Советник

Глава 1

Глава 1

Миха оглядел собравшихся. В голове вертелось… вертелось нецензурное, зато от всей полноты души. И впечатлений.

- То есть, - начал он осторожно, обращаясь к Миаре, которая устроилась в кресле с видом преравнодушным, словно её вот нисколько не волновала грядущая гибель мира да и в принципе ничего не волновало, кроме собственных ногтей. – То есть… вы хотите сказать, что скоро… мы… то есть планета… то есть… один хрен, войдем в метеоритный поток. И по прошлой памяти столь плотный, что…

Он махнул рукой.

И указал на мага.

- Он вообще живой еще?

- Он… мог… ошибиться, - выдавил Винченцо. Стало быть, живой. И как ни странно, это радовало. Не то, чтобы Миха вдруг проникся, но просто радовало. По-человечески.

- Мог, - согласился Миха и все-таки присел.

Ица тотчас вскарабкалась на подоконник и потрогала толстое стекло.

- Продует, - Миха проворчал это для порядка.

И с окнами здешними что-то да надо будет придумать. А то стекла толстенные, мутные и в рамы вставлены какие-то то ли железные, то ли вовсе свинцовые. Ладно, сейчас лето, а зимой из таких сквозить должно изрядно.

Ица даже не повернулась.

- Ладно, допустим… допустим он был прав. И как я понял, время от времени орбита планеты…

- Что?

- Планеты, - повторил Миха. Слово было… неудобным? Пожалуй. И не сразу понял, что произнес его на русском. Выходит, что в местном языке нет подобного? Или просто словарный запас его слишком скуден? Второе вероятнее. – Небесное тело. Земля, на которой мы находимся.

Он топнул ногой.

- Небесные тела двигаются по орбитам, - Миха дотянулся до стола и подвинул к себе кубок. – Допустим, вот это она и будет. Планеты двигаются вокруг солнца. Солнце – это звезда.

Миара чуть склонила голову на бок.

- Все звезды – это огромные огненные шары, - Миха указал на блюдо с остатками ветчины. – Просто находятся они очень далеко, поэтому и кажутся маленькими.

- Великая п-пустота, - просипел Винченцо, пытаясь подняться. И был ухвачен Миарой за шиворот.

- Лежи!

- Лежу!

- Старательней лежи, - она сунула под спину одеяло. – Если ты опять начнешь помирать, я тебя просто добью.

Миха ей не поверил.

- Звезды огромны. И свет их способен преодолеть великую пустоту, - сложно говорить о том, о чем у самого смутные представления со времен школы. – Вокруг некоторых звезд вращаются небесные тела поменьше. Планеты.

- Как наша? – уточнила Миара.

- Да.

- Солнце вращается вокруг Мира, - Миара потянулась к кубку. – Это очевидно. В окно выглянь.

- Это иллюзия. Планеты вращаются вокруг звезд, а еще вокруг своей оси. И когда она поворачивается к солнцу одним боком, то наступает день, а когда другим, то там, где был день, происходит ночь.

- Эуфар Моррет об этом писал, - Винценцо ерзал. – Но его доказательства сочли ничтожными. Да и… кому интересны звезды.

И вправду, кому?

- Ты продолжай, продолжай, - Миара добралась-таки до кубка, чтобы двинуть его вокруг тарелки. – Значит, Мир путешествует по одной дороге. По кругу. Год за годом.

- Один оборот и есть год. Условно.

- Какие богатые познания у дикаря…

- Мой дедушка был шаманом, - буркнул Миха. Ица хихикнула и подула на стекло, чтобы потом нарисовать на нем кривую рожицу. То ли чудовище, то ли портрет.

- Это, конечно, многое объясняет.

- Миара…

- Да слушаю я, слушаю.

Слушает. Знать бы, что дальше говорить.

- Но некоторые небесные тела путешествуют по орбитам, которые больше обычных… и не год нужно, чтобы пройти путь, а десять или сто.

- Пятьсот…

- И пятьсот, - согласился Миха, подозревая, что, возможно, он и прав. – И тогда это объяснимо. Вот… допустим…

Миара протянула яблоко.

- Да, допустим у нас есть пояс астероидов…

Правда, не понятно, почему они за столько лет не разлетелись по вселенной, а держатся достаточно плотной кучей, путешествуя в великой бездне.

- …и они идут… вот так…

Яблоко покатилось по столу.

- А потом возвращаются, - Миара поймала яблоко на краю и толкнула обратно. – Навстречу…

Кубок сдвинулся.

- Возможно, что их держит что-то… какое-то другое небесное тело… силой притяжения… комета или бродячая планета.

- И такие есть?

Миха понятия не имел. Но почему бы и нет? В конце концов, маги ведь существуют, может, и бродячие планеты тоже. Чем они, если подумать, хуже?

- Главное, что это тело окружено обломками камней, которые при сближении под действием силы тяжести устремляются к нашему миру. Часть сгорает в атмосфере, но многие проходят её, чтобы упасть на землю.

Глава 2

Глава 2

Верховный жрец опустился на колени перед девочкой, которая раскладывала по полу золотые монеты. Их принесли в сундуках, и сундуки теперь стояли раскрытые. Девочка брала монетку, крутила в пальцах и клала на пол.

Узор, ею создаваемый, несомненно, был странен.

Но еще в нем виделся какой-то скрытый, недоступный пониманию простого смертного, смысл.

- И давно она так? – тихо спросил Верховный, когда колени заныли. А дитя и головы не повернуло. Оно выглядело всецело увлеченным странным этим занятием.

Что пугало.

- С рассвета, - столь же тихо ответила Ксочитл. – Она поднялась и потребовала… золото.

- Просто золото?

- Ей принесли золотой песок, слитки и монеты. Выбрала их.

Тонкие пальчики ныряли в золотую гору. И девочка замирала. Потом зачерпывала монеты, поднимала руку, позволяя им скатываться сквозь пальцы. А потом из оставшихся на ладони выбирала одну. Прочие летели в сундук.

Монета же занимала место в рисунке.

И все повторялось.

- Она ничего не ела и не пила, - пожаловалась Ксочитл, прижимая руки к щекам. – Когда же я осмелилась проявить настойчивость, то она просто… просто…

Ксочитл протянула руку, на которой виднелись синие отметины.

- Тогда я решилась обратиться к вам, господин.

- И правильно сделала. Кто-нибудь еще знает?

- Брат, - она потупилась, а на щеках женщины вспыхнул румянец. – Он… велел сообщать… он не причинит зла.

- Не сомневаюсь, дитя, - Верховный говорил ласково.

- Вы не сердитесь?

- Нет.

Он и вправду не испытывал ни злости, ни раздражения, ибо с самого начала было очевидно, что привели эту женщину не только затем, чтобы приглядывала она за юной Императрицей.

Вернее сказать, что говорить об увиденном она будет не только Верховному.

- Мага надо позвать, - Верховный провел ладонью перед глазами ребенка, но та будто и не заметила. – Весьма похоже на какой-то транс, но…

Монета.

И еще монета.

Девочка чуть приподнимается, чтобы дотянуться дальше. Губы её плотно сжаты. Выражение лица сосредоточенное. И ощущение такое, что она где-то весьма далеко.

Монетки становятся друг на друга… и что-то рисунок их напоминает.

Что-то донельзя знакомое.

Верховный поднялся не без помощи.

- Я опасаюсь за её здоровье, - пожаловалась Ксочитл. – Она ведь еще маленькая, и болела так долго.

Её волнение было искренним.

Впрочем, не только её. Маг. Нужен маг. Если это последствия наложенных заклятий, то… то что делать? Они не могут позволить себе остаться без Императрицы. Это породит смуту.

Все слишком зыбко. И недовольство в Совете зреет.

Маг явился быстро.

Поклонился.

Огляделся. И решительно шагнул к ребенку, чтобы опуститься перед ним на колени.

- Что с ней? – спросил Верховный, но маг лишь поднял руку.

Несколько невероятно долгих мгновений он просто вглядывался в лицо Императрицы, покрытое толстым слоем золотой краски. А потом сказал:

- Её надо вымыть.

- Невозможно…

- Вымыть. И поскорее.

- Воду, - распорядился Верховный, а маг, не дожидаясь, пока подадут нужное, дотянулся, коснулся пальцами щеки и, собрав краску, - на щеке остались некрасивые проплешины – поднес к носу. Вдохнул.

Нахмурился.

И лизнул.

Нахмурился еще больше. И… яд? В священной краске, которую готовят в храме? И наносят на кожу Императрицы, дабы уберечь её от солнца? Невозможно? Или все-таки… даже Храму нельзя верить.

А кому можно?

Воду Ксочитл поднесла сама, и с нею – мягкие полотенца. На поверхности воды плавали лепестки роз, да и сама она наверняка была сдобрена каплей цветочного масла.

Но это не имело значения.

Маг бросил полотенца в воду, притопив рукой. А потом, не отжимая, просто вытащил одно, ставшее похожим на тряпку. И им стер краску со щеки. И потом с другой.

С рук, поймав сначала левую, потом правую. Он стирал и размазывал остатки, и бледное золото выделялось искрами на смуглой коже.

Императрица будто и не замечала ни воды, стекающей по лицу, ни промокшей одежды, ни этих оскорбительных прикосновений. Её по-прежнему увлекали монеты.

- Сменить, - жестко велел маг. А девочка подняла-таки голову, уставившись на наглеца угольно-черными совершенно безумными глазами. Губа её дрогнула, а из горла вырвался низкий вибрирующий звук.

- Тише, - маг перехватил руку, не позволив тонким пальцам сдавить запястье. – Сейчас пройдет… слышишь меня? Слушай меня. И только меня.

Глава 3

Глава 3

Баронесса глядела на Миху с печалью. И под взглядом её он несколько терялся, впрочем, не только он. Вот баронесса вздохнула. И Джер тоже, только тише и, как почудилось, не совсем искренне.

- То есть, - уточнила она, - вы полагаете, что весьма скоро исполнится предсказание Анноры? И небеса вновь прольются огненным дождем?

В её исполнении это прозвучало весьма по светски. Так и захотелось шаркнуть ножкой, приложиться к бледной ручке и заверить, что все будет именно так.

- Что за предсказание? – уточнил Миха.

Вдруг да там что-то полезное предсказали?

- О конце света, - Джер тотчас развеял надежды. – О том, что однажды грехи людские отвратят богов от них. И те, в гневе своем, обрушаться на мир. Небеса загорятся. Огненный дождь пройдет по земле, и не останется никого живого.

Да, за оптимизмом и надеждой – это не к предсказателям. Определенно.

- Примерно так, - Миха почесал себя за ухом. – Но тут может, и выживем. Есть шанс. Надо сделать запасы. Еды. Воды. Всего запасы.

И неплохо бы развернуть гидропонные фермы. Конечно, полностью перейти на гидропонику не получится, не те технологии, не тот уровень развития и собственные Михи познания слишком уж обобщенные. Но вот хотя бы частично.

Скажем, пара бассейнов с водорослями.

А их уже будет жрать скот.

И… и будет ли? Да и сколько коров можно прокормить таким образом? Нет, все это, что мертвому припарки.

- Сколько у нас времени? - баронесса явно решила в панику не ударяться. – Урожай только начали снимать. Сперва зерно, позже – репа и капуста, это вовсе ближе к заморозкам. Зерно еще высушить надо. Обмолотить. Или наоборот?

Она ненадолго задумалась.

- Твой отец как-то упомянул, что в замке может укрыться тысяча человек, настолько велики его подземелья. Но…

Миха понял.

Укрыться на недельку-другую – это одно. А сколько продлится метеоритный дождь? Эту тысячу ведь кормить чем-то надо. И поить. И гадить они станут, а человеческое дерьмо – отличный источник всякой заразы. Хотя, чего уж тут, не только человеческое.

- Все равно, - Джер дернул головой. – Надо сказать, чтобы зерно не продавали на сторону.

- Распоряжусь. Но этого будет мало. Пошлем обозы в город, но опять же, не сейчас. Сейчас если что и продадут, то старое и по завышенной цене. Надо ждать сбора урожая.

И на Миху посмотрела.

А что он?

- Небо пока чистое и… не думаю, что все будет в один миг.

От астрономии Миха по-прежнему далек, но вот что-то подсказывало, что входить в пояс астероидов планета будет постепенно.

- Значит, какое-то время у нас имеется.

- Имеется. Может даже не один год, - Миха поерзал. – Если повезет.

Если очень уж повезет, то на тех самых болотах, возвращаться на которые ему категорически не хотелось, он найдет чудо-кнопку, заботливо оставленную Древними для потомков. Нажмет её и спасет этот гребаный, наизнанку вывернутый мир.

- Мой покойный супруг, - губы баронессы чуть дрогнули. – Часто повторял, что на везение рассчитывают лишь неудачники.

Она поднялась.

- Я напишу отцу, если вы не возражаете. И Совет… новость такова, Джер, что тебе стоит обратиться к Совету. Правда, не уверена, что они послушают, но повод собраться будет. С другой стороны, если обратиться сейчас, цены на зерно взлетят. И не только на него. Люди, может, и не поверят всецело, но опасения возникнут. А значит… в Совет отпишем чуть позже. После урожая. Раз уж время есть.

- А если, - Джер глянул на Миху в поисках поддержки. – Если времени не так много? Если все случится раньше, чем они соберутся?

- Тогда, думаю, они и сами вспомнят о предсказании Анноры.

Баронесса взяла в руки книгу в темной обложке.

- А тебе стоит жениться.

- Мама!

- Ты единственный наследник, дорогой. И твой наставник согласен.

Миха на всякий случай кивнул. Не то, чтобы он был так уж согласен, но возражать баронессе сейчас явно не стоило.

- Мир на краю гибели!

- Вот именно. Мир на краю гибели, а у тебя ни одного наследника! Даже бастардами не обзавелся.

Уши у Джера покраснели, да и кончик носа тоже.

- Я понимаю, что твоя невеста еще не достигла женского возраста, но… она ведь не одна.

- Я слово дал!

- И никто с тем не спорит. Де Варрены всегда держат слово, - почему-то в словах баронессы почудилась насмешка. – Однако сейчас особые обстоятельства. И да, ты ведь не обещал, что она будет первой женой.

- Чего ты хочешь?

- У моего дорогого брата остались две дочери.

Наследницы.

- Старшая уже в нужном возрасте и вполне способна произвести дитя. Да и сама девушка мила, скромна, воспитана.

Глава 4

Глава 4

Маг улыбался.

Проклятье. Эта улыбка вгоняла Миху в ступор. Да и сам… вчера же все нормально было! И говорил он, и не выглядел умирающим. А тут вдруг нате вам.

- Что с ним? – Миха приблизился к кровати.

Маг дышал. Медленно и сипло. Обнаженная, изрисованная татуировками и шрамами грудь его поднималась, чтобы опасть. Сквозь смуглую, покрытую испариной, кожу проступали ребра.

- Не знаю, - Миара сидела рядом.

Тоже бледная.

И страшная, честно говоря.

- Все было хорошо. Вечером, когда я уходила. Ни жара, ничего… я обработала раны. Они затягивались. Да и вообще он сильный. Всегда был сильным. Сильнее остальных. Как и я. Поэтому мы и выжили. Он и я… а ночью меня разбудили. Сказали, что жар. Лихорадка. Потрогай!

Миха потрогал.

И вправду бледная кожа казалась раскаленной. Температуру, конечно, не измеришь, но жарило мага прилично.

- Я пыталась… пыталась что-то сделать!

- Не получается?

- Нет! – Миара топнула ногой. – Сила уходит, как вода в песок! И… и он умрет!

Она уже почти кричала.

- Успокойся, - Миха подумал, что пощечины ему не простят.

А как еще успокоить женщину, с которой вот-вот приключится истерика? Тем более, что женщина эта – маг. И силенок испепелить Миху у нее точно хватит. Оно, конечно, и сама загнется, но Михе-то от этого легче не станет.

- Ица?

Ица была здесь же, забралась в кровать и сидела, скрестивши ноги.

- Духи зовут, - сказала она, не открывая глаз. – Вернется.

Подумала и добавила.

- Или нет.

То есть перспектива по-прежнему туманна? Чудесно. Просто охренеть до чего чудесно.

- Так… - Миха попытался вспомнить, что он вообще о медицине знает, кроме того, что все болезни от нервов, а венерические – от удовольствия.

Это явно не в тему.

- Так… надо сбить жар.

- Я давала отвары.

- Не помогают? Хотя да… очевидно. Тогда раздевай его. И пусть обтирают прохладной водой. Это увеличит испарение, а значит, охладит все тело. И пусть пьет побольше. Он теряет много жидкости.

- Уже.

- И постоянно. Пусть постоянно обтирают, пока жар не спадет.

- А если он не спадет? Если он умрет?

- Тогда всем нам будет хреново, - спокойно ответил Миха. – А теперь вдохни.

Как ни странно, Миара послушалась. И застыла.

- Выдохни медленно. И снова…

- Я умею делать дыхательные упражнения. Просто… просто… - она махнула рукой. – Извини. Я и вправду… я ведь целитель и хороший целитель.

- Нет, - отозвалась Ица.

- Да что ты понимаешь, мелкое чудовище.

- Духи. С ним. И ты. К нему, - упомянутое чудовище дотянулось и ткнуло пальцем в лоб Винченцо. – Потерялся. Дорогу. Покажи. Вернется. Тут надо.

Она постучала по этому лбу.

- Пока тут нет, то и совсем.

- Ты что-нибудь понял?

- Да как тебе сказать, но подозреваю, она имела в виду, что вопрос здесь не столько в плане тела, сколько касается души. Разума?

- Ты, - Ица повернулась к Миаре. – Ты идти. Звать. Его. Он слышать. И вернуться. Или нет.

- Как звать?

- Ляг, - Ица похлопала по кровати. – И спать. Я помочь.

