Снегурочка

Глава 1. 1 сентября

— Анечка, ты будешь надевать банты? — кричит бабушка из кухни. Она ушла готовить мне завтрак, пока я наглаживаю школьную форму. Сегодня первый день учебы в выпускном классе. Даже не верится, что время так быстро пролетело и вот мне уже шестнадцать, и школа заканчивается…

Моя ба — святая простота, но я очень ее за это люблю. Мои родители работают за границей, сколько я себя помню, и каждое лето я нахожусь у них, а весь год живу у бабушки. Она мне ближе чем мама и я никогда-никогда не готова ее обижать, поэтому кричу в ответ, что возьму их с собой и надену в школе, хотя на самом-то деле просто спрячу в сумку.

— Ба, я не съем столько бутербродов, — посмеиваюсь, когда вхожу на кухню и вижу целую тарелку хлеба с сыром и колбасой. — тем более сегодня первый день, мы там пару часов пробудем и домой приду.

— Сколько съешь, — улыбается она мне и ставит на стол чай. — Волнуешься? Выпускной класс, — вздыхает она мечтательно. — Помню, я все первое сентября проплакала. Потому что была влюблена в нашего учителя истории, представляешь?

— Да ладно! — вскрикиваю от неожиданности. Она никогда не рассказывала мне эту историю. — В учителя?

— Да, — улыбается ба. — Но конечно это были детские чувства. А ты? Нравится кто-то в классе?

— Фу, ба, — начинаю кривиться, — ты чего. У нас в классе одни дураки. Только Мишка хороший, но он мой лучший друг, ты же знаешь. А остальные… Я буду рада разойтись с ними и наконец-то поступить в университет.

— Ты похожа на меня больше, чем кажется, — улыбается ба. — Я тоже так говорила всегда. Особенно Саша из параллели… ой дураком был! А потом он стал твоим дедушкой, — в ее голосе огромное количество любви, а в глазах очень много грусти и боли. Дедушки не стало три года назад…

— Дедушка был самый лучший! — говорю правду. — А у нас одни дураки. Так что не волнуйся, влюбляться я точно не собираюсь.

Она улыбается, мы допиваем чай и я одеваюсь, наношу немного макияжа, собираю пару тетрадок и беру с собой банты, которые обещала ба, что надену.

Бабушка целует меня в щеку и я выхожу, поправляя на плече сумку. Все-таки небольшое волнение присутствует, но я списываю все на то, что просто давно не виделась с одноклассниками. Интересно посмотреть, кто как изменился и все такое…

Звоню Мишке. Миша — солнышко ясное в моей жизни! С ним мало кто дружит, потому что он замкнутый и не особо общительный, но я его всем сердцем люблю. Если бы не он, я бы вообще не выдержала жизни в этом классе. Не особо с кем-то дружу…

— Ми-и-и-иш, я вышла! — улыбаюсь ему в трубку. А как тепло сегодня! Словно не первое сентября, а все еще середина лета. — Ты скоро?

— Выхожу, — буркает он в трубку. Нам очень удобно идти в школу: я иду мимо его дома, подхватываю Мишку и мы топаем.

Через пять минут мы уже вместе подходим к школе и идем в наш кабинет. Линейка обычно у нас проходит уже после того, как мы усядемся все в классе и поздороваемся.

Мишка — молчаливый парень и поэтому мы молча усаживаемся на нашу вторую на третьем ряду парту и ждем всех остальных. Как обычно пришли самыми первыми. Ничего нового. Будет радостью, если все хотя бы просто придут, не то что вовремя уже…

Несколько девочек заходят и даже не здороваются, некоторые машут рукой, самые спокойные здороваются, а потом приходит компания, самая неприятная мне! Четверо мальчишек, которых я просто терпеть не могу. Они над всеми издеваются… Я так с Мишей и подружилась: от них его спасала! И сама тогда получила. Словами, конечно, но приятного все равно было мало.

Неприятные парни, невоспитанные.

— Здарова всем, — говорит один из них, Витя. Он из них самый разговорчивый. Игнорирую его приветствие.

— Быстрова, а тебя здороваться не учили? — спрашивает он у меня, усаживаясь на последнюю парту второго ряда. Где же еще может сидеть двоечник, как не там.

— А я только с приятными людьми здороваюсь, Морозов, — отвечаю ему, складывая руки на груди. И даже не оборачиваюсь. Нужен он мне…

— Ого! Она разговаривает, видели? Народ, сенсация, Аня умеет разговаривает!.

— Сенсация, — закатываю глаза, — Морозов знает мое имя, вау! Народ, видели? — копирую его поведение.

Витя — дурак. Самый настоящий. Вот с ним у меня никогда-никогда нормального общения не было. И не будет. Потому что мы разные же, на сто из ста! У него рот не закрывается, а еще восемьдесят процентов времени из него льется всякая чушь и оскорбления. Неприятный.

— Быстрова, а ты чего деловая такая стала, а? — начинает он снова. Где уже Ольга Ивановна? Только она может его утихомирить!

— Одиннадцатый “А”? — заглядывает к нам в класс кто-то из младших классов. — Директор сказал, чтобы вы шли на линейку, классный руководитель ваш задерживается.

По классу сразу волна шепота. Где это наша Ольга Ивановна? Она никогда не задерживалась! Вот как взяла нас в пятом классе, так ни единого раза и не опоздала ни на один урок.

Мы все медленно выходим из класса и я ойкаю от того, что кто-то дергает меня за прядь волос. Кто-то?! Морозов, конечно! Дурак…

Не обращаю на него внимания, что за детский сад вообще? Он же даже старше меня, ему уже семнадцать! А ведет себя…

Слава богу хоть линейка проходит спокойно. Но вот Ольги Ивановны до сих пор нет…

— Одиннадцатый “А”, — говорит нам директор, — возвращайтесь в класс, у вас сегодня два урока, учитель сейчас подойдет.

Мы чувствуем что-то неладное, но пока ничего не понимаем. Идем в класс, снова рассаживаемся по местам. Все шепчутся, переглядываются, и тут снова входит директор.

— Здравствуйте, дети, — начинает она. — Поздравляю вас с началом последнего учебного года в стенах нашей школы! Вы уже совсем взрослые. Но новый сегодня не только учебный год, но и еще кое-что… Кое-кто! К сожалению, Ольга Ивановна вынуждена была покинуть стены нашего учебного заведения по семейным обстоятельствам. Все произошло спонтанно и вас даже никто не успел предупредить! Она с вами обязательно встретится в этом году, но у вас будет новый классный руководитель. Прошу вас отнестись к нему с добром и уважением. Встречайте, Сергей Владимирович!

Глава 2. День учителя, 1 часть

Отныне я ненавижу понедельники. Можно будет написать это в приветственном письме в университет? Всем привет, я Аня Быстрова, и я ненавижу понедельники за то, что после них следует целых пять дней рядом с моим одноклассником и с недавних пор соседом по парте Морозовым Витей.

Это просто ужас…

Сегодня тридцатое сентября, и каждый день после первого числа, когда наш новый классный руководитель посадил нас вместе, кажется мне настоящей пыткой. Честное слово, с ним невозможно! Он совершенно не учится… Постоянно переговаривается со своими дружками через весь класс, мешая мне работать, раскидывает свои локти на всю парту, а еще списывает у меня! Нагло! Иногда совсем забывается и даже нарушает мои личные границы, наклоняясь очень сильно, чтобы заглянуть в тетрадь. А я, между прочим, очень четко разделила парту. Да… Я отмеряла все до миллиметра и прочертила линию простым карандашом, пообещав учителю, что сотру все в конце года. Сказала Вите, что за эту линию лезть нельзя, но ему все равно на все правила!

Я даже пару раз думала соврать бабушке, что плохо себя чувствую, чтобы не идти на уроки, но совесть всегда выше меня, поэтому я не пропустила ни единого дня.

А так хотелось!

Только успокаивающие поглаживания Миши по плечу время от времени дают мне доживать учебные дни до конца. И да, теперь я ненавижу дни, когда у нас восемь уроков. Догадаетесь, почему?

Вот и сегодня мы с Мишей плетемся в школу, хотя раньше я всегда ходила туда с удовольствием. Просто потому что из-за прихоти Сергея Владимировича мне приходится делить парту с тем, кто не просто мешает мне учиться, он в целом отбивает все желание делать это!

— Может, попросить его еще раз вас рассадить? — предлагает Миша. Сегодня противный дождь и мы идем с ним под одним зонтом.

— Я просила, — чуть не хнычу, — в пятницу. Мы снова дежурили. Ну, как, мы… Я! Этот болван просто делал вид, что чем-то занят, полчаса намывал доску. Сергей Владимирович зашел в класс, я слезно просила его вернуть меня к тебе, но он сказал, что посадил нас вместе не просто так, загадочно улыбнулся и ушел.

— Что значит “не просто так”?

— Если бы я знала, — вздыхаю. — Наверное, он хочет, чтобы у меня случился нервный срыв и посадил меня вместе с этим дураком для этого. Другого объяснения у меня нет.

— Да уж, — вздыхает Миша и дальше до школы мы идем в уже привычной для нас тишине.

Приходим по привычке одни из первых, раскладываем вещи и готовимся к урокам, тогда как мой дражайший сосед врывается в класс по звонку. Ужасное неуважение!

Он падает на стул, даже чуть сдвигая парту с места и я, сжимая зубы, поправляю ее, ставя на место. Каждый день я до последнего надеюсь, что он не придет, но зачем-то он все-таки приходит и портит мне настроение. Кто его просит, вообще? Он все равно толком не учится, зачем ему ходить в школу?

— Доброе утро, Быстрова, — говорит он мне, а потом разворачивается ко всему классу и здоровается со всеми.

— Ага, — буркаю, — как же. Доброе оно.

— Быстрова, ты хоть когда-нибудь перестаешь ворчать? — закатывает он глаза, доставая из рюкзака ручку и тетрадь. Она одна у него на все предметы, я уверена.

— Когда ты рядом — нет! Не нравишься ты мне, Морозов.

— Это взаимно, Быстрова, — отвечает он мне в привычной манере и мы замолкаем, когда в класс заходит учитель.

Впереди шесть уроков рядом с ним и я заранее уже устала… Ох.

***

Ужасный день. Просто невыносимо абсолютно ужасный!

Меня подкупили шоколадкой. И кто? Правильно, Морозов!

Как это случилось, я сама не поняла, но я и правда это сделала… По биологии была контрольная, а этот дурак сидел страдал, что он ничего не знает (как будто бы это не обычное его состояние), и когда учительница вышла, выдал мне:

— Быстрова, умоляю, помогли хотя бы на тройку написать, с меня шоколадка, я тебе обещаю!

Не знаю, что со мной случилось, что я согласилась. Возможно, кто-то ночью пробрался в мою комнату и ударил меня по голове чем-то тяжелым, а может я летом на отдыхе с родителями перегрелась на солнце, но я на самом деле кивнула ему и помогла с заданиями. Не дала списать! А помогла. По-настоящему. Я объяснила, а он кивнул, что понял, хотя я сомневаюсь в правдивости этих слов, потому что ответ он написал все равно под диктовку.

А потом на перемене и правда притащил мне шоколадку, еще и удивительно угадал мою любимую! Молочную с карамелью… Я, конечно, не собиралась брать у него шоколад, но когда увидела ее в его руках мой разум затуманился и я даже выдавила что-то типа “спасибо”. А он сказал “это тебе спасибо, Быстрова”, и на этом наш марафон любезностей был окончен. Потом он снова меня бесил все оставшиеся три урока.

Сейчас очень хочется домой, но Сергей Владимирович попросил всех задержаться, поэтому приходится терпеливо, или не очень, его ждать.

— Где он есть, — рычит Морозов, — у меня футбол через час!

— Можешь уйти, — говорю ему, — хотя бы в тишине посидим.

— Хорошо, но тогда я ему скажу, что это ты меня отпустила. На правах старосты, идет?

Ах, да. Я староста класса. И он постоянно мне об этом напоминает! Кошмар…

Фыркаю на него и решаюсь ничего не отвечать, потому что это точно абсолютно бессмысленно. Отворачиваюсь от него и жду учителя в такой позе, слыша смешки Вити. Дурак!

— Итак, дети, — говорит Сергей Викторович, только входя в класс. Отношения у нас с ним в целом уже сильно лучше, чем первого сентября, потому что он оказался куда приятнее, чем в первый день, но у меня все равно к нему нет никакой теплоты, потому что ежедневно я без преувеличения страдаю! По его милости, между прочим. — В эту пятницу, пятого октября, у нас день учителя, вы все это знаете, да? Нам поручено провести ежегодный концерт! Мы должны будем поздравить всех учителей со сцены, остальные классы подготовят поздравления и номера, нам останется этот концерт только провести! Сценарий уже готов, поэтому нам нужно двое ведущих, а еще тот, кто будет включать музыку и всякие фильмы на экране. Я для вас все принес!

Глава 3. День учителя. 2 часть

Вторники, к слову сказать, я теперь тоже не особо люблю. В целом, после того, как наш новый классный руководитель стал сильно часто сталкивать нас лбами с Витей, я вообще стала любить только вечер пятницы, субботу и воскресенье. Самые спокойные и тихие дни в недели, потому что в них не присутствует Морозов. А раньше я с удовольствием ходила в школу! А сейчас ну точно пытка…

Со скоростью улитки ем свой завтрак, даже не боясь опоздать на первый урок. Ну не хочу я… Еще и день учителя этот! Морозов вчера сбежал на свой футбол, только зачем-то оставил мне зонт… Его слова меня, конечно, поразили, но отношения особо не улучшили. Я слишком долго его не могла терпеть, чтобы вдруг проникнуться дружескими чувствами. В четверг генеральная репетиция, уже вторник! У нас на изучение сценария есть целых (всего) два дня, и я не уверена, что Морозов способен за такое короткое время выучить такой объем текста, честности ради.

Он ведь даже не забрал свой экземпляр сценария! Ну, точнее, Сергей Владимирович в целом сделал нам только один, но Витя, конечно же, не попросил сделать ему копию или хотя бы скинуть фотографии. Кто-то удивлен? Я вот нет. Мы опозоримся на празднике и меня перестанут любить все учителя. Только меня, потому что Морозов и так не особо в почете, все просто смирились с тем, что он разгильдяй, вот и все. А для меня потерять уважение учителей — целая трагедия! И я не шучу.

— Анечка, ты не опаздываешь? — заходит на кухню бабушка. — Обычно в это время ты уже в пути.

— Знаю, — вздыхаю и делаю последний глоток чая. — Просто вообще не хочу туда идти. Там Морозов, — закатываю глаза.

— Не обращай на него внимания, — посмеивается бабушка. — Он наверное задирает тебя, потому что ты ему нравишься. Так обычно и бывает!

— Фу, ба, — на лице появляется гримаса отвращения и я даже не могу расслабить мышцы. — Ты что такое говоришь? Это же Морозов! Ему кроме футбола ничего не нравится. А меня он терпеть не может. И это взаимно.

— Ну-ну, — улыбается почему-то бабушка, пока я накидываю куртку и запрыгиваю в обувь.

Решаюсь не комментировать ее слова про Витю, потому что бабушка просто не представляет, как мы не любим друг друга, забираю его зонт и выбегаю из дома. Все-таки ответственность во мне побеждает бунтаря и я ускоряю шаг, чтобы не опоздать. Сегодня нет дождя! Зато везде лужи и грязь…

Я уже в привычной манере звоню Мишке, но он берет трубку и огорчает меня тем, что ему нужно ко врачу сегодня и в школу он придет к третьему уроку. Ну вот… Еще и утро без Миши. Еще не поздно свернуть назад?

Пытаюсь отогнать грусть, но никак не выходит. Выпускной класс должен был стать самым запоминающимся учебным годом, но что-то явно пошло не так и от него остаются только те воспоминания, что я забыла бы с огромным удовольствием.

Подхожу к школе, спускаюсь по ступенькам во двор учебного заведения, прохожу одну ступеньку, две, три…

— Ой!

Мамочки!

Я ничего не понимаю, но, кажется, я лечу. Нет, правда, по-настоящему падаю! Больно и страшно…

Это мгновение ощущается как что-то совершенно непонятное и я понимаю, что произошло, только когда уже прокатываюсь все ступеньки и падаю на землю, прямо на спину. Божечки… Как это было страшно!

Я, кажется, зацепилась каблуком за что-то на ступеньке и просто полетела! Кубарем!

Не могу встать, все внутри колотится, пытаюсь поговорить со своим организмом и понять, где у меня болит, но, кажется, на удивление ничего серьезного нет. По крайней мере ничего особенного я не чувствую, но, возможно, это все шок.

— Быстрова, елки палки! — слышу голос сбоку и ничего не успеваю понять, как надо мной показывается чье-то лицо.

Чье-то…

— Привет, Морозов, — говорю ему негромко, заглядывая в обеспокоенные глаза.

— Ты цела? Ничего не сломала? — почему-то волнуется он.

— Я не знаю… — я все еще не могу прийти в себя. Все произошло так внезапно и быстро, что мне точно понадобится еще пару часов на то, чтобы переварить информацию. — Не знаю.

— Надо в медпункт, — говорит он решительно, а потом… он поднимает меня на руки! Так легко, словно я совершенно ничего не вешу. Еще и так неожиданно…

Он делает все быстро и четко, и уже через пару секунд несет меня через весь двор к входной двери. А я просто… ну, просто лежу (или сижу?) на его руках, потому то все еще не понимаю, что происходит и как реагировать на все это.

Он несет меня и по школе, мы собираем кучу взглядов, а я просто нахожусь в ужасе. Он кому-то говорит, чтобы передали классному, что мы идем к медсестре и дальше несет меня.

Ему не тяжело? Мы проделываем большой путь. Медпункт находится на третьем этаже и, конечно же, никакого лифта в школе нет. Он несет меня на третий этаж по ступенькам и даже не запыхивается! Я без тяжести на руках с трудом преодолеваю такой путь, а он…

— Вить, давай я пешком пойду… — шепчу, потому что мне становится уж очень как-то неловко от всего происходящего.

— Ого, — улыбается он, — ты знаешь мое имя? Сенсация!

Он посмеивается, копируя мою фразу первого сентября, а потом вдруг становится серьезным, ошарашивая меня еще больше. Он бывает таким?

— Не надо, Ань, мне не тяжело. Вдруг ты ногу сломала?

Меня от этого предположения накрывает паника. Сломала ногу?! Это так страшно! С другой стороны, мне не придется вести мероприятие с Морозовым и ходить в школу какое-то время… Но блин, перелом ноги… Что хуже? Надо расписать все плюсы и минусы.

И пока я занимаюсь этим в своей голове, Витя уже заносит меня в медпункт и снова ставит меня в ступор, когда рассказывает вместо меня медсестре, что со мной случилось.

Она кивает, просит его выйти и принимается за осмотр.

— Что-то болит?

— Да нет… Кажется… Я не знаю? Не пойму пока.

— Поняла, — кивает она, — давай осмотрим тебя.

Примерно пятнадцать минут она тратит на осмотр и выясняется, что нет у меня никаких переломов, к сожалению или к счастью. Только пару синяков будет на руках и ногах, а еще ссадина. Я все-таки счесала руку от локтя до запястья и теперь, когда я знаю о ране, она дает о себе знать неприятной болью. В остальном я, кажется, родилась в рубашке, потому что даже не ударилась головой или позвоночником. Иначе могла бы уже быть в больнице или хуже того, на операционном столе.

Глава 4. День учителя, 3 часть

С понедельниками и вторниками мы разобрались. Среду и четверг постигла участь понедельника. А вот пятница…

Пятница отныне вообще худший день в жизни. Честно! Вот даже понедельник лучше, чем пятница.

Потому что сегодня концерт. А я не готова! Совсем, вообще!

Нет, технически мы все сделали хорошо. Несмотря даже на то, что наше негласное перемирие с Витей закончилось уже на третью минуту репетиций и все дни до сегодняшнего мы жутко ругались, мы умудрились все выучить и даже хорошо отрепетировать вчера.

Но это так ужасно! Когда я только забывала слова или запиналась, что бывало крайне редко, Витя тут же говорил, что хуже кандидата просто найти нельзя было! А когда запинался он, я тоже не могла сдержать язвительных комментариев и отвечала ему той же саркастичной монетой. Честное слово, я не представляю, как мы не выкинули друг друга в окна, но на удивление к этому утру пятницы мы и правда все еще были живы и даже собирались провести праздник ко Дню Учителя.

Хотя оба совершенно не хотели этого…

Сергей Владимирович сказал, что нужно одеться как-то празднично, а еще разрешил официально прогулять нам первый урок. Чтобы мы выспались, собрались, пришли в школу и сразу пошли готовиться к празднику, который поставили вместо третьего и четвертого уроков. Было очень странно не лететь в школу с утра, но еще страннее было понимать, что я и правда сегодня буду ведущей на школьном празднике вместе с Морозовым.

Если бы мне пару месяцев назад кто-то такое сказал, я бы не поверила никогда в жизни, но Сергей Владимирович все перевернул в нашем классе вверх дном и нам приходилось мириться с новыми условиями для жизни.

Наряд для сегодняшнего мероприятия я приготовила себе еще вчера. Мы летом с родителями купили несколько красивых платьев, одно из которых я и решила надеть. Мне показалось оно подходящим… Надеюсь, будет смотреться неплохо. Я обычно не ношу такие платья, но тут подошло в тему. Оно очень летящее и светлое, бабушка сразу сказала, что я в нем как ангел. Потом она помогла завить мне локоны и я даже сделала легкий макияж. Почему-то этот день кажется мне таким ответственным! Первый раз вести праздник, еще и для учителей… Все должно быть в лучшем виде, ведь я хочу заработать похвалу, а не разочарование и впоследствии плохие оценки.

— Красивая, ну точно ангел! — в который раз за утро повторила ба, провожая меня у порога. На самом деле я так волнуюсь, что даже не стала завтракать. Ком в горле не дал бы протолкнуть даже глоток чая, поэтому я решила идти голодной. Главное, чтобы желудок не взвыл от голода прямо на сцене и в минуту, когда будет полная тишина. Иначе я просто провалюсь под землю от неловкости.

Я целую ба в щеку и выхожу в школу. Сегодня не звоню Мише, потому что он решил идти в школу с первого урока, несмотря на то, что на сегодняшнем празднике он диджей и ему, как и нам, разрешили официально прогулять пару уроков.

На улице тепло и нет дождя, что меня очень радует, иначе мое платье и локоны не дожили бы даже до школы. Теперь я, кстати, обхожу ступеньки и иду немного другой дорогой, потому что панически боюсь снова упасть. Одиннадцать лет не боялась, а после падения страшно… На руке некрасивая ссадина и отчасти из-за нее я и выбрала то платье, что на мне сейчас: у него длинный рукав.

Вхожу во двор школы, делаю несколько шагов в направлении дверей, как вдруг слышу голос Морозова.

— Быстрова, подожди меня, вместе зайдем!

Закатываю глаза. Я, вообще-то, с ним не разговариваю. Вчера, после генеральной репетиции, мы поссорились, и он сказал, что ему этот праздник вообще не нужен, он не рад его вести со мной и вообще он не придет и буду я отдуваться сама! Ну, я и сказала, что он может катиться на все четыре стороны и я справлюсь без него. Злилась всю дорогу домой! И хоть понимала, что он все равно придет и все сделает, было обидно.

Хотя, честно сказать, уверена я была не на сто процентов… Морозов и правда мог не прийти, но я уже выучила весь сценарий, так что проблем, наверное, было бы даже меньше, если бы он и правда не пришел. Но…

— Быстрова, да стой ты!

Стою. Все равно ведь догонит, с длиной его ног это не составит никакого труда.

Я чувствую крепкую хватку на своем запястье, потом резкий разворот и я уже стою лицом к Вите. Он что-то говорит мне, много и быстро-быстро, но честное слово, я стою в таком шоке и оцепенении, что не слышу ни единого слова. Совершенно.

Он в рубашке… Морозов! В рубашке! Да он даже на первое сентября рубашку не надевал никогда. И на последние звонки тоже. Он же футболом занимается, вечно во всем спортивном ходит. Все годы ссорился с Ольгой Ивановной за то, чтобы он носил хотя бы джинсы и что-то вроде свитера, а не спортивных толстовок.

А тут в рубашке… И брюках! Ого!

Я зависаю, совершенно беззастенчиво разглядывая его с ног до головы. У него через руку переброшен пиджак, ему не холодно? Рукава еще закатал до локтя, вот дурак какой, заболеет же. И рубашку не застегнул до конца… Ой.

Ой-ей.

— Быстрова, ты тут? — щелкает он у меня перед глазами пальцами и я оживаю, несколько раз моргая и дергаясь, выходя из оцепенения.

— А?

— Нравится? — спрашивает он нагло, улыбаясь. Вот дурак! Еще чего придумал!

— Морозов, если ты меня для этой дурости остановил, то пусти, я пойду готовиться к празднику!

— Вообще-то, — закатывает он глаза, — я тут извинялся перед тобой за вчерашнее, пока ты меня разглядывала.

— Я не разглядывала!

— Конечно, — он снова улыбается и я вырываю свою руку из его (почему он до сих пор держал мое запястье?) и шагаю в школу быстрее раза в три, чем я хожу обычно. — Ну, Аня! Стой! Я же шучу!

— Шутки, Витя, это когда смешно, — ворчу на него, не оборачиваясь. — А сейчас не смешно!

Лечу в школу. Как раз звенит звонок на первую перемену и я, не слушая, что там Витя говорит мне в спину, бегу в класс, надеясь не опозориться и не убиться на ступеньках, а то будет совсем уж плохо. Но, к счастью, все проходит спокойно и я добегаю до класса целой и невредимой. Там меня (а точнее, уже нас, потому что Морозову не составило труда меня догнать) уже ждет Сергей Владимирович. Он отводит нас в пустой класс, чтобы мы готовились там к мероприятию, и снова оставляет нас вдвоем. У него какое-то хобби такое, да?..