Соната Любви и Города

1. Любовь

Господи-и-и, когда же закончатся эти ступеньки. Вот всего-то седьмой этаж, а я всё шагаю и шагаю. Еле переставляю бедненькие ножки. Я сегодня восемь церемоний отстояла и подписала столько же свидетельств о браке, стольким людям улыбалась и рассказывала про священные семейные узы и союз двух любящих сердец, что сейчас мечтаю просто лечь и умереть. Но вместо этого плетусь на седьмой этаж.

Будь неладен этот лифт, который застрял где-то наверху!

Будь неладен кактус Пыжика и Танькин кот!

Ну неужели соседка не могла покормить это лысое чудище, пока Таня с Чижиком и Пыжиком в отпуске?!

Почему я после работы, уставшая, обессиленная и почти в обмороке, должна тащиться в Кронштадт, чтобы насыпать Покемону корма и оросить слезами кактус?!

А лифт?! Он что, не мог сломаться в соседнем подъезде?!

Моя вселенская усталость подпитывает во мне вселенскую злость на несовершенство этого мира.

Мне и так поездка на автобусе далась с большим трудом. Лето, жара, отвратительный мужик, воняющий потными носками и так и норовящий прикоснуться ко мне. Извращенец из тех, что в транспорте ездят, только чтобы об молоденьких девушек потереться своими причиндалами. Ещё и бабулечка божий одуванчик, вся с ног до головы небесная, прицепилась с разговорами о вере и Боге.

Ступеньки никак не заканчиваются, я ползу уже чисто из вредности. Вот доползу и сдохну. Вот и дверь Таниной квартиры. Сестра всё ещё не поменяла придверный коврик — снизу на меня скалится зубастая пасть, вот-вот ногу откусит. Отвратительно.

Я в предвкушении, как зайду внутрь и скину наконец-то туфли с уставших ножек, достаю ключи и не успеваю вставить их в замочную скважину, потому что за моей спиной с пиликаньем распахивает двери лифт…

Так вот где он застрял! И не застрял, а был остановлен и застопорен.

На лестничную клетку выходит… жопа. Красивая, мужская, подкачанная и совсем не волосатая, ну, может, самую малость.

Жопа эта лишь слегка прикрыта джинсами, пояс которых активно стягивают вниз женские пальчики с алым маникюром. Мужские же руки тянут джинсы на место, но не очень преуспевают в этом.

Все эти действия сопровождаются охами и ахами, женскими стонами и влажными чмокающими звуками.

Два тела, тесно сплетенных, наконец-то вываливаются из лифта и двигаются на меня. А я, растерявшись, рассматриваю… симпатичную мужскую задницу и ленивенько так размышляю, что, во-первых, всё в моей жизни эта самая «задница», а во-вторых, что скоро паду под натиском увлечённой парочки. Потому что они явно направляются в сторону Таниной квартиры.

Отворить дверь я не успеваю, да и отскочить в сторону тоже. Слишком долго любовалась на представившуюся моему взору картину и успеваю только понять, что к двери меня прижимает тёплое мужское тело.

Дыхание перехватывает. Контакт голого бедра и моего локтя длится всего пару секунд, но я готовлюсь к всплеску эмоций и шквалу страсти. И отчётливо понимаю, что мужик не светится. Вообще! Никак! Я не воспринимаю его эмоций.

Это меня и приводит в чувство.

— Эй, любезный! — пытаюсь возмутиться, но выходит какой-то мышиный писк.

Но, слава всем богам, меня услышали. Мужчина дёргается и отступает на шаг, прихватив свою даму. Я получаю доступ к кислороду и груду мыслей к размышлению.

Мужчина же быстро подхватывает джинсы и возвращает их на положенное место. Ко мне лицом он разворачивается уже вполне прилично одетым, а не частично раздетым. Дама за его спиной вдруг выдаёт:

— Оу! Да ты шалунишка! За тройничок надо будет доплатить.

Я чуть не задыхаюсь, когда замечание доходит до моего уставшего мозга.

— Что… — Не успеваю осознать, что творю, и замахиваюсь зонтиком, от души ударив по плечу этого гамадрилу.

Это же надо такое!

Это же надо так меня оскорбить!

Мужик, не моргая, смотрит на меня в упор. На удар зонтиком не обращает никакого внимания. Вот же качок безмозглый! Его и дубиной не перешибёшь!

Высоченный, метра два, плечи широкие, руки накачанные, морда квадратная. И глаза серые смотрят на меня с недоумением.

Я удобнее перехватываю ключи в кулаке, чтобы в случае чего продать свою жизнь подороже. Как наставлял учитель ОБЖ в школе: бить маньяка надо в глаз острым предметом и бежать, чтобы полиция никогда не нашла. Потому что законы у нас строгие, но не всегда справедливые.

Я готовлюсь бить и бежать. Но мужик не делает никаких резких движений. Стоит и смотрит. Потом переводит взгляд на дверь. И шумно выдыхает.

Меня сбивают с ног алкогольные пары. Воняет от него, как в цеху коньячного завода.

— Извини, соседка, — произносит он неожиданно приятным голосом. И даже чётко и внятно, что странно для его общего пьяного облика. — Этажом ошибся. Недавно переехал. Будем знакомы.

1.1 Любовь

Любовь Николаевна Орлова

Возраст: 29 лет, инициировалась в 20.

Серые глаза, светлые волосы.

Может забирать эмоции людей через прикосновение.

Носит перчатки.

Родилась в обычной семье, где прабабка была ведьмой, но не передала свой дар, потому что осталась с любимым мужчиной и родила сына.

Любит: стихи классиков и романтику.

Не любит: толпу и ветреность.

***

Дорогие читатели, добро пожаловать в новую историю о любимом Городе!

Это часть цикла 📚«Вы видим сердцебиение города».

Первая книга 📚«Симфония мостовых на мою голову»

https://litnet.com/shrt/rl2S

Вторая книга📚«Блюз поребриков по венам».

https://litnet.com/shrt/rlbS

Читать можно в любом порядке и по отдельности.

В «Сонате Любви и Города» рассказ пойдет об Анатолии Котёночкине — сыне Клима и Василисы из книги «Блюз поребриков по венам».

Приятного чтения.

1.2 Любовь

Криво улыбнувшись, мужчина прихватывает свою спутницу, которая пламенеет всеми оттенками фиолетового с вкраплениями алого, и уходит в закат… В смысле вверх по лестнице.

Я быстро заскакиваю в квартиру, запираюсь на все три замка и опираюсь о дверь спиной. Медленно соскальзываю на пол. Наконец-то можно вытянуть ноги. Или протянуть… Тут как жизнь пойдёт.

— Мяу? — утробно и крайне недовольно вопрошает Покемон, лысая тварь с огромными глазами и душой дьявола — Танин кот.

По всему коридору разбросаны обрывки содранных обоев вперемешку с сухим кормом. От коврика нехорошо воняет. Покемон трётся об меня, но при этом выпускает когти и истошно орёт. Теперь мне ещё и убираться! А значит, ночевать придётся здесь и завтра с утра толкаться в час пик в автобусе, чтобы успеть заскочить домой перед работой.

Вот какую матёрую свинью мне подложила Танька!

Нет, сестру я люблю. И детей её, Чижика и Пыжика. На самом деле Чижика зовут Саша, а Пыжика — Паша. Но как-то прилипли к ним прозвища, теперь уже не отдерёшь.

И кота их дурного люблю, Покемона. Но люблю, когда настроение хорошее, а не вот это вот всё! Они, значит, на море две недели будут отдыхать, загорать и объедаться, а я за их котом и кактусом присматривать в ущерб своей психике.

Кстати, о психике! Занятный у Тани сосед. Видимо, из девяносто шестой квартиры. Тётя Тоня оттуда уехала к дочери в Москву. А этот, значит, заехал.

Я убираю апокалипсис за Покемоном, насыпаю ему корма, наливаю свежей воды, вычищаю кошачий горшок, поливаю цветник на балконе и пресловутый кактус и кидаю коврик в стиральную машинку. Оторвать ноги коту не рискую. Всё-таки это не гуманно, зато всё время я зачитываю ему переделанные строчки из произведений Бориса Пастернака.

— Любить иных тяжёлый крест,

А ты прекрасен без извилин.

Слышишь, Покемон, ты и без извилин прекрасен!

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Я распрямляюсь, бросив тряпку на пол, и смотрю на себя в зеркало.

— А я скажу, в чём секрет: безмозглым дуракам на свете хорошо живётся. Ты! Да-да, ты, и не моргай мне тут глазищами своими, самый настоящий дурак. Был бы умнее, не испытывал бы моё терпение. А так — завтра я не приду. Нассышь опять на коврик, сам в этом вонючем коридоре и будешь сидеть! Люба, до чего ты докатилась?! Тебе же всего двадцать девять лет, а ты уже с котом разговариваешь. И бредишь голой задницей соседа! Хотя, надо признать, хороша же задница.

Покемон громко мявкает с подоконника.

— А у тебя не очень!

Тряпка летит в ведро, я принимаюсь дальше намывать пол, рассуждая:

— Костлявая у тебя задница и голая. Кто тебя вообще придумал, кожаное чудовище!

На ужин мне находится йогурт, на завтрак — пара батончиков с мюсли. А вот сосед с шикарной пятой точкой из головы никак не выходит, даже несмотря на оскорбления его подружки.

У него нет цвета. Совсем. Вообще.

Интерес мой сохраняется до утра. Громкие стоны из квартиры сверху мешают спать, пока я не нахожу беруши.

А утром я уже предвкушаю, как буду толкаться в переполненном автобусе, но судьба решает, что мои злоключения обязаны начаться раньше.

Вот прямо с лифта, где меня ждёт упитый до потери ауры сосед, у которого я ничего, кроме задницы, не помню.

— Бодрое утро, — выдыхает перегаром мужчина в мою сторону.

В замкнутом пространстве лифта винные пары бьют по моему чувствительному обонянию как битой по богемскому стеклу.

— Утро доброе, — брезгливо киваю соседу, поправляю идеально сидящие перчатки и стараюсь рассмотреть его лицо получше.

Мы слишком часто встречаемся для случайных совпадений. Меня это нервирует. Интересно, а можно опьянеть от перегара?

Взглядом пытаюсь дать понять, насколько глубока степень моего презрения. Примерно как Марианская впадина. Но степень пофигизма у данного индивидуума ничуть не меньше.

Сосед подходит почти вплотную. В тесноте кабины ему и одному развернуться негде, но так напирать на меня — просто верх невоспитанности и бестактности. Он задевает рукой мой локоть. Я вздрагиваю, он слишком близко.

Высокий, даже чересчур. Такому бы в баскетбольную сборную или в пловцы податься. Но вряд ли он занимается спортом. Слишком нежные руки, словно он их бережёт больше лица. Ногти подстрижены, ухоженные. Я очень придирчива к рукам, наверное, это мой пунктик.

Сосед мог бы меня заинтересовать, если бы не его показательная наглость. Ну и вчерашняя сцена под дверью.

Тёмные волосы, выразительные серые глаза. Глубокие. Но взгляд уставший и обречённый. А ему ведь лет тридцать с хвостиком. Видимо, образ жизни замучал.

Сегодня он без спутницы, хотя на теле явные отметины жаркой ночи. Он выгоняет любовниц под утро? Или сразу после секса?

Какая чушь лезет в голову!

С трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщиться, я предпочитаю слова «заниматься любовью», но в современном мире это чувство безвозвратно потеряно в соцсетях и денежных переводах.

2. Анатолий

Анатолий Климович Котеночкин

32 года.

Серые глаза. каштановые волосы.

Сын Клима Котеночкина. Потомственный видящий.

Закончил ВМА (Военно-медицинская академия). Работает в хирургии детской больницы Святой Марии Магдалины города Санкт-Петербург

Водит мотоцикл: кавасаки ниндзя четыреста Р.

Любит женщин и сладкое.

Не любит Город и торопиться.

2.1 Анатолий

М-да… С соседкой неловко вчера вышло. И сегодня с утра не задалось знакомство.

Я стою возле подъезда, почёсывая пятернёй заросшую щеку, и смотрю ей вслед.

Она идёт через двор, зонтик-трость раскачивается в такт шагам, юбочка развевается под порывами ветра, очень волнующе закручивается вокруг ног. Задница у неё зачётная, большая и круглая, как я люблю. И качает она этой своей попой вправо-влево, как маятник. Так и манит. Грудь тоже не мышь наплакала, а хорошие такие мячики, обтянутые тканью. Сладкая какая соседка. Ну прям конфетка. Шея длинная. Причёска немного странная: бублик какой-то на затылке скручен, зато на руках — перчатки. Ум-м. Тонкие, кружевные перчатки на тонких, длинных пальцах. Я такого ещё не видел и даже не предполагал, что меня так зацепит.

Фетишист я, что ли?

А ведь симпатичная девчонка. С такой приятно и сверху быть, и снизу… Да и вообще приятно во всех отношениях. Так, чисто по-соседски за солью зайти, за спичками…

Вчерашняя барышня из бара совсем не оправдала моих ожиданий. Голосила, вопила и стонала так ненатурально, что в три часа ночи я проводил её до дверей и предложил оплатить курсы актёрского мастерства. Получил оплеуху и с чистой совестью пошёл спать.

Почесав вторую щёку, никак не могу решить, предложить подвезти соседку или махнуть в барбершоп подстричься? С одной стороны, я же джентльмен. Меня папа учил всегда носить по карманам презервативы, а мама — уважать и любить девушек. И тот, и другой завет я свято выполняю. Девушек люблю и про защиту не забываю.

С другой стороны, для начала бы имя девушки узнать. А то вот так сразу предлагать подвезти…

Моё живое воображение тут же рисует картину, как мы с этой красоткой заворачиваем в подворотню. А там… Она в одном белье и перчатках на моём мотоцикле.

Хотя вчерашний опыт эксгибиционизма мне повторять совсем не хочется, но бли-и-ин. Зацепила она меня своим красноречивым взглядом.

Жаль, с утра я совсем не в форме. Спасибо, конечно, чудодейственному маменькиному эликсиру, который она собственноручно состряпала для меня лет в двадцать, голова с похмелья никогда не болит, руки не трясутся и иных последствий перепития в организме не наблюдается. Но вот с перегаром чудо ведьминской мысли не справляется. Жвачка, к сожалению, тоже.

Туплю ещё пару минут и топаю к своему верному железному коню. Мой кавасаки ниндзя четыреста Р мается под брезентом. Быстро сворачиваю ткань и запихиваю в сумку через плечо. Сегодня по графику сутки на отсып, но я, подчиняясь внутреннему будильнику, вскочил в семь и залился кофе по самые брови, теперь не знаю, куда податься.

А если не знаешь, куда себя деть, что надо делать?

Правильно, ехать на работу. Там всегда найдётся дело. Поэтому, позавтракав в забегаловке недалеко от больницы, в десять часов я уже захожу в знакомое до последнего кирпичика здание. Как это часто бывает, на рубашке красуется жирное пятно от опрокинутого гамбургера, которое я прикрываю шлемом. Как говорится: дерьмо случается. А в моём случае — случаются чудеса чудесные, век сказки не видать.

— Анатолий Климович. — Машенька, медсестричка из неврологии, новенькая, свеженькая, как майская роза, улыбается мне широко и о-о-очень многообещающе.

Я тоже улыбаюсь, с меня не убудет. Но воображение подсовывает картинку соседки в коротком медицинском халатике, с этими её крутыми бедрами и грудью в вырезе. На руках перчатки и медицинская шапочка на голове. Просто улётная картинка.

Пытаюсь проморгаться, чтобы отогнать сладкое видение, и втискиваюсь в лифт. Машенька остаётся на первом этаже. Ей бы халатик на два размера меньше, чтоб показать товар лицом. А то с такой маленькой грудью трудно ей будет устроить личную жизнь. Ой как трудно!

В отделении, как всегда, шум, гам и крики заведующего.

Вот единственное, помимо семьи, с чем мне свезло по жизни, — это с начальником. Мировой мужик и врач от бога.

— Анатолий, ты чего явился?

— Работать. — Я перекладываю шлем в левую руку и пожимаю ладонь начальству.

От папеньки мне досталась смазливая рожа, высокий рост и амбидекстрия: одинаковое владение левой и правой рукой. В работе неоспоримый козырь, когда можешь резать и шить двумя руками.

От маменьки мне перепало немного ума. А это скорее минус. Дуракам, как известно, легче жить.

А непонятную магическую хню под названием «видение» отсыпали мне оба родителя. Но это только портит жизнь.

С работы меня, ясное дело, никто не погонит. Тут всегда нехватка врачей. И даже если экстренных операций не будет, то всегда найдётся работа по заполнению огромного количества бумажек, бланков, таблиц и прочей бумажной и электронной чуши.

2.2 Анатолий

В ординаторской шугаю сиреневую плесень — псевдоразумную форму магической жизни, которая питается эманациями смерти. Особенно хорошо себя чувствует в больницах и моргах, но, разрастаясь, может перекинуться на жизненные силы здоровых людей и подпитываться эмоциями и здоровьем. Можно попросить отца извести плесень или обратиться к крёстной, задействовать СМАК, но я большой мальчик — справлюсь сам.

— Толенька. — В ординаторскую, естественно, без стука бодро врывается старушка. Сухонькая, невысокого росточка, вёрткая и бодрая. Глаза светлые и лучистые. Белый халат поверх самовязанной кофты и неизменный беленький платочек на голове. Богообразная, одним словом.— Как чувствовала, что ты сегодня придёшь без запасов. Пирожки Машкины не ешь, она их водицей приворотной окропила. На столе вот обед, я тебе в булочной через дорогу взяла. Ирина Сергеевна очень удачно там была, про тебя вспомнила. Расстегай рыбный и супчик в баночке. Поставь в холодильник. Она всё подписала.

Ксения Блаженная ещё до моего рождения пообещал маменьке оберегать меня и во всём помогать. Вот и помогает. Ради меня перешла из Мариинской больницы и осела со мной в травматологии детской больницы Святой Марии Магдалины. Периодически она выискивает в разных талмудах и прочих ветхих мудрых книгах способы снять с меня ведьминское проклятье и средства договориться с Городом. Но пока неудачно. Тётя Ксюша не сдаётся, а я давно махнул на Город рукой.

Вот если бы и он на меня плюнул, жить стало бы легче.

Но никто не обещал, что будет легко!

Две экстренные операции и так, по мелочи: молодой папаша не уследил за трёхлеткой на самокате. Как итог, сотрясение мозга. Причём не только у мальца. Судя по совершенно полоумному виду папаши, его вздрючили за сына так, что он имя своё забывать начал. В больницу притащилась не только мать ребёнка, но и бабушка, дедушка и крёстная. Все с охами и ахами, все злобно зыркают на папашу. Дед так и вовсе не скрывает во взгляде презрения, бабушка своими стенаниями любого доведёт до ручки.

Я тогда сжалился над мужиком, тихонько в сторонку отвёл и предложил больняк оформить:

— Два дня понаблюдаем за пацаном. Потом выпишем с миром. Ты хоть выдохнешь. Тебе же сейчас дома стружку без наркоза снимут.

Тот мигом согласился, чуть ли не в ноги бухнулся. Благодарил, руку жал, пытался благодарность банковским переводом оформить. Послал его… в палату и пошёл разруливать ситуацию со святым семейством.

А семья оказалась на диво интересная. Тёща — чистокровный энергетический вампир, тесть то ли шизофреник, то ли двоедушник, да и к жене молодой уже присосалась пиявка ярко-оранжевого цвета. «Соска», как я таких называю. Отец как-то говорил их правильное название, я не запоминал. Суть этого энергетического паразита в том, что зарождается он внутри человека от злобы, жадности, склочности, зависти, но потом вырастает в отдельную сущность, тесно связанную с человеком. Питается энергией носителя, растёт и даже может выжрать хозяина целиком. Без носителя погибает, перекинуться на другого донора энергии «соска» не в состоянии.

Короче, попал мужик по полной. И где были его мозги, когда женился?!

Вот я женюсь только по любви, как отец. И то, когда встречу такую, как мама. А такую пойди найти. Вот я и ищу, перебираю, так сказать, варианты.

Размышлять о превратностях судьбы мне некогда: вызывают в приёмный покой.