- Что-то мне это не нравится, - проворчала Миара, глядя на девочку с подозрением. Та лишь плечами пожала. Мол, дело исключительно твое. – Ты… присмотришь? Если вдруг она что-то сделает, то… то вытащи меня.

- Постараюсь.

Маг захрипел, намекая, что разговоры разговорами, а лучше-таки действовать. И глаза его задвигались под сомкнутыми веками, быстро-быстро.

Жутко.

Ица погрозила пальцем. И Миара решилась. Вскарабкавшись на кровать, благо, размер нынешней позволял улечься не только двоим, она легла на спину, вытянулась, сцепив руки на животе.

- И дальше…

Договорить она не успела.

Ица ткнула пальцем в живот, и Миара смолкла. А потом лицо её исказила судорога.

- Ты их не убьешь? – поинтересовался Миха, подвигая стул поближе. Что-то подсказывало, что ждать придется долго. Да и… нужно ли?

Что изменит его присутствие?

А притворяться сочувствующим он и там-то не умел.

- Я – нет. Сами надо, - Ица широко зевнула, не подумавши прикрыть рот рукой. Что-то, как представлялось, принцесс должны были иначе воспитывать. – Плохо. Умереть не надо. Надо маги. Когда идти. А идти спешить.

- Вот об этом тоже стоит поговорить, - Миха налил себе воды.

Глава 5

Глава 5

Дверь не заперли? Позабыли? Или нарочно?

Хорошо.

Где он? Темно. Но темнота не кромешная. Где-то там, вдалеке, дрожит желтоватый огонек. Свеча? Вряд ли. Скорее уж факел. Просто и вправду далеко. Пахнет смолой. Камнем. Гнилой соломой. Испражнениями. Человеком. Ирграм дернул носом и сплюнул-таки слюну.

Это голод.

И похоже, голод весьма определенного толка. Плохо. Очень, очень плохо… нельзя убивать. Не здесь. Или… если осторожно?

Нет, нельзя. Но еще немного и не убивать не получится. Или получится? Ирграм ведь и сам мало что знает о себе нынешнем.

Неправильно.

Разве этому его учили?

Он замер, услышав человека. Тот пока скрывался в темноте, но шаги его доносились издалека. И не только шаги. До Ирграма дотянулся резкий запах браги. Пота. Человеческого и конского. Хлеба. Последний был почти неуловим, но в животе заурчало.

Выходит, что не вся еда ему неприятна?

- Лар! – голос у человека был громким, и на него отозвались воем. – Тише ты, скаженный! Лар, ты где?

- Туточки.

Ирграм двинулся на голоса. Он ступал осторожно, как на недавней охоте. И прижимался к стене, чувствуя холодную влажную поверхность ее. Тьма же расступалась. То ли по мере приближения свет факела становился ярче, то ли собственные глаза Ирграма были созданы именно для темноты.

Он улавливал уже не только очертания дверей, но и неровность древесины, которой касались пальцы. Холод металлических петлей и запоров. И почти не удивляло то, что эти прикосновения рождали весьма конкретные образы.

Он видел… пальцами?

В том числе.

Ирграм прикрыл глаза, пытаясь отрешиться. Так и есть. Картинка чуть поблекла, но трещина в дереве осталась, как и витая решетка, слишком роскошная для темницы.

- Тихо?

Подземелье искажало голоса. Но теперь Ирграм удивительным образом видел и его. Коридор, протянувшийся до самой лестницы. Клетки в начале её. Грязного человека, что свернулся клубком. И стражников. Они прошлись, не рискуя забраться далеко.

- Маги захворали, - сказал тот, который пришел. И запахло брагой. Что-то забулькало. Пьет? Ирграм поморщился. Мысль о том, что отрава из фляги попадет в кровь вызывала отвращение. – Говорят, что вовсе того…

- Да ну, маги живучие.

- Так того же ж вон. Попалило крепко. И после уж. Привезли, почитай, мертвого.

- Эта, я слыхал, и мертвых поднять способная, - возразил другой. Этот, к счастью, не пил. Но нападать на стражника в высшей степени неразумно.

И не собирается Ирграм.

Ему просто… интересно.

- Вот, надорвалася, небось… хотя и баба, а жуть такая. Раз мимочки шла, глянула, так я аж прям… - он добавил пару слов, для пущей выразительности.

Хорошо, что госпожа не слышит.

Но… умирает?

В последний раз, когда Ирграм её видел, госпожа была жива и вполне здорова. Легкая усталость – не в счет. И умирает?

Почему?

- Плохо, - сказал тот, второй. Теперь Ирграм различал и его запах. От этого человека пахло молоком, причем свежим. И… это, пожалуй, нравилось.

- Чего?

- Чего… дремучий ты человек, Навис. Вот скажи, кто тут главный?

- Дык… барон.

- Это пока барон. Пока за ним кто-то да есть. А кто за ним?

- Этот… дикий.

- Дикий. И маги при нем. Не станет магов, баронесса живо выставит тех, кто под ногами мешается. И сыночка к рукам приберет. Он, может, парень и неплохой, но против маменьки не сдюжит. А уж как баба управлять станет, оно известно. Если еще сама. Заявится еще мужик какой, тогда-то и увидим белый свет с пшеничное зерно.

Человек в клетке дернулся было и завыл.

- Жуть… казнили б уже скорей, а то… прям страх слухать. Позабыли, что ли?

- Не до него сейчас. Да и еще чутка и сам помрет, чего руки марать-то?

- Просто… воет так, что жуть.

- Ты не только дремучий, но еще и трусоватый.

- А то ты больно храбрый, - возмутился Навис. – Если такой храбрый, то ходи, поглянь на нелюдя.

- Чего на него глядеть? Сидит себе, никого не трогает.

Навис выругался, явно несогласный с этаким утверждением. А Ирграм сглотнул. Теперь сквозь вонь он ощущал сладковатый запах человеческого тела.

И словно чувствуя неладное, лежащий завозился, встал на корточки и затряс головой. А потом вдруг кинулся и, вцепившись в прутья, затряс решетку. Раздался утробный вой, перешедший в хохот.

- Чтоб меня… идем отседова.

Спорить с Нависом не стали. И стража убралась. Факел вот на стене остался, правда, тот уже догорал и света давал мало. Но и к лучшему. В темноте Ирграм ощущал себя спокойнее.

Госпожа…

Глава 6

Глава 6

Ночью Миха выбрался на стену. Не то, чтобы в этом была какая-либо необходимость. Или смысл. Просто тесно вдруг стало.

Душно.

И это странное ощущение несуразности, неправильности. Чего? Хрен его знает. Может, кто другой, поумнее и сумел бы понять, что же скрывается за переглядываниями слуг, за стражей, что вдруг словно и перестала замечать Миху, за пустотой в его комнате и огрызком яблока, который так и догнивал в грязной тарелке.

Хотя чего уж.

По огрызку Миха и сам понял. Снова лишний.

Обидно? Не то, чтобы. Скорее уж неприятно. Да и ветер вдруг переменился, отчего в воздухе запахло дерьмом. Запах, к слову, самый обыкновенный, но оттого не менее неприятный. К нему примешивалась вонь зацветшей воды, которой тянуло откуда-то со стороны рва.

В общем, на стене было спокойней.

Ночь опять же ясная.

Луна бултыхается желтою рыбиной. Звезды яркие. Выплетают узоры и ни одного среди них знакомого. Миха смотрит. Пялится. И… небо прочертила тонкая нить.

Желание загадать бы…

Какое?

Домой вернуться? Туда, в нормальный мир? Где все так понятно и просто. Где родители, приятели, друзья? Он бы был рад. Вечеринку замутил бы. Да что там, устроил бы недельный запой с вояжем по всем клубам. Или нет? Приехал бы к родителям и…

Вторая звезда сорвалась вслед за первой. И вспышка была яркой. Пожалуй, самой яркой из тех, которые Михе случалось видеть. А вон и третья.

И… и это тоже ничего не значит.

Может же быть такое, что маг ошибся? Если подумать, то все это выглядит насквозь неправдоподобным. Нашел древнюю башню, а в ней – древнее устройство с еще более древними учебниками, в которых и отыскал истину.

Чтоб её.

Чтоб их всех.

- Скучаете? – тихий голос заставил Миху прикусить язык. – Вы не против, если я тоже… поскучаю?

Девушка.

Из дочерей барона. С какого вдруг? Убивать пришла? Не похоже. Она хрупкая, сама еще ребенок с виду. И без оружия.

Ну, во всяком случае ничего такого, что могло бы за оружие сойти, Миха не заметил. С другой стороны, и дети здешние рано взрослеют, и в платьях местных не то, что нож, двуручник спрятать можно.

- Если я… если мешаю, - она потупилась и отступила. – Просто… там тяжело.

- В замке?

Миха подавил вздох. Самым разумным было бы или отправить её обратно, или самому свалить. Благо, в замке хватает башен, с которых можно небесами любоваться. А он стоит.

Смотрит.

Невысокая. И худенькая. Бледная почти до изнеможения. Волосы светлые убраны под сетку. В сетке камушки поблескивают, на платье в том числе. Само платье вроде и простое, но из какой-то переливчатой ткани. Да и цветочками расшито.

- В замке. Тетушка… очень добра.

Ну да, крокодилы, они в душе тоже добрые, просто не каждому душу разглядеть дано.

- Мне жаль, что так получилось.

Странно извиняться перед человеком, что убил его отца. И не только отца, если подумать.

- Я предпочел бы решить дело миром.

- Вряд ли у вас бы получилось, - она пожала плечами и сделала шаг, заставив Миху отступить. – Вы меня боитесь?

Взмах ресниц. Лукавый взгляд.

- Разумно опасаюсь, - уточнил Миха.

- Меня?

- В том числе.

Смешок. И во взгляде появляется та самая женская заинтересованность, к которой Миха вот сейчас не готов. Справедливости ради он и прежде не очень готов был. Но сейчас – как-то особенно.

- Я все-таки убил вашего отца, - напомнил он на всякий случай.

- О, ничего страшного.

- Ничего страшного?

Девице надоело играть, и она фыркнула.

- Не могу сказать, что он был добр к нам с сестрой. И к кому бы то ни было, - она приподняла подол платья. – Я понимаю, что хорошая дочь должна быть тиха и покорна. И уважать отца. Исполнять его волю. Подчиняться во всем…

Она подошла к краю башни.

- Поверьте, с тетушкой нам хуже не будет. Скорее даже наоборот.

- Не понимаю.

- Вы и правду прибыли издалека? Как говорят?

- Дальше некуда.

- У вас все иначе?

- Многое.

Странный разговор. Но подходящий для места и времени. А небо вновь выпускает звезды. Нити света вспыхивают и тают, одна за другой, одна за… их много и кажется, будто на небе рисуют, с той, с обратной стороны. По-своему это даже красиво.

Если не знать, что это астероиды сгорают где-то там, в верхних слоях атмосферы. А вот знание и вправду несколько убавляет восторга.

- У отца три жены. Но ни одна не родила ему сына, - сказала девушка. – Алисанна.

Глава 7

Глава 7

От Алисенны остался едва уловимый запах чего-то сладкого, душистого. И ощущение, что он только что совершил ошибку. И да, можно исправить. Он ведь обещал поговорить, а не все остальное.

Но Миха знал – не исправит.

И не в клятве дело, а в том, что права девочка. Если она будет не нужна, от нее избавятся. Вопрос лишь в том, как скоро она станет ненужной.

- Вы чрезмерно жалостливы, - сказала темнота, раскрываясь, чтобы выпустить человека, которого Миха совсем уж не готов был видеть.

Не здесь.

Не сейчас.

И рука потянулась к ножу.

Не башня, а проходной двор какой-то.

- Спокойнее, - человек остановился в паре шагов и поднял руки. – Я только поговорить желаю. Клянусь.

И воздух слабо полыхнул, подтверждая клятву.

Наемник.

Тот самый, неприметный, с мертвыми глазами. Он сопроводил их до замка, и людей своих оставил там, за чертой стены. И если приглядеться, то можно увидеть, как дрожат во тьме далекие огоньки лагеря.

