Слёзы Богов

Экскурс в Предысторию

В стародавние времена, задолго до появления человечества и даже динозавров, до первого из пяти известных массовых вымираний, на Земле проживали три народа, совсем непохожие на нас, так как внешне больше напоминали скорее приматов, от которых отличались не только поведением, но и наличием разума. Одежд те существа не носили, так как были покрыты шерстью; ростом достигали три метра, а весом - до трехсот килограмм. Несмотря на внушительный размер, они считались одними из выносливых существ, обитавших тогда еще на молодой планете. Давайте называть их людьми, ведь возможно они были нашими далёкими предками. Кто знает?

Так вот, эти люди отличались невероятной мощью, смелостью, и в большинстве случаев жестокостью и беспощадностью по отношению к своим врагам и жертвам. Слов “милосердие” и "сострадания" для них словно не существовало. Странно, но даже при отсутствии сопереживания, три народа жили в мире и согласии. Ведь в их памяти еще сохранились воспоминания о времени, когда они составляли единое целое. История умалчивает причины, которые привели к их разделению. Никто не сможет с уверенностью сказать точное место появления самых древних мыслящих существ, так как планета сильно изменилась с тех пор. Рискнём предположить, что изначально населяли они равнинные местности. Затем произошло нечто необъяснимое, и часть племен ушла в лес – с тех пор ее стали называть «лесным народом». Спустя некоторое время другая часть отделилась и отправилась в горы. Ее представителей прозвали «горным народом», а оставшаяся группа получила двойное имя «полевого и равнинного народа» (полевыми их величали лесные жители, а равнинными – горные). Мы будем именовать их степными племенами или степным народом, именно так, как они сами себя называли. О том периоде жизни известно очень мало, так как сведения сохранились весьма скудные. По этой причине повествование начнётся со времени появления на свет первого степного царя по имени Акиус, при правлении которого слово «мир» вышло из обихода всех трех народов и было заменено новым понятием «война». Но давайте сначала познакомимся с укладом жизни каждого народа, чтобы понять, что они из себя представляли.

Степной народ был не только самым многолюдным, но и самым развитым из трёх существовавших. Он создал множество орудий труда. Племена занимались охотой, земледелием, рыболовством и другими промыслами. Устоявшиеся традиции и разделенный на диалекты единый язык объединял сотни племен, раскинувшихся на маленькие или далёкие расстояния друг от друга. Каждое племя насчитывало от ста до тысячи человек и занималось тем трудом, которое выбрали для себя его предки, пользуясь дарами природы. Одни промышляли исключительно ловлей рыбы, другие – охотой, третьи – скотоводством, четвёртые – возделыванием земли, пятые – созданием орудий. Всего не перечислить. Единого правителя у степных племен не существовало, но связывал их в единое целое так называемый «Совет Вождей», состоявший исключительно из женщин пожилого возраста. Они были единственными, кто доживал до своей естественной смерти. Всех остальных, достигавших рубеж в сто лет (60 лет по современным меркам), почётно приносили в жертву божествам или умерщвляли. Каждое племя чтило собственный пантеон богов, которых могло набраться огромное количество, но всех объединяла единая Верховная Богиня Вернаусия, являвшаяся, согласно поверьям, матерью народа плоскогорья.

Денег у степных племён не существовало. Всё хозяйство основывалось на обмене товаров. Чем больше их производило определенное племя, тем богаче оно считалось. Поэтому племена делились на состоятельные и бедные. И как часто случалось, зажиточные покоряли неимущих. Происходило это в основном мирным путем без кровопролития и сопротивления. Люди захваченных поселений становились рабами и прислугами в одних племенах или полноценными членами в других. Некоторые племена, наоборот, разрастались, а затем распадались на независимые друг от друга части. Таким образом, количество племен бесконечно менялось, так что определить их точное число никто бы не смог.

