Спасибо, было хорошо...

Предисловие и эпиграф

© Макс Линн "Спасибо, было хорошо!..."

МУЖСКОЙ РОМАН-ИСПОВЕДЬ

ISBN: 9785996516483

Год издания: 2021, Санкт-Петербург.

Предисловие.

Без лишней ретуши и с долей иронии к реалиям своей жизни, главный герой от первого лица рассказывает историю своей любви. Счастливой или нет? Это уже решать вам!

Не все так просто складывается в судьбе Сергея Аксюты. Чувства и воспоминания о Ней не дают покоя ему даже на расстоянии тысяч километров. Спустя много лет...

Переступая грань, пренебрегая условностями и правилами, он узнает секреты, не предназначенные для посторонних, и действует так, как подсказывает ему сердце.

***********

Если любовь закончилась —

она и не начиналась.

Еврейская пословица

Глава 1 ОН

— Ну кто ж такие пароли ставит? Ты моя, рыбонька! — бормотал я довольный, взламывая ее электронную почту. — Так, проверочное слово: «Ваш любимый номер телефона». Есть такой! До сих пор помню.

Она думала, что никто не знает, как ей позвонить. На работу.

— Что ж ты, моя Маргоша, так легко щелкаешься? Орешек мой фисташковый... Вроде бы дурой не была! Или хорошо прикидывалась? Да, последнее! Я так думаю... Ага, маргаритка — ромашка, сунемся в настройки... А к какому мы ящику еще привязаны дополнительно? Вот он. С этого мыла мы с ней некоторое время переписывались... Попробуем этот же пароль. А вдруг?! Ха! Все гениальное просто! Но тут, мля, глухо. Видимо, она уже не пользуется этой электронкой...

Нет. Зря ее обозвал. Она не дура! Умница. Та еще! С тем самым, с виноградом. Или? С кишмишем! Не то. С изюмом? Блять. Вырвалось! Эти все выражения, идиоматима...

Эти идиотские обороты речи мне трудно давались еще со школы.

Ёпэрэсэтэ! Я же не предполагал, что у нее на имейлах логины — мое имя и год, когда мы впервые встретились!

Так не бывает. Что за херня? А, та самая... Я — знатный скотина! Если выкрутасно выражаться, не употребляя нормальный русский.

Так. Отвлекся.

Что это все значит?

Ведь столько лет позади!

Неужели она меня еще помнит?

Обалдеть! А! Стоп! Дошло! С изюминкой она!

Рита. Ласково — Маргоша. Мозги от нее до сих пор набекрень. На мысли о ней настроены.

Чего бы тогда полез к ней в почту, если уже семь лет, как расстались? У нее своя жизнь. В России.

У меня свои будни. В Израиле.

Беспросветные.

Дом.

Работа.

И так по кругу.

Если вырываюсь, то это что-то невиданное случилось! Планеты расслабились и в другом направлении крутанулись, и Бог, отодвинув в сторону светило, сверху шепнул:

— Серёга, вперед! На подвиги! Пока держу, пока не попёкся!

Чего не сплю? В голову воспоминания залезли и сидят. Если б спокойно сидели! Так нет. Палец слюнявят и шелестят по мозгам, листы один за другим переворачивают. Жизни моей. В пижамных штанах тоже. Стоит, спать не ложится! С членом не договоришься! Когда надо, супружеский долг срочно отдать — у него вдруг выходной. А тут, вхолостую вскочил! Что в итоге?

Я не сплю.

Ни вверху, ни внизу — покоя нет!

Даже город утих, пригасил огни. Ветер не скребет противно по стеклу апельсиновой веткой. Тёща не дает спилить...

Дом затаился перед утренним бедламом.

Я бодрствую.

Изюминку проведываю.

А она и не догадывается, что я в ее секретах весь по уши сейчас!

В соседней комнате спит жена. Наверху — старший Давид, ему осенью будет шестнадцать. А рядом, в другой, недавно срочно организованной детской, наш нежданчик - двухлетний Йонатан. В переводе его имя означает «Господь дал».

Тёща выбирала.

Мать ее за... Нет, не буду сейчас ругаться.

У вас есть тёща, еврейская мама вашей жены? Тоже? Тогда меня поймете! Братан по неволе! А у вас? Нет? То-то же!

Вот я и пошел однажды в свой единственный рай в этом построенном мною доме. В кабинет. В два ночи. Провернул ключ в замке. Если кто-то сунется. Защитил свою приват-сферу!

Я залез в переписку Риты. Папок было несколько. По алфавиту:

А. С. Котик

Бабло, ко мне!

Любоффь

Отпуск, фото

Письма подругам

Покойный :-(

Покупки

Проходные

Работа грёбаная

Тройник

Херня-хернёй

Четвертак 2+5

Шеф — гад

Я начал с первой папки.

И обалдел! Так это же наша с ней переписка! А.С.Котик означает Аксюта Сергей. Котик — это я! Столько лет спустя моя Маргоша, вернее, уже не моя, хранит свои и мои послания!

Она называла меня котиком.

В постели.

Да, слащаво!

Ничего особенного и нового.

Согласен!

Но в те наши моменты — это было в самый раз...

Я потыкал на «Письма», пробежался глазами, вчитался, и вспомнил 2007 год (еще до заключения соглашения безвизового сообщения между Израилем и Россией). Ярко увидел картинку, как будто вчера было:

— Алё, Рита? Ты? Маргоша! Угадай! Знаешь, где я сейчас стою? В очереди! В Генеральное консульство России в Хайфе. Визу буду получать!

— Котик?! А что так приспичило? По жаре, по пустыне вашей...

— Ты же сама мне сказала, что давно не виделись! Встретиться пора. Или не соскучилась?

— Ага! Все жданки прождала! Штирлиц, у вас три секунды на новую попытку! Потом отключаюсь. У меня планерка у шефа скоро. Я в цифрах вся...

— Ты же сама мне сказала! И я тоже очень хочу тебя! Уже два года не виделись, мочи нет терпеть, кисуня, солнышко мое, Маргоша...

— Меняй обороты речи. Так ты уже начинал! Только что. Не прокатило.

— Не сбивай меня! Тут народу вокруг, и все типа уши закрыли. А!? Любопытные? И по-русски забыли!? — это я кинул вопрос-гранату в толпу вокруг себя. — А ты меня истязаешь... 31 в тени! Как мама? — спросил и оглянулся.

Конечно! Очередь меня слушала. Все стояли под палящим солнцем.

Обмахивались.

Потели.

Плавились.

Истекали.

Не пахли.

Хоть какое-то развлечение должно быть? Вот! В виде меня! Который еще не улетел, а уже любовницу надыбал. Курлыкает по телефону... Наверняка у дотошных в мозгу калькулятор включился: «Сколько ж этот мудак сейчас денег на разговор по мобиле тратит?»

— Рита, так что там мама? Ты была у нее?

— Вот! С этого надо было начинать! Без заходов твоих хитропопых... Маму надо в больницу положить. На обследование. У нее все болит, понемногу. Твой брат то в запое, то в заскоках своих. Веру Прокофьевну скоро со света сживет...

— Еще пару дней и я буду. К первым дням августа. Ни братку, ни маме пока не говори. Разволнуется еще. Чтобы чего не случилось!

— Конечно не буду. Главное, приезжай! Слово сдержи! Она бредит уже тобой, Сережа...

— Сама-то как? Ждешь? Аэродром очисти, чтоб время не тратить! Ты ж меня знаешь, всех разгоню. Ногами укроются!

Глава 2 ОН

Моя мама живет в одном доме с братом. Он у нас в семье, как говорится, не без уродца. Тьфу. Урода. Короче, предупреждал уже, поговорки — не мой конь! Педальный.

Брат в девятнадцать, по дурости, сел.

Четыре года.

Дальше жизнь уже другим путем у него пошла.

Нет! Больше он не влипал. Ничего криминального. Только поломало его это время отсидки. Теперь работает. То там, то сям. Ничего стабильного. Попивает.

