Сон разума

Глава 1

Хорошая крыша летает сама. (с)

«Дом, милый дом».

Автобус надрывно запыхтел, будто мучительно, обреченно выдохнул, останавливаясь, и Ральфи нехотя вытащил наушники.

В этом абстрактном доме его, разумеется, никто не ждал, но все же думать об этом месте, как о единственном, с которым его хоть что-то связывает, было до определенной степени извращенности приятно.

«Блеск и нищета Лос-Анджелеса» - прекрасное название для истории, в финале которой все умрут, Ральф на полном серьезе думал об этом, стоя на оживленном, несмотря на второй час ночи, перроне автовокзала. Думал глубоко, сосредоточенно, и даже почти увидел своих потенциальных героев - хрупких мальчиков и девочек, разочарованных во всем заранее, очень трагично, еще по страницам парочки прочитанных модных книг.

Подумал, а потом махнул рукой,пусть и мысленно, поднял с земли сумку и отправился ловить такси.

Как говорил его бывший агент, писать можно где угодно, но нельзя, черт возьми, не писать в Лос-Анджелесе. Ральфи сильно подозревал, что отчасти вернулся ради того, чтобы это утверждение оспорить.

Есть ли жизнь после звездного часа? Подавись, Дэвис, сука, вот он я! Немного потрепан жизнью, с дороги слегка не брит, сбросивший десяток лишних килограммов, – парень-мечта. Лучший эпизод твоей убогой карьеры, вернувшийся из...

Ральф назвал таксисту адрес, попутно пытаясь собрать по кускам достоверную версию о том, откуда же он вернулся. Пожалуй, пусть будет заграничная поездка. Путешествие в поисках вдохновения, - очень тонко и органично для сложной творческой личности. И вроде как изящно продемонстрированный средний палец для тех, кто знал правду. Ну или помнил до сих пор о его существовании.

Большой город не спит никогда, и щурясь на свет фонарей и неоновых вывесок, Паркер думал, что, пожалуй, здорово ото всего этого отвык. Там, где всегда тихо и свет выключается ровно в десять, не нужно никуда спешить или наблюдать от скуки за сменяющими друг друга картинками на установленном на пересечении улиц большом экране, ни к чему это. Придется привыкать заново, хотя ведь всего-ничего прошло... Полгода. Восемь месяцев.

Сука Дэвис охарактеризовал его нынешний социальный статус как «творческий труп», но для трупа Ральфи подозрительно сильно хотел пиццу. Пару гамбургеров и пакет с горячей картошкой-фри. Даже будучи мертвецки нетворческим, он еще осознавал, что трупы определенно не интересуются картошкой.

За два квартала до его дома они все же встали в пробке, - большой город никогда не спит, и, бросив мимолетный взгляд на отсчитывающий его деньги счетчик, Ральф почти с детским восторгом высунулся в окно, слушая чужую ругань, кожей впитывая в себя злость пары десятков застрявших среди ночи на улицы водителей. Город никогда не спит. И всегда найдется мудак, который вылетит на встречку, протаранив бок очередного «Ниссана» и перегородив дорогу.

«Скорая» завыла где-то впереди, и, судя по тому, что звук удалялся, кому-то из мудаков повезло. А может быть, - нет. Степень везения определит дежурный нарколог, а зрителям пора проявить немного тактичности и разъехаться по своим делам.

Спохватившись, Ральф поблагодарил таксиста и так же вежливо сообщил ему, что, пожалуй, дойдет пешком. Сдачи он сегодня не взял, - на что бы парень ни потратил несколько лишних баксов, пусть будет первым, кого порадует возвращение Ральфи Паркера.

***

Квартира встретила его плотной глухой тишиной, запахом пыли и дерева. Убраться здесь во время его отсутствия было некому, и, стаскивая куртку, Ральф почти порадовался тому, что все же вымыл посуду перед отъездом.

Бросив сумку у порога, он прошел в кухню и открыл жалюзи. Вместе с искусственным светом с улицы, казалось, пришли и звуки, хотя такого не могло быть в принципе. Просто сейчас Ральфу казалось, что он многое стал ощущать ярче. Гораздо насыщеннее, чем восемь месяцев назад, когда ожидания, эмоции, сон и явь сошлись, наконец, в одной точке, сливаясь в однородный серый вонючий поток.

Постояв несколько минут у окна, он направился к шкафу, где между банками с кофе и перцем должна была остаться пачка сигарет. Ральфи загадал, еще садясь в автобус: если пачка уцелела, он выплывет. Может быть, захлебнется во всем этом дерьме еще пару десятков раз, но как-нибудь, обязательно...

Сигареты нашлись там, где он их оставил, и сев на подозрительно скрипнувший табурет, Ральф не меньше минуты смотрел на них так, будто они были его личным идолом, карманным языческим божеством, на которое он с полным правом мог надеяться. Посмотрел, а потом положил на стол.

Курить он бросил в клинике. Не то чтобы даже сам бросил, пришлось. Просто встало поперек горла после первого же снисходительно-понимающего «Гляди, еще один» за спиной, когда пытался не пронести нужный конец сигареты мимо пляшущего в трясущихся пальцах огонька дешевой пластиковой зажигался.

«Еще один из», - да, парни, охренеть, как верно замечено! Обычная история, ничего нового ни для мира в целом, ни для этого города в частности. С той лишь, пожалуй, разницей, что в сознание, достаточное для того, чтобы встать и притащиться во двор покурить, его привело странное, ошеломляющее до шока своей силой желание жить. Не делать, не писать, не шататься по улицам, вдыхая запах чужой жизни, а просто быть. И в тот момент, когда это бытие взяло и определилось одной незакуренной сигаретой...

Что это было тогда, там, Ральф не знал, да ему и некогда, и не интересно было об этом думать.

Табурет, на котором он сидел, подозрительно скрипнул, словно собирался попрощаться, и Ральфи нехотя встал. Так же медленно, будто из-под палки, снял рубашку, потом майку и стал расстегивать джинсы. Мыться в этой ванной ему не хотелось, да и раздеваться, по большому счету, тоже, будто со стен на него смотрели десятки недобрых глаз. Пришлось сказать себе, что эти глаза он уже однажды переболел. А в ванной нет ничего страшнее капающего крана. И если станет совсем тошно, никогда не поздно подхватить неразобранную сумку с необходимым минимумом вещей и переехать в ближайший мотель, где наблюдающих любопытных глаз предсказуемо окажется в разы больше. С тем лишь преимуществом, что в те, живые, глаза он сможет посмотреть в ответ.

