Случайный бывший

Глава 1

Опаздываю, несусь, чуть ли не бегом, по скользким, кое-как посыпанным песком тротуарам зимнего города. В голове мечется мысль: «Караул! Новый шеф съест меня вместо завтрака!»

Мир вокруг решительно не согласен с моей паникой. Он утопает в снегу и мишуре.

Из окна первого этажа подмигивает гирлянда. Мимо пробегает корги в оленьих рожках, таща за собой хохочущую хозяйку. Даже собака понимает — сегодня день для радости, а не для подведения итогов квартала.

Я несусь по тротуару, лавируя между прохожими. Все они движутся со скоростью сонных черепах. Вот мужчина тащит елку, которая цепляет меня за шарф и пытается уволочь в сугроб. «С наступающим!» — кричит он мне вслед. Я что-то нечленораздельно рычу в ответ.

Воздух пахнет мандаринами, хвоей и всеобщей расслабленностью. Этот запах проникает в легкие и пытается саботировать мой рабочий настрой. Из каждой кофейни несется «Jingle Bells». Витрины магазинов кричат о скидках. Снегоуборочная машина, украшенная дождиком, медленно ползет по дороге, создавая пробку из трех машин и одного автобуса, который мне нужен.

Автобус подползает к остановке, наряженный как цыганский барон. Водитель в шапке Деда Мороза. Внутри — атмосфера филиала утренника. Кто-то везет торт, кто-то — пакеты с подарками или звенящим шампанским. Протискиваюсь сквозь это царство добра, чувствуя себя Гринчем, который спешит украсть не Рождество, а степлер из офиса.

Наконец, моя остановка. Выпрыгиваю из автобуса и делаю финальный рывок. Вот он, родной бизнес-центр. Стеклянный, серьезный, абсолютно неуместный в этом хороводе снежинок и праздника.

Осталось только улицу перейти. И я несусь дальше.

В одной руке сумка, в которой, вместе со всякой нужной дребеденью, лежит со вчерашнего вечера провалившийся под подкладку, и забытый там, кекс, недоеденный Стёпой; в другой — телефон, который я судорожно прижимаю к уху, пытаясь дозвонится до сестры.

Воздух морозный, колючий, и дует пронзительный ветер, гоняя по асфальту стылую поземку. Но мне жарко. Под толстым пальто и свитером чувствую себя горячим пончиком, который вот-вот подрумянится до золотистой корочки.

А мои кудрявые волосы, не поддающиеся никакой укладке, выбились из-под шапки и теперь покрываются инеем, словно новогодней мишурой.

Сердце колотится, как айфон на вибрации, а в горле стоит комок паники размером с будущую премию, которую я, скорее всего, снова не получу.

Мысленно прощаюсь со своей работой и, возможно, жизнью, потому что сегодня день, когда в нашем журнале "Шпилька" появится новый главный редактор. Опаздывать в его первый рабочий день — смерти подобно. Ну, по крайней мере, карьерной.

Саша не берет трубку. Звоню, звоню... Только гудки.

Наконец, в трубке раздается хриплый, сонный голос.

— Алло? Даш, что случилось? Что названиваешь, в такую рань?

— Что случилось? — шиплю, перескакивая через сугроб, похожий на спящего белого медведя — Пока ты проводишь ночь с очередным "принцем на белом мерседесе", который потом окажется конюхом, мне приходится отводить твоего сына в детский сад!

— Степа не только мой сын, но и твой любимый племянник! — парирует Саша, и я слышу, как она зевает.

Игнорирую ее речи.

— Из-за этого я теперь опаздываю! Ты плохая, безответственная мать, переложившая заботу о сыне на меня! А у меня работа, и, между прочим, своя личная жизнь!

Последнюю фразу я выкрикиваю особенно громко, но звучит она неубедительно даже для меня самой. В моей личной жизни сейчас такой же застой, как в пробке в час пик.

— Твоя работа ничего не значащая — "подай-принеси", и малооплачиваемая, и ее давно пора бросить и сменить! — с непоколебимым спокойствием заявляет Саша — А уж личной жизни у тебя и вовсе нет!

Вот так всегда. Сначала вставляет нож в спину, а потом еще и крутит им, словно отверткой. Я снова делаю вид, что не слышу.

— Хоть из садика его забери, кукушка! Я точно не смогу! Новый босс, планерка, аврал…

Говоря это, подбегаю к широкому пешеходному переходу. Зеленый свет мигает, предупреждая, что вот-вот загорится желтый. Делаю рывок, стараясь успеть. Пышный бюст, мой вечный спутник и обуза, коварно мешает равновесию, сумка с провалившимся кексом бьет по ноге, а на ботинках — абсолютно не зимняя подошва.

Все происходит, словно в замедленной съемке — левая нога едет вперед, а правая за ней не успевает. Качаюсь, как маятник, удерживая равновесие, делаю несколько мелких торопливых шагов, пытаясь устоять, но законы физики против меня.

Падаю.

Тяжело, по-медвежьи, на свое самое мягкое место. Телефон вылетает из руки, и, с нежным звонким треском, отскакивает в сторону. На проезжую часть.

Чувствую тупую боль в районе копчика. Но это ерунда по сравнению с тем, что вижу, подняв голову.

Прямо на меня, тихо и неумолимо, как айсберг на "Титаник", надвигается огромный, брутальный, черный "Ленд Ровер". Его шипованные шины бесшумно катятся по серому асфальту, покрытому легкой паутинкой свежего снега. Замираю, вытаращив глаза, а в голове проносится идиотская фраза: "Вот и сказочке конец..."

Книга участвует в эксклюзивном ЛитМобе “БЫВШИЙ МОЙ” https://litnet.com/shrt/NAJA

Встреча с бывшим — шанс начать все с чистого листа, или идеальная возможность для сладкой мести?
Можно ли войти в одну реку дважды?Теплая новогодняя история о том, как героиня случайно встретила своего бывшего, и что из этого вышло.

Глава 2

Машина замирает буквально в нескольких сантиметрах от меня. Так близко, что чувствую, как от ее массивного бампера исходит волна тепла, смешанная с запахом раскаленного металла и горячей резины.

Проходит бесконечная долгая минута, или час, или год, и я понимаю, что пронесло. Меня не сбили, не задавили, я осталась цела и невредима. И только теперь приходит страх, и начинает трясти мелкой дрожью.

Слышу хлопок двери и возле меня появляются ноги в брюках и мужских модных туфлях. Как бы не был велик мой шок, понимаю, что туфли дорогие и кожаные.

Поднимаю глаза... Обладатель столь крутой обуви, одетый в не менее дорогой костюм, и черное расстегнутое пальто возвышается надо мной, как горный пик над пригорком.

Морозный воздух будто трещит вокруг него от напряжения. Он смотрит на меня сверху вниз, и его взгляд — злой и оценивающий, полный бесконечного раздражения — заставляет почувствовать себя крошечной и нелепой.

Загорелое красивое лицо, слегка прищуренные карие глаза, модная стрижка...И...И...

От вида этого лица делается еще страшнее, сердце замирает, дыхание останавливается, и темнеет в глазах. Если бы я стояла, то грохнулась бы в обморок.

— С Вами все в порядке? — недовольно спрашивает загорелый, и этот голос… Низкий, бархатный, с легкой хрипотцой, будто его владелец только что вышел из джаз-клуба или прокашлялся от дорогого сигарного дыма.

О... Этот голос я помню...

И он обращен ко мне. Лежащей в снегу с видом растаявшего снеговика.

— Девушка! Вы как? "Скорую" вызвать? — не унимается водитель «Ленд Ровера».

— Не надо! Все нормально! — бормочу, и поворачиваюсь к нему спиной, ерзая на коленках.