Как уже упоминалось ранее, правителями племен становились исключительно женщины. Мужчины находились в подчинении и занимались самым тяжёлым и непрестижным трудом. Степные жители, в отличие от горных и лесных, первыми придумали письменность, появлению которой способствовали огромные расстояния, разделяющие между собой многочисленные племена. Письмо помогало сохранить язык и отношения между обитателями разных племен. Не все жители могли довольствоваться умением читать и писать. В основном на обучение претендовали только женская половина и незначительная часть мужского населения из числа приближённых вождей и старейшин. Племена не находились в изоляции друг от друга и постоянно контактировали, но перейти из одного в другое не разрешалось, нужно было там родиться или жениться на одном из его представителей. Это правило являлось единственным ограничением в свободе передвижения.

Существовали у племен и собственные законы и правила. Провинившегося члена сообщества приносили в жертву определённой богине или изгоняли с меткой на лбу. Так осуществлялась система правосудия. Смерть воспринималась как переход к новой жизни, поэтому ее не страшились, а вот то, куда попадет душа: в Чертоги Благословенных или в царство Ганура, бога смерти, приводило в трепет. Жертвоприношения отличались от тех, что рисует воображение современного человека. Они покажутся жуткими любому из нас. В зависимости от тяжести вины оступившегося умерщвляли по-разному в каждом племени: кого-то закапывали заживо, а кого-то разрывали на части; некоторых мумифицировали, съедали живьем или бросали к хищникам, и все во славу божественного провидения. Самым милосердным убийством считалось удушье, но этой привилегией пользовались только достигшие пожилого возраста женщины сообщества. Мужчин-стариков обычно приносили в жертву во время свадебных церемоний.

Часть 1. Глава 1

Антрисии, которая являлась представительницей степного народа и происходила из северного племени Обахов, накануне исполнилось пятьдесят лет, а она до сих пор оставалась бездетной. Невозможность забеременеть очень расстраивала молодую женщину. Конечно, первое время её за это никто не осуждал. Вина всегда ложилась на мужчин. Антрисия любила мужа всем сердцем, но год от года все более ожесточалась. В один прекрасный день она совсем к нему охладела. Несчастной женщине требовался новый супруг, который будет способен подарить наследника, а лучше наследницу. Каким только Богам ни молилась Антрисия, но те оставались глухими к ее призывам.

Мужчин, которые были непригодны в вопросах оплодотворения, обычно приносили в жертву, так как они считались наказанными по воле Богинь. Время шло, а Антрисия по-прежнему не могла забеременеть, поэтому вина пала на ее мужа. Супруга никогда не забудет взгляд любящего мужчины, наполненный радостью от предстоящей смерти. Не догадывалась она, что вина была не в нем, бедном Акиусе, а в ней, но тогда её сердце билось от восторга. Его жертва не станет напрасной, она будет посвящена Верховной Богине Вернаусии, Создательнице всего сущего на земле. Она несомненно удовлетворится принесенным даром и в знак благодарности подарит просящей дочь. Горло Акиуса было перерезано. Кровь вся до последней капли заполнила кувшины, которые передали вдове, дабы та полностью нанесла ее на свое тело в полночь при свете полной луны.

Вскоре новоиспечённая вдова вступила в брак с юношей по имени Панфус, который происходил родом из соседнего племени. Новый брак с новым мужчиной не принес ей счастье. Антрисия по-прежнему не могла зачать дитя. Желание стать матерью перешло в наваждение, затем в одержимость, а после в отчаяние. Антрисии казалось, она вот-вот сойдет с ума, если не родит ребёнка. Жертвоприношения не помогали, и ничего не оставалось, как обратиться за помощью к могущественной колдунье, известной по имени Селестия. Она проживала на юге у самой границе с племенем Карачуев, которые относились к лесному народу. Последние боялись ведунью, как огня, так как слава о ней гремела на всю Большую Землю. Антрисия ужасно страшилась чародейки, но страх остаться бездетной оказался сильнее. Помолившись в храме покровительнице матерей, богине Перкусии, она отправилась в дальний путь на юг. Больше года заняло путешествие, но наконец, по указанию местных жителей, она нашла место обитание той единственной, что поможет ей обрести долгожданное чадо. Сомнений в этом не было. Ведьма словно ожидала её. Не успела Антрисия взмахнуть посохом, чтобы постучать по крыше жилища, как изнутри до нее донесся голос Селестии, приглашающий гостью войти. Антрисия всегда представляла колдунью старой, даже древней старухой, но перед удивленным взором предстала совсем молодая женщина, намного младше её самой.

