Создать отличницу

1. Первая встреча

Возвращаться к учёбе после новогоднего отпуска всегда труднее; кроме потребности как можно дольше сохранить тепло, накопленное в южных странах, организм требует устроить ему отдых от отдыха, чтобы влиться в привычный график всё успевающего и успешно со всем справляющегося первокурсника.

За спиной золотая сессия, прибавление к стипендии, выигранный грант, насыщенные семейные каникулы, а впереди лишь второй семестр с его новыми дисциплинами, внушающими не страх — предвкушение интереса.

Познать общажную жизнь Матвею не дали, сразу прикупили двухкомнатную квартиру напротив университета: до самой дальней аудитории главного корпуса всего каких-то пятнадцать минут вразвалочку.

Но, как нарёк отец, это инвестиция, а не повод для лени, ведь скоро самой младшей — Милане — предстоит поступать, и должен быть запасной вариант на любой случай жизни. Когда он есть, намного проще пережить тяготы студенческой акклиматизации.

Матвей и рад бы уговорить сестрёнку жить вместе, да только она пока никуда не метит, вуз не выбирает, даже о сдаваемых предметах не думает.

Её нездоровая апатия волновала его больше, чем предстоящий семестр, который обещали устроить адовым, ведь не все в группе прониклись смыслом и сложностью высшего образования, подготовившись к экзаменационной сессии, как к обычному устному опросу в школе.

Ладно, их дело, у Власова есть своё: отучиться отлично, набраться опыта, успешно пройти предложенные вузом практики в обычной общеобразовательной школе.

Набрав нужную комбинацию на домофоне, Матвей распахнул подъездную дверь чуть шире, она в последнее время заедала, соседи жаловались все праздники в общедомовом чате, казалось, не прерываясь ни на оливье, ни на селёдку под шубой.

Первый этаж нежилой, но отапливаемый, вёл к лифту через два отсека, по планировке напоминающих комнаты. Чистое пространство, освещаемое тремя окнами, радовало глаз.

Матвей понял, что успел соскучиться и по подъезду, и по самостоятельной жизни. С собой из родительского дома взял только одну спортивную сумку, еле отговорив маму не нарушать его святое «налегке».

Посмотрев, есть ли в почтовом ящике письма, рекламные флайеры, иные квиточки, Матвей вызвал лифт, перенёс тяжесть сумки на спину и стал ждать, наслаждаясь даже таким простым моментом.

Вдруг в шахте лифта послышалось движение, натянулись тросы, заработал механизм, но вместо привычного поскрипывания и лязга слуха коснулся незатейливый напев. Голос, усиленный эхом кабины, доносился хрустальными переливами, которые изредка подёргивались смешками.

— Слушай, а так? «Она не повторима. Сразу понял, когда мимо проходила. То ли взглядом, то ли видом. Поразила…» — красивый голос пытается копировать мужскую манеру исполнения. — Что там дальше, а? Она тебя заставила слушать эту?

Матвей пару раз слышал эту песню, проходящая, на один раз, но сейчас пропетые строчки упали в память, словно она их давно ждала, чтобы закрыть очередной ящик наполненной картотеки.

— «Всех парней вокруг себя с ума сводила. Все спросят, почему и как?» — словно нехотя продолжил второй голос.

Звонкий смех отскочил от стен лифта и упал прямо на Матвея. Власову пришлось прильнуть к створкам, чтобы подслушать ответ парня, которому принадлежал хмурый безэмоциональный допев. Но второй голос молчал.

— И ещё. Как там было… — раздаётся лёгкое постукивание по поручню, что на стене под зеркалом, обклеенном рекламными листовками. Слух Власова обострился, как у перерождённого вампира, которому всё в новинку кажется чересчур громким. — «Её внешность аномальна. Незаконна, нелегальна».

Девушка добавила нотки с хрипотцой, филигранно играя переходами, меняя позиции, не уходя в фальцет. Песня преобразилась, её Матвей до этого тоже считал проходной, без игры в долгую.

Она однажды играла на фоне, когда они с Евой занимались чем-то своим, не требующим концентрации, Мот уже и не вспомнил бы всех слов, настолько они были непримечательны для него. Да и переслушивать после такого исполнения точно не будет.

А вот записать вокал незнакомки…

Эта мысль так обрадовала и взбодрила, что сумка, нависающая на копчик, как мешок с картошкой, внезапно стала легче, а телефон, спрятанный в потайном внутреннем кармане куртки, сам выполз в руки, хотя никогда не был столь покладистым.

Лифт стремительно приближался, Матвей нервничал, безуспешно пытаясь найти диктофон, которым не пользовался.

Створки растворились, и из кабины вышли девчонка с парнем, чуть повзрослее её.

На глаз упал её интересный наряд: удлинённое чёрное пальто просторного фасона, классический отложной воротник, шарф в крупную красно-чёрную клетку — всё придаёт образу мягкость и уют, несмотря на тёмные оттенки. Ботфорты на высокой тракторной подошве не утяжеляют гармонию, но разбавляют нежность дерзостью, созданной непривычным сочетанием. Тёмно-русые волосы прикрыты утеплённой береткой.

Девушка показалась приземлённой, но в то же время окрылённой песней, попутчиком — всем сразу, словно её реальность — самая красочная, её мир — самый прекрасный. Жизнерадостность всегда притягивает: одних завистью, других восхищением. Матвей был из последних. Девушка оказалась не такой красивой, как её голос, но миловидной, притягательной, возможно из-за фантома, с которым Мот познакомился раньше, чем с ней самой.