- О чем же?

Сам он, выходит, проник в замок. Когда? И кто позволил? Хотя в этом бардаке позволения особо и спрашивать не нужно.

- О жизни? – он все же приблизился, двигаясь мягко. И Дикарь взвыл, предупреждая, что человек этот опасен. Пожалуй, опаснее даже пустынного льва, который пусть и силен, но и благороден.

Лев возвещает о приближении своем рыком.

А этот…

Этот просто ударит. Без предупреждений, без расшаркиваний. И насмерть.

- Вам не с кем поговорить о жизни? – притворно удивился Миха.

- Как ни странно, но не с кем… вид красивый. Всегда любил замки. Есть в них не то, чтобы величие, скорее такое вот провинциальное спокойствие. Уверенность в завтрашнем дне. В городе же никакой уверенности. Но это и позволяет ощутить вкус жизни.

- Угу, - ответил Миха.

- Не расположены к беседе?

- Скорее не пойму, чего вам надо.

- Посмотреть.

- На меня?

Легкий наклон головы. А ведь черты лица у него правильные, и само это лицо даже красиво, но стоит отвести взгляд, и что черты, что лицо моментально забываются.

- Маг?

- Нет. Дар слабый. Даже не дар, скорее уж эхо, которое, впрочем, позволило мне добиться многого. Моему сыну и того не досталось. Может, и к счастью. Я так думал, - он подошел к самому краю и оперся на каменный парапет. С него и смотрел. – В городе все иначе… дерьмо.

Миха хмыкнул.

Сколько раз он повторял это.

- Я получил весточку от верного человека. Башни рода Ульграх заняты.

- Кем?

- Союзом. Рода сумели договориться и объявили о протекторате. До тех пор, пока наследники не достигнут взрослого возраста. И тогда будет выбран тот, кто станет главой.

- А…

- Винченцо никогда не имел нужного веса. Он может попытаться оспорить решение, обратиться к Совету… но ему придется что-то предложить. И что-то действительно стоящее.

Машину древних, которая позволит заглянуть в их тайны?

- А еще стать номинальным главой и действительно возглавить род – это разные вещи. Второе ему не позволят. Скорее уж найдут способ получить… ценности. Или подчинить. Подчинить такой род, перевести его в число вассальных, - хороший вариант.

- Для кого?

- Не для рода Ульграх

- Значит, лезть смысла нет?

- Напрямую.

- А торговаться?

- Смотря что он захочет. Если выживет.

- А если нет?

- Миара сама по себе ценный приз.

- Она об этом знает?

- С юных лет. Но сейчас о ней немного забыли. Может, забудут совсем, если сочтут, что она не стоит усилий. Или уж скорее на время… не обязательно возвращать её самим. Можно передать право будущему мужу.

Чтоб их.

Всех.

- Его назначит протекторат. Большинством голосов. Ведь род ослаблен и нужно возрождать его.

Как бы он вовсе, этот род, ноги не протянул с таких возрождающих.

- А… их не будет волновать некоторые… особенности её характера?

- Имеете в виду, не побоится ли будущий муж? Нет. Есть разные способы подчинить мага. Женщину. И брачная клятва многое меняет.

- Зачем вы мне это рассказываете?

- Чтобы вы поняли. В покое вас не оставят. У вас есть големы. Есть маги. Но у них тоже. И големы. И маги.

И в количестве куда большем, чем у Миары. Да и не факт, что те, кто еще недавно ей кланялся, не решат, что безопаснее будет отступить. В лучшем случае. В худшем… вариантов хватит.

Глава 8

Глава 8

Винченцо

Ждать пришлось долго.

Невыносимо.

Винченцо положил руку на шею, надеясь, что у него хватит сил снова отключить жреца, если вдруг ему вздумается прийти в сознание. Обманываться не стоило. Духи там, колебания тонкого поля или еще что, но сейчас он был слабее котенка.

Это заставляло ощутить себя по-новому.

И ждать.

В какой-то момент, поняв, что еще немного и он сам отключится, Винченцо прикусил губу до крови. И принялся считать. До тысячи.

До…

До сотни для начала. Это ведь немного, до сотни продержаться. До двухсот.

До…

На четыреста пятьдесят трех дверь открылась.

- Надо же, и вправду живой, - его подхватили. – Да отпусти ты его, еще придушишь ненароком. А я как понял, этот поганец нужен.

Винченцо помогли подняться и почти оттащили к кровати. Правда, Дикарь хмыкнул и сказал:

- А лучше пока посиди.

И усадил или, вернее будет сказать, затолкал в кресло. Тело отозвалось ноющей болью, но Винченцо выдержал.

- П-пить.

- Сейчас. Слушай… может, позвать кого? – спросил Дикарь, но чудовищное дитя покачало головой. – Он же ж того, мало лучше покойника выглядит. Еще загнется ненароком.

Загибаться Винченцо не собирался.

И кубок с водой сдавил обеими руками. Пить получилось. И влага принесла силы. Во всяком случае, их хватило, чтобы сидеть, не слишком заваливаясь на бок.

- А это у нас… - Дикарь меж тем подошел к лежащему и перевернул его на спину. – Может, в пыточную? Там, помнится, все было надежно, цепи, стулья…

Произнес он мечтательно.

Девочка подумала и кивнула. Уточнив лишь:

- Сейчас.

И говорила она на всеобщем языке, правда, в её произношении звучало смешно.

- Эй! – возмутился Винченцо. – А я… я тоже в пыточную хочу! То есть, не в том смысле, но… я во всяком случае понимаю, что они говорят.

- Духи, - важно произнесла девочка.

- Ладно… всех в сад… то есть, в пыточную. Её тоже нести? – Миха указал на Миару, которая, кажется, начала что-то бормотать, но просыпаться не спешила.

- Пусть спит. Но… охрану бы.

- Охрану всем бы. Погоди, тогда кликну кого… и этого вот, - вместо веревки Дикарь использовал пояс, причем весьма умело. Пояс выглядел довольно толстым, но Винченцо не обольщался.

В пыточной оно и вправду как-то надежнее.

