Спасти ангела

Глава I

Предисловие.

Хотелось бы посвятить читателя в атмосферу того времени, которое пришлось на конец восьмидесятых — начало девяностых годов. Мне кажется, это имеет большое значение для понимания того периода. Те, кто застал это время и хорошо его помнит, может опустить вводную часть и сразу приступить к чтению первой главы книги.

В конце восьмидесятых в стране царил всеобщий дефицит. Дефицитом было буквально всё. Даже при наличии денег в магазинах было трудно найти то, что хотелось. Многие люди на работе получали так называемые «заказы», которые включали определенный перечень продуктов. В то же время из Польши, Греции и Турции хлынул поток дешевых вещей, а спортивные стадионы превратились в огромные вещевые рынки, где можно было заработать целое состояние.

Саботаж и неуважение к государственным интересам были на самом высоком уровне. Заводы и фабрики стали разваливаться, и оказалось, что всё, что десятилетиями производила страна, стало никому не нужным. На заводах стали массово задерживать зарплаты, а на многих предприятиях не хватало денег, и зарплату выдавали прямо продукцией этого предприятия. Чтобы получить хоть какие-то деньги, эту продукцию приходилось продавать на рынке. Забастовки около Белого дома в Москве проходили с завидным постоянством.

Людей, которые отдали всю жизнь своему предприятию, увольняли и выгоняли на улицу под предлогом оптимизации. Правительство решило передать «балласт» в виде государственных заводов и фабрик в частные руки. Чтобы избежать народного недовольства, по совету американских «друзей» была проведена приватизация. Всем совершеннолетним гражданам бесплатно выдали ваучеры. Предполагалось, что приватизация будет проходить честно, и каждый человек сможет решить, продавать свой ваучер или стать собственником части завода, фабрики или, к примеру, газовой вышки. Некоторые люди действительно купили акции предприятий на эти ваучеры, но комиссии по акциям были очень низкими, и раз в год то или иное предприятие присылало чек на сущие копейки. Большинство же людей совсем не понимали, что с ними делать. Те, кто понимал, что на ваучеры не купить ничего стоящего, продавали их и покупали на вырученные деньги обычные продукты. Предательство и воровство на государственном уровне стало обыденностью.

Со слов Чубайса, который в те годы занимался приватизацией, он работал вместе с кадровыми сотрудниками ЦРУ, располагающимися в его же кабинете. К слову сказать, секретные службы США получили доступ к самым секретным объектам нашей страны, где помогали распродавать и уничтожать наше вооружение.

Кто-то тогда совсем опустил руки и, не приспособившись к новым реалиям, продолжал искать работу по профилю. А были те, кто сумел встроиться в новую модель разграбленной страны и пошел торговать на рынок. Соседом по палатке вчерашнего слесаря мог оказаться инженер и даже преподаватель из престижного вуза. Образованные люди в один миг стали невостребованными и ненужными своей стране. Вся страна превратилась в один большой рынок. Людей, которые возили из-за границы в страну вещи, называли «челноками», и они очень неплохо жили в те времена.

Помню, однажды в наш двор заехала фура, и предприимчивые молодые люди начали продавать кроссовки прямо с колес. Тогда весь район выстроился в огромную очередь, и за три часа их полностью раскупили. Позже все ходили в одинаковой обуви, но она была ужасного качества и за один сезон полностью развалилась.

С полок магазинов пропала буквально вся еда. Работники продуктовых магазинов тоже зарабатывали целые состояния, продавая втридорога буквально всё, от мяса до сахара.

В стране была сложная ситуация с алкоголем, вызванная введением сухого закона в 1986 году. Многие люди начали заниматься самогоноварением, несмотря на риск попасть в тюрьму. Однако людей было уже не остановить, и, пожалуй, у всех был такой знакомый, который занимался этим. Злоба на руководство страны начала прорываться через шутки и анекдоты, которые люди рассказывали на кухнях и передавали из уст в уста, и в конечном счете они стали звучать громче. Людям уже нечего было терять, и многие перестали бояться высказывать свое мнение. Все чаще с экранов телевидения звучали слова: перестройка, гласность, демократия.

В конце восьмидесятых появилось множество музыкальных рок-групп, которые высмеивали Советский Союз и откровенно призывали к революции в стране. Популярные музыкальные коллективы, пользуясь тем, что их не показывают по телевизору, гастролировали по стране, имея несколько составов, давая концерты одновременно в нескольких городах. Молодежь воспитывалась на американских фильмах, где мы видели забитые продуктами магазины, дорогие красивые машины и роскошную жизнь. Выросло поколение, которое не желало жить как раньше.

На каждом шагу стали открываться казино, магазины, частные парикмахерские и видеосалоны. А палаток с продажей алкоголя в стране стало так много, что они стояли на каждом перекрестке, автобусной остановке и станции метро.

Мошенничество буквально захлестнуло страну. На улице всюду стояли напёрсточники, картежники, продавцы всевозможных «выигрышных» лотерей. Как грибы после дождя образовывались банки-«однодневки» и всевозможные пирамиды с бешеными процентами по вкладам. На телевидении сидели откровенные шарлатаны, заряжающие воду и «излечивающие» тяжелобольных. Люди же, не знающие обмана, вели себя как малые дети, с легкостью доверяя рекламе.

Милиция не справлялась с такими переменами, и очень быстро монополию на силу захватила преступность, которая окутала всю страну.

Предприимчивые молодые люди быстро осознали, что не обязательно ездить за вещами или торговать, чтобы заработать. Достаточно просто запугать хозяина палатки или челнока, чтобы получить свою долю от прибыли.

Они образовывали преступные группировки, привлекая молодых спортсменов, которые чувствовали свою власть, превосходство и безнаказанность. В то время их называли «бригадами». Такие существовали в каждом городе и районе. Они носили названия, соответствующие местности или главаря преступной организации.

Глава 2

Князь.

Человека с сигаретой звали Жмыхов Сергей Иванович, в криминальном мире Жмыхов был известен по кличке «Князь». Воспитанием Сережи занимался только отец, запретив своей жене жалеть и «вытирать сопли» мальчику. И потому Сережа воспитывался жестко и в строгих рамках. Его отец, майор милиции, держал сына в ежовых рукавицах. У маленького Сергея иногда возникало ощущение, что он вовсе его не любит. В качестве воспитательных мер майор часто использовал ремень, а если ремня не было под рукой, мог схватить сына за ухо или за шею и отбросить в другой угол комнаты. А если сын плакал, наказание было ещё более суровым. Тогда Сергей усвоил, что плакать нельзя, как бы плохо или больно ни было.

Однажды, в раннем детстве, когда Серёжа пришел из детского сада и со слезами на глазах пожаловался отцу на мальчика, который отобрал у него игрушку, отец в гневе сильно выпорол его и заставил ответить обидчику на следующий день. Серёжа ответил. Он несколько раз размашисто ударил своими маленькими кулачками мальчишку по лицу у всех на виду. И когда ребенок уже плакал и спрятал свое лицо руками, он продолжал бить его со злобой и остервенением куда придется. Позже он понял, что отбил себе все пальцы, но не признался отцу, что в тот день он представлял себе, будто бьет именно его.

За драку Серёжа был наказан воспитательницей и поставлен в угол до самого вечера. Но отец, выслушав нравоучительную речь воспитательницы, забрал его из садика и похвалил за это. И для Сержи открылась одна доселе неведомая ему тайна, то, что для многих является злом, а для кого-то, возможно, благом. Серёжа поверил в свою силу и начал пользоваться ею, как бы хвастаясь перед отцом своими достижениями. И наконец заслужил любовь своего отца.

Теперь редкий день обходился без драк в детском садике. Для воспитателей и родителей других детей Серёжа стал совершенно несносным ребенком. Однако ему было все равно, ведь он видел, что отец, забирая его из сада и выслушивая замечания, втайне гордится им. И когда к ним в гости приходили друзья родителей, отец с гордостью рассказывал это, добавляя, что сын никого не бьет просто так, а бьет только за дело.

В школе ничего не изменилось. Серёжа дрался и там. Только благодаря чуду и авторитету отца он не попал в специализированную школу для трудных детей. В пионеры его не приняли за плохую успеваемость и отвратительное поведение, обещая, что в следующем году, если он исправится, то обязательно примерит на себя красный галстук.

И Серёжа обозлился на всех. Ему вдруг стало неинтересно учиться. Преподаватели и директор школы стали его личными врагами. Собрав ребят со двора, зимним вечером они разбили камнями все окна школы вплоть до третьего этажа. Он подкладывал учителям кнопки на стулья, писал на доске матерные ругательства, засовывал спички в замочные скважины, рисовал на стенах и партах неприличные рисунки, вырывал листы из журнала и делал другие мелкие пакости. Но и этого ему было мало.

Однажды вечером вместе с приятелем, принесли из-за школы строительный козлик и подставив его к окну директора школы, они разогнули отверткой гвозди, выставив окно в кабинете директора. Проникнув в кабинет, мальчики утопили туфли директора школы в аквариуме, обмочились ей в кресло и, свалив в груду на полу все тетради и папки что были в кабинете, подожгли их. Наслаждаясь тем как пламя поглощает ненавистные журналы, они не сразу сообразили, что едкий дым, наполняя комнату, может убить и их. Оставив полыхать открытое пламя, вылезли обратно на улицу и сбежали. Школа не сгорела лишь благодаря бдительности мужчины, который поздно вечером прогуливался по дороге со своей собакой. Он и вызвал пожарных.

Это сошло с рук Серёже, хотя он очень хотел, чтобы об этом знала вся школа. И вот однажды на перемене он с остервенением запустил глазированным сырком в безобидного учителя географии, который своей фигурой внешне напоминал пингвина. А когда тот попытался снять с пиджака прилипший сырок, подбежал к нему и изо всех сил ударил его ногой в зад.

Учитель, рванув за обидчиком, поймал мальчишку, затащил его в туалет, оттаскал за уши и дал подзатыльников.

Отец, вызванный к директору за проступок сына, сначала наведался в кабинет учителя географии и долго что-то обсуждал с ним за закрытыми дверями. После чего учитель вышел оттуда понурый, и с внезапно распухшей губой. В этот же день он написал заявление об увольнении.

Дома Сергей отхватил от отца оплеуху. Но потом отец еще долго смеялся, рассказывая эту историю своим друзьям. Из чего Сережа сделал вывод, что ничего страшного не произошло. «Воевал» с учителями Серёжа до пятого класса. Именно тогда серьёзно заболел его отец и, уволившись из органов по болезни, слёг дома. Серёжа понял для себя, что ходить в школу совсем не обязательно, а гулять со старшими ребятами гораздо интереснее и веселее. На этом его учёба и закончилась.

Впрочем, он иногда ещё наведывался в школу, но лишь для того, чтобы приставать к девочкам, зажав их где-нибудь в гардеробе, или побить какого-либо отличника, подвернувшегося около раздевалки. Отобрать деньги у детей, которые играли на них в «трясучку», или подстеречь школьников, направлявшихся в ближайший магазин за газировкой или булочкой во время большой перемены.

Его отец ушёл из жизни, когда он учился в шестом классе. Сергей не был расстроен его смертью и на похоронах с трудом сдерживал улыбку, пока все вокруг рыдали. Для Сергея начиналась новая жизнь, в которой мать больше не была для него авторитетом.

Сколотив небольшую банду, Сергей начал ездить по Москве, промышляя грабежами. Свои деяния компания в основном совершала в электричке, которая доезжала от станции Очаково до Киевского вокзала всего за шестнадцать минут. В это время они успевали напасть на своих жертв в тамбуре или подсесть рядом на скамью и запугать их, чтобы те отдали все деньги, которые у них были.

Киевский вокзал же для него стал вторым домом, где он чувствовал себя как рыба в воде. Они ездили туда как на работу, каждый раз возвращаясь с кроссовками, сумками, часами и джинсовыми куртками, которые потом продавали в районе у вечерней школы.

Глава 3

В небольшой десятиметровой спальне большая кровать занимала почти всю комнату. Напротив на тумбе мерцал телевизор, транслируя старый советский фильм. Гера лежал на Тане чуть сбоку, навалившись на неё и поглаживая волосы. Они лежали в одежде и обсуждали предстоящую свадьбу. Не пытаясь вникать в то, что идёт по телевизору.

— Это будет странная свадьба, — сказала Таня. — Не боишься, что нас не поймут друзья, если мы просто распишемся?

— Мне всё равно, — ответил Герман.

— Ну, может быть, стоит пригласить хотя бы Серёжку с Аней? — спросила Татьяна.

— Это даже не обсуждается, — ответил Гера. — Без Серёги с Аней нам никак не обойтись, кто-то же должен быть свидетелем.

— Уф, — выдохнула Татьяна. — Ты же говорил, что мы просто распишемся и никого звать не будем.

— Тань, я понимаю, как для тебя это важно: белое платье и всё такое. Но пока мы будем готовиться к свадьбе, у тебя уже живот будет виден, — сказал он. — Начнут говорить, мол, я по залёту женился.

— Не хочу... Мы и так затянули.

— Ты же только что говорил, что тебе всё равно, — улыбнулась она. — А оказывается, не так уж и всё равно. Те, кто так будет говорить, и так посчитают позже.

— Пусть считают, — ответил он.

— Я обязательно приглашу на роспись Марию Сергеевну, — сказала Таня. — Она мне как мама…

— Хорошо, Тань ! Но больше никого звать не будем.

— Хорошо, — улыбнувшись, согласилась она. — У меня больше и нет никого.

Гера крепко прижал к себе Таню, стиснув ей рёбра. Она негромко вскрикнула, и они предались страстному поцелую, быстро помогая друг другу раздеться.

Сутулый и Лёня поднялись по лестнице на второй этаж сталинского дома. Лёня, немного переведя дух, позвонил в квартиру Германа. Сутулый встал рядом с ним.

Звонок застал Геру и Таню за просмотром кино.

— Кого там принесло? — выругался Гера, вставая и надевая на себя футболку, и вышел в коридор квартиры.

Из кухни крикнула мама Германа:

— Гер, откроешь?

— Уже иду, — крикнул он в сторону кухни.

Гера открыл дверь, не глядя в глазок. На пороге стояли Лёня и Сутулый.

— Здорово, пацаны! — удивлённо поздоровался Гера, глядя на них.

Мужчины молча поприветствовали друг друга рукопожатием.

— Разговор есть, — сухо сказал Лёня.

— Заходите, — Гера жестом пригласил их в квартиру.

— Нет, давай на площадке поговорим, — отказался от предложения Лёня.

— Это ко мне, я выйду ненадолго, с пацанами, — крикнул Гера в квартиру и, выйдя на лестничную площадку, прикрыл за собой дверь:

— Слушаю!

Дверь квартиры приоткрылась, и оттуда выглянула Таня.

— Здрасти, — поздоровалась она, оглядев пришедших.

— Здрасти, — натянув на себя улыбку, отзеркалил её Лёня.

Из кухни раздался голос мамы:

— Гер, давай недолго, ужин почти готов!

— Хорошо, — отозвался он и добавил Татьяне: — Иди в квартиру, милая, я сейчас приду.

— Хорошо, — ответила она, ещё раз окинув взглядом, как ей показалось, странных напряжённых парней, и закрыла за собой дверь.

— Девушка твоя? — спросил Лёня.

Гера проигнорировал вопрос.

— Хорошая, — добавил Леонид.

— Слушаю! — снова проигнорировал его слова Герман.

— Нас к тебе прислал Князь. Слыхал про такого? — начал разговор Леня.

— Что-то слышал, — непонимающе отозвался Герман. — Ну и чем я его так заинтересовал?

— Мы на него работаем, — гордо заявил Леня, изучая реакцию Германа.

— Поздравляю. Дальше что? — стараясь быть максимально собранным, ответил Герман.

— Гера, ты не можешь торговать алкоголем на нашей земле.

Гера усмехнулся:

— Давно она стала вашей? Она такая же ваша, как и моя…

— Послушай, — перебил его Леня, — всё очень серьёзно, Гера, это уже не детство, с драками двор на двор. Теперь районом правят серьёзные люди.

Гера молча слушал Лёню.

— У тебя не получится просто собрать пацанов, как раньше, всё гораздо серьёзнее, Гер. Князь держит здесь всё, ему все платят. Воры, торгаши, таксисты. Он зарабатывает очень большие деньги и подпитывает общаг на зоне. Люди Князя просто убьют или покалечат всех, кто встанет у него на пути.

— Ну, если он такой серьёзный дяденька, чем же ему помешал такой маленький человек, как я?

— Тем, что никто здесь не торгует без его разрешения.

— Хм... Хорошо, допустим. И сколько стоит это разрешение? — с сарказмом спросил он.

— Триста. Или ты сворачиваешь свою торговлю, — ответил Лёня.

— Хорошо, я подумаю, — ответил Гера и, повернувшись спиной к пришедшим, открыл дверь своей квартиры.

— Ты не понял, Гер, — повысил голос Лёня, заставив снова обратить на себя внимание, — триста рублей в день.

— Ого... — Он снова прикрыл дверь и, ухмыльнувшись, спросил: — А вы не охренели, ребят? Кто вам дал право распоряжаться, что мне делать, а что нет?

— Гера, Князь установил это право силой, и поверь мне, тебе лучше оставить своё занятие, — сказал Лёня. — Нет такого оборота, лучше сверни торговлю.

— Думаю, что надо заканчивать этот разговор, мне становится скучно, — с угрозой в голосе сказал Герман. — Длинный, напомнить тебе незабываемые впечатления? — спросил Гера у сутулого парня, который всё это время стоял молча.

Сутулый сделал шаг назад, уловив, куда клонит Герман, вспомнив, как однажды он в школе спустил его с лестницы.

— Надеюсь, ты нас услышал, — сказал Лёня.

— Валите на хер отсюда! — с угрозой в голосе сказал Гера.

— На твоём месте я бы подумал о своей семье, — произнёс Лёня, развернувшись в сторону лестницы.

Гера подскочил к нему, рывком развернул его к себе и схватил Леню за ворот водолазки.

— Что ты сказал? Не дай бог, с ними что-нибудь произойдёт. Я найду тебя и уничтожу, — сказал он закипая от ярости.

— Тихо, тихо, — спокойно сказал Лёня и, взяв его за кисть, с силой сорвал с себя, продемонстрировав, что Гере с ним будет нелегко справиться. — Не надо дёргаться, — произнёс Лёня с ухмылкой и добавил: — Мы тебя предупредили. А ты теперь сам думай, что тебе важнее.

Глава 4

Свадьба.

Двадцатого мая 1991 года, в Вернадском дворце бракосочетаний в Москве состоялось торжественное событие — Гера и Таня скрепили свой союз узами брака. В этот весенний день стояла прекрасная солнечная погода.

На церемонии присутствовали лишь самые близкие друзья молодожёнов — Сергей и Аня, а также Мария Сергеевна, воспитательница из детского дома. Молодожёны выбрали для торжества повседневную одежду: Гера был одет в синюю рубашку и зелёные слаксы, на ногах — коричневые мокасины. Таня не стала покупать свадебное платье и выбрала голубой свитер с высоким горлом, джинсы и белые кроссовки. Свидетели же выглядели более празднично, и регистратор сначала приняла их за брачующихся.

Сергей был в белой рубашке и классических брюках, а Аня — в белой блузке и тёмно-синих широких брюках с высокой талией. Молодые обменялись новенькими золотыми кольцами и вышли из дворца бракосочетаний. Несмотря на свой наряд и почти полное отсутствие гостей, Таня была на седьмом небе от счастья. Мария Сергеевна была преисполнена радости и, поздравляя молодых, не смогла сдержать слёз. Она покинула торжество сразу после церемонии, пригубив с новобрачными немного шампанского.

Вечером молодожёны решили отметить свою свадьбу в кафе «У фонтана». Они расположились за столиком и заказали безалкогольные фруктовые коктейли. Весь вечер Гера и Таня провели в танце, почти не покидая танцпола. Это был их день, и казалось, что весь мир вращался в этот день вокруг них. Композиция группы Black «Wonderful Life» звучала в этот вечер неоднократно, и они танцевали, не замечая ничего вокруг. Эта песня стала настоящим гимном их свадьбы.

— Все ж таки успела сочинить? — улыбнулся Гера, придерживая за талию Таню.

—Я старалась, — улыбнулась в ответ Таня.

Сергей и Аня же практически не танцевали. Расположившись за столиком, Сергей что-то шептал Ане на ухо, а она, наклонившись, слушала его рассказы и заливалась смехом, на столе стояли недопитые коктейли с трубочками.

На следующий день, ребята собрались у Геры на кухне. Татьяна Викторовна разрезала торт на равные части и торжественно водрузила его на кухонный стол.

— Садись, мам, — сказал Герман, придвигая ещё один стул, который он принёс из комнаты.

— Ой, да тут тесно всем будет, я в комнате поем, — скромно ответила она.

— Татьяна Викторовна, посидите с нами, — попросила её Анна.

— Ну правда, мам, что ты там одна будешь сидеть, — присоединилась к просьбе Таня.

— Ну хорошо, — согласилась она и заняла место за столом.

Таня тут же положила в её тарелку кусок торта.

— Кому ещё чая подлить? — спросила Татьяна, взяв в руки большой заварной чайник из семейного фарфора.

Сергей молча поднял руку, и Таня налила ему до краёв.

— Как прошла ваша первая неделя, молодожёны? — спросил Сергей, сидя за столом, когда Анна положила ему кусочек в тарелку.

— Ты знаешь, тяжело, — серьёзно ответил Гера и, не выдержав недоумевающих взглядов, улыбнулся.

Таня шлёпнула его по плечу ладонью и улыбнулась.

Все присутствующие тоже расплылись в улыбке.

— Мы уже почти два года живём вместе, — добавил Гера. — Ничего не изменилось.

— Так уж и ничего? — спросил Сергей.

— Таня только бить меня стала чаще, — улыбнулся он.

Все захохотали, а Таня снова ударила Геру ладонью по плечу.

— Ой, молодёжь, — сказала Татьяна Викторовна доев свой кусочек торта, — я, пожалуй, пойду прилягу. Посмотрю что-нибудь по телевизору, — и, поднявшись из-за стола, добавила: — Тортик был очень вкусный.

— Может, ещё, мам? — спросила Таня.

— Не-е-е-т, спасибо, я наелась, — отмахнулась она.

Ополоснув свою тарелку, она покинула комнату, и ребята остались одни.

— Эти орлы-то к тебе больше не приходили? — спросил Сергей у Геры.

— Нет, пока тишина.

— Может, и не придут? — с надеждой спросила Аня.

— Вряд ли, — сказал Гера. — Люди говорят, что они весь криминал в районе под себя подмяли. Воры, барыги и домушники — все им отстёгивают.

Гера сделал паузу, чтобы прикурить сигарету, и продолжил:

— Им платят даже те, кто самогон гонит, — добавил Гера.

— Да уж, эти ребята умеют вести дела. Может, нам тоже банду сколотить и дать им хорошенько? — задумчиво спросил Сергей.

— Не смейте даже думать об этом, — грозно сказала Таня. — Гера, я не хочу ждать тебя из тюрьмы.

— Я и сам туда не планировал, — улыбнувшись, ответил он. — Это Серёга всё рвётся покорять этот безумный, безумный, безумный мир.

Все негромко хихикнули, понимая отсылку к известному фильму.

Конфликт

Тёплый субботний весенний вечер располагал к общению, и во дворе было многолюдно. На детской площадке родители выгуливали своих малышей, а молодые родители, собравшись в компании, весело болтали на разные темы, касаемые их воспитания, не забывая хвастаться перед друг другом успехами своих чад.

Татьяна, расположившись с комфортом на скамье, склонила голову на плечо Геры. Сергей нежно обнимал Анну. В то же время, на расстоянии всего нескольких метров от них, на перекладине турника, четверо молодых людей лет восемнадцати, громко смеясь и подшучивая друг над другом, играли в «лесенку».*

(*Лесенка — упражнение на турнике, кто больше подтянется, каждый раз увеличивая количество подтягиваний)

— Когда будем гулять на вашей свадьбе? — спросил Гера Аню.

— Ой, я хоть завтра, только не зовет никто, — улыбнулась она.

— Позовет, позовет, не переживай, — прижал ее к себе Сергей и поцеловал, —можем хоть завтра заявление подать.

— Если это предложение, то я согласна, — улыбнулась Аня.

— Вот это поворот, — сказал Герман, и все улыбнулись.

— А твоя мама не будет против? — спросил Сергей. — Мне кажется я ей не очень нравлюсь.

— Да, здесь тебе надо будет постараться убедить ее, что ты перспективный зять, — улыбнулась она.