Пока он меня не узнал. Но вдруг узнает? Не надо этого! Не надо! Никак нельзя допустить!

Между тем, из-за меня на дороге бардак и хаос. Объезжающие нас машины сигналят, водители открывают окна и матерятся. Надо подниматься, пока не явились гаишники.

Ноги в модных ботинках опять появляются перед моим лицом.

И протянутая рука.

— Вставайте уже! Вы мешаете движению!

Ну уж нет! Сама справлюсь.

И чего прикопался! Садился бы в свою гробину, и ехал дальше!

Опять отворачиваюсь, отползаю, и вдруг вижу свой телефон! Лежит сиротинушка, на дороге, а мимо него проносятся машины... Надо скорей забрать родимого, пока не погиб под колесами!

Бросаюсь в ту сторону, и чувствую, как меня хватают за шиворот, рывком поднимают, и ставят на ноги.

— Долго собираешься ползать по проезжей части? — рявкает благодетель, держа меня за шкирку, как наскодившего котенка.

На «ты» перешел?

Вырываюсь из его лап, поворачиваюсь, и грозно пищу:

— Что Вы себе позволяете?

Все-таки, он очень высокий. А я, по сравнению с ним, очень маленькая, и смотрю в его лицо снизу-вверх.

— А с чего ты кинулась под мою машину? — ядовито интересуется он — Не могла другую выбрать?

Задирает рукав пальто, демонстрируя дорогие часы, (а какие еще могут быть у сына владельца заводов, газет, пароходов?) и, сердито хмуря брови, добавляет:

— Опаздываю из-за тебя! А я очень не люблю опаздывать!

Тоже мне, откровение! Так то, этого никто не любит! Я вот тоже опоздала, окончательно и бесповоротно.

Задыхаюсь от возмущения.

— Я что, специально, что ли? Поскользнулась!

Он бросает на меня пренебрежительный взгляд, и снова с спрашивает:

— Чего стоим? Кого ждем? Зеленый! Или ты решила жить на переходе?

Фыркаю, поворачиваюсь к телефону, делаю шаг...Опять хватает меня, и возвращает на "зебру".

— Да отвали ты! Мне телефон надо забрать! — ору я.

Раз он отринул вежливость, то и я церемониться не буду!

Он отпускает меня, делает шаг в сторону, поднимает мобильник, и небрежно сует мне в руку.

— Теперь пойдешь, куда шла? — интересуется насмешливо.

Зажимаю телефон, проверяю, цел ли... Вроде, цел, и работает. И, гордо задрав голову, шествую вперед, по переходу. Чего уж теперь. Раз он меня не узнал, значит, прятать лицо не имеет смысла. Все равно не узнает. Забыл.

А я его не забыла, и помню, что он и тогда, семь лет назад, был таким же надменным хамом.

Мой случайный бывший, Максим Буланов.

Первая книга литмоба Бывший мой

Руфина Брис. Притворись моим, бывший! https://litnet.com/shrt/wc3-

Глава 3

Редакция «Шпильки» — это храм красоты и моды. Пространство лофт, с высоченными потолками и огромными окнами, из которых открывается вид на заснеженный город. Белые стены, стеклянные перегородки и ни единой лишней детали. Стерильно, модно, холодно.

Рабочие места как арт-объекты. Длинные белоснежные столешницы на тонких хромированных ногах, сгруппированные по четыре. Никаких тумбочек, ящичков и прочего хлама. Все должно быть на виду, все должно быть идеально. И на каждом столе стоит крутой комп.

И среди всего этого великолепия — мое место. Оно находится в самом дальнем углу, у стены, рядом со встроенным гардеробом.

На моем столе вечно громоздится стопка бумаг, которые нужно «срочно разобрать», стоит чья-то грязная кружка, которую я забыла унести, лежит мой собственный блокнот с торчащими во все стороны закладками, и обитает многострадальный кактус в горшке, которого я назвала Игорем. Игорь, кажется, находится в глубокой депрессии и уже полгода отказывается расти. Еще на столе присутствует и моя кружка, старая, со сколом на ручке и надписью «Утро добрым не бывает.

Дверей в нашем офисе немного. Главная — входная, тяжелая, металлическая, ведущая в общий коридор бизнес-центра. Справа от входа — дверь в кабинет главного редактора. Она сделана из стекла, чтобы создавать иллюзию доступности, но на самом деле она почти всегда плотно закрыта, как врата в Олимп. Тем не менее, шеф нас всех видит, пока не опустит жалюзи.

Напротив кабинета — переговорная, тот самый «аквариум для офисных пираний», полностью стеклянный куб с овальным столом и дюжиной стульев внутри. Там проходят все совещания и планерки.

И есть еще две неприметные белые двери в стене за моим столом. Одна ведет в туалет, а вторая — в святая святых, крошечный кухонный уголок. Там стоит навороченная кофемашина, которой я боюсь пользоваться, микроволновка и холодильник, забитый кокосовым молоком, диетическими йогуртами и бутылочками с комбучей. Мой контейнер с котлетами и гречкой смотрится в этом холодильнике как слон в посудной лавке.

А еще есть огромная пробковая доска на стене, которую Лера, наш арт-директор, называет «мудборд». На ней кнопками приколоты вырезки из журналов, образцы тканей, абстрактные цветные карточки. Все это вместе должно нас вдохновлять. Но меня, честно говоря, только вгоняет в тоску. Кажется, даже у этой доски жизнь ярче и интереснее, чем у меня.

И я, Даша Пышнова, в этом царстве роскошного минимализма выгляжу как забытый на дизайнерском диване старый плюшевый мишка.

— О! Сиськи пришли! — раздается жизнерадостный голос.

Это Витька Корзинкин, наш штатный фотограф. Ему лет двадцать семь, он худ, как велосипед, носит узкие джинсы, вечно мятые футболки с провокационными надписями и считает себя гением кадра и мастером пикапа. Его сальные шуточки — неотъемлемая часть рабочего процесса. Он подпрыгивает на своем стуле, щелкает в воздухе пальцами, изображая вспышку, и тут же затягивает свою любимую песенку на мотив какой-то детской считалочки:

— Дашка-пышка! Пышка-Дашка! На щеках два пирожка!

Фамилия у меня, вообще-то, красивая — Пышнова. Звучная, мягкая. Она бы идеально подошла хрупкой блондинке с тонкими запястьями. Но в сочетании с моей фигурой фамилия превращается в клеймо, в комичный эпитет, который Витька с удовольствием эксплуатирует.

Остальные сотрудницы, безупречные богини глянца, тоже отрываются от своих мониторов.

— Пышнова, ты опять опоздала! — строго поджимает идеально накрашенные губы Алена, заместитель редактора. Ей тридцать пять, у нее хищная грация пантеры и гардероб, которому позавидовал бы любой бутик.

— В своем репертуаре! — добавляет она.

— Хорошо, что нового босса еще нет! — вставляет Светлана, самая старшая из нас, руководитель раздела «Красота и здоровье».

Она всегда выглядит так, будто только что вышла из спа-салона — идеальная укладка, безупречный маникюр и ледяной взгляд, способный заморозить чашку горячего кофе.

— Даш, не стой столбом! — щебечет Катя, самая молодая, автор рубрики «Отношения». У нее кукольное личико и ангельский голосок, которым она часто сообщает самые неприятные вещи.

Как сейчас, например:

— Сбегай на первый этаж, принеси нам всем кофе. Двойной латте для меня, как обычно.

— Мне с корицей! — вторит ей Витька — И пончиков!

Корзинкин объект мой черной зависти. Жрет как слон, и при этом, худ как инфузория.

