Сорок с хвостиком или Мечты сбываются

Пролог

— Глупо это, — проворчала Омела, сжимая бокал так, что хрусталь едва не треснул под её тонкими пальцами. — Исполнять приказ зарвавшегося мальчишки, который вообразил себя хозяином положения.

Она сидела за массивным дубовым столом, залитым золотистым светом плавающих в воздухе огоньков. Её оранжевое платье, сотканное из осенних переливов, струилось по полу, словно опавшие листья, а в глазах — обычно холодных — теперь плясали искры негодования.

Брат её, Зейверт, лишь усмехнулся, откинувшись на спинку кресла. Его тёмно-бордовый камзол сливался с тенями, оставляя на виду лишь острые скулы и хищный блеск в глазах.

— Нет, сестрица, это не глупо, — протянул он, наслаждаясь её яростью. — А вот спорить с тем самым мальчишкой, выпрашивая у него первый Луч… Это, признай, верх безумия.

Омела резко хлопнула ладонью по столу.

— Он потребовал невозможного! Нам запрещено вмешиваться! — её голос, обычно мелодичный, как шелест листвы, теперь звенел, как натянутая струна. — И уж тем более я…

Она замолчала, сжав губы.

— Ты не имеешь права, — закончил за неё Зейверт, ухмыляясь. — Ведь он был наказан, а теперь пытается обойти запрет. Да?

Омела бросила на него взгляд, полный немого вопроса: "Откуда он знает?"

— Не удивляйся, — флегматично отхлебнул вина брат. — Ты предсказуема, как смена сезонов. Ну и что сказал наш грозный Хверст?

— Что раз уж я пообещала, то слово сдержать обязана, — пробурчала она, с неохотой вращая бокал. — Тем более мальчишка, по его мнению, «заслужил». — Она язвительно передразнила интонацию.

Тишина повисла между ними, нарушаемая лишь потрескиванием камина. Но вдруг губы Омелы медленно растянулись в улыбке — недоброй, словно трещина на льду.

— А знаешь… — протянула она, и голос её стал сладким, как испорченный мёд. — У меня есть мысль. Он получит то, что хочет. Но как именно… Насчёт этого уговора не было.

Её смех проскользил по комнате, противный и сухой, будто шелест гниющих листьев под сапогами.

Зейверт приподнял бровь, но в глазах вспыхнул интерес.

— Поделишься? — Он наклонился вперёд, положив локти на стол. Развлечения он любил больше, чем вино.

— Без тебя мне не справиться, — признала Омела, и в её тоне внезапно прозвучала почти… родственная нежность.

Они стояли у края тропы, скрытые пеленой тумана. Внизу, по заснеженной дороге, шли двое путников — две женщины — продирались сквозь метель, даже не подозревая, что за ними наблюдают.

— Занятная шутка выйдет, — сказал Зейверт, оценивая план сестры. — Но как ты заставишь его принять этот дар?

Омела лишь улыбнулась.

— Выбора у него не будет.

Всё шло идеально… пока Зейверт не заметил мелькнувшую у ног сестры тень. Маленький щенок, игривый и неуклюжий, вывалился из складок её платья, тявкая, будто приглашая к игре.

Зейверт вздохнул.

— Если Хверст узнает, что ты таскаешь с собой смертных…

— Он не узнает, — буркнула Омела, но в её голосе вдруг прозвучала нотка неуверенности.

Пришлось действовать. С проклятием на устах он щёлкнул пальцами — и женщина с ребёнком исчезли с дороги, перенесённые в безопасное место. Силы его, однако, иссякли почти полностью.

— Надеюсь, это того стоило, — проворчал он, но Омела уже смеялась, глядя, как её «подарок» медленно исчезает, переносясь к ничего не подозревающей жертве.

Глава 1

За окном, медленно кружась, падал снег — большие пушистые хлопья, словно перья ангела, укрывали голую, израненную землю. Он падал неторопливо, с какой-то царственной грацией, скрывая под белым покрывалом всю серость и убогость, оставленную госпожой Осенью. Я прижалась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как улицы постепенно превращаются в чистый лист бумаги, на котором ещё можно написать новую историю.

Наблюдать за этим было так же волнительно, как в детстве. Первый снег всегда будил во мне того самого ребёнка, который верил в чудеса, в Деда Мороза, в то, что под ёлкой обязательно найдётся заветный подарок. Эх, вот бы сейчас выйти на улицу, запрокинуть голову и, кружась, ловить ртом снежинки, чувствовать, как они тают на языке, оставляя лёгкий холодок. А потом растопырить пальцы и смотреть, как белые кристаллики садятся на ладони, превращаясь в капельки… Но вместо этого я сидела в душном офисе, пропитанном запахом дешёвых духов, перегара вчерашнего корпоратива и вечной лапшой быстрого приготовления.

— Наталья Павловна, что Вы такая грустная? — раздался звонкий голос.

Я вздрогнула, словно пойманная на чём-то запретном. Передо мной стояла Светочка, наша новенькая бухгалтерша — молодая, румяная, с блестящими глазками, полными наивного восторга перед жизнью.

— Да устала что-то, видите ли, возраст, — фыркнула я, стараясь скрыть тоску за привычной маской иронии.

— Понимаю, — важно кивнула пигаска и, подхватив папку с документами, скользнула в кабинет Сан Саныча. Её юбка колыхнулась, оставив за собой шлейф сладковатого аромата — дешёвенький, но задорный, как сама Светка.

— Эх, сказать бы ей, что Саныч, может, мужик и хороший, да только от своей Томки ни в жизнь не уйдёт, — тихо вздохнула Валентина, глядя вслед девушке.

— Да не поверит она тебе, Валь, — махнула я рукой. — Молодо-зелено. Пусть свои шишки набивает, может, хоть в следующий раз умнее будет.

Я не стала развивать тему, хотя Валю явно задевало поведение Сан Саныча. А вот почему? Не знаю. Но догадываюсь. В её глазах мелькало что-то знакомое — та же тень, что иногда отражалась в моём зеркале.

