Спаситель

Глава 1

Глава 1

Миха

Впечатляло.

Нет, на самом деле впечатляло. Золотой свет, что расползался по нитям, шары, загоравшиеся один за другим, словно звезды, попавшие в сеть. Бархатное небо, такое вот рыхлое, позволяющее скорее ощутить, нежели увидеть вспышки света на той, другой стороне…

И ожидание.

Урчащий живот, несколько снижавший восторг и общий градус пафоса. А еще понимание, что эта долбаная башня высока. И всем тут очень повезет, если лифт найдется.

Рабочий.

А если нет?

- А я ногу натерла! – пожаловалась Миара, которой явно надоело просто сидеть.

- Дорогая, не разочаровывай меня, целитель, который натер себе ногу…

- Некомпетентен, знаю! – Миара остановилась и закатила глаза. – Но я и вправду натерла. Это… туфли неудобные! И вообще, меня всегда рабы носили! На паланкине!

Она огляделась, явно пытаясь отыскать рабов с паланкином, или хотя бы паланкин, который можно будет поставить на чьи-нибудь плечи.

Но не нашла.

Разве что зверюга Ицы дружелюбно оскалилась, намекая, что рабов заменять не собирается.

Миара вздохнула и стащила ботинок.

- А такими удобными казались… и вообще…

- Мы уже почти дошли, - ласково произнес Карраго и со вздохом опустился на корточки. – Показывай…

- Замуж я все равно не выйду!

- И не надо. Ты ногу показывай. И почему раньше молчала? Ты же целитель, понимаешь, что болезнь проще предотвратить, чем излечить… когда натирать начало?

Миха повернулся.

Миара вытянула ногу, и Карраго, склонившись к самой ступне, тыкал в нее пальцем.

- …это безответственно…

- Больно!

- Когда нога отвалится, будет еще больнее… воспаление началось. Ты почему…

Винченцо со вздохом вытянулся на земле, уставившись в небеса.

- Красиво… - произнес он.

- Красиво, - Миха согласился.

Только все же лифтам лучше работать, а то ведь подниматься можно еще пару дней. Или не пару… и не факт, что там вообще лестницы имеются.

Время.

Уходило.

У них. И у мира тоже. Там, внутри, что делать-то? Нет, в целом план понятен – найти это самое сердце бога и спасти мир.

- Ица, - окликнул Миха. Девчонка сидела на корточках, касаясь кончиками пальцев земли. Голову она запрокинула, и даже с виду поза её казалась на диво противоестественной. – Ица, а как это сердце выглядит-то?

- Как сердце, - она все же снизошла до ответа.

- Большое? Маленькое? Может, его вовсе вынести не получится, если очень большое.

Ица нахмурилась. Кажется, подобная мысль ей в голову не приходила. И еще больше нахмурилась. И вздохнула, признавая:

- Не знать.

Понятно. Опять искать то, что… что-то там.

- Ладно, на месте разберемся, - Миха тоже вытянулся на траве. А что, не расстраивать же ребенка невыполнимостью миссии… и гибелью мира. – Расскажи. Что знаешь… что за бог и вообще…

- Давно. Мама говорить. Рассказать. Слова…

- Я переведу, - пообещал Винченцо, садясь. – Если не утратил пока способности понимать.

- Духи добрый к ты.

- А то…

Ица кивнула и заговорила. Странный язык, то певучий, текучий, то вдруг обрывается чередой хриплых звуков, рычащих, никак не увязывающихся с тем, с певучим. Точно язык этот был создан из двух.

Или трех?

Могло бы?

Почему нет. Если есть искусственные люди – а Миха живое тому доказательство – то почему бы не возникнуть искусственным языкам. Там, в древности?

- Она говорит, что… ей рассказывала её матушка.

- Это мы поняли… ай, не тыкай! Больно же!

- А ты будь воспитанной девочкой и не перебивай брата, - наставительно произнес Карраго. – Я очень люблю сказки…

- Вот выйду за тебя замуж и начну рассказывать. Каждый вечер… о том, что голова болит…

- Я целитель, дорогая. У моей жены голова болеть не будет.

Миха подавил вздох и желание сказать всем, чтоб заткнулись. С другой стороны… это стресс. Банальный обыкновенный, когда все на грани, когда шли-шли и вот вроде бы дошли, и почти уже получилось. И не надо жилы рвать. Почти. А можно расслабиться и выплеснуть этот самый стресс ворчанием.

- Её мать относилась к особому… народу? Группе людей скорее… да, так точнее будет. Извините, перевод не всегда дословен. Как бы то ни было, они полагали себя избранными.

И снова ничего нового. С людьми случается проклятье избранности.

- И хранителями древней крови. Точнее эту кровь восстанавливали. Собирали. Кровь и… части тела? Ты уверена?

Глава 2

Глава 2

Верховный

Над городом поднимались дымы. Они рождались на вершинах пирамид – и не осталось ныне ни одной, которую обошли бы милостью священного огня. И отблесками его, как и свидетельствами радости человеческой, рассыпались по улочкам костры.

Люди пели.

Плясали.

Славили Богов. И Верховного, которого полагали, если еще не богом, то уже близким к божественности.

Императрица же велела раскрыть врата хранилищ, и теперь по улицам щедро лилась кровь, пусть и свиней с козами, но все же… запахи жареного мяса ненадолго перебили иные, даря иллюзию, что все-то самое страшное осталось позади.

- Ты все равно не доволен, - заключила Маска.

- Это не недовольство, - Верховный смотрел на город с вершины пирамиды, на которую он поднялся с позабытой уже легкостью. – Скорее… они как дети, что ищут укрытия от собственных страхов под одеялом. Ныне они думают, что опасность исчезла. Что все-то будет, как прежде…

- Не будет?

- Нет. Ты воздвиг щит. И его хватило, чтобы укрыть город. Но только город?

- И окрестности… немного. К северу больше, там уцелело несколько старых установок, которые ко всему откликнулись. А вот на юге плохо, то ли разрушены, то ли связь утеряна. Надо ехать.

- Именно… город. Один.

И пусть надземный много больше того, что скрыт под землей, пусть вмещает он не тысячи, но сотни тысяч, однако это ничтожно мало.

Сколько людей осталось вовне?

Сколько пали ниц, моля о пощаде? Сколько вспомнили древние пророчества и убедились, что вот-вот грядет конец мира? И что они станут делать дальше? То, что делают все живые существа в момент опасности – искать укрытия.

- Скоро о чуде узнают…

- Разве это плохо? – в голосе Маски снова слышится насмешка.

- Не плохо. Но… сюда устремятся многие. Тысячи и тысячи. И город не способен будет всех вместить. А людей не только принять надо. Кормить. Успокаивать. Лечить… хватит ли на все чудес?

- Про чудеса не знаю. Надо расширять зону покрытия.

- Как?

- У меня нет глобального доступа. Нужен ключ. Но сугубо на уровне региона можно попробовать разобраться с установками. Если сбои функциональные, то перезагрузки хватит, чтобы получить отклик. Щит расширится. И людей уместиться больше.

Это продлит агонию.

- Что всегда удивляло в людях, так эта ваша готовность умирать. Причем порой добровольно…

Смех.

Там, внизу, смеются и поют. И рабы смешались со свободными людьми. Эта ночь стерла границы, но любая, самая длинная ночь, завершится. А при дневном свете все выглядит иначе. И люди вновь вспомнят, кто они есть…

- Верховный, - тихий голос Акти отвлек от мыслей. – Вас… ждут… вы просили напомнить, если вдруг… задумаетесь.

- Спасибо.

- Он тебя все еще боится, - Маска больше не говорил о будущем. Верховному даже показалось, что его незримый спутник сам пребывает в некоторой задумчивости, если не растерянности.

- Пускай. К страху я привык… но и вправду не стоит медлить. Эти в отличие от простых людей, все сумеют повернуть себе на пользу.

Верховный оглянулся.

Наверное, стоило бы принести богам жертву. Ему предлагали, а он отказался. И теперь, взглянув в каменные лики, ощутил укол совести. Нехорошо.

В другой раз.

Есть ли боги, нет ли… в другой раз.

Спуск показался совсем уж недолгим. Появилось даже глупое детское желание побежать, а то и вовсе перепрыгнуть через ступеньку, потому как быстрее же. Но Верховный заставил себя ступать неспешно.

Ждали.

Возвышался горой раб, который перестал быть рабом. Жалась к нему ивовой ветвью женщина, чье сияние чуть поблекло.

С другой стороны лестницы замерла знакомая фигура в доспехе.

Не Владыка Копий, но тот, кто, когда наступит срок, сменит его. И будет достоин своего отца.

- Акти, - Верховный указал на новых слуг. – Будь добр, проводи их в мои покои. И скажи, пусть накормят… а я пока…

Усталость возвращалась. Пусть Верховный и стал моложе, но только телом, а душа… душа ведь осталась прежней. А души тоже способны уставать.

- Как она? – спросил Верховный тихо.

- Утомилась, - ответил Ицтли, сняв шлем. – Эти рабы… опасны. Особенно женщина.

- Чем?

- У нее глаза жадные. И ей хочется, чтобы ей кланялись. Ей ведь уже кланялись.

- Было такое, - вспомнил Верховный.

- Ей понравилось. Она держала себя совсем не как рабыня… а тот, второй, исполнит все, что сказано.

- Наблюдательный, - Маска произнесла это с одобрением. – Но скажи, что опасности для тебя они не представляют.

Верховный повторил, но ему, кажется, не поверили.

Глава 3

Глава 3

Ирграм

Ирграм шел.

Или полз? Или плыл? Ощущения были смешанными, а новое тело предоставляло множество возможностей, которые Ирграм и использовал. Иногда он позволял себе стать облаком, расползался, заполняя канал подземного хода от стены до стены. И тогда останавливался, вбирая в себя ощущения.

В состоянии облака тело его было лишено зрения, да и прочие чувства отступали, оставляя лишь одно –осязание. Настолько обостренное, что Ирграм ощущал не только обе стены сразу и потолок с полом, но и особенности их. Неестественную гладкость каменных плит, подогнанных столь плотно, что сами швы находились лишь по узким, с волос, зазорам. Холод металла, вытянувшегося двумя жгутами. Арочные своды потолка, с которого свисали длинные палки. Палки были покрыты стеклом и довольно прочным.

Как-то Ирграм попробовал раздавить.

Он как раз учился придавать плотность отдельным участкам своего тела. Получалось не слишком хорошо. И в тот раз он соскальзывал с этих длинных палок.

Или труб?

Только смысл в трубах, запаянных с обоих концов?

Силы, которая позволила бы опознать и интерпретировать артефакт, тоже не ощущалось. И потому было интересно. Ирграм уже пробовал врезаться в стену, в стык между плитами. Металл он трогать не стал, поскольку дорога из него – а это походило на дорогу для вагонеток – была полезна. А вот трубы…

Не с первого и не со второго раза у него получилось переместить частицы таким образом, чтобы создать плотность, но при этом не обвалиться под весом её. Он воспользовался тем, что некоторые частицы, коснувшись стекла, приклеились к нему. Дальше оставалось лишь выстроить вокруг этих прилипших частиц второй слой, прилегающий плотно.

Третий.

И усилием воли уплотнить еще больше.

Стекло – или материал, на него похожий, - долго не поддавалось, но потом-таки треснуло, выпуская бесцветный, но опаливший Ирграма, газ. Тело испытало не то, чтобы боль, скорее уж оно поспешило отпрянуть, сжаться в ком, вытолкнув наружу слой плотных, одревесневших клеток. Да так и затаилось. Внутри кипели процессы, причем Ирграм при желании мог бы контролировать любой.

Не стал.

Лишь, дождавшись, когда сгинут отравленные газом клетки, заставил шар распасться и двинулся дальше.

Что сказать…

Там, в городе Магов, ему случалось мечтать… еще до того, как он повзрослел настолько, чтобы не надеяться на воплощение мечтаний. А так… кто не мечтает?

О находке.

Редком артефакте, который, если не сделает всемогущим, то всяко даст право торговаться с Советом… где теперь этот Совет?

А город?

Или вот рукописи… тайные, секретные… с тайнами и секретами. Древних. И тем же всемогуществом впридачу.

Ирграм захихикал, и облако его тела пошло рябью. Смех вызвал нечто сродни щекотки, от чего стало еще смешнее.

А дорога не заканчивалась.

Тоннель тянулся, при том на всей протяженности своей оставаясь одинаковым. В какой-то момент разум Ирграма впал в состояние полудремы. Он, не вмешиваясь, по-прежнему отслеживал все, что происходило, точнее не происходило вовне.

Железо.

Камень.

И трубки с неприятным газом. И путь, который, как Ирграм надеялся, куда-нибудь да приведет. В какой-то момент связи в теле его ослабли еще больше, а состав воздуха изменился, заставив части тела подтянуться друг к другу. Тоннель стал расширяться.

А затем и вовсе превратился в… залу?

Пещеру?

Пещерную залу?

Ирграм остановился на выходе из нее, собрав тело в плотный шар. А уже из шара кое-как создал прошлый свой облик. Все же одного осязания показалось недостаточным.

Зала…

Кому понадобилось устраивать залу в пещере?

Огромная.

Главное, что и тоннель не один. Железные струны ушли в темноту, каменный борт поднялся, обзаведшись по краю тонкими штырями.

Ирграм поморщился. Выбраться из ямы оказалось куда сложнее. Первые попытки дотянуться провалились, пока он не додумался удлинить руки и уцепиться за штыри, а после переместить вест тела туда, на кромку.

Он огляделся.

И отметил, что сама по себе зала весьма велика.

И тоннель в нее открывается не один. Вон, в размытом свете, который давали поросли мха на камне, виднеется и другой, в шагах двадцати.

А на той стороне, кажется, третий.

Или даже два?

Два тоннеля приходят.

Два уходят.

Зачем?

В этом определенно имелся смысл, иначе Древние не стали бы тратить столько сил, чтобы проложить дорогу под землей. Вагонетки… привозили? Увозили? Или привозили и… что? Руду? Которую выгружали здесь? Не похоже. Следов нет. Да и само это место…

Ирграм шел медленно, то и дело останавливаясь.

Глава 4

Глава 4

Винченцо

Было совестно.

За то, что подгибались колени и зверски хотелось пить, жрать и отлить, причем отлить – сильнее всего, хотя, казалось бы, еще недавно тело было свободно от примитивного этого желания.

Ему бы восхититься.