— И не забудь мой флэт-уайт, Дашенька! — лениво и чуть свысока добавляет Марина из раздела «Светская хроника и новости». Ей около тридцати, она дочь какого-то важного чиновника и работает здесь не ради денег, а «для души». Марина редко утруждает себя реальной работой, предпочитая обсуждать последние тренды и планировать свои поездки на курорты. Сегодня на ней шелковый комбинезон нежно-песочного цвета и массивные золотые украшения, которые наверняка стоят больше, чем моя съемная квартира.

— А мне, пожалуй, капучино с кокосовым молоком и без пенки! — тут же подхватывает арт- директор Лера. Худющая, с короткой стрижкой «пикси» и ворохом серебряных колец на пальцах, она выглядит так, словно только что сошла с подиума берлинского показа авангардных дизайнеров. Ее взгляд, острый и цепкий, будто сканирует мир на предмет дисгармонии.

— И смотри, чтобы бариста не ошибся! — добавляет она — Тот, что вчера, сделал отвратительную пену, просто кошмар!

— Сначала распечатай мне статью! — властно перебивает всех Алена, протягивая мне флешку — Срочно!

Из всего этого гвалта я выхватываю главную, спасительную фразу — нового босса еще нет! Из груди вырывается такой вздох облегчения, что, кажется, окна в офисе запотевают. Слава богу, пронесло!

На шутки и подколы я уже давно не обращаю внимания. Во-первых, понимаю, что они не со зла, это просто местный фольклор. Во-вторых, за три года я нарастила толстую кожу — как у бегемота. Улыбаюсь своей самой добродушной улыбкой и киваю.

— Сейчас все сделаю!

Торопливо пробираюсь к встроенному гардеробу, похожему на большой белый шкаф-купе. Снимаю пальто, вешаю его, и переобуваюсь в любимые мягкие тапочки с помпонами. Работать восемь часов на каблуках — пытка, на которую способны только мои коллеги.

Глава 4

В голове проносится вихрь безумных мыслей. Он что, шел за мной? Хочет истребовать компенсацию за моральный ущерб и потраченное время? Или, о ужас, он все-таки меня узнал и теперь пришел, чтобы… Чтобы что? Посмеяться? Напомнить о прошлом? Вряд ли. Скорее всего, если бы вспомнил, то поржал бы, или брезгливо сплюнул бы в окошко своего «Ленд Ровера» и забыл бы обо мне через секунду.

Мои лихорадочные размышления прерывает его голос. Тот самый, низкий и бархатный, который сегодня утром рявкал на меня на переходе. Только теперь в нем нет раздражения, а есть холодная, деловая сталь.

— Добрый день! — говорит Макс, обводя взглядом таращихся на него коллег — Меня зовут Максим Игоревич Буланов. С сегодняшнего дня я ваш новый главный редактор.

ЧТО?

Мир вокруг меня качается и уплывает куда-то в сторону. Ноги, и без того подкошенные утренним падением, окончательно превращаются в вату. Я хватаюсь за край стола, и буквально сползаю на табурет, потому что стоять больше нет никаких сил.

Как так? Почему? Макс будет моим боссом? Мне нужно уволится! Немедленно!

Мои коллеги, напротив, кажется, только что получили коллективный заряд бодрости. Их лица выражают целую гамму чувств — от удивления до откровенного восторга. Особенно у незамужней части коллектива.

— Через пятнадцать минут жду всех в переговорной! — ровным тоном продолжает Макс, словно не замечая произведенного эффекта.

Боже! Он знает, что я опоздала! Он видел время на своих дорогущих часах, когда ругался на меня!

Максим бросает короткий, ничего не выражающий взгляд в мою сторону и скрывается за дверью кабинета, на которой еще вчера висела табличка с именем Инны Аркадьевны.

Но как это вообще может быть? Как он может быть главным редактором? Он же...Он...Негодяй, гад, хам! Мажор, прожигающий жизнь! Такие не работают, не бывают начальниками, а уж тем более, редакторами! Что он понимает в этом деле?

Между тем, как только за главредом закрывается дверь, офис взрывается. Тихий, почтительный гул сменяется возбужденным шепотом.

— Я так и знала! — авторитетно заявляет Светлана, поправляя безупречный лацкан своего пиджака — Корпорация «Медиа-Гранд», в которую входит «Шпилька», принадлежит его отцу, медиамагнату Игорю Буланову. Все логично!

Да! Именно так! Других объяснений быть не может!

— Конечно! — ядовито фыркает Корзинкин — Поэтому, нашу Инну Аркадьевну и «ушли» на пенсию. Сыночку олигарха понадобилось теплое местечко!

— Ее убрали, потому что она последние полгода вообще не работала! — тут же вступается за нового босса Катя — Вспомните, как редко она появлялась в офисе! Все на нас держалось!

— Но почему мужчина будет редактором женского журнала? — недоумевает Алена, морща свой идеальный лоб — Это же нонсенс.

— А я рада! — щебечет Катя, мечтательно глядя на закрытую дверь кабинета — Вы видели, какой он красивый? Теперь на работу хочется ходить!

Остальные девушки, кроме вечно всем недовольных и замужних Светланы и Алены, дружно с ней соглашаются. Еще бы! Такой экземпляр! А они "в активном поиске", как и моя Сашка.

А я сижу, оцепенев. В голове продолжает биться, как испуганная птица, все тот же вопрос: «Как? Как так вышло? Почему именно ОН стал моим боссом? Что мне теперь делать?»

Самое сильное мое желание — бежать! Схватить свое пальто, сумку с кексом, и бежать отсюда, из этого офиса, от Макса Буланова. Бежать как можно дальше, на край света, в Антарктиду, к пингвинам!

Но... Понимаю, что лишится работы не могу. Мы не проживем на одну Сашину зарплату. Еще хотели на море слетать на новогодних каникулах. Нет, сбегать никак нельзя! Придется смириться, принять Макса, как начальника, и слушаться его, будь он не ладен! И надеяться, что мажору работа скоро надоест, и он свалит из нашего офиса сам.

Тут наши девы вспоминают обо мне.

— Даша, ты чего застыла? Нам нужно выпить кофе до совещания! Неизвестно, на сколько оно затянется! — требует Марина.

— Какое кофе? — взвивается Алена — Мне эта распечатка будет нужна сейчас! Даша, немедленно распечатывай!

Их голоса вырывают меня из пелены ужаса. Я делаю глубокий вдох. Что за чушь! Почему я должна сбегать и прятаться? То, что было между мной и Максом семь лет назад... Ну было и было. Подумаешь! И это было наше обоюдное желание. Не только он мне нравился, но и я ему! И вообще, он меня не узнал! Или не помнит! Так почему из-за моих древних комплексов должны страдать моя работа и мои коллеги?

— Я все успею! — говорю Алене самым бодрым тоном.

Срываюсь с места и мчусь к лифтам, чтобы спуститься с нашего восьмого этажа в кафешку на первом. Всю дорогу мысленно молю бога, чтобы там не было очереди, и проклинаю наших пафосных дев, которые не пьют кофе из автомата, из-за чего нам его так и не поставили. И себя, потому что не умею пользоваться кофеваркой, и варить кофе!

Мне везет! Очереди нет. Через пять минут я уже возвращаюсь с картонным подносом, уставленным стаканчиками, и раздаю «всем сестрам по серьгам». Раздав кофе, пулей лечу к своему компьютеру и вставляю флешку Алены. Блин! Как же много листов! Она что, диссертацию наваяла?

Мне жарко. Надо бы снять свитер, но под ним блузка с V-образным вырезом… С моим бюстом все решат, что я таким образом пытаюсь привлечь внимание нового шефа. Ага, как же! Так привлекают внимание стройные девушки с аккуратной «двоечкой». В моем же случае пышная грудь только подчеркивает, какая я большая и необъятная.

Да и пофиг! Снимаю свитер. Уфф! Сразу становится легче дышать!

