Спасти заколдованного короля

Глава 1

В тот день мои веки опустились, чтобы больше никогда не подняться, но вот посмертная тьма рассеялась, и я обнаружила, что стою в подвенечном платье у алтаря. Все вокруг белое, цветами украшено, а я похожа на нарядную куклу, завернутую в кружевной тюль. В фату, то бишь.

Сквозь матовую вуаль смотрела я на гостей, а в голове крутились воспоминания бедняжки, чье тело я заняла.

Маменька меня не любила. Ну, то есть не меня, а настоящую Лиену Войс. Чем не угодила ей старшая дочь, оставалось только гадать. Наверное, лицом не вышла. Родилась слишком беленькой. И говоря «беленькой», я имею в виду не хорошенькой блондиночкой с молочной кожей, а бледной, как альбинос.

Двух младших дочек синьора Грация боготворила, холила и лелеяла, а старшей доставались одни тумаки. Отец-тюфяк жил на дне бутылки и не спешил защитить свою кровинушку.

Но сегодня у Лиены Войс был праздник.

Она выходила замуж. И не за кого-нибудь, а за любимого!

О своем соседе синьоре Пауле Понто хозяйка моего тела грезила с самой юности. Тот был молод, богат, красив — отличная партия для любой аристократки.

Лиена была счастлива, а я всеми фибрами души чуяла подвох. Маменька дочурку не любила и семейного счастья ей не желала, а сейчас слишком уж радостно скалилась, сидя среди гостей. Ее хитрый взгляд обещал подставу. Страшную!

Я напряглась всем телом.

В храме играл орган. Гости на скамьях перешептывались. Мужик в красной рясе — жрец, наверное, — прижимал к груди толстенную книгу в кожаной обложке. Маменька улыбалась с видом голодной акулы, учуявшей свежую кровь. Мои милые сестрички хихикали, как две гиены из мультика, — явно знали то, чего не знала я. Папенька дрых. Уронив лохматую голову на грудь, он тихо похрапывал и придерживал двумя руками объемное брюхо, в котором плескался домашний брог*.

Ситуация, конечно, была, как это говорят, экстраординарная, тем не менее я чувствовала себя на удивление спокойно. Не истерила, от того, что вдруг оказалась в незнакомом месте со свадебной фатой на макушке, не билась в припадке, не паниковала. Я помнила, что умерла. Самое плохое со мной уже случилось. Так чего нервничать? Хуже уже не будет.

Жених опаздывал. Гости шушукались все громче, сестры-гиены хихикали все злораднее, оскал маменьки с каждой секундой открывал все больше зубов. Папаня дрых под громкое урчание полного желудка. Запах роз, украсивших каменные ниши в стенах, становился все более навязчивым. Мелодия органа стихла и пошла на второй круг.

Я уже решила, что жених не придет, что Лиену бросили у алтаря и поэтому у моих родственников такие довольные, счастливые лица, но вот двери храма отворились со скрипом. На пороге выросла высокая мужская фигура в черном камзоле. Раздались шаги. Синьор Пауль Понте двинулся по проходу мимо лавок с гостями. Походка у него была… кхм… несколько странная.

Из-за вуали я плохо видела, поэтому не сразу поняла, в чем подвох, — только когда жених приблизился и встал напротив меня. Тут-то я обалдела.

Ничего себе подстава!

От возмущения моя грудь наполнилась воздухом.

____

Брог* — местная настойка из забродивших ягод и фруктов.

Глава 2

Честно, я не могла поверить в такую подлость. В первую секунду даже решила, что меня подводит зрение, и нервным жестом сдернула с лица вуаль. Эта кружевная тряпка мешала мне рассмотреть жениха как следует.

Где? Где красавчик Пауль? Кто этот высохший сморчок? Кого вы подсунули бедной Лиене?

Вместо белоснежной улыбки три гнилых пенька. Вместо мускулистого торса цыплячья грудь, обтянутая камзолом. Вместо мужчины в самом соку какая-то древняя развалина, едва стоящая на ногах.