Глава 2

По чью душу звонит телефон?

Чарли тряхнул мокрой после душа головой и взглянул с сомнением на тот самый разрывающийся телефон, раздумывая: брать трубку или все же не стоит?

Часы показывали половину третьего, мать его, утра, и звонок в такое время, как правило, означал только одно: кто-то умер. Кто-то близкий. Или кто-то, чья смерть на ближайшее время станет главным событием в его, Чарли, жизни, отнимет много времени, сил, и далеко не факт, что приведет к желаемому результату.

По личному мнению Чарли Бейкера, бывшего детектива полиции, а ныне средне успешного частного детектива, телефоны в принципе внесли в жизнь человечества мало хорошего. Например, они умеют истошно надрываться, пока сам Чарли трет усталые, будто высохшие, глаза и все еще мучается проблемой выбора.

- Слушаю!

В конце концов, голос в трубке в любом случае будет звучать тише, чем проклятая оглушительная трель.

- Здорово, детектив.

Голос и правда негромкий, с выразительной, похожей на похмельную, хрипотцой, и именно ее Чарли узнал сразу, еще до того, как мозг успел сработать и идентифицировать собеседника. От этого голоса пространство и время будто дали крен и сместились, отправляя не то в прошлое, не то в альтернативную, слишком нормальную, чтобы на самом деле быть, реальность.

Чарли сел на подлокотник, машинально проводя рукой по непривычно коротким волосам, и посмотрел в пол, потому что смотреть в висящее по закону подлости как раз напротив зеркало не хотелось совершенно.

- Только не говори, что вырубил санитара и спер телефон…

Впрочем, глупость. Тот факт, что он этого не скажет, не отменяет того, что он и в самом деле мог это сделать. Если не что покруче…

Идиот.

Трубка отозвалась таким же глухим, будто из-под подушки, смешком:

- В таком случае я позвонил бы адвокату.

- У тебя нет адвоката, - ответ сорвался с языка привычно, сам собой, и Чарли провел ладонью по лицу, стирая несколько капель воды со лба, а потом, наконец, взял себя в руки.

Идиот - не совсем верное определение.

Кто угодно, но только не идиот, особенно теперь.

- Что-то случилось?

На этот раз в трубке молчали долго, почти минуту.

Чарли не торопил. Слишком странно было слышать его голос после нескольких месяцев молчания, слишком привычно он звучал. Нормально, обыденно, и это уж точно были не те определения, которые к звонившему применимы.

- Просто захотел поблагодарить за посылки. Ты же знаешь, по ночам на меня частенько нападает охота поговорить…

- Нападала. Раньше, - Чарли снова поправил больше механически, не задумываясь ни над смыслом своих слов, ни над тем, как они могут быть истолкованы, и тут же спохватился, посмотрел на телефон зверем, словно тот и правда был виновен во всех его бедах.

Или как минимум в том, что он не знает, как с этим человеком разговаривать правильно.

С «открытием сезона», звездой, талантливым и мегаперспективным парнем говорить он так и не научился, просто не успел. С неуравновешенным, безвременно сторчавшимся и спившемся талантливым сценаристом - просто не захотел. А одноклассник... Вечно бледного и нелюдимого кудрявого заморыша Ральфи Паркера Чарли вспомнить почти не мог. Сколько лет назад это было… У них обоих осталось слишком мало общего со школьным прошлым.

Тем временем Паркер в трубке выдал еще один смешок. на этот раз совсем чужой, незнакомый.

- Знаешь, пора сворачиваться, Чарли. Эти ребята и так на меня очень странно смотрят. Видимо, в ЛА не так часто встречаются люди без мобильного телефона. Я в «Макдональдсе», возле... Рядом с домом.

- Где? - расслышал Чарли его хорошо, только вот реальность сменила вектор движения еще раз, и опять же, по всем законам подлости, встала на место. - Ты что, мать твою, сбежал?!

Это даже не кража мобильника у санитара…

Этот действительно может.

В трубке послышался смех, невеселый и какой-то замогильный, как если бы Ральфу в принципе было больно говорить.

- Я вышел, Чарли. И черт возьми, уже даже не так сильно хочу этот гамбургер, как приехать. Можно?

А вот это уже было так обыденно, так просто. Вопрос из тех времен, когда можно было сказать: «Отвали, Ральфи, я хочу спать» или перенести встречу на завтра.

Ральф бы не обиделся, он и сам так частенько делал, к тому же, теперь Чарли знал совершенно точно, что этот парень не из тех, кто, собираясь сделать что-то плохое, позвонит кому-то, чтобы сказать несколько слов на прощание.

Паркер вышел и вполне себе в норме, раз поперся среди ночи жрать фаст-фуд.

Чарли быстренько прикинул, какие магазины есть поблизости и в скольких из них продавцы готовы в неурочное время в обход закона помочь страждущему.

- Лови машину. По дороге доешь.

***

Две бутылки виски удалось достать в мини-маркете за углом, совершенно по-скотски надавив на продавца и заплатив двойную цену.

Возвращаясь с добычей домой, Чарли почти злился, боясь увидеть подъезжающее одновременно такси или того хуже, Ральфи, сидящего на ступеньках.

Ужасная, если вдуматься, глупость, Паркер не малолетка и не клинический дебил. Здоровый молодой мужчина, которого вполне можно безбоязненно выпускать ночью одного на улицу, - в конце концов, он не навредил никому, кроме себя самого.

И тем не менее, Чарли волновался и злился, так сильно ему не хотелось, чтобы Ральфи сегодня оставался один. Хрен с ней, назначенной на утро встречей, хрен с ним со всем.

Впрочем, уставший парнишка из круглосуточной службы доставки успел привезти пиццу и острую лапшу раньше, чем в окна заглянул свет фар.

Чарли открыл дверь, не дожидаясь стука, с привычной ухмылкой думая, что эта сволочь все же прикончила пару бургеров, прежде чем вызвать такси.