— Ого! Пышнова решила выкатить тяжелую артиллерию! — тут же отпускает пошлую шуточку Корзинкин.

И на него пофиг!

— Витя, это сексизм! — строго обрывает его Лера.

Она это говорит не потому, что заступается за меня, а потому, что она убежденная феминистка. На меня лично ей глубоко наплевать.

Они с Витькой зло и коротко переругиваются, но быстро замолкают, косясь на дверь кабинета главного редактора.

Глава 5

Когда возвращаемся в наше белое царство, воздух еще звенит от напряжения. Все тут же рассаживаются по своим местам, утыкаются в мониторы и затихают, как мыши под веником. Начинается великая имитация бурной деятельности. У меня тоже дел невпроворот — нужно перевести статью для Светланы, проверить орфографию в тексте Кати и распечатать очередную подборку материалов для Алены… Но первым делом — брюки! Моя пятая точка отчаянно взывает о помощи и приличном прикрытии.

Я достаю маленькую дорожную игольницу, и собираюсь незаметно приступить к починке. Но тут из динамиков громкой связи, установленных под потолком, раздается ровный, безэмоциональный голос нового шефа:

— Корзинкина Виктора — ко мне в кабинет!

Витька вздрагивает, как от удара током, медленно поднимается со стула, бросает на нас растерянный взгляд и, ссутулившись, плетется к двери из матового стекла. Мы все, как по команде, замираем. Что боссу понадобилось от нашего фотографа? Неужели будет хвалить за гениальные снимки? Что-то сомнительно.

Пока Витька находится в логове зверя, я решаю действовать. Раз фотографа-мужчины нет, а остальные коллеги женщины, можно и переодеться. Хватаю свои зашитые брюки и прошмыгиваю в дальний угол, за массивный шкаф-гардероб. Там, в узком пространстве между шкафом и стеной, быстро меняю свой нелепый наряд на приличный. Уф-ф, теперь я снова похожа на офисного работника, а не на сбежавший из кондитерской зефир.

Не успеваю я сесть на свое место, как дверь кабинета открывается. Выходит Витька. Вернее, не выходит, а выплывает, как привидение. На нем буквально нет лица — оно белое, как лист бумаги, а глаза испуганно бегают.

— Ну что? — шепотом спрашивает Катя.

— Уволил! — глухо, как из бочки, произносит Корзинкин.

В офисе повисает оглушительная тишина.

— Как уволил? — ахает Алена — За что?

— Сказал… сказал, что мои работы не соответствуют новому вектору развития журнала! — бормочет Витька, собирая со стола свои объективы и флешки — Что я непрофессионал, и он не намерен платить деньги за… за такое.

Все в шоке. Я тоже.

Хотя, если честно, где-то в глубине души маленький, злорадный червячок поднимает голову и радостно потирает лапки. Больше не будет дурацких шуточек про «сиськи» и «пышку».

Но радуюсь я преступно рано. Потому что динамик снова оживает, и вещает голосом Буланова:

— Пышнова Дарья! Зайдите ко мне.

Червячок в моей душе мгновенно дохнет от ужаса. Вот и сказочке конец, снова думаю я. Ну конечно. Сначала уволил самого бесполезного, на его взгляд, сотрудника, теперь пришла моя очередь. Я вторая по бесполезности — в отличии от Витьки хоть за кофе хожу.

Уныло, как на эшафот, бреду к кабинету главреда, под сочувствующими взглядами коллег. Ноги ватные, в голове пусто.

Перед дверью замираю. Делаю глубокий вдох, выдох. Ну, Даша, соберись! Не показывай ему свой страх.

Стучу и, услышав короткое «Войдите», толкаю тяжелую дверь.

Кабинет главного такой же холодный и безличный, как весь наш офис: стол из темного дерева, и панорамное окно во всю стену, за которым кружится снег.

Макс сидит в кожаном кресле, не отрываясь от экрана компьютера. Он даже не смотрит в мою сторону, и от этого мне еще страшнее. Я замираю посреди комнаты, чувствуя себя маленькой и неуместной.

Я призрак той Дашки, которую Макс когда-то знал — стройной, смешливой, наглой... И этот призрак сейчас стоит перед ним, запертый в моем нынешнем, располневшем и неуверенном теле.

— Присаживайтесь! — говорит он, не поднимая головы. Голос ровный, деловой. Ничего общего с тем, который когда-то шептал мне на ухо всякие нежности.

Опускаюсь на краешек стула для посетителей. Проходит мучительная минута тишины. Слышу, как гудит комп, и как бешено колотится мое сердце. Он что, специально меня мучает? Или просто не замечает? Я для него просто пункт в списке дел?

Сижу тихо, и вдруг чувствую аромат...Кабинет наполнен запахом Максима! Прежним, знакомым, почти не изменившимся обольстительным ароматом!

Дерзость и роскошь: тёмный шоколад, смешанный с кожей дорогого автомобильного салона. Это запах силы, денег, мужской уверенности... Но сквозь эту мощь пробивается тревожное и пьянящее. Чувственный древесно-дымный аромат с цитрусовыми вкраплениями. Это те ноты, которые заставляют женщин оборачиваться вслед мужчине, случайно встреченному на улице...

Те, что остались на моем теле после той ночи.

Этот знакомый шлейф, этот коктейль из роскоши, соблазна и памяти, действует на меня сильнее любого слова или взгляда. Он как ключ, который открывает запертую дверь в прошлое. Перед глазами проносятся мгновения: его смех, ощущение его руки на моей талии, его губы …

Этот запах — призрак. Призрак нашего общего прошлого, который теперь живет здесь, в этом стерильном кабинете. И он безжалостно напоминает мне: «Я здесь. Я тот же. И ты все еще меня помнишь».

И эта память обрушивается на меня, накрывает с головой, возвращая все — и наслаждение от той ночи с ним, и горечь последующих, без него… Опять. То, что я, с таким трудом пережила и забыла. Вернулось.

Наконец, он переводит на меня насмешливый взгляд. Именно насмешливый.

И в этот момент мир замирает. Он смотрит на меня. Прямо на меня. И я тону в его карих глазах, таких знакомых, и, одновременно, таких чужих.

— Даша Пышнова! — произносит он так, будто пробует мое имя на вкус. И от того, как он это говорит, у меня по спине бегут мурашки.

Не как начальник, читающий фамилию из файла. А как человек, который уже произносил мое имя. При других обстоятельствах.

— Я посмотрел ваше личное дело. Московский государственный университет, факультет журналистики, красный диплом. Отличные рекомендации. Вы прошли в «Шпильку» по конкурсу, опередив десятки конкурентов.

Я в шоке. Он смакует каждый факт, как прокурор, зачитывающий обвинение. Обвинение в том, во что я превратилась.

— Вы были инициативной, перспективной студенткой! — продолжает он, и его глаза изучают меня так внимательно, что хочется съежиться, спрятаться, исчезнуть. Он не просто смотрит... кажется, он ищет. Ищет ту, прежнюю Дашу? И не находит.

Глава 6

Сижу за своим столом, и в голове происходит битва титанов. С одной стороны — огромная гора бумаг, оставленная коллегами, которая смотрит на меня с укоризной, как невыгулянная собака. Распечатать, вычитать, перевести… Бросить все это на полпути как-то некрасиво, я же ответственная. С другой стороны — в голове уже роятся идеи для совещания. Они жужжат, как пчелиный улей, толкаются, требуют, чтобы их немедленно записали, облекли в красивые графики и нарядили в презентацию PowerPoint.

По правде говоря, ни пчелы, ни собаки не могут победить главного монстра, захватившего мой мозг, — Максима Буланова. Воспоминания, удивительно яркие, словно это было вчера, а не семь лет назад, так и лезут в голову. Тот вечер у озера…

Я даже помню, как пах его тонкий модный бадлон-поло. Или это его сегодняшний аромат, этот дорогой и наглый парфюм, до сих пор витает в воздухе, заполнив собой не только кабинет главреда, но и все мои мыслительные процессы?

Мои размышления прерывает движение. Катя, наша специалист по отношениям, грациозно поднимается со своего места, одергивает юбку, которая и так сидит на ней безупречно, поправляет волосы, будто готовится к выходу на красную дорожку, и, зажав в руках какую-то папку, решительно направляется в кабинет главреда.

Я вижу, как переглядываются и тихо хихикают Алена и Светлана, чьи столы стоят рядом. И чего хихикают? Человек по делу пошел! Вот сплетницы!

Стеклянная перегородка в кабинете Макса задернута жалюзи. Непроницаемая стена, отделяющая Олимп от нас, простых смертных. Интересно, что они там делают? Обсуждают новую колонку о том, «как соблазнить босса за пять минут»?

Светлана и Алена снова уткнулись в свои мониторы, а я… Тоже пытаюсь. Честно. Но мои глаза словно намагничены. Они не хотят смотреть на экран, а упорно таращатся на эти бежевые полоски жалюзи, словно пытаясь прожечь в них дыру. Что Катя там так долго делает? Что они там вообще могут делать?

Темная, жгучая, как крапива, волна ревности поднимается из самых глубин души...

Так, Даша, спокойно!

Чтобы унять это дурацкое чувство, встаю, беру свою верную щербатую кружку и иду на кухню сделать себе чаю. Маршрут, разумеется, пролегает мимо его кабинета. Замедляю шаг, превращаясь в шпиона на секретном задании. Притормаживаю у самой двери, напрягая слух… Тишина. Ничего не слышно.

— Даш, ты за чаем? Сделай и мне, будь добра! — раздается за спиной голос Марины.

Этот возглас действует как ведро ледяной воды. Да что это со мной? С чего я его ревную? Он никогда не был, по-настоящему, моим парнем, а то, что было, быльем поросло так густо, что и не раскопаешь.

Тут же возникает другая проблема. Делать чай или не делать? Сделаю — и все будет как прежде. Я снова «Даша-подай-принеси». А не сделать — как-то невежливо… Эх, воспитание — мой главный враг!

Делаю. Возвращаюсь с двумя кружками, одну молча ставлю на стол Марине, вторую — себе. Сажусь на место, бросаю взгляд на часы в углу монитора — десять минут! Катя у него уже десять минут! За десять минут, конечно, ничего такого между ними случиться не может! Или… может? Макс же бабник, не пропускающий ни одной юбки! Хотя стоп… Откуда я это знаю? Я знаю только, что меня он семь лет назад не пропустил. Мне даже неизвестно, женат ли он сейчас…

За те несколько минут, что Кати нет, в моей голове прокручивается целый сериал. Вот они в кабинете обсуждают работу… потом он делает ей комплимент… потом они едут к нему… потом… потом он ее бросает. Точно бросит!

Наконец дверь открывается. Катя выплывает из кабинета с таким довольным видом и такой загадочной улыбкой, будто она только что узнала главную тайну Вселенной.

"Улыбайся, улыбайся, голубушка! — мрачно и злорадно думаю я — Ты его не знаешь, а я знаю. Он тебя бросит после первой же ночи, наговорив при этом гадостей, и будешь ты, Катя, рыдать в свою дизайнерскую подушку!"

В этот момент мой телефон на столе тихо пищит. Пришла СМС-ка. Я смотрю на экран и едва не падаю со стула.

«Это мой номер. Сохраните. Максим Буланов».

Сердце совершает кульбит и падает, едва не роняю телефон. Но тут же понимаю по реакции коллег, уставившихся в свои смартфоны, что это не личное послание мне, а массовая рассылка. Отлегло. И стало как-то обидно…

Пока я отхожу от шока, Макс выходит из кабинета, уже в пальто, небрежно бросает на ходу: «До завтра меня не будет», — и исчезает.

Как только дверь за ним закрывается, офис взрывается, как разворошенный улей.

— Ну вот! И этот, как Инна Аркадьевна! Пришел на полчаса и свалил!

— И стоило менять шило на мыло!

— А что, фотографа у нас теперь не будет? Кто снимать будет?

— Завтра придет новый фотограф! — важно, с видом премьер— министра, заявляет Катя — Друг Максима!

Она так и говорит — «Максима». Не «Максима Игоревича». Намекая, что они уже на короткой ноге.

— Я помогла ему с рассылкой! — добавляет она, добивая конкуренток — Ваши номера дала, чтобы он в базе не искал!

Вижу, как Алена недовольно поджимает губы. Ей, замужней даме, никак не «подружиться» с главредом. А Лера и Марина переглядываются и усмехаются — весь их вид говорит, что не Кате с ними тягаться за внимание такого мужчины. Еще не вечер...

А мне на весь этот курятник смешно смотреть. Они же его совсем не знают… После того, как он вышел, унеся с собой свою обволакивающую, оглушающую энергетику и запах своего парфюма, я словно очнулась. Протрезвела. И нет ни ревности, ни злости, ни глупых мечтаний. Мне смешно. И над самой собой тоже.

Так, Даша, хватит дурью маяться. Займись делом!

И занимаюсь. Быстро, как комбайн на пшеничном поле, расправляюсь с бумагами, наваленными коллегами. А потом открываю новый документ и с головой ухожу в составление презентации моих идей.

Коллеги же занимаются кто чем, только не работой. Кто-то ушел на кухню пить чай, кто-то вообще свалил из офиса по «срочным делам», кто-то болтает по телефону, обсуждая нового босса. Привыкли они так... Ничего не делать, а потом аврал.

Глава 7

Наша маленькая съемная двушка — это наш оазис уюта. Мы с Сашкой стараемся сделать ее домом, и, кажется, у нас получается.

На стареньком диване в гостиной лежит яркий плед в клетку, который мы привезли еще из родного города. На стенах висят Стёпкины рисунки — кривобокие человечки и разноцветные чудища. На подоконниках — цветы в пластмассовых горшках.

На кухне — коллекция разномастных кружек, потому что мы вечно их бьем, а покупать целый сервиз — непозволительная роскошь. Пахнет здесь всегда чем-нибудь домашним и вкусным: то свежей выпечкой, то супом, то фруктами.

Из их с Сашкой комнаты выглядывает светлая макушка Стёпки. Он прикладывает палец к губам и шепотом, как заправский шпион, сообщает:

— Мама спит. А я мультики мотлю. Тихо-тихо.

Я улыбаюсь и спрашиваю нормальным голосом, не шепотом:

— Вы кушали?

— Кусали! — рапортует Стёпа — Я ел кулиный суп с вермиселью, котлету с грецкой и компот!

Мог бы и не докладывать с такой точностью — я и так знаю, что у нас на обед и ужин на ближайшие два дня. Сама вчера у плиты стояла, как сталевар у мартеновской печи, и готовила этот самый суп, эти самые котлеты и варила этот самый компот.

Снимаю пальто и ботинки, прохожу в комнату и бесцеремонно плюхаюсь на кровать рядом со спящей сестрой. Кровать протестующе скрипит. Стёпка, поняв, что миссия «Тишина» провалена, возвращается на свое место перед телевизором, опять погружаясь в мир говорящих роботов.

Некоторое время таращусь на роботов, потом любуюсь на наряженную искусственную елку в углу комнаты, которая ждет, как и мы, наступления праздника.

Наконец, Саша недовольно мычит и медленно продирает глаза.

— Ты чего так рано? — бормочет она.

— Рано? Восьмой час вечера! — хмыкаю я — Ты почему все время спишь?

