Сон Икдросиля

Глава I: Трещины в коре

Утренний ветер гулял меж крон Айланара, заставляя древние деревья шептаться, словно они делились тайнами, слишком старыми для людских ушей. Зеленоватый свет рассвета, пробиваясь сквозь листву, заливал пыльные своды храмовой библиотеки, где за столом, заваленным свитками и ветхими трактатами, сидел Ксавьер. Опасность поиска правды в самом сердце храма, где Жрецы-Корни десятилетиями отфильтровывали историю, была ему хорошо знакома. Но сегодняшнее утро требовало особой осторожности. Завтра – лекция по ритуалам Эпохи Рассвета, и он не мог довольствоваться бледными отголосками истины из утверждённого учебника. Его ученики ждали большего.

Ксавьеру было двадцать восемь. Высокий, длинный, но с крепким, накачанным телом, которое выдавали канатные мышцы спины под тонкой тканью чёрной рубахи и резкая тень ключицы. Его одежда – практичная, без украшений, без священных символов – резко контрастировала с пышными облачениями жрецов. Прямая спина и острый, чуть изломанный профиль делали его заметным и… тревожащим для старших служителей культа. Он был не таким. Не верил слепо. Не склонялся. Он был *преподавателем древней истории*, и его лекции пользовались неожиданной популярностью даже среди тех, кто обычно копил сон на задних скамьях. Потому что Ксавьер рассказывал не о богоподобных деяниях и чудесах Пламенного, а о *людях*. О народах и их миграциях, о забытых технологиях возведения корневых городов, о торговых путях, проложенных задолго до «первого благословения». Он разбирал мифы Эпохи Рассвета как закодированные истории о природных катаклизмах, социальных конфликтах, алхимических открытиях. Ученики ценили его за ясность, за честный взгляд на прошлое без позолоты ритуалов, за то, что он заменял туманные речи о «воле Пламенного» конкретными фактами о том, как их предки *жили*, ошибались и выживали. Сейчас, готовясь к лекции о корневых ритуалах Рассвета, его разум, требовавший структуры и объяснений, искал несостыковки: разницу между сказкой и законом, между молитвой и… формулой.

Его палец замер на выцветшем листе, вклеенном в толстый фолиант «Летописей Благословенных Вёсен». Среди витиеватых описаний «божественного дождя», оживившего древесные соки, его взгляд выхватил знакомый узор. Не священный символ, а *алхимическую диаграмму*. Лист был помечен грифом архива Учёных-Крон и датирован эпохой *до* Первого Очищения. Формулы, начертанные рядом, были недвусмысленны: схемы химических реакций в сокопроводящих слоях, расчеты потоков питательных веществ, диаграммы энергетических ядер в сердцевине корней. Ни единого слова о молитвах, о взываниях к Пламенному. Только холодная, четкая наука. «Реагент А (экстракт мха тенарви) + Катализатор В (ионы лунного камня при t