Ральфи расплатился с водителем и направился к дому, никуда не спеша. Возвращение в собственную квартиру однозначно далось ему тяжелее, чем приезд сюда. Чарли Бейкер всегда был надежным парнем,- за прошедший почти год в его доме, по крайней мере, внешне, все осталось по-прежнему.

Глава 3

Чисто гипотетически Чарли знал, что годовой финансовый оборот "Бейкер & Бейкер" составляет несколько миллиардов долларов, но вникнуть в дела компании детально ни разу не приходило ему в голову.

Даже не потому, что сумки и сумочки так и остались для него чем-то непостижимым. Он просто напросто не представлял себе, с какой стороны можно подойти к этому делу, и отнюдь не потому, что, в отличие от матери и Карлы, он не был женщиной. Даже хорошо отлаженный бизнес оставался для него той областью знаний, в которой он был и будет полным профаном.

Впрочем, вопрос о том, что делать с Ральфи ранним похмельным утром, хотя и был из совершенно другой плоскости, вызывал у него примерно те же сомнения.

Будить или не будить?

Чарли думал об этом, включая кофемашину и отстраненно глядя в окно. Сегодня, на трезвую голову, он начинал сомневаться в том, что идея сразу вытащить Ральфа на работу была так уж хороша. После всего произошедшего собственными руками притащить его в околокриминальную среду... Чарли вполне отдавал себе отчет в том, что это равносильно приглашению алкоголика в бар.

Единственным действенным способом вытащить Ральфи из всего этого оказалось режимное учреждение, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы предположить, как быстро он втянется обратно.

Нет, искать своего дилера Ральфи не побежит. Чарли лучше, чем кто бы то ни было знал, до какой степени во всей этой истории имела место зависимость.

Избавиться от физической потребности Паркеру было легче всего, но если его снова потянет писать…

Хотя, исходя из личного опыта, Чарли знал, что случаются вещи и похуже. Например, когда биологические часы человека, привыкшего за несколько месяцев вставать в одно и то же время, это время игнорируют.

Сначала ты просыпаешь на час, потом до обеда, и в конце концов, не встаешь вовсе, выходя из дома только за самым необходимым.

Переживать подобные периоды приходилось многим, только вот далеко не всем - после курса принудительного лечения.

Если Ральфи останется дома, станет только хуже, и, начиная варить вторую порцию кофе, Чарли решил, что сходит и разбудит. А дальше будет смотреть по обстоятельствам.

- Доброе утро, - особой радости в голосе севшего к столу Ральфи слышно, однако, не было.

- Я как раз думал о том, чтобы дать тебе пинка, - Чарли подвинул к нему чашку с уже готовым кофе, из которой не успел отпить. - Как спалось?

Спросил и отвернулся к кофемашине, пряча невеселую усмешку. Почему-то с Ральфом всегда было так, – самые невинные и в общем-то откровенно «дежурные» вопросы оборачивались если не комедией, то драмой.

- Если ты про перепой, его нет. Почти, - Ральф сделал глоток и прикрыл глаза. - Если про сны, тоже. Я соскучился по нормальному кофе.

- Это как-то между собой связано? - Чарли налил кофе и себе, сел на краешек стула напротив.

- Я давно не вижу снов, - Ральф открыл глаза, как будто это движение далось ему с большим трудом, но взгляд у него был ясный. - Доктор Хоппкинс объяснил их стимуляторами и я склонен с ним согласиться.

- С доктором? - Чарли невесело усмехнулся, держа чашку за ручку и поворачивая вокруг своей оси. - Я начинаю всерьез опасаться того, что с тобой сделали в этой клинике.

Шутка, которая была таковой лишь отчасти…

О том, что ему снятся кошмары, Ральфи впервые рассказал ему в выпускном классе. В тот год они, пожалуй, действительно по-настоящему сблизились.

Он видел во сне мертвецов или ничего не видел вовсе, просто проваливался в густую плотную темноту, как описывал это сам.

Чарли всегда думал, что темнота лучше покойников, но сейчас, при мысли о том, что теперь Ральфи регулярно остается с ней наедине, стало смутно не по себе.

Сны были до всего и остались после, и чем бы его там ни лечили... Едва ли Ральфи сам захочет развивать эту тему.

Все переживания и сомнения Чарли по поводу услышанного если и не были отпечатаны у него на лбу, то угадывались быстро, и Ральфи несколько минут просто пил вожделенный кофе и молчал, давая ему собраться с мыслями.

- Если твое предложение еще в силе, я буду готов через десять минут, - решив, наконец, что подумал тот достаточно, Ральфи поднялся и направился было мыть чашку, но по дороге передумал и вернулся к кофемашине. - Или через двадцать.

Чарли только хмыкнул в ответ и подставил ему вторую чашку.

- Тогда съездим для начала в контору, послушаем автоответчик и выделим тебе стол. Сейчас затишье.

- Кстати, я вчера туда звонил, - Ральфи занялся кофе, не глядя на него. - Предположил, что ты ночуешь на работе.

Когда первая порция была готова, он поставил чашку перед Чарли.

- И, кажется, у меня кое-что для тебя есть.

Фраза вышла отвратительной, как, впрочем, и взгляд детектива.

Разумеется, Чарли не поморщится и не скажет раздосадовано: «Ты опять», но этот взгляд Ральфи знал. Только вот проблема, - его личная проблема, - состояла в том, что собственное очевидное «опять» было до определенной степени сродни сигаретам.

Сказать: «У меня чутье» и остановиться, не доходя до грани, - первый шаг к тому, чтобы действительно справиться, и ни при чем здесь сигареты.

У Чарли просто не было ключа, чтобы забрать ту пачку из шкафа.

Из прихожей он вернулся со вчерашней газетой и положил ее перед детективом нужной заметкой вверх.

- Ты серьезно? - коротко пробежав страницу глазами и безошибочно вычленив то, что могло Ральфи заинтересовать, Чарли отложил газету. - Хочешь, чтобы мы по случаю свободного времени расследовали смерть случайного бомжа?

- Там есть, что расследовать, - Ральф сел напротив и чуть подался вперед. - Да, я, черт возьми, чувствую, Чарли. Полиция не дает подобных заметок без повода.