— А как ты думаешь? — вопросом на вопрос отвечает сестра и тут же сама отвечает, вздыхая — Ночь была бессонная.

— Ого! Значит, у вас с твоим новым… все хорошо? — с интересом спрашиваю я.

Сашка переворачивается на спину и смотрит в потолок.

— Он из провинции! — произносит она. — У него там бизнес. И сюда он переехать не может и не хочет. А я туда — не могу и не хочу. Тупик.

Понятно. Я тоже вздыхаю. Сашка ни за что не вернется "в глушь", откуда мы с ней после окончания школы бежали, роняя тапки.

— Представляешь, как тесен мир! — говорю я, меняя тему — У нас сегодня новый главный редактор! Буланов Максим!

— А кто это? — спрашивает Саша, и ее вопрос застает меня врасплох.

Я замолкаю в замешательстве. Мы никогда не вспоминаем свадьбу моей сестры. Эта тема — табу. Как не вспоминаем и ее мужа, отца Стёпы. Про него мы тоже не говорим. Он просто «биологический материал», как однажды выразилась Сашка.

— Да так… знакомый времен молодости! — сухо бросаю я.

— У вас что-то было? — глаза сестры тут же загораются нездоровым любопытством.

— Нет, ты что! — возмущенно восклицаю я, и сама удивляюсь, насколько искренне это звучит.

Почему-то, я не могу признаться. Даже ей. Не могу сказать, что у нас с ним было ВСЕ.

…Ночью не уснуть. Ворочаюсь, ворочаюсь... Появление в моей жизни Буланова взбудоражило, как палка, сунутая в муравейник. Воспоминания полезли наружу.

...Я не хотела быть на свадьбе сестры. Я не могла быть на ее свадьбе. Но когда узнала, что ее жених, мой бывший, не хочет моего присутствия, явилась туда. Назло. И чтобы показать, насколько мне пофиг. Впрочем, были и другие причины. Как бы мы объяснили нашим родителям, почему младшая сестра не идет на свадьбу к старшей? Как бы мы объяснили это родителям жениха? Сказали бы им: «Знаете, ваша будущая невестка нечиста на руку, ибо подло украла парня у родной сестры»?

Да, моя сестра выходила замуж за моего бывшего парня. Самое обидное было то, что мы встречались с ним три года, и он ни разу даже не заикнулся о предложении руки и сердца. А с Сашкой они были знакомы всего четыре месяца — и вот, пожалуйста, свадьба…

На свадьбу я надела ярко-красное шелковое платье на тонких бретельках, облегающее фигуру как вторая кожа. Специально. Чтобы все видели, что я не страдаю. Чтобы он видел, кого потерял.

Свадьба проходила с размахом, за городом, в снятом на трое суток доме отдыха. Я сидела за праздничным столом, кричала вместе со всеми гостями «Горько!», много смеялась, громко шутила и пила шампанское бокал за бокалом.

А на самом деле мне хотелось орать. Скандалить, бить посуду, бить морду жениху и вырывать блондинистые кудри невесты.

Они это чувствовали. Они поглядывали на меня с плохо скрываемой тревогой. Ждали скандала. В какой-то момент пришла СМС-ка от сестры: «Хватит уже! Езжай домой!»

Я показала ей, через весь стол, средний палец, и продолжила веселиться.

Хотя мое сердце разрывалось от боли предательства, и ненависти к ним обоим.

И тут в свадебном зале появился он. молодой, красивый парень, по виду которого было понятно — мажор. Идеально сидящий светло-серый бадлон-поло, модные лоферы, и дорогие часы.

Мажор произнес короткую поздравительную речь, вручил молодым пухлый конверт и с обаятельной улыбкой пожелал «терпения». По разговорам за столом я поняла, что это сын хозяина фирмы, где работал жених, Буланова, и он приехал поздравить молодоженов от имени отца.

Он категорически отказался пить шампанское, сказав, что за рулем, а вот бокал лимонада пригубил.

Я вела себя слишком шумно, и Буланов обратил на меня внимание. Его взгляд скользнул по мне — оценивающе, с легким интересом.

Тогда я была красивой и стройной, а моя грудь была всего лишь аккуратного третьего размера, который идеально смотрелся в вырезе красного платья. И мои волосы в тот вечер были выпрямлены, и сияли гладкостью и красотой. Так что, я была уверена в своей неотразимости.

И я, назло молодым, принялась с флиртовать с мажором.

Поймала на себе недовольный, тяжелый взгляд бывшего, решила, что он меня ревнует, и пустилась во все тяжкие, откровенно вешаясь на Буланова. Он мне взаимностью не отвечал, но неудовольствия моим поведением не высказывал, и я продолжила флирт.

Глава 8

В черном блестящем «Мерседесе» Буланова, пахнущем дорогой кожей и сводящим с ума парфюмом хозяина, моя боевая, обольстительная улыбка враз сползла с лица. Уже не хотелось флиртовать, а хотелось плакать.

Я сдулась, как проколотый воздушный шарик, и погрузилась в омут своих переживаний, в жгучую смесь обиды и ненависти.

Конечно, я не стала рыдать навзрыд при постороннем парне, я же не истеричка какая-нибудь. Просто сидела, нахохлившись, как мокрый воробей, и смотрела в окно на пролетающие мимо, в бархатной темноте ночи, деревья.

— Как тебя зовут? — нарушил тишину его спокойный, бархатный голос.

— Даша! — буркнула я, не поворачивая головы.

— Максим! — представился он.

Мы помолчали. Тишину нарушал только шелест шин по асфальту.

— Из-за чего ссора с невестой? — снова спросил он.

— Просто так! — отрезала я — Не хочу рассказывать!

Снова помолчали.

— Я хочу еще выпить! — вдруг заявила я, сама не зная зачем. Наверное, чтобы окончательно утопить в шампанском остатки своего разбитого сердца.

— В машине нет спиртного! — ответил он — У меня непереносимость алкоголя. А купить сейчас негде. Так что, обойдешься.

Я обиженно фыркнула и еще плотнее вжалась в мягкое сиденье, отвернувшись к окну.

Мы ехали вдоль озера. Огромное, черное, оно лежало справа от дороги, как гигантский кусок гладкого обсидиана.

Луна, полная и желтая, висела прямо над ним, прочертив по воде дрожащую серебряную дорожку. По берегам, как стражи, стояли темные силуэты сосен, а в воздухе висел густой, пьянящий аромат летней ночи — запах хвои, цветущих трав и озерной прохлады.

— Искупаться не хочешь? — вдруг спросил Максим.

Искупаться? Внезапно я поняла, что отчаянно этого хочу. Хочу смыть с себя этот позорный день, липкое шампанское, ненависть, боль… Побывать у такого озера и не поплавать — это же преступление!

— Хочу! — кивнула я.

— Я тоже! — сказал он.

— Но я без купальника! — спохватилась я.

— И без белья? — с легкой усмешкой уточнил он.

— Без! — с вызовом ответила я.

— И что? — пожал он плечами — Ночь, темнота, да и в воде ничего не видно. А мне без разницы, в чем ты.

Он плавно съехал с дороги, и «Мерседес», шурша гравием, подкатил почти к самой воде. Мы вышли из машины на теплый, мягкий песок. Я скинула босоножки и почувствовала, как приятно щекочут ступни мелкие песчинки.

Максим разделся до трусов, и я, до замирания сердца, восхитилась красотой его тела, освещенного холодным, чистым светом луны, который лежал на его широких плечах и спине, как жидкое серебро, вылепливая из темноты каждый мускул. Когда он двигался, гладкие, сильные мышцы перекатывались под кожей, и это движение было таким естественным и мощным, как у большого речного зверя, хозяина этой ночи.

Водяной бог. Мифический дух, владыка этого озера…

Он бросился в воду, и поплыл. А я все стояла и смотрела.

