Смерть

Глава 1

Пролог

Что происходит в душе, когда злишься, обижаешься и тем более мстишь? Сразу не замечаешь, как груз становится непомерным. Поступки, совершаемые под действием этих сил, превращаются в привычки, привычки — в пороки, которые становятся сутью характера и начинают дурно пахнуть.

Тощая фигура девушки в сером плаще медленно брела по ночным улочкам, где фонари бросали бледные тени. Лица не было видно, его скрывали волосы. Девушка сворачивала с освещённой дороги, уходя дальше от домов, от города, к лесу, где начиналось кладбище. Каждый день она шла по одному и тому же маршруту, от Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.

Сырая кладбищенская земля пачкала обувь, но ей было всё равно.

Девушка приходила сюда и бродила среди могил и каменных надгробий, покрытых лишайником, оставаясь незамеченной. Она медленно вынашивала свой план мести, поджидая своего обидчика. Свою обидчицу.

И она знала, что Хранитель не защитит ту, не сможет помешать ей. Потому что они не вмешиваются в конфликты между богами.

Зато он увидит смерть.

Глава 1

Артём

Когда я проснулся от уже привычных кошмаров и посмотрел в окно, ещё ничего не было видно. Луна пряталась где-то за облаками. Мне с трудом удалось различить очертания леса за кладбищем.

А сейчас могилы и дорожки тонким одеялом покрывал снег.

Я и раньше не любил зиму, но… теперь и подавно.

Снег пошёл ночью. Сыпал крупные хлопья в темноте.

Мне не давал уснуть странный голос, который я слышал наяву, и я отправился на поиски. Это был не навий.

Когда я нашёл его, придя на зов, встретился лицом к лицу со стригоем. Стригои не обычные упыри: они обладают физической силой, в несколько раз превышающей человеческую. Они озлоблены, им нечего терять, и они отчаянно бросаются в бой.

Но теперь он лежал в морге.

Был уже полдень, посетителей на кладбище не было. В старую часть и без того мало кто приходил, а в такую непогоду никто не решился явиться. Только мои следы оставались на нетронутом снегу.

Весна никак не хотела приходить, будто всё тепло ушло из этого мира вместе с Дашей. Даже в конце апреля неожиданно вновь выпал снег, и почти распустившиеся деревья вновь покрылись белым искрящимся пухом.

Я шёл между оградок могил и прислушивался. Как и каждый день до этого в течение уже пары месяцев.

Голоса продолжали разговаривать со мной в голове, неупокоенные высказывали мне свои просьбы, молили о том, чтобы я помог им перейти границу. Отправил в иной мир. В Нижний.

Перелетая по старым надгробиям, за мной следовал ворон. Он оглядывался, крутил головой и перепрыгивал с холодного камня на ограду с облупившейся краской, с неё — на крест или снова на надгробие.

Когда я ушёл из дома, взяв с собой только самое необходимое, я не знал, куда пойти. Ворон помог мне найти приют. Новое место, ставшее моим обиталищем, — кладбище.

Птица будто знала, что со мной происходит. Знала, что меня зовут неупокоенные души. И знала, куда мне идти.

Воздействовать на старого смотрителя и убедить его впустить меня, отдать пустующую комнату, о которой нашептал ворон, не составило труда. Да и старик уже был староват и глуховат и был только рад, когда я предложил ему свою помощь с покойниками.

Я шел по старой части кладбища, останавливался и прислушивался, пытаясь различить звуки, которые могли исходить от могил.

Небо по-прежнему было затянуто пасмурной дымкой, но на горизонте светлело.

Значит, завтра будет хорошая погода. Уже сейчас снег неторопливо таял. По надгробиям и крестам стекали скупые капли, прокладывали дорожки по портретам, и казалось, что это сами умершие плачут.

Тонкой струйкой я сыпал чёрные семена мака на белый снег, оставляя за собой дорожку.

Калитка в низкой ограде тихо скрипнула, когда я открыл её и зашёл внутрь. Обогнул могилу.

На могильной плите от времени уже появились выщербины, и в них обильно пророс мох. Я провёл пальцем. Охранительная руна была повреждена. Намеренно или нет, неважно. Это было давно.

Чтобы никто не мог поднять этого мертвеца, нашедшего здесь свой вечный покой сто сорок лет назад, я достал из кармана нож с обсидиановым лезвием и баночку. Капнул на нож ярко-красную свиную кровь, смешанную с пеплом полыни, и она зашипела на поверхности.

Я вывел лезвием новую руну: круг с обратными дугами внутри с четырёх сторон. Знак на мгновение вспыхнул тёмно-багровым, и я зашептал заговор.

— Прими эту жертву, оставайся в своём доме и не возвращайся, кто бы тебя ни звал, — проговорил я, напитывая кровь и свои слова силой.

Силой Сведущего.

Теперь это была не просто царапина на камне, а печать, выжженная в самой толще камня. Такая не сотрётся и не повредится.

— Кар-р! — Ворон переступал по низкой ограде, цепляясь за неё серыми лапами с острыми когтями. — Кар-р!

Я посмотрел на лес в сотне метров от нас. Темный, густой.

Глава 2

Если тело правильно похоронить, соблюдая священные обряды, то усопшие не будут доставлять хлопот. Теперь предотвращение этих хлопот было моей обязанностью.

Я откинул ткань с трупа и приподнял его голову. Осмотрел затылок, у самого края роста волос. Сведущий. Древний символ солнца под действием магии слабо светился голубым.

Если знать места, то в потаённых магазинчиках, остающихся всегда в тени, мимо которых проходишь, даже не замечая, можно найти множество полезных ингредиентов. Я достал из шкафа пакетики и баночки с нужными. Залил кипятком листья шалфея, растворил в молоке мирру с ладаном, перемешанные с землей. Поджёг веточку можжевельника. Использовать асафетиду себе дороже. Даже её слабый аромат может вызвать рвоту.

Перед захоронением мне нужно было забрать силу Сведущего у покойника. Очистить его тело от лишнего. От того, что текло в его крови.

Если верно соблюдать ритуал, то травы, смолы и масла сделают это. Иначе земля не примет тело и исторгнет.

В комнате раздавались звуки моих шагов и звон инструмента. В отвар шалфея я бросил несколько раздавленных зубчиков чеснока. А в молоко с травами обмакнул ветошь и принялся омывать руки умершего.

Льняной работать было удобнее, она хорошо впитывала. Лучше, чем натуральное мочало, сделанное из лыка. Такими пользовались первые Сведущие.

На табуретке коротко пиликнул телефон. Я скосил взгляд, чтобы прочитать имя отправителя, пока экран не успел заблокироваться снова.

Мама.

Отвернувшись, я перешёл к стопам покойника и продолжил омовение.

Когда закончил, отставил плошку и склонился над головой покойника. Разжал ему челюсти и открыл рот. Придерживая его челюсть, я влил в него отвар шалфея с чесноком, чтобы он не смог говорить, если вдруг кто-то решит его поднять.

Глаза умершего также требовали омовения. Мирра с ладаном не позволят открыть ему веки.

Кровь делает духа слепцом, а масло мешает живому мертвецу видеть.

Я прислушался к голосам в голове, пытаясь вычленить из множества голос того, над кем я проводил обряд. Он был глухой и шёл будто издалека.

Душа уже была по ту сторону, в междумирье. Но связь с телом ещё не разорвала, не желая расставаться с ним. Голос слышался всё отчетливее, и вдруг рядом стало очень холодно.

Заканчивая ритуал, чтобы сила Сведущего ушла, я закрыл покойнику глаза и рот и провёл по его губам ладаном, запечатывая обратный путь магии и духу.

— Вход закрыт, обратно ты не вернёшься, — произнёс я, делая заговор от возвращения души в тело, и услышал недовольный крик в голове.

Убрал со стола миски и накрыл тело тканью.

Повернулся и выкатил второй труп. Откинул простынь.

— Ну, здравствуй… Много же хлопот ты мне доставил сегодня ночью, — сказал я и повернулся за новой порцией масел и трав.

Сражаться со стригоем было нелегко, не то что с обычным упырём. Вымотал он меня славно.

Труп был не свежий и источал неприятный запах. И хоть тело помыли, оно было неухоженным и старым. Человек, который стал стригоем, умер давно и не своей смертью, и нашли его не сразу.

Я поморщился от невнятной брани в голове. Душа покойника ругалась, что вернётся и отомстит тем, кто сделал это с ней. Я перевёл взгляд на ножевое ранение.

Как бы я ни хотел быть лишь Хранителем, любопытство и мои новые способности заставляли меня не только осваивать ритуалы по упокоению, но и изучать всё про покойников в целом. В том числе находить такие полуразложившиеся тела, чтобы после предать их земле.

Но после того, как я потерял Дашу, любимую, которая ни разу во мне не засомневалась, была чиста и искренна со мной, — для меня многие вещи перестали иметь какой-либо смысл. Я глубоко запрятал свои чувства без надежды на то, что мы встретимся снова, и полностью посвятил себя тому занятию, к которому стремился с детства, — быть Хранителем.

— Проклятье, — выругался я, расплескав кипяток для нового отвара шалфея.

Отставил чайник, приводя дыхание в норму, и опёрся ладонями о стол.

Так случалось каждый раз, когда я вспоминал о Даше — как она вышла из моего дома и улетела…

Пальцы подрагивали, я сжал их в кулак и сделал медленный вдох, уговаривая себя больше не думать о ней. На короткое время мне это удавалось, но не навсегда. Я не забуду её.

Я снова приготовил отвар из шалфея и чеснока, так же растворил в молоке землю и добавил мирру с ладаном. Начал омывать руки покойника.

Но жидкость стекала с пальцев, словно они были маслеными.

Я попробовал ещё раз и ещё. Но нет.

В приготовленной смеси серые разводы расплывались ровными круглыми пятнами на поверхности, — заговор при приготовлении я произнёс верно. Я замер и покачал головой. Эта смесь не подходила.

Противный голос мычал в голове.

Я открыл покойнику рот и проверил, что камень, на котором ещё утром я начертил невидимую руну, подобную той, что оставлял на могильном камне, всё ещё на месте. Проверил знак Сведущего на затылке. Ничего необычного не привлекло моё внимание.

Глава 3

Я торопился вернуться домой. Уже спустился по лестнице, но замедлил шаг.

Вниз в архив вели узкие ступени. Я прошёл мимо, оставляя их за спиной, но потом всё же остановился. С опущенной головой я разглядывал красную ковровую дорожку под ногами, расстеленную на старом лаковом паркете.

Стоит ли ещё что-то пытаться искать в архиве, ведь я уже столько там перечитал?.. В первую очередь. Даже раньше, чем трактаты Полевича о живых мертвецах.

Размышления заняли секунды. Я развернулся.

Мягкая дорожка заглушила звуки моих шагов. Я спустился по лестнице, нажал кулаком на дверь, и старые петли жалобно скрипнули, возвращая меня в реальность.

Я сам не заметил, как снова оказался здесь — в читальном зале архивной закрытой секции. Сухопарый библиотекарь, всё в том же вязаном тёплом свитере и вельветовых коричневых брюках, кивнул мне, впуская, и улыбнулся.

— Снова вы? Я уж думал, не придёте. Сколько вас не было — четыре дня? — старик, оказывается, умел ещё и шутить.

— Снова, — нахмурился я, сам не радуясь тому, что опять здесь оказался.

Кажется, книги в этой секции стали моим новым пристрастием, которое не отпускало меня. И не отпустит, пока я не найду путь наверх…

— Вам как обычно? — перебил мои размышления библиотекарь.

Я поджал губу и задумчиво постучал записной книжкой о стол. Передо мной тянулись несколько проходов. Я мог выбрать любой. Но всегда выбирал один и тот же.

— Как обычно, — тяжело вздохнул я.

Библиотекарь последовал за мной, и через несколько томительных минут ожидания передо мной лежали книги о богах, их посланниках и небесной обители.

— Спасибо, — скупо поблагодарил я. — А есть что-то о Хранителях?

— Вы же не верите в эти сказки? — усмехнулся библиотекарь, слегка прищурив один глаз. — Никто в них не верит. В богов верят, а в Хранителей нет, — покачал он головой.

Мои губы едва заметно шевельнулись в улыбке, но мне удалось её скрыть. Я развернулся и сел за ближайший стол.

Так и есть: в Хранителей никто не верит. Только вот я уже знал двоих — себя и Хань Ши. А Су Вэй так вообще оказался Повелителем стихии. Если о Хранителях ещё ходили сказки и легенды, то о Повелителях — и правда почти никто не знал. Только сами Повелители и редкие избранные.

О Верхнем мире можно было бы поговорить с Хань Ши… Но я с ней больше не общался.

Ни с родителями, ни с китаянкой. Я был уверен в том, что кто-то из них помог Даше и провёл обряд инициации. А они скрывали это от меня.

Именно поэтому я и ушёл из дома, чувствуя себя преданным.

Я вновь и вновь приходил сюда и, подпирая ладонью лоб и зарывшись пальцами в отросшую чёлку, читал и перечитывал сказки и легенды о пребывании в небесном царстве. Искал хоть малейшую возможность, чтобы попасть туда или найти способ вернуть Дашу.

Она ушла туда по моей вине, я не смог её уберечь. Возвращение домой ценой Дашиной свободы не давало мне покоя и терзало тяжкой виной. На меня будто надели оковы, которые не разрешали пошевелиться, а горло стянули, не позволяя дышать.

Даже в самых старых книгах и писаниях из особой секции архива я не находил ответов. Информация требовала анализа, систематизации, сравнения с другими источниками. А зачастую её просто и не было, потому что то, что я искал, считалось невозможным, волшебным даже для Сведущих, составивших эти тома.

Я перелистнул последнюю страницу. Потёр глаза и посмотрел на часы. Проклятье, уже почти полночь. Я захлопнул книгу и поспешил к выходу. В коридоре огляделся, призвал Сумрак и отправился на кладбище.

Солнце под вечер нагрело землю, весь снег растаял, пока меня не было, и ближе к ночи по кладбищу полз молочный туман, скрывая холмы могил.

Прежде чем я вернулся к стригою, мне на плечо сел ворон из моей стаи, что жила теперь здесь же. Я посмотрел на лес, вслушиваясь в ночную темноту.

— Ты уже всё проверил, да? — спросил я. — Ничего приметного нет?

— Кар, — тихо ответил ворон.

Ничего. Значит, осталось завершить начатое с телом.

— Кар? — спросил ворон о моих успехах в библиотеке.

Я покачал головой.

— Ничего, я что-нибудь придумаю.

Я посмотрел на лес. Завтра должно быть тепло.

Ночную кладбищенскую тишину потревожил звонок мобильного. На экране высветилось имя китаянки, но, как и прежде, я оставил звонок без ответа.

Я зашёл в морг, закрыл дверь на щеколду. Пора было приниматься за работу. Выдернул медицинские перчатки из коробки.

Тело, накрытое простынёй, лежало неподвижно. Но зрение играло со мной злые шутки после того, что я видел в междумирье. Мне казалось, что ткань дрожит. Я сглотнул и бросил быстрый взгляд на часы. Время поджимало.

Только я снял простынь, как в дверь постучали.

— Проклятье… — пробурчал я и нехотя отправился открывать.

Ши не успокоится.

Невысокая худая китаянка смотрела на меня с порога.

Глава 4

Даша

Солнце уже согревало землю, на тротуарах давно растаял снег, и первые весенние дожди и грозы смыли с них зимнюю грязь. В воздухе витал запах приближающегося тёплого лета.

Как же я скучала по городу! Как же тосковала!

Заходящее солнце окрашивало облака в жёлто-розовый, а на востоке небо уже становилось тёмным. Таким был вечер, когда я поджидала Артёма.

Я прошла мимо деревянных домов частного сектора к кладбищу, расположенному недалеко от Сарской гимназии. Ещё недавно мы были школьниками, а теперь…

Я стояла на противоположной стороне дороги, чуть в стороне от распахнутых ворот. Справа дорога расходилась на городскую и объездную, а эта часть, ведущая исключительно на кладбище, была тупиком.

Средний мир оказался не моим миром, не миром моей сущности, и я была вынуждена покинуть его. Но оставить близких было слишком тяжело. Я так и не смогла забыть их. Душа постоянно рвалась к ним.

Изо дня в день я напоминала себе, что поступила правильно. Только так я могла спасти Артёма. И теперь, из раза в раз, оказываясь в Среднем мире, я приходила сюда. К кладбищу.

Каждое воспоминание о взглядах, прикосновениях Артёма, произнесённых им словах бережно хранилось в памяти. Я даже его грубость и затворничество вспоминала с улыбкой и теперь понимала.

Я проделывала один и тот же маршрут: от дома мимо Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.

У меня была магия для отвода глаз, но я ещё не привыкла ей пользоваться, в отличие от постоянных жителей Верхнего мира. Поэтому в неприметной мешковатой одежде я притаилась за бытовкой службы ритуальных услуг.

Приближалась ночь, и я поёжилась, глядя на быстро темнеющий небосвод. После того, как я побывала в Нижнем мире, я стала бояться темноты. Она и раньше меня пугала, а теперь и подавно.

Скоро время улетать. Я уже чувствовала на запястьях призывающую меня вибрацию. Время на исходе.

Я перекатывала кроссовкой камень, когда к воротам подъехал тёмно-синий седан. Вытянув шею, я замерла и обратилась вся в зрение и слух, чтобы не пропустить ни одного движения и слова, которое смогу услышать.

Артём поставил машину вплотную к забору на уже изрядно примятую траву. Вышел и, не глядя по сторонам, направился на кладбище. Я жадно разглядывала каждую деталь, каждый шаг и жест. Смотрела на него и отмечала, что за прошедший месяц, что я его не видела, он, кажется, стал бледнее. Больше он не выглядел тем опрятным юношей, следящим за чистотой своей одежды и идеальностью причёски, с которым я познакомилась в день зимнего солнцестояния.

Боль утраты оставила на нём заметный след, лишив его юношеской мягкости и делая старше.

Я сглотнула, провожая Артёма взглядом.

Глаза наполнились слезами. Я сжала кулачки. Это всё, на что я теперь могла рассчитывать. Плющ ещё не успел оплести всю ограду, я могла разглядеть Артёма. Но и мне самой приходилось получше прятаться: подойти ближе означало быть замеченной.

Артём подошёл к седовласому смотрителю, сидевшему на лавочке, перебросился с ним парой фраз и скрылся у себя. Я надеялась, что он ещё покажется, внимательно следила за дверью, кусая губы.

Невидимые оковы, привязавшие меня к Верхнему миру, вибрировали. Скоро боль станет невыносимой, и мне придётся вернуться. Время моего пребывания закончится в этом мире. Я всегда ждала до последнего, пока не становилось невыносимо больно.

Но мне было мало! Этой единственной минуты было крайне мало!

Когда дверь снова распахнулась, я забыла, как дышать. Сердце остановилось на мгновение и снова пошло. Побежало, застучало быстрее, ускоренно перекачивая по венам кровь и впрыснутый в неё дофамин.

Артём огляделся, и я, опомнившись, сделала шаг назад, чтобы тень спрятала меня. Задышала медленно, приводя сердцебиение в норму.

Артём подошёл к старику и помог подняться с лавки.

— Что вы хотели мне показать? — спросил он, вопросительно посмотрев на мужчину.

Смотритель жестом указал куда-то вглубь кладбища, после чего, заложив руки за спину, направился туда. Артём недовольно нахмурился и последовал за ним. Они медленно удалялись по дорожкам между оград, надгробия скрывали их, и мне стало плохо их видно.