- Если он сдох у чьего-то высокого забора, владельцы этого самого забора могли настоять, - Чарли, не скрывая досады, взял газету и снова повертел в руках. - Специфика района, Ральфи. Но мертвый бомж это просто мертвый бомж.

Глава 4

За семь лет службы в полиции Чарли Бейкер со своим умом и феноменальным везением взял с десяток убийц и даже одного серийного, но вот поиски ключа от собственной машины дались ему тяжело.

После двадцатиминутных изысканий черный брелок с тремя скромными буквами BMW был извлечен из ящика с мелочевкой вроде карандашей и блокнотов и вручен тискавшему во дворе соседского кота Ральфи.

- Поедем на моей, но если вдруг, не хочу, чтобы ты остался без средства передвижения.

- Ты так уверен, что у меня действующие права? - Паркер посмотрел ему в лицо светлым и испытующим взглядом, а потом рассмеялся. - Не беспокойся, действующие.

Он взвесил брелок в руке и снова посмотрел на Чарли:

- Не жалко?

- Если помнишь, у меня из три, - тот легко пожал плечами и сел за руль. - Мы с Карлой были в Женеве в этом году. Это было очень глупо и до хрена как дорого, но я не устоял.

- Покажешь? - Ральфи все же улыбнулся, сдержанно, немного грустно, но искренне.

- У нее в гараже, - заводя мотор, Чарли слегка поморщился, сообразив, что наверное сказал что-то не то.

Когда он морщился так, Ральфи находил его даже забавным.

Чарли родился миллионером, он по определению не знал жизни, не предполагающей возможности просто достать из бумажника карту и оплатить, будь то обед в ресторане быстрого питания или дорогая машина. Период бунтарства он благополучно миновал в шестнадцать лет, ограничившись смущением по поводу собственного непонимания прелести сумочек «Бейкер», за которые десятилетиями готовы были платить сотни женщин по всему миру, и никогда не был ни снобом, ни подчеркнуто «своим».

Просто он всегда был... таким. Коп на представительской машине, любитель в рамках культурной программы смотаться с сестрой на автосалон в Женеву.

Он был таким и таким останется, но странное дело, – ищейка и богатенький мальчик всегда сочетались в нем гармонично, не говоря уже о том, что к их общим тридцати двум годам Чарли стал действительно приятным и интересным мужчиной.

- Ты кому-то звонил? - Ральфи предпочел все же сменить тему.

Не из тактичности, а скорее, из любопытства.

Чарли кивнул, глядя, впрочем, на дорогу.

- И что скажешь?

- Скажу, что ты, мать твою, был прав, - они, наконец, выбрались с подъездной аллеи, но скорость Чарли пока не прибавлял. - Что-то не так с этим бомжом. Была проведена стандартная процедура по установлению личности, но система дала сбой.

- И поэтому копы ищут тех, кто мог бы опознать бродягу? - день был теплый, и Ральф опустил окно, привычно положил на него локоть.

- Не совсем, - Чарли ответил с короткой усмешкой, и очевидно стало, что Чарли кончился.

За этим легким, не всегда заметным для посторонних движением губ начинался детектив Бейкер, вцепившийся в информацию, которая действительно может чего-то стоить.

Пожалуй, это был один из моментов, по которым Ральф скучал в последние месяцы больше всего.

- Видишь ли, за время твоего отсутствия... - Чарли начал говорить и осекся, сжал челюсти и начал сначала. - За последние полгода местные копы одурели от количества пропавших без вести.

- В Лос-Анджелесе? - Ральфи коротко хохотнул и привычно съехал ниже на сидении. - Десятки людей исчезают каждый день.

- Проститутки, бродяги, беглые малолетки, - Чарли согласно покивал, выруливая на шоссе. - Но когда дело касается топ-менеджеров, секретарей больших боссов и чинных домохозяек-матерей больших семейств, дело обстоит несколько иначе. Родственники и друзья пишут заявления, дела предсказуемо становятся висяками, кто-нибудь этих самых родственников после четвертого ложного вызова на опознание получает нервный срыв, пресса поднимает шум…

- Чарли, я знаю, как это работает, - перебил Ральфи не от недостатка воспитания и не от скуки, а потому, что Бейкера-копа начало становиться слишком много.

Чарли бросил на него короткий подозрительный взгляд, перевел дыхание и продолжил:

- Среди пропавших числятся братья Томас и Теодор Майлзы. Томас студент Калифорнийского Университета, Тед заканчивает школу. Когда копы занялись установлением личности бродяги из Беверли Хиллс, отпечатки его пальцев прогнали по базе данных и база выдала ответ, - он сбавил скорость перед поворотом и бросил на Ральфи еще один взгляд. - По мнению компьютера, этот старик никто иной, как Томас Майлз две тысячи третьего года рождения. У парня был привод за драку, дело обошлось штрафом и общественными работами, но отпечатки в базе остались.

- Что? - и до того слушавший внимательно, но глядя в окно Ральфи повернулся так резко, что волосы щекотно мазнули по шее.

- Об этом и речь, - Чарли кивнул, в очередной раз сворачивая, на этот раз на оживленную улицу. - Система выдала ошибку, но Майлзы забеспокоились, потому что живут они, - кто бы мог подумать! - как раз в том районе. Так что, получается, тебя «укололо» правильно.

Чарли замолчал, то ли сосредотачиваясь на дороге, то ли давая собеседнику время подумать.

Ральф снова отвернулся к окну и прикрыл глаза, подставляя лицо ветру, в котором уже чувствовался намек на осеннюю прохладу. Левая ладонь чесались, а желание закурить, накрывшее его несколько минут назад, начало становиться практически нестерпимым. Он почти физически почувствовал, как сухой горьким дым обволакивает горло, заполняет легкие, и неосознанно сжал руку в кулак.

Город не просто никогда не спит, он даже не дремлет. Три года назад они всего лишь создали иллюзию того, что без Стивена Гейджа он станет лучше, и сами же благополучно в нее поверили.

Сделав глубокий медленный вдох, он одновременно разжал пальцы и открыл глаза, чтобы несколько секунд с искренним недоумением таращиться на красные следы от ногтей, оставшиеся на ладони.

- И куда мы едем сейчас?

Голос снова прозвучал странно, будто его обладателя как следует придушили за секунду до, и очередной взгляд, брошенный Бейкером в ответ, буквально вспыхнул беспокойством.

Глава 5

После ремонта, имевшего место быть, пока Ральфи отлеживался в психушке, окружной морг стал здорово походить на её филиал.

Этим наблюдением Паркер счел нужным поделиться в полголоса, пока они шли узким выкрашенным в белый цвет от пола до потолка коридором.

Чарли в ответ только невнятно фыркнул и с очевидным усилием придал лицу серьезное и хмурое выражение, прежде чем постучать в белую же дверь с идиотской позолоченной табличкой «Ординаторская».

- Войдите!

Услышав молодой женский голос, Бейкер заметно приободрился.

Налаживание контакта с незнакомыми и не заинтересованными в нем людьми обещало быть трудным и совсем не гарантированно, что продуктивным. Конечно, можно было занять этим Ральфи, который всегда чувствовал себя парадоксально спокойно, если не сказать уютно в подобной атмосфере. Однако, в отличие от самого Чарли, имеющего при себе удостоверение частного сыщика и копию лицензии, официально он пока что был никем.

Заявившийся в морг с улицы парень с выпиской из дурдома в кармане вряд ли вызовет до хрена доверия даже у глупенькой медсестры, поэтому медсестру Бейкер решил взять на себя.

- Чем могу помочь?

Невысокая хрупкая мулатка с едва прикрывающим уши гладким каре сначала задала вопрос и только потом обернулась.

Ральфи пожалел, что не забрал вчера из дома очки, надеясь, что взгляд не выдаст ничего лишнего. Полностью и абсолютно тот типаж, который всегда нравился Чарли, и если сейчас на руке сестрички не обнаружится обручального кольца, вполне вероятно, что в скором времени Бейкер заполучит в морге своего человека.

Или огребет неприятностей.

Какая из этих перспектив кажется ему занимательнее, Ральфи так сразу определиться не мог.

- Мы ищем доктора Миллер, - в голосе Чарли и правда зазвучали предсказуемо теплые нотки.

- Я слушаю, - девушка задержала взгляд на Ральфи и снова посмотрела на него вопросительно, чуть нетерпеливо.

- Видите ли, - Чарли сделал шаг вперед неуловимым, отточенным годами практики движением, создающим иллюзию того, что он собирается взять собеседницу за руку. - Наше дело предполагает некоторую... приватность. Поэтому я предпочел бы побеседовать непосредственно с доктором. Он скоро освободится?

Сестричка только тряхнула головой, и в профиль стало особенно видно, настолько она молода, двадцать пять максимум.

Взяв со стола пластиковый бейдж, она с плохо скрываемой досадой человека, которого отвлекли от важного дела, прикрепила его к карману халата.

- Доктор Алиса Миллер. Так чем я могу вам помочь?

Лица Бейкера Ральфи не видел, но догадывался, что зрелище было исключительным.

- Вот как?.. - Чарли выдал сдержанную и приятную улыбку, выигрывая время на то, чтобы собраться с мыслями, а потом вытащил из кармана удостоверение. - Чарльз Бейкер, частный детектив.

- Вот как, - удивление доктора Миллер, впрочем, тоже было весьма сдержанным,а фразу она вернула ему будто невзначай. - И какое конфиденциальное дело у вас ко мне есть, детектив?

Легкое, едва различимое недовольство снова прозвучало в её голосе, когда девушка присела на край стола, и её взгляд снова остановился на Ральфи.

Халат немного распахнулся, обнажая стройные ноги, приоткрытые короткой темной юбкой.

- Видите ли, мисс Миллер, - Чарли, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя и подошел еще ближе, оперевшись ладонью о стол. - К нам обратился один человек. Потенциально богатый наследник. Родственник, который должен был оставить ему наследство пропал.

- Это печально, - взгляд патологоанатома переместился с ключиц Ральфи на руку Чарли лежащую на грани дозволенного близко к её бедру. - И чем я могу помочь в вашем деле?

- Мы предполагаем, - Чарли взгляд отследил, и только после снова посмотрел ей в лицо. - Что человек, которого мы ищем, находится у вас. Поймите, мне бы не хотелось наносить психологическую травму своему клиенту, связывая его с полицией и вызывая на ложное опознание. Мы хотели бы сначала сами взглянуть на тело, и, надеюсь, опровергнуть это предположение.

Доктор Миллер выслушала его внимательно, потом коротко кивнула в сторону оставшегося стоять у двери Ральфи.

- Мы – это?..

- Мой помощник, - в самый удачный момент, уже на самой-самой грани дозволенного, Чарли очень удачно спохватился и отошел от стола. - Ральф Паркер.

- И у вашего помощника тоже есть удостоверение и лицензия? - девушке, очевидно, разговор стал надоедать, потому что со стола она встала.

- Еще нет, - а вот Ральфи улыбнулся ей неожиданно для самого себя. - Первый рабочий день.

На секунду она, казалось, задумалась, а потом снова повернулась к Чарли:

- И кто же из наших клиентов вас интересует?

- Бродяга из Беверли Хиллс, - на всякий случай Чарли подошел ближе к ней, а заодно и к двери.

Если доктор, невзирая на хорошенькое личико, не дура, - а на дуру она похожа, к сожалению, не была, - неприятности светили им куда больше, чем приобретение союзника.

Миллер качнула головой, выражая не то удивление, не то восхищение:

- Вы, конечно же, в курсе, что этим трупом заинтересовалась полиция.

- Да, мы в курсе, - чувствующий себя все более неуютно Чарли опустил руку в карман. - И мы не имеем намерения как бы то ни было препятствовать детективам или разглашать полученные сведения. Но можем оказаться им полезны. Я сам бывший коп, доктор Миллер.

- Но официального допуска у вас нет.

- Нет, - Чарли то ли послал ей короткую улыбку, то ли его просто передернуло.

Доктор промолчала немного, – вероятно, взвешивая, уйдут посетители сами или стоит вызвать охрану, – потом заправила прядь волос за ухо и кивнула:

- Идите за мной.

Ральфи открыл перед ней дверь, бросив за её спиной взгляд на напарника. В ответ Чарли только пожал плечами. Предположить, проводят их в хранилище или к выходу, он не брался, но под впечатлением очевидно был.

Доктор Миллер же просто пошла вперед по коридору, словно ее и вовсе не интересовало, последуют за ней или нет.

Глава 6

При свете дня собственная квартира показалась Ральфи даже не долго пустовавшей, а откровенно не жилой.

Постояв несколько минут в прихожей, он прошел в ванную, и, с трудом найдя чистую тряпку, принялся вытирать пыль. Несколько странных пятен обнаружились на диване, заметные даже на темной обивке, и Ральфи стал отчищать их средством для мытья посуды, не думая в процессе ни о чем.

Блаженная пустота в голове удачно гармонировала со звенящей тишиной в доме, даже беспокойный ребенок соседей сверху не плакал. Должно быть, основательно подрос за время его отсутствия.

Откуда взялись эти пятна, Ральфи не помнил и малодушно не хотел знать совсем. Когда стало очевидно, что вывести их полностью не удастся, он плюнул, швырнул тряпку в мусорное ведро и решил, что, вернувшись домой, просто купит новый диван.

Вопрос о возвращении в эту квартиру стоял особняком, и, перебрав содержимое сумки, с которой приехал из больницы, Ральф что-то добавил, что-то убрал. И понял, что скорее всего, не вернется. Даже не сдаст эту квартиру, а найдет риелтора, несмотря на то, что трубы в ванной давно поменяли.

Окна он открыл сразу же, еще предыдущей ночью, но воздух в комнатах все равно был тяжелый, как если бы здесь и правда кто-то умер и никто не догадался после этого проветрить.

О том, что мог бы умереть здесь сам, Ральфи предпочитал так же малодушно не думать. С собственным мнением по этому поводу он все еще не определился, но и не имел при этом ни малейшего желания позволять этим стенам на свой выбор влиять.

Когда его откачали, и врач позволил офицеру полиции допросить его, имя полицейского Ральфи не то, чтобы не запомнил, не воспринял вовсе. Помнил только, что приходил добродушный чернокожий малый в форме, и сказал, что нашли его на улице.

Вспомнил позже Паркер об этом сам или агонизирующее сознание просто собрали по кусочкам чужих рассказов правдоподобную версию случившегося, но со временем ему стало казаться, что он... Нет, даже не пожалел. Просто представил себе, что станет с телом за то время, которое пройдет, прежде чем Чарли станет его искать.

Представил и вышел на улицу, где кто-то из неравнодушных прохожих вызвал «скорую».

Думая об этом, Ральфи все еще надеялся, что все было не так. Надеялся так истово, что когда доктор Хоппкинс счел уместной групповую терапию, на первом же занятии представился «Ральфом, неудачником, похерившим собственное самоубийство».

О самом важном всегда почему-то вспоминается случайно, и Паркер с плохо сдерживаемой досадой выдвинул ящик комода, отыскивая под ворохом бесполезных уже бумаг зеленую пластиковую папку с документами.

Должно быть, высаживая его у метро, Чарли был прав: начинать нужно с малого. Думать о насущном. О том, например, что нужно съездить в банк и восстановить карты и доступ к счетам. Купить наконец мобильник. Заказать новые очки, потому что стекла старых оказались поцарапаны.

Полотенца и бритву Ральфи всегда держал в ванной, и, засовывая папку в сумку, он почти что с облегчением решил, что просто купит новые, раз уж все равно предстоит покупать телефон. Или воспользуется тем, что есть у Чарли, – тот всегда держал пару штук сразу, будь то носки или патроны, потому что не мог гарантировать наличие достаточного количества свободного времени, когда понадобятся новые.

Набирая его номер вчера, Ральфи в общем-то не рассчитывал на переезд. По большому счету, он вообще ни на что не рассчитывал, даже не был уверен, что Чарли его узнает и захочет с ним говорить. Но пожить несколько недель в чужом доме внезапно стало выходом, до которого так странно не додумался он сам. Собраться с мыслями и обеспечить себе ресурс, который едва ли был бы доступен человеку, сходящему с ума в тишине.

О сумасшествии и страхе перед ним доктор Хоппкинс спросил его только раз, и ни тогда, ни сейчас Ральфи не знал, как правильно будет на этот вопрос ответить. Он просто знал, что не дойдет до той черты, за которой перестают видеть разницу.

Прошлой ночью, уже под утро, засыпая в гостевой спальне Чарли, он боялся только того, что, чисто гипотетически, после визита сюда могло присниться, и как ни странно, не увидел вообще ничего. Это могло бы послужить поводом для настороженности или для благодарности доктору, но для Ральфи это было мотивом оскорее закрыть за собой входную дверь.

К черту все глупости про тонкую творческую натуру и к черту сны. Под грамотно подобранными и четко дозированными препаратами, не имея под рукой ноутбука, он их не видел.

Это стало своего рода практикой по тренировке силы воли, - не брать в руки даже блокнот, и за свою сдержанность он был вознагражден уверенностью в том, что потребность писать не была проявлением болезни.

Нужно было только приспособиться, пережить период адаптации, и сны вместе с голосами и запахами ушли, и, значит, всего-то и нужно, что научиться жить по-другому. Соединить в одной точке две плоскости, - свободу и среднестатистическую нормальность, - и все, что в прямом и переносном смысле мешало ему спокойно спать, просто уйдет.

О том, чем сможет зарабатывать на жизнь, Ральфи загодя не думал, так что, предложение Чарли пришлось более чем кстати, хотя и было, по большому счету, настоящим актом благотворительности.

Взять на бумажную работу – это одно, но совсем другое дело - вписаться в заведомо безнадежное и не сулящее никакой выгоды расследование только для того, чтобы доказать старому другу что тот не безумен…

Ральфи не был уверен, что при случае сам оказался бы способен на подобный жест.

Визит в банк занял у него около полутора часов, но, выйдя оттуда, Паркер ощутил себя победителем даже в большей степени, чем в тот момент, когда за ним закрылась дверь клиники.

Покупка телефона состоялась гораздо быстрее. Свой старый мобильник он разбил, просто запустил в стену по какой-то невнятной, даже ему самому неизвестной причине, и теперь, подумав, отказался от идеи восстановить номер. Телефон Чарли он помнил наизусть, и, повертев в руках не в меру навороченный, но очень симпатичный аппарат, набрал именно его.

