Со вкусом карамели

1. Глава. Стася

—Стася-Стася, — мама укоризненно качает головой, вытирая платком слезы и беспомощно оглядываясь на отца.

Папенька стоит у окна, видимо считает кружащих ворон в парке напротив больничного окна. Крыть нечем. Снова Стася виновата. Опять подвела всех под монастырь. Нога срастется. Шрам останется, как и боязнь высоты теперь… Плюсом еще одна фобия. Молодец, Стаська! Довыпендривалась на скалодроме! Все детство в жопе играет и эти споры дурацкие с друзьями. Разум Стаси был где-то в отъезде, когда решилась без страховки лезть наверх. Подставила инструктора, которого отвлекала Дианка своими новыми буферами. Парням тоже достанется по первое число. До сих пор помню бледное лицо Даньки…

— Через неделю прилетает Клим Касимов, объявим о вашей свадьбе, — говорит отец, не оборачиваясь.

Он покачивался с пятки на носок, заложив руки за спину — это плохой признак. В прошлый раз, когда он так делал, меня чуть в закрытую школу не упекли с монастырскими порядками. Экстренно пришлось изображать приступ аппендицита, изжогу, отравление и всамделешно рыгать, обнимая фаянсового друга.

— Пап, ты сейчас пошутил? — сглатываю. — У меня парень есть, у нас вообще-то любовь!

— Видел я твою любовь! Сопляк бестолковый! — отец повернул голову, и холодный серый взгляд пригвоздил Стасю к месту.

По глазам вижу, что нихрена это не шутки! В пот бросило. Начинаю судорожно перебирать край одеяла и жалостливо смотрю на маму. «Черт, черт! Она отводит глаза — плохой знак! Очень плохой!».

Едва за родителями закрылась дверь, как начинаю нервно набирать на телефоне Даню. Идут гудки и он долго не берет трубку. Раза с третьего удается дозвон.

— Але?! Дань! — пытаюсь перекричать шумовую музыку, громко бьющую мне в ухо. — Даня, ты мне нужен! А ты где? – последнее говорю уже растерянно, услышав женские смешки фоном.

— Стась, я тебя плохо слышу! Давай потом перезвоню? — кричит в трубку.

— Милый, с кем ты говоришь? Мы еще хотим коктейлей, — раздается капризный женский голос перед тем, как мой парень отключил связь.

Глупо моргаю, уставившись на телефон. «Не поняла. Этот кобель тусит с какими-то телками, а мне ездит по ушам, что сильно занят и не может навестить?! Эх, если бы не гипс на ноге!» — мстительно щурюсь, представляя, что ему устрою, только доберусь до смазливой лживой морды.

Мысли кружат веселой каруселью, подпевая: «Это радость для нас! Прокатись на нашей карусели!». Перевожу взгляд на свою замурованную конечность, с такой сильно не побегаешь… Что во мне есть стоящего, так это упорство. «Черта с два за меня будут решать, как мне жить! Пусть они самые близкие люди и думают, что причиняют мне добро… Как только буду способна на передвижения…» — план рождается один интересней другого.

Реальность, где я радостно говорю «да» Климу Касимову — не из этой вселенной. Во-первых, он старше меня. Климу Касимову под тридцатку уже! А Стасе — умнице и красавице, всего двадцать два годика. В какое замуж? Я еще жизни не видала, все под родительским колпаком маринуюсь. А тут меня решили на руки другому надсмотрщику сбагрить… «Ну, уж нетушки!» — в груди разгорается не просто протест, а на броневик душа рвется, чтобы пробиться к своему будущему светлому и без ущемления женских прав и свобод.

Какая-то там была мутная история с аварией, после которой Клима собирали по частям, долгая реабилитация. Ну и во-вторых: видела я его очень давно, когда еще в классе шестом была: веснушки, бантики в косе. Два брата-акробата зажимали в углу хихикающую девицу из обслуживающего персонала. Это был обычный прием в честь успехов отца в бизнесе. Забрела, называется, в малину «не специально».

— Эй! Мелкая! А ну, брысь отсюда! — заметил меня, застывшую в коридоре, один из парней, с родинкой над губой.

— Ма-а-а-ам! — верещу во всю глотку, будто меня режут, и показываю на них пальцем.

— Вот же, коза конопатая! — запаниковали братцы, а девушка так вовсе с лица спала и пятилась, чтобы забиться подальше, одергивая короткую юбочку.

Естественно сбежался народ: Что? Где? Почему? Кого убивают?

Направление моего указательного пальца нисколько не изменилось. Вой сирены прекратился, когда рука отца перекрыла звукопередачу, закрыв мне рот.

— Стасенька, детка, ничего страшного не случилось, — успокаивал, гладя по голове отец, показывая мощный кулак извращенцам, напугавшим дитя неразумное.

Запомнился тигриный прищур каре-золотистых глаз, обещающих кармические бумеранги. С тех пор братишек на наших светских мероприятиях больше не наблюдалось.

И вот за этого старого извращенца Стасю замуж? Да я на столько не натворила еще! За что такая жестокость? — хочется разреветься. Так и шмыгала носом, ненавидя себя за беспомощность, ну и весь мир…

— Извините, можно я здесь пыль протру? — раздается тонкий голосок.

Перевожу взгляд в сторону звука. Хочется протереть глаза, что не сплю. Девушка тоже застыла с открытым ртом. Если ее перекрасить в каштановый цвет с золотистым отливом, то это вылитая я!

— Ты кто? — прищуриваюсь, разглядывая внимательно блондинистого двойника.

— Карина, — она подходит ближе и с детским любопытством на лице меня рассматривает.

— А я — Стася! — начинаю скалиться от мысли, сложившейся в голове.

2. План побега

Находилась куча причин, почему я не хотела выписываться из больницы, ведь хромать можно и дома. Диана, посвященная в мой безумный план, потихоньку натаскивала мне вещи из дома, под предлогом: «это сейчас Стасе нужно». Нужных вещей накопилась целая сумка, спрятанная под кроватью.

— Все запомнила? — мы застыли с Кариной друг напротив друга, держа в руках паспорта.

Только что состоялся обмен, и было немного не по себе. Уговорить провинциальную девочку, не мечтавшую о таких возможностях — труда не составило. Мы обе подписали расписку примерно такого содержания:

«Я, Станислава Лебедева, обязуюсь бережно относиться к документам Карины Голубь. Обязуюсь не совершать противоправных действий под ее именем и не совершать никаких сделок без ее ведома, требующих государственной регистрации».

Карина получала приличную сумму наличными для путешествий по матушке России. Оговорено было, что никаких счетов в банке не открывает, чтобы не засветиться. «Я бы тоже согласилась» — вздыхаю, глядя вслед уходящей «себя». Еще раз смотрю в зеркало. Блондинкой мне тоже идет. Не идет белый халат санитарки, пахнущий белизной, с кое-где непонятными пятнами. Заметно, что великоват по размеру… Бесит!

— Карина! — полная медсестра пробасила, открыв двери. — Убрала тут? Иди, там, в шестнадцатой, надо утку поменять больному.

«Чего?» — у меня аж рот открылся. Вылупив глаза на Зинаиду, если я правильно помню ее имя, прошипела:

— Я увольняюсь!

— Тебе еще два дня отрабатывать! Забыла? Только тогда отдадут трудовую…

Попадос! Стася, это залет! Два дня драить полы и убираться за лежачими пациентами. Черт! Я никогда тряпки в руках не держала — брезгливо смотрю на доисторическое алюминиевое ведро и швабру. Ладно, хоть перчатки прилагаются, да и те уже бывшие в употреблении.

— Кариша, — скрипит дед под капельницей, — возьми там яблочко на тумбочке. Я-то разжевать не могу, — вздыхает.

Эм?! Кошусь на зеленое яблоко и елозю шваброй по полу, оставляя разводы.

— Хотите, я его на терке натру, — блин, не ожидала от себя. Сама в шоке.

Дед отказался, прослезившись, что я такая хорошая девушка… Вот кому-то жена прекрасная достанется. «Угу, жена!» — грызу яблоко, забравшись на подоконник и свесив ноги. Дед вспоминает свою первую и единственную любовь, которая ушла без него в мир иной, оставив его тут одного…

А у меня подгорает. Данька — пес блудливый. Мы ведь с ним третий год вместе. Задвигал мне про чувства… кисой своей называл, эсэмэски красивые слал, собака сутулая. Прав был отец, как ни прискорбно это принимать. Ошиблась я в Дане. Мы с Дианкой такого нарыли — волосы дыбом. Были звоночки. Были. Только верила про его загулы с друзьями «мы только мальчишками», верила про сильную занятость. Зачем я ему вообще была нужна? Интим у него, судя по докладам, был регулярный и без меня. Добивался Данька моего расположения долго — почти три месяца хороводил вокруг с бубном и танцами, букетами цветов… красивыми жестами. У бывшего парня не такая богатая семья, как у меня. Отец — адвокат, а мама где-то бухгалтером в офисе… Эх, умны мы только задними числами. Ничего не исправишь теперь. Остается только сделать выводы и жить дальше, сохраняя в памяти печальный опыт.

— Как увидел ее тогда, стоящую в платье в красный горошек. На ногах — белые носочки. Коса по пояс. Пропал навсегда, — продолжает свой рассказ дед по третьему кругу, вспоминая свою Надю.

— Дед, а ты ей изменял? — поворачиваю голову, оторвавшись от созерцания больничного двора.

— Что ты, дочка! Любимой женщине изменить нельзя. Это все равно, что себя самого предать. Не видел я других женщин, кроме Надюши своей. Краше нее не было никого на свете. К ней хочу, соскучился — сил нету…

Поправив одеяло у дедули, который забылся во сне, бормоча имя жены, вышла из палаты. В груди щемящее чувство тревоги. Слезы навертываются на глаза от неудержимо поднимающейся жалости к себе, к деду, что сейчас один вынужден быть без жены. Что я теперь одна-одинешенька в мире. Есть, конечно, Дианка-партизанка, но у нее свои мотивы… Скучно ей. А тут я — «сбежавшая невеста» без места…

— Ка-ри-на! В десятой уберись. Там пациента стошнило! — орет Зина на весь коридор.

«Убью кого-нибудь сегодня!» — вытираю тыльной стороной ладони мокрые от слез щеки. Хочется на кого-нибудь возложить вину за происходящий пипец, чтобы он ответил, чтобы пожалел, что родился на этот свет. «И почему при этом приходит на ум имя Клим, а не Даня?» — загадка.

Первый день проходит в калейдоскопе стрессового состояния. Мне постоянно хочется свалить из этого места. В кармане нащупываю ключи от съемной квартиры, которую помогла найти подруга. Мои вещи на «первое время» уже перекочевали туда. Но еще сильнее хочу в душ, отмыться от больничного запаха, который даже в кожу въелся, что хочется чесаться. А может и аллергия на моющие — смотрю на красные пятна, проявившиеся чуть выше запястья. Хожу вдоль стеночки, чуть не падая от усталости.

— Девушка! А где тут лежит Станислава Лебедева? — застыла, будто тело онемело мгновенно.

Натянув почти на глаза шапочку медицинскую, в пол-оборота кинула взгляд через плечо. Даня-сучонок нарисовался! Веник прихватил и пакет еще в руках какой-то.

— Так выписали ее, — гундосю не своим голосом. — Вчера вечером еще…

— Да? — округлил свои синие глазки и опустил букет «головой» вниз.

Бывший уходит, не чувствуя в спину жалящей ненависти. Ан нет! Запнулся, гад. Я швабру с ведром бросила посередине. Грязная вода пролилась, выплеснувшись через край, и окатила брендовые штаны Даньки. Он дрыгает ногой, пытаясь отряхнуть капли. Едва удерживается на ногах, чуть не поскользнувшись на мокром полу. Довольно хихикнула на его визг и махи руками, сопровождающиеся матом. Есть справедливость, есть!

3. Где меня никто не знает

Без помощи специальных приспособлений, а точнее — одними руками, собираю мусор по отделению из мест их складирования. Моя непростая задача — дотащить до мусорных бачков и не убиться нахрен. В двух руках два больших черных пакета. Ползу по лестнице вниз, стараясь не грохнуться от перевеса. Два этажа позади. В комнате страха такого ужаса не испытывала, как сейчас.

И вот он, черный выход «в конце тоннеля». Радостно выдыхаю и подтягиваю мешки за собой… Звук рвущегося полиэтилена — ножом по сердцу. Поворачиваюсь и вижу большую дыру, из которой вываливается все на ступени и катится вниз на площадку.

На границе своей истерики, слышу голос свыше — Зина орет с третьего этажа, что я растяпа и руки растут не из того места. «Дожить до окончания рабочего дня!» — повторяю, как мантру, перекладывая мусор в другой пакет, морща нос. «Может, ну его? Вернуться домой и уговорить отца передумать. Отец же он мне, в конце концов, а не враг?». Почему-то сразу вспоминается выражение его лица, когда он говорил про замужество — с таким, должно быть, зачитывают приговор. Помню, в девятом классе меня посадили под домашний арест на неделю за менее ужасный проступок. Я тогда пыталась сбежать по простыням к подружкам на вечеринку… Потом чуть каштаны не отложила, от его получасовой лекции перспектив на мое будущее… Нет, не шутит папенька. Точно «мендельсон» с Касимовым — старым бабником, светит, если ничего сейчас не сделаю. «Слюбится-стерпится» — точно не про Стасю. Хочу, как у деда, чтобы кто-то жить без меня не мог, и без него не дышала. Разве я многого хочу?

Пожалуй, первый урок жизни я почерпнула еще вчера, с первой ложкой больничного супа с вермишелью и двумя кусочками картошки: ешь, что дают и цени, что имеешь сейчас. Яблоко деда ни в счет, после таких нагрузок. Раньше мне доставляли еду с пылу с жару из известного итальянского ресторана. Люблю остренькое, томатненькое, сырно-прянное… Хоспади, как перестать думать о разных вкусностях, когда у тебя вечером только каша на воде?

Второй урок — делай добро, и оно к тебе вернется. Тебя не просили, не заставляли, ты сама предложила помощь и получила бонусы в виде конфет и фруктов от благодарных пациентов. Раньше Стася получала все просто так, потому что родилась с золотой ложкой во рту. Стоило показать пальчиком и все мои желания сбывались тут же, без всяких условий и напрягов. Жую печеньку, запивая чаем из граненого стакана. « Еще полчаса и можно идти в административный корпус за документами» — мечтаю.

— Какие к нам претензии?! — верещит Зина не своим голосом.

Отклоняюсь от стула назад, чтобы заглянуть за угол. Папенька! Стоит и давит массой на пухлую медсестру, которая сопротивляется наезду: «Где моя дочь?!».

— Ее вы-пи-са-ли! Так понятно? Не можем мы больных силой держать, даже в вип-палате, ясно? — уперла руки в боки и ведь нисколько не боится! Зауважала Зину. Нет, честно… Отцу против мало кто может возразить, а тут просто уникальное событие — хихикнула и с удовольствием откусила еще печеньку.

Из окна наблюдаю, как он сердито кого-то по телефону посылает. Запускает руку в волосы короткие, стоя перед своей восьмой ауди. Напряженная спина. Ключи от машины зажаты в кулаке. Почувствовал. Обернулся. Падаю вниз, ойкнув… Совсем забыла, что резкие движения для моего колена противопоказаны, не разогнусь теперь — отползаю в сторону и натыкаюсь во что-то мягкое и белое.

— Каринка, ты чего тут полы полируешь? — голос нашей старшей медсестры.

— Л-линзу потеряла, — ляпаю первое, что пришло в голову.

— М-м-м-м. А то я думаю, что это у тебя глаза из карих зелеными стали…Эх, молодежь! — продолжает ворчать отходя.

Блин! Про глаза я не подумала! Точно же! У моей подмены совсем другой цвет глаз. Линзы мне носить не хотелось. Да и зачем сейчас? Я ведь пойду в среду, где меня никто не знает.

Иду в мир совершенно новый и непривычный. По-детски наивно радуюсь, что я теперь самостоятельная. Не нужно ни перед кем отчитываться, ни от кого зависеть. Пусть я не знаю, что буду делать дальше. Мой план был только до момента «точки причала», когда уйду в свободное плавание. Денег хватит с учетом строгой экономии месяца на два, а дальше — не загадываю.

От Карины приходит сообщение, что она уже на юге, плещется в Черном море, загорает, очень хорошо проводит время. Мы решили поддерживать связь на случай непредвиденных ситуаций, если кто-то из нас «спалится» ненароком. Первым делом отец доберется до Дианы — это я тоже учла. Не настолько подруга крепкая, чтобы выдержать оборону. Забрав вещи со съемной квартиры номер один, перетаскиваю в соседний квартал, где меня не найдут. Диана не знала имя девушки, с которой я поменялась жизнью, вообще про обмен не знала. Для нее была своя версия, что я просто прячусь.

И самое важное! С разовой симки набираю сообщение матери, что со мной все в порядке, и я буду иногда звонить ей. Не настолько я жестока, чтобы совсем держать их в неведении. Теперь у них нет причины подать в розыск… Надеюсь. Тут же выкидываю симку под сидение в первом же трамвае, сойдя на какой-то остановке.

Взгляд зацепился за красивую вывеску кафе «Со вкусом малины». Звон колокольчика. Невероятный аромат выпечки и ягодно-фруктовый — сбивает с ног. Глотая слюну, присаживаюсь за столик у окна.

— Добро пожаловать, — пропел красивый женский голос и на столик ложится меню. — Сейчас уже будут готовы корзиночки с малиновым кремом — наша визитная карточка. Я вижу, что вы первый раз у нас…

Поднимаю глаза на приятную брюнетку с красивыми серыми глазами. Она мило улыбается и дает кофейную карту.

— Капучино со вкусом карамели, — читаю вслух. — И одну корзиночку с малиной, — хочу попробовать главную вкусность кафе.

Виктория кивает. Именно так зовут девушку, судя по бейджу на блузке.

4. Клим

Два года прошло с момента аварии. Долгая реабилитация. Дни мучений и боли тянулись по другому графику. Я словно на десятилетия постарел. Переосмысление приходит для всех своих поступков, слов и обещаний. Об одном не жалею, что защитил Викторию и ее не рожденного ребенка.

В семье Мирона и Вики все относительно хорошо: растят сына, развивают бизнес. По нежным взглядам становится понятно, что парочка не утратила свежесть чувств, и они по-прежнему любят друг друга. Третьим лишним уже не стану. «Вика — прекрасная девушка, но не моя», — констатирую с грустью.

Тело мое функционирует как прежде, только едва заметная хромота проскальзывает, когда перехожу на быстрый шаг. Врачи заморские свои деньги отработали. Теперь сам не вылезаю вечерами из спортзала, чтобы мышцы держать в тонусе. В принципе, все хорошо… Но тут началось:

— Мам, какая к черту невеста? Она же мелкая еще, — не понимаю, чего мои родители хотят.

— Дочке Лебедевых двадцать два года уже, Клим. Выросла такая красавица… — отец настаивает на нашей встрече с мелкой рыжей пигалицей.

Я ее помню смутно. Орущее создание с внешностью Пеппи Длинный чулок: две косички, гольфики, россыпь веснушек, брекеты во рту. Мы с братом ее тогда тараканом прозвали — вечно снующим за тобой и подглядывающим из-за угла. «Бр-р-р» — передернуло. Зачем мне это детский сад? Мне тридцатник не за горами светит. Что может быть у нас общего? Сопли ей подтирать и бредовый лепет слушать? Эти малолетки только о гулянках и тусовках думают, как в инсте фоточки запостить и с подружками «трофеями» померятся. Нет, мне такого счастья даром не нужно. Хочу встретить простую, нормальную девушку… Такую, как Вика — снова встает перед глазами образ миловидной брюнетки с глазами, от которых в космос улететь можно.

— Сын, ну что тебе стоит? Это просто один ужин. Мы не можем отказать Лебедеву, после того как он нам помог. Ты ведь знаешь, что могли все потерять, и только благодаря Михаилу пережили кризис. Да и клинику эту, где тебя на ноги подняли, он посоветовал, — открывает второй фронт мама.

Решаю сходить на этот званый ужин с «ярмаркой невест». Предки и раньше такие устраивали, пытаясь впарить нам с Владом дочерей своих знакомых. Отбываешь на таком ужине провинность, где кусок в горло не лезет. Самое главное тут держать нейтралитет, как Швейцария, и все будет нормально. Стрекозам самим надоедает крыльями махать, когда ты никак на их потуги не реагируешь и с кислой миной говоришь ей какую-то гадость: «Милочка, так как, говоришь, тебя зовут?», «А сиськи где делала? Мне такой размерчик не подходит, надо бы прибавить…», «Лучше тебе молчать, глядишь, за умную сойдешь».

Скучно. Скучно. И еще раз скучно. Лебедев встретил нас радушно. Был, как всегда вежлив и корректен. Но заметно было напряжение в том, как они обменивались с женой взглядами. За столом никаких нежных дев не наблюдаю. Родители тоже в непонимании: «А где ваша прекрасная дочь? Куда Стасеньку подевали?».

— К сожалению, недавно Станислава получила травму и сейчас находится на санаторном курорте, после лечения…

«Темнит отец семейства белокрылых. Ой, темнит! Если надо, то ее бы наручниками приковали к ножке стола. По слухам, Стаська — дерзкая и импульсивная особа. Неужели сбежала?» — становится даже весело и аппетит появился. С удовольствием пробую утку по-пекински, отпиваю красное вино. Хорошо сидим, душевно. Начинаю получать удовольствие даже.

Решив немного проветриться, выхожу на террасу. Хорошо у них садовник работает — любуюсь ветвистыми кустами роз, обвивающими арку и беседку. Ровная лужайка газона подсвечена мелкими точечными огоньками по периметру. Цветочный аромат окутывает и приятно будоражит. Где-то пищит соловей, выводя свои трели…

— Куда, говоришь, она купила билет? — голос Лебедева доносится из открытого окна первого этажа.

«Девчонка точно сбежала» — ухмыляюсь. Прыткая, зараза! Но тем лучше для меня. Пусть бегает, где хочет. Стараясь не выдать свое расположение, еще прислушиваюсь, но больше ничего не происходит. Видимо, отец рыжей отошел вглубь дома. Возвращаюсь, насвистывая веселую мелодию. Думаю о том, чтобы завтра позвать друзей посидеть в кофейне «Малины» у Вики — священное место для нас, где все начиналось.

От Лебедевых раскланиваемся не раньше одиннадцати вечера. Отцы о чем-то переговариваются, периодически кидая на меня взгляды. Матери обсуждают свое, женское: как лучше интерьер в гостиной поменять, мероприятия, выставки. «Когда уже наговорятся?» — нервно «курю» в сторонке, с тоской поглядывая на припаркованные машины.

«Завтра в «Малине» в 18.00» — читаю в общем чате друзей и улыбаюсь. Неделю не виделись. Брательник мой, Влад, со Светкой — женой своей, недавно с Кипра вернулись. Говорят, что привезли подарки всем, и новость у них есть… Мы про эту «новость» давно знаем, делая вид, что не понимаем. Дядькой я скоро стану. Это очень хорошо! — повернулся на своих родителей. От меня с женитьбой отстанут и начнут проявлять «заботу» в другую сторону. Я очень рад за ребят. Света давно пускала слюни на ребенка Мирона. Там полная мини-копия папаши, только глаза матери — красивого серо-голубого оттенка.

5. Стася на работу устроилась

— Я там видела объявление, что вам нужна в кафе официантка? — мнусь. Волнуюсь так, как никогда в жизни не переживала, даже на ЕГЭ в выпускном классе. Разве это не шанс встать самостоятельно на ноги и доказать самой себе, что я могу?

— Ваше прежнее место работы? — девушка с сомнением смотрит на меня.

На собеседование я оделась скромненько, но видно, что на мне дорогая одежда, не каждому смертному такая по карману. Одна блузка шелковая кремового цвета стоит сорок тысяч, меньше, чем обещанная в вакансии зарплата. У хозяйки брови ползут вверх, когда она листает мои документы, а потом снова переводит взгляд на меня. Напрягаюсь. Вика чувствует несостыковки. Женское чутье «голосит», что со мной не все так просто. «Надо было шмоток прикупить в ближайшем отделе одежды, чтобы не палиться», — хотелось застонать.

— Санитаркой в больнице, — чувствую, как уши краснеют, и румянец растекается по щекам, словно я ругательство выдала. — Понимаю, что опыта работы в кафе у меня нет, но я очень способная! — начинаю тараторить под задумчивым взглядом хозяйки «Со вкусом малины». — После работы с лежачими больными мне уже ничего не страшно, — прикусываю нижнюю губу, которая предательски начинает дрожать. Руки свои просто не знаю куда девать, они живут своей жизнью, теребя то край юбки, то перебирая документы на имя Карины Голубь.

В понравившееся кафе я ходила уже неделю, чтобы радовать себя невероятными десертами и наблюдать. Впервые я ставлю себя на место обслуживающего персонала. Для меня это были раньше люди-тени — принеси, унеси… Дежурное «спасибо» — не каждый раз в их сторону. Ты даже лиц их не запоминаешь, не видишь перед собой человека, личности. Странно, что только сейчас понимаешь, перейдя из разряда потребителей в девочку «на побегушках» то, насколько важен труд других людей.

Меня стало коробить это: «Слышь, ты! Давай быстрей. Сколько можно ждать?». Спихнув выбор на работницу кафе в выборе десерта: «Что-нибудь из вкусного» или «Мне, как обычно». Потом, скинувший ответственность, начинает возмущаться, что это не то, что он хотел. «Где ваша жалобная книга?», «Понаберут по объявлению…». И да, в основном такие привереды — взрослые мужчины. Они смотрят на часы и потом раздраженно смотрят на девушку, бегающую между столиками с подносом в руках. ОН пришел сюда, любите, обслужите его прямо сейчас, бросив все и ринувшись навстречу с возгласами: «К нам приехал наш любимый, Сергей Сергеич дорогой!». Дальше, с поклонами и улыбками отработать чаевые, крутясь цирковой собачкой, заканчивая проводами барина до порога, желая «долгих лет» и «приходите к нам еще», помахивая вслед белым платочком.

Готова ли я к такому? Да, готова! Это лучше, чем ничего. Тянуть с добыванием денег не стоит — они имеют свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Что-то во мне изменилось, словно внутренний переключатель сработал. Я даже кота завела, чтобы нести ответственность за кого-то. Ну, как завела… Сам пришел, протяжно воя на лестничной клетке, выпрашивая еды. Зубрик дома меня ждет, разгрызая все возможное, на что его зубы заточены, поэтому и назвала кусачку Зубриком. «Только бы туфли от Тиффани не сожрал», — мысленно молюсь каждый раз. Вещей у меня сейчас не так много и порча имущества станет катастрофой.

— Испытательный срок — две недели! — говорит Виктория, складывая мои документы и собственноручно написанное мною заявление о приёме на работу, в сейф. — Приступать можете с завтрашнего дня. Завтра у нас спецобслуживание, будет детский праздник, — вздыхает тяжко, словно предвидится нашествие цыганской свадьбы. — Ваши руки лишними не будут.

Киваю активно несколько раз, что согласна «Кариночка» на все: хоть праздник, хоть поминки. «Это всего лишь дети!» — думаю наивно. А какое у меня представление о детях? Ну, маленькие люди с бантиками и оттопыренными ушами, короткие штанишки, пышные юбочки…Мультики там любят, шарики воздушные запускают, в кубики играют, и сладости, конечно, обожают. Так куда им еще идти? Ясное дело, что во вкусное кафе с чудесными пирожными.

— Карина, добро пожаловать, — протягивает руку Виктория, прервав мои копания в познаниях минипутов. — Жду вас завтра с утра. Форму официантки сейчас выдадут. Хорошо, что медицинская книжка у вас уже есть. Анкету о себе можете заполнить дома, — протягивает листок с напечатанным текстом.

Немного подвисаю. Неожиданно такое отношение начальства к простой смертной. Была я у отца в офисе, так там ходят все вдоль стеночки, дышат через раз. Завидев папеньку, вовсе имеют бледный вид и пытаются скрыться куда подальше. Суров Лебедев к своим подчиненным, и никаких поблажек не допускает. Первый же косяк станет последним.

«Вика дает мне шанс!» — иду домой по улице, пританцовывая. Ура! У Стаси первое собеседование удачное! Сейчас главное не подвести. Как выбрать что-то среднее в поведении между прежней, избалованной Стасей, и забитой Кариной? Побороть импульсивность и сначала думать, а потом делать? Сама устроила этот театр, теперь приходится выкарабкиваться изо всех сил.

В маленькой «светлой» голове зрел большой план.

6. Случайная не случайность

День, который начался прекрасно, по всем параметрам должен был стать незабываемым. Первый рабочий день в кафе! Иу! Кручусь перед зеркалом в новой форме. Все подогнано по фигуре и сидит на мне идеально, да и малиновый мне идет, как блондинке. Бейдж с именем «Карина» колет грудь — единственное, что доставляет неудобство. Хочется сорвать его и выкинуть, ходить без имени совсем, чем это… Чужое имя, чужая жизнь и новая я.

Сегодня «спецобслуживание». Зал украшен воздушными шарами двух расцветок: белой и сиреневой, из чего заключаю, что день рождения у девочки. Сладкие столы по принципу «шведского». Помимо десертов были красивые нарезки фруктов и разные графины с соком. Играла музыка из каких-то старых советских мультфильмов.

Через час постоянной звуковой атаки на уши, просто оглохла. Постоянно сглатываю, чтобы скинуть давление на мои бедные барабанные перепонки. Администратор Марина, как регулировщик просто указывала направление, куда двигаться. Бегаешь савраской, в глазах темно. Закрутившись, сбиваешься с курса. Стою с подносом где-то посередине зала. Руки трясутся, отдавая вибрацию на молочные коктейли: банановый, клубничный, персиковый. Забыла куда нести. Забыла, черт его дери! В ушах звон от усталости и кричащих бегающих детей под ногами. Первый раз испытываю дезориентацию, словно тебе пять лет и на вокзале потерялась.

Кто-то из малоросликов торпедой налетает на меня, ударив головой в живот. Тут же отскочил, как мяч. Визг. Крики. Стаканы вдребезги с салютом капель в разные стороны. Чувствую взгляды со всех сторон — провалиться мне на этом месте! Хочу заплакать и убежать, но опускаюсь и начинаю собирать стекло на полу, успевая покрикивать и махать руками на любопытных мелких монстриков, чтобы дети не подходили.

Установилась более или менее тишина.

— Девушка, не нужно стекло собирать руками, — раздается мужской голос.

«А чем собирать, умник?» — хочу огрызнуться и напарываюсь на острый конец осколка. Шиплю, подняв руку. Ну, вот! Порезалась, гадство!

Капли крови рисуют интересные узоры, разбавляя разноцветные пастельные разводы от разлитых коктейлей. Замираю, рассматривая причудливые картины, где капелька крови расползается лучами, образуя звездочку.

— Возьми платок! — перед носом появляется кусок белой тряпочки.

Поднимаю глаза и встречаюсь с заботливым взглядом желто-карих глаз с крапинками, как у большого кота. Чуть заостренный нос, чувственные губы. Родинка.

«Стоять!» — вылупляю глаза. Это же Влад Касимов! Значит, неподалеку должен быть женишок! — начинаю осторожно крутить головой.

— Спасибо! — беру платок и заворачиваю в него окровавленный палец.

— Карина, иди! Мы сейчас сами все уберем, — рядом возникает Марина, и я выдыхаю.

Испытываю невероятное облегчение, что могу уйти и спрятаться в подсобке. Там есть у персонала набольшая комната с диванчиком, где можно отдохнуть. Здесь же небольшая кухонька, где можно налить себе чай или кофе.

В раковине подставляю палец под струю холодной воды. Ранку щиплет, но, слава Богу, она не глубокая. Найдя коробку с аптечкой, нарыла лейкопластырь. Все! Теперь можно жить и выпить спокойно чашку ромашкового чая.

«Интересно, что Влад здесь делает? Возможно, пришел гостем. Он вроде бы женат и есть ребенок», — пью чай и просматриваю сообщения на телефоне. От настоящей Карины есть два сообщения:

«Гуляю в Сочи. Все прекрасно».

«Встретила парня. Зовет на свидание. Как считаешь, он симпатичный?».

Открываю фото. Ну, такой. Парень, как парень. Высокий, худощавый, уши торчком, нос крючком.

«Нормальный», — отвечаю. Подумав немного, пишу, что я бы с таким не пошла на свидание.

«Попроси рассказать анекдот. Если рассмешит, то еще можно подумать».

Через десять минут прилетает: «Не смешно. Ты была права. Анекдот совершенно пошлый. И смеется, как гусь».

Я прыснула в ладонь, представив гогот ушастого парня.

— Веселишься? Ожила совсем? — в проходе двери появляется бариста. — Голова не кружится? Уж больно ты бледная, — Ника подошла ближе и хмурит брови.

Николь — красивое имя, но совершенно ей не подходит. В свои двадцать пять, она выглядит подростком, едва дотягивая до восемнадцати. Но это только кажется. Грудной голос с хрипотцой, словно прокуренный и острый умный взгляд, ставит все на свои места. Теперь перед тобой не пацанка, с короткой стрижкой и пирсингом в носу, а та еще заноза. Своих Николь не трогает, и даже наоборот — готова грудью встать на защиту, пусть даже и нулевкой.

— Ник, я сейчас еще немного и пойду девочкам помогать, — виновато улыбаюсь.

— Да, там без тебя уже все нормально! — машет рукой. — Сейчас все контролируют братья Клим и Влад. Мелочь по струнке ходит и поет хором про голубой вагон.

Мы обе рассмеялись, представив это. Она издавала каркающие звуки, я подтянулась не удержавшись. Все же нет ничего заразней чужого смеха.

— Ржете? — появляется Марина, переводя на нас взгляд.

Я уже не могу, живот болит. Ника продолжает «каркать», утирая слезы. Маринка прыснула и тоже завалилась к нам на диван. До хрюканья дошло, сил больше нет. Хочется затолкать Николь под диван, чтобы перестала… Маринка первая пытается вылезти из «дурдома» отползая к двери и держась одной рукой за живот, второй — за косяк.

7. Это просто совпадение?

Сердце ускоряет свой бег. Ноги становятся ватными. Вдох-выдох. «Спокойно, Стася! Он не сможет тебя узнать!» — медленно поворачиваюсь и даже могу криво улыбнуться. Чтобы губа не дергалась, выдавая неожиданную мимику, прикусываю ее, а затем делаю «чпок» губами. Всегда так делаю, пытаясь взять себя в руки при волнении.

— Сейчас мы все принесем, — уже обретаю речевую функцию и шевелю языком.

Карие глаза впиваются в мое лицо. Клим поднимает одну бровь. На лбу появляется гармошка, будто он пытается что-то понять. «Ой, не нравится мне это!» — начинаю пятиться назад, снова разворачиваюсь спиной и хватаюсь за чашку, чтобы налить себе воды. С одной стороны, я действительно хочу пить, с другой — глаза б мои его не видели! До чего же мир тесен! Какого палисадника Касимовым здесь нужно?

«Это просто совпадение. Они пришли на детский праздник. Нужно немного потерпеть», — успокаиваю себя.

— Можно мне тоже водички? — раздается совсем рядом, почти у самого уха.

Вздрагиваю, едва не выронив свою чашку из рук и подпрыгнув на месте.

— Вас не научили к людям не подкрадываться? — возмущенно фыркаю, уже злясь не на шутку. Натыкаюсь на его лицо. Вот, прямо передо мной — его лицо… Так близко, что вижу как зрачок сужается и раздуваются ноздри.

«Он меня нюхает, что ли?!» — застываю мышью, которая решает прикинуться интерьером, частью пейзажа, просто невидимой и неслышимой.

— Пахнешь чем? — совсем близко наклонился, откровенно сопя носом у моей щеки.

Вдавливаю голову в плечи:

— Конфетку ела, — оправдываюсь, краснея до кончиков ушей.

Конфетка тут лежала одинокая, всеми покинутая, значит — ничья. Стася любит сладкое, есть такой грешок. Ж-жалко ему что ли? Ж-жмот!

— Ваша вода! — протягиваю стакан.

Рука немного трясется. Вода в стакане рябью. Что-то не так между нами. Получаю разряд, передавая стакан. Отскакиваю в сторону, шарахнувшись. А ведь всего лишь коснулся на долю секунды запястьем. Пьет, не отводя глаз. Мне бы сбежать, да ноги отняло опять. Чертовщина просто! Как такое возможно? Совершенно трезво мыслишь, а тело тебя не слушается. Завороженно смотрю, как дергается кадык, издавая звуки глотания.

— Давно здесь работаешь, Карина? — его густые ресницы дрогнули и глаза опустились на бейдж, затем вернулись снова на мое лицо.

— Первый день, — перебираю свои пальцы на руке, скрестив руки чуть ниже живота.

«Уходи! Уходи!» — работает сигнализация внутренней безопасности. Клим словно придавил взглядом. Ставит пустой стакан на столешницу рядом с раковиной.

— Рад был познакомиться, Карина, — пялюсь в спину, почти не дыша.

«Фух!» — готова сползти ближе к дивану, но вспоминаю, что работа сама себя не сделает, а я и так напортачила как минимум на штраф за битье посуды. Иду в зал.

Дети играют с аниматором. У них когда заряд закончится? Сколько можно скакать? Третий час беспредела.

— А теперь идем пускать салют! — аниматор, одетый в клоуна, показывает большие хлопушки с конфетти и просит всех пройти во дворик на улице.

У Марины вылетает стон облегчения. Я истерично хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Грешным делом сначала подумала, что они здесь палить начнут. Вот был бы геморрой с собиранием радужных хлопьев! И хорошо, если они бумажные, а не фольга, которая липнет всюду, даже к потолку. Помню я, как отмечали мой последний день рождения…

Помогаю убирать со столов, перетаскивая все на кухню. Вытираем столы, сменяя заляпанные скатерти. Переговариваемся с девчонками, что наконец-то бедлам закончился.

— Повезло тебе, — ухмыляется Марина загадочно.

«С чем, интересно?» — не понимаю ее намеков.

Почувствовав на себе взгляд, поворачиваюсь. Клим Касимов направляется прямо в мою сторону. Нет, чтобы свернул налево, к баристо, или направо, когда вышла хозяйка. Прет по прямой, не сбавляя шага. Держу в руках поднос, как щит, обхватив двумя руками и выставив перед собой.

— Карин, тут такое дело…

— Какое? — уже мысленно вырабатываю план побега: кухня, мимо холодильников, запасной выход. Не хочу никакое дело! Нет у меня с вами дел!

— У дочки брата сережка потерялась. Если найдете, здесь — позвони, — протягивает визитку.

— Клим, ты чего? У меня есть твой телефон, — кусочек картона перехватывает Виктория и вопросительно смотрит на брюнета. — Мы поищем. Можешь не волноваться.

— Не волнуюсь я, — недовольно поджимает губы раздаватель визиток.

8. Надо идти вперед. Клим

Зеленоглазая блондинка небольшого ростика. Она — обычная. Легкая россыпь веснушек на носу совсем ее не портит. Глаза в пол-лица — вот обо что запнулся. Взгляд внимательный, наблюдающий, словно она меня знает и опасается. Любая другая радовалась бы, что обратил внимание и хвостом вертела активно. Внешность, запах денег, что исходит осязаемо, привлекает девушек. Мне все глаза измозолила администраторша за два часа, беспрестанно что-то спрашивая… А вот пигалица морщит нос, показывая, что все, что мне светит — только лампочка… попробуй, подойди и шарахнет двести двадцать. На визитку смотрела, будто я ей таракана протянул. Тихо офигеваю от такого пренебрежения.

Вика подошла и что-то воркует про сережку потерянную, обещая обыскать каждый сантиметр кофейни… Про серьгу эту мы с Владом придумали. Он увидел, как я таращусь на новую официантку, и предложил план, естественно дурацкий. Брат хоть и женат уже несколько лет, но из садиковых штанишек, видать, не вырос. Слушаю Вику, киваю, совершенно не слыша, что та говорит. Мелкая ведьма зло сверкает глазами и косится, куда бы свалить от меня подальше. Забавно. Она вообще понимает суть мужчин? Мы — охотники, а женщины — их цель. Если убегает, догоняй. Азарт. Запал. Возбуждение: догнать, поймать, присвоить. Давненько такого не ощущал. Снова втягиваю сладкий запах девчонки — конфетки. Балдею. Повело даже немного, сграбастать и тащить в свою берлогу, закинув на плечо… Ух, я бы заставил смотреть по-другому, после горячего секса. Еще бы добавки просила.

Прошмыгнув мимо, малышка снова прячется в административных помещениях. Забавно.

— Что ты задумал, Клим? — Вика проследила за моим взглядом и покачала головой. — Не трогай девушку. У нее явно какие-то неприятности, но она мне понравилась. Разве не видишь, что она тебя боится?

— Не боится, — поворачиваюсь к жене друга. — Я ей категорически не нравлюсь…

— Тем более! Зачем ты…

— Вик, я похож на монстра, который питается хорошими девочками? — поднимаю брови и делаю невинные глаза.

— Умеешь вывернуться, — цедит хозяйка «Малины», пытаясь защитить свою сотрудницу, включая мамку.

Потом подруга устраивает целый допрос, хитро щурясь серыми глазами. Пьем кофе у нее в кабинете. Виктория хвастается новыми наградами на полке, с кулинарных конкурсов. Рад за нее, но слушаю через раз. Все больше думаю о Карине. Блин! Не идет ей это имя — и все! Заметно, что девушка она с хитринкой и какой-то тайной. Люблю загадки разгадывать…

— А вот этот хрустальный кубок… Клим! Ты меня слушаешь? — начинает фыркать подруга.

Мой взгляд зацепился за документ на ее столе — это анкета зеленоглазой, вверху написано ее имя «Карина Голубь». Чувствую себя вором, но ничего не могу с собой поделать…

— А этот откуда? — тычу наугад на какую-то медаль, украшенную голубой лентой.

Вика оборачивается и берет в руки «сувенир». Соловьем заливается про то, как было сложно бороться с именитыми кондитерами… Ля-ля-ля… Быстрым рывком сгребаю лист бумаги, и, оттянув край рубашки, прячу под одежду. Принимаю исходное положение, задумчиво кивая и держась за подбородок.

— Да что ты говоришь?! — цокаю языком, поддерживая ее рассказ о невероятных «приключениях» на конкурсе. — Вот, гады! — если правильно расслышал, то конкуренты подменили им соль на сахар.

Стараюсь особо не шевелиться, чтобы бумажка не шелестела. Если узнает, что я стырил данные Карины, придется бежать, прикрывая фаберже. Вика только с вида девушка хрупкая, а коснись — держите ее семеро! Даже Мирон — счастливый обладатель этой красавицы побаивается лишний раз слово против сказать.

— Ну, я пойду, — пячусь к выходу, придерживая рукой живот.

— С тобой все нормально? — хмурится Вика и смотрит прямо туда, где держу.

— Немного переел ваших пирожных, не смог удержаться, — леплю комплименты, что так все нравится, даже обожрался до колик в животе и несварения желудка.

— Может, тебе «мезим» дать? — включает заботу и отодвигает шкафчик в столе, роясь там рукой в поисках таблеток.

Млин! Проще сожрать, чем так просто уйти от «заботы», дешевле отделаюсь. Протягиваю руку, принимая розовую кругляшку на ладонь, и закидываю сразу в рот, заглатывая без воды.

— Спасибо! Давай, созвонимся, — разворачиваюсь и налетаю на виновницу моих махинаций, которая неожиданно встает на пути, в-ведьма.

Интуитивно хватаю ее за плечи двумя руками, чтобы избежать столкновения. Девушка вздрагивает, дернувшись от неожиданности. Лист анкеты, почувствовав свободу, выскальзывает из-под рубашки и планирует на пол, упав прямо к ее ногам. Попадос! «Еще нет!» — шепчет удача, заметив, что бумажка упала «лицом» вниз.

— Ой, у вас упало! — говорит девчонка и нагибается, чтобы поднять.

Ага, щас! Наступаю ногой сверху, переношу весь свой «тяжеловес» на точку опоры. Господи! Она дергает с упорством на себя за уголок.

— Клииим?! — слышу угрозу в голосе Виктории.

«Вот, теперь все! Беги!» — взвыла моя удача.

Двигаю ногой бумагу, не отрывая от пола, и пытаюсь скользить, огибая «препятствие». Карина в положении сидя, сдаваться не собирается, и все равно тянется ручонками забрать свои личные данные. Боясь наступить ей на руки, запинаюсь и, сделав мах рукой, заваливаюсь на бок.

9. Новое свидание

Всегда найдется кто-то слишком умный, чтобы отгадать все мои загадки. Боюсь, что спалилась под натиском эмоций. Зачем я проорала его фамилию? Как сейчас объяснить, что я его знаю? Но, самый главный вопрос: нахрена он хотел мою анкету украсть? Может, действительно раскрыл Стасину личность? Вопросов очень много, а ответов на них не имелось.

Клим Касимов загремел в больницу. У несостоявшегося женишка там старые раны открылись. Точнее узнать не могу, будет очень подозрительно лезть с расспросами. Поэтому помалкиваю в тряпочку и работаю в поте лица. Какая польза от сомнений и страхов? Они только тянут назад и сбивают с толку. Правда, задумчивые взгляды от Виктории слишком красноречиво говорят, что она ко мне присматривается.

Хлопнула входная дверь и в кафе вошел парень, примерно моего возраста. По тому, как оглядывается, понятно, что забрел в «Малину» впервые. Подхватив меню, подхожу к столику, где он расположился.

— Добрый день! — отрабатываю вежливость и радушие к посетителю. Окидываю быстрым взглядом. Симпатичный шатен. Судя по одежде — среднего достатка. В нем нет смазливости, скорее всего заматереет в настоящего мужика. Понравился взгляд серых глаз — открытый, без намека на пошлость или похоть. Редко так внимательно рассматриваю клиентов. Замечаю, что симпатия взаимна. Краснею и прячу глаза, съезжая на блокнот, который держу наготове, чтобы записать заказ. Услышав приятный проникновенный голос, снова смотрю на незнакомца. У вас бывали такие ощущения от людей, которых вы встретили впервые, но кажется, что тыщу лет их знаете?

— Приветик, — появляется теплая улыбка. — Можно мне черный кофе и яблочный штрудель.

— Добавки в кофе нужны? Корица, карамель, шоколад…

— Чеснок.

— Что, простите? — решила переспросить. Вдруг у меня слуховые галлюцинации начались.

— Шучу я, — махнул рукой, и у меня отлегло от сердца. Не люблю людей со странностями, которые извращаются в еде. Это беременным простительно смешивать несмешиваемое.

Записав заказ, отдаю бариста и на кухню. Через три минуты возвращаюсь с заказом и ставлю на стол, пожелав «приятного аппетита».

Пока вытираю тряпкой другие столики и заменяю салфетки, чувствую на себе взгляд. Даже не удивилась, когда при расчете за заказ, он попросил мой номер телефона. Обычно я так не делаю, но почему бы не попробовать просто пообщаться? Бывший не поставил крест на моем либидо, и я чувствую, что готова двигаться дальше, без оглядки на прошлое. Адаптация в проекте «Карина» проходит почти успешно. Вечером у меня свидание с сероглазым парнем.

Всю оставшуюся смену порхаю бабочкой. Настроение прекрасное. Заряжаю клиентов своими искрами легкости и позитива. Кто бы мне раньше сказал, что буду радоваться чаевым и похвале начальства за хорошую работу… М-да. Что делать с институтом — пока не придумала. В запасе еще целый месяц до сессии. Скорее всего, придется брать академ отпуск, пока не определюсь с дальнейшим. Вечно прятаться под «Кариной» не стану. Как все затихнет с условиями отца, вернусь, если не обратно в родительское гнездо, то в личину Станиславы Лебедевой точно. Папа, упертый очень, но под натиском маминых причитаний должен сдаться…

***

Дурак я, дурак! Хромаю по больничной палате, занимаясь самоедством. Думаете, жалею о своем поступке? Да нифига! Вот он, был у меня в руках, как подарок, который развернули, показали, даже дали пощупать, а потом фигу скрутили, ходи Климушка без сладкого. Гр-р-р! Удача была так близка. Но, ничего! Я бы, может, получил эту бумажку и успокоился, прочитав там банальщину. У Вики своеобразные анкеты не только про где учился, женился, чего добился. Там тонкий психологический подход к определению характера человека, чем дышит, о чем мечтает. Почему вдруг стало важно узнать о Карине? Что такого в пигалице? Молодая для меня слишком. Там еще ветер в голове, гулянки, глупости разные. В ее возрасте я трахал все, что блестело красивой картинкой, не задумываясь, что будет завтра. Что мы с братухой вытворяли по студенческим временам, в голове не укладывается, и потом разную херь творили, пока не завернули случайно в «малинник».

Едва сдерживаю порыв, чтобы не попросить свою службу безопасности пробить все по девчонке. Зацепила зеленоглазая чем-то, оцарапала затвердевшую душу. Возможно, это моя любовь к ребусам и разным загадкам. То, что Карина такой является — не сомневаюсь. Не простая она, какой хочет казаться. Успел я выцепить взглядом из анкеты ответ на вопрос: «Какое самое необычное блюдо, которое вы пробовали?» И, та-дам! Флербургер. Многим ничего это название не даст, кроме ассоциации с фастфудом. Но я-то знаю, что вы такое в обычном макдаке не попробуете. Это доступно только для богатых людей, и данный бургер обитает только в Лас-Вегасе. Цена флербургера что-то около пяти тысяч баксов за две булки, между которыми овощи и мраморное мясо телятины. Ой, не простая девочка, наша Карина! Даже по тому, как держится, будучи простой официанткой. Голос ровный, без «облизывания», словно она знает себе цену. Отвечает сдержанно, продумывая каждое слово… Не похожа Карина на девчонок-содержанок для «папиков», хоть убейте меня.

Чертов эгоизм делает за меня странные вещи. Я ищу Карину в социальных сетях и каждый раз натыкаюсь, что аккаунт в мессенджерах удален. Это сверх странно… Поколение гаджетов. Симпатичная девочка должна метать фотки и сторисы со скоростью пулемета: «вот, я такая кофе пью; это мой кот; это мой рот; смотрите, какой маникюр запилила!». А тут — ничего. Кто же ты такая, Карина Голубь?