День прошёл вяло, без огонька, и даже долгожданный снег, выпавший наконец перед самым Новым годом, не радовал. Усталость навалилась на плечи тяжёлым грузом, и я, едва переставляя ноги, поплелась домой. Улицы уже сверкали белизной, фонари бросали на снег золотистые блики, а из кафе доносился смех и запах глинтвейна. Все куда-то спешили, обнимались, смеялись — готовились к празднику. А у меня впереди была только пустая квартира, где даже ёлка не стояла — зачем, если встречать Новый год не с кем?

А наутро пришёл ещё один удар.

— Мамуль, ты же знаешь, мы бы с радостью, но у нас тут планы появились… — голос Вити звучал виновато, но твёрдо. — Я отцу уже пообещал, неудобно отказываться.

Я сжала телефон так, что пальцы побелели. В горле стоял ком, но я проглотила его вместе с обидой.

— Да что ты, сынок, я всё понимаю, — ответила ровным голосом, будто репетировала эту фразу перед зеркалом.

— А хочешь, к нам приезжай! — воодушевлённо предложил он, и мне представилось, как я сижу за праздничным столом рядом с его новой «мачехой», улыбаюсь через силу, а внучка даже не узнаёт меня…

— Нет, что ты, я тут с подругами посижу тогда, — фальшиво рассмеялась я.

Когда разговор закончился, я долго сидела, глядя в окно. Снег всё падал, мягкий, беззвучный, как пепел.

«Всё Колька, — думала я. — Мало того, что завёл в другом городе новую семью, так ещё и сына увёл за собой. Ирод проклятый».

Но хуже всего было другое — с каждым годом ниточка между мной и Витей становилась тоньше. Может, это возраст? Или расстояние? Или просто жизнь…

Я закрыла глаза. За окном кружился снег, такой же одинокий, как я.

"Ну и ладно!" — мысленно махнула я рукой, стараясь заглушить этот колючий комок под ложечкой. "Не буду ныть. Наготовлю еды, включу «Иронию судьбы», а может, схожу к соседям — давно зовут. Или с Валькой посидим…"

Но судьба, видимо, решила, что мой вечер одиночества отменяется.

— Натка! — в дверь забарабанили так, будто пытались выбить её тараном. — Открывай, кошелка ты старая!

Голос был настолько громким, что, кажется, его слышали даже на верхних этажах. Я вздохнула, но уголки губ сами собой поползли вверх.

— Да иду я, иду! — крикнула в ответ, хотя знала: пока не открою, стучать не перестанет.

На пороге стояла Серафима — моя самая любимая и, пожалуй, единственная подруга. Со стороны посмотрев на неё, и не поверишь: маленькая, круглолицая, с добрыми морщинками у глаз — ну чистая бабушка-плюшка из сказки! Но если Фима начинала орать — стёкла дрожали, а соседи крестились.

— И чего это тебя принесло в такое время? — пробурчала я для виду, хотя внутри уже радостно ёкнуло.

— Как что?! — она широко развела руками, и из-под подмышки брякнулась на пол бутылка «Советского». — Новый год на носу! Отмечать будем!

И вот так, без лишних церемоний, мой вечер гордого одиночества превратился в нечто куда более живое.

— Смеяться будешь… — Фимка, уже изрядно навеселе, хихикнула, размахивая ложкой над почти готовым оливье. — Горошка нет!

Мы грохнулись в истерический смех, вспоминая тот самый эпизод из нашумевшей некогда комедии.

— Ну всё, — я допила бокал и решительно встала. — Пойдём добывать стратегический запас.

Тридцать первого декабря даже самый захудалый магазин — место святое. Но, как назло, в первом ларьке полки были пусты, во втором — только банки с хреновиной «Остренькая», а в третьем продавец, глядя на нас красными от бессонницы глазами, только развёл руками:

— Бабоньки, да вы что, все с ума посходили? Какой горошек? Вон там, может, тушёнка осталась…

Мы шли обратно, проклиная шампанское, собственную легкомысленность и особенно — погоду. Метель, которая начиналась как лёгкое снежное кружево, теперь бушевала по-настоящему. Ветер выл, хватая за полы пальто, снег бил в лицо колючей крупой, и даже фонари светили как-то нехотя, едва пробиваясь сквозь белую пелену.

Глава 2

— Тоже мне, Дед Мороз… — бубнила я, пробираясь сквозь сугробы, которые доставали уже до колен.

Ветви хвойных деревьев хлестали по лицу, оставляя на щеках ледяные царапины.

— Исполнил желание, а спросить забыл!

Щенок в моих руках заёрзал, высунув мордочку из-под шарфа. Его тёплый нос ткнулся мне в подбородок.

— Что, малыш, тоже не понимаешь, где мы? — прошептала я, гладя его по голове. — Ладно… Хоть ты со мной.

Лес вокруг был незнакомым, густым, пропитанным морозной тишиной. Не мой город. Воздух здесь пах смолой и чем-то металлическим, будто снег впитал в себя звёздную пыль.

"Неужели этот… волшебник действительно послал нас на верную смерть?"

Мысли путались. В голове крутились обрывки страхов: замёрзнуть, стать добычей зверя, сгинуть в этой белой пустыне без следа. Но выбора не было — только идти вперёд, туда, где мелькали огни.

Шум впереди заставил меня замереть.

Где-то за деревьями слышались голоса — грубые, резкие, изобилующие рычащими звуками. Не русская речь. Да и не похоже было на любой другой знакомый язык.

Огни приближались.

— Кто бы это ни был… — Я прижала щенка ближе к груди. — Лишь бы не хуже этой метели.

Но сердце бешено колотилось, предупреждая: "Беги!"

Только куда?

Я замерла, чувствуя, как ноги сами несут меня к свету — предательское тело решило, что три огромных незнакомца лучше ледяной смерти.