Глава 7

Выбирая из этих двух вариантов, он так и не смог остановиться ни на чем конкретном.

Брать такси или садиться в автобус Ральфи не стал, предпочтя пройтись пешком. Он любил этот город и всегда думал, что город любит его.

Предположение, потрясающее своей наивностью, но именно в Лос-Анджелесе он узнал, что такое настоящий успех. Нью-Йорк, где Ральфи прожил почти два года после окончания университета, оставил у него неприятное слякотное впечатление с оттенком неистребимой вони и волчьей зимней тоски. Он в принципе не понимал, как местным жителям удается не впадать в холодное время года в коллективное безумие при условии, что их окна расположены ниже уровня седьмого этажа, откуда можно смотреть в низкое звенящее морозом небо чаще, чем на грязную улицу.

В Большом Яблоке Ральфи ещё более наивно пытался сделать карьеру, отправившись со своим свеженьким дипломом работать в фирму, согласную принять его по резюме, и сам считал, что продержался катастрофически долго.

К двадцати пяти годам он уже был достаточно умен, чтобы не надеяться на лавры Стивена Кинга, а значит, оно не стоило того, чтобы тратить время на «нормальную» работу и таращиться сухими покрасневшими глазами в компьютерный монитор по ночам.

Или просто Чарли тогда внес свою лепту, названивая ему по субботам, чтобы оставить на автоответчике традиционное предложение об аренде чулана в своем доме за оплату едой, лишь бы только он одумался и вернулся. Когда твой лучший друг - детектив полиции, проблем с хорошим сюжетом возникать не должно.

Ральфи сдался под новый, две тысячи восемнадцатый год. Просто написал заявление по собственному желанию и, не дожидаясь расчета, уехал домой. Лос-Анджелес встретил его холодным зимним солнцем, небольшой, казавшейся тогда уютной квартирой, на которую хватило заработанных денег, и обещанием, что Чарли был прав и здесь у него что-то получится.

А еще, – совсем немного, – осознанием того, что иногда он смертельно завидовал Бейкеру. Не связям и не деньгам, даже не его умению легко сходиться с самыми разными людьми, а тому, как быстро, легко и непринужденно Чарли нашел свое место в жизни. Настоящий классический коп, которому не хватало разве что легкой степени алкоголизма и бывшей, все еще относящейся к нему с нежностью жены. Оставаясь с собой наедине, Ральфи иногда позволял себе предположить, каково это: знать, что находишься на своем месте? Когда каждый последующий день пополам с рутиной приносит удовлетворение, а не поиск чего-то эфемерного и зыбкого.

На одной из улиц, по которым он проходил, снимали кино. Судя по всему, среднестатистический сериал, и, купив у довольного наплывом клиентов киоскера хот-дог, Ральфи не меньше получаса наблюдал за съемочным процессом, стоя предусмотрительно в сторонке. Кое-кого из ассистентов он знал, и хотя мир кино имеет свойство очень быстро забывать тех, кто пропадает с радаров, рисковать быть узнанным он не хотел. Эта страница собственной биографии была еще недостаточно в прошлом. Или отзывалась слишком настойчивой потребностью вспоминать. Поддаться искушению и прикоснуться еще раз, развернуться и в конце концов зайти в магазин бытовой техники, где можно выбрать простенький, без наворотов компьютер, на котором он сможет работать.

Выбрасывая в урну салфетку вместе с аппетитно шуршащей бумагой, в которую была завернута еда, Ральфи почти скрипнул зубами, напоминая себя, что самому же себе и дал слово. Никаких компьютеров, по крайней мере, в первые полгода. Никаких пролетающих перед глазами, как динамичный кинофильм, историй. Обычный парень в обычном, заведомо психически нездоровом обществе.

Про это самое общество и понятие «нормы» можно было дискутировать сколько угодно и на любых уровнях. Ральфи знал только, что, увидев изнанку, не хочет назад.

Хранение ему тогда припаять так и не смогли. Адвоката у Ральфи действительно не было, но Чарли фантастически быстро подсуетился, и парень в дорогом на грани приличия костюме, которого он привел, очень быстро доказал, что то, что мистера Паркера нашли на улице неподалеку от дома с передозом, свидетельствует лишь о том, что мистер Паркер шел обдолбанным по улице. Вероятно, по направлению к своему дому. Подозрительное содержимое кармана? Волшебный мир кино, господа! Кто знает, где именно и при каких обстоятельствах мистер Паркер мог обдолбаться, да и по своей ли воле он это сделал?

Шум в прессе, разумеется, был, но вполне умеренный. Обошлось без обысков и арестов. Ральфи только мотал головой и повторял, что ничего не помнит, а его дилер, когда все обошлось, прислал в больницу букет каких-то отвратительно пахнущих цветов и шоколадку с запиской: «От благодарного поклонника».

Самым забавным оказалось, что этот парень и правда был из них, из поклонников…

Когда ему назначили принудительное лечение, как несостоявшемуся самоубийце с возможно темным прошлым, Ральфи едва не поверил во всех богов разом. Раз уж вышло так, что он остался жив, он не хотел под суд почти так же сильно, как не хотел возвращаться к «нормальной» жизни. Не потому что не мог или не хотел завязать, хотя, может, отчасти, и поэтому…

Больше всего Ральфи боялся, что все станет по-прежнему, хотя и не смог бы детально объяснить, что именно предполагает под этим «прежним».

Закрытая клиника, в которую его направили, оказалась, конечно же, не тюрьмой. Вполне чистое цивилизованное заведение, где нет буйных психов, жующих куски синтепона, выцарапанные из мягких стен, а санитары - не избивающие заключенных резиновыми дубинками монстры, а нормальные ребята с пусть и немного специфическим, но чувством юмора.

Ральфи почти прижился, и когда полугодичный срок его лечения подошел к концу, убедил доктора Хоппкинса, что хотел бы пройти реабилитацию под его руководством. Шесть недель трудотерапии не то чтобы сделали его полноценной гармоничной личностью, просто помогли отвыкнуть. В равной степени от сигарет и от мутных зыбких видении, приходящих всякий раз, когда его пальцы касались компьютерной клавиатуры.