Дедуля, сколько тебе лет? Да с тебя ж песок сыплется. Тебе не жена молодая нужна, а хорошая сиделка. Ишь, тянет ко мне свои загребущие ручонки, весь дрожит — так хочет отведать сочного юного тела, а сам как живая мумия. Постыдился бы!

Старичок стыдиться не собирался. Смотрел на меня, как голодная собака на кость, и плотоядно облизывался, явно переоценивая свои силы. Я же застыла в шоке.

Вот это да.

Ну и дела.

Ничего себе я попала!

Папенька на лавке в первом ряду продолжал сладко храпеть во сне. Стерва маменька наклонилась вперед и распахнула глаза пошире, чтобы лучше видеть мое ошеломленное лицо. Хотела насладиться моей реакцией на этот неожиданный сюрприз. Сестрички-гиены зажимали рты, чтобы не смеяться в голос: им, поди, подобрали женихов поприличнее.

— Сеньор Понте, довольны ли вы невестой? — задал жрец традиционный на местных свадьбах вопрос.

Понте? И этот тоже Понте? Только не Пауль, а, похоже, его дед.

— Очень доволен, — проскрипел старикан так, будто гвоздем по стеклу провел.

Уперев руки в бока, я повернулась к мужику в рясе и красноречиво вздернула бровь, мол, теперь меня спроси, довольна ли я женихом. Но, похоже, в этих краях невесты считались довольными априори и их мнением никто не интересовался.

— Берете ли вы, сеньор Пикар Понте, в жены, сеньориту Лиену Войс, чтобы та служила вам и подчинялась, заботилась о вашем доме, здоровье и удобстве. Чтобы рожала вам детей и…

Что? Детей? Да этот самоуверенный дед первую брачную ночь просто не переживет. В таком преклонном возрасте от одного только вида голой женщины можно получить инфаркт, не говоря уже обо всем остальном.

Тем временем жрец все бубнил и бубнил заунывным тоном:

— …хранила семейный очаг, была верной и преданной, ласковой и послушной, терпеливой и понимающей, чтобы она поддерживала вас в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности. Берете?

— Беру! — крякнул старик, от счастья едва не выпрыгнув из штанов.

— А вы, сеньорита Лиена Войс? — повернулся ко мне жрец. — Вы согласны быть кроткой и милой, доброй и внимательной, хранить верность и домашний уют? Вверяете ли вы свою жизнь и судьбу в руки благородного мужа Пикара Понте?

И только я открыла рот, чтобы заявить: «Не-е-ет! Ни в коем случае!» — выкрикнуть это на весь зал, так, чтобы эхо подхватило мой возмущенный вопль и донесло его до каждого в храме… В общем, только я собралась озвучить свою позицию, как жрец захлопнул книгу и торжественно объявил:

— Жених может поцеловать невесту.

Что? Я не успела ответить! Я же не ответила! Ну знаете ли, это переходит всякие границы!

Поддержав мое праведное негодование, папаня громко всхрапнул во сне. Маманя захлопала в ладоши. Она-то думала, что амеба Лиена не посмеет закатить скандал на свадьбе: стыдно это, неприлично — сцены прилюдные устраивать. К тому же семья Понте сильно уважаемая. Страшно и чревато — опозорить такого человека.

Словом, расчет мамани был верным. От рохли Лиены не стоило ждать бунта на корабле. Бедняга проглотила бы любой плевок, стерпела бы какое угодно унижение и безропотно подчинилась бы своей судьбинушке. Лиена. Но не я.

Я была из другого теста и в постель к старику не собиралась.

Довольный сморчок об этом не знал и уже тянул ко мне губы, сложенные трубочкой.

От злости я изо всех сил наступила ему на ногу. Свадебной туфелькой на маленьком, но остром каблучке. Ибо нечего!

От боли наглый дед вскрикнул, покраснел до корней редких седых волос и запрыгал на одной ноге. Прыгал он, правда, недолго — слишком тяжелое упражнение для его возраста. Два раза подскочил — и на тощий зад шмякнулся.

Что тут началось! Веселуха!

