Спасибо за счастье - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Елена Третьякова (самиздат)

Глава 1

Авдотья. Чудесный майский вечер

В зал ресторана Авдотья входила спокойно и уверенно, пары минут в тишине автомобильного салона хватило, чтобы настроиться на беседу.

Своего визави она знала только по фотографии в мессенджере, поэтому не стала испытывать судьбу и обратилась к хостес.

— Меня должен ждать Пётр Столетов.

Молоденькая улыбчивая девушка кивнула и с видом королевы вышла из-за стойки.

— Я вас провожу, — она окатила Авдотью несколько пренебрежительным взглядом, но тут же спохватилась и профессионально разулыбалась.

Авдотье не оставалось ничего другого, как пройти следом. Девушка за пару шагов до столика расправила плечи и вскинула подбородок, закачала бёдрами как маятник, вышагивая как по подиуму. Через секунду Авдотья поняла причину разительной перемены в поведении хостес. За столиком, возле которого они остановились, сидел шикарный мужчина. Конечно, это по мнению Авдотьи он шикарен. Высок, широкоплеч, с чёткими скулами, твёрдым подбородком и резким взглядом карих глаз. Лёгкая седина на висках и упрямо поджатые губы — «то, что доктор прописал для женского здоровья», как заявила бы Настя, подруга Авдотьи и по совместительству её заместитель.

Наверное, молоденькая хостес думала примерно так же. Она улыбнулась мужчине широко и призывно, останавливаясь сбоку от столика, полностью закрывая собой Авдотью. На что та только хмыкнула, принимая проигрыш в борьбе против молодости.

— К вам гостья. Уже выбрали что-нибудь? Вызвать официанта?

Мужчина неопределённо кивнул и встал из-за стола.

Давненько Авдотья не сталкивалась с мужчинами, которые помнили о галантности. Удивилась.

— Спасибо. Минут через десять мы готовы будем сделать заказ, — обратился мужчина к хостес.

Она кивнула и, всё так же призывно покачивая бёдрами, удалилась.

— Пётр, — он протянул руку Авдотье, она автоматически её пожала. — Присаживайтесь. Что будете есть? Пить? Разговор, я так понимаю, у нас будет долгий.

Он отодвинул стул и помог Авдотье сесть, чем добил её окончательно. Устроился напротив и сцепил руки в замок.

От Петра при всей видимости спокойствия и сдержанности фонило раздражением. Оно прорывалось в напряжённых плечах, сжатых губах.

Авдотья всю дорогу готовила речь, подбирала слова, но так и не смогла придумать ничего толкового.

— Спасибо, что согласились встретиться, — начала Авдотья, оттягивая неизбежное.

— Спасибо, что позвонили. А то я бы так и обзванивал больницы и морги в поисках дочери. — Пётр схватил папку с меню, слепо пролистал пару страниц и отложил. — Выбирайте что хотите. Я плачу.

Это его «Я плачу» хлестнуло по самолюбию. Сразу захотелось влезть со своим «Я сама могу за себя заплатить», но она подавила в себе этот порыв. Не станет Авдотья пояснять всяким тут мужикам, что она себя сама обеспечивает, и неплохо.

Но Пётр оказался не только шикарным мужчиной, но ещё и умным.

— Извините. Ничего такого не имел ввиду. Просто… по привычке.

Авдотья не сдержалась и фыркнула, после чего мужчина напротив наконец-то обратил на неё внимание. Не просто скользнул взглядом, как при рукопожатии, или куда-то мимо, сидя напротив за столом, а именно посмотрел на Авдотью и увидел именно её.

Пётр рассматривал Авдотью с минуту и явно пришёл к каким-то своим умозаключениям, но озвучивать их не стал. Вместо этого сиганул с места в карьер.

— Я так понимаю, что жениться ваш сын не собирается. Поэтому вы здесь? Пришли выговаривать мне, что я плохо воспитал дочь? И выгораживать своего сыночку-корзиночку? — мужчина сцепил пальцы в замок и опёрся локтями на стол.

Авдотья от такого поворота событий растерялась. Казалось бы, нормальный мужик, даже почудилось, что умный, и тут на тебе — наезд на ровном месте.

— Нет. Выговаривать вам я ничего не собираюсь. Мой сыночка-корзиночка, — Авдотья специально выделила последнее слово голосом, — от ответственности не отказывается и жениться как раз таки намерен.

— Правда, что ли? — скепсиса в голосе Петра было столько, что Авдотья даже подумала встать и уйти. Продолжать разговор в таком тоне не хотелось.

Хотелось домой, залечь в ванну с пеной и ароматом мандарина или посидеть в кресле и повышивать. Пятница, вечер. Неделя была тяжёлая. Тим ошарашил новостями, а тут ещё и этот мужик.

Шикарный ведь, но что за тяжёлый характер! Наверное, поэтому Соня и сбежала от него.

Авдотья взялась за ремешок сумочки, намереваясь встать, но Петр её опередил.

— Извините ещё раз. Как-то не с того у нас начался диалог. — Он помолчал, расцепил руки и резко дёрнул узел галстука, расстегнул пуговицы на пиджаке и откинулся на спинку стула.

В таком нарочито небрежном виде Пётр понравился Авдотье ещё больше. Её типаж, полностью в её вкусе. Но характер подкачал, да.

Её розовые очки разбились на мелкие осколки ещё при разводе с мужем, а новыми она не обзавелась, поэтому, сидя напротив шикарного мужчины, мысленно записывала его недостатки. Чтобы не очаровываться и потом не разочаровываться.

Глава 2

Авдотья

Домой Авдотья ехала в растрёпанных чувствах. И как-то запоздало даже подумалось, что не стоило ей устраивать встречу. Достаточно было сообщить Петру, что с Соней всё в порядке. А дальше пусть решала бы сама со своим отцом.

Тим с Соней оказались действительно дома. Сидели в комнате, о чём-то разговаривали. Авдотья прошла на кухню, села за барную стойку и вспомнила, как сама, будучи девятнадцатилетней девчонкой, принесла новость о своей беременности тёте, как радовалась, когда отец пришёл вечером домой и скупо улыбнулся, но поддержал. Эту поддержку родных она чувствовала, как птица ощущает два крыла. Даже если бы с Димой ничего не вышло и он бы сбежал, одна бы она не осталась. У неё всегда были папа и тётя Аля — их маленькая семья.

Папа познакомился с мамой, когда ему уже было за тридцать. До этого ни разу не женился, рос в чинах, мотался по гарнизонам. Он, если судить по его скупым рассказам, не собирался становиться военным, думал остаться в посёлке, откуда родом, помогать матери поднимать ещё четверых детей. Но после школы попал в армию. Обтесался, посмотрел на жизнь городских и решил поступать в школу водолазов — очень хотел попасть на флот. Не хватило баллов по аттестату, зато по наводке преподавателя из приёмной комиссии поехал в Таганрог и поступил в военный радиотехнический университет. Закончил его с отличием и получил распределение на Тихоокеанский флот. О службе отец рассказывал неохотно. Байки не травил, знакомствами не козырял. Вообще был молчалив и сдержан. Про работу, которой занимался после выхода на пенсию по выслуге лет, не рассказывал, отделываясь общими фразами про консультирование и про то, что умеет использовать мозги и опыт на благо Родины. И только на похоронах отца Авдотья узнала в общих чертах, что он был завербован ещё в советское время в КГБ.

Историю знакомства родителей Авдотья знала со слов тёти Али. Та заменила девочке мать. Свою семью не завела, поэтому в Авдотье души не чаяла, вкладывая в племянницу всю себя. Под старость лет любила вспоминать молодость, своих родителей, случаи из жизни. Истории про сестру были её самыми любимыми.

— Маша же была моложе Тишки на десять лет, — тётя Аля всегда при посторонних называла отца Авдотьи исключительно Тихоном Ивановичем, в лицо звала Тихоном, а вот при племяннице позволяла себе и Тишку. И ведь ни разу не ошиблась.

Мама Авдотьи была из семьи питерской интеллигенции, которую перед войной выслали из Ленинграда из-за польских корней. И всё равно, вопреки всему, назвали её Магдаленой, а старшую сестру — Алицией. Хотя в обиходе все называли сестер Машей и Алей. Обе невысокого роста, худенькие, большеглазые, с вьющимися волосами. Обе закончили педагогическое училище. Только Магдалена стала учителем рисования, а Алиция — музыки.

— Нас с Машей позвала моя знакомая, Танечка. Она замуж выходила за военного. Тогда все мечтали выйти за офицера, чтобы стать когда-нибудь генеральшами. А Тишу на свадьбу пригласил сослуживец. Он Маше тогда так и сказал, что пришёл случайно. Сослуживцу одному идти было не с руки, он был гостем залётным, толком никого на свадьбе не знал, а не пойти не мог — не хотел обижать отказом. Свадьба была молодёжная, шумная. А Маша села в уголочке и сидит, в веселье не участвует.

Авдотья всегда, когда тётя Аля рассказывала про маму, представляла её такой тихой, романтичной, задумчиво сидящей на краешке стула и смотрящей куда-то вдаль, как на фотографии из фотоателье, что стояла в рамке на столе отца.

— Маша всегда такая была. Как уйдёт в себя, в мечты, так и не вытащишь её. Вот ты вся в неё, — поясняла тётя племяннице. — Не знаю, что Тиша в ней разглядел, но подошёл знакомится, — в этом месте тётя Аля всегда начинала смеяться. — Позвал на улицу, мол, воздухом подышать. Ещё и стихи читал.

Представить, как отец читает стихи, Авдотья никак не могла. Лирика — это совсем не его. Она, как и тётя, начинала смеяться, представляя отца, декламирующего что-то про любовь. Ну не Маяковского же он девушке читал, в самом деле.