- Как ты догадалась о моем приходе? Все местные тебя боятся. Никто не пожелал сопроводить до твоего дома.

Изумленная и усталая Антрисия уселась на предложенную хозяйкой шкуру транавака. В землянке пахло сыростью и еще чем-то, но запах был женщине незнаком. Внутреннее убранство состояло лишь из ковра и большого кувшина, стоявшего перед сидящей хозяйкой.

- Тем я и сплавлюсь, не так ли, Антрисия?

Ведьма не спускала глаз с гостьи, одновременно насмехаясь и пугая её. Селестия продолжила:

- Очевидно, известность обо мне долетела до самых северных племён, но то не моя заслуга, а моей матери, которую несколько декад назад пришлось принести в жертву Верховной Богине. Тем не менее, она научила меня всему, что, в свою очередь, переняла у бабки. Поэтому ты удивлена тому, что я так молода, а не стара, как ты себе представляла.

- Значит, тебе ведомо, зачем я явилась?

- Нет, совсем не известно. Только Великие Богини в этом сведущи. Я лишь могу предвидеть краткие мгновения будущего, а не предсказывать его. Протяни свою руку.

Антрисия почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она подчинилась. Ведьма схватила ее за кисть, неизвестно откуда вытащила бракан с острым, как язык Ганура, наконечником и полоснула лезвием ладонь ничего не подозревающей гостьи. Всё это произошло так быстро, что Антрисия даже сначала не почувствовала боли. Как только кровь брызнула из раны, Селестия принялась слизывать её, как росу с листка дерева во время зноя в летнюю пору. Затем она подняла голову. Её большие голубые глаза превратились в алые. На непонятном языке стала бредить она, а затем откинулась на стену, и очи вновь обрели прежний оттенок. Всё произошло буквально за несколько мгновений.

- Богини обозлены на тебя, Антрисия, ибо ты принесла в жертву невинного, когда истинная причина бесплодия скрывалась в тебе самой. Если бы ты поняла это изначально, то в награду получила бы потомство. Дух твоего мужа не найдёт покоя, и ты не обретёшь ребёнка, пока не удовлетворишь разъяренных Создательниц.

- Как я могу искупить великий грех? Я готова на всё, чтобы загладить вину!

Селестия раскрыла ей божественную волю. С тяжёлыми думами покинула Антрисия мрачное жилище колдуньи. То, что ей предстояло совершить, являлось страшным преступлением, за которое ей грозило бы самое жестокое наказание из всех существовавших, но ничто её так не пугало, как стать изгоем из-за своего бесплодия. Кроме того, Антрисия хотела загладить вину перед ни в чём неповинным супругом, которым пожертвовала ради наследника своего рода. Возвращаясь домой, она всё размышляла над последними словами предсказательницы, которые были такими же таинственными, как и сама та, что изрекла их: «Того, кого ты произведёшь на свет, благословят сами Богини. Он добьётся всего, о чем будет мечтать, и станет могущественнейшим из живых и мёртвых. Он изменит мир и судьбу трёх народов. Ничто его не остановит на пути к осуществлению целей и не погубит, кроме твоей тайны, тайны его рождения. Помни, что только ты будешь единственным оружием, способным остановить его».