Я потёрла запястья: оковы сжимались. Чем меньше времени оставалось, тем неприятнее становилась вибрация. Между мной и отцом теперь тянулась невидимая цепь. Он будто натягивал и дёргал за неё.

В Среднем мире была моя отдушина: увидеть возвращавшуюся с работы печальную и исхудавшую маму, по которой я до безумия скучала; полюбоваться заострившимися чертами лица Артёма, которого я буду любить до конца жизни… И лучше я проведу оставшееся от моих здешних обязанностей время так, чем вернусь раньше положенного срока.

Кто бы знал, что Верхний мир принесёт только горечь, которая будет разъедать изнутри и топить сердце в темноте.

Душой я всегда находилась здесь! Но не могла пребывать больше суток. Во всяком случае, способа я ещё не нашла.

Правила не изменились. У меня не было больше свободы с обретением сущности.

И я отважно принимала свою новую участь. По крайней мере, старалась.

Глава 5

Внизу текла быстрая река, над головой угольное небо сияло множеством звёзд, но я видела только ту его часть, которую позволяли обозреть высоченные скалы по обеим сторонам от меня.

Прохладные потоки воздуха обдували меня, перья трепетали на ветру. Я летела по каньону над извилистой рекой к своему источнику. Водный поток тянулся вверх, к горе, и не давал усомниться в том, что источник моей энергии здесь, в Верхнем мире.

Я могла долететь до него, потрогать. И не только в своём воображении. Этот дом, сад вокруг, недвижимая вода — это всё было моим источником. А в особенности — древо.

Впервые путь открылся мне во время инициации, и мне больше не требовались медитации, которым обучала Элла. Я уже находилась в источнике.

Но я продолжала их делать. Мне была важна сама медитация, так я чувствовала себя частью мира Сведущих — Среднего мира.

А ещё я искала обратный путь — к своим друзьям. Летела в обратном направлении, плутала между скал, спускалась к водопаду и ныряла в него, в надежде на то, что смогу проникнуть в Средний мир, не покидая дом…

Но пока этого ещё ни разу не получилось. Почувствовав в лёгких воду, я открывала глаза и закашливалась, будто и правда захлёбывалась. Завидев знакомые очертания своей комнаты, я делала глубокий вдох и прикрывала глаза от досады.

Почему я не могу связаться со своими близкими? Неужели между нами нет никакой связи?

Я ударила кулачками по мягкому покрывалу, негодуя, и вскочила с кровати. Надела толстовку, собрала волосы в тугой высокий хвост и накинула капюшон. Только вот переливающиеся жёлтым пламенем глаза было не спрятать.

Я вышла из комнаты, чтобы выполнить свои обязанности. Высокий ясень в саду отца ждал.

Но, как всегда, я не смогла пройти мимо карты, которая была расположена в центре городской площади. На мостовой был выложен Средний мир, карта выглядела как живая. По точкам на ней можно было отследить, где большие скопления Сведущих, где находятся источники, питающие их. Я узнала и Заповедный лес. Сердце наполнилось знакомой тоской. Я очень скучала по дому.

С особым трепетом я провела по карте, едва касаясь её, и двинулась дальше по переулкам на холм.

— Привет, мои хорошие, — я ласково тронула листья. И дерево, будто поняв меня, зашелестело в ответ.

От отца я получала только холодные молчаливые взгляды без улыбок и тепла. И тихо надеялась, что однажды он примет меня. Надежда горела во мне, но чем больше времени проходило, тем больше она остывала.

Моя комната стала клеткой, а единственным уголком света — дерево и моя обязанность проводника.

Оно стало моим якорем. Я могла бы смотреть на него вечно, трогать его. Здесь дышалось очень легко, рядом со своим источником, питающим весь Верхний мир. У корней журчал ручей, берущий свое начало в неисчерпаемом роднике. Он и шелестящая листва казались единственными живыми существами среди темноты и тишины.

На дереве хранились души, которым только предстояло отправиться в новый мир. Чистые, перерождённые, они неярко светились в кроне мирового древа. Я вдыхала в них жизнь, наделяла судьбой, а после переносила на своих крыльях в Средний мир, поселяя их в чрева женщин. Огоньки, которые я уже одарила жизнью, переливались и, казалось, нетерпеливо подпрыгивали в ожидании.

Покидая тело, они проходят через Пустоту Нижнего мира, по неведомому пути, соединяющему миры, и после возвращаются в начало. Но в новой жизни уже не помнишь дорогу, Пустота не оставляет воспоминаний. Их ждёт новая жизнь. Это замкнутый круг.

В назначенное время я переправляла их в Средний мир. И сегодня тот самый день, когда я снова это сделаю. А это значит, что ещё чуть-чуть — и я увижу Артёма. Но прежде…

Я села и коснулась рукой влажной земли у корней, проникаясь покоем и вбирая силу. Обратилась и взлетела на дерево. Открыла клюв, прикрыла глаза и выдохнула, рассыпая белые искры. Огоньки напитывались моим дыханием. Я дарила им жизнь. Начинала новый виток бытия перерождённой души.

В эти моменты я была безумно счастлива, потому что, пока души разгорались всё сильнее, я считала минуты, когда снова окажусь на земле, освобожусь и увижу Артёма.

Я пощёлкала клювом, и огоньки забрались мне под пёрышки. Я почувствовала приятную лёгкую щекотку по всему телу от их прикосновений — так много их было.

Если бы отец доверял мне, я могла бы каждый день спускать их в Средний мир. Но вместо этого мне велели только дарить им жизнь, а к людям их переносил мой брат. И только изредка мне позволялось делать это самой. Благодаря всё тому же Даниилу. Он уговорил отца.

Я взлетела и уже привычно совершала круг почёта над деревом, когда заметила внимательный взгляд Даниила снизу.

Я всё ещё не понимала его, не догадывалась, чем он недоволен. Ведь пока меня не было, этим приходилось заниматься ему.

Но все мысли оставили меня. Я стала частью мира, и только быстрее заработала крыльями, чувствуя лёгкое давление невидимых оков. Отсчёт моих суток пошёл.

Над городом поднялся ветер, когда я прилетела в Ростов и спустилась в лес за Сарской гимназией. Перевоплотилась, накинула капюшон и побежала в обход конюшни к главным воротам.

Мама часто приходила к гимназии и сидела на скамейке, не зная, где меня искать. Я всегда наблюдала со стороны: медленно брела вдоль забора, касаясь пальцами холодного металла. Он неизменно хранил холод.

Глава 6

Сегодня Купальская ночь, самая короткая в году и самая волшебная.

Этот праздник ещё называли Солнцеворотом, и теперь солнечный день будет уменьшаться до зимней Коляды. Девушки и женщины собирали травы: чабрец, мяту, ромашку, полынь.

Я брела по роще мимо собравшихся, наблюдая, как знахарки заговаривали шёпотом травы, чтобы пользоваться ими в течение всего следующего года до следующего праздника; воду, которую мужчины принесли с собой, чтобы излечивать ей недуги; камни, чтобы защитить свои жилища и себя. Две девушки чертили огарком на камне руны и омывали их заговорённой водой, закрепляя магию руны в камне. В эту ночь сила Сведущих росла, потому что божества спускались в Средний мир.

Этот мир наполняли волшебные звуки: казалось, что вокруг смеялись и веселились не только люди, но и деревья, насекомые, птицы. Природа отмечала свой праздник и щедро делилась своей магией. Уверена, что и те, кто не имел никакой силы, в эту ночь получали капельку волшебства.

Я посмотрела в сторону леса. Где-то вдалеке Артём трудился на кладбище, обновляя заговоры на могилах и не допуская возвращения нечистой силы с того света.

Но росла не только магия Сведущих. Тёмные сущности проникали в Средний мир и напитывались силой природы, которая в день солнцеворота расцветала, достигая наивысшей точки.

Я остановилась, залюбовавшись одним из молодых парней, ударявших в бубен и задававших ритм песни. Но вдруг меня отвлекли знакомые звуки. Я резко повернулась на них, и увидела, как в рощу въезжают всадники на лошадях, а собравшиеся расходятся в стороны, освобождая им место на поляне.

Через считаные минуты под ритмичные удары бубна развернулось игровое сражение. Всадники, облачённые в светлые и тёмные одежды, символизировали борьбу тёмных и светлых сил. Они с криком хлестали друг друга кнутами, стараясь сбросить противника с коня.

Как заворожённая, я следила за происходящим. Странные картинки сражающихся людей замелькали перед глазами — как будто воспоминания из прошлого.

Я быстро заморгала, пытаясь убрать страшное видение. Но оно вдруг исчезло само, когда под копыта коню отважно бросился человек. Конь встал над ним на дыбы и громко заржал.

Собравшиеся на поляне громко ахнули. Я ощутила, как в горле у меня запершило. А потом случилось удивительное. Как будто вместе с моим выдохом вылетело что-то ещё и опустилось на плечи людей. Их лица изменились, рты оскалились. На миг. Пока я не почувствовала прикосновение. Тяжёлая ладонь опустилась на моё плечо, разворачивая меня.

Александр. Он с тревогой посмотрел в мои глаза и слегка встряхнул. Новый выдох вырвался их лёгких. Облегчение. Я как будто пришла в себя. Быстро оглядела собравшихся — снова восторг и улыбки, как будто и не было ничего. А конь, стоявший над человеком, уже опустил копыта на землю и отступил.

— Что это было? — спросила я.

— Твоё влияние. Ещё секунда — и ты, а вместе с тобой и все остальные были готовы броситься на всадников, чтобы защитить того парня.

Мне стало не по себе. Я снова бросила взгляд на поляну, но постановка уже завершилась.

«Жар-птица несёт не только добро, но и разрушения» — говорила Хань Ши. Кажется, теперь я догадывалась, о чём она говорила.

Я нашла взглядом темноволосого парня, который бросался под коня. Он смеялся с друзьями, стряхивая пыль с одежды.

— Хранитель, — заметив мой интерес, сказал Александр и слегка прищурился.

— Что? — Я снова уставилась на брата, только на этот раз с испугом.

— Он играл Хранителя. — От его слов сердце забилось чаще. — Что тебя напугало?

Я бы могла рассказать ему об Артёме, но решила хранить его в секрете.

— Ничего… Просто слишком много впечатлений от вечера, — нашлась я. — Испугалась за парня.

Александр кивнул, больше не сказав ни слова. Не знаю, поверил ли он мне. Я так никому и не рассказала, что было со мной в Среднем мире и о моём знакомстве с Хранителями.

Праздник продолжался как ни в чём не бывало. Как будто никто и не заметил мгновенного изменения настроения и внезапного желания вступить в бой. Бубен продолжал стучать, кто-то запел ритуальные песни, прося послать хорошего жениха. А кто-то нёс к костру берёзовые ветки.

Александр продолжал стоять рядом со мной.

Вот уж точно про кого можно сказать «обладатель греческого профиля». Длинные тёмные волосы длиной чуть ниже плеч, собраны в не слишком аккуратный хвост. Выпавшие пряди заправлены за ухо, а на тонком носу — очки в металлической оправе.

Не сказать, что мы хорошо общались. Но на фоне того, как складывались мои отношения со вторым братом, Даниилом, наши были нейтральными. А из-за его короткой щетины и усов мне казалось, что Александр всегда смотрит с ухмылкой, будто насмехаясь надо мной. И пусть так, но это лучше, чем вечная угроза во взгляде Даниила. Где-то в глубине души я чувствовала, что могу доверять Александру, но пока не спешила открывать ему всю правду.

— Почему праздник всегда на природе? — спросила я.

— Славянские племена отличались тем, что не строили храмы, а свои священные места устраивали под открытым небом — так они показывали свое единение с природой. Позже на эти места пришли Сведущие, получившие силу.