— А через неделю Тиша Машу замуж позвал. Мы все опешили. А она взяла и согласилась. Родители тогда дар речи потеряли, но перечить не стали. И поехала молодая семья Рубенцовых по гарнизонам и сопкам скитаться. Ты родилась. А потом...

Глава 3

Авдотья

А потом, когда Авдотье было пять лет и жили они уже не в бараке, а на служебной двухкомнатной квартире с водопроводом и туалетом, мама забеременела вторым ребёнком. Папа ждал очередного звания и перевода в Ленинград, о чём он хлопотал уже несколько лет, мама работала в детском саду воспитателем и тоже ждала переезда в Ленинград.

Авдотья из тех лет помнила улыбающееся лицо мамы, утренник и платье снегурочки, перешитое из маминого свадебного и украшенное ёлочным дождиком, и подъюбник, который мама соорудила из густо накрахмаленной марли, поездку к маминым родителям на лето и белые прямоугольники писем, что писала папина младшая сестра под диктовку бабушки. Любовь и ласку помнила, как училась читать по букварю, помнила, как папа привёз новенький велосипед, а потом дул Авдотье на разбитые коленки, потому что она на второй день решила, что лихая гонщица и даже горки ей по плечу. А ещё папа маме подарил меховую шапку, модную по тем временам и очень дорогую. Мама в ней была похожа на актрису, до того красивая она была. И ещё ворох разрозненных воспоминаний о маме хранился в потаённом уголке души Авдотьи, как драгоценные бусы в шкатулке. Их радостно доставать и перебирать, но ни с кем не хочется делиться.

А потом Авдотью из садика забрала соседка, сказала, что мама ушла за братиком. Авдотья всё ждала-ждала маму, выглядывала в окно, но не дождалась. У мамы оказалось слабое сердце, то ли она сама скрывала и не жаловалась раньше, то ли её действительно ничего не беспокоило до поры до времени. Но в родах она умерла, ребёнок прожил всего пару часов.

Авдотья навсегда запомнила, как папа вернулся из больницы один. Он стоял в дверях и сжимал в руках ту самую модную меховую шапку. Сжимал так, что костяшки пальцев побелели, а потом швырнул в угол, как что-то чужое и ненавистное.

Отец винил во всём себя. Он пытался отправить маму рожать к родителям, там всё-таки город крупный, роддом с врачами, а не фельдшерский пункт. Но мама отказалась. Конечно, она не думала, что что-то пойдёт не так. Никто не думал…

Папа от горя поседел, перестал есть и даже забывал забрать Авдотью из садика. Хорошо, соседка выручила: брала девочку к себе, кормила и укладывала спать.

На похороны приехала мамина сестра. Авдотья её любила и очень обрадовалась, когда тётя с ними так и осталась. Тётя Аля стала их ангелом-хранителем. Не говорила лишних слов, окружила любовью и заботой. А ещё она смогла заставить отца взять себя в руки. Она заваривала ему крепкий чай с тремя ложками сахара и приказывала: «Пей. — Говорила она тихо, но твёрдо. — Пока пьёшь — думаешь о Маше. А в остальное время — о дочери.».

Отец пил, плакал, никому не показывая слёз, но жил ради дочери, не опуская руки.

Через полгода они втроём переехали в Ленинград. Так отец выполнил мамину мечту. Тётя Аля поехала вместе с ними.

В городе на Неве отец получил хорошую должность, четырёхкомнатную квартиру, стал пропадать на службе сутками. Через пару лет к квартире добавилась дача в Сестрорецке, служебная машина с водителем. Потом развал Советского Союза, перестройка, которую особо не заметили ни Авдотья, ни тётя Аля. Для них всё шло своим чередом. Отец сумел при новой власти получить работу, сохранил и квартиру, и дачу. Тётя Аля вела хозяйство, занималась племянницей.

Авдотья росла и взрослела, окружённая любовью и заботой, отгороженная от реальности жизни защитным слоем безопасности и достатка. Школа — гимназия с языковым уклоном. К началу уроков её привозил отец, обратно — пешком в сопровождении тёти. В художественную школу, на гимнастику, в театр, на каток только с проверенными подругами, часто вместе с тётей или кем-то из родителей девочек. Окружение — исключительно хорошее. Учителя — самые лучшие.

Иногда отец задавался вопросом: что из дочери вырастет? Выговаривал тёте Але, что Авдотья — неприспособленная к жизни девица, витающая в облаках. Наверное, это был его самый большой страх, что дочь похожа на мать. Любит рисовать, погружаясь в свои миры, зачитываться книгами про принцев и алые паруса. Мама тоже была такая хрупкая и воздушная, что в итоге отец её потерял.

Тётя Аля в такие моменты предлагала отцу выпустить девочку в одиночку на улицу часов в одиннадцать вечера. Отец сдавался, и всё опять шло своим чередом.

До поры до времени...

Глава 4

Авдотья

В начале Авдотьиного одиннадцатого класса в семье наметился раскол. Вся такая творческая, неординарная, с отличным вкусом, Авдотья по окончании художественной школы надумала поступать на модельера, художника по костюмам или дизайнера, новое в то время, но очень модное направление. Отец задумку не поддержал.

Он, хоть и сумел обеспечить высокий уровень жизни дочери, хотел, чтобы она и сама могла крепко стоять на ногах.

— Авдотьюшка, — отец всегда называл дочку ласково. Это было чуть ли не единственным проявлением отцовской нежности. Да и имя для дочери сам выбирал. Назвал в честь своей бабушки, которую очень любил. — Со мной может всё что угодно произойти, а вы с Алей такие неприспособленные к жизни. Ну что такое этот твой дизайн? Куда с ним идти работать? То ли дело — юрист. Или даже нотариус. Отличная профессия, всегда прокормит.

Тётя Аля металась между доводами разума и велением сердца. Сама-то она как вошла в семью Рубенцовых вместо хозяйки, так и не работала толком. Только последние пару лет давала частные уроки музыки детям знакомых. Но то было не ради заработка, а для души. Склонить племянницу на сторону музыки у тёти не вышло. Из всех произведений, которые они разучивали, Авдотья запомнила только любимый романс «Белой акации гроздья душистые» и до сих пор могла его сыграть.

Авдотья, обычно послушная, мягкая, пыталась спорить и отстаивать свою точку зрения. Но надолго её упрямства не хватило. После школы подала она документы на юридический.

А в августе произошло событие, перевернувшее всю её жизнь.

Авдотья возвращалась с прогулки. Был летний вечер, но ещё не поздно. В сквере, через который она ходила домой, частенько собиралась компания молодежи. Выпивали пиво, играли на гитаре, курили и сидели на скамейках прямо с ногами. Ни с кем из ребят Авдотья не была знакома, может, видела кого-то во дворах да встречала возле дома. Но, конечно, это были ребята не её круга общения. Папа бы такого не допустил.

Да и интересы у Авдотьи и у девиц из этой компании были разные. Вот она бы никогда не надела такую короткую юбку и не села на спинку скамейки. Да и сидеть там, где всё оплёвано шелухой от семечек и загажено окурками, Авдотья бы не стала.

Она уже почти прошла мимо, когда высокий брюнет из компании небрежно брякнул по струнам гитары. Все замолчали, Авдотья ускорила шаг. Ей показалось, что все обратили внимание на неё и сейчас начнут зубоскалить и отвешивать неприличные шуточки. Но она ошиблась.

Брюнет перебрал струны и запел красивым глубоким баритоном.

«Вечером на нас находит грусть порой, порой!

Сердце ноет, сердце просится домой, домой!

Взвоет ветер над бараками,

БМП нам лязгнет траками:

Домой, домой, пора домой!» 1

Авдотья замерла на месте. Почудилось, что даже птицы замолкли и деревья перестали шелестеть листьями. Мужской голос манил, будоражил, затрагивал неведомую до сих пор струну в душе Авдотьи.

Дожив до семнадцати лет, была она девицей неискушённой. Мальчиками не интересовалась, на свидания не бегала. Не потому что папа не пускал, просто не дозрела Авдотья до плотской любви. Ей куда милее были книжные принцы да отважные капитаны на кораблях с алыми парусами. А тут свершилось: девочка влюбилась.

Не сразу, конечно. Не из-за одной песенки, но начало было положено.

Парень, заметив интерес Авдотьи, исполнил весь свой богатый песенный репертуар. Особенно проникновенно выводил:

«Журавлиный крик в осеннем небе тает,

Не коснувшись остывающей земли,

Вот и всё, прости-забудь,

Время сказок не вернуть,

Улетают, улетают журавли». 2

Старомодная песня о неразделённом чувстве, которую трогательно любила тётя Аля. У неё даже кассета была с этой песней. Хотя Авдотья называла тётушкин стиль нафталиновым и даже пыталась родственницу осовременить, но без особого успеха.

По окончании импровизированного концерта под недовольные взгляды девиц и смешки и улюлюканья пацанов брюнет вызвался проводить Авдотью до дома. Даже не предложил, а просто заявил: «Пошли, провожу» — закинул гитару за плечо и взял Авдотью за руку.

А на следующий день оказался под подъездом с чахленьким букетиком астр в руках, зато уверенный в своей неотразимости.

______________

1«Сектор газа» — «Пора домой» (альбом 1991г.)

2 А. Державин — «Журавли» (1994г.)

Глава 5

Авдотья

Дмитрий оказался обычным парнем на три года старше Авдотьи. Из простой семьи работяг, которые ютились впятером в двухкомнатной квартире. Дима после школы поступил в университет на юридический факультет, но загулял и вылетел после первой сессии. Ушёл в армию, отслужил. И на момент встречи с Авдотьей в парке находился в свободном плаванье, где-то подрабатывал, делал вид, что раздумывает над вариантом поступления, бренчал на гитаре с друзьями.

Через неделю вечерних гуляний Авдотья была замечена в компании Димы самим Тихоном Ивановичем. Новоявленного ухажёра пригласили в дом на ужин и допрос с пристрастием. Тётя Аля была покорена мгновенно, всё-таки Дима был обаятельным парнем и умел этим пользоваться. Тихон Иванович на симпатичную мордашку и песни под гитару не повёлся, выспрашивал про планы на будущее, про армию, про семью, задавал неудобные вопросы.

Уже перед сном, когда гость отбыл восвояси с врученными тётушкой Алей гостинцами, отец сказал дочери только одно: «Не нравится мне этот Дима. Но, боюсь, мне не понравится ни один твой ухажёр. Так что, Авдотьюшка, тебе решать. Слушай сердце».

А сердце Авдотьи пело от любви, сладко замирало в присутствии Димы и трепыхалось от осознания чего-то большого и чистого, того, что книгах называют Любовью.

Дима стал частым гостем в доме Рубцовых. По протекции Тихона Ивановича в крупной фирме получил должность из разряда «принеси, подай», но с перспективой карьерного роста. И даже в университет на заочное отделение через год устроился при поддержке отца Авдотьи.

Дима был парнем умным и даже ушлым. Не забывая старых товарищей, он зацепился за перспективную Авдотью, понимая, что связи её отца помогут устроиться в жизни.

Нет, Дима Авдотью любил. Она для него была как экзотический цветок, вся такая непохожая на девчонок его круга. Не пила, не курила, не шаталась по ночам по району, а всё больше по театрам да выставкам. Но не только это привлекало Диму в ней, но и её слепое обожание. С таким всепоглощающим чувством любви на него не смотрела ни одна девчонка.

К середине первого курса Авдотья начала понемногу прозревать, что слишком они разные с Димой. Он любил ходить в походы и петь песни у костра, любил модно наряжаться и сорить деньгами в ресторане, дарить дорогие подарки, частенько жил не по средствам. При этом не хотел прикладывать чуть больше усилий, чтобы перейти на другую должность, не любил напрягаться и был весьма посредственным работником. Темы для бесед тоже находились всё реже. Разные интересы, книги, фильмы, взгляды на жизнь то и дело заставляли Авдотью задумываться о перспективе отношений. Она по-прежнему любила Диму, но перестала его так слепо обожать.

Авдотья взрослела, потихоньку перерастая юношескую любовь. И Дима это понимал. Уж дураком он точно не был.

Поэтому совершенно неожиданно для себя Авдотья оказалась беременна. Вот так вот, с первого раза. Уступила уговорам Димы в его день рождения.

Тётя Аля восприняла новость спокойно. Она прекрасно понимала, к чему дело идёт. Тихон Иванович своё недовольство не высказал, оставил при себе. Авдотья поначалу растерялась, потом, ощутив поддержку родных, успокоилась и начала готовится к свадьбе.

Дима, к удивлению своих друзей, не сбежал от беременной девицы, а с радостью повёл ее под венец.

Свадьбу оплатил Тихон Иванович. Для единственной дочери ничего не жалко. Вот только покупать молодым отдельную квартиру, как мечталось Диме, тесть не спешил. На семейном совете, куда теперь был вхож и Дима, Тихоном Ивановичем было решено, что новая семья останется жить в квартире Рубенцовых. Комната Авдотьи и самая дальняя, что раньше была кабинетом отца, перешли во владение молодых. Мотивировалось это тем, что с рождением ребёнка новоиспечённой маме понадобится помощь. А кто, как не тётя Аля да дед Тихон, помогут лучше всего? Диме пришлось смириться. Тем более его вклад в семейный бюджет был ничтожно мал, поэтому права голоса он не имел.

Авдотья взяла в университете академический отпуск, родила сына, которого на семейном совете решено было назвать Тимофеем. Молодые с ребёнком жили хорошо и под неустанным оком тёти Али и Тихона Ивановича.

Когда Тимке исполнилось три года, тесть наконец-то раскошелился на квартиру. Чему Дима был безумно рад. Переехала молодая семья недалеко, в соседний дом. Но всё-таки свобода в собственной двухкомнатной квартире.

Тимофей рос, пошёл в садик, но большей частью был на попечении бабы Али. Авдотья в университет не вернулась. Пошла учиться на ландшафтного дизайнера, устроилась в небольшую контору, начинала с самых низов. Иной раз доходило до того, что ей самой приходилось по садовым рынкам бегать в поисках саженцев. Но достаточно быстро, не без помощи Тихона Ивановича, в карьере Авдотьи наметился прогресс. То один проект сильно понравился заказчику и её хвалили. То второй. И вот она уже не яблоньки сажает, а авторские проекты разрабатывает заказчикам.

Дима тоже на месте не сидел. С превеликим удовольствием уволился из фирмы и пошел работать в туризм. Был и продажником, и разработчиком новых маршрутов. Последнее ему нравилось больше всего. Вечное движение, самолёты, свобода, новые люди.

Диме вообще резко понравилась его жизнь после смены рода деятельности. На работе кипучая деятельность, дома тихая и милая жена, умничка сын. Никаких проблем с квартирой или деньгами. Тихон Иванович всегда щедро поддерживал дочь и внука. Никаких детских соплей или недовольства жены, всё решалось без Диминого участия.

Не жизнь, а сказка.

За прошедшие годы Дима ни разу не пожалел о своём выборе. В то время как его дворовые друзья-подружки или выпивали сверх меры, или рвали жилы на работе, Дима работал в своё удовольствие, имел деньги, помогал родителям, ещё и с женой ему сказочно повезло.

Авдотья тоже не жаловалась никогда. Сына она обожала, работой была увлечена, а мужа… мужа любила по старой памяти, без былой страсти, но тихим и светлым чувством. И в двадцать пять лет решилась на дочку.

Глава 6

Авдотья

— Ма, ты чё тут? Даже свет не включила?

Авдотья так погрузилась в воспоминания, что не услышала, как на кухню зашёл сын, щёлкнул выключателем.

— Да просто так сижу. В тишине.

— Отдыхаешь? Чай будешь? Или поужинаешь? Со приготовила вкусный плов.

Авдотья вымученно улыбнулась, замечая замершую в дверном проёме Соню. Девушка стояла, решительно задрав подбородок, всем своим видом показывая, что она просто мимо шла. Но в тоже время Авдотья заметила в серых глазах Сони мелькнувший страх. «А вдруг сейчас выгонят?» — отражалось на симпатичном лице со вздёрнутым курносым носиком. Круглая серёжка в брови, небольшая татуировка на ключице, невероятный начёс на голове и активный макияж призваны были создать образ девочки-бунтарки, какой Соню и увидела Авдотья в момент знакомства. Но сейчас она уже не верила этой маске.

— Спасибо, но плов не хочу. — Увидев, как Соня резко сжала пальцы на дверном косяке, Авдотья поспешно добавила, чтобы девушка не подумала ничего лишнего: — Я поела в ресторане. Я встречалась с твоим папой сегодня, Сонь.

— Ну-у-у зачем?! — излишне громко и эмоционально воскликнула та. — Кто вас просил? А?

Тимофей сел напротив мамы за стол.

— Чё он сказал?

— Хочет с тобой встретиться, обсудить планы на дальнейшую жизнь, — честно ответила Авдотья.

Тим кивнул. Соня фыркнула у двери, так и не приблизившись к столу. Как будто специально проводя черту между собой и Авдотьей с Тимофеем.

— Сядь и не фырчи, Со, — сын повернул голову к девушке и похлопал рукой по соседней табуретке.

Соня скривила губы, но подошла ближе и уселась на обозначенное место. Привалилась плечом к Тиминому и выдохнула.

«Да она просто ждала, когда её пригласят! — запоздало подумала Авдотья. — Как кошка, которую раньше отовсюду прогоняли».

— Твой папа очень переживает, — начала Авдотья.

— Как же, переживает он. Ага-ага.

— Очень переживает, — повторила Авдотья. — Он уже все больницы и морги обзвонил, пока ты не объявилась, — она осуждающе покачала головой.

Тим наклонил голову и прижался к Сониной макушке виском. Она не отпрянула в возмущении, наоборот, прижалась теснее.

— Вот уж не подумала бы. Тем более я предупредила ба, что ухожу.

— Так или иначе, но Петру твои мама и бабушка донесли информацию несколько… в другом свете. — Вспоминая нервное и взвинченное состояние Сониного отца, Авдотья вполне могла понять и его резкость, и прорывающуюся желчность. Переживания за ребёнка, пусть даже и взрослого, самые тяжёлые, а тут ещё и бывшая жена мозг пилит да тёща нервы на клубки наматывает.

Соня засмеялась лёгким, мелодичным смехом человека с кристально чистой совестью.

— Охотно верю. Мать на отца наверняка всех собак спустила. Отец же не Пьер, на него и поорать можно.

Авдотья представить не могла женщину, которая станет орать на Петра. Влезать во внутренние хитросплетения семьи Столетовых Авдотье не очень хотелось, но, так как Соня, по всей видимости, в скором времени станет частью семьи Рубенцовых, придётся налаживать связи.

— Мама в отъезде? — поинтересовалась Авдотья.

— В вечном, — бросила Соня и не спешила продолжать.

Тимофей боднул её лбом, и она неохотно пояснила:

— Мать живет за границей, в Испании. У неё там новый муж, дом с виноградником и вечное солнце. Я там пришлась не ко двору. Лет до пятнадцати она меня брала на летние каникулы на пару недель, а потом перестала звать. А я особо не рвусь, больно надо. Я с бабушкой жила всё это время. Да и отец часто приезжал, брал меня к себе, пока матери не примерещилось, что он на меня плохо влияет. Это ей ба наплела. Больше меня с ночёвкой к отцу не отпускали. А потом ба вообще так достала, что я от неё ушла. И назад не вернусь! — с вызовом закончила Соня свой короткий монолог.

— Я тебя не гоню. Тем более такое дело…

Авдотья никак не думала, что станет бабушкой в тридцать восемь лет. Ей самой ещё по возрасту ребенка родить не поздно, а уже внук или внучка на подходе.