У маменьки челюсть на пол бац — и грохнулась. Дорогие сестрички подавились смехом и закашлялись. Глаза гостей наружу как выкатились, так обратно и не закатились.

— Отец! Отец! — запрыгал козликом вокруг старого сластолюбца мой несостоявшийся свекр, и его пивной живот, а также два близнеца-подбородка весело заскакали вместе с ним. — Ты! Ты за это ответишь! — Ткнул мне в грудь палец, похожий на сардельку. — Так обойтись с уважаемым человеком! Да как ты посмела, мерзавка?!

— Девочка не со зла, — попыталась исправить ситуацию маменька. Шелестя многочисленными юбками, она подплыла ко мне, как огромный крейсер из парчи и кружев. — Просто неуклюжая. Просто оступилась. Правда, Лиена? Ну-ка извинись.

С широкой улыбкой я с размаха опустила каблук своей свадебной туфли уже на ее ногу. У мамаши глаза чуть на пол не выпали. То ли от боли, то ли от удивления, а может, от всего разом.

Глава 3

— Маменька, если вы сейчас же не разожмете свою клешню, случится драка. Я вам обещаю.

Маменька оценила угрозу в моем голосе и перестала изображать из себя индейца, помешанного на скальпах. Поправив прическу, я с чувством собственного достоинства последовала за ней в небольшой коридорчик при основном зале храма.

— Лиена! — зашипела эта горе-родительница. Брызги ее слюны разлетались во все стороны и оседали на моем лице. Глаза яростно сверкали. При каждом вдохе монументальная грудь рвалась на волю из корсета. — Мерзавка неблагодарная! Что с тобой? Я тебя не узнаю. Ты заболела? Потеряла рассудок?

Гости уже превратились в жирафов, до того вытянули шеи, подглядывая за нами сквозь дверной проем. Я захлопнула обе деревянные створки, лишив их этого развлечения.

Наверное, надо было уйти. Развернуться и с чистой совестью сказать этой отвратительной семейке: «Чао!» — но в новом мире перспектива оказаться без денег и крыши над головой несколько пугала. К бегству надо было подготовиться. Все сделать по уму.

— Вы хотели отдать Лие… кх… меня за старика! Ну что за подлость!

— Ты сама согласилась, — маменька гадко заулыбалась. — Всё честно. Я спросила твоего согласия, и ты от радости чуть из платья не выпрыгнула. Очень уж тебе не терпелось замуж, — и она добавила с глумливым смешком, — за сеньора Понте.

Помню-помню тот день.

Маменька вошла в мои покои безмерно довольная, вела себя со мной непривычно ласково, даже впервые в жизни назвала «доченькой». Вся такая добренькая, она усадила меня за стол и с фальшивой улыбкой объявила сногсшибательную новость: сеньор Понте попросил моей руки. Конечно, простофиля Лиена сразу подумала о наиболее молодом представителе этого семейства, а маманя не спешила ее разубеждать.

Формально меня никто не обманывал, но фактически…

Вместо молодого красавчика, объекта моих девичьих грез, мне подсунули его развалюху деда.

— Что ж, теперь я передумала. Свадьба отменяется, — я сдернула с головы фату, которая и без того сбилась набок от матушкиных манипуляций с моими волосами, и швырнула кружевную тряпку на пол.

— А не получится, — сладко пропела стерва. — Не получится, не получится. Брачный договор подписан. Выкуп уплачен и уже потрачен.

Тут разум Лиены поделился со мной новой порцией воспоминаний. Стало понятно, почему гадюка матушка смотрит на меня с торжеством во взгляде.

В Алика́нсе — так назывался этот мир — девушек замуж не отдавали, а продавали. Как коров на рынке, ей-богу! Кто больше заплатит — того и товар.

Но это еще полбеды!

Самое ужасное, невеста подписывала одну мерзкую бумажку. Писулька эта превращала бедняжку в бесправное имущество купившего ее мужчины. Семья невесты получала оговоренную сумму, а проданная девица — почетный статус замужней дамы.

Это с дурехой Лиеной и случилось. Услыхала фамилию Понте, растеклась влюбленной лужицей по столу и свою чертