Сопротивляйся

Пролог

Много лет я задавала самой себе вопрос: «Кто я»? Точнее, сколько себя помню, этот вопрос так или иначе всплывал в моём сознании, заставляя копаться в себе и определять свою личность социальными ролями, которые я играла в определённый момент времени, но это приносило мне лишь временное успокоение.

«Кто я?» – оставался главным вопросом моей жизни. Мне кажется, каждый человек хотя бы раз в жизни задаёт себе подобный вопрос и странно думать, что кто-то может жить без этого вопроса и тем более без вразумительного ответа на него. Не думаю, что мои мысли обусловлены подростковым максимализмом, скорее это вывод девушки, сознательно делающей первые шаги в жизнь и искренне желающей познать свою сущность, чтобы не ошибиться в дальнейшем выборе. Мне даётся всего одна жизнь, и я не хочу бессмысленно потратить её, так и не узнав себя настоящую.

I глава

Меня нельзя назвать конвенционально красивой. Я не обладаю стандартом внешности, к которой по воле моды стремятся женщины с юных лет, и меня вполне устраивает то, как я выгляжу.

Из зеркала на меня смотрела девушка большими тёмно-карими глазами, с залёгшими под ними тенями усталости на круглом лице, обрамлённом густыми каштановыми прядями. Родственники по маминой линии говорят, что я очень худая, родня по отцовской линии утверждает, что я чересчур высокая, но я нравлюсь самой себе такая, как есть, а родители говорят, что это самое главное.

Кто я?

Мысленно я отодвигаю этот вопрос в сторону, приближаясь к родному дому. Я не была здесь много лет, со времён поступления в университет, когда переехала в другой город. Периодически родители навещали меня, мы гуляли по достопримечательностям большого города-миллионника, широко раскинувшегося на другом конце региона, вдалеке от нашего городка. Мама и папа были вовсе не против, чтобы я не возвращалась домой, а я загруженная учёбой, практикой и мелкими подработками сильно выматывалась для многочасового путешествия в родной дом. Но сейчас всё иначе, пару месяцев назад я благополучно окончила обучение в университете, защитила диплом и даже успела съездить на каникулы к морю - поездка мечты, на которую я долго копила средства. Бронзовый загар ещё держался на моей коже, от природы чуть смуглой, превращая меня в экзотическую красавицу с юга.

Моё появление дома не должно стать большим сюрпризом для родителей. Я попросила куратора отправить письмо с вложением диплома на мой домашний адрес, так что думаю дома догадаются, что это письмо неспроста. Наверняка отец хотел бы, чтобы я попробовала наладить свою жизнь в большом городе, но меня тянуло домой, даже когда я была за границей, пусть и не весь срок каникул, но половину срока точно.

Самолёт приземлился рано утром и выбравшись из здания аэропорта, довольно мелкого по сравнению с тем, откуда я прилетела, я оказалась на окутанной предрассветной зарёй парковке для автомобилей встречающих прилетевших людей. Рядом, под крытым навесом уже стоял полупустой автобус и решив не тратить деньги на такси, я направилась к нему.

Мой дом находился в районе, который вполне можно считать элитным. Частный сектор, где домишки словно близнецы друг на друга похожи, если только их владельцы не захотели улучшить внешний вид своего жилья и добавить изюминку: балкон, арочный проход во двор, раздвижную дверь гаража или вовсе третий этаж для большой семьи. Перед домами располагались стандартные для планировки района палисадники, которые представляли собой поросшее газоном свободное пространство, рассечённое тропинкой, ведущей к дому. Кто-то сделал из своего палисадника мини-огород, кто-то возвёл бассейн, мангал и беседку для приятных вечеров в компании, а кто-то разбил искусные клумбы с фонтанами и гипсовыми фигурками животных, выглядывавших из-под цветущих кустов.

Восход занимался рассветными красками уходящего лета, на восточной стороне небосвода ярко мерцала богиня утренней зари и улыбнувшись ей я зашагала от остановки к своей родной улице. Машин не было, город ещё спал и лишь издалека шелестела шоссейная дорога потоком ранних автомобилистов и общественным транспортом, прерываемая гулкими сигналами клаксонов.

Колёсики моего чемодана громко ворчали недовольством, перекатываясь по асфальтной дорожке. Везла я с собой больше вещей, чем увозила из дома, чемодан еле закрылся, а в аэропорту пришлось доплатить за перевес, но в конце концов я хотела привезти с собой сувениры из отпуска и подарки родителям, так что затраты и тяжесть чемодана, оттягивающего мои уставшие руки того стоили.

Остановившись у кованной калитки, я достаю ключи из рюкзака и открываю замок. Пройдя к крыльцу по песчаной тропинке,с двух сторон украшенной рядами цветущих астр, периферийным зрением замечаю всполох света и оглядываюсь. В прихожей соседского дома горит свет, и хозяйка стоит, заслонив собой дверной проём, сложив руки по бокам, словно дожидаясь супруга с гулянки. Вот только мужа у нашей соседки не было, зато был сын, которого я не видела много лет, и несмотря на довольно натянутые между нашими домами отношения, далёкие от добрососедский и вызванных понятия не имею чем именно, я поздоровалась с женщиной.

- Здравствуйте, тёть Оль.

Тётя Оля не ответила мне, наверняка позабыв кто я такая за прошедшие годы, лишь проводила меня сощуренным взглядом. Будучи женщиной средних лет и имев сына - моего ровесника, почти наверняка она промышляла тем же грехом, что и многие подобные ей соседки частных и квартирных домов - следила за общественным порядком и соблюдала чистоту семейных отношений, надзирая, чтобы никто в близлежащих к ней домов не занимался непотребствами. И я за это её не виню, она довольно интересная персона, умеющая нагнать жути.

Отпираю своим ключом дверь и закатив чемодан простираю руки по сторонам. Я не была дома целых пять с половиной лет и ужасно стосковалась по его простой планировке, которая за время моего отсутствия ничуть не изменилась. Домом всегда занималась мама, а она жуткая консерваторша в вопросе поддержания порядка и устройства быта.

Письмо в большом жёлтом конверте лежит перед зеркалом, дожидаясь моего возвращения и я весело улыбаюсь, распаковывая его. Плотные бумажные листы вложения, расчерченные изящными цветастыми линиями с пропечатанной квалификацией, присвоенной мне университетом приятно греют душу. Пять лет интеллектуальных трудов, бессонных ночей и зубрёшки окупились. Держа в руках заветную бумажку, я ощущаю особенную радость.

Бегу мыть руки не опасаясь того, что разбужу родителей шумом. Сейчас мне хочется кричать на весь городок от восторга и видеть вокруг лишь счастливые лица.

II Глава

Забавно как часто нас одолевают ощущения, абсолютно не связанные с нашими мыслями или испытываемыми в настоящем отрезке времени чувствами. Мне всегда казалось, что я сама задаю тон своему дню и где бы я ни очутилась, моё настроение последует за мной, окрашивая житейские неурядицы в радужные оттенки озорства и беспечности и стачивая острые углы колких слов посторонних людей.

Я вышла из дома, надеясь забыть странные слова родителей в гостиной поздним вечером, как бы любопытство не шептало мне во всём разобраться, отдам должное справедливости – я не была дома несколько лет и теперь мне не стоит бросаться в омут с головой и с первых же дней выяснять, что стряслось. Тем более, что случись серьёзное происшествие, родители совершенно точно не стали бы держать меня в неведении. Они никогда не лгали мне в детстве, когда возникали трудности, а значит не сокроют правду и сейчас.

Пустынная улочка, на которой располагался наш дом, повела меня к большой дороге, и сама того не заметив я вышла в город, который кажется продолжал спать. Людей было мало, прохожие почти не встречались, двери уличных кафе, где я любила проводить время будучи подростком, заперты, а столики и стулья собраны в кучу возле входа. Вся эта тишина, с разлитым по опустевшим улицам унынием, растёкшимся по серому асфальту липкой жижей, затягивала и держала в напряжении. И дело тут было не только в любопытстве, меня интересовало, почему обыкновенные конторы, умещающиеся на первых этажах квартирных домов заперты и не работают. Ни о каком празднике речи идти не могло, к тому же это не объясняло пустынность улиц.

Тревога скребла на душе когтистой рукой и у меня не получалось сломать эту руку. Сердце начало подсказывать то, до чего ещё не доходил разум. Я вышла в сквер, обнесённый по двум сторонам раскидистыми каштанами, плакучими ивами, опустившими свои ветви к самой земле, декоративными лиственницами, ютившимися у края тротуара и молоденькими калинами. Дорожка петляла между разбитых клумб с пёстрым разноцветьем цветов, образовывавших собой геометрические узоры. Что ж, аккуратные клумбы - это хороший знак, если уж за хрупкими цветами есть кому ухаживать, то в городе не всё так плохо.

Август всегда был пасмурным месяцем в этих краях и щедрым на дожди, однако сейчас сквозь молочную пелену проступал золочённый диск солнца, к которому я привыкла за каникулы и, оказывается, очень скучала.

Я присела на скамейку под колдовским орехом, пустившим плети своих ветвей в разные стороны. Здешний климат достаточно мягкий для этого дерева, так что осенью будет даже интересно посмотреть, как оно зацветёт.

Тревога не отпускала, пока я разглядывала причудливые переплетения веток, что-то продолжало тихо подтачивать мой покой. Мне вдруг почудилось, что из другого конца сквера за мной наблюдают невидимые глаза. Я боялась повернуться, чтобы опровергнуть эту мысль, но страшилась одним поворотом головы подтвердить её.

Позади меня неожиданно запищал магнитный замок, ударила дверь подъезда и зашаркали ленивые шаги под заливистый собачий лай. Кто-то вышел на прогулку с питомцем и мой страх показался мне настолько нелепым, что я тихо рассмеялась и наконец осмелилась обернуться. Обычные деревья, тихая дорога, цветы, подрагивающие от лёгкого ветерка.

Я поднялась со скамейки с намерением продолжить прогулку, но от чего-то мне не захотелось вновь пересекать сквер, так что я свернула к шоссе и прошла вдоль дороги в сторону здания, которое всегда считала самым безопасным местом во всём мире, конечно после родительского дома.

Самый обычный кованный забор, украшенный эмблемой двуглавой птицы когтистыми лапами держащей щит, в центре которого выбито одно простое слово, гораздо более долговечное, нежели металл, из которого его отлили. Провожу пальцами по острому холоду букв и вспоминаю, как меня завораживала работа отца. Будучи ещё совсем ребёнком, до поступления в школу я уже понимала, что мой отец не простой человек и с его работой связано много важных и сложных задач, за которыми он обязан неустанно следить. Помню, как поздно он возвращался с работы, а я притворялась что сплю перед мамой, просто чтобы посмотреть его возвращение украдкой с лестницы и вновь неслась в комнату, накидывала на себя одеяло и быстро засыпала, потому что он всегда заходил меня проведать и определял, когда я не сплю. Сейчас я понимаю, что меня выдавало дыхание, а тогда мне чудилось, что он на своей работе научился подобному трюку.

Я отрываю руку от эмблемы, выплывая из воспоминаний и только сейчас до меня доходит, что просто так я не смогу пройти к отцу в кабинет. Интересно, если я попрошу позвать прокурора Дарко для важного разговора, мою просьбу исполнят? Очень наивно! В конце концов в этом здании работают далеко не глупые люди, на раз способные раскрыть всякую ложь. К тому же отвлекать отца от работы в мои планы не входило, я просто хотела навестить его и успокоить собственное разыгравшееся тревогой сердце.

Остановившись у КПП и заглядывая в окошко охраны, я понимаю, что неудобные объяснения мне не понадобятся. В ответ на меня глядит хмурое лицо мужчины пред пенсионного возраста, которое проясняется, узнавая меня, чему я несказанно рада.

- Здравствуйте, Иван Витальевич,- радостно здороваюсь я, протягивая руку в окошко, что по сути не положено делать,- Как ваши дела? Как здоровье? Вы всё на охране, я смотрю!

- Агнешка, неужто ты,- удивляется старичок, пожимая мою ладонь.- Как изменилась-то, взрослая совсем стала. И на Костю так похожа. Молодец, в прокурорскую породу пошла. Ты где пропадала столько лет? Отец говорил, что на учёбе.

III Глава

Я собиралась впопыхах, задаваясь вопросом: от чего было не подготовить вещи заранее? Но у меня не было времени находить оправдания собственной небрежности. Застегнув чемодан, я присела на него и оглядела опустевшую комнату общежития, которую делила на пару с сокурсницей. Через двенадцать часов я должна была оказаться на побережье тёплого моря, гуляя босиком по белоснежному песку под палящим летним солнцем и это ожидание сладко грело меня изнутри. До вылета оставалось достаточно времени чтобы не спеша добраться до аэропорта, и я позволила себе слабость последнего дня в университетском общежитии – сесть на чемодан и поддаться воспоминаниям, как всё здесь для меня начиналось.

Из раздумий меня выдернул звук резко отворившейся двери и заскочившей впопыхах однокурсницы. Она слабо подрагивала, но это был скорее отходивший страх исполненного удовлетворения от завершения экзамена, нежели ужас его провала. Девушка улыбнулась мне и тут же нахмурилась, заметив на чём я сижу.

- Уже собралась,- резюмировала Валерия.- А как же торжественное вручение дипломов? Нам обещали мантии выдать и вручать дипломы, обернув их шёлковой лентой.

- Я слишком долго копила на эту поездку и ни секунды не хочу тут задерживаться. А насчёт диплома, я попросила куратора отправить мне его по почте на домашний адрес.

Глаза Валерии сощурились в подозрении, и девушка скрестила руки перед собой.

- Ты, кстати, всегда увиливала от разговора о доме,- заметила она мою обыкновенную недосказанность,- Даже не сказала из какого города ты приехала.

- Я назвала регион,- утвердительно замечаю,- К тому же многие люди любят начинать всё сначала, не упоминая откуда они родом. Это вполне естественно.

- Только если тебе есть что скрывать,- заговорщицки подтвердила Валерия и я поняла, что на мой счёт у неё крепко сложились собственные представления, наверняка в корне разнящиеся от того, кем я себя считаю.

Кто я?

Даже думать об этом не буду. Сегодня мой последний день в качестве студентки факультета искусств, я успешно защитила диплом и получив результаты государственного экзамена осталась приятно удивлена оценкой. Конечно я усиленно готовилась к экзамену, почти не вылезая из университетской библиотеки, но всё равно получить высший бал оказалось для меня неожиданностью.

- А после вручения,- продолжила Валерия как ни в чём не бывало, наверняка позабыв о своём интересе к моему родному городу,- Будет дискотека в бальном зале. Неужели пропустишь такой момент?

- Ты за время учёбы не натанцевалась?

- Но сейчас всё иначе,- повышает голос девушка,- К тому же Максим совершенно точно пригласит меня на свидание. Ох, представляешь если он сделает мне предложение прямо в зале, посреди кружащихся в танце разодетых студентов и мерцающих гирлянд? Я ведь умру от счастья!

- Жениться в двадцать три года, равносильно уйти с вечеринки в девять вечера,- скептично замечаю я, даже не надеясь вразумить Валерию. Она бывает упряма до безрассудства, но ей идёт упрямство, добавляя интереса к её личности, а пару раз вызванное упрямством безрассудство едва не стоило Валерии учёбы, но она справилась, от чего мои к ней симпатии только возросли.- К тому же ты только выпустилась и дня ещё не проработав по специальности.

- При выгодном замужестве девушке вовсе работать не придётся.

- Очень наивно,- резюмирую я, понимая, что Валерия понятия не имеет сколько в таком случае ей придётся работать по дому, параллельно выслушивая нотации мужа о её ежедневном бездельничанье.

- Очень разумно,- отвечает она.

- Твоя правда,- заканчиваю я спор, который всё равно ни к чему не приведёт. Да и не хотелось бы провести последний день в ссоре с девушкой, с которой я успела подружиться за эти годы.

Я никому не говорила о том, какую должность занимает мой отец, так как прекрасно знаю, что люди, узнавшие правду, разделятся на два условных лагеря: тех, кто будет бросать на меня осуждающие, полные неприкрытой неприязни взгляды, пускать слухи, что я учусь по блату и застрахована от вылета с курса, что всё вокруг меня куплено и рассчитано на годы вперёд, как и полагается отпрыску богатых и влиятельных родителей, и тех, кто будет дружить со мной для вида и огласки, кто будет мне фальшиво улыбаться в надежде, что им достанется кусочек от подобного рода протекции, или просить решить их сложные проблемы и консультироваться по юридическим вопросам, в которых я толком ничего не смыслю. Есть надежда, что будет и третий лагерь – те, кому я буду совершенно безразлична, кем бы не оказались мои родители, но таких в подавляющем большинстве хватает сейчас, когда я молчу, и чему я собственно несказанно рада. Мне странно представлять, в каком лагере оказалась бы моя соседка по комнате, и я просто не хочу портить впечатления от нашей дружбы ни себе, ни ей.

Мы обнялись, Валерия пожелала мне хорошего отдыха и попросила не теряться, на что я заверила её, что в ближайшее время телефон точно менять не собираюсь, к тому же есть ещё соц. сети для общения. Я пожелала ей удачи с Максимом и если вдруг он разочарует её в ожиданиях, то она с лёгкостью может найти достойного кандидата на её сердце, и в этом не кривила душой. Валерия красивая и интересная девушка, с ней бывает сложно временами, но в общем и целом к таким людям поневоле тянешься, ведь они излучают собой уверенность и непринуждённость.

Три часа спустя я уже сидела в салоне самолёта, через иллюминатор рассматривая левое крыло и погружаясь в воспоминания о доме. Я давно не виделась с родителями, не считая коротких каникул весной и частых видео звонков. Отец пропадает на работе, на маминых плечах лежат заботы по дому, а я тоскую по ним, по нашим совместным вечерам, когда все заботы оставались за дверьми дома, а внутри пахло пирожками с повидлом и крепким чаем, звучал радостный смех под папины анекдоты, пусть не всегда корректные и приятные, но злободневные и простые. Вся сложность и грубость мира отходила на второй план, когда я оказывалась в кругу своей семьи, и я очень ценила это время, даже когда мне пришлось идти дальше, я хранила в сердце бесконечные вечера с родителями и это придавало мне сил.

IV Глава

Под карим взглядом, испытывавшим потрясение не меньше моего, я смогла объяснить отцу, что обозналась, приняв его заместителя за своего знакомого из университета. Отец скептично хмыкнул, но его внимание больше было занято принесёнными документами по делу, нежели моей странной реакцией на человека, их принёсшего.

Собрав волю в кулак, я повернулась к Денису и заглянув в его продолжавшие гореть чистым изумлением глаза, извинилась за свою оплошность и пообещала, что подобное впредь не повторится. Он молчал, и я старалась не смотреть на его губы, чтобы лишний раз не распалять саму себя. Ни к чему подобное, уезжая я убедила его и себя, что наш роман лишь разовое приключение, которому порой поддаются взрослые люди. В мои планы не входило возвращаться на курорт или искать понравившегося мне мужчину на родине. Всё, что я знала о нём - имя, и то думала, что он назвал не своё.

- Что ж, пап,- обращаюсь я к отцу, краем глаза замечая, как его заместитель бледнеет,- Я тогда поеду домой.

- Возьми такси,- оторвавшись от бумаг, наставительно обращается ко мне отец.

- Полагаю, наш разговор ещё не окончен?

- Вечером побеседуем,- безрадостно обещает он,- Я всё объясню.

- Ладно,- отвечаю я и поворачиваюсь к его заместителю,- До свидания, господин Воронцов.

- До свидания,- отвечает он и облизывает пересохшие губы, совершено случайно, но я ловлю это движение и резко отворачиваюсь от мужчины, покидаю кабинет, закрыв за собой дверь и замираю, прислонившись к холодному мрамору стены.

Совпадений не бывает - подсказывает интуиция, и то, что я повстречала Дениса в первый же день своих каникул на море, явно не случайность.

Странное поведение отца - это одно дело. Человеку его профессии свойственно усиленно опекать близких людей и заботиться об их благополучии и безопасности. Бремя знаний, которое он несёт, накладывает свой отпечаток на личность, оставляя в нём след, с каждым годом становящийся всё глубже, пока вовсе не продавит существующую оболочку цельного человека, становясь тем, что называют профессиональной деформацией. Я была уверена, что эта участь не светит отцу, что его природная гибкость, смешливость, а также налёт цинизма достаточно защищают его разум, но что если профессиональная деформация с ним уже произошла? Нет, не верю! Город пуст, моё нутро терзала тревога, ядовитый дым которой несколько развеялся за то время, пока я нахожусь в здании прокуратуры, разговор родителей - всё это в совокупности подсказывает мне, что дело далеко не в психике отца, а в чём-то большем, в том, что папа мне недоговаривает, и кто знает по каким причинам. Я ещё выясню, что он от меня скрывает, а пока нужно разобраться с другим делом.

- Ещё раз здравствуйте, Иван Витальевич,- подхожу я к КПП, у ворот.

- Что, Агнешка, повидалась с папой,- отрывается старичок от газеты.

- Да, всё в порядке, хотела вас спросить, зам. моего отца, Воронцов приезжает на автомобиле?

- Да,- с подозрением отвечает Иван Витальевич,- А что такое?

- Он просто забыл ключи в машине и попросил меня проверить не оставил ли их в замке зажигания,- лгу, но пусть лучше он думает, что мне на самом деле понравился симпатичный мужчина и я желаю продолжить наше знакомство, чем догадается о том, что мы с Денисом уже знакомы,- У них с папой сейчас такой завал, столько дел.

- Это точно,- подтверждает Иван Витальевич, одаривая меня скептичным взглядом.- Воронцов обычно паркуется у забора, чёрный седан, номер сто девяносто, сразу увидишь, там всего одна такая машина.

Я благодарю охранника и следую по дорожке в сторону парковки для автомобилей сотрудников, находящейся, как я помню, за зданием прокуратуры. Автомобиль Дениса я обнаруживаю сразу же, он ярко выделялся на фоне серебристых, позолоченных и белоснежный малолитражек. Окна кабинетов некоторых сотрудников выходят на парковку, и я не знаю есть ли среди них окно кабинета Воронцова.

Остановившись у водительской двери, я осмотрела салон автомобиля, обитый тёмной кожей и невольно восхитилась вкусом его хозяина. Денис умеет производить впечатление, хотя и не хвастает этим. Он сдержанный мужчина, умеющий слушать и прислушиваться к интонациям, не принимающий скоропалительных решений и это мне безумно в нём понравилось, однако всё моё восхищение им вполне могло оказаться искусственным.

Я возвращаюсь к парку, разбитому перед главным фасадом, выбрав самую дальнюю скамейку в тени разросшейся ёлки и приготавливаюсь ждать. Пасмурный день постепенно рассеивается, как и моё неважное состояние. Солнце начинает выглядывать из-за молочных туч и единственное, что продолжает держать меня на месте - попранная гордость и желание восстановить справедливость. И в каком месте этого городка, если не у здания городской прокуратуры, мне восстанавливать свою честь?

Остаток дня промчался незаметно для меня. Подтянув ноги под себя, я полулежала на скамейке, рисуя линии в своём альбоме и периодически просматривая электронную почту через телефон на наличие новых писем. Я очень ждала ответа от галереи Синклер, искренне убедившись в том, что понравилась директрисе - грациозной женщине средних лет по имени Лидия. Она произвела на меня глубокое впечатление, и я почти уверенна, что тоже не осталась ею незамеченной.

Оторвавшись от экрана телефона, я заметила людей, покидающих своё рабочее место. Кто-то уходил пешком, кто-то уезжал на машине, и я надеялась, что не упустила момента, когда рабочее место покинул Воронцов. Зная отца, он мог задержаться с ним на работе до глубокого вечера, а то и до ночи, но вот я замечаю рослую фигуру мужчины в синем костюме, размеренной походкой движущуюся в сторону парковки, а на его лице отражается смятение и отпечаток разрозненных чувств. Интересно, чем вызванных?