И материну пенсию таскает...

Получил я тогда визу. Вернулся в дом. Без вещей же не полечу?!

Тёща ходила вокруг, вынюхивала, что Майка мне в дорогу дает. Она сглотнула, но промолчала, когда жена сложила подарки для свекрови.

Вытерпела, что я не забыл бритвенный станок и свою косметику.

Лишь вздохнула над не затертыми до дыр, сложенными боксерами и плавками.

На паре новых рубашек и моих любимых джинсах ее переклинило. Услышал кряхтение, покашливание — в виде намеков. Но Майя не среагировала. Поэтому, был обнародован указ главнокомандующей в моем доме:

— Майечка, доця, ты попроще ему вещи давай! Не наряжай там! А то сумку посеет в аэропорту или украдут... — нашла она отговорку. Хотя предполагала другое! Как пить дать я в этих тряпках по бабам пойду!

Железная логика! Вот как у тещи в башке складывается картина не маслом, а плещущая реальной угрозой? Зять трахается с...

А, похер с кем! Факт, и всё тут! Не понять мне цепочки ее рассуждений.

— Рубашки из того вашего дефективного каталога? Неприлично дорогого? Да? Отложи в шкаф! А бруки?

— Мама Деба, это джинсы. В одних штанах я лечу, в других домой вернусь! Вам что, жалко? Да, пара шортов — по дому у матери носить. Вы меня бы голым отправили? Что за кипиш? Майя, где носки? Футболки, рубашки мятые...

Мая включила утюг.

— Серожа, ты там смотри! — предупредила тёща. И сначала потрясла указательным пальцем, потом махнула рукой. Отошла на диван, к работающему телевизору.

Там она села спиной к экрану, чтобы видеть дальше, что ее дочь и я делаем. Даже любимый внук, Йони, копошившийся на голом плиточном полу с конструктором Лего, в данный момент ее не интересовал.

Кто-то заметил, как она меня называет? А?

Я Сергей. Тёщу со дня свадьбы, по ее же просьбе, величаю мамой Дебой. И, хотя в Израиле принято обращение на «ты», я ей, как был воспитан в России и как старшей по возрасту, выкаю.

Ее полное имя Дебора.

А тёща меня окрестила:

— СеРОжа!

Звуки «Ё» и «Ю» в ее произношении отсутствуют. Вместо них мы в семье слышим «О» и «У».

И это не комедия. Это — ходячий, иногда охающий и держащийся за широкую поясницу в чем-то цветастом, еврейский юмор вместе с интонациями и выражением лица мамы Дебы.

Сначала я угорал со смеху. Майя меня одергивала. Шикала. Теперь это меня бесит!

Самое удивительное, что звуки «Я» и «Е» тёща произносит. Без проблем!

Есть люди, которые картавят. Не выговаривают звук Р. Матери моей жены повезло охренительно: всю свою нелюбовь к зятю она вкладывает в подходящее для этого имя! С акцентом на рожу.

Я что?

Терплю.

Привык.

Вынужденно и безвозвратно.

Как можно привыкнуть к пустыне; к отсутствию снега и самой любимой на свете реки Дон — в окнах моей бывшей спальни в Ростове; к палящему без отдыха солнцу и к песчаным бурям, оставляющим скрип на зубах? К постоянной тоске по родине. По родному языку. По России. Ее гражданином я уже не являюсь...

Так я привык к моей еврейской теще.

Хотя, что я трепыхаюсь? Майя у меня без гонору, тихоня, покладистая. Только тёща просекает все на раз! Леваки. Опоздания домой с работы, на пару минут. Загулы. Даже их планирование! Как у нее получается? Или у меня при мыслях сходить на сторону, потрахаться, уже все на лице написано?!

И тут она меня тоже просекла. Сидела, смотрела, рентгенила. Насквозь.

Как хорошо, что мама жива и у меня есть повод иногда вернуться на родину! В южную столицу России, в мой обожаемый РнД!

Жена из Таганрога. Угораздило меня однажды там в командировке подгулять. Две недели станки на фабрике менял, потом новые налаживал. С коллегами.

Я инженер. Технологические машины и оборудование — моя специализация.

Она начальником отдела была. Деловая. Чернявенькая. Полноватая, но упругая. На ощупь. Все было на месте и в пышном состоянии.

Клюнул на приглашение перекусить.

После работы.

Перекусил.

Все две недели подряд...

Потом звонок. На мобилу. Жена Анжелка как раз сидела рядом, обедали. Ухо к уху. Все слышала:

— Серёжа, у нас будет ребенок. Ты рад?

— Ёперный театр! Конечно, рад! Вон там, это не я бегу впереди паровоза, с плакатом «Я до хрени рад!?» — промелькнуло у меня в голове и сопроводилось параллельно парой более крепких слов.

— Да, Майя. Но ты же говорила, что у тебя спираль? — вырвалось у меня при жене.

— Ну, так вышло...

Глава 3 ОН

Её «так вышло» достаёт меня по полной!

— Майя, ну как можно было въехать в зад "Bentley"? Попроще на дороге никого не нашла?

— Ну, так вышло!

— Как так? Почему ты беременна?! Ты ж сказала, что у тебя уже климакс!

— Ну, так вышло.

— Я только с работы и, здрассьте, проблемы! Сережа, — изображая интонации Майки, перекривил её я, — кажется, наш мальчик сейчас женится! Вы с матерью обе дома и не увидели, как Давид привел деваху и заперся с ней? В лучшем случае, ее родители нарисуются сейчас на пороге, а в худшем... Короче! Ты уверена, что они сейчас трахаются?

Жена покачала головой и сложила губы куриной гузкой, обидевшись. А потом из тихого омута раздался ее голос:

— Не делай мне беременную голову! Они там грюкают и стонут... Сын брал в шкатулке деньги и купил презервативы.

— А меня предупредить?

— Ну, так вышло.

— Аааа, — проголосил я, — ну, раз все у вас тут в ажуре, пусть трахаются на абажуре... — подытожил, чувствуя внутри себя взрывающиеся комки нервов. Развернулся и пошел в душ.

Хотя, собирался постучать в комнату старшего и, если на то пойдет, все-таки довести скандал до финиты, избежав а-ля комедии. Мне ведь совсем не смешно, что сын может стать папой, не успев сдать через месяц экзамены по окончании хативы*, не пройдя в тихон*.

Хотя... Ему мне нечего предъявить. Яблоко от яблони. Я-то раньше его начал!...

В душевой подставил свою башку под струи и отупело, как сказала бы тёща, наматывал счетчик воды, льющейся на темя.

Похер! Так мне легче успокоить свои расщекотанные женой нервы. И лишь потом, очнувшись, ополоснулся после рабочей смены.

Постепенно пришел в себя и понял, что зря бушую на Майку. Толку, все равно, получу — ноль! Это у меня эмоции могут забить фонтаном без особого завода и отстрела натянутой пружины. А у жены — ни фига! Повторит свою дежурную отмазку:

— Ну, так вышло...

Непробиваемая.

Спокойная она у меня.

По жизни.

И в спальне тоже...

Замуж успела, уже в последний вагон запрыгнуть.

Вагон подогнал я.

Ей тридцать шесть стукнуло. Старая дева. Мне было 29. Сажень в плечах, здоровый, сила есть и ум в придачу, курносый и обаятельный. Бугаем еще в школе прозвали. В папу я. И брат у меня тоже такой...

Какой чёрт лысый меня тогда на эту фабрику послал? Оставался бы сейчас в Ростове! Дома! Правда, от первой своей жены я бы все равно ушел. Без Майкиного тогдашнего звонка.

Там у меня давно хмурилось. Пока гроза не разразилась. Анжела, по молодости, очень видная была. А как сошлись, а потом еще расписались зачем-то, она себя запустила. Ни косметики дома, ни дезиков ей не надо было... Лишь хавку в холодильник загружай!

Ночью в туалет встаю. Сидит на кухне, хомячит.

— Анжела! Опупеть! Котлеты с булкой жуешь? Ночь ведь!

— Да, чего-то прижало совсем. Еда снится.

— Ну, ну. Приятного аппетита!

К тому случаю с Майкой, у нас в постели с Анжелой была уже тишина. Почти.

Жена переступила её сорок пять...

Ягодка опять?! Скажет кто-то. Ага. Ягодка. Разве что гигантский арбуз — в сто восемнадцать бесформенных кило...

После разговора по телефону и заявы, что Майя ждет от меня ребенка, Анжела сначала смахнула мою тарелку с едой на пол, а потом пощечину залепила.

Усидел! Стул мой качнулся. Я в стол уцепился! А то б впечатался башкой в кафель.

Чего уж там? Детей совместных с ней не родили. А Ванюха, приемный сын, как друг мне, уже техникум заканчивал...

Она старше меня намного. С квартирой. В сексе - профи.

Собрал в спешке манатки. Разбежались.

Развод оформил. Майка уже на пятом месяце к тому времени была...

Моя мать, когда увидела меня с парой картонных коробок и чемоданом, не удивилась. Спокойно покормила. Выслушала обещание, что, через минимум неделю, я найду квартиру, съеду туда, и начала нравоучения, постоянно вздыхая:

— С одной отмучился! Хорошо! А чего ж ты, сынок, на грабли снова запрыгнул?

— Мам, скажешь такое!

— Смотри, живого места не останется! Все по голове тебя жизнь бьет. Дурной твоей. Ты ж ее не любишь?

— Откуда знаешь?

— Ты — моя кровинка. Тебе больно станет и меня тут же скрутит... Как терпеть-то будешь? Я с твоим папкой в любви до его смерти дожила! И то... - она чуть помолчала, наверное, вспоминая свое. — Не все гладко было.

— Вот еще, надумала! Не плачь, мааа. - потянул я, склоняясь над ней, обнимая за плечи и ощущая тот самый, незабытый с детства — до щеми в душе её родной запах.

Расстроился.

— Сы'ночка, а может, ну ее? Алименты отплатишь. Найди себе молодую девушку! Только обязательно полюби! Создай семью...

— У тебя внук или внучка родится! Чего ты? Не буду никого искать. Уже скоро с Маей роспись. Приедешь?

— Я-то приеду. Только как мне спокойно смотреть, что сын в кабалу новую идет? Неужто счастье в нашу семью путь забыло? Вот и ты, Стёпа, неприкаянный. — мать обернулась к окну, на курящего там в форточку моего, на семь лет старшего, брата.

— А я чё? Мне подобная хрень не грозит, как Сереге. Я по бабам только с гарантией хожу. Ма, ты не жди! Ни невестки, ни внуков! И себя в узы семейные заковывать не буду. Лучше так, с гарантией жить, чем как тебя, брат, то одна, то другая наёбывает!

— Не ругайся при мне! — с усталостью в голосе возразила она. — Я мать. Забыл? И что за глупости несешь! Стёп, с какой гарантией?

— Мамань, мои бабы занятые - мужнины. Все до единой по списку в блокноте! Понимаешь? Вот и не будет у меня осечки, как у Серёни. — он заржал.

— Ага, а кто весной весь побитый домой явился? Что брови насупил? Осечка за жену отомстила?

— То ж единичная промашка вышла! Рискнул один раз. По времени не рассчитал...

Нас с Майкой расписали.

Наступил на грабли снова. Теперь на семь лет старше взял...

— Нет! По-чесноку, Серега! Тебя взяли. Со всеми твоими потрохами! Брат был прав. А мама вдвойне! — рассуждаю сам с собой.

Глава 4 ОНА. "Мемуары"

— Рита, в твоем отчете, вот здесь, в середине - помарка. Можно и так, и как миллион двести читать. Заново! И по пункту номер шесть перепроверь. Я другую цифру предполагал... - он тормозит с заданиями, потому что рукой скользит от моей коленки по внутренней стороне бедра вверх.

Его пальцы замирают на кружевной резинке чулка, но через мгновение, как ужаленный, он одергивает руку, коснувшись неприкрытой кожи ноги. И тут же на автомате продолжает:

- Завтра к девяти на стол. А так, все в норме. Умница ты моя! Что вечером? Ничего не планировала? Зайду. Не убегай! На тебе чулки, кружавчики, как люблю, ах, попочка, уже возбуждаюсь! ...

Мне 25. Шефу 49. Жена, двое детей. Один внук. Второй на подходе. И этому деду от меня постоянно что-то надо!

— Да, я все сделаю, Захар Никитич! Ничего не планировала.

Что мне планировать? Кто ждет меня дома в пустой двухкомнатной квартире?

Одиночество.

Только окна, выходящие на Дон, даже если небо обложит беспросветными облаками и зарядит дождь, спасают. Я тыкаюсь башкой в стекло, смотрю на любимую реку и заставляю себя жить.

Хоть так.

Дальше.

Отец умер, вернее погиб в аварии, когда мать была беременна мною. Мелькали иногда какие-то дядьки в доме, но надолго не задерживались...

Старший брат Петр ушел в армию, на Дальний Восток. Служил в Находке. Морпех. Там женился и остался. Уже дочь растет...

Мамы не стало два года назад. Брат только денег перевел на похороны, а позже - на памятник, но не прилетел.

Накладно и далеко. Я даже в реальности с его женой не общалась. Так, ради уважения к Пете, по телефону — в вайбере пару секунд ее голове поулыбалась. Типа, знакомы теперь.

Не общаемся.

Уже шестой год.

Что можно дома планировать? Если с утра до вечера провожу все свое время на этой грёбаной работе?

Я бухгалтер-экономист. Думаю, этим все сказано. У шефа в подчинении 276 человек. Работу другую найти, наверное, можно было бы. А толку? Везде одно и тоже. А здесь, по зарплате, я довольна. И от дома всего ничего ехать. Восемь светофоров. По прямой.

— До свидания, Маргарита Юрьевна!

Я прощалась с нашими работницами и делала вид, что занята расчетами в компьютере.

Он зашел и закрыл дверь на ключ, чтобы тетя Рая, уборщица, как в прошлый раз нас не застала в процессе. Шефу — по фиг! Он здесь хозяин. Я что одна такая в его концерне, с кем он перепихивается? Конечно нет! А мне было стыдно.

Сидела на столе враскорячку. Голая. Тетя Рая, всегда приветливая, и угощавшая меня своей выпечкой, теперь не здоровается. И я ее избегаю.

— Надо будет сказать, чтобы пришли к тебе сюда маляры и батареи покрасили. — выдал шеф, пока я застегивала лифчик, а он поднимал приспущенные штаны.

Когда он успел заметить потрескавшуюся краску? Вроде на подоконнике была, вверху...

Через десять минут я уже ехала в «Пежо» домой.

Да, в «Пежо»! Подруги ржут и переиначивают с другого слога. Но мне не приходится выбирать.

Полгода назад Захар подкатил ко мне с этим подарком...

Я после смерти матери долго не могла в себя прийти. Никакая была. Без эмоций.

А шеф все ухаживал, клинья подбивал. Даже автошколу и права оплатил. Потом была короткая, на четыре рабочих дня, совместная поездка во Францию. В итоге, там я и сдалась. В отеле с видом на Елисейские поля, рядом с районом Оперы.

Стоило это мне аборта. Я глотаю контрацептивы. Шеф терпеть не может резинок. И что? Все равно. Залетела. Распереживалась. Жаль было ребенка...

Но, что сделала, то сделала. Точка.

Мои подруги Нонна и Вика поддержали.

Захар снизошел. Была неделю на больничном. Приходила в себя.

А потом все вернулось на круги своя.

Когда-то в моей биографии промелькнул и муж. Моя первая школьная любовь. Игорек. Покойный.

Мой друг. В десятом классе, когда мы готовились вместе к экзаменам, он предложил:

— Ритуль, давай приляжем? Дальше так будем читать! Из ушей пар идет. Все достало! И английский, и это спряжение глаголов учить...

Он был моим другом из подготовительной группы детсада. Вместе сидели в школе за партой. Защищал меня от наезжавших иногда мальчишек. Я ему доверяла, как себе.

Мать ушла на смену в больницу, она медсестрой работала.

Мы прилегли. Учебник английского полетел на пол.

Мне тогда, в тот первый раз, не понравилось... После стольких прошедших с того дня лет (а я даже дату помню!), понимаю, что мы были еще детьми. Неумелыми и неопытными. Но наши встречи продолжались.

Потом он ушел в армию.

Были письма.

Слова, слова.

Обещания.

Мечты на будущее.

Вместе и навсегда.

Время любви и ожидания. Наверное, самое счастливое из тех лет юности!

Когда я была студенткой третьего курса института, мы поженились. Я, как мы не предохранялись, забеременела. Расписались. На третьем месяце у меня случился выкидыш...

Я не знаю, отчего? Не было предпосылок!

После этого возникли осложнения. Подлечилась. Из больницы меня домой забирала мама. Потому что жили мы все вместе, в нашей квартире.

— Мам, а Игорек, что? Куда-то уехал? Мобильный выключен. Ничего не понимаю...

— Рита, я что искать его должна, бегать, когда моя дочь в больнице? Оставь! Не нервничай. Найдется. Зятёк.

Он появился, спустя неделю. Вернее, включил телефон, где было сумасшедшее количество моих ему звонков и смс.

— Рита, я не хотел тебя еще больше расстраивать, — начал Игорёк по телефону. — Еще до того, как ты забеременела, я встретил девушку. Это всё. К ней теперь ушел от тебя...Можно я заеду за вещами, сегодня после работы?

Что я тогда ему говорила? Кричала, плакала в трубку. Потом дома еще, когда появился, а я внутренне искала и уже не находила в нём родного человека.

Сновал по квартире не мой бывший друг и настоящий любимый муж. Собирал вещи чужой, отобранный кем-то, иногда стреляя в меня и в маму незнакомым безразличным взглядом...

Глава 5 ОН

Рабочая смена на заводе высосала из меня все соки. Еле домой дорулил. А там кто? Теща!

— Серожа, ты уехал и не поинтересовался, что нашему холодильнику не хватает! — поприветствовала она мое прибытие домой, откуда-то из кухни.

— Мозгов бы ему...

— Говяжьих?

— Нет, чтоб запирался изнутри, во время ваших опустошительных набегов. Пока меня нет.

Майя тоже забыла сказать: «Здравствуй, мой милый! Ты вернулся! Как я тебя ждала! Садись за стол. Я такой вкусный ужин нам приготовила! ...»

А, нет!

Срочно пришлось подправить наверх, мысленно, до пола раскатавшуюся нижнюю губу, потому что услышал:

— Сережа, Давида из школы хотят исключить, а Йонатан разбил в детском саду унитаз.

Так и не приняв сегодня в свой адрес простого «привет», я поздоровался с реальностью:

— Здравствуй, пиздец, я домой пришел!

Вечер не обещал, а уже был томным. Сразу утомил.

Я снова заперся ночью в кабинете и открыл Маргошин почтовый ящик.

— Так, посмотрим. «Бабло, иди ко мне!» Завлекалочка что ли какая-то? Ну-ка...

Я начал читать. Это были копии платежек из банка, счета, оплаченные и еще нет. Техосмотр. Ремонт «Пежо». Стоп. «Тойота». Покупка! Респект. Значит, уже не на «жопе» ездит...

Пошмыгал дальше по сохраненным письмам. Ничего такого, чтобы бабло заторопилось и побежало к Рите. Шутку в названии папки не оценил. Зато понял, что некоторые ее счета оплачивает ее же шеф. Захар Никитич.

Что за перец?

Зашел в папку «Шеф-гад».

Ага.

Подтверждаю, Рита.

Он гад.

Кобелина! Прямо на работе. Изобретательный до одури... На губах засвербели матерные конструкции, в большинстве на русском, но сдобренные, как приправой, на иврите.

Чего я так разнервничался? Жарко стало. Попил воды.

Вышел из «Шефа-гада». Дальше уставился на название. Посидел, подумал... Но не открыл папку, обозначенную "Любоффь". Сдрейфил. Не поверил, что это о наших с ней отношениях.

Никак разочаровываться не мог! Не хотел знать, какой у Марго случился настоящий любовный роман, и что там с ней вытворял другой мужчина...

Отложу на потом!

Взял и методом тыка нажал: «Покойный».

— Урод шизанутый, — пробурчал я негромко в тишине кабинета, оценивая ее бывшего. Игорька. Какого хрена? Чего ты даже после предательства его Игорьком называешь? Козлом его, мудилой надо теперь звать...

Поебень какая-то это, а не женская логика!

Возьму-ка я название «Тройник»! Не идет же речь об электрическом разветвителе, сохраненном так аккуратно в папке на электронной почте?!

«Привет, солнце! Спасибо что написал! Нет, Светку я больше после нашего тогда приключения не видела. Она работает бортпроводницей на зарубежных направлениях. Все летает и летает. Недосягаема. А мне и не надо! Когда-нибудь снова нарисуется и скажет: «Куда ты так надолго пропала, Маргарита?» Она-то сама постоянно шифруется и друзей шугается! Светка и в школе задавакой была. Красавица ведь! Писаная. Торба...

Ладно. Я не завидую. Собой довольна.

Кир, а ты чего спрашиваешь? Она не оставила тебе своих контактов? Тогда я сначала звякну ей, и если она разрешит, то напишу тебе по мылу, а не по телефону. Чтобы твоя жена не увидела.

Кирилл, будешь в Ростове, забегай. Еще. У меня тогда с тобой и Светкой это случилось впервые. Опыт такой. Спасибо, было хорошо!

Короче, не забывай. Забегай просто так. Кофе попьем.

Удачи, Марго»

— Ага. Значит, Кирилл-солнце на другую в тройничке запал. Ну и пусть идет лесом! Нечего мою Ритуху потрошить... — решил я и нажал функцию «открыть» в следующей папке.

Какую? Угадайте с трех раз! Что идет за тройничком? Ага! «Четвертак 2+5».

Открыл. Там было только одно единственное письмо, что она написала самой себе, никуда не отосланное.

Просто сохраненное в папке «Черновики» и скопированное потом в «Четвертак 2+5». В теме Рита указала одно слово «ублюдки».

Я углубился в чтение, которое с первых же строк напомнило мне жанр хоррор.

— О, Господи! Мрак. Бедная Маргуша. Что они за наркотик ей вкололи? Увезли куда-то на Говнярку /* район в Ростове-на-Дону/... Точно ублюдки... Жесть. Девочка моя. Что ж ты молчала? И никому! В полицию на них не заявила... А ну, да понятно! Не хотелось позориться... Только этой своей верной подружке — казачке Кате... в больнице, — тихо шептал я, не замечая, что не сдерживаю свои эмоции, и говорю сам с собой вслух, с раскрытыми от ужаса глазами.

Так это же только половина правды! Некоторые факты. А то, что она чувствовала тогда, так и засело в глубине ее естества...

- Маргуша! Если бы ты была сейчас рядом, я бы тебя обнял, приласкал. Жаль. Ничего уже не изменить! — думал я.

Все, что я прочитал, было глубоко приватным и личным.

Факт остается грёбаным фактом: её изнасиловали. Грубо. Жестоко. Извращенно. Сначала двое затащили в машину, когда она темным вечером на подземной стоянке шла с покупками из супермаркета к авто. И никто не слышал, как Рита звала на помощь. А потом подгребли по телефонному звонку их дружки. Еще пятеро. 2+5. Так составился для нее этот четвертак. По какой-то только ей понятной логике!...

Спустя два месяца после этого, она пошла на аборт. Не хотела иметь никаких следов в своем теле от этих ублюдков.

Не зная характер Марго, я бы задал вопрос: «На кой хер это все описывать, в жутких, иногда и для меня, мужика, подробностях?»

Она — больше прагматик. И профессия ей подходит: экономист, бухгалтер. У нее другой склад ума. Такое никогда не выкинуть из души, даже если постараться. А Марго, резала себя по живому и еще раз «прокручивала» случившееся. Чтобы не забыть. Самое ужасное, что она знала всех этих гадов. По именам. Откуда? Никакой зацепки. Найти бы их...

- Господи! Ты-то где в это время был? Лучше бы взял деньгами!

Я только не понял, что там еще у Риты за сомнения с этим абортом?

Глава 6 ОНА. Папка "Любоффь".

Любовь приходит, как снег на голову! Не подготовиться. Красоту не навести заранее. Во всяком случае, у меня получается только так ее встречать.

В тот раз — с немытыми космами, сопливой и неприбранной.

Вечер. Звонок в дверь. Я с простудой: с красным, в ранках на потресканной коже, носом; в намотанном на горло старом платке, удерживающем компресс из творога; в пижамных трусах, растянутых и застиранных до просвечивания; в футболке с рукавами.

Жара. Меня колбасит и морозит. Июль. А чего? Самое время для респираторки! Простыла в офисе, от кондиционера и постоянного питья ледяной воды из кулера. Умудрилась, дурында!

Глянула в глазок: стоит парень соседский. Я его с женой во дворе пару раз видела. Недавно заехали. Снимают квартиру у Ростислава Серафимовича. Сосед, напротив моей квартиры, — профессор нашего ростовского вуза, по контракту уехал на год преподавателем, куда-то в Канаду...

— Здравствуйте, я из девятнадцатой квартиры. Не бойтесь!

Я приоткрыла дверь. Он держит в руках маленького котенка.

Уже «не молочного», а до полугода по возрасту. Белая с крапинками морда и в черных разводах шерстка.

— Я с работы иду, он тут уже второй вечер в подъезде. Ваш?

— Нет.

— Может, возьмете? У моей жены аллергия на шерсть животных...

Я стояла и раздумывала: «Брать, не брать?»

— У меня простуда вообще-то...

— Ну, как хотите. — обиделся он.— Пойду к соседям над нами и над вашей квартирой. Рядом тут уже звонил. Не открыли.

— Надо мной пара семейная с младенцем. Они точно не возьмут. Им ребенок их собственный мешает, скандалят, кричат все время. Я по стояку слышу: «Генааа!». Каждый день, будто в лесу «ау» орут! Котенка, тем более, туда не надо. Замучают!

— Куда ж тебя деть? — спросил он усатого.

— А по вашему стояку вообще не пробуйте. Там Вовка с Ольгой живут. Алкаши. Пока трезвые — они люди. А так и ударить могут. На них дурь находит под градусом... Драки постоянно. Участковый забодался, к ним ходить.

— Ума не приложу, куда определить его?! Здесь с догом мужик по двору гуляет... Боюсь за малыша.

— Ладно. Господи, дай мне не пожалеть! Давайте! Кота вашего! Только условие! Раз вы мне его принесли, купите на первое время внизу в маркете корм и три упаковки цельного молока. Можете? А то я простыла немного. Куда мне в таком виде? Сосед окинул меня взглядом и согласился.

Протянул мне котика через порог. Я погрузила пальцы в пушистую шубку. Он оказался невесомым. И я направилась сразу в ванную комнату, знакомиться с этой животинкой.

Так, в моем доме прибыло! Помыла кошака. С шампунем, укрепляющим кончики волос, придающим объем и действующим против перхоти.

Мужчинкой оказался! Даже не поцарапал. Укутала в пушистое полотенце. Красавчик! И пахнет теперь приятно! Как я! Потому что, после проделанной кошачьей бани, помыла голову тем же средством.

Потом сняла с себя забрызганную в ванной майку и шорты. Укуталась в полотенце...

Я стояла в комнате, у шкафа, искала трусики. Оглянулась. Он смотрел на меня тут же, на расстоянии протянутой руки, с пакетами корма и молока.

— Дверь осталась открытой... я вошел.

— Да, я кота понесла и забыла. Ну и? Никогда голых не видел? Ты же вроде как с женой, напротив, обитаешь? Давай, обитай себе дальше! Я хочу найти сухую пижаму...

В тот вечер и ночь я больше не одевалась.

Все произошло случайно.

Он прикоснулся.

Помог снять творожный компресс, намотанный на горло.

Не помешала моя ОРВИ.

Сказал еще, что он на скорой работает и может меня вылечить. Причём - на раз!

Это какое-то наваждение...

Что на меня нашло?

С больным горлом.

С натёртым до боли от насморка носом.

С несвободным мужчиной.

С соседом.

Но как было восхитительно!…

В сравнении с моим шефом. А, и сравнивать нечего! Ад и рай!

Ночью, когда мы еще не спали, к нам откуда-то со шкафа сверху, прямо в кровать прыгнул кот!

— Хопс! — сказал мой новый знакомый, назвавшийся Денисом. Он взял "въехавшего" вчера хвостатого квартиранта и стал гладить.

— Хопс. Сгодится! Назову котофеича Хопсом!

И мы продолжили...

— А как же ты вот так? Домой вчера ночевать не пришел? — полюбопытствовала я у Дениса уже утром, вертясь на кухне и готовя завтрак из пары яиц, колбасы и томатов.

— Моя легла на сохранение.

— О, как! А ты заскучал срочно и, не долго думая, к соседке слинял!

— Все случайно вышло. Тебе было со мной плохо?

— Нет. Хорошо! Но есть же какие-то принципы! Она в больнице. Ты вообще не переживаешь? За ребенка хотя бы! Сфинтил к чужой бабе и в ус не дуешь, как там любимая?!

— Мы поссорились. Навсегда. Она орала, что вышла за меня уже на втором месяце беременности. От друга моего... Назло ему. Игнат как раз со своей коллегой по работе замутил. Она и на нашей свадьбе была. Девка эта. Я до него еще доберусь! Гад! Он же у нас свидетелем был. Аглая мне сказала, что когда ее украли, как невесту, она с ним в подсобке ресторана мирилась — трахалась... И я тогда вспомнил! Что она, и правда, помятая какая-то вернулась. Только глаза блестели! Довольные. Блядь...

Мы выпили кофе. Я была на больничном. А у него — выходной. Смена только завтра. Денис предложил, а я не отказалась. Продолжили. В спальне...

На следующий день я уже забыла о простуде!

Как и обещал, сосед меня вылечил! Средство от моего личного ОРВИ — круглосуточный секс.

Дэн развелся. Подрался с другом. Но ничего. Все обошлось. Парочка, наставившая ему рога, вывезла вещи Аглаи из квартиры. А Денис остался там один. Его родители заплатили за жилье на год вперед.

И жить бы нам дальше, как в сказке, в счастьи и любви! Вместе!

Теперь я спрашиваю себя:

— Это что было? Страсть? Или любовь?

Нет, правильнее будет определение: «Любоффь».

Восемь месяцев реального летания в облаках!

Мы не ссорились. Ни разу! Иногда мне даже казалось, что так идеально не бывает!

Глава 7 ОН. О тёще и о насущном

Мои ночные бдения заметила мама Деба.

Она поскреблась в дверь. На часах 03:47. Я закрыл крышку ноутбука и отпер замок.

На пороге, только что убрав ухо от двери, стояла тёща в безразмерной ночной рубашке до пола.

— Какие проблемы? — возвысился я над ней на полтуловища.

— Ты что тут делаешь? — задрала она голову к потолку, чтоб видеть мои глаза и прощупывать на честность ответы.

— Я тут живу. Меня зовут Се-ро-жа. Забыли зятя?

— Не паясничай! Чего не спишь? С кем-то по вашему распутному интернету общаешься? Амуры разводишь? Я Майе скажу!

— Мама Деба, вы тут кого-то наблюдаете? Идите спать!

— А ты? Пойдем тоже!

— Я с вами не хочу и не пойду! У меня жена есть, за стенкой.

— Ииии. Бесстыдник! — протянула она, скукожив лоснящееся от ее молодящего ночного крема лицо. — Не груби!

Я промолчал, но скривил физиономию, мол, делать мне нефиг, связываться с вами!...

— У тебя кто-то по переписке возник? Ты чего в интернете своём развратном зависаешь? Запал на кого-то? Почему ночами тебя нет в супружеской постели? — забомбила вопросами уже перед завтраком науськанная матерью жена.

«Не стоит у меня на тебя! Полный пиздец!» — мысленно ответил я, но вслух, прибавив громкости и не держа на поводках лающие внутри эмоции, выдал:

— Майя, я здесь, в этой чужой стране, в этом гребаном нелюбимом городе, как на необитаемом острове! Ни друзей, нихера! А вам с мамой тут интересно. Во дворе в земле и в говне компостном копошиться, садик садить... Достигли предела мечты! Вы на исторической родине! Мы влезли в ипотеку с домом и мне до восьмидесяти, а с вашими растущими аппетитами, то и до ста лет, надо пахать, чтобы выплатить все, что вы тут нагородили, пардоньте, пожелали! Я достиг финансовой стабильности! Денег не было, нет и не будет! Днём СеРожа на работе. Вечером СеРожа задания главнокомандующей тёщи по участку и по дому выполняет!... Здорово устроились! Мне с пацанами некогда присесть и по-отцовски поговорить! Поиграть. Как мой батя успевал?!... Им обо мне, если вдруг умру, нехер приятного будет вспомнить... А вы с матерью обложили меня по полной! Что глаза выпучила? Даже ноут долбанный не могу открыть, и по сайтам полазить?! Пару часов ночью? Ты мне воздух дашь, хоть немного?

— Зачем? — спросила она, спокойно макая хрустящую булку в сковороду с шакшукой (*блюдо из яиц, спелых помидоров и других овощей) и прихлёбывая из большой чашки кофе со сгущенкой.

— Прикинь, твоему мужу тоже дышать надо и жить хочется! Привяжи меня еще! Что вы с мамой каждый мой пердёж ловите и за спиной обсуждаете!? Больше никаких интересов в жизни нет?

Майя сморщила лоб, а хотевшая было войти к нам и позавтракать вместе мама Деба, словно вспомнив о чем-то, развернулась на полпути, и я ее долго потом не видел.

Несколько дней в доме было приятно жить.

Как в нормальной среднестатистической семье.

Ко мне вернулся сон. Четверо суток подряд отсыпался и не заходил на электронный адрес Риты...

Но только четыре ночи!

— Серожа, что я тебе-таки скажу! Сегодня ты не выставил зеленый пах /*пах — на иврите פח אשפה [pkha ashpa] мусорный контейнер/, и семья осталась с мусором! — заявила мне тёща, вместо «здравствуй, зять!», когда я только вернулся с двенадцатичасовой рабочей смены, весь в мыле.

Вышел из машины, запарковав ее в carport у дома, а тут мать жены наехала в своей манере!

— СерОжа, надо серьОзнее за хозяйством следить...

— Мама Деба, вы с Майей дни напролет дома. И Давид мог помочь! Так всем трудно зад поднять и пару шагов из дома во двор — к мусорному паху пройтись?

— Ты-таки не понял намОка! Надо следить за своей семьОй! Мы же женщины, куда ни гляди!

— Было бы куда глядеть! Глаза б мои вас...

Я мысленно вспомнил все, что лет с пяти выучил из матерного лексикона. И высказался пулеметной очередью.

В маму Дебу.

Когда тёща с отпавшей челюстью все выслушала и «отмерла», мои серые будни продолжились.

Внутри в душе стало так муторно и противно, что я не захотел ужинать. Ополоснулся, оделся и пошел вниз с холма по улице. Куда глаза глядят...

Вернулся в темноте. Чтоб ни с кем не столкнуться.

Зашел в спальню.

Лег к спящей жене в кровать.

Считать слонов или баранов.

Ворочаться.

Вздыхать.

Думать обо всем, что давит на мозги, тыкаться каждый раз в обложившую со всех сторон безысходность и нигде не находить выхода.

До умопомрачения.

Очередная ночь не впускала в сон.

Майя храпела на вдохах.

Замирала.

И снова тракторным рокотом наполняла тишину комнаты.

Проёрзав около часа, тихо встал. Не обуваясь, прошлепал босой в коридор, в сторону кухни. Взял из холодильника бутылку минералки и, понятное дело, не вернулся к Майке.

Закрылся в кабинете.

Глава 8 ОН. Папка "Отпуск, фото".

Следующими для просмотра нашел снимки из отпуска Риты.

Разных лет. Я всматривался то в фигуру, то замечал ее мимику, наигранную, чтобы запечатлеться неотразимой красапеткой, или расслабленную - типичной курортницы в ленивом релаксе, то в детали антуража, где Маргоша позирует.

Из мужиков мелькнуло несколько, каждый раз разные, но это могли быть знакомые ее подружек. Так я себя мысленно успокаивал.

Увидел на некоторых фотографиях шефа Риты. С животом. Огромного кобеля. Навскидку — под метр девяносто ростом...

Таиланд, Доминиканская республика, Италия, зимние Альпы, Турция, Дания, Испания, Франция, Португалия.

Были также снимки только с подругами.

Но вывод порадовал: Маргоша успевает повсюду!

Куда я ездил со своими отдыхать?

Пять раз в Эйлат. За четырнадцать лет. И по месту.

Однодневные вылазки. Чтобы не раскошеливаться за ночевку в отеле.

Иногда без перекуса в ресторане. С дурацкими контейнерами и едой в машине. С ворчанием на Йони, имеющего талант все пачкать и расплескивать на сидениях.

Часто с возвращением в тот же день домой... Усталым, вымотанным морально и выгоревшим эмоционально от отдыха "а-ля мама Деба и доця Майя!"

Кроме того, они заводили и не переставали ставить на наши с детьми уши пластинку: никто и никуда из страны — ни на шаг!

Самое противное, что Давиду на так называемом семейном совете мне было запрещено дать денег на короткую поездку с классом в Германию — перед католическим Рождеством. Я плюнул на уговоры, высказался по матушке и, сходив в кабинет, достал из сейфа часть из "чернодневного" запаса.

Но что тут началось!

Мама Деба закрыла собой доступ к старшему внуку, раскинув руки.

Не драться же с ней? Пожизненно пришибленной на всю голову.

Дошло до скандала и тут же вовремя подскочившего давления у тёщи.

- У меня криз! Довел, зять?! Майя, если сдохну, соседям скажи, что Серожа убил.

— Почему? - обиженно выкрикнул мой старший сын. - Все в классе едут, для меня вам вонючего бабла жалко?

— Если ты не хочешь свести бабушку Дебу в могилу, то иди к себе и не задавай глупых вопросов! — строго буркнула на него Майя, мельтешившая сейчас туда-сюда в поисках таблеток для матери.

— Потому, что вам с братом достанется этот дом в наследство! Когда мы все умрем. А пока экономим и платим кредит! — провозгласила принявшая лежачее положение тёща и закатила глаза.

Этот трюк я видел не раз и, развернувшись, не стал снова ввязываться и спорить.

У Майки был уже заскок пару лет назад, когда я повысил голос на нее, причем за дело. Она тут же вызвала полицию и заявила прибывшему наряду об угрозе насилия с моей стороны.

Я еле отделался тогда, так и эдак обрисовывая офицеру-женщине причину моего гипер-агрессивного крика на законную жену — замечательную мать совместных с ней детей!

Нас якобы рассудили и помирили. Но в следующий раз, если повторится, пообещали меня посадить...

О чем вообще я говорю?

Да! Ипотека съедает возможность платить за удовольствия: путешествовать и просто жить, как нормальные люди.

Ипотека сжирает мое мужское "я". И не давится, сука...

Забыл о нечаянной интересной поездке! Один раз мы посмотрели Иерусалим, Старый город. И то, потому что маме Дебе приспичило к Стене Плача.

Какие в её восемьдесят два могут быть еще просьбы и желания? Чего засорять мозги Богу, если есть люди, имеющие полнейший кабздец в жизни? Со всех сторон напал и не отпускает…

Сыновей я беру всегда с нами. Но! Тёща неизменным, тяжеловесным и медленно ходящим спутником-довеском присутствует во время всех наших выездов.

Там, тогда в Таганроге, я женился сразу на двух бабах! И никуда от них уже не деться!

Как с подводной лодки...

Захотел как-то в Иорданскую Петру смотаться. Сам. В свободное от смены время и даже без сыновей. На несколько часов - на машине. Побродить возле всемирной диковины. Читал много об этом городе мертвых...

Так дома разгорелся международный скандал!

- Низззя! - выдала тёща своё самое любимое слово только ей подвластным тоном, готовым вмиг сорваться на визг. - Не имеешь права туда ехать!

И я стух.

Член тоже.

Майя пыталась его недавно реанимировать. Ни-фи-га! Ушел мой парнишка в тотальный игнор.

Все от головы идет. Я просто её не хочу!

Жена, как партнёр для секса, никакая. Все, что раньше было пышным и упругим, стало толстым, целлюлитным и рыхлым...

Иду в кабинет. В голове воспоминания о Ней!

Как мы познакомились с Риткой?

Она мне первая позвонила!...

Мы с семьей как раз вернулись с Красного моря и у меня была еще целая неделя времени. Чтобы воплощать в жизнь идеи мамы Дебы! В доме — оборудовать гладильную комнату и уголок для их с Майкой швейной машинки; смастерить и прикрепить на стенке полки под всякую раскройно-пошивочную дребедень; в саду — грести, копать и долбить.

До изнеможения.

Поливать каждый день.

Солнце ведь готово за раз спалить все живое.

Но главное поле боя оставалось на террасе, которую тёще и Майе захотелось покрыть стабильным навесом, а пол, демонтировав доски, выложить камнем. 20 квадратных метров. Маркизы тёще больше не нравились...

И никаких фирм в помощь. Я спорил и мне устраивали вынос мозгов.

— Эти мастера дерут непомерно! — поддакивала Майя готовыми постулатами, которые ей вкладывала в уши мама Деба...

Рита позвонила мне на мобилу в разгар такого конфликта и сначала представилась:

— Меня зовут Маргарита. Вера Прокофьевна в больнице. Когда её вернули в сознание, она дала ваш номер.

— Что с ней? — воскликнул я, чувствуя, как душу сжало и не отпускает предчувствие трагедии...

Глава 9 ОН. Мама в больнице

— Теперь уже кризис миновал. — попыталась успокоить меня позвонившая Рита. — У нее был приступ стенокардии.

— О, Господи, спасибо, что жива... - вздохнул я облегченно.

— Тут еще одна неприятность. Она потеряла сознание, упала дома и расшибла голову. Ее прооперировали. Состояние стабильно удовлетворительное.

Я накрыл лицо ладонью, вытирая выступившие на глаза слезы. Майя стояла истуканом в паре метров от меня и возилась с упаховкой клея для плитки. А мама Деба, сделав руки в боки, бдила и следила за мной, превратившись в большой гипертрофированный сказочный "Ух". Как в мультике, что недавно смотрел Йони.

— Сергей, у меня еще одна плохая новость: вашего брата нашли в лесу покалеченным. Но не переживайте, он жив! Лежит в травматологии, в районной клинике. Не в Ростове...

Марго назвала адрес в поселке недалеко от РнД.

— Я вылетаю. Успокойте мою маму, пожалуйста, пусть меня ждет...

Это случилось за два года, когда я звонил ей из очереди перед российским консульством. Но в начале лета.

Я кинул пару трусов и футболок с шортами в сумку. Отгавкался от тёщи. Доказал жене ею же изобретенную теорему, что мне звонила совершенно чужая и незнакомая женщина, а не любовница. И взял путь на Хайфу.

Получил визу.

Перекантовался остаток дня и ночь в городе, а на следующий уже вылетел на родину. С пересадкой.

Мама напугала меня очень. Осунулась, постарела, сморщилась вся. Цвет ее красивых волос вообще исчез и поблек. Седая голова старушки. Глаза, до этого всегда насыщенно голубого цвета, поменялись на тусклые, сквозящие одиночеством и тоской...

Я боролся со слезами от увиденного. Вспомнил, как мы семнадцать лет назад хоронили папу и вдруг представил, что и мамы не станет.

Мне стало жутко от этих мыслей.

— Мои спасительницы! Катя и Рита! Вот таких надо в жены брать, Сережик, а не то, что ты имеешь... — выговорила усталым голосом мама и протянула двум вошедшим молодым девчатам в белых халатах обе руки. — Мои вы ангелы! Катюша, пироги твои — объедение были! О! А тут что вы мне принесли? Котлетки, пюре. А в термосе?

— Бульон!

— Спасибо вам, девочки! Вы, как мои доченьки.

Я кинул взгляд на большую, по виду казачку, медсестру Катю и засмотрелся на ту, которая мне звонила.

«Да, мама. Если бы я придерживался твоего житейского опыта и советов! Такую бы девчонку я с удовольствием бы в жены не только взял, но и украл у любого...» — подумал, увидев эту очаровательную сероглазую девушку.

Лет 20-25. Не больше. Полные манящие целовать без устали губы. Легкое выглядывавшее из-под медицинского халата платье, какого-то голубовато-серого оттенка. Под цвет ее глаз. Стройные загорелые ноги в шлепках, открывающих ухоженные ровные пальчики с белым педикюром. Распущенные до плеч пушистые темные волосы. Их хотелось коснуться рукой. Засмотрелся и замечтался одновременно.

— Меня зовут Рита. Помните, я вам звонила?

Я боднул воздух головой, потому что от волнения все во рту пересохло. А она продолжала вливать музыку своих слов в мои уши:

— Мы случайно познакомились с Верой Прокофьевной! Пришла к своей подруге Кате, а она мне о вашей маме рассказала. Что одинока. Никто ее не проведывает и ничего не приносит поесть. Здесь кормят ведь... так себе! Плохо. Вот мы и взяли шефство.

— Сынок, оказывается, Риточка тоже с Берберовки /*обиходное название района города Ростов-на-Дону/. Она живет в той девятиэтажке, что на противоположной улице от нашего частного сектора стоит! Почти соседи. — проговорила мама.

Я вырос вместе с братом на Берберовке или, как в Ростове еще говорят, на армянской Нахаловке.

Свой район я люблю. Как? По-пацански. Неистово. В юности часто - стенка на стенку - мы с одноклассниками и соседскими хлопцами сходились с александровской шпаной. На кулаках...

А теперь я потерял все контакты с моими друганами. Школьный кореш Колька, хоть и переехал еще в восьмом классе с родителями жить на Комсу /*Комсомольская площадь в Ростове/, наведывался часто ко мне на Берберовку.

Ему нравилось, когда моя мама усаживала нас кормить. Он обожал маринованные синенькие с зеленью и чесноком. Мог съесть за раз много штук. А я их любил у мамы с ее жареной картошкой...

Но особенно дороги мне воспоминания, когда его и мой отец, я, он и мой брат ходили на рыбалку.

Больше всего мне нравились дни на Зеленом острове!

Чебак, сула, окунь, толстолобик, сазан... Что только не перебывало в нашей моторке!

Я до сих пор помню поучения отцов: как правильно наживить, на что лучше ловить, как закидывать, как управлять бабайками /*веслами/. И даже, как избежать ненужной встречи с ачурами /*сотрудниками рыбнадзора/...

Сколько мы с моим другом исходили километров пешком в Ростове-на-Дону!

Чтобы любить город, в котором ты родился, надо знать все его закоулки и секретные нычки.

А как мы, иногда голодные, набивали себя жерделями или воровали, залезая на чей-то чужой забор, желтую балгорону, потому что я обожаю именно такую, а не красную/*крупная черешня/, а потом страдали желудками?!

Не признавались дома о причине поноса, а мамы суетились, пичкали нас не столько таблетками, мол, химия детям вредна, а всякими народными снадобьями...

Коля женился после армии, и остался жить в Екатеринбурге. У него три дочки! Мы редко списываемся и уже не общались с ним целую вечность...

Очнувшись от воспоминаний, я тогда обрадовался совпадению, что Рита живет с моей мамой в одном районе. Значит, недалеко и от меня!

— Врач хотел бы поговорить с вами, Сергей Васильевич! Уже послезавтра надо будет забрать Веру Прокофьевну домой. — сказала медсестра Катерина.

Как я потом узнал, она работает операционной медсестрой. Это Катя запомнила пациентку-бабулю в блоке интенсивной терапии, и проведала ее уже на следующий день, после операции, во время своего ночного дежурства.

Из больницы я возвращался вместе с Ритой. Её подруга осталась на смене.

Глава 10 ОН. Маргоша — мое счастье

Добрались по домам на такси. Сначала я довез Риту.

— Спасибо тебе за то, что ты есть и помогла моей маме! Мы увидимся?

— Да, Сережа. Я завтра выходная и приду с утра к Вере Прокофьевне. Сейчас только что-нибудь приготовлю ей свежего. До свидания!

— До завтра.

Дома я сначала выспался. До 15:30. Заводил будильник. А потом принялся чистить, убирать и мыть.

Жилье брат запустил. Я хватался за все и сразу. Футболка намокла от пота, а я запыхался драять и выносить мусор. Куда ни глянь - везде немыслимый срач.

Сделал передышку.

Вышел в огород. Когда-то мама садила каждую весну свою рассаду, тряслась над ней. Удобряла и боролась с вредителями. Потом у нас все лето были свои овощи. Теперь земля пустовала, заросла сорняками.

Вокруг валялась перезревшая тютина /*шелковица/.

Эти деревья с белыми и красными сладкими ягодами папа сам когда-то привез из питомника и посадил...

Я насобирал жменю, подставил под струю воды в дворовом кране. Брал губами сначала по одной, тянул удовольствие, смаковал, а потом запихнул в рот всю оставшуюся в ладони шелковицу и закрыл, прибалдев, глаза. От вкуса, забытого с детства, а сейчас вспыхнувего внутри ярко и цепко. Потому что потянулись картинки из той, будто уже не моей, жизни.

В Израиле тоже растет тутовина. Только она — всё не то...

— Сынок, эти деревья и нас переживут. Но запомнят, кто их посадил и поливал. Пройдет двести, триста, четыреста лет и больше, а они будут жить и радовать людей своими плодами.

— Каких людей? — спросил я батю.

— Хорошо бы, если родных. У тебя родятся дети, у твоих детей появятся малыши, у них — твои и мои потомки. И так бесконечно повторимся мы в наших внуках, правнуках... Понял меня?

Я тогда кивнул отцу, мол, да, хотя не допёр до конца, какое такое отношение буду иметь к незнакомым тёткам и дядькам лет через пятьсот...

А теперь давил зубами сочную ягоду, смотрел вверх в густую крону тутовины и жалел. Вздыхал.

Не выполнил я желание бати. Мои сыновья сюда не приедут. Им тут нет никакой надобности. И не возникнет никогда...

Было уже около семнадцати часов, когда я добрался на такси в больницу райцентра. Проведать Степу.

— Привет, герой-любовник! Как ты? Красаве'ц! Мать до сердечного приступа довел! Упала. Голову зашивали. Если б не твой фейс помятый, то дал бы тебе по морде. Что ты ей спокойно жить в старости не даешь? Папу похоронили. Теперь ты и мать в могилу сводишь? Сам отдупляешь, что творишь? Или у тебя совести и знанок даже жменьки не осталось? Насквозь пропитые, да?

Он лежал и молчал. Оба глаза заплыли. Голова перевязана и нос сломан. Брата было не узнать! Он зашепелявил из-за выбитых зубов:

— Да, знаю я, что мамку госпитализировали. Отсюда ей кто-то домой позвонил и напугал. Медсестра, наверное. Она там в обморок и упала. Хорошо, что медичка смекнула это. Прибежала ко мне в палату. Адрес переспросила. Отправила туда скорую. Соседи помогли зайти в дом. Маринку и Артура помнишь? Они. Открыли. А так мать бы сама и лежала в доме... Пять лет с тобой не виделись! Браток! - прохрипел он и будто всхлипнул.

У меня сдавило в груди и ком перекрыл горло на вздохе. Несколько секунд пялился на братка и глотал за него непутевого обиду.

— Ну и? Кто тебя так отметелил? Надеюсь, это не возвращение к криминалу? А, Степ?

— Тю, Серёня, что ты сразу о криминале! Нет. Это моя личная жизнь! Завел себе тут одну. Кукла Барби. Вся! Правда, кое-что она подкачала, губы и грудь искусственные. Но брат, без понтов, глаз не оторвать. Таких красивых у меня еще не было! А у нее, оказывается, папик есть. Застал нас. Три качка из его охраны сначала вывезли в лес, а потом побили.

— Стёп, и чем ты их берешь? Ну ладно, рост и фактура есть, морда симпатичная. А так — ни работы постоянной, ни бабла! А?

— Взяли меня в штат одной фирмы. Как раз у любовника моей Барби. Теперь выперли. Чем беру? Лаской, комплиментами в уши и умением выслушать их лясы. Размером тоже. Бог не обидел!

— Что сломали?

— Легче спросить, что суки не сломали. Нос, ты сам видишь, выбили три зуба передних. Говорю, как старый хрыч. Ребра, обе ноги. Два пальца на правой руке. Все остальное цело! Прорвемся, брат!...

Я вернулся домой. Мне очень хотелось найти повод, и встретиться с Ритой. В моей голове роились картины нашей с ней близости.

Мечтал.

Накручивал себя.

Вспоминал.

Что успел разглядеть?

Умные, излучающие какое-то понимание глаза, будто видящие, кто я и что из себя представляю.

Худенькие узкие плечи.

Пухлые губы.

Все возбуждало во мне желание быть с ней, любить каждую клеточку ее тела!...

Мои мысли, улетевшие уже далеко, прервал в который раз завибрировавший мобильный. Майя оборвала телефон.

Я коротко объяснил жене ситуацию с мамой и братом и, не ожидая никаких комментариев и командирских указаний от тещи Дебы, отключился.

Вечером, хоть и сомневаясь, все-таки набрал номер Риты и рассказал о брате. Как-то не заметил, что потом поведал ей о всей своей жизни, почему оказался в Израиле и как у меня там складывается, а больше не ладится — все подряд... А она о себе открылась, пока не спросила:

— Чем вы там двигаете, хлопаете?

— Пытаюсь найти хоть что-то съестное. Не успел купить днем. Уже десять вечера. Куда-то идти, что-то искать, сил нет. Денек был еще тот! Наш обед уже переварился и в желудке урчит так, что я боюсь, ты все это слушаешь. О, чай есть!

— Приходи ко мне. У меня лазания. Еще в духовке. Сама не осилю. Готовила для Веры Прокофьевны. Завтра отнесу и еще много останется.

— Правда? Так просто можно прийти к вам... к тебе, и все съесть?

— Да.

— Рита есть только одна проблема! Ты мне нравишься! Очень! Если я приду, то не удержусь и... можно я приставать буду? Нагло, но нежно!

— Посмотрим, на ваше... твое, поведение. Сейчас смс пришлю. С адресом. Поднимайся на седьмой этаж.