Спрашивать у Сони про срок, ведение беременности и прочие нюансы при Тимофее было как-то неловко. Но выглядела девушка хорошо, от запахов еды не зеленела и не мчалась в туалет, в обмороки не падала, значит, пока переносила беременность нормально.

— Только университет не стоит прогуливать. Закрой сессию, потом возьмёшь академотпуск. Через год-второй вернёшься.

Соня упёрлась взглядом в столешницу и молчала.

— Ма, — вступил в разговор Тим, — можешь нам вторую комнату отдать? Со там устроим.

— А как же… Я думала… потом там детскую…

— Ну, потом детскую.

Авдотья только кивнула. До всей этой ситуации с Соней и беременностью у Авдотьи с Тимофеем был вполне чёткий план: сын заканчивает учёбу и переезжает в ту квартиру, в которой они жили с Димой до развода. Сейчас эта квартира сдавалась, а деньги они с сыном делили пополам.

Глава 7

Авдотья

— Ну и что за показательные выступления ты тут устраиваешь, Со? — Тимофей был спокоен как удав.

Весь сыр-бор случился пять минут назад на ровном месте из-за какого-то пустяка. И теперь продолжался в коридоре швырянием вещей на пол и пинанием обуви.

— Ты — бесчувственный чурбан! Хуже каменного истукана! — Соня прыгала рядом с Тимофеем, размахивая руками и фонтанируя эмоциями.

Тимофею она напоминала маленькую петарду-«пчёлку», что запускают на улице в новогодние праздники. «Пчёлка» крутится на снегу и разбрасывает яркие искорки во все стороны.

— Да чё я такого сказал-то? — спокойствие на лице Тима сменилось недоумением. Он вскинул брови и округлил глаза.

— Ничего! Ты ничего не сказал! А должен был! — Соня опять принялась впихивать руки в рукава лёгкой ветровки, всем своим видом показывая, что готова уйти прямо сейчас.

— А чё должен был сказать? — парень устало почесал небритую щёку и растёр подбородок.

Завтра с утра на пары, после трёх часов дня надо заскочить к маме на склад, помочь с новой партией саженцев для последнего заказа. Там осталось-то всего ничего, работы на пару дней, но из-за сбоя поставок сроки постоянно сдвигались. Хорошо бы лечь пораньше спать, а тут концерт одной истеричной особы в самом разгаре.

В коридор на шум вышла Авдотья.

— Ребят, что случилось? Вы куда-то едете на ночь глядя?

Тим промолчал, зато Соня решила, что её звёздный час настал.

— Я ухожу!

— К папе? — с плохо скрываемой надеждой в голове спросила Авдотья, переводя взгляд с Тима на девушку.

Соня моментально сдулась, поникла, опустила лицо в пол и ссутулилась.

— Пойдем спать, Со, — Тимофей притянул к себе девушку, поцеловал в макушку и ловко высвободил из ветровки. — Завтра ты мне объяснишь всё, что я должен был сказать. Я запишу в блокнотик, запомню, а если не запомню, то выучу и буду повторять как молитву каждый вечер, — вот так, приговаривая, он увел Соню в комнату.

Авдотья постояла некоторое время в коридоре, рассматривая раскиданную обувь, а потом ушла к себе.

Не о такой невестке она мечтала. Да она вообще ещё о невестке не думала, не представляла её никак. Зато теперь прекрасно могла понять свекровей, которые с первого взгляда невзлюбили избранницу сына. Это же как так: её сыночек, её Тимушка, такой ласковый, спокойный и вдумчивый мальчик, постоянно будет терпеть истерики неуравновешенной девицы?

Авдотья взяла со столика отложенную вышивку и вернулась в кресло.

А может, Тимофею именно такая и нужна? Чтоб яркая, эмоциональная, чтоб вся жизнь горела синим пламенем?

Авдотья сделала пару стежков и окончательно отложила пяльцы. Обычно рукоделие Авдотью успокаивало, но сегодня был слишком эмоциональный рабочий день, непростой вечер в компании Сониного отца, да и дома не получилось отдохнуть. Авдотья, хоть сама и прожила большую часть жизни под присмотром отца и тёти Али, сейчас считала, что детям надо давать возможность вылететь из родительского гнезда как можно раньше. Тем более мальчикам.

В голове роились мысли о том, что у Тимофея скоро будет ребёнок, а у неё, соответственно, внук или внучка, о свадьбе, которую надо организовывать, о новом заказе, о том, что такую потрясающую новость предстоит сообщить Дмитрию, о его реакции догадаться нетрудно, и о мужчине, с которым познакомилась в ресторане. Интересный этот Пётр, видный, фактурный. В другой ситуации Авдотья, наверное, обратила бы на него внимание чисто по-женски.

Первые пару лет после развода личная жизнь Авдотьи совершенно не складывалась. Было не до того. Главной целью было выжить и вытащить тётю Алю и Тимофея. Зато у Димы жизнь била ключом, он ещё два раза женился, два раза развёлся.

Потом всё потихоньку наладилось и даже появился мужчина. Вроде хороший, положительный со всех сторон, но он совершенно не пытался найти подход к Тимофею. А после пары реплик о том, что хорошо бы Авдотье отдать сына на воспитание тётке, чтоб жизнь не портил, мужчина получил от ворот поворот.

Когда Тимофею было шестнадцать, Авдотья по работе познакомилась с Николаем. И вроде могло бы что-нибудь из этого выйти, но нет. Коля находился в перманентном состоянии развода. Жена умело манипулировала им с помощью двух дочек, то позволяя с ними видеться, то запрещая. Авдотья за полтора года отношений очень устала от постоянных звонков Колиной жены, его дочерей, от повесток в суд и к приставам. Во второй раз она стала инициатором окончательного разрыва отношений. Коля, в отличие от первого мужчины, пытался что-то вернуть, но Авдотья устала тащить мёртвую лошадь. Поэтому вот уже пару лет была одна. Попадались иногда мужчины в театр сходить, в ресторане поужинать, но в отношения это не выливалось.

Но Авдотья по-прежнему верила если не в принца или капитана на корабле с алыми парусами, то в любовь ещё точно.

«Ничего, и на твоей улице перевернётся грузовик с трюфелями», — засыпая, убеждала себя Авдотья.

Глава 8

Авдотья

Пробуждение было из категории «никому не здрасьте», потому что Авдотья вскочила в восемь утра от настойчивого звонка телефона. Даже по стандартной мелодии было понятно, что звонивший — гад редкостный. Им оказался Дима. И это в субботу, когда Авдотья могла себе позволить или поехать на работу к обеду, или вообще отдыхать весь день. Трубку брать не стала, потом перезвонит. Ещё и поругала себя за то, что не выключила с вечера звук на телефоне.

На кухне неожиданно для Авдотьи оказалась Соня. И, что совершенно выбило из равновесия, была она без макияжа, с распущенными волосами и даже без сережки в брови. Симпатичная милая девочка, которая выглядела на свои семнадцать лет. Юная, свежая. В маечке и домашних штанах она смотрелась на кухне, залитой светом, как самое приятное видение.

— Доброе утро, Авдотья Тихоновна, — поздоровалась Соня.

— Доброе. — Авдотье нужно было время, чтобы привыкнуть к такому обращению. Но другого она тоже не могла придумать. Тётя Авдотья? Мама? Как будет правильнее? Как будет всем удобно? — Ты не на парах?

— Я учусь с понедельника по пятницу. Суббота и воскресенье — законные выходные.

— А-а-а. У Тима каждый семестр плавающие выходные. То понедельник, то среда, — произнесла Авдотья, чтобы как-то продолжить диалог.

— Я знаю, — ответила Соня, пожав плечами, и замолчала.

— А где ты учишься?

— На филологическом.

— Изучаешь английский и французский?

— Английский и испанский. Ещё хочу итальянский, наверное.

Авдотья не придумала, как продолжить беседу, поэтому просто кивнула и принялась за приготовление завтрака. Соня вышла из кухни, а Авдотья запоздало вспомнила, что хотела расспросить её про беременность, про врача и про дальнейшие планы. Но решила, что после завтрака будет время.

Звонок в дверь раздался как раз тогда, когда Авдотья не спеша наслаждалась чаем с конфетой. Трюфели, хорошие, из качественного шоколада, были её слабостью. Авдотья даже нашла домашнего кондитера, которая делала просто бесподобные трюфели, и заказывала у нее конфеты каждый месяц. Фигуру свою она, конечно, любила, о вредности сладкого знала, но не могла отказать себе в одной конфетке в день. Или в двух, если день выдавался нервным. Лучше стресс заесть трюфелем, чем запить бокалом вина, так рассуждала Авдотья.

Нехотя отставив кружку, она прошла в коридор. Возле двери уже стояла Соня, рассматривая мужчину на экране домофона.

— Ваш? — девушка кивнула подбородком на экран. — Ничё такой, только староват. И толстоват.

— Отец Тимофея, — Авдотья нажала на кнопку, принимая неизбежное.

— Да? — как-то разочарованно протянула Соня. — Орать будет?

— Не в моём доме, —Авдотья отперла дверь, ожидая незваного гостя. — Сонь, иди к себе. Полежи отдохни.

Девушка состряпала недовольную мордашку, но скрылась в комнате, плотно закрыв дверь.

— Дуня, — с порога заявил бывший муж, — это шутка такая?

— Дима, здравствуй. Проходи, — Авдотья махнула рукой в сторону кухни.

Натягивать улыбку и играть в гостеприимство Авдотье не хотелось, не было ни настроения, ни сил. Она мимоходом отметила, что бывший муж действительно выглядит не очень: отёкший какой-то, помятый, без прежнего лоска.

— Ну здравствуй, Дуня, если тебе так важно.

— Да. Мне важна элементарная вежливость.