Макс развернулся, направился обратно к берегу, и я невольно задержала дыхание. Вода доходила ему до пояса, и лунный свет теперь очерчивал его рельефный торс, плоский живот и узкие бедра.

Первозданная, дикая красота, которая заставляла забыть обо всем на свете. В этот момент не было ни обид, ни предательства, ни завтрашнего дня. Был только он — идеальное творение этой волшебной ночи, и я, которой посчастливилось это видеть.

И на несколько коротких, бесконечных мгновений мне показалось, что он принадлежит не себе, а этому озеру, этой луне… и мне.

Тогда что-то и случилось, словно магический, волшебный свет луны проник в мою душу, и разлился по всему телу сладким, волнующим, нежным туманом влюбленности и притяжения...

Я шагнула в воду, навстречу ему. Озеро оказалась слегка прохладным, и я взвизгнула, когда волна хлынула под подол платья. Максим рассмеялся и нырнул. Я, помедлив секунду, последовала его примеру.

Как только вода сомкнулась над моей головой, все проблемы будто растворились. Я забыла о бывшем женихе, о сестре-предательнице, о дурацкой свадьбе. Ночь, озеро, луна и ОН — все казалось нереальным, магическим. И было все рано, что мои идеально гладкие волосы, намокнув, приняли свой естественный, кудрявый вид.

Мокрое шелковое платье облепило тело…

— Сними, оно мешает! — крикнул Максим.

Но мне не хотелось возвращаться на берег.

— Пофиг! — крикнула я.

Тогда он подплыл ко мне, обнял со спины, помог снять... Его прикосновения казались горячими, и вызывали дрожь.

Макс отправился к берегу, где кинул платье на песок, потом вернулся, опять попытался меня обнять, но я ловко выскользнула из его рук.

Мы плавали, брызгались, смеялись... Меня он все же поймал, прижал к своему горячему телу, и поцеловал. Его руки были сильными, а губы — теплыми и настойчивыми. И я словно утонула в глубинах этого озера, ухнула в омут... Не стало ни прошлого, со всеми предательствами, ни будущего с его неизвестностью. Было только это озеро, эта луна и мы.

Мир сузился до его прикосновений, до шума воды и легкого ветерка, до мурашек холодящего мокрую кожу. А может, мурашки были не от ветра?

Я и сейчас еще помню вкус этих задыхающихся поцелуев, и как стучало сердце Макса у моего сердца в унисон с волной, плещущей о песок...

Поцелуи становились все уверенней, настойчивей, я больше не слышала плеска моря…

Его рука скользнула между моих бедер... Я, в ответ, прижалась к нему, и растеклась по его рукам. И тоже стала целовать — сначала несмело, потом сильно и страстно.

Мое тело двигалось от натиска волн, двигалось навстречу ему. А из моих губ слетали стоны — глухие, потому что стонала в его рот, ибо мы не прерывали поцелуев.

Он раздвинул коленом мои ноги, и быстро, сильно вошел, сразу до конца, до упора.

Я откинулась назад, и почти лежала спиной на воде, держась за его руки, которыми он, в свою очередь, поддерживаю мою спину. А мои колени скользили по его бокам.

Волны наплывали на мое тело, то открывая его взору колышущиеся груди, то укутывая их своей зыбью…

Глава 9

Утро снова начинается с миссии «Не опоздать!».

Сашка уже упорхнула на работу. Она трудится менеджером в отеле, и ее график «сутки через трое» превращает нашу жизнь в вечный квест «кто отводит Стёпу в садик». Сегодня, разумеется, моя очередь.

В этот раз я действую, как стратег. Мы со Стёпой выходим из дома на пятнадцать минут раньше, и несемся по заснеженным улицам, как ледокол «Арктика», расталкивая сугробы и прохожих. В садике целую племянника в макушку, сую воспитательнице пакет с его сменкой и снова мчусь, теперь уже в сторону офиса. В результате — о, чудо! — я влетаю в холл нашего бизнес-центра за пять минут до начала рабочего дня. Не опоздала!

И тут же черт меня дергает зайти в лифт, двери которого как раз начинают закрываться. А в лифте, в гордом одиночестве, стоит он. Макс.

— З-здрасьте, Максим Игоревич! — блею я, как заблудшая овца, и отчаянно желаю провалиться сквозь пол.

Он коротко кивает, даже не удостоив меня взглядом. Все его внимание приковано к экрану смартфона. И слава богу! Вжимаюсь в угол кабины и стараюсь дышать через раз, чтобы, не дай бог, не нарушить его личное пространство своим недостойным кислородом. Эти тридцать секунд поездки на восьмой этаж кажутся мне вечностью.

В офисе меня тут же встречает привычное:

— Дашенька, сбегай за кофе!

Но сегодня во мне просыпается бунтарь.

— А давайте по очереди ходить? — предлагаю с самой милой улыбкой.

Наступает секундная тишина. Коллеги смотрят на меня так, будто мой кактус Игорь вдруг заговорил на чистом латинском. Но идея справедливости, видимо, находит отклик в их сердцах. Решаем тянуть жребий. В мою щербатую кружку летят свернутые бумажки. Жребий выпадает Лере. Она недовольно морщит носик, но подчиняется воле случая.

Пока она отсутствует, в офис является новый фотограф. И мы все замираем.

Высокий, под два метра ростом, со спортивной фигурой, которую не скрывает даже свободная одежда.

На нем кашемировый свитер цвета мокрого асфальта, идеально сидящие джинсы и стильные кроссовки, которые наверняка стоят как моя месячная аренда. Светло-русые волосы небрежно взъерошены, а серые глаза смотрят с веселым любопытством.

— Привет всем! Я Роман Птица! — говорит он, и его голос оказывается таким же приятным, как и его внешность.

Мы впадаем в коллективный ступор. Птица? Тот самый Птица? Известный модный фотограф, блогер-миллионник, журналист, чьи репортажи печатают лучшие издания? Как такая важная птица залетела в нашу скромную, умирающую «Шпильку»?

Разгадка приходит быстро — его встречает Макс, и они по-дружески хлопают друг друга по плечу. Понятно. Друзья, о чем вчера и говорила Катя.

…Ровно в десять мы отправляемся на совещание в наш стеклянный «аквариум». Я иду с гордо поднятой головой, сжимая в руках флешку. Жду этого момента с нетерпением, готовая поразить всех своими гениальными проектами!

Поражаюсь в итоге только я. Потому что, когда очередь доходит до Марины, она вставляет в ноутбук свою флешку, и на экране появляется… моя презентация! Мои идеи! Мои графики и таблицы!

Марина начинает бойко рассказывать о новой концепции журнала, слово в слово повторяя то, что я вчера выписывала в своем файле.

Сижу и не могу вздохнуть. Будто ледяной водой окатили.

Она что, залезла в мой компьютер и просто украла мою работу? Такая наглость даже в голове не укладывается!

Макс слушает ее, а потом начинает задавать вопросы.

— А как вы планируете реализовать вот этот пункт? Какие ресурсы понадобятся?

Марина начинает путаться, мямлить что-то невнятное. Конечно! Это же мои идеи, и я записала только тезисы, основная часть разработки осталась у меня в голове!

Макс хмурится все сильнее. Роман Птица сидит с непроницаемым лицом, молча наблюдая за этим цирком. Я же лихорадочно соображаю, что мне делать. Заявить о краже? Закричать: «Стойте, это мое!»? Да кто мне поверит? Стажеру, который три года сидел тише воды, ниже травы? То, что эти файлы есть на моем компьютере, ничего не доказывает. Марина тут же скажет, что я просто помогала ей с оформлением…

Приходит моя очередь. Встаю на ватных ногах. Коллеги выжидательно таращатся на меня. Глядят и Макс с Птицей. Выдавливаю:

— У меня… только одна идея... И она еще не до конца разработана, только наметки…

И начинаю рассказывать о том, что можно сделать специальный номер, посвященный сказкам, но на новый, взрослый лад. Разобрать их с точки зрения психологии, моды, отношений… Сама понимаю, какую глупость несу. Коллеги начинают хихикать.

— Только одна идея? — недовольно спрашивает Макс.

— Одна! — печально подтверждаю я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

И тут происходит невероятное.

— А мне нравится! — вдруг говорит Роман Птица — В этом что-то есть. Персонажи сказок — это архетипы. Можно сделать очень глубокий и стильный материал.

Макс переводит взгляд с меня на Романа, и обратно. В его глазах появляется интерес.

— Хорошо! — выносит он вердикт — Марина, доработайте свои предложения. А вы, Дарья, к завтрашнему дню представьте мне подробную концепцию вашего «сказочного» номера.

Сажусь на свое место, ничего не соображая. Меня не уволили. Более того, мне дали шанс. Шанс, который мне подарил совершенно незнакомый человек по фамилии Птица.

Наш литмоб продолжается https://litnet.com/shrt/d7Nj

Глава 10

Вернувшись в офис, первым делом подхожу к Марине. Не хочу скандала, поэтому говорю тихо, чтобы только она слышала:

— Марин, как ты могла? Это же мои идеи!

Она поднимает на меня невинные глаза и хлопает ресницами.

— Ты о чем, вообще? Это мои! Я над ними всю неделю думала. Ты, наверное, что-то перепутала.

И отворачивается к своему монитору. Все. Разговор окончен.

Делать нечего. Я со злостью сажусь за свой компьютер и начинаю с нуля делать новую презентацию. Про сказки. Раз уж мне дали этот шанс, я выжму из него все.

Но, не успеваю погрузиться в работу, как из динамика раздается голос Макса:

— Пышнова, зайдите ко мне. И захватите распечатку протокола совещания!

Да чтоб тебя! Опять отрывает от дела!

Распечатываю протокол, и, с тяжелым вздохом, иду в его кабинет, не забыв, перед этим, хорошенько "спрятать" новую презентацию.

— Садитесь! — говорит он, уставившись в бумаги, которые я ему положила на стол.

Сажусь на стул для посетителей и двигаю его так, чтобы меня от Макса отделял большой монитор на его столе. Моя личная защитная стена. Не надо, чтобы он меня видел. И мне его видеть без надобности — хватает будоражущего запаха, которым опять наполнен кабинет.

— Вам же неудобно! — говорит босс, выглядывая из-за экрана. И лыбится своей фирменной ехидной полуулыбкой.

— Удобно! — пищу я.

Он вздыхает, откидывается на спинку своего трона и отъезжает чуть в сторону. Теперь он прекрасно меня видит. Вот гадство!

Макс вдруг перестает смотреть в бумаги и просто пялится на меня. А я, как дура, пялюсь на него. Наступает неловкая, звенящая тишина. Кажется, я даже слышу, как у меня в голове скребутся мысли.

Тут, слава всем богам, у него звонит телефон. Он хмурится, отвечает на звонок и начинает с кем-то сурово разговаривать. Я, воспользовавшись моментом, на цыпочках, как мышка, выскальзываю из кабинета.

С облегчением плюхаюсь на свое место и снова утыкаюсь в работу.

Через какое-то время, когда я уже почти вросла в стул, пытаясь родить гениальную концепцию из жизни Белоснежки и семи гномов-стартаперов, рядом со мной материализуется Роман Птица, бесшумно подкатив на своем стуле.

— Ну, что босс? Лютует?

— Да не особо! — говорю я, косясь на незваного гостя — Рабочие моменты.

Он "подъехал" слишком близко — я даже чувствую его аромат.

Сначала улавливаю что-то морское — настоящий, живой запах соленого ветра, мокрого песка и свободы. С легкой, едва заметной ноткой цитруса — то ли лайма, то ли бергамота, как будто он только что выжал дольку в стакан с минералкой.

А под этим первым порывом свежести скрывается более теплое и земное. Запах можжевельника, растертых в пальцах хвойных иголок и сухого дерева, нагретого на солнце. Так пахнет в сосновом лесу в ясный день.

— Привет еще раз! Мне правда очень понравилась твоя идея со сказками! — говорит он с обезоруживающей улыбкой — Если нужна будет помощь с визуальной концепцией или чем-то еще — я всегда за.

И смотрит на часы.

— Время обеда!

И правда! Я так заработалась, что не заметила, сколько времени прошло.

— Не хочешь сходить в кафешку внизу? — предлагает Птица.

Я теряюсь. В голове калейдоскопом проносятся мысли. Что ему от меня надо? Украсть мою последнюю идею? А что еще? Ну не клеится же он ко мне… Это же невозможно! Я и он? Это как бегемот и бабочка.

Роман, видимо, расценивает мое замешательство по-своему.

— Я угощаю! — смеется он — Просто так, по-дружески! Заодно, обсудим твой проект.

Вспоминаю свой сиротливый контейнер с гречкой, вздыхаю и… соглашаюсь.

Мы заказываем бизнес-ланч. Никаких вам омаров и фуа-гра. Все предельно прозаично: грибной крем-суп, куриная котлета с картофельным пюре и салат «Витаминный» из капусты и морковки. Еда простого офисного планктона.

Ем, стараясь не чавкать, не капать супом на блузку и не ронять крошки на пол. И украдкой рассматриваю Романа. Он ничего так...Даже красив. Не слащавой, а мужественной, уверенной красотой. В моем вкусе. И все время смотрит на меня. И улыбается.

Мама дорогая! Да он же определенно ко мне клеится! Как так? Как я могу ему нравиться? Что-то тут нечисто! Наверное, это какой-то розыгрыш. Или он проспорил Максу. Другого объяснения у меня просто нет.

Обед пролетает как одна минута. Хотя нет, вру. Сначала он тянулся, как резинка от старых трусов. Я сижу в этом симпатичном, гудящем от голосов кафе и чувствую себя шпионом во вражеском тылу. Моя миссия: понять, в чем подвох. Потому что, подвох должен быть. Не может такой мужчина, как Роман Птица, просто так позвать на обед такое существо, как я. Скорее всего, ему что-то от меня надо. Но вот что? Чем я могу быть полезна такому крутому, не бедному, и невероятно привлекательному чуваку?

Что ж, скоро узнаем. Скоро наступит стадия "торг". Ой, это не про то, но я называю предстоящую просьбу Романа так. Ибо, для меня главное — не продешевить, и попросить взамен что-нибудь стоящее. Например, совместный проект.

А пока наблюдаю.

Роман Птица ведет себя подозрительно нормально. Он не хихикает в кулак, не подмигивает скрытым камерам. Он ест с аппетитом и продолжает на меня пялится.

— Ты думала насчет Красной Шапочки? — спрашивает он, с абсолютно серьезным лицом, отодвигая пустую тарелку из-под супа — Мне кажется, это классическая история о том, как опасно ходить на свидания из Тиндера. Волк — типичный абьюзер, который сначала прикидывается милой бабушкой.

Я давлюсь гренкой. От неожиданности и от смеха.

— А дровосеки, — добавляет Роман — это служба спасения, которую она забыла вызвать, потому что понадеялась на свои силы!

И хохочет. И от этого смеха у него в уголках серых глаз собираются веселые морщинки.

Я смотрю на эти морщинки, на его сильные руки с длинными пальцами, которые сейчас держат вилку, на то, как небрежно спадает на лоб светлая прядь волос, и понимаю страшное. Роман Птица мне нравится. Нравится не как картинка из журнала, а как живой настоящий мужчина!