Глава 8

Нужно было что-то ответить, потому что титры действительно читали только профессионалы, и Ральфи ограничился тем, что снова развел руками, не найдя, что сказать.

Его фильмы, да. Миллионные сборы в прокате, переполненная предложениями электронная почта

«Привет, я Ральфи Паркер, «открытие сезона», гений голливудского масштаба, и я все это проебал!».

Примерно так или хотя бы в таком духе Ральфи ответил был всего полгода назад.

Теперь же он просто пожал плечами, дожидаясь реакции доктора Миллера. Ей не пришлось доказывать и объяснять, кем он был раньше, а значит, есть риск, что она знает и кем он стал потом.

Момент гораздо более напряженный, чем с сумочкой.

- Получается, - облизнув губы, Алиса заговорила снова. - Вы все же гений. Я где-то слышала, что по-настоящему талантливые люди не любят перечитывать и пересматривать собственные творения.

Она как будто даже не разговаривала с ним, а думала вслух, и следующее, что сказал Ральфи, сорвалось само собой, невпопад:

- Хотите колы?

- Что? - доктор Миллер вскинула голову и посмотрела испытующе.

- Я спросил, пьете ли вы колу? - Ральф опустил руки в карманы, под этим взглядом почувствовав себя парадоксально увереннее. - Я подумал, что приглашение пойти в бар и выпить может выглядеть неприлично. Курить я бросил, поэтому предлагаю колу. Решитесь?

Его выслушали так, словно речь шла о чем-то действительно важном, а потом она рассмеялась искренне. Впервые, пожалуй, за этот день.

- Идемте.

Добыть два высоких бумажных стакана с легкомысленными трубочками удалось только со второй попытки. Расплачиваясь с лоточником-азиатом, Ральфи поддался дурацкому,замешанному на нетерпении любопытству и бросил взгляд через плечо.

Алиса ждала его, стоя в тени у запертой двери одного из многочисленных магазинов. Возле ее губ время от времени вспыхивала крепкая, судя по насыщенному,аромату табака, совсем не «женская» сигарета, и сама девушка выглядела спокойной, почти расслабленной.

- Пожалуйста, - Ральфи передал ей холодный стакан, не коснувшись пальцев, но задев одно из колец.

- Знаете, я все думаю... - Алиса сделала небольшой глоток, и снова заговорила только когда они опять не спеша пошли по улице. - Я видела каждый из этих фильмов по паре раз точно. И вы все это придумали…

- Это заслуга скорее режиссера, чем моя, - Ральф пожал плечами, стараясь отвлечься от сухого и дразнящегося запаха табака, примешавшегося теперь к ее духам. - Актеров. Они сделали эти фильмы такими.

- Но они воплощали ваши идеи, Паркер.

Ральфи задумался, должно быть, неприлично надолго, а потом тряхнул головой, возвращаясь к реальности:

- Я просто сумел подать старые и скучные идеи правильно. Наверное. «Обратную сторону закона» я привез из Нью-Йорка. Я жил там почти два года, и это было скорее галлюцинаторным сном одной глухой декабрьской ночью... Там чудовищные зимы.

- Вы видите это во сне? - доктор Миллер отпила еще колы и задержала стакан у губ.

Во взгляде, который она подняла на Ральфи при этом, ему снова померещилась искренняя заинтересованность.

- После ударной дозы коньяка еще не такое увидишь, - он пожал плечами, чувствуя, как по позвоночнику пробежал холодок.

О чем ему точно говорить не хотелось, так это о снах.

- Я, как придурок, бегал с ним по студиям. Его никто не хотел брать. В конце концовй один парень, который очень хотел раскрутиться, согласился, но при условии, что я изменю финал.

Й- И какой финал он хотел увидеть?

Алиса даже не то чтобы улыбнулась, просто дрогнули уголки губ, и Ральфи вдруг снова стало весело.

- Вы смотрели «Деньги решают все»? В конце, когда Чарли Шин, наконец, женится, герой Криса Такера стоит за его плечом в качестве шафера и, хитро улыбаясь, сверкает украденными бриллиантами…

Алиса помолчала, очевидно, припоминая, а потом качнула головой, и все же рассмеялась:

- Какой кошмар!..

- Я подумал так же, - Ральф снова опустил руку в карман и отпил еще колы, вкус которой, оказывается, успел основательно забыть. - Но запасся парой бутылок виски и поехал домой насиловать собственный сценарий. Правда, к концу второй бутылки на меня снизошло озарение. А вместе с ним и поистине гениальная идея поехать на студию, открыть дверь в кабинет того парня ногой и выдать что-то в духе: «Да пошли вы! Она скорее препарирует саму себя, чем выйдет за доктора!». Кажется, меня выводила охрана…

На этот раз она смеялась так искренне, что почти остановилась. Короткие густые волосы упали ей на лицо, а вот самому Ральфи при виде всего этого смешно не было. И коснуться ее, чтобы отвести пряди с лица, было бы неприлично.

- Вы!.. - наконец успокоившись, Алиса убрала волосы сама, и когда она подняла голову, Ральфи показалось, что глаза у нее блестят не из-за отражающегося в них электрического света.

- Я был мертвецки пьян. Но для меня... Было важно, чтобы его сняли, - он пожал плечами и они пошли дальше.

- И вы его переписали?

- Нет, - Ральфи допил газировку и, выбросив свой стакан, сунул в карман и вторую руку. - Его купили уже после того, как вышел «Сердцеед». Мое имя стало модным. Парень, которому я за год до этого выбил дверь, клялся, что не просто снимет все как есть, но и приведет на главные роли Николь Кидман и Джонни Дэппа. Поверьте, я ничего не имею против Николь, но…

- Но она не похожа на Чарли, - Алиса остановилась, чтобы тоже выбросить стакан. - Детектив Батлер это ведь Чарли, не так ли? Вы написали образ копа с него, хотя и сделали детектива женщиной.

- В некотором роде, - откуда-то снова взялся ветер, и Ральфи чуть сместился, чтобы встать между потоком холодного воздуха и своей спутницей. - Я бы назвал это несколько утрированной версией, но... да.

- Но вы же не станете настаивать, что «Сердцеед» был такой же случайностью? - она подняла руку к лицу, чтобы снова упавшие на глаза пряди не мешали смотреть на него. - Эта история случилась на самом деле.