Слезы Огня

Пролог

В темной пещере было холодно и темно, и только свет от огромного костра, разожженного в самом центре, освещал группу мужчин, склонившихся над чьим-то телом. Все выжидали, даже не пытаясь оказать хоть какую-то помощь, лежавшему перед ними человеку и просто смотрели, алчно, жадно. Мужчина умирал, и стоявшие над ним люди видели это и равнодушно ждали, когда душа отделится от тела. Ждали, когда сила их учителя перейдет в того, кто избран, и каждый из присутствующих надеялся, что избран будет именно он.

Человек умирал долго и мучительно. Яд в его теле разъедал плоть, заставлял кровь кипеть в жилах. Стоны срывались с потрескавшихся губ. Глаза налились кровью, вытекавшей из их уголков, словно слезы, а тело содрогалось от мучивших его судорог, но он все еще был жив и только изредка вращал глазами, дико и безумно.

- Дай покоя, - прошептал он еле слышно. Один из учеников склонился над ним, вбирая в себя последние слова, почти прижался губами к горячему сухому лбу, надеясь, что в этот самый миг сила изберет именно его, находящегося ближе всех к колдуну, но нет. Грудь умирающего все еще вздымалась и опадала, хотя глаза он закрыл и, как показалось ученикам, впал в беспамятство.

- Учитель?

- Лес…она идет... – произнес он тихо, но голос колдуна на этот раз был тверд и не дрогнул и слова расслышали все, - она идет. Метель, снег…Поляна, - что-то описывал он. Длинные руки, когда-то крепкие и сильные, а теперь слабые и почти беспомощные, поднялись вверх и приняллись чертить в воздухе непонятные узоры. Тишину нарушал только треск костра, пожиравший сухое дерево. Жадно, безудержно.

- Кто идет? – рискнул спросить первый ученик, но не был услышан. Колдун продолжал бормотать.

- Она падает…находит в себе силы, чтобы развести огонь…костер, пламя поднимается прямо к небу…

- Кажется, я догадываюсь, о ком он говорит, - сказал один из мужчин, склонившихся над умирающим, - это Ирме!

- Не может быть! – воскликнул кто-то, а остальные зашумели.

- Она же должна была умереть? – коротко сказал Первый ученик.

- Ей плохо…она вот-вот родит, - продолжал колдун. Его руки снова вздрогнули и опали по обе стороны тела, вытянулись как струны, напряглись. - Наша дочь, она спешит увидеть этот свет…

Наконец, первый ученик не выдержал. Его ладонь, широкая и сильная с прожилками синих вен легла на лоб колдуна, и он, закрыв глаза, мысленно перенесся в то видение, которое сейчас преследовало его учителя и тут же увидел маленькую поляну, занесенную снегом и молодую женщину, скорчившуюся на расстеленной, прямо на снегу, шкуре. Она кричала, не сдерживаясь. Тонкие руки лежали на животе, по ногам стекала кровь.

- Только не здесь! – прокричала она, взывая к хмурым небесам, швырявшим ей в лицо снег. - Боги, пощадите! Только не здесь! Я не готова! Я не могу!

"Ирме!" – мысленно назвал ее по имени ученик. Ирме, жена его учителя, женщина, которую тот любил больше собственной жизни и которая теперь умирала, соединенная с душой любимого мужчины. Этот яд убивал обоих, только Ирме носила ребенка и, кажется, именно то, что сейчас происходило с Учителем, толкнуло ее тело на преждевременные роды. И вот теперь ученик видел, как из чрева женщины исторгается плод, прямо на шкуру, на которой она лежала…

Тихий детский крик прорезал зимний лес. Но прозвучал он больше в сознании ученика, хотя ладони он так и не отнял ото лба умирающего колдуна.

- Асгейр, что ты видишь? – спросил кто-то из толпы. - Расскажи нам! Эта ведьма жива?

Названный Асгейром увидел, как отлетает душа учителя и одновременно с ней ушла и роженица, оставив после себя шевелящийся розовый комок и чем-то ярко-красным на голове.

- Кровь, - решил ученик и, отняв руку ото лба умершего мужчины, обвел взглядом притихших учеников, таких же, как и он сам. Он всматривался в их лица не в силах понять, кому досталась сила Сигмунда, но не находил ни в едином взоре отголоски того, чем владел учитель.

Молодые мужчины стали переглядываться. Они, как и первый ученик ничего не понимали. Куда делась сила от убитого ими наставника? И только Асгейр понял то, о чем не знали остальные. Каким-то удивительным образом сила ушла к ребенку Сигмунда, иначе и быть не могло. Его магия не рассеется просто так в воздухе, она слишком сильна для этого. А младенец сейчас там, на снегу. Один в лесу и у него, или у нее, просто нет шанса выжить без помощи. В этом случае сила может уйти вместе с ребенком, ведь рядом не будет того, кто поможет ей выйти наружу! Она улетит, словно ветер и рассыплется вместе со снегом.

Асгейр вернулся к костру и опустился на колени. Остальные последовали его примеру, признавая в Первом Ученике своего нового лидера.

- Мне нужна ваша помощь, - зашептал он и колдуны взялись за руки, образовав вокруг огня круг. Асгейр горячо зашептал слова заклинания призыва, а затем вырвал правую ладонь из захвата другого ученика и опустил прямо в огонь. Но пламя не опалило кожу, не тронуло пальцы, а лишь ласково согрело…и к Асгейру пришло видение. Он увидел стаю волков, направляющихся по его зову к той самой поляне, где, надрываясь, плакал новорожденный. Стаю вела волчица и была она белая, словно снег.

- Согреть! – приказал Асгейр, и волки приблизились к мертвому телу женщины. Один из них обнюхал ноги и живот Ирме, а потом перевел взгляд на орущего младенца и шагнул к нему…

*******

Ночь стояла морозная. Ветер завывал где-то на самом верху, между кронами густых сосен, поднимавших свои головы к усыпанному звездами черному небу с его тонкими полосами серых облаков, несущимися куда-то вдаль. Полная луна изредка пропадала, скрытая тучами, но каждый раз, когда тучи отступали гонимые ветром, вспыхивала с новой силой, освещая золотом поляну и сидящих у костра людей.

Их было двое. Молодая пара, мужчина и женщина, муж и жена. Мужчина подбрасывал дрова в пламя, а женщина жалась спиной к набитому тканями тюку, грела пальцы, протянув их над пылающим огнем. Языки пламени жадно вгрызались своими оранжево-алыми зубами в сухую мертвую плоть дерева и трещали от удовольствия, насыщая свои ненасытные пасти, а затем требовали еще и еще, обещая взамен тепло и уют.

Глава 1.

Старая нянюшка в молодой княжне души не чаяла. Еще бы, если она нянчила ее да приглядывала за ней с первых дней жизни, носила на своих руках и берегла, как зеницу ока, от дурного слова и дурного глаза. Своих детей у женщины не было. Всю свою жизнь она служила при дворе князя. Сперва, по молодости, его отцу, а затем и молодому князю, который вскоре женился. А уж когда родилась у него дочка, то уже постаревшая Янина стала нянечкой при молодой княжне.

А княжна выросла красавицей. Белокожая да румяная, высокая, вся в отца, да статная и характер строгий, совсем не девичий, хотя иногда и капризничала, не без того, совсем по-женски. А как хороша была – просто загляденье. Большие синие глаза в обрамлении черных ресниц, два русых косы с добрый кулак толщиной, нос маленький, чуть вздернутый к верху, а губы – сочные и розовые. Бывало, глянет сурово, так точно батюшка, одно лицо.

Вот и сейчас Лебедь казалась что-то недовольной. Тонкие брови сошлись на переносице, а глаза метали молнии.

Княжна ворвалась в свои покои, словно стрела, разящая цель. Толстые косы змеями вились по спине, когда она села на застланную кровать и посмотрела на свою нянюшку.

- Что случилось, голуба моя? – вскинула руки старая женщина и заторопилась к воспитаннице. А девушка лишь переплела на груди руки и помрачнела еще сильнее. Видимо, отец чем-то расстроил свое единственное дитя, решила няня. Ведь именно от него сейчас возвращалась Лебедь.

- Что случилось, спрашиваешь? – повторила девушка. Синие глаза заледенели. - Только что отец знаешь, что мне сказал?

- Что? – спросила старуха.

- Что решил меня замуж отдать! – зло выплюнула княжна.

- Это за кого же? – всплеснула руками няня.

- Да вот нашел мне отец женишка, - произнесла Лебедь с каменным лицом и внезапно упала на кровать, раскинув руки в стороны, словно птица крылья. Устало выдохнула и закрыла глаза.

- Что делать-то? – спросила она скорее сама себя, чем старуху Янину, но нянечка решила, что этот вопрос предназначается ей и, присев на край кровати, взяла руку воспитанницы в свою сморщенную ладонь, но та поспешно высвободилась из старческой руки.

- И кто ж жених? – спросила Янина.

- Знать не знаю, - ответила девушка, разглядывая потолок над своей головой, - нашел кого-то и так и сказал, выгодный, мол, жених. И никаких возражений. Я уж и плакала, и уговаривала, и умоляла… - княжна вздохнула и сжала зубы.

- А он что, отказал? – удивилась старушка.

- Даже слушать не пожелал, - Лебедь снова села на кровати. Ее тело мелко подрагивало от гнева и обиды на собственного отца. Да как он мог, не послушав ее мнения, даже не познакомив ее с женихом вот так просто все решить за свою дочь? Она что, чернавка какая или служанка в этом доме?

Ярина покачала головой.

- Может все уляжется, утрясется, - произнесла она, - ты позже сходи, да еще раз попробуй переговорить с батюшкой, вдруг да оттает, вдруг переменит свое решение?

- Я-то попробую, да только вряд ли, - Лебедь встала и подошла к окну. Толкнула ставни, впуская свежий насыщенный влагой воздух, пахнувший дождем и мокрой землей, а еще полевыми цветами и травами. Княжна сделала глубокий вдох и на короткое мгновение задержала дыхание прикрыв глаза, а после распахнула их и обернулась к нянюшке.

- Ничего у него не выйдет, - сказала она, - сбегу и все тут, но за нелюбимого не пойду!

Янина заломила руки и принялась причитать и стенать, пока княжна не прикрикнула на нее.

- Замолчи, - резко произнесла девушка. Старуха закрыла рот и кивнула.

- Завтра я еще, так и быть, попробую его переубедить, но если нет… - и она сжала тонкие пальцы в кулаки, показавшись даже самой себе на миг такой опасной и грозной.

*********

В комнате было темно и лишь только толстая свеча на столе в самом углу освещала закуток, бросая блики на деревянные стены, играя тенями, ползущими по потолку. А я стояла на пороге не решаясь сделать шаг вперед. Как и всегда, впрочем. Ничего нового.

Взгляд блуждал по комнате в поисках того, кто находился здесь, где-то в темноте, такой далекий и родной. И вот я увидела его, разглядела смазанное движение среди теней и наконец сделала шаг внутрь.

Мужчину я не видела. Никогда, ни единого раза, только очертание его крепкой фигуры, широких плеч и длинных волос. И он всегда стоял ко мне спиной.

- Кто ты? – спросил голос из пустоты, и я толком и не поняла, кто из нас двоих задал вопрос, потому что мои губы были сомкнуты, хотя именно эта фраза промелькнула в голове.

- Кто ты? – повторил голос и только теперь я поняла, что это именно ОН спрашивает меня.

Я открыла было рот, чтобы ответить и дернулась подойти к мужчине. Я желала этого так, как ничего другого на свете. Мне до боли хотелось схватить свечу и осветить его лицо, увидеть наконец того, кто приходил ко мне, но никогда не показывался.

Метнувшись к столу, наконец взяла свечу в руку и протянула ее в сторону туда, где стоял мужчина. Оранжевый свет осветил светлые волосы, покатые плечи и стало видно, как медленно мужчина разворачивается ко мне.

Сердце лихорадочно забилось в груди. Так быстро застучало, что сделалось больно. Я даже дыхание задержала, ведь еще мгновение, и я наконец увижу его, мелькнула мысль. Но тут меня подбросило вверх. Свеча выпала из руки, покатившись по полу и воспламеняя разбросанное по нему сено и травы. И тут меня снова подбросило в воздух, и я, открыв глаза, увидела склоненное надо мной старое лицо, изрезанное глубокими морщинами.

- Чего бормочешь? – спросил меня старик.

- А? – только и ответила я. Обрывки сна, мужская спина и пламя все еще стояли перед глазами, медленно тая, словно снег или дымка, порванная ветром в клочья.

- Я спрашиваю, чего опять бормочешь? - старик сел рядом, и я приподнялась, чтобы увидеть, что мы, как и прежде, лежим на соломе в телеге, медленно катившейся по разбитой дождем дороге. А возница, лениво жуя соломинку, только мирно покачивается в такт своей старой кобыле.

Глава 2.

Всадник спешился у ворот и прошел в них уже пешим, ведя взмыленного жеребца под уздцы. Встретившая его стража, состоящая из двух дружинников, поинтересовалась целью визита, а затем один из них перехватил взмыленного коня, а второй направился с гонцом в поселение. Миновав несколько домов, они зашли в самый большой и красивый. Внутри их уже ждал предупрежденный о прибытии княжьего посланника старый дед, сидевший на крепкой лавке и сжимавший в еще сильных руках посох.

Гонец спешно поклонился и бросил взгляд на деда.

- А где Булат? – спросил он.

- А нету его, – ответил дед. - Уехал в новый город по приглашению северного князька, как там его… - дед на мгновение задумался, припоминая имя, затем довольно крякнул и сказал, - Гуннаром его кличут, точно.

Гонец выглядел подавленным и немного разочарованным.

- А что-князь-то хотел? – спросил старик. - Ты говори, я сыну передам.

Посланник князя мялся недолго, правдиво решив, что разницы в том, передаст ли он послание Булату, или его отцу Щетине, нет. А потому просто достал из-за пазухи свернутую бумагу и вручил ее старику. Тот принял послание, повертел в руках и так и сяк, а затем положил на стол.

- Читать я не умею. Вечером придет Кудеяр, он мне и прочитает, а ты, мил гость, если хочешь, передохни у нас…

Гонец покачал головой.

- Нет, благодарю, но мне надо обратно к князю. Велел сразу же возвращаться, как только послание передам.

Щетина важно кивнул и поднялся с лавки.

- Ну пойдем. Ты хоть перекуси на кухне, пока я распоряжусь подготовить тебе другого коня. Этот вряд ли дотянет тебя до княжьего двора, - старик направился к выходу из горницы, ступая тяжело и при этом переваливаясь из стороны в сторону. Гонец пошел следом.

Уже в кухне, оставшись наедине со смешливыми подавальщицами и кухаркой, молодой княжеский посланник пил чай с травами, да закусывал горячей выпечкой, бросая заинтересованные взгляды на девок хохотушек, да при этом и сам улыбался в усы.

- Чего это князю от нашего господина понадобилось? – спросила одна, лукаво улыбаясь при этом.

- Не знаю, - пожал гонец плечами, - послания не читал. Мне не положено!

- Ой, да ладно! – подошла вторая. - Думаю, все то ты знаешь. Или догадываешься. А если не догадываешься, так сплетни слыхал небось, - и она улыбнулась во весь рот, пригнувшись к мужчине, да так, что груди ее коснулись его плеча. Гонец тотчас же подобрался и закрутил ус.

- Говорят, ваш господин нужен для сопровождения нашей княжны.

- Это куда же? – теперь спросила кухарка, месившая тесто.

- К жениху ее повезут.

- Значит, скоро быть свадьбе! – загомонили девушки. - И кто же жених?

Гонец пожал плечами.

- Да кто ж знает? – ответил он и солгал. Слухи он слышал, да только вот распространяться и сплетничать не хотел. Даже перед такими милыми девушками. За лишнюю болтовню князь по голове не погладит, хотя слухи они ведь как ветер.

Закончив с едой, мужчина встал из-за стола и, поблагодарив женщин, вышел из дома. Перед крыльцом его уже ждала осёдланная лошадь и котомка с припасами, хотя путь предстоял недолгий. Всего сутки в пути, и он дома.

Взлетев в седло, гонец выехал за ворота и, кивнув дружинникам на посту, пришпорил коня и помчался по пыльной дороге в лес.

*********

На двор вождя нас не пустили, и мы поплелись обратно через город к ближайшей большой таверне, в надежде получить там возможность подзаработать на еду да ночлег. Вошли во двор высокого двухэтажного дома с яркой вывеской над входом. Спросили владельца во дворе у мальчишки конюха. Нам велели идти внутрь. Хозяин таверны бросил на нас заинтересованный взгляд и дал добро.

- Сами боги мне послали вас. У меня как раз сегодня ожидается много гостей, - сказал он. - Так что вечером выступите со своими песнями-танцами, а пока расположитесь за столиком в углу. Я велю вас накормить, а если ваши танцы понравятся моим постояльцам, то и переночевать позволю, да сам деньжат подброшу!

Подобная щедрость показалась нам подозрительной, да выбирать было не из чего, а мотаться снова по городу в поисках очередной ночлежки не хотелось. И мы остались.

Нас накормили какой-то похлебкой на мясном бульоне, вполне сытной и вкусной, особенно для уставших и голодных путников, а затем показали угол в каморе, прилегающей к залу, где велели сидеть не высовывая носа и готовиться к представлению.

Что там было готовиться то, подумала я, если у нас все песни отшлифованы самим временем. Потому мы с Нечаем приняли единственно правильное решение и, попросив служку разбудить нас незадолго до ожидаемого прихода гостей, завалились спать.

И, как назло, мне снова приснился ОН. Только на этот раз сон изменился. Я увидела мужчину, идущего ко мне из дыма и яркого пепла, летящего в лицо. Ветер рвал мои волосы, бросал толстые пряди на глаза мешая рассмотреть моего незнакомого знакомца.

- Кто ты? – донеслось до меня привычное из треска огня и пламени.

Я зачем-то протянула вперед руки и повторила за ним:

- Кто ты? - и неожиданно проснулась. Меня дергал за плечо старик.

- Пора, – только и сказал он.

Я сонно моргнула и, не сдержав зевок, поспешно прикрыла рот рукой.

- Я уже велел расчистить нам место для выступления и приготовить угли.

- А лист стали? – спросила я.

- У кузнеца достали. Знаешь, хозяин этого чудесного дома оказался очень заинтригован, когда я рассказал ему о твоем танце и сам позаботился обо всем. Видимо, сегодня вечером здесь ожидаются важные гости, раз он так стремится развлечь их.

Гости… Важные…

Мне было все-равно. Я просто хотела отработать свою еду и кров, да получить еще немного сверху в виде миленьких маленьких монеток. Можно медных, а лучше и серебром. Про золотой я даже не заикалась.

- Уже встаю, – сказала я. Нечай прав. Стоило поторопиться и привести свои кудри в приличное состояние. После сна они всегда у меня спутанные.