Карраго, судя по выражению лица, пребывал в восхищении. Алеф тоже оценил бы находку сполна. А еще отыскал бы способ использовать с пользой для рода.

А Винченцо…

Не о том думает.

И величие, конечно, ощущается, но больше слабость в коленях. И гребаное желание… интересно, тут вообще туалеты были? А если нет? Спускаться?

Как-то…

Он посмотрел под ноги и желание слегка приутихло. Уж лучше показать себя варваром, чем… лестница… должна быть лестница. Или туалет. Или Древние сумели достичь такого телесного совершенства, что надобность в туалетах вовсе отпала?

Золотые линии поползли по полу.

Шаг.

И… под ногами не пустота. Точнее поверхность была пусть и полупрозрачной, но явно материальной, а не свежесотворенной.

И главное, дыра в центре тоже заросла, причем весьма стремительно. А вот лестница… лестницу стоило бы поискать.

И туалет.

Мысль материализовалась настолько, что одна дорожка, мигнув, вдруг развернулась. Причем именно та, на которой стоял Винченцо.

Надо же…

Совпадение?

Хотя… ладно, не туалет, но хотя бы закуток какой.

- Я отойду, - сказал он наемнику, взгляд которого ощутил. – Ненадолго…

- Это может быть небезопасно.

- Безопасно, - отозвался Джер. – Идет процесс расконсервации системы, однако живых существ, кроме нас тут нет… ну если я правильно понял. Надеюсь, что правильно. Ага… тут… функционал жилых модулей доступен… в кратком варианте. Как это – не знаю… ага… процесс извлечения пищевых наборов из глубокого хранения… еще несколько часов. Но вода доступна…

- Вода?! – встрепенулась Миара. – Тут есть вода…

Дорожка под ней тоже повернула, причем легла параллельно той, на которой стоял Винченцо.

- Женщины… - Карраго закатил глаза. – Пред вами вот-вот откроются тайны мироздания, а вам вода…

- Да что бы ты понимал! Тайны мироздания никуда не денутся, а у меня такое чувство, что волосы того и гляди вместе с головой отвалятся. Под весом грязи! И вообще, я хочу помыться! Я устала чесаться…

- Пусть идет, - Дикарь смотрел на дорожки. – В самом деле… тут все равно не получится разобраться с наскока. Сомневаюсь, что где-то есть кнопка, которая возьмет и решит все проблемы разом.

- А жаль…

- И как надолго мы тут застряли, не понятно. Поэтому и вправду стоит осмотреться. Хотя бы на этаже. Джер?

- Нам туда, - барон повернулся и взял невесту под руку. – Он прав. Нельзя спешить. Да и система пока не готова… пойдем, посмотрим, как тут и что… погоди. Свет нужен.

Свет вспыхнул и сразу. Едкий. Яркий до того, что Винченцо ослеп. И судя по ругани, не он один.

- Убавить! Тут… тут все включилось. Извините!

- Вот поэтому, - донесся на диво спокойный голос. – Разбираться надо не спеша… а то нажмем чего-нибудь, а потом будем искать, куда половина континента подевалась.

Зрение возвращалось постепенно.

Перед глазами плавали пятна, зеленые и синие, местами и красные, словно кровяные. Но за ними проступали и вырисовывались очертания коридора.

Узкий.

Длинный. Слегка изогнутый, но изгиб небольшой, потому в глаза не бросается. Скорее всего коридор замыкается в кольцо, но диаметр его велик. По одному краю – пол или то, что полом являлось, по другому – стена. Чуть дальше в ней виден проем.

Еще один коридор?

Винченцо смахнул слезы и проморгался.

- Чтоб вас всех… - Миара прищурилась.

А светится потолок, тонкими длинными линиями, расположенными довольно близко. На первый взгляд они сливаются, и свет кажется сплошным. Но стоит глазам привыкнуть, и линии разделяются.

- Вот… идите вдоль… тут указатель… жилые модули, - мальчишка выглядел донельзя смущенным.

- Все пойдем, - Дикарь тоже щурился, и на пыльных щеках пролегли дорожки от слез. Одну и смахнул. – Безопасно или нет, но проще все вместе осмотреть. Дождаться, когда процесс этот завершиться, а там уже…

Он говорил спокойно, мягко, убеждая не столько мальчишку, который и сам устал изрядно, сколько мешекскую императрицу. Та то сжимала кулачки, явно с трудом сдерживая ярость, то разжимала.

Ей вот явно не хотелось осматриваться. Ей хотелось совершить подвиг.

Или что-то вроде.

- Сердце бога лежало здесь сколько? Сотни лет? Если не больше. И пару часов ничего не дадут, - продолжил Дикарь. – Ему. А нам отдых нужен. Да и разобраться стоит… вдруг это сердце забрать невозможно. Или требуется особый доступ. Или еще что-то. Вдруг нас просто ликвидируют, если мы сунемся?

Глава 5

Глава 5

Миха

Честно говоря, Миха опасался, что все будет куда как хуже. Все же столкновение двух мировоззрений, двух цивилизаций, пусть даже одна из них сгинула в незапамятные времена, не могло пройти легко. Он ждал воплей ужаса.

Истерик.

Но не того, что маги будут осматриваться с искренним любопытством. Да и вообще воспримут происходящее, если не как должное, то почти. С другой стороны…

С другой стороны, люди слишком устали, чтобы удивляться.

Отойдут.

Успокоятся.

Осмотрятся опять же. Тогда, возможно, и случится коллапс сознания. Или не случится, что тоже вполне вероятно. Главное, что и сам Миха ощущал лишь огромное облегчение. И еще надежду.

Башня стояла.

Функционировала. Даже этот слегка безумный лифт. А значит, есть надежда, что уцелела не только она с лифтом, но что-то куда более нужное. Еще бы найти это нужное и понять, что с ним дальше делать.

- Так, его надо поднять…

- Я сам! – мальчишка искренне попытался сесть. И скривился то ли от боли, то ли от слабости. Миха подхватил его на руки и спросил:

- Куда.

- Тут… можно… сразу, - Джер, кажется, начал осознавать, что и у его тела есть предел. Во всяком случае вырываться и доказывать, что он дойдет, не стал. Rfr b возмущаться самоуправством Михи.

Комната.

Что сказать, даже если Древние и вправду были рептилоидами, то комната их мало отличалась от знакомых Михе. Небольшая. Квадратная. С белыми ровными стенами и таким же белым потолком, по которому пролегла пара светящихся нитей.

Узкая кровать у стены.

Тоже, что характерно, белая и главное, выглядящая цельнолитой.

Все-таки рептилоиды.

Хотя…

Он осторожно положил Джера на кровать, отметив, что эта белизна чересчур бьет по нервам.

- Лежи, - сказал.

- Лежу, - мальчишка сцепил руки на груди и глаза прикрыл. И выражение лица стало серьезным, того и гляди решит последнюю волю огласить. Впрочем, хватило его ненадолго. – А что значит активация визиуальных контуров?

- Понятия не имею, - честно ответил Миха. – А что?

- Система предлагает выбрать согласно предпочтениям пользователя.

- Тогда выбери. Голова…

- Не, прошла. А то она резко так, и потом раз… все.

- Еще немного и было бы все, - проворчал Карраго, - но тебе повезло…

По стене поползли узоры.

Ярко-желтые.

Как будто изнутри проступили кляксы. Одна. Другая… а потом зеленые. Пространство дрогнуло, и стены изменили цвет. Потом снова.

И снова.

А кровать изогнулась, подстраиваясь под форму тела. И верхняя часть её приподнялась.

- Так удобнее, - пояснил Джер. – Оказывается, тут можно… и вот так!

Стена стала черной.

Подростки.

Чего ждать от подростков?! Даже иномирных.

- Вода, - Миару черная стена не впечатлила, тем более на контрасте с полом, который стал ядовито-желтым. – Мне обещали воду!

- Твой блок будет следующим… ага… я вывел внешнее управление. Система предложила! Там можно самой настроить будет… и…

- Спи, - Карраго щелкнул пальцами и мальчишка отключился, не договорив. – Что? Ему отдыхать нужно. И эта его…

Он осторожно потрогал шип.

- Тоже требует покоя. Процесс… сложный… и возможно, во времена иные он проходил как-то иначе. Так мне кажется. Сейчас же… мальчик молод и силен, поэтому, собственно, еще жив. Миара?

- Новый локус, - она повернула голову мальчишки. – Здесь. Надо присматривать. Эта штука внутри, как мне кажется, растет…

- Не кажется, - подтвердил Карраго. – Она действительно растет. И количество… отростков? Ответвлений? Пока не придумал, как их назвать, увеличивается. Соответственно, и ткани травмируются.

Джер дышал ровно.

- И что с ним… будет? – осторожно поинтересовался Миха.

- Понятия не имею, но надеюсь, процесс все же конечен. Я бы рекомендовал дождаться… завершения его. Стабилизации. И тогда уже выводить юношу из сна. Или, если процесс затянется, выводить ежедневно на небольшой срок с тем, чтобы убедиться, что разум сохранен. Да и кормить… здесь нет возможности поставить систему внутреннего питания. Точнее, подозреваю, что есть, но где-то там…

Он махнул рукой на стены, по которым пошла рябь. А затем в черноте появились звезды. Они вспыхивали и гасли.

Вспыхивали.

И снова гасли… соединялись тончайшими линиями, создавая причудливые узоры.

- Он выживет? – Миха смотрел на парня, который сейчас, спящим, выглядел беззащитным.

И немного глупым.

Глава 6

Глава 6

Верховный

Люди.

Лошади.

Людей больше, чем он предполагал. Но Ицтли склоняет голову:

- Малым числом идти небезопасно, - говорит он. – Это мои люди. Они верны госпоже.

Две дюжины.

Или даже больше.

С Верховным идут лишь Акти, который держится рядом и боится уже не его, Верховного, но воинов. Бывший раб со своей женщиной тут же. И она прячется в тени гиганта, но не спускает с Верховного внимательного злого взгляда.

Может, все-таки стоило убить?

Впрочем, убить её Верховный всегда успеет.

На Ксочитл мужская одежда, и в ней она не кажется глупой или вызывающей. Отнюдь. Черты некрасивого лица её несколько сглаживаются. А массивный жеребец вороной масти послушно склоняет голову перед хозяйкой. Сперва на спину жеребца садят Императрицу.

Она тоже одета мальчиком. Волосы и те остригли до плеч, убрав под платок. Одежда на обоих простая, пусть и добротная. Но ни шитья, ни украшений. Разве что на поясе Ксочитл висят ножны с коротким клинком. И у Верховного нет сомнений, что она вполне неплохо умеет с этим клинком обращаться.

Маг в своей мешковатой одежде, которая выделяется чуждостью, впрочем, как и сам он, исхудавший до крайности, с запавшими щеками и белесыми обескровленными губами.

Маг был жив.

Это хорошо.

А что Владыка Копий счел нужным его запереть… что ж, маг был жив. И это хорошо. Или хотя бы достаточно. Маг до сих пор озирался и вздрагивал, явно опасаясь, что ему велят вернуться. И готов был ответить, резко, так, что не останется пути обратно. Но он поймал взгляд Верховного и сгорбился. А руки спрятал в подмышки. Магу тоже выделили лошадь, не самую лучшую, но и не из худших. И несмотря на слабость, сидел он в седле прочно. А вот на Верховного лошадка смотрит скептически. Да и сам он полон сомнений. Он ведь не ездил… да пару десятков лет уже как.

- Давайте, я помогу, - Ицтли ловко подсаживает Верховного в седло. – Вы как?

Маска смеется.

А потом предлагает:

- Уступи. Я… тоже давно не ездил верхом. Но помню, опыт был весьма интересный.

- Если я упаду…

- Во-первых, вряд ли. Во-вторых, поверь, падение с лошади тебя не убьет. Даже если ты сломаешь шею.

- Проверять как-то не хочется.

Ворчание успокаивало.

Сам Ицтли в седло взлетел и коротко свистнул.

Люди.

Оружие.

Рассвет… этот рассвет встретят многие, ибо сотворенное чудо изрядно укрепило веру. А потому вскоре прольется кровь, а свежие сердца порадуют богов.

Или нет.

- Расскажи, - конь шел мягко, а потому страх исчез, как и прежняя слабость, не позволявшая Верховному ездить верхом. Конечно, в паланкине было бы удобнее, но… - Что нас ждет?

- Путешествие.

Издевается?

И за насмешкой этой оживает страх. А если… если она осталась прежней, Маска? Если притворялась? Играла, заставляя Верховного поверить…

Рука сама потянулась к ней.

- Не глупи, - теперь голос звучал жестко и холодно. – Мы связаны. Снимешь – умрешь.

- Думаешь, меня это остановит?

- Нет. Полагаю, ты относишься к числу людей, которые выше собственного блага, здоровья и даже жизни ставят некую идею. И служат ей, изо всех сил стараясь не усомниться в правильности этой идеи. И за нее они с готовностью отдадут все, что имеют. И саму жизнь. Или то, что больше жизни.

- Мне казалось, что это достойно…

- Чего? Разум. Вам был дан разум. Сложный… настолько, что даже в те благословенные времена, когда мир еще не рухнул, никто и близко не подошел к созданию искусственного разума, который мог бы сравниться с естественным. Это… и держало вас, людей. Но тебе не стоит опасаться. Мои модули проходят процесс перекалибровки. Я заимствую некоторые поведенческие паттерны, пытаясь встроить их в исходную систему. Это заполнит пострадавшие локусы и завершит формирование личности.

- Ты… ты тоже искусственный? Разум?

- Скорее слепок естественного. Так стали делать, когда поняли, что путь программирования ведет в тупик. Я уже рассказывал о том, что люди получили возможность перенести матрицу сознания в виртуальную среду. И так, что эта матрица не только сохраняла все исходные характеристики, но не утрачивала и способности развиваться. Единственным условием была изначальная зрелость структуры. Человеческий мозг растет долго[1]. Процесс можно корректировать, направлять, но не ускорить. Это связано с особенностями формирования тонких связей.

Рядом держался воин в простом доспехе. Плащ, съехав с плеча его, лег на круп лошади. Одной рукой воин держал поводья, другой – придерживал рукоять меча.

Взгляд его скользил, выискивая опасность.

Но город был спокоен. Отгремели песни, и костры погасли, люди и те разошлись, оставив после себя обрывки тканей, мятые цветы, пятна крови и иной, обыкновенный, мусор. В темных переулках копошились собаки, а может, не только они.

Глава 7

Глава 7

Ирграм

Когда путь Ирграма преградила дверь, что было в принципе вполне закономерно, поскольку рано или поздно в этом, узком тоннеле, должно было встретиться препятствие, он не стал её ломать.

Он позволил телу рассыпаться, расползтись, обнимая стены и саму поверхность двери, изучая её, ощупывая, запоминая в каждой неровности, в каждой выемке её.

Металл?

Тот странный, столь любимый Древними за прочность и неподверженность времени. Теплый. Крепкий… к неудовольствию Ирграма. И прилегала эта дверь тоже вплотную, так, что даже туманообразное тело не нашло сколь бы то внятной щели.

Плохо.

А еще и ручки не было.

И замка.

Ирграм даже усомнился, дверь ли перед собой видит, но все же решил, что именно её. К чему еще ставить стальную пластину посреди коридора, обрывая его тупиком.

Нет. Нужно было понять, как она открывается.

Ирграм заставил себя собраться.

Отступил.

И осмотрел дверь уже человеческими глазами. Затем изменил их, сделав более чувствительными… ничего. Гладкая, что зеркало, поверхность.

Он в раздражении мотнул головой.

Ругнулся даже.

И вздохнул, велев себе успокоиться. Древние… Древние имели вид человекообразный. Вспомнился вдруг тот скелет, найденный по дороге. Ирграм скопировал его, благо, достаточно было вытащить картинку из памяти, как тело послушно её подхватило.

Правда, стоять скелетом было неудобно. И он позволил костям обрасти плотью.

Да, стало лучше.

Определенно.

В этом виде он подошел к двери. Остановился перед ней. И… дальше что? Протянул руку, как если бы ручка имелась. Вдруг она воплощается вот так, по запросу? Но ручки не было, зато часть стены изменила цвет, а после и засветилась. Окошко было квадратным и…

Ирграм вытащил из себя карточку, которую сунул к этому окошку. То мигнуло. Щелкнуло… и дверь бесшумно скользнула в сторону.

Надо же, какая полезная, оказывается, вещь. Хотя радовался Ирграм недолго, потому как спустя десяток шагов путь преградила вторая дверь.

Он снова создал образ.

И поднес карту к двери. Но теперь щелчка не раздалось, но на окне появился отпечаток руки, причем светящийся. Ирграм не стал раздумывать долго. Его ладонь коснулась отпечатка… и он ощутил ожог. А где-то под потолком раздался протяжный ноющий звук, от которого тело снова рассыпалось туманом.

Проклятье…

Дверь явно не собиралась открываться. И можно было бы, конечно, отступить, ведь имелись иные тоннели. Да и разумнее было бы пойти по ним, обойти, но…

Возвращаться не хотелось.

Да и дверь эта…

Что за ней прятали?

Хотя…

Ирграм все же вернулся, причем первая дверь открылась, стоило к ней приблизиться. Следовательно, охранная система работает на вход, но не выход. Хорошо ли это?

Он нашел тело и, как умел, сгреб его в себя. А потом устроился там же, в закутке, позволяя себе расплавить кости и остатки иссохшей плоти. То, вбирая в себя Древнего, менялось.

Ирграм наблюдал.

Он откуда-то знал, что тело его способно принять любую форму, что оно уже пробовало, и в памяти хранило несколько обличий. Надо будет провести эксперименты. Кольнуло опасение, не вберет ли тело вместе с плотью и разум Древнего. И не случится ли так, что разум этот вытеснит самого Ирграма.

Но нет.

Растворение завершилось, пусть Ирграм и ощутил эхо недовольства. Кости были сухими и питательной ценности не представляли.

Зато представляли иную.

Преображение шло медленно, неуверенно как-то, будто костей не хватало. Но все же получилось. Ирграм коснулся головы, пробежался пальцами по лицу, жалея, что нет поблизости зеркала, и он не способен увидеть, как выглядели Древние.

Шаг.

Второй. Легкое покачивание. Неудобство, будто он, Ирграм, надел чужие тесные одежды. Но ощущение проходит, и тело стабилизируется окончательно. Оно, подчиняясь воле Ирграма, фактически становится этим вот, давно сгинувшим, Древним.

И первая дверь отворяется сразу.

Вторая стоит… долго стоит. Руку приходится прикладывать трижды, поскольку первые несколько раз поверхность мигает… и снова вспыхивает. Должно быть, за прошедшее время механизмы стали ошибаться. Но в конце концов, дверь медленно отворяется.

И Ирграм делает шаг.

Под ногой хрустят кости. Эти хрупки, почти полупрозрачны. Внутри сухо и воздух движется, он полон странных запахов, которые Ирграм поглощает всей поверхностью тела. И запахи тревожат.

Дверь закрывается.

А он позволяет плоти рассыпаться, расползтись по грудам костей. Те лежали кучками. Верно там, где люди – а Ирграм все же пришел к выводу, что Древние были людьми – умерли. Он перетек от одной кучки к другой. Остатки одежды… кости.

Глава 8

Глава 8

Винченцо

Он уснул.

Он не собирался спать, на самом деле. Это было на редкость неразумно.

Незнакомое место.

Чуждое место.

Место, наверняка, способное на многое… он ведь и сам видел, что способное. Алеф вот явно потратил бы время на то, чтобы изучить возможности. А Винченцо…

Винченцо просто-напросто уснул.

Усталость?

Или она и позабытое расслабляющее ощущение чистоты. Кровать… он просто прилег, исключительно проверить, так ли мягка кровать, как выглядит.

Да и…

Он-то чистый, а одежда – грязная. И сама мысль о том, чтобы натянуть эти лохмотья вызывала отторжение. И он прилег.

И уснул.

И провалился. Мир знакомый. То самое нигде с зеленоватыми колоннами. Миара…

- Тоже уснул? – поинтересовалась сестрица. – Оденься, что ли…

Даже во сне чувство неловкости было острым.

- Не переживай, братец… это на самом деле ерунда.

- А что не ерунда?

Одежда появилась. Стоило подумать о ней, и вот она. Старые заношенные едва ли не до дыр штаны. И рубашка, та самая, с надорванным воротничком, в которой Винченцо любил тренироваться. Почему-то именно в этой. И наверняка привязанность его к рубашке имела смысл. Какой?

Какой-то.

- Не знаю, - на Миаре было простое платье из тех, что она одевала в лабораторию. И волосы она заплела в тугую косу, не став украшать прическу ни лентами, ни драгоценными заколками. Здесь, в нигде, исчезли оспины и мелкие шрамы. И стала она моложе, как будто вытянув себя, прошлую. – Я уже ничего не знаю.

- Это мир духов? Верно? И ты, выходит…

- Я устала, Вин… я так устала, а здесь хорошо, - она огляделась и потянулась к туману, что клубился под ногами. – Спокойно… как дома. Причем в том доме, которого у меня никогда и не было.

Туман приклеился к пальцам.

- Надеюсь, ты не скажешь, что готова остаться здесь?

- Не скажу… хотя, конечно, почему бы и нет? В конце концов…

- Это мир иллюзий.

- Не уверена. Смотри.

Легкое прикосновение. И… боль.

- Ты мне щеку разодрала, - Винченцо посмотрел на руки. Кровь была неестественно-яркой.

- Да. И ты почувствовал боль, верно? А значит, это не сон.

- Мир духов?

- Карраго еще тот засранец, но он неплохо учит. Когда хочет действительно учить… теперь я понимаю… многое понимаю. И только одно интересно, отец знал? Или и вправду думал, что меня так… воспитывают? Хотя… наверное, о чем-то догадывался. Должен был. Но решил, как обычно, что я справлюсь. Или нет. Это ведь не так важно… в любом случае все будет на пользу рода. Так вот… Карраго сказал, что одни болезни у разных народов называют по-разному. И не потому, что кто-то глупый… нет… просто…

- Разные языки?

Кровь с пальцев впиталась в кожу.

- И понимание. Я… вижу нарушение энергетической структуры, дестабилизацию… а кто-то другой – злых духов, которые тянут из больного силы. Разницы нет, как назвать. И это место… мир древних, мир духов… это ведь не важно. Важно, что в этом мире я многое могу.

Она подула и туман, повинуясь дыханию её или же молчаливому приказу, потянулся к Миаре. А потом вдруг стал…

Местом?

Окном в место?

- Идем? – она протянула руку. – Это не страшно. Я знаю, как нас вернуть.

- Ты уже…

- Конечно, глупый наивный братец. Я уже ходила. Я даже научилась их вызывать. Здесь столько всего спрятано! Ты не представляешь!

Винченцо действительно не представлял.

Шаг.

И… солнце. Трава зеленая. Кусты какие-то… место? Что это за место? Запах цветов. Бабочки опять же порхают. Бабочки слетаются к Миаре, садятся на волосы её, на руки.

Мгновенье, и вся она оказывается облеплена бабочками.

- Могу на птичек поменять, - она поднимает руки, и бабочки взлетают.

Треклятая темная туча из бабочек.

- Не надо, - Винченцо представил вместо бабочек птиц и содрогнулся. Ну его… - Что это за место?

- Я его создала! – сказала Миара с гордостью. – Я тут могу создавать… смотри!

Взмах руки и вырастает дерево. Массивное такое, приземистое с разлапистой кроной.

- Видишь?

- Вижу, - Винченцо подошел к дереву и потрогал. Наощупь оно казалось вполне материальным. Под пальцами была плотная слегка влажноватая кора. И трещинки в ней имелись, и даже налет лишайника, в эти трещины забившийся.

Наверное, если присмотреться, он и комаров с мошками увидит. Или кто там в деревьях водится.

- А еще вот…