Мужчины (если их можно было так назвать) оказались ещё массивнее вблизи. Их плечи перекрывали свет костра, а в глазах читалась холодная настороженность хищников.

"Ну спасибо, дед-отмороз", — мысленно прошипела я, чувствуя, как щенок зашевелился у меня под курткой.

В голове тут же раздалось знакомое ворчание:

"Ещё раз так назовёшь — обижусь."

"Ты меня в смертельную ловушку заманил!" — мысленно огрызнулась я, но вслух произнесла максимально миролюбиво:

— Я пришла с миром. Меня зовут Наталья...

Один из великанов резко наклонился, и в этот момент щенок высунул морду из-под моей одежды.

Всё произошло мгновенно. Глаза мужчины вспыхнули кроваво-оранжевым, клыки обнажились в оскале, а низкий рык заставил моё сердце остановиться.

— Отдай Нирарса, — его голос звучал как скрежет стали по льду.

Я почувствовала, как по спине побежали мурашки. Руки сами собой разжались, выпуская дрожащего щенка.

Казалось, опасность миновала — великан бережно прижал щенка к груди. Но затем его взгляд снова упал на меня, и я поняла: хуже только начинается.

— Взять ведьму, — бросил он через плечо.

Две пары рук схватили меня так, что заныли кости. Я даже не сопротивлялась — силы покинули меня ещё в лесу.

Последнее, что я помню перед тем, как сознание уплыло в тёмную пучину — мерный шаг несущих меня существ и далёкий волчий вой...

Комната оказалась удивительно... обычной. Если не считать, что стены были вытесаны из грубого серого камня, будто выдолблены прямо в скале. Ни украшений, ни излишеств — только необходимое: узкая кровать, потертый ковёр, массивный стол у единственного окна.

Но главное — камин.

Огромный, несоразмерно большой для этого помещения, он занимал почти всю стену напротив кровати. Пламя плясало за решёткой, отбрасывая на каменные стены причудливые тени, которые казались живее, чем сама комната.

С трудом поднявшись, я поплелась к источнику тепла. Ноги одеревенели от холода, будто налились свинцом. Даже когда я уже пристроилась у огня, протянув к нему дрожащие руки, внутри оставалась ледяная пустота — словно мороз пророс в самое нутро и не собирался уходить.

Дверь с грохотом распахнулась, заставив пламя метнуться в сторону.

На пороге стоял один из тех громил — широкоплечий, с глазами, что в свете огня казались совсем нечеловеческими.

— Вставай. Глава тебя видеть хочет.

Что удивительно, меня охватило странное спокойствие. Возможно, организм просто исчерпал лимит страха. Или эта ледяная пустота внутри заглушала все эмоции.

Коридоры оказались такими же безликими, как и комната — высокие, с грубой каменной кладкой, освещённые факелами в железных кольцах. То ли особняк, то ли замок, то ли крепость — во всяком случае, явно не XXI век.

Мы шли в гробовой тишине. Изредка попадались стражи — такие же массивные, как мой провожатый, с бесстрастными лицами. Дважды промелькнули девушки в одинаковых серых платьях — они шаркали, опустив глаза, и исчезали за поворотами быстрее, чем я успевала их рассмотреть.

"Хай-тек, говоришь..." — мысленно усмехнулась я, вспоминая свои недавние мысли о современном ремонте. Здесь царил стиль, который можно было бы назвать "средневековый минимализм" — если бы не ощущение, что эти стены помнят куда больше, чем просто средневековье...

Мы остановились перед массивной дверью из чёрного дерева, обитой железными полосами. В свете факелов металл отсвечивал тусклым багровым отблеском, будто впитал в себя что-то большее, чем просто ржавчину. Мой сопровождающий замер, прислушиваясь к чему-то за дверью, затем без церемоний распахнул её.

Кабинет.

Это могло бы быть рабочее помещение любого руководителя, если бы не масштабы. Стол размером с мой кухонный гарнитур был завален не бумагами, а чем-то похожим на пергаменты. За ним — кожаное кресло цвета грозового неба, в котором восседал...

Даже сейчас, через призму странного безразличия, я почувствовала, как что-то внутри затрепетало.

Мужчина.

Нет — существо в облике мужчины.

Брюнет с резкими, словно высеченными из гранита чертами лица. Рубашка с закатанными рукавами обнажала предплечья, покрытые тонкими серебристыми шрамами, складывающимися в странные узоры. Но главное — глаза.

Он поднял взгляд — и я увидела:

Бирюзовые зрачки, в которых пробегали искры, будто сквозь толщу льда просвечивало северное сияние.

Я зажмурилась, снова открыла — ничего не изменилось.

"Спасибо за это эмоциональное онемение", — мелькнула мысль, пока я беззастенчиво разглядывала его.

Глава 3

Я пришла в себя от прикосновения чужой ладони ко лбу. Холодные пальцы мягко отстранились, как только мои веки дрогнули. Открыв глаза, я встретилась взглядом с тревожными бирюзовыми глазами Мироэля — теперь уже снова человеческими.

— Не сон... — горькая реальность накрыла волной. Я машинально потрогала свое лицо — морщины у глаз, знакомые складки у губ. Всё на месте. Только мир вокруг...

Мироэль помог мне сесть, и я впервые рассмотрела комнату получше. Оказывается, здесь стоял небольшой диванчик с изящными деревянными подлокотниками, а по обе стороны — массивные дубовые стеллажи с книгами за стеклянными витринами. Мой взгляд автоматически выхватил название на корешке: «Хроники Ледяного Клинка».

— Госпожа Наталья, как Вы себя чувствуете? — его голос звучал нарочито спокойно, как будто он разговаривал с пугливым животным.

Я сделала глубокий вдох, ощущая, как дрожь постепенно отпускает:

— Нормально... — мой голос звучал хрипло. — Скажите, а Вы... не человек?

Он замер, затем осторожно сделал несколько шагов ближе, будто приближался к опасному зверю:

— Дракон, — произнес он, и в его глазах мелькнуло что-то древнее, когда он произносил это слово.

— Понятно.

Наступила тягостная пауза. Я уставилась в свои руки — те самые, которые еще вчера месили тесто на пироги. Теперь они лежали на коленях в другом мире. В сорок девять я должна была думать о подступающей пенсии, а не о... Что я вообще должна думать в такой ситуации?

Мироэль стоял неподвижно, наблюдая, как я перевариваю эту информацию. В тишине комнаты особенно громко тикали старинные часы на каминной полке, отсчитывая секунды моего нового существования.

«Глупости какие...» — мысленно усмехнулась я себе. На волне нового веяния прочла как-то пару книг в жанре фэнтези, но сейчас-то... Слишком стара для приключений, слишком молода, чтобы сдаваться. И совершенно не готова к жизни в мире, где явно нет даже понятия «пенсионный фонд».

Я медленно провела ладонью по грубой ткани дивана, ощущая каждую неровность под пальцами. Тактильные ощущения помогали осознать реальность происходящего.

— Значит, я в другом мире, — произнесла я ровным тоном, стараясь скрыть дрожь в голосе. Это была не просьба о подтверждении, а попытка принять новую реальность.

Мироэль склонил голову, солнечный луч из высокого окна скользнул по его бирюзовым прядям:

— Похоже на то. Как представитель Дома Големских, предлагаю вам остаться нашей почетной гостьей. Вы спасли сына моего побратима, — он сделал паузу, и в его глазах мелькнуло что-то древнее, — и хотя я не могу давать обещаний, приложу все силы, чтобы найти способ вернуть вас домой.

— Ваш побратим... собака? — не удержалась я.

Мироэль вдруг рассмеялся так искренне, что даже слезы выступили у глаз. Его смех наполнил комнату теплом, заставив дрогнуть даже мрачные портреты на стенах.

— Ох, госпожа Наталья! — он вытер глаза изящным движением. — Даруса назвать собакой... Прошу вас, никогда не повторяйте этого при оборотнях. Они смертельно обидчивы, — его голос вновь стал серьезным, но в уголках губ дрожала улыбка.

Я кивнула, в то время как мой разум отчаянно пытался переварить новую информацию. Оборотни. Драконы. Что дальше — эльфы и гномы?

— Мор проводит вас, — Мироэль сделал едва заметный жест рукой. — Вам нужно отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы вам выделили служанку — обращайтесь к ней со всеми нуждами без стеснения.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошел стройный блондин с глазами цвета весенней листвы. Его появление было настолько внезапным, что я невольно вздрогнула.

«Неужели стоял под дверью все это время?» — мелькнула мысль, когда я сравнивала этого изящного юношу с грубым воином, что привел меня сюда.

Мор оказался приятным собеседником. Пока мы шли длинными коридорами, он непринужденно болтал о погоде, местных обычаях и даже поинтересовался моими впечатлениями о замке. Но за этой легкой беседой я четко уловила нотки любопытства — он явно пытался выведать больше о моем происхождении.

— У нас говорят: любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — наконец парировала я его очередной завуалированный вопрос.

Мор мгновенно изменился в лице, его поза стала почтительной:

— Простите, не знал, что князь наложил запрет на расспросы.

— Какой князь? — искренне удивилась я.

— Тот, в чьих покоях вы только что были, — его брови поползли вверх. — Или... вы знакомы с другим князем?

Я громко рассмеялась, и этот смех прозвучал почти истерично:

— Да упаси бог! Значит, Мироэль — настоящий князь?

Мы остановились перед высокими дубовыми дверями с изящной инкрустацией. Мор с поклоном распахнул их:

— Ваши покои, госпожа. Это Лиловые апартаменты — здесь традиционно размещают особо почетных гостей нашего князя.

Передо мной открылся вид на просторную комнату, где мягкий фиолетовый полумрак переливался золотом от многочисленных светильников. Высокие окна с витражами.

Я замерла на пороге, пораженная буйством лиловых оттенков. Гостиная действительно полностью оправдывала свое название. Тяжелые бархатные шторы цвета спелой сливы создавали контраст с нежным сиреневым тюлем, который колыхался от сквозняка. Стены, обитые бледно-лиловым шелком, переливались при свете хрустальных светильников. В центре — изящная композиция из дивана и трех кресел, выполненных в едином стиле. Их обивка напоминала лепестки лаванды, а резные деревянные ножки были украшены серебряными инкрустациями.

«Ну и цветовое безумие», — подумала я, но тут же поймала себя на том, что этот насыщенный лиловый почему-то успокаивает нервы.

— Госпожа, вы меня слушаете? — голос Мора вывел меня из оцепенения.

Я оторвалась от созерцания роскошного камина из черного мрамора с фиолетовыми прожилками — настоящего произведения искусства по сравнению с тем скромным очагом, где я очнулась.

— Простите, немного увлеклась, — смущенно улыбнулась я. — О чем вы говорили?

Глава 4

Как я и предполагала, просторная столовая уже была полна гостей. Высокие сводчатые потолки, украшенные фресками с охотничьими сценами, словно нависали над нами, а свет массивных хрустальных люстр дробился в позолоченных канделябрах, отбрасывая на стены причудливые тени. В воздухе витал густой аромат жареного мяса, пряных трав и дорогого вина, смешиваясь с тонкими нотами дамских духов.

Гостей собралось около десятка — в основном мужчины, чьи мощные фигуры в расшитых камзолах и кожаных дублетах выдавали в них воинов или знатных лордов. Но среди этого моря мужественных лиц выделялись две ослепительные женские фигуры. Их пышные платья — одно, цвета морской волны, переливалось, как глубина северного озера, другое, алое, пылало, словно закатный огонь, — шуршали тяжелым шелком при каждом движении, подчеркивая безупречную бледность кожи и яркость глаз. Сложные прически, увенчанные диадемами и жемчужными нитями, сверкали в свете люстр, но, если честно, обилие украшений делало их похожими на наряженные рождественские елки.

При моем появлении в дверях разговор стих, и все мужчины как по команде встали. Князь, с привычной ему холодной невозмутимостью, сделал шаг вперед, но рядом с ним двинулся и тот самый воин из леса — высокий, с хищной осанкой, чьи темные волосы были собраны в небрежный хвост, а шрам через бровь придавал лицу опасную выразительность. Тот самый, что забрал у меня щенка-оборотня.

Когда они приблизились, высокий мужчина внезапно опустился на одно колено. Удар его кулака о каменный пол гулко разнесся по залу, заставив пару гостей невольно отпрянуть, а я едва сдержала дрожь. А следом исчезли все звуки, и только голос оборотня, словно усиленный, раздался в этой неестественной тишине.

— Я, Дарус Вольский, глава Северного клана Черных Оборотней… — его голос, низкий и глухой, будто рокот далекой грозы, заставил дрогнуть даже воздух. — Благодарю тебя за спасение моего ребенка.

Он поднял голову, и в его глазах — темных, как ночной лес, — вспыхнул дикий янтарный свет.

— Мой клан никогда не забудет этого. Отныне я обязан тебе жизнью. Каждый волк моего клана придет тебе на помощь, где бы ты ни была. Каждый исполнит твою просьбу или желание — чего бы ты ни пожелала…

Он сделал едва заметную паузу, и его взгляд на миг скользнул к князю, будто давая понять, что между ними уже было какое-то соглашение.

— Кроме вреда мне, моему клану или моим союзникам. Да будет так, пока долг не будет возвращен. Слово мое нерушимо, и пусть Финрэ покарает меня, если я нарушу клятву.

Последние слова прозвучали как заклинание, и на мгновение мне показалось, что тени в зале сгустились, будто сама древняя магия вняла его обету.

Когда он закончил, в воздухе повисло напряженное молчание. И вдруг странный серебристый туман сгустился вокруг мужчины. Он стелился по полу, как живой, обвивая его ноги, поднимаясь выше, к рукам, сжимающим рукоять меча. Туман мерцал, словно состоял из тысяч микроскопических звезд, и с каждым мгновением все явственнее впитывался в его кожу, оставляя на ней призрачные переливы.

Мне стало жутко. Ладони вспотели, а в груди защемило — будто кто-то сжал сердце в ледяном кулаке. Все это выглядело слишком неестественно. Такое можно было объяснить только спецэффектами: проектором, голограммой. Я растерянно оглядела зал, ища скрытые лампы, провода, хоть что-то рациональное. Но старинные стены хранили лишь тени, а лица гостей отражали не страх, а… почтительное ожидание.

— Госпожа Наталья…

Мироэль, стоявший рядом, наклонился так близко, что его шепот коснулся моего уха, теплый и настойчивый:

— Скажите "принимаю".

Его голос звучал тихо, но с той ноткой требовательности, что не оставляла места для вопросов.

— Принимаю, — автоматически вырвалось у меня.

Я еще не знала, что в этом мире клятвы, произнесенные под сенью древней магии, имеют силу, а слова иной раз имеют слишком большое значение.

Как только слова сорвались с моих губ, оба мужчины — князь и оборотень — грациозно подхватили меня под руки и повели к столу. Краем глаза я заметила, что во время клятвы встали даже те две дамы, которые первоначально оставались сидеть. Их взгляды буквально прожигали мне спину. "Интересненько," — подумала я, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.

Когда мы приблизились к огромному дубовому столу, Мироэль начал церемонию представления:

— Госпожа Наталья, — он произнес мое имя с особой торжественностью. Я неуверенно кивнула, надеясь, что этот жест уместен в местном этикете. Судя по отсутствию реакции князя, моя импровизация прошла успешно.

— Дарус Големский, глава Северного клана Черных Оборотней, мой друг, союзник и побратим. — Оборотень совершил изящный поклон, его движения были удивительно грациозны для такого мощного телосложения.

— Савилья Големская, моя племянница, голубая драконица. — Брюнетка в платье цвета морской волны кивнула с таким высокомерием, будто удостаивала меня невероятной чести. Ее холодные глаза оценивающе скользнули по моей скромной фигуре, и я явно не прошла этот немой экзамен.

— Гвеневра Арийская, алая драконица. — Блондинка в красном платье вспыхнула наигранно-милой улыбкой, но ее глаза оставались пустыми, как у фарфоровой куклы. Ее кивок был таким же, как мой — может, я случайно угадала местный обычай?

— Руфус Обинский из рода Рудных Гномов, мой казначей. — Настоящий, как из сказки, гном с бородой, заплетенной в сложные косы, едва доставал до середины моего бедра. Его поклон сопровождался звоном металлических украшений, вплетенных в седую бороду. Взгляд его маленьких глазок был настолько суров, что я невольно выпрямила спину.

Остальные гости — все драконы или полукровки — слились в моей памяти в пестрый калейдоскоп имен и титулов. После четырех запомненных имен мой мозг взбунтовался, отказавшись воспринимать новую информацию. "Хорошо хоть основных запомнила," — утешила я себя.

Мироэль жестом указал мне на почетное место справа от себя. Слева от князя разместился Дарус, создавая невольный баланс между человеческим и оборотничьим началом. Когда все расселись, князь подал знак, и вереница слуг начала вносить блюда, от ароматов которых у меня закружилась голова. Торжественный завтрак начался.

Глава 5

— Ну и чего ты разнюнилась? — раздался вдруг знакомый голос.

Я вздрогнула и подняла опухшие глаза. Напротив, в кресле, которого секунду назад не было, сидел тот самый старик-затейник. Он выглядел иначе, чем в нашу первую встречу. Классический костюм-тройка подчёркивает вполне приличную фигуру, волосы словно уложены в лучшем салоне красоты, массивные перстни на руках, этакий аристократ.

— Уважаемый, уж не знаю, как вас зовут... А кстати, можно узнать как? — всё же хотелось бы знать имя того, кто меня в этот кошмар засунул.

— Узнать, конечно, можно, Зейверт. Только никому о нём сказать не сможешь.

— Хорошо. Так вот, уважаемый Зейверт, — я поспешно вытерла лицо подолом платья, но он протянул мне клетчатый платок. — Не могли бы Вы вернуть меня туда, откуда взяли? — голос мой дрожал от надежды. В глубине души я уже видела свою уютную квартирку, даже готова была простить вечно шумящих соседей.

— Не могу, — он покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на искреннее сожаление. — Сил у меня сейчас нет, все потратил на исполнение твоего желания.

— Какого еще желания?! — я вскочила на ноги, сжав кулаки. — Я точно не просила закидывать меня в другой мир без гроша за душой!

Зейверт вздохнул и вытянул руку. В воздухе появился пожелтевший листок бумаги, который он торжественно развернул.

— «Дорогой дедушка Мороз, — начал он читать с пафосом, — хочу жить как принцесса...» — и далее следовал подробный список пятилетней мечты.

Я застыла с открытым ртом, узнавая собственный детский почерк.

— «Чтобы сама всё решала!» — Он укоризненно посмотрел на меня поверх очков. — Заметь, так и есть!

— Мне сорок девять лет! Конечно, я сама всё решаю! — взорвалась я. — Вы что, всерьез исполнили желание из письма, которое я написала в детском саду?!

— «Хочу красивое платье», — продолжил он, игнорируя мой возмущенный вопль. Его взгляд скользнул по моему наряду. — Платье на тебе красивое. И, заметь, совершенно бесплатно.

Я скрестила руки на груди, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

— «Хочу жить в самом настоящем замке с рыцарями и драконом!» — Он театрально развел руками. — Это замок? Замок! Дракон есть? Есть, причем цельный князь!

В его голосе звучало такое торжество, будто он подарил мне не проблемы, а выигрыш в лотерею. Я опустилась в кресло, внезапно обессилев. Все мои аргументы разбивались о железную логику этого... этого...

— Вы... — Я сглотнула ком в горле. — Вы серьезно считаете, что детская мечта пятилетки должна исполняться в сорок с хвостиком?

Зейверт вдруг стал серьезным. Он снял очки и протер их краем плаща.

— Желания не имеют срока давности, дитя мое, — сказал он мягко. — Просто... иногда они исполняются не совсем так, как мы ожидаем.

— Вы издеваетесь?! — голос мой дрожал от возмущения. Хоть этот старикан и поднял мое настроение с отметки «полный плинтус», я не собиралась сдаваться. — Кто вообще исполняет детские желания спустя сорок с лишним лет?! Верните меня домой!

Зейверт вдруг стал серьезным. Его ехидная ухмылка исчезла, а глаза потемнели, словно тучи перед грозой.

— А что тебе там делать? Кто ждет? — его вопрос повис в воздухе.

Я открыла рот, но... не нашлась, что ответить. Сын? Он уже сделал свой выбор. Подруги? У них свои заботы. Квартира? Пустые стены и тиканье часов.

— Вот то-то и оно, — кивнул он, видя мое замешательство.

— Все равно верните! — я сжала кулаки. — Меня и здесь никто не ждал с распростертыми объятиями, но это Вас не остановило!

— Да не могу я, — он провел рукой по лицу, и в этот момент выглядел по-настоящему усталым. — Только через год силы восстановятся для межмирового перемещения.

— ЧЕРЕЗ ГОД?! — я чуть не подпрыгнула на месте. — И что мне делать все это время? Без родных, без связей, без денег? Да мне даже пойти некуда! Гостеприимство князя не вечно...

Голос мой сорвался на жалобную ноту. Зейверт внимательно посмотрел мне в глаза, затем тяжело вздохнул:

— Ты по профессии кто?

— Бухгалтер, — буркнула я, не понимая, к чему он клонит.

— Ну так устройся считать чужие денежки.

— В этом-то мире? — фыркнула я. — Здесь же явно царит патриархат! Кто возьмет женщину на такую должность?

Зейверт вдруг оживился, его глаза загорелись хитрой искоркой:

— Казначею князя как раз помощник нужен...

— И что? — насторожилась я, почуяв подвох.

— Так попроси у князя протекции! — он сказал это таким тоном, каким взрослые объясняют детям очевидные вещи.

Я задумалась. Действительно, после истории со щенком он вряд ли откажет... Еще секунда — и я бы согласилась, но вовремя спохватилась:

— Погодите-ка! Вы что, специально подталкиваете меня к этому?

Но старик уже вскочил с кресла, его фигура начала растворяться в воздухе:

— Ты спасла щенка его побратима, так что не откажет! — эти слова прозвучали уже как эхо.

Последнее, что я успела разглядеть — его довольную ухмылку, прежде чем он исчез полностью, оставив меня наедине с новой мыслью... и подозрением, что только что меня ловко подтолкнули в какую-то игру.

Я только успела умыть опухшее от слез лицо, когда в дверь постучали. На пороге стоял Дарус, его мощная фигура почти заполнила собой дверной проем. В отличие от утреннего торжественного образа, сейчас он был одет в простую кожаную куртку, подчеркивающую ширину плеч.

— Госпожа Наталья, позвольте войти. У меня к вам разговор, — его низкий голос звучал спокойно, но в глазах читалась непоколебимая решимость.

Я молча посторонилась, пропуская его внутрь. Оборотень прошел к камину и опустился в кресло с такой естественной грацией, будто был здесь хозяином.

— Что вы хотели мне сказать? — спросила я, устраиваясь напротив.

Дарус сложил пальцы в замок, его когти — нет, не когти, а вполне человеческие ногти — постукивали по деревянным подлокотникам.

— Я предлагаю вам поехать с нами, — он выпалил это прямо, без предисловий. — Поверьте, на моей родине вам будет спокойно и комфортно. Я обеспечу вам достойную старость.

Глава 6

Интерлюдия 1

Тяжелые дубовые двери с глухим стуком захлопнулись за Натальей, поглотив последние отголоски её шагов. В кабинете воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине да тихим звоном хрусталя. Мироэль сжимал бокал с вином, его пальцы побелели от напряжения — ещё чуть-чуть, и тонкое стекло могло рассыпаться в осколки. За окном бушевала метель, и белые вихри, словно призраки, бились в стёкла, пытаясь проникнуть внутрь.

— Дарус… — Князь резко повернулся к другу, и его голос, обычно ровный и властный, теперь звучал с непривычной надтреснутостью. — Скажи мне честно — зачем нам всё это нужно? — Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость, накопившуюся за годы интриг. — Подумать только… Дар духов.

Оборотень развалился в кресле, его мощная фигура казалась воплощением невозмутимости. В отличие от Мироэля, он не ощущал ни тревоги, ни сомнений. Лунный свет, пробивавшийся сквозь шторы, скользнул по его заострённым клыкам, когда он усмехнулся.

— Ну что ты, Мир, — Дарус хлопнул себя ладонью по груди, и звук получился глухим, словно удар по дубовой доске. — В ней нет и капли опасности. Чую душой. А чутью моего клана можно доверять. — Но затем его взгляд потемнел, и в нём мелькнуло что-то хищное. — Вот только с учётом новых обстоятельств… Обладать Элири захотят многие. Ключ к артефактам духов — слишком соблазнительная приманка, чтобы её проигнорировать.

Мироэль нервно зашагал по кабинету. Пол под ногами слегка поскрипывал под тяжестью его шагов.

— Духи ничего не делают просто так, — проворчал он, останавливаясь перед книжным шкафом. Его пальцы скользнули по корешкам древних фолиантов, будто ища в них ответ. — Особенно дух зимы. Это всегда знак. Перемен. — Он резко обернулся, и в его глазах вспыхнуло холодное пламя. — И я не могу понять, каких именно.

Дарус рассмеялся, и его смех напоминал рычание разъярённого зверя:

— Да брось! Ей уже за триста, если не больше. — Он махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Какие перемены может успеть сделать старушка за жалкие два десятка лет?

Но князь не разделял его уверенности. Он медленно подошёл к камину и уставился на пламя, в котором, казалось, танцевали тени будущего. Огонь лизал поленья, выбрасывая в воздух искры, и на мгновение Мироэлю почудилось, что в их мерцании проступает чей-то насмешливый взгляд.

— Духи… — прошептал он так тихо, что слова почти потонули в треске горящих дров. — Это не к добру. Запомни мои слова.

Он не знал, насколько был близок к истине. Вот только источник его тревоги находился не в стенах замка, а за много миль отсюда — в мрачных залах другого дворца, где разъярённый мужчина с кровавой шишкой на лбу (щедрый подарок от «старой ведьмы») крушил мебель, швыряя на пол дорогие вазы и опрокидывая столы. Его проклятия эхом разносились по коридорам, а в глазах плясала ярость. Он клялся отомстить за тот день, когда одна дрянь посмела нарушить их договор…

Интерлюдия 2

— Ну и зачем было нужно это всё? — Олет скрестил руки на груди, наблюдая за довольной ухмылкой брата. Его пшеничные волосы, казалось, впитали в себя само солнце, а зелёные глаза светились мягким, но упрямым недовольством.

Зейверт, напротив, выглядел так, будто только что провернул гениальную аферу. Он откинулся в кресле, закинув ногу на ногу, и его бледные пальцы барабанили по подлокотнику в такт какой-то неведомой мелодии.

— Ты же знаешь Омелу, — рассмеялся он. — Когда она загорается какой-то идеей, то совершенно не обращает внимания на детали. — Он сделал паузу, наслаждаясь недоумением брата. — Подумай сам: в каком бешенстве оказался бы Хверст, узнай, что щенок главы клана исчез в другом мире по нашей вине? Вмешиваться напрямую нам нельзя, так что пришлось… слегка подправить ситуацию.

— То есть ты специально переместил светлую душу вместе с маленьким оборотнем? — Олет приподнял бровь, и в его глазах вспыхнул азарт.

Зейверт лишь загадочно улыбнулся, и в его взгляде промелькнуло что-то слишком довольное.

— Подожди… — Пшеничные пряди Олета засияли ярче, а зелёные глаза сузились. — Чудится мне, что ты имеешь в этом свою выгоду.

— Веселье разве не в счёт? — Дух зимы откинулся назад. — Разве не забавно будет наблюдать, как эти глупые мальчишки станут бороться за «Элири»? — Он расхохотался, и звук его смеха напоминал вьюгу за окном. — Особенно если учесть, что дар — только один… и находится совершенно в другом месте.

— И не жалко тебе светлую душу? — Олет нахмурился, и в его голосе прозвучал мягкий укор. Он был таким же тёплым и добрым, как и время года, которому покровительствовал.

— Поверь, ей мало что угрожает. В особенности… — Зейверт вдруг замолчал, будто спохватившись, и его губы сжались в тонкую ниточку. — А это уже моя маленькая тайна.

Он закончил фразу, с наслаждением наблюдая, как его солнечный брат разочарованно откинулся в кресле, явно недовольный тем, что остался вне игры.

Наталья

По пути в библиотеку я без стеснения разглядывала каждый уголок замка. Мои апартаменты, как оказалось, располагались на втором этаже западного крыла. Юстиния, семеня рядом, вкратце рассказывала о планировке:

— На первом этаже главный холл с мраморными колоннами, парадная столовая, комнаты прислуги... — перечисляла она. — Еще есть зал приемов и тренировочный зал для благородных господ...

Глава 7

За эти несколько дней в библиотеке я не стала экспертом по миру Ширеана, но кое-какие знания все же уложились в голове. Однако одна информация буквально выбила почву из-под ног. Оказывается, по местным меркам я... подросток. Да-да, обычный недоросль. Потому что срок жизни людей здесь составляет от 250 до 300 лет, а магически одаренные и вовсе могут потягаться в долгожительстве с оборотнями — до 500 лет.

Я сидела, тупо уставившись в страницу "Демографии рас Ширеана", когда в библиотеку зашла Юстиния напомнить об ужине.

— Скажи, Юстиния, — голос мой звучал неестественно высоко, — а сколько тебе лет?

Девушка смущенно переступила с ноги на ногу:

— Уже восемьдесят пять, госпожа.

Мой мозг отказался обрабатывать эту информацию. Я — женщина сорока девяти лет — по местным меркам выглядела как незрелый подросток рядом с этой "девушкой", которая могла бы быть моей... матерью? Бабушкой?

Я закрыла книгу с таким треском, что Юстиния вздрогнула.

— Госпожа, Вы... Вас что-то расстроило? — она осторожно потянулась ко мне, но остановилась, не решаясь прикоснуться.

Вместо ответа я вдруг расхохоталась. Смех вырывался из груди самопроизвольно, истеричными волнами. Мы шли по коридору — я, сотрясаемая приступами смеха, и Юстиния, бросающая на меня испуганные боковые взгляды.

"Интересно, — мелькнула мысль сквозь смех, — если я скажу, что по их меркам я еще ребенок, у них будет такой же разрыв шаблона?"

Наш странный дуэт прервал юный паж, сообщивший, что экономка срочно требует Юстинию. Я махнула рукой, давая понять, что прекрасно найду дорогу сама. Оставшись одна, я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

"Так, Наталья, соберись. Ты теперь не только иномирянка, но и... несовершеннолетняя по местным стандартам. Отличненько."

Я расправила плечи и уверенной походкой направилась к своим покоям, хотя внутри все еще бушевала смесь истерики и абсурдного веселья.

Видимо, зловредный дух продолжал играть со мной в свои игры. Задумавшись, я свернула не в тот коридор и оказалась перед массивной дубовой дверью с железными скобами. Из-за нее доносились странные звуки — будто кто-то точил меч о камень. Я уже собралась уйти, когда услышала голоса, заставившие меня замереть.

— Надо же, дар, — раздался изумленный мужской голос.

— Это не по-дружески — отбирать Элири, — холодно ответил знакомый голос князя. Даже через дверь в нем чувствовалось напряжение.

— Она спасла моего сына. Если примет приглашение, будет под моей защитой.

Оборотень хотел что-то добавить, но князь резко перебил, и его слова обожгли воздух, словно ледяной ветер:

— Не притворяйся благодетелем. Я тебя знаю. Тебе она нужна так же, как и мне. И безопасность я обеспечу не хуже.

— Не смеши! — рык Даруса прозвучал так громко, что я невольно отпрянула. — Мы оба знаем, что жизнь старухи не стоит и фенту рядом с власть имущими. Но я хотя бы...

— Будь она моложе на двести лет, можно было бы снизойти до мезальянса, — язвительно парировал князь. — Все же дар духов. А так...

Больше я не стала слушать. Сердце бешено колотилось, когда я осторожно отступила от двери и бросилась прочь, как ошпаренная.

"Использовать меня? Как вещь?" — мысли путались, а в груди клокотала ярость. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. В отдаленном уголке коридора я скрутила фигу и трясла ею в воздухе, словно пытаясь выместить всю злость на невидимых обидчиков.

Этот проклятый дух зимы всех одарил — и меня, и местную знать. А теперь они, как стервятники, делят добычу. "Снизошли до меня" — фу, как мерзко! Теперь смотреть в их слащавые лица будет настоящей пыткой.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. В голове стучало: "Значит, я не просто случайная жертва зимних проказ. Я — 'дар'. Но какой?"

Губы сами собой растянулись в горькой усмешке. Вот уж не думала, что в старости стану разменной монетой в играх сверхъестественных существ.

"Ну уж нет, — пообещала я себе, выпрямляя плечи. — Если они думают, что я покорно пойду туда, куда меня направят, они сильно ошибаются. Пусть даже придется, если и придется побороться за свою независимость."

Я резко развернулась и направилась к своим комнатам, пряча дрожащие от волнения руки в складках платья.

Слава богу, до своих покоев я добралась без происшествий. Оставшись одна, я упала в кресло у камина, обхватив голову руками. Так вот каковы их истинные намерения — я всего лишь приз в их играх, вещь, о мнении которой даже не подумали спросить. А ведь мне еще предстоит вернуться домой — если, конечно, Зейверт сдержит слово.

Так и не придя к какому-то решению, я легла спать. Ночь принесла беспокойный сон, смысл которого ускользнул с первыми лучами солнца, оставив лишь тягостное чувство спешки и тревоги. Я даже не пошла на завтрак, сославшись на мигрень — что было недалеко от истины.

Полдня я провела, метаясь по комнате, как зверь в клетке. Невыносимая пустота грызла изнутри, заставляя искать спасения в движении. Под вечер всё же решив навестить библиотеку, я намеренно не стала звать Юстинию — маршрут уже знала наизусть.

Но на полпути что-то заставило меня свернуть в незнакомый коридор. Ноги будто сами понесли меня вниз по узкой служебной лестнице, ведущей в какие-то подземные помещения. Серые стены без украшений, грубая каменная кладка — явно территория прислуги.

Я замерла, пытаясь понять, что привело меня сюда, когда вдруг...

Пронзительный крик разорвал тишину. Нечеловеческий, полный боли и отчаяния, он пробрал до самых костей. Не раздумывая, я бросилась на звук.

Не успела добраться до источника, как из двери напротив вылетела Юстиния. Ее обычно аккуратная прическа растрепалась, глаза были дикими, полными слез. Она мчалась, не видя ничего вокруг, и чуть не сбила меня с ног.

— Госпожа Наталья! — в ее голосе звучала почти молитвенная надежда.

— Что происходит? — я схватила девушку за плечи.

— Милли рожает... Прошу, помогите!