Дима отмахнулся от её слов и разулся, небрежно пнув туфли к стене.

— Мне Тимофей сообщил, что собирается жениться. И даже на свадьбу вроде как позвал.

Авдотья сделала глубокий вдох и выдох. Будь её воля, она бы обрубила любые ниточки, связывающие её с бывшим мужем, но запретить сыну видеться с отцом не могла. Несмотря на предательство, Авдотья смогла смириться в тем, что после развода Дима не исчез из её жизни.

— Да. Тимофей собирается жениться. Невесту зовут Соня, — про интересное положение девушки Авдотья не стала распространяться. Раз сын отцу не сказал, то и она будет молчать. — Насчёт даты я не знаю. Они вроде заявление ещё не подали. А ты приехал зачем? Поздравить или отговаривать?

— Дуня, с чем поздравить? — удивился Дима. — Тимофею всего девятнадцать, какая свадьба? Я ни копейки не дам!

— А Тим что, просил? — Авдотья встала напротив бывшего мужа. Между ними — кухонный стол с недопитым чаем и этикетками от конфет. А казалось, что лежит целая пропасть.

И так некстати вспомнилось, что когда-то давно они уже стояли так напротив друг друга.

Глава 9

Авдотья

Здоровье Тихона Ивановича никогда не подводило. Крепкий, ещё не старый мужчина. Он работал, где и кем, Авдотья не знала, да и не интересовалась особо. Отец и про службу не распространялся, а уж про работу и подавно. Отдыхать, конечно, он не умел, мог пропадать на работе сутки напролёт и по выходным, и по праздникам, но всегда находил немного времени на свою маленькую семью, особенно после рождения внука. Если личная жизнь у него и была, Авдотья о ней не знала. Задумывалась, конечно, что отец вполне мог бы найти себе женщину, но как-то отстранённо. Ей всегда хватало тёти Али, новую маму она не требовала.

О том, что у отца инсульт, сообщили Авдотье по телефону. Назвали адрес, куда ей следует подъехать. Это оказался ведомственный госпиталь. Авдотья была в таком состоянии, что списала и госпиталь, и санаторий, в котором в последующем проходил реабилитацию отец, на прошлые заслуги и служебные чины. А тогда она впервые увидела папу таким беспомощным. В одиночной палате, подключённый к каким-то пикающим и шипящим аппаратам, он лежал без сознания. Врач что-то говорил про поражение мозга, про то, что состояние стабильное, тяжёлое, но стабильное. А Авдотья не могла оторвать взгляда от папиного лица. Он для неё всегда был мощью, скалой, величиной. И вдруг инсульт.

Дома тётя Аля от новости упала в обморок. Авдотья еле-еле привела ее в чувство. Дима был на выезде. Обратиться за помощью не к кому, пришлось Авдотье брать всё в свои руки.

И начались тягостные будни. Отец лежал в реанимации, потом в обычной палате, но без видимых улучшений. Через три недели, когда Авдотье показалось, что забрезжил свет в конце туннеля, у отца случился повторный инсульт.

К этому времени домой вернулся Дима. Поначалу он помогал по дому, с Тимофеем, пока тётя Аля и Авдотья ездили в госпиталь каждый день. Потом потихоньку стал раздражаться, требовать к себе внимания, злился, уехал опять в командировку, вернулся уже тогда, когда Тихона Ивановича перевезли домой.

Отец приходил в себя медленно. Не ходил, почти не разговаривал, едва держал ложку левой рукой. В помощь тёте Але из госпиталя присылали врача, который каждый день занимался реабилитацией с отцом, разрабатывал руку, массировал ноги, переворачивал, чтобы не было пролежней, и даже помогал женщинам купать отца. Потому что Дима категорически отказался это делать. Мог разве что прийти посидеть с Тихоном Ивановичем, рассказать последние новости или просто принести покупки для тёти Али.

Авдотья тогда научилась и уколы делать, и разбирать невнятную речь отца. Реабилитация продолжалась год. Год жизни в колоссальном напряжении для Авдотьи, для тёти Али, для Тимофея, который дедушку обожал.

Хорошо ещё, что Тихон Иванович оказался мужчиной практичным. На случай всяких непредвиденных ситуаций оставил инструкции с ПИН-кодами от банковских карт, паролями от ячеек и даже с телефонами людей, к которым можно обратиться. Хотя бы в деньгах они были не ограничены. Да и военное ведомство оказало неоценимую помощь.

В мае Тимофей закончил второй класс, и Авдотья отправила его с тётей Алей на месяц отдохнуть на море. Сама свернула до минимума свои проекты и крутилась с отцом.

— Ну и долго это всё будет продолжаться? — Дима заявился после командировки злой и недовольный. — Сколько можно? Ну заболел старик, всё понятно. Но мы что, все должны рядом лечь и не жить?

Авдотья даже как-то сразу не поняла, про какого старика речь.

— Ты о чём сейчас? — Она домывала в раковине картошку, Дима стоял напротив неё, отгороженный столом.

— О том, что я, приезжая домой из командировки, хочу видеть довольную жену, хочу получить поцелуй и горячий ужин, а потом такой же горячий секс, а не вот это вот всё.

Авдотья была так заезжена проблемами, что на какую-то яркую реакцию не хватало сил. Хотелось побыстрее закончить с готовкой и идти на смену к отцу.

— Что ты предлагаешь? — выдавила она наконец из себя.

— Сдай отца в больницу. Он бывший военный, да и сейчас явно не последний человек. Я поузнавал, он внештатным советником был в министерстве. Так что там должны его уважить. Обеспечат уход и досмотр.

Авдотья принялась чистить картофель. Слова мужа никак не хотели укладываться в голове.

— Какую больницу? Его же выписали. Да и дома всегда лучше. Дома мы, тётя Аля, Тим, — она механически очищала клубни и кидала их в кастрюлю с водой, гора очисток росла с огромной скоростью.

— Вот про Тима я тоже хотел поговорить. Зачем пацану видеть такое — болезнь, немощность. Лучше будем приезжать раз в пару недель, навещать старика в богад… в больничке.

Слова «старик» и «богадельня» наконец-то дошли до сознания Авдотьи: она поняла, о чём толкует её муж. Поняла и ужаснулась.

— Вот так просто сдать отца? Чужим людям в казённый дом?

— Да ему уже без разницы, где под себя ходить! Что дома, что в казённом доме. Тем более я не предлагаю его упечь в обычную богадельню, — Дима перестал подбирать слова, вываливал всё, что думал. — А в военном ведомстве пробить что-то приличное. Ну, или заплатим. Наверняка твой батя деньжат хорошо нахапал при жизни, есть чем за уход рассчитаться.

Авдотья никогда до этого не замечала такого презрительного отношения Димы к её отцу. Обычно он отзывался уважительно о тесте, особых конфликтов в семье не наблюдалось. Может, по первой Дима и был недоволен тем, что его мнение не главное на семейном совете, но открыто не конфликтовал, несогласия Авдотье не высказывал. А сейчас он так легко и просто рассуждал о Тихоне Ивановиче как о ненужной, старой вещи, практически похоронил его и даже наследство поделил.

Глава 10

Авдотья

Через неделю после ухода Дима прислал своего друга за оставшимися вещами. Авдотья явление товарища приняла спокойно, сложила всё в сумки и коробки.

— И чего, вот так просто отпустишь мужика? — Ещё один доморощенный психолог решил высказаться. — Димон мужик видный. Его быстро приберут к рукам. А ты с прицепом кому будешь нужна?

Авдотья в упор рассматривала Диминого друга — невысокий, коренастый, с увесистым пивным животиком. А ведь на её свадьбе он был строен и хорош собой, задорно отплясывал на танцполе и флиртовал со свидетельницей.

— Я нужна сыну, себе, отцу, тёте. А кому не нужна, так пусть идут мимо.

Мужчина хмыкнул, окатил Авдотью оценивающим взглядом и заявил:

— Всегда думал, что ты мямля. А ты ж смотри, Димона выгнала из дома. И не ради кого-то, а просто так выставила, — с нескрываемым злорадством заявил Димин друг.

Авдотья ничего не стала отвечать, вынесла из гостиной Димину гитару и молча указала мужчине на дверь. Что бы ни думал сам Дима или его друзья, Авдотье было не интересно. Муж для неё умер в тот момент, когда предложил отдать отца в больницу.

Тиму, приехавшему с моря загоревшим и отдохнувшим, пришлось мучительно трудно объяснять, что папа с ними больше не живёт. Сын переживал, плакал по ночам и стал сгрызать ногти до крови. Авдотья пыталась любить сына за двоих. Дима слово своё держал и не объявлялся.

Развели их по суду, назначив алименты. Ни алиментов, ни Димы Авдотья не видела до самых похорон отца.

Тихон Иванович прожил ещё год и тихо умер во сне. Всю организацию похорон взяли на себя люди из министерства. Авдотья только подписала доверенность на имя мужчины в строгом сером костюме.

Тётя Аля сдала в один момент. Авдотья держалась. Тим плакал.

На похороны Дима заявился как ни в чём не бывало. Поехал после поминок вместе со всеми домой. Сын был рад появлению отца, быстро забыл его отсутствие. Тётя Аля не обратила на появление бывшего зятя никакого внимания. Авдотье тоже было всё равно.

Дима с порога решил, что он теперь глава семейства, и очень был удивлён, когда ему вежливо, но настойчиво вечером указали на дверь. Устроил скандал, орал. Тётя Аля хлестала рюмками корвалол, Авдотья жалела, что вообще пустила Диму в дом. Тим, набычившись двинулся на отца, тесня его в коридор. Молча схватил его ботинки и выкинул в подъезд.

— Предателям здесь не рады! — дурным голосом завопил ребёнок так, что на шум выскочил сосед по лестничной клетке, мигом оценил ситуацию и проводил Диму на выход.