Глава 2

Как любая женщина племени, Антрисия не была исключением в проявлении чувств к своему ребёнку, но отношения, установившиеся между матерью и сыном, отличались от общепринятых. Временами она выражала нежность, временами - излишнюю строгость и отчужденность. Те пять лет, в течение которых мать кормила сына грудью, можно назвать, наверное, самыми близкими и тёплыми моментами за всю их совместную жизнь. Хотя Акиус ещё не осознавал себя как личность, но все же успел достаточно сильно привязаться к матери.

Как только пора кормления закончилась, женщина быстро охладела к плоду стольких своих страданий и мучений. Ещё один рождённый мужчина не приносил славу племени, так как любое племя, будь оно частью степного, лесного или горного народов, стремилось к тому, чтобы в нем числилось больше женщин, чем мужчин. И чем многочисленнее было женское население, тем большим почетом оно пользовалось. Рождение мальчиков считалось наказанием Богинь. С их появлением на свет не устраивали праздников, не приносили жертвоприношений, скорее высказывали соболезнования, хоть и не открыто, но, тем не менее так, чтобы было понятно. Через всё это прошла и Антрисия. Возможно, подобное отношение соплеменников способствовало тому, что мать быстро забыла о сыне. В один “прекрасный” день Акиус превратился для неё в еще одного человека, который делил с ней жилище и общую пищу. Когда она смотрела на малыша, то видела в нём все свои мучения и всю боль, которую перенесла в связи с невозможностью стать матерью в молодом возрасте.

Всё же не забывала Антрисия и о том, каких усилий стоило ей произвести сына на свет. До сих пор в слово в слово помнилось предсказание ведьмы, и от этого ей становилось ещё больнее день ото дня. Реже появлялась молодая мать дома, лишь бы не видеть своё создание. Слишком много плохих воспоминаний она связывала с ним, но как ни пыталась, не могла его возненавидеть. Какой бы ужасной тогда она стала матерью? Сородичи осудили бы её за это. Плохая мать — то же самое, что бездетная женщина. Поэтому приходилось ей быть лицемерной. На глазах посторонних она играла роль внимательной и заботливой мамы, а дома и вовсе не вспоминала о сыне, отдавая его полностью на попечение Панфусу, который души не чаял в мальчике. Именно Панфус с самых пеленок начал готовить сына к его роли в племени, постоянно разговаривая с малышом (даже когда тот оставался слепым в течение целого года). Этот монолог мог длиться бесконечно, что очень сильно раздражало супрругу. Не любила она болтунов, поэтому неоднократно приходилось ей затыкать супруга. Один раз его трескотня так разозлила женщину, что она кинула в него кувшин с водой. Благо Панфус успел вовремя увернуться, и всё обошлось потерей сосуда, а не разбитой головой.

— Он же тупой, что ты с ним попусту треплешься? Все равно ничего не понимает из сказанного, — возмущалась Антрисия. Последнее время она постоянно была чем-то раздражена.

— Это у нас семейное, — оправдывался Панфус. — Мой отец всегда разговаривал со мной, а его отец с ним.

Не подозревал Панфус, что беседовал с сыном намного чаще, чем его отец с ним. В немалой степени именно эти беседы и способствовали раннему развитию малыша. В племени Обахов с мальчиками не было принято подолгу общаться. Едва они начинали ходить, их уже привлекали к трудовой деятельности на благо племени, а некоторых (чаще больных и слабых) приносили в жертву Богиням.

Нам может показаться, что до десяти лет все дети вне зависимости от пола походили друг на друга и не отличались ничем, даже пятнышками. Но когда они начинали вставать на ноги и покрываться шерстью, разница становилась существенной. Женщины народа равнины обладали голубыми глазами, тела их покрывала шерсть серебристых оттенков; телосложением женщины были наделены чуть более крупным, чем мужчины, но в росте проигрывали последним на целую голову. Мужчины были кареглазыми и отличались шерстью бурого цвета. В целом, это единственные объективные различия. На лице, ладонях и ступнях волосы отсутствовали у обоих полов.