Глава 3.

Гуннар был необъяснимо молчалив. Он просто сидел и смотрел куда-то в пространство, а когда Торстен со смешком толкнул его в бок, пытаясь растормошить, мужчина глянул на друга как-то странно.

- Ты видел ее? – спросил он.

Булат нахмурился. Он не сомневался, что северянин имеет в виду девчонку танцовщицу. Его собственное сердце все никак не могло успокоится, разрывая грудь мощными ударами, но выражение лица Гуннара ему определенно не понравилось.

- Кого ее? – сделал вид, что не понимает слова друга, сказал с усмешкой Торстен.

- Она горела!

- Тебе показалось, - возразил Торстен все еще улыбаясь, - Это платье и волосы…

- Гуннар покачал головой.

- Дело даже не в этом, - и медленно поднялся из-за стола, отыскивая взглядом Потапа. Хозяин таверны появился незамедлительно, раболепно поклонился и улыбнулся заискивающе и неискренне, но кажется, Гуннару было все равно.

- Где танцовщица? – спросил северянин.

Булат бросил взгляд на поющего старика. Тот заметно косился в сторону их столика и по глазам старого мужчины было видно, что его заинтересовал разговор, которого он не мог слышать. Старик заметно стал петь тише и наконец замолчал. Толпа почти не заметила его маленькой передышки, тем более, что старик скоро заиграл вновь, только теперь какую-то простую мелодию, без слов. Все его внимание было сосредоточено на Потапе и Гуннаре. Старик видимо, подозревал недоброе. Тем временем хозяин таверны что-то сказал северянину, при этом склонившись к самому его лицу и в шуме, царящем в зале, Булат не расслышал его слов, хотя догадался, что Потап пообещал привести девушку. И он не ошибся.

Потап нырнул куда-то за спину старика, в самый темный угол зала, где с трудом виднелись очертания открытой двери, а вскоре вернулся и не один. Рядом с ним шагала та самая рыжеволосая девушка. Оба приблизились к столику северян, и Потап демонстративно подтолкнул танцовщицу вперед. Она гордо подняла голову. Длинные пламенные кудри рассыпались по плечам и с вызовом взглянула на сидевших перед ней мужчин, затем полуобернулась назад и кивнула старику, всем своим видом показывая, что у нее все в порядке, да вот только тот вряд ли поверил, поскольку почти перестал играть и только скупо перебирал струны, не отводя взгляда от девушки.

А куда смотрела она?

Булат чуть придвинулся. Ему отчего-то было важно знать, на кого из них смотрит танцовщица. Он и сам не понимал, зачем ему это, но видел, как блестят глаза Гуннара, когда тот смотрит на рыжеволосую.

- Здравствуй, красавица, - произнес мягко Гуннар и жестом отослал Потапа прочь.

- И тебе не хворать, - голос у девушки был низковат с приятной хрипотцой, которую Булат отнес на усталость или волнение.

- Как твое имя? – спросил Гуннар.

- А твое? – она изогнула левую бровь и усмехнулась, сверкнув полоской белых зубов. В груди Булата снова вздрогнуло. Он согнул пальцы рук в кулаки, не отрывая глаз от красавицы.

Молода. Слишком молода для него, почему-то подумал он. Едва ли девушке было двадцать, да и сложения она была изящного. Хрупкая, тонкая, но при этом все, что положено женщине находилось на своем месте и в самом лучшем виде. Тело Булата отреагировало должным образом на соблазнительный вырез высокой груди танцовщицы, и он с силой втянул воздух, понимая при этом, что Гуннар по всей видимости, испытывает то же, что и он. И это отчего-то разозлило мужчину.

Гуннар и рыжеволосая между тем продолжили свой нехитрый разговор. Северянин представился и по равнодушному выражению девушки догадался, что она вряд ли знает, кто он такой, поскольку ни одна черточка не вздрогнула на ее лице. Она оставалась просто вежливой и не более того.

- Ты теперь знаешь мое имя, так скажи мне свое! – настаивал Гуннар, а затем вышел из-за стола и взяв из-за соседнего столика пустующий стул, пододвинул его к столу, предлагая танцовщице сесть. К удивлению Булата, девушка согласилась, мягко опустившись на стул. Она положила тонкие руки на поверхность стола. Браслеты звонко зазвенели, стекая по ее запястьям, а сама красавица неожиданно перевела взгляд на Булата и посмотрела так, что он вздрогнул всем телом, которое продолжало так предательски реагировать не ее присутствие, что выйти из-за стола было бы стыдно.

- Мое имя Верея и я не понимаю, что вы хотите от меня! – сказал девушка, когда Гуннар занял свое место напротив нее.

Булат продолжал рассматривать девичье лицо, про себя подумав, что девчонка лжет. Все она понимает, просто делает вид.

- Я просто хотел пригласить тебя поужинать с нами, - сказал Гуннар. Торстен, сидевший рядом с ним, насмешливо фыркнул.

- Спасибо, - неожиданно ответила Верея, - Но я не голодна и если позволите, вернусь туда, откуда меня привел Потап.

- А если не позволим? – насмешливо поинтересовался Гуннар.

- Тогда я тебе башку откручу, - пронеслось в голове у Булата, и он поразился этому неожиданному желанию защитить девчонку. Что он знал о ней? Возможно, это просто женское коварство, такая игра, с целью сильнее распалить желание в мужчине, которому понравилась. Хотя, он тут же упрекнул себя за подобную мысль.

- Не лезь не в свое дело! – сказал он себе мысленно, заставляя себя успокоится.

- Я бы предпочла уйти, - произнесла Верея и встала, намереваясь оправдать свои слова, но Гуннар перегнулся через стол и схватил ее за руку.

- Стой! – почти крикнул он.

Кто-то в зале заметил это и несколько мужчин заинтересованно повернули головы, рассматривая северянина, который держал руку танцовщицы.

- Сколько ты хочешь денег, чтобы остаться со мной? – прямо спросил Гуннар.

Девушка вспыхнула до корней волос, став пунцовой, как ее волосы и платье и вырвала руку из захвата мужчины.

- Ты меня не за ту принял, - бросила надменно и отошла от стола. Но Гуннара отказ не остановил. С легкостью перемахнув через стол, да так, что даже кувшин не зацепил, он рванул следом за танцовщицей и через несколько шагов схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

Глава 4.

Булат привел нас с Нечаем в дом, где по всей видимости, остановился сам. Это была крепкая изба с двориком и прилегавшим сараем. И по всей видимости, он жил здесь один. Как и почему, я спрашивать не стала, хотя мне было очень любопытно расспросить мужчину о его жизни, о том откуда он и кто его родители. Но я молчала, запихнув свой интерес куда подальше. Если надо, узнаю после, а сейчас надо радоваться тому, что избежали неприятностей, грозивших нам в таверне Потапа. В том, что хозяин обвинит в заварушке именно нас со стариком, сомневаться не приходилось, и я понимала, что нам обоим стоит как можно раньше покинуть этот город, да постараться сделать это незамеченными, поскольку оставался еще и Гуннар и предчувствие говорило мне, что от северного воина следует ожидать больших неприятностей, а все из-за того, что я имела несчастье понравится ему, чего вовсе не желала.

- Спать будете здесь, - Булат указал на лавку, когда миновав сени мы вошли в дом. Когда он успел разжечь свечу я не успела заметить, только теперь теплый оранжевый свет бросал тени на деревянные стены комнаты, в которой мы оказались. Комната в доме была одна, и я догадалась, что мужчина оставляет ее нам с Нечаем.

- А ты куда? – спросила я, обернувшись к хозяину дома.

- На сеновал, - ответил тот и задержал взгляд на моем лице, а затем вздохнув, пожелала нам доброй ночи и вышел вон, скрипнув дверью.

Нечай проследил за его уходи, а затем сел на лавку, вытянув усталые ноги и поставил рядом арфу.

- Это не его дом! – зачем-то сказал он.

Я вздрогнула.

- Что? – спросила я тихо.

- Это человек, что помог нам, здесь не живет. Дом пахнет нежилым духом. Он и сам гость здесь, - Нечай лег на лавку и закрыл глаза.

- Давай спать, - произнес он устало, - Завтра нам предстоит тяжелый день.

Я кивнула. Но старик этого уже не видел. Он лежал с закрытыми глазами, силясь уснуть, а я думала о том, сколько неприятностей и волнений доставила сегодня человеку, заменившему мне семью. Память услужливо подбросила образы Везнича и его жены… Они почти стерлись из моих воспоминаний. Стали просто чужими образами, повстречавшимися когда-то на моем пути. Будто и не жила я с ними долгие годы в одном доме. Будто и не называла Оляну матерью, а Везнича отцом. Я быстро забыла их и вспоминала очень редко и неохотно. Возможно, кто-то посчитает меня неблагодарной, но я не могу чувствовать ничего иного по отношению к своим приемным родителям. Только повстречав Нечая я могла сравнить отношение этого старика ко мне и моей бывшей родни. Ничего схожего. Если старый музыкант всегда привечал меня ласковым словом, то вспоминая ту же Оляну, я кривилась от досады. Сколько за прожитые вместе годы она сказала мне ласковых слов? Да по пальцам посчитать, а старик, который так же был мне никем, относился как отец родное, если бы он у меня когда-то был…

- Ложись, что встала, как столб? – слова Нечая прозвучали при этом мягко и ласково, словно и не ругал меня вовсе.

- Да ложусь уже, - я улыбнулась и растянулась рядом на лавке, подложив под голову сложенные лодочкой ладони. Мягкости это правда не прибавило.

А дом и вправду нежилой, подумала я, вдыхая запах сырости и плесени. Только теперь я поняла, что Нечай был прав. Он раньше меня заметил это, я же, углубившись в свои мысли, ничего почти не замечала.

Ну и пусть, что здесь не было одеял, зато я чувствовала себя в относительной безопасности от Гуннара и его липких рук… А где-то там, на сеновале возле дома лежал тот, к кому так давно тянулось мое сердце… Когда я еще не видела его и не знала, а теперь повстречав, поняла, что пропала. Этот мужчина и только он нужен мне.

Я заворочалась, легла на спину, задев уже сопящего старика. Тот затих, а потом спустя короткий миг сказал:

- Чего не спишь?

- Сама не знаю, - я солгала и кажется, Нечай это почувствовал.

- Зато я знаю, - пробормотал он и добавил, - Выбрось его из головы, девка. Завтра уедешь и больше не встретитесь. Скажи спасибо, что помог, да постарайся забыть.

- Если бы я могла, - сказала я вслух, вспоминая свои сны, тесно переплетенные с явью теперь, когда я точно узнала, как выглядит мужчина, которому я предназначена… Я в этом была уверена, поскольку чувствовала притяжение даже сейчас, когда его не было рядом. Хотелось просто встать и бежать из дома к нему и пусть это будет всего одна ночь. Пусть мы расстанемся, но я не могла упустить эту возможность быть с ним, если он, конечно, захочет этого сам.

Прислушалась к ровному дыханию старика. Спит, решила я и медленно свесила ноги с лавки, мягко ступила на деревянный пол.

- Что же я делаю? – мелькнуло в голове, но остановится я уже не могла и не хотела…

… Когда тихо скрипнула дверь, выпуская меня во двор, я конечно же не видела, как старик открыл глаза и посмотрел мне во след.

Я же прошла через двор, огляделась, выискивая взглядом пресловутый сеновал. Возле сарая стоял огромный стог сена, и я поняла, что именно там и следует искать Булата.

Приблизившись к кипе сена, задрала голову, но никого не увидела.

- Булат! – позвала я тихо, но в ночной тишине мой голос прозвучал достаточно громко, и я сама поразилась собственной наглости. Резво развернулась в строну дома, намереваясь дать деру, когда до моего слуха донеслось.

- Верея?

Я застыла. Ноги словно вросли в землю, но рискнула отозваться.

- Я здесь! – только и смогла сказать.

- И чего пришла? – он скатился вниз по скользкому словно лед сену. Приземлился рядом так неожиданно, что я даже отпрянула, заметив, что на Булате нет верхней рубашки. Широкую мощную грудь украшала замысловатая татуировка и я судорожно сглотнула, глядя на эту рельефную красоту, затем, обнаглев, протянула вперед руку и коснулась пальцами плеча.

Булат молча стоял, глядя как моя рука скользит по его руке, а затем перемещается на грудь и только тяжело дышал сквозь стиснутые зубы.

- Уходи! – неожиданно произнес он и перехватил мою руку, с силой сжав тонкое запястье, но боли не причинил. Просто отодвинул от себя, при этом глядя пристально в лицо.

Глава 5.

Утро застало княжну в ее опочивальне. Солнечные лучи пробежались по студеному полу, выпустили зайчика, улыбнувшись в круглое зеркало, оставленное на столе. Девушка сладко зевнула, потягиваясь всем телом и откинула тонкое одеяло, повернувшись на бок как раз вовремя для того, чтобы заметить нянюшку, тихо отворившую двери и проскользнувшую в комнату. Лебедь проследила за женщиной из-под полуприкрытых ресниц и увидела, как Янина открывает ставни, впуская солнечный свет.

- Доброго утреца, нянюшка!

Старушка вздрогнула и обернулась к девушке, что довольно улыбаясь свесила ноги с высокой кровати и снова потянулась, словно цветок к солнцу, раскинув в стороны тонкие руки. Ткань сорочки обтянула стройное тело, подчеркнула плавные формы, а Янина прошаркала к воспитаннице и села рядом.

- Чего радостная такая? – спросила она.

- Сон снился хороший, - ответила княжна, уронив руки.

- Ага, - кивнула старуха. Что могло такого сниться девушке, что она так улыбается? Парень какой-то, да поцелуи.

- К отцу пойду вот после завтрака, - Лебедь спрыгнула с кровати.

- Хочешь еще раз поговорить про свадьбу? – уточнила Янина.

- Да. Хочу попросить, чтобы время мне дал, да как следует познакомиться с женихом. Думаю, на такую малость он согласится, тем более, что сам сказал, будто этот Гуннар дом нам начал строить большой. А дома, сама знаешь, за неделю не вырастают.

Старуха кивнула.

- Ну поди, попробуй, - согласилась она.

Лебедь указала на сундук тонким пальцем.

- Платье, - коротко приказала.

Янина поднялась на ноги. Подошла к сундуку и откинула крышку.

- То, зеленое, что вчера сверху положила, - велела княжна.

Пока Янина доставала платье, в комнату снова вошли. На этот раз служанка, принесшая воду для умывания.

Когда Лебедь вышла из своей комнаты, неспешно шагая к лестнице с нянькой, топающей за спиной, она была готова к предстоящему разговору, полностью уверенная в том, что в этот раз ей удастся убедить отца повременить немного со свадьбой. А там поедет в гости к так называемого жениху, да хоть посмотрит на него…одним глазком.

«Главное без слез и истерик. Отец этого не любит!» - сказала она себе, прежде чем вошла в горницу, где за накрытым столом сидел князь, ее отец.

Поклонившись да поприветствовав отца, как подобает примерной дочери, Лебедь заняла свое место напротив родителя и принялась есть, поглядывая князя, который, в свою очередь, косился на нее с недоумением. Ведь только вчера говорила, что видеть его не желает, что скорее умрет, чем выйдет за нелюбимого, а тут такое послушание и умиротворение на лице. Что такого удивительно могло произойти за одну ночь, что княжна так переменилась нравом? Зная дочь, князь счел это подозрительным, так как слишком хорошо знал дочь. Не иначе, как Лебедь задумала что-то, раз так притихла. Или выпросить хочет какой подарок?

Аскольд любил свою дочь и понимал, что избаловал ее, позволяя слишком многое, за что теперь приходилось расплачиваться. Он желал ей счастья, ощущая каким-то родительским чутьем, любящим отцовским сердцем, что сама княжна вряд ли сумеет выбрать для себя подходящую партию. Все прежние ее увлечения были, конечно, парнями видными, но совершенно не пригодными к тому, чтобы после смерти князя, заменить его.

Аскольд часто вздыхал, размышляя о том, что пока Лебедь не успела сделать какую-то глупость, стоит взять ее судьбу в свои руки и поскорее отдать девушку подходящему мужчине. Такому, на которого можно положиться. Который защитит его дочь и создаст ей все условия для беспечной жизни, ведь сам князь так лелеял дочку и к другому она просто не привыкла.

Завтрак подходил к концу, когда князь первым нарушил установившееся за столом молчание. Лебедь подняла голову и улыбнулась. В ее больших глазах сверкнули лукавые искорки.

- Ну, говори, что надумала, - произнес князь, - сил уже нет терпеть и строить догадки.

- А с чего ты это взял, батюшка? – спросила она хитро улыбаясь.

- С чего взял, да с чего взял, - проворчал Аскольд. – Просто слишком хорошо знаю тебя, лису этакую!

Княжна улыбнулась еще шире. Отодвинула опустевшую тарелку и выложила все как на духу, повторив почти в точности то, что утром говорила старой нянюшке, только в более просительном тоне. Аскольд несколько мгновений молчал, а затем улыбнулся и кивнул.

- Хорошо, - произнес он, - я согласен, чтобы ты отправилась к Гуннару и познакомилась с ним до свадьбы. Так будет правильно. Но тебе придется немного подождать, пока не вернется Булат. С ним тебя и отправлю. У него добрые воины, приглядят и защитят, если будет надобность.

- Булат? – переспросила девушка, изогнул тонкие брови. Она еще ни разу не видела этого воина. У отца он бывал нечасто, и они не разу не столкнулись, да Лебедь о том и не жалела. Слышала только, что живет своим домом где-то неподалеку, в паре дней пути. А еще про него ходили слухи, что он беглый раб, чудом убежавший от своего хозяина.

Ой, только слухи ли?

Девушка скривила рот и наморщила лоб.

- А без него нельзя? - спросила она недовольно. – Что ж у нас совсем нет своих добрых воинов?

- Можно и без него. И воины свои есть,- ответил Аскольд, - но, если Булат будет рядом с тобой, мне будет спокойнее.

Лебедь поднялась из-за стола. Перебросила через плечо за спину толстую косу, заплетенную служанкой.

- Ты ему доверишь собственную дочь? – произнесла она. - Может лучше с Веславом меня отправишь. Хороший воин…

Князь глянул на дочь так сурово, что она осеклась и сменила выражение лица на прежнее хитрое, что делало ее похожей на маленькую лисицу в курятнике.

- Ну, хорошо, - согласилась она поспешно, - Булат так Булат. Подожду. Мне уж точно не к спеху, - и, поклонившись батюшке, покинула горницу. Но уже за дверью ее лицо изменилось, став надменным и недовольным. Хотя, подумала она, что ей с того, когда отправится, тогда и отправится. Ведь действительно, не к спеху. Замуж-то не хотелось, а там гляди, случится что-то из ряда вон, что и свадьба расстроится. Ведь все, что ни делается, как говорится, к лучшему!