Тимофей после этого случая замкнулся в себе. Об отце не вспоминал и не заговаривал. Только единожды на сороковые сутки после смерти Тихона Ивановича обмолвился:

— Я, мама, теперь твоя опора. Вместе мы не пропадём.

И они не пропали они.

Хотя с одной тётей Алей Авдотье стало едва ли не тяжелее, чем с лежачим отцом. Всю свою жизнь с момента знакомства тётя Аля безответно любила Тихона Ивановича. Любила и молчала. Ни одним словом, ни одним взглядом не выдала себя и свои чувства. Обожала его, боготворила, всю свою жизнь положила на него и Авдотью, на Тима, растворившись в семье Рубенцовых. После смерти Тихона Ивановича для тёти Али жизнь потеряла смысл. Она ещё цеплялась за Авдотью и Тима. Жила по инерции, как заведённый механизм. Магазин, аптека, парк возле дома, домашние дела и школьные уроки, воспоминания… Всё, чем жила тётя Аля.

Через год после смерти отца Авдотья стала замечать странности в поведении тёти. То она уедет на другой конец города, сама не зная зачем. То ходит на кладбище каждый день и сидит на могиле Тихона Ивановича. Могла забыть кастрюлю на плите, могла не вспомнить, что ей говорили буквально пару минут назад. Всё чаще тётя Аля вспоминала прошлое, погружаясь в воспоминания, путая их с реальностью.

Когда Авдотья забила тревогу и повела тётю к врачу, результат был неутешительный. Опухоль головного мозга. Неоперабельная.

К этому времени отношения Авдотьи с Димой вошли в мирное деловое русло. Он перебесился, помирился с сыном, стал платить алименты. Иногда брал Тима в поход, выводил в кино или на матч. Выполнял функции примерного воскресного папы, умело дистанцируясь от проблем. Ни школьные дела, ни проблемы со здоровьем его не интересовали. Дима придавал значение только успехам сына, которыми можно было козырнуть перед друзьями. Выигранная олимпиада по географии, победа на соревнованиях по водному поло. Все достижения Дима присваивал себе, никак не заботясь о трудностях, связанных с ними. Как Авдотья разрывалась, чтобы возить сына в бассейн, как делала с ним уроки в машине, чтобы он не скатился из-за очередных соревнований, как вставала в четыре утра, чтобы отправить сына в другой город, — все трудности проходили мимо Димы. А вот медали… медали он любил. Коллекционировал как свои собственные.

К тому же Дима успел жениться и скоропостижно развестись. «Не сошлись характерами», — пояснил он, хотя Авдотья особо и не интересовалась личной жизнью бывшего мужа. Своих проблем хватало с головой.

Тётя Аля сгорела за три месяца. Иногда Авдотье казалось, что она сама стремится умереть, чтобы быстрее уйти туда, где Тихон Иванович.

Авдотья не была ни верующей, ни атеисткой. Могла зайти в церковь по наитию, поставить свечку, помолиться. А вот тётя Аля всё чаще заговаривала о покаянии, о загробной жизни, о грехах смертных. Пока ещё могла сама ходить, стала посещать церковь каждое воскресенье, отстаивала службу.

Глава 11

Авдотья. Теплый июньский день

— А может, всё-таки подешевле возьмём? — спор на тему поставщиков затянулся на третьи сутки.

Вот уже три дня Авдотья обсуждала с Настей, своей помощницей и заместительницей, у кого закупать мох на панно. Проверенный поставщик задрал цены так, что в смету, утверждённую заказчиком, они не укладывались. Брать у кого-то совсем непроверенного Авдотья опасалась, искала приемлемый компромисс. Но пока не находила, а время уже поджимало. Зал в загородном коттедже, где должна быть размещена «живая стена», уже готов, и пора бы приступать к монтажу мха. А мха-то в наличии и нет.

— Ну смотри, если всё-таки заказываем партию как обычно, у озеленителей, то можно компенсировать минус нашей горшечкой. Отдадим по себестоимости.

— И в чём тогда наша прибыль? — скептически задрала бровь Настя.

И было по сути права. Для неё, матери-одиночки с дочерью-подростком, получавшей помимо оклада процент от прибыли, разница в ценах на материал была существенная. Это Авдотья имела место для манёвра, подушку безопасности и рассуждала о том, что стоит брать квартиру побольше Тимофею в ипотеку к свадьбе. А Насте и её Оксанке, которая требовала то новые сапоги, то репетиторов, то колечко золотое, приходилось крутиться.

— А отзывы об этой, — Авдотья пошуршала бумажками, разложенными на столе, — ИП Семёнова есть?

Настя сцепила руки в замок за спиной и принялась расхаживать по кабинету.

— Есть отзывы. Но неоднозначные. Кто-то хвалит, кто-то пишет, что вообще не поставили ничего. И деньги не вернули, ссылаясь на то, что это транспортная компания потеряла заказ. Посылку потом нашли, через месяц, с сухим мхом, естественно.

— И?

— И много таких отзывов. Все как один: транспортная компания виновата.

— А если мы сами заберём мох? — Авдотья подтянула к себе листик и ручку и принялась рисовать линии, цветочки, солнышки и сердечки. Она всегда так делала, когда надо было принять решение, а оно не нравилось.

— Узнавала. — Настя замерла напротив стола. — Но у них нет базы. Только юридический адрес в области. И договориться о самовывозе с менеджером не удалось.

— Ерунда какая-то. А если они вообще в лесу мох наковыряют и нам пришлют?

Настя опять тяжело вздохнула.

— Что, и такие отзывы есть?

Помощница кивнула.

— Ну, это уже ни в какие ворота.

В дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошёл Тимофей.

— Мам, я весь твой до восьми вечера. Тёть Насть, привет. О чём пригорюнились? — он сел на колченогий стул возле стола.

Этот стул раздражал Авдотью неимоверно, но выкинуть она его не могла. Тим обожал на нём раскачиваться, оседлав как коня. Вот и сейчас он уселся верхом на стул и подпёр подбородок кулаком.

— Мох днём с огнём не сыскать. То дорого, то из лесу.

— А эти, новенькие?

— Какие? — Авдотья повернулась к сыну, Настя замерла рядом с парнем.

— Из Новгорода. Мы у них ещё луковичные зимой брали. Голландские тюльпаны. Помнишь? Ты ещё удивлялась, как они товар через Кению тянут.

— И? У них есть мох в каталогах? — Настя подскочила к своему столу и принялась листать визитницу.

— Нет. Но если они смогли голландские тюльпаны к нам завезти, причём новые сорта, то мох точно найдут.

— Думаешь? — с сомнением протянула Авдотья.

Тим пожал плечами. Настя уже набирала номер поставщиков. Через пятнадцать минут на новом, расширенном присутствием Тима производственном совете было принято решение брать мох у новых поставщиков. На свой страх и риск.

— Но с тюльпанами не подвели же! Да и я сам скатаюсь посмотрю, что они нам предложат, — с энтузиазмом подвёл итог Тим.

— А раз всё так чудненько, то я поехала. Заскочу вначале к «Бегемоту», проконтролирую. Потом за Оксанкой.

— Пока, — Авдотья с Тимом дружно попрощались с Настей.

Фирма Авдотьи, созданная ещё при жизни отца и его непосредственной финансовой и правовой поддержке, была небольшой. Авдотья, Тим, Настя, две девочки — ландшафтных дизайнера на удалёнке, бухгалтер-совместитель, бригада из пяти постоянных работников и с десяток временных, которых приглашали на определённые контракты, — вот и весь бизнес. Фирма имела свой офис, выкупленный покойным Тихоном Ивановичем и подаренный дочери, в хорошем районе и склад при офисе, где Авдотья устроила что-то вроде теплицы-магазина для экзотических горшечных растений. Деревца кофе, цитрусовые, орхидеи редких сортов, фикусы с плетёнными стволами и многое другое. Все эти растения она использовала в дизайн-проектах домов и иногда продавала излишки через интернет.

Основным направлением деятельности фирмы были ландшафтные проекты коттеджей. Благодаря связям отца и своему таланту Авдотья наработала хорошую базу и обширное портфолио. Клиенты, обеспеченные люди, передавали её номер вместе с хорошими рекомендациями, поэтому спустя годы работы Авдотья уже не хваталась за любые заказы, а могла выбирать. Не всегда, конечно…

Глава 12

Авдотья

Авдотья переживала сильнее. Но тоже умела прятать свои эмоции ото всех. Беременность Сони уже есть. Как сложатся отношения между ребятами, никому не известно. А жить надо сейчас. И погоняв в голове мысли о квартире, здоровье, перспективах, Авдотья принялась за новый проект, который решила вести сама.

Уже дома, накрывая на стол, вспомнила, что так и не поинтересовалась датой свадьбы.

— Тим, а вы заявление подали?

— Не-а. — Сын ковырялся в телефоне, сидя за столом. — Со дату не сказала.

— Ну, а куда вы тянете? Всё-таки сроки уже.

На ужин были фаршированные перцы, которые приготовила Соня к их приезду с работы, и салат, который нарезал Тим только что. На Авдотье была только сервировка. Она споро выставляла тарелки и бокалы. Окружать себя красивыми вещами, ритуалами её научила тётя Аля. Всё-таки прорывалась кровь интеллигенции даже через слои рабочего класса. Тётя Аля сама не ходила в халатах дома и племяннице не позволяла. Никаких лохм, только причёски, никаких растоптанных тапок, только домашние туфельки. В семье Рубенцовых не дрожали над фарфоровым сервизом, его ставили на стол. Цветы в вазе, натёртые до блеска приборы — на ежедневной основе. К такому привыкаешь быстро, и потом уже не захочется есть из щербатой тарелки или пить чай из чашки со сколом.

Соня вышла на кухню в безразмерной футболке и спортивных штанах. Схватила со стола бокал, покрутила в руке, посмотрела сквозь стекло на огни люстры и отставила, вздохнув.

— Да какие сроки, Авдотья Тихоновна. Я не беременна. Это я так… сдуру ляпнула.

На Соню уставились две пары глаз: одна — с интересом, вторая — в крайней степени офигевания. Но ни Тим, ни Авдотья не проронили ни слова.

— Там так всё глупо получилось, — начала Соня, глядя на Тима. — Меня бабка допекла уже своими нотациями. Ей бы меня только прогнать куда-то. А общагу не дадут, я же местная. Снимать квартиру не на что. К отцу вообще не пойдёшь. Он мужик, — девушка поморщилась и заученно проговорила: — А с мужика что возьмёшь, кроме анализов?

Авдотья села на стул, хорошо, что не мимо, и залпом выпила воды из ближайшего стакана.

— А тут Нелька, ну, эта, с розовыми волосами, — обращаясь больше к Тиму, затараторила Соня. Она явно не ожидала, что её станут слушать, потому что готовилась к скандалу. — Она залетела от пацика своего и к нему свинтила. Я и подумала, что хороший вариант. И бабку позлить, и отцу напомнить, что у него дочь есть.

Тим подпёр щёку рукой и спокойно слушал признание Сони.

Она от такого пристального внимания вцепилась руками в край футболки и принялась теребить пальцами ткань. Нервничала. Вся её напускная бравада и показная самоуверенность была отработана на скандалах с бабушкой и противостоянии с отцом. Как себя вести в спокойной обстановке, когда, признаваясь в глупости, получаешь в ответ не окрик «Дура!», а тишину, Соня не знала.

— Глупо, конечно. Но на тусе ты показался самым нормальным. Не бухал. Не блевал.

Авдотья гулко сглотнула. Она понимала, что сын ходит на вечеринки не Шекспира девочкам читать. И иногда от Тима, приходившего ближе к утру, пахло не шахматами, а алкоголем. Но «бухал-блевал»? Авдотью передёрнуло. Иногда родителям лучше не знать всей картины происходящего.

Край Сониной футболки оказался совсем измятым. Она закрутила ткань в узел, завязала, потом расправила. Помолчала.

Тим тоже молчал, ничем не выдавая своей реакции.

Авдотья покосилась на сына.

— Вот я и… пристала к тебе. Немножко. А потом приврала.

— Тоже немножко…

— Немножко, — поджав губки, Соня согласно покивала головой на слова Авдотьи. — Но я бы во всём призналась. Честно. И до свадьбы ничего бы не дошло. Я же не совсем дура!

— Ну так. Немножко, — всё-таки отозвался Тим.

— Немножко, — покаянно опустила голову Соня, но не забыла при этом кинуть взгляд из-под ресниц на Тима.

— И что будем делать с ней? — спросил Тим у матери. — Врунов у нас в семье ещё не было.

— Это точно. Но я всегда за видовое разнообразие.

Тим скупо улыбнулся, у Авдотьи отлегло от сердца. Скандала не будет. Соня хоть и оказалась не очень умной, но зато умела признавать свои ошибки, не городила враньё на вранье. А если уж так подумать, то и Тиму эта ситуация будет уроком.

— Я тогда это… пойду?

— Иди, Сонь, иди. Я перцы подогрею по новой и позову.

Соня кинула жалобный взгляд на Тима. Он, тяжело вздохнув, встал из-за стола.

— Пойдём, — он подтолкнул Соню плечом в коридор.

Авдотья осталась хозяйничать на кухне.

— А ты и не удивился, — раздался раздражённый шёпот Сони в коридоре.

— Да я сразу понял, что ничего не было, — тоже шёпотом, но таким, что отлично слышно и на кухне, ответил Тим. — Только такая дура, как ты, поверит сериалам, где мужикам на утро навешивают и про девственность, и про изнасилование, и про беременность.

Глава 13

Авдотья

На выставку ландшафтного дизайна в этом году Авдотья как фирма-участник не заявлялась, хотя и Тим, и Настя предлагали подумать. Реклама, конечно, хорошая, но заказы и так расписаны до конца года. Расширять штат и наращивать объёмы было можно, но Авдотья не чувствовала в себе сил и желания. Пока работа не стала гонкой, ей было интересно. В деньгах они с сыном не были стеснены. А упахиваться на заказах ради престижа она не видела смысла.

Поэтому в последний день заглянула на выставку просто ради интереса. На других посмотреть, не показывая себя.

— Профессиональный интерес или просто мимо пробегали? — приятный мужской голос застал Авдотью врасплох, когда она изучала макет загородного коттеджного посёлка. Озеленением там занималась крупная фирма, она со своими индивидуальными проектами им не конкурент, а вот подсмотреть пару идей можно было бы.

Авдотья обернулась и наткнулась на улыбку, вроде даже искреннюю, стоящего напротив мужчины. Он протянул руку и представился:

— Константин. Это мой проект.

— Авдотья, — она вложила ладонь в протянутую руку, но пожать не успела. Константин быстро наклонился и едва уловимо поцеловал пальцы.

Неожиданно и неловко. Авдотья выдавила из себя улыбку.

— Интересное решение с водоёмом на стыке участков, — она вытянула свою руку из крепкой хватки нового знакомого. — Не думаете, что будут конфликты у соседей?

— Уверен, что не будут. Это семейный участок. А вы всё-таки не мимо проходили?

— Нет. Я тоже в некотором роде причастна.

Авдотье чисто внешне понравился мужчина: высокий, крепкий, но без лишнего веса, улыбчивый, глаза серые, серьёзные. Костюм дорогой, манеры уверенного человека, располагает к себе. Но всё-таки что-то настораживало Авдотью: наверное, то, как он легко нарушал личные границы. Взяв за руку, без какого-либо предупреждения Константин увлёк Авдотью от макета в сторону к кафе.

— Я уверен, вы пьёте капучино. Угадал? — сверкнул улыбкой Константин, отодвигая перед ней стул.

Удивительно просто, то годами ни одного воспитанного мужчины в окружении, то вот второй галантный всего за какие-то пару месяцев. Но додумать Авдотье эту мысль не дал настойчивый новый знакомый.

— Или латте? Раф миндальный? Или на альтернативном молоке? — всё так же улыбаясь, сыпал предположениями Константин.

— Чай. Чёрный с бергамотом, если можно.

— Не угадал я с кофе, — как будто расстроился мужчина и быстро отошёл к барной стойке.

До окончания выставки было ещё пару часов, и Авдотья планировала осмотреть хотя бы половину павильонов. И, в принципе, это можно было сделать и в компании улыбчивого Константина, если он опять не начнёт хватать за руки.

— Чай. И трюфели. Взял на своё усмотрение, — мужчина поставил перед Авдотьей кружку с напитком и прозрачный бокал с конфетами.

— С трюфелями вы попали в точку. Спасибо, — поблагодарила она, рассматривая оригинальную подачу десерта.

— Предлагаю перейти на «ты» и познакомиться поближе.

Уверенности Константину было не занимать. Оно и понятно: владелец ООО «Трейд-строй», крупнейшей на рынке строительной компании, специализирующейся на загородном строительстве.

— Хорошо, — Авдотья отпила чай и вытащила из бокала конфету, завёрнутую в золотистую фольгу. — Давай на «ты».

Себе мужчина принёс чёрный кофе. «Наверняка без сахара», — подумала Авдотья, но спрашивать, разумеется, не стала.

— У тебя такое редкое имя. Я даже не представляю, как сокращённо можно называть.

Обычный вопрос, который возникал практически всегда, когда Авдотья знакомилась с новыми людьми.

— Это папа назвал меня в честь своей бабушки. А сокращать… Можно не сокращать. Мне нравится моё полное имя.

— А как тебя зовёт супруг? — всё так же улыбаясь, прямолинейно поинтересовался Константин.

И сразу стало понятно, что никакого профессионального интереса не предполагается. Зато честно и предельно ясно.

— Бывший муж называл меня Дуней. И иногда умудрялся вложить в это обидный подтекст. Поэтому такое сокращение моего имени мне особо не нравится.

— Понял, — мужчина поднял руки в примиряющем жесте. Сверкнули дорогие часы под белоснежной манжетой рубашки. — За черту на заходить, — и улыбнулся широко и очень обаятельно. — У меня же очень распространённое имя. На Костю охотно отзываюсь. Так и в какой степени ты причастна ко всей этой выставке?

— Я ландшафтный дизайнер. Владею небольшой фирмой.

— Здесь ищешь заказы? — и взгляд сменился на настолько оценивающий, что Авдотье захотелось даже высказаться. Это же не она первая к нему подошла, не она зацепила и повела пить кофе, так зачем теперь искать подвохи? Но ответила другое:

— Нет. У меня плотный график до конца года. Больший объём мне не осилить. Пришла просто ради интереса, где-то идеи новые подсмотреть, зарядится атмосферой, — и вроде она не оправдывалась, просто обозначила рамки, но стало неприятно. И чай не захотелось допивать, и конфеты перестали казаться такими вкусными. — Я бы хотела всё-таки осмотреть выставку.

Глава 14

Пётр

От этого заказа Пётр увиливал как мог. Но деньги обещали хорошие. С другой стороны, репутация, которую могла подпортить заказчица в случае отказа, ему тоже была очень дорога. Поэтому, выруливая на просёлочную дорогу, мужчина был мрачен и решителен. Телефон, закреплённый на приборной панели, заморгал экраном. Звука входящего звонка он не слышал, потому что для успокоения нервов врубил музыку на полную мощность. Принял вызов. «Группа крови на рукаве» от Виктора Цоя сменилась приветствием.

— Фёдорыч, — неизменный и незаменимый помощник Игорь, — заказ с розами упаковываю?

— Да. Там всё в порядке. Стойки я проверил. Всё чисто.

— Я просто уточнить. А то Коляна спрашиваю, он не в курсе. А по графику завтра отправка.

— Я же Коле сказал перед отъездом, что всё ок, пакуем. Он чем слушал?!

— Да кто его знает. Жопой, наверное. В последнее время с ним вообще хня какая-то происходит. — Игорь заржал: — Влюбился как пить дать.

Сам Игорь был лютым женоненавистником, искренне полагая, что все бабы дуры. Поэтому с любвеобильным Колей находился в перманентных контрах.

— Ладно. Чёрт с ним. Бери под свою ответственность и пакуй заказ.

— Сделаю. Бывай.

— Пока.

Пётр как раз подъехал к нужному коттеджу и отключился. Ворота были закрыты, камеры по периметру забора и никого из встречающей охраны. Припарковаться на улице толком негде, а всё потому что белая «китайка» встала на единственный свободный пятачок. Пришлось шоркаться вдоль забора. Пока Пётр пытался нормально прижаться, чтоб максимально освободить проезд, из машины вышла женщина, выцепила сумку из салона и подошла к воротам. Ему пришлось ускорятся, чтоб пройти внутрь вместе с ней.

— Вас точно ждут? — равнодушным голосом спрашивал охранник, видимо, уже не первый раз.

— Да. Я приехала по предварительной договорённости. Узнайте у хозяйки, — женщина говорила спокойно, но в голосе уже проскакивали нотки раздражения.

Она откинула волосы от лица и сделала глубокий вдох-выдох.

— Авдотья?

Женщина дёрнулась и обернулась. Удивлённо повела бровью.

— Пётр? Неожиданная встреча. А как вы здесь?

— По работе. А вы? — Они обменивались любезностями под прицелами камер наблюдения.

— И я по работе. А пускать не хотят, — она развела руками.

— Сейчас решим.

На этот заказ Петра пригласил сам хозяин коттеджа. Он с ним работал ещё в прошлом доме: делал кованую мангальную зону и опоры для розария, за которым ухаживала жена. В новом доме, где теперь хозяйничала молодая любовница, заказ был на садовую мебель и беседку. Новая хозяйка Петру не понравилась. Слишком пустая, наглая и жадная. Такие заказы могли принести как деньги, так и проблем мешок.

Отыскав телефон заказчика в телефонной книги, Пётр набрал номер.

— Владлен Сергеевич, это Столетов. Добрый день. Приехал к вам, а внутрь не пускают. Хорошо, жду.

Через пару минут калитка открылась, со стороны двора Петра и Авдотью встречал охранник. Он же провёл их на террасу.

— Хозяйка сейчас спустится к вам, — доложил и удалился.

— А я уже собиралась уезжать, — заметила Авдотья, рассматривая сад с высоты террасы.

Пётр тоже осмотрелся. Коттедж в стиле хай-тек: стеклянные сплошные перила террасы, на которые опиралась Авдотья, прямые углы постройки, чёткие линии дорожек, много металла, отсутствие украшений. Модно, бездушно.

— Даже не представляю, что я здесь могу предложить, — растерянно поделилась с Петром Авдотья, оборачиваясь к нему лицом.

— Я тоже слабо представляю, зачем здесь.

— А ты чем занимаешься? — спохватилась Авдотья.

— Кую мебель, ограды, решётки каминов, малые садовые формы. Крупные иногда тоже.

— О! Да мы с тобой как бы коллеги. Делаем мир красивее, — Авдотья улыбнулась, но тут же изобразила нейтральное выражение лица, глядя за его спину.

Пётр обернулся. Так и есть: на террасу походкой от бедра выплыла молодая хозяйка. С бокалом вина в руке, в тонком и откровенном платье выглядела она, по мнению Петра, особой нетяжёлого поведения. И в который раз он пожалел, что дал себя уговорить на этот заказ. Даже не уговорить, а скорее купить.

— А я и забыла, что Владушка говорил про ваш визит, — девица стрельнула глазами в Петра и проигнорировала Авдотью. — Ну пойдёмте, расскажете, а может, и покажете мне, на что способны, — оставив бокал на стеклянном столике, молодая хозяйка с намёком облизала губы и похлопала ресницами.

В голове Петра тут же оформилась догадка, что не просто так их заставили ждать под воротами: хозяйка была занята. И не гладью она вышивала, а, скорее всего, развлекалась с охранником, который маячил в комнате за шторами. Уж очень красноречива она была в выражении своего желания.

— Можете не утруждаться, сопровождая нас на территории. Владлен Сергеевич дал нам с Авдотьей Тихоновной карт-бланш на выполнение заказа. Мы сами пройдёмся, осмотримся. Потом предоставим ему все наши предложения.

Глава 15

Авдотья

Авдотья следовала за машиной Петра и вяло размышляла, а зачем, собственно, она согласилась на совместный ужин?

Чтобы сказать Петру о Соне? Это вообще надо было сделать при встрече в первую очередь, но всё как-то было не к месту.

Поужинать с приятным мужчиной? Да, наверное. А если быть честной самой с собой, а Авдотья любила быть честной, то, конечно, да! Вечер в компании симпатичного, неглупого, интересного мужчины… Как давно у неё этого не было. Чтоб волнение в животе, румянец на щеках, лёгкий флирт, приятная беседа.

В памяти всплыл кофе-брейк с Константином на выставке, но так, мимолетно. Сильных эмоций это знакомство не принесло. Пообщались, обменялись номерами, и всё затихло.

А вот Пётр её волновал. Настолько, что она даже откопала в сумочке помаду и аккуратно подвела губы. Чего не делала давненько, отдавая предпочтение уходовым бальзамам и гигиеническим помадам. Потом, немного подумав, стоя на светофоре, стёрла помаду салфеткой. А вдруг целоваться будут?Стёрла и сама с себя ужаснулась. Но долго порефлексировать не удалось: светофор переключился, Авдотья сосредоточилась на дороге. Но нет-нет да и соскальзывала мыслями к Петру.

Ресторан был уютным, с приглушённым светом, живой музыкой и большими расстояниями между столиками. Выбрав место у окна, Пётр отодвинул стул для Авдотьи. В которой раз она удивилась его такой естественной галантности.

Когда официант ушёл, Авдотья решила начать разговор с детей. Откладывать было бессмысленно.

— Пётр, насчёт Сони… Она не беременна.

Молчаливое удивление, задранная бровь — в этом мужчине Авдотье нравилось даже его немногословие. Было видно, как он напрягся. Авдотья поспешила уточнить:

— Она и не была беременна. Соня сама призналась, что хотела сбежать от бабушки, вот и выдумала историю. Точнее, даже не выдумала, а позаимствовала у подружки. Та таким образом от родителей к жениху ушла жить. Вот Соня тоже решила, что хороший способ.

— То есть обманула всех. Ещё и выбрала твоего сына в качестве жениха… — Пётр откинулся на спинку стула.

Напряжённый, губы поджаты. Растерян, но не подаёт виду. Авдотья с удовольствием отметила, что он не принялся ругаться и кричать. Второй раз она видела Петра в стрессовой ситуации и второй раз он вёл себя достойно. Нет, в день знакомства он немного хамил, но и его можно понять: искать пропавшую дочь, не зная, жива она или нет, а найти у чужих людей — это десятибалльный шторм для родительских нервов.

— Значит, у тебя отличный сын, — сделал вывод Петр. — Хочу с ним познакомиться. А за Соню извини. Не знаю, что ещё сказать, — он сжал переносицу пальцами. — Искренне извини за этот цирк.

Авдотья развела руками. Она сама теперь смутно представляла дальнейшее развитие событий. Соня так и жила в их квартире, сдавала под чутким руководством Тима свои задолженности по учебе, помогала ему в работе. Особого напряжения от присутствия посторонней в доме Авдотья не ощущала, в отношения ребят не лезла. Да и виделись они по вечерам не так уж чтоб часто.

Но всё же Авдотья всё сильнее понимала, что совсем скоро Тим окончательно повзрослеет и уйдёт строить свою жизнь. А вот что останется ей?

— Я не то чтобы оправдываюсь, но признаю свою вину. Я упустил дочь.

— Скажу банальность: ещё не поздно наладить отношения.

— Ты когда-нибудь была в такой ситуации, что твой сын страшно врёт, лишь бы только уйти из дома?

— Нет.

— Вот и я до этого дня ни разу не был. Соня со мной только по телефону разговаривает. Через губу… Я её даже в универе не смог поймать. А ты не боишься? — вдруг непоследовательно спросил Пётр, переводя разговор. — Отпускать сына в самостоятельное плавание?

— Ещё как. Была бы моя воля, я б Тима в карман посадила и всюду с собой носила, — улыбнулась Авдотья, — как мама-кенгуру. Но сын требует свободы, а я учусь жить свою жизнь, отдельную от него.

— Очень мудро. И за это я предлагаю выпить!

— Я на машине, — напомнила она.

— Всегда есть такси, — как и в первую встречу, повторил Пётр.

Поколебавшись несколько секунд, Авдотья, подстрекаемая собственными мыслями типа «А почему, собственно, нет? Я взрослая, самостоятельная женщина, почему мне не выпить вина в компании симпатичного и свободного мужчины?», согласно кивнула.

Пётр улыбнулся широко, но без мужского самолюбования, и сделал заказ официанту.

— Знаешь, я тут подумал... У нас с тобой интересная ситуация получилась.

— В каком смысле? — уточнила Авдотья.

— В смысле, что обычно люди сначала знакомятся, пытаются произвести впечатление... А мы начали со скандала, моей пропавшей дочери и её фиктивной беременности. Как-то миновали все прелюдии. — В его глазах заплясали весёлые чёртики.

Авдотье показалось, что Пётр на что-то намекает, и она решила поддержать весёлый тон.

—Да уж, классическое романтическое знакомство у нас не задалось. В первую встречу ты желал преподать мастер-класс моему сыну, — фыркнула Авдотья и провокационно улыбнулась.