Считалось, что мужские особи не способны на обучение грамотности, поэтому их привлекали только к физическому труду и не допускали не только к управлению племени, но даже к его защите в случаи опасности. В общем, роль мужчины сводилась к ограниченным обязанностям, которые каждый член племени должен был неукоснительно соблюдать.

Разнообразные функции выпадали на долю женщины. Однажды наделённая определённой обязанностью, она исполняла её до конца жизни и не могла поменять или отказаться. Антрисии выпала честь стать представителем своего племени в контакте с другими. Часто она отлучалась с поручениями от вождя, жриц или старейшин в отдаленные края. Благодаря её умению договариваться и находить общий язык при разногласиях, удавалось избежать конфликтов и споров с жителями соседних и отдаленных поселений.

Однажды Антрисия отправилась по приказу вождя в одно из северных племен, чтобы передать приглашение на ежегодное празднование в честь Богини плодородия Тантарины, почитательницы северян и восточных племен. Торжества устраиваются в день летнего солнцестояния, и почитаются как одни из самых ожидаемых событий для всех и каждого. Особенно этого ждал маленький Акиус, которому исполнился десятый год от рождения, и он начал, как и все дети племени, меняться, чтобы обрести облик, который не отличал бы его от других.

В тот день Антрисия возвратилась домой. Её внимание привлекла необычная встревоженность соплеменников. Все что-то с удивлением обсуждали и спешили в сторону ее землянки. Сердце женщины забилось от волнения. Что-то подсказывало ей, что нечто ужасное случилось с ее семьей. Она немедленно поспешила к дому, ожидая увидеть изувеченными или убитыми своих близких. Люди, столпившись, кого-то окружили и с любопытством разглядывали. Те, кто стоял позади или был мал ростом, пытались протолкнуться вперёд. Гул голосов стоял такой громкий, что он слышался далеко от деревни.

Глава 3

Заканчивались последние зимние деньки. Вот-вот растает снег, пройдут холода и наступит долгожданное лето (тогда существовало всего два времени года: зима начиналась с первым снегом, а заканчивалась с его таянием через шесть месяцев). Все находились в воодушевленном состоянии в связи с предстоящими событиями, посвященными Тантарине, Богине плодородия.

На севере проживает около сотни племен, и каждый год празднование переходит из одного в другое. В этом году выпала честь Обахам провести соревнования и организовать базар. Последний раз игрища проводились здесь более ста тридцати лет назад. Через три месяца сюда съедутся лучшие представители племен, чтобы в состязаниях показать все свое мастерство и представить товары для обмена. Будет много людей, будут петься песни и устраиваться пляски, и, конечно, немало угощений. Особенно этого события ждали дети. Они проводили время в забавах у реки, пока взрослые готовились день и ночь к соревнованиям, оттачивая свое умение в определенной сфере. Детишки уже знали, что им нельзя ни под каким предлогом переступать границу, разделяющую равнинные местности с лесом и горами, хотя не раз издалека им приходилось наблюдать за лесными жителями и горцами.

Раз в полгода старейшины соседних племен трех народов встречались, чтобы обменяться товарами и обсудить насущные проблемы. Языков друг друга они не знали, поэтому общение происходило через мимику, жесты и эмоции. Чем больше времени проходило, тем казалось явственнее разрыв между когда-то единым народом. Более чужими становились они друг другу, но пока природных ресурсов хватало на все племена, населяющие территории севера, конфликтов не происходило. На юге уже случались мелкие стычки, но эта тема была далека от обсуждения среди Обахов. Всех тогда интересовало предстоящие игры и ярмарка, на которую привезут продукты со всех округ. Мужчины обсуждали новые виды орудий, женщины – политику, дети – игрушки. Казалось, каждый с нетерпением ждал дня летнего солнцестояния. Все, кроме маленького Акиуса.

Несмотря на то, что сами Богини дали добро и способствовали его рождению, в своём племени, среди сородичей, он становился всё более чуждым и нелюдимым. Ровесники избегали встреч и не хотели с ним водиться, а взрослые косо поглядывали. Некоторые даже плевались в его сторону. Акиуса всячески дразнили, и «ведьмино отребье» было самым ласковым из всех прозвищ, которыми его наделяли. Может быть, со временем к нему бы привыкли, если бы лучше узнали мальчика и поняли, что только внешность отличала его от остальных, но кто-то искусственно настраивал народ против невинного ребенка и его семьи. Больше всего Антрисию расстраивало, что смутьяном была одна из старейшин, а осудить её не представлялось возможным, потому что сказать слово осуждения одной – значит высказать всем, а такой поступок попахивал изгнанием. Оставалось Антрисии лишь по ночам с мужем обсуждать порядок сложившихся дел. Оба отчётливо осознавали, что им не остаётся ничего другого, кроме как примириться с обстоятельствами, так как не было возможности отправить сына в другое племя.

Слух о нём долетел до самого юга. Многие приезжали оттуда, чтобы только взглянуть на мальчика. Интерес даже высказывали племена лесов и гор. Акиуса с любопытством разглядывали и приносили ему в дар различные предметы, что вызывало зависть соплеменников и ненависть по отношению к нему. Никто ещё не посмел поднять руку на него лишь из-за страха ответа перед вождем, которая объявила бы изгоем любого, кто осмелился бы причинить физический вред благословленному Богинями.

К сожалению, Акиуса это не спасало от нелюбви соплеменников. Если женскую половину он терпел с покорностью, поскольку слово женщины было непререкаемым, то с мужской мог поквитаться и показать силу через мальчишеские драки. Обычно они происходили в полдень, когда взрослые уходили отдыхать в землянки от палящего солнца; девочки корпели часами за чтением сложных текстов фгонского языка, а мальчики собирались недалеко от карачуса (единственного места, которое укрывало от посторонних глаз; поселение располагалось на низменности, лишенной деревьев и скал), где те могли проявить силу. Несмотря на то, что физические поединки всячески запрещались, они всё же периодически устраивались между юношами и молодыми мужчинами почти во всех племенах. Именно в этих схватках Акиус предстал совсем в ином свете в глазах собратьев. Он бил, колотил, пинал соперников беспощадно, не зная жалости, словно выплескивал все обиды наружу. Он показал себя сильным и достойным противником, но вместо заслуженного уважения, получил в ответ еще большую порцию неприязни и страха от сородичей. Теперь беднягу непросто не любили за то, что Богини покровительствовали ему, сделав прекраснейшим существом из всех живущих, но и боялись, так как поняли, что он еще и всех сильнее на свете. Это ожесточало сердце Акиуса, делало замкнутым и неразговорчивым. Панфус считал, что с сыном происходят плохие перемены от безделья, и что он слишком много времени проводит дома, не общаясь с другими детьми. Он ведал, что соплеменники боятся парня из-за его непохожести, но вину вменял самому Акиусу, так как тот казался ему не слишком настойчивым в достижении уважении к собственной персоне.

- Труд должен помочь мальчику выйти из нынешнего унылого состояния и сделать из него мужчину, - поделился как-то Панфус перед сном мыслями с Антрисией, - он, как туча, мрачнее день ото дня.

- Ты прав, - согласилась Антрисия, переворачиваясь на бок к стене, ее клонило в сон и совсем не хотелось разговаривать. - Завтра узнаем, на что он пригоден.

Спустя несколько мгновений родители погрузились в крепкий сон. Этого момента и ждал Акиус. Он встал с лежанки, подошел к выходу, открыл отверстие, высунул голову и принялся наблюдать за мигающими огоньками вдалеке.