Что он вообще о мешеках знает?

Девочка опустилась перед лежащим на колени, при том задрав пышные юбки так, что эти колени, почему-то ободранные, выглядывали из бархатного вороха.

- Расскажи, - попросил Винченцо. Говорить на чужом языке было неудобно, а молчать страшно, потому что с молчанием он рисковал снова вернуться в беспамятство. Пусть даже телу и необходим отдых, но не сейчас. – Кто он?

- Жрец, - Ица поглядела исподлобья.

- Он молится?

- И приносит жертвы, - она почесала коленку и одернула ткань. – У твоей сестры другие наряды.

- Она маг.

- А мать моего мужа?

- Она не маг, но просто знатная женщина. Мода может отличаться. Я, честно говоря, не особо в ней разбираюсь. Лучше у Миары спроси.

- Она меня не любит.

- Она никого не любит. Так… безопасней.

Ица склонила голову чуть на бок. И в темных глазах её почудился немой вопрос.

- Когда у тебя есть кто-то, кого ты любишь, его легко отобрать. Или сделать что-то.

- Плохое?

- Да.

- Он отобрал маму, - Ица ткнула под ребра жреца пальцем. – Он думает, я маленькая и глупая. Не понимаю. Он думает, что знает, что мне делать. И что я послушаюсь.

Жреца стало немного жаль.

Вот кем-кем, а маленькой и глупой назвать девочку Винченцо поостерегся бы. И уж точно не стал бы надеяться, что она кого-то там послушает.

- Как получилось, что тебя… что ты оказалась здесь? – пусть язык у них неудобный, аж горло дерет, но он хотя бы может спросить. Вряд ли ему ответят правду.

Всю – точно нет.

Но этот разговор… это хороший повод удержаться на краю.

Дверь открылась, пропустив двоих, которые подхватили жреца и бодро потащили прочь.

- Я распорядился, что его пока закроют внизу. А тебе надо умыться, переодеться и поесть чего-нибудь.

Ица нахмурилась.

- Он никуда от тебя не денется, - успокаивающе произнес Дикарь. – А маг нам будет нужен. Куда бы мы ни собирались сунуться, там всяко легче с магом, чем без него.

Девочка посмотрела на Винченцо. И он перевел.

Глава 9

Глава 9

Миха

Миха с удовольствием втянул воздух. Пахло… да привычно пахло. Камнем. Скотиной, которую держали прямо тут, в замке, и людьми. Купался в пыли выводок уток. И толстая служанка, переваливаясь с боку на бок, куда-то спешила. На голове её возвышалась плетеная корзина, едва ли не большая, нежели женщина. Но разглядеть, что же в корзине, не получалось.

Стучали молотки.

Кто-то орал, то ли на работников, то ли сам по себе. И солнце палило нещадно.

Хорошо.

После замковых подземелий – даже очень. Он стоял и просто дышал, не способный отделаться от навязчивого смрада, что привязался внизу. Казалось, что и одежда, и сам Миха пропитались этим запахом тоски и безысходность.

Пусть даже пленников он не видел.

Но пыточная.

И человек в том кресле. Гребаный фанатик, конечно, но все равно ведь человек. А об этом никто и думать не станет, если решат, что надо разговорить. И главное, правы ведь будут.

Информация нужна.

Но пытки… Миха надеялся, что ему не придется присутствовать. Все-таки одно дело мертвец, пусть и временно оживший, и совсем другое – живой человек. Он не сможет. Просто-напросто не сможет.

Тюфяк гуманный.

А гуманизм не в моде.

Ица, до того сидевшая на руках тихонько, шевельнулась.

- Плохо думаешь, - сказала она, выворачиваясь.

- Тут грязно, - предупредил Миха.

Нет, во дворе замка, безусловно, убирались. Время от времени. Но люди. И лошади. Свиньи те же. За всем не уследишь.

- Ничего, - она почесала ногу. – Тут посидеть. Тепло. Хорошо.

И огляделась. А потом весьма ловко вскарабкалась на деревянные перила загончика. Внутри гоготали гуси, которые тотчас повернулись к девочке. А та погрозила им пальцем, и гуси снова сделали вид, что они просто так себе безмозглые птицы.

- Расскажешь? – Миха огляделся.

Мага унесут наверх. Джер рядом крутится и вид пренедовольный. Миха взял на себя больше, чем следовало? Потом извинится.

И объяснит, что маленькие девочки, которые ко всему чужие невесты, его не интересуют вот совершенно. А вообще за мальчишкой приглядывать стоит. Мамаша его спит и видит, как бы Миху выпроводить. И конец света приближающийся вряд ли на нее повлияет.

А значит, осторожнее надо быть.

С обеими.

- Что? – Ица мотала ногами.

А люди, которым случалось пройти мимо, старательно делали вид, что ничего-то необычного не происходит.

- Все. Давай с самого начала. Если здесь опасаешься…

Она мотнула головой. Эта девочка определенно ничего не опасалась.

- Мама заболела, - она задумалась, явно пытаясь сообразить, с чего же начать. – Отец любить. Мама. Сильно. Он мочь взять много жен. Много-много.

Она растопырила пальцы на руках.

- Но не стал?

- Ему говорить. Мама родить я. Только. Других нет. Говорить, что слабый. Что надо наследник. А он не хотеть. Даже просто женщин. Там много женщин. И все хотят быть с отец. Раньше. Отец умер.

Она снова задумалась, явно пытаясь свыкнуться с этой мыслью.

А Джер бочком подобрался ближе. Но тревожить не стал, только на Миху поглядел так, что едва совесть не проснулась. Нет уж, совести здесь не место, а знать, что же там случилось, надо.

- Этот жрец…

- Приходить. Раньше. Быть Верховный. Верховный старый. И скоро помереть. Так рабы шептать. Но бояться.

- Верховного жреца?

Она кивнула.

- Страшный такой?

- Нет. Добрый. Он не говорить, что я… нехорошая. И маму слушать. И утешать, когда она плакать. Нет, Верховный… хороший.

- А чего боятся? – не выдержал Джер.

- Он идти вверх, - Ица указала на небо. – И говорить. Приносить богам. Резать.

Она постучала по груди.

- Сердце. Для богов. Он не злой. Но так надо.

- То есть, он приносил в жертву людей?

- Да.

Миха прикусил губу. Добрый дедушка… хотя… палач тоже, если подумать, сам по себе человек не злой.

- Я раньше мало думать. Не видеть. Играть. И с мама. Мама говорить. Многое. Сказки. Я думать, что сказки. А она… она говорить, что жила далеко-далеко. В тайном месте. А потом её привели. И сказали, что она должна. Должна… - девочка произнесла что-то на своем. И Миха пожалел, что отпустил мага.

Потом подумал и решил, что и так ясно, чего она там должна.

- Она думать, что один ночь, - Ица показала палец. – И назад. А отец сказать, что нет. Он сказать, что жена.

То есть у жрецов были планы, но вмешался Император, перечить которому они не рискнули. Или не были уверены, что избранная забеременеет, все же дело такое, тут одной ночи может и не хватить. Или подумали, что не стоит из-за мелочей конфликт нагнетать. В конце концов, Император ведь.

Глава 10

Глава 10

Ирграм

Со скалы Ирграм спускался осторожно. Если тут и была тропа, то пользовались ею во времена незапамятные, если вовсе пользовались. А потому дорогу приходилось искать наощупь. Тело его, к великой радости Ирграма, оказалось не только сильнее и выносливей старого, но и показало себя весьма гибким.

Теперь он скрупулезно отмечал различия.

Зрение его, утративши цвет, сделалось более острым. При том, что острота эта оказалась весьма интересного толку. Ирграм при желании мог увидеть каждую травинку, а уж движение и вовсе казалось ярким, словно росчерк звезды на небе.

Двигались, впрочем, лишь мыши и какой-то весьма шустрый зверь, на этих мышей охотившийся.

Этот зверь, почуяв Иргама, благоразумно скрылся в трещине.

Трещины попадались на пути часто. Одни были вовсе крохотными, другие расползались темными нитями, грозя со временем обернуться вполне себе крупными разломами. Однажды путь пересек такой, и Ирграм даже решил было искать обход, но тело, сжавшись пружиной, с легкостью перемахнуло пустоту. Когти впились в землю на той стороне, а в нос пахнуло дымом.

И запах этот заставил прижаться, замереть.

Ирграм откуда-то знал, что теперь он невидим для людей с их слабыми глазами и никчемным обонянием. Его же собственное подсказывало, что впереди расположились четверо. И двое из них страдали животом, еще один маялся дурной болезнью. И пожалуй, жить ему оставалось не так и долго.

Костер они развели в яме, прикрыв его ветками, и дым все одно просачивался.

Прячутся?

От кого?

Он осторожно подобрался поближе. И что делать? Уходить? Тропа одна, если и вовсе это тропой можно назвать. Скала в этом месте становилась почти отвесной, и пройти можно было лишь по краю. Зато с другой стороны ветра выгрызли кусок каменной плоти. И под карнизом, который даже издали казался ненадежным, устроились люди.

Назад?

И… еще сутки отсиживаться в пещерах? Вовсе вернуться в подземелья? Дождаться, когда госпожа придет в себя и вспомнит про Ирграма? Или господин?

Нет уж.

Он прижался к камню и осторожно, почти ползком, двинулся вперед.

Шаг.

И замереть, вслушиваясь в темноту. Снова шаг.

Ночь меж тем набирала силу. И свет кривобокой луны добавил серому миру Ирграма оттенков. Теперь он видел и траву, которая казалась седой, и камни, рассыпавшиеся по тропе. Задень такой, и покатится вниз с шумом, шорохом.

Сами легли?

Или люди озаботились? Если так, то люди эти умны… и надо ли с ними связываться? Ирграм подобрался к краю тропы, заглянув в пропасть.

Если отступить назад, поискать другой путь… может, не стоило убивать того безумца? Кровь его согрела, но вдруг бы существовала еще одна, тайная дорога?

- Что делать станем? – Ирграм вздрогнул, потому как показалось, что говорят очень уж близко. Потом вспомнил, что звуки в горах разносятся далеко, да и пространство имеет обыкновение их искажать.

Да и слух у него куда острее прежнего.

Еще шаг.

- А чего тут, - ответил хриплый голос. – Ничего уже тут… возвращаться надо.

- Может, в замок? – робко заметил кто-то третий. – Наняться попробуем.

Смешок.

- Виселицу украшать? – осведомился первый. – Или думаешь, что тама такие наивные… вот урод!

Он добавил пару слов покрепче.

Интересно, о ком это.

- Надеюсь, издох в муках… а ведь как баил… придем, погодить надо будет, пока ворота откроют. А я и поверил, дур-р-рак.

Интересно. Или нет? Их всего четверо. А что четверо наемников смогут сделать, даже если им откроют ворота?

- Не спеши, - этот голос был до того тихим, что кто другой и вовсе не расслышал бы. И звучал он странно, гулко. – Время еще не пришло. Жди.

- Чего?!

- Когда ворота откроют.

- И что? Ты всерьез, Хриплый? Полезешь туда? Там же… видал? Маги, големы… ладно бы только они. Но наемники же ж. А они, если чего заподозрят, то скоренько вздернут, даже спрашивать не станут, кто за чем. Если повезет. А если нет, то… так выспросят, все свои грешки вспомнишь, с самого рождения.

Ирграм осторожно перетек под тень скалы. Не то, чтобы разговор был так уж интересен, но рядом с укрытием он ощущал себя поспокойнее, что ли.

- Я знаю… этого… бледнорожий. Тень. Ему убить, что нужду справить. А хуже того, что он знает меня.

А вот это уже интересно.

Ирграм двигался осторожно. И получалось не задевать разбросанные по дороге камни. А вот эхо сторожевого заклятья он ощутил загодя. Простенькое. Но сложное в обычный амулет не запихнешь. Прежде он бы справился. А теперь?

Все-таки отступить.

И кто эти люди? Наемники? Определенно, если знакомы с Тенью. А ведь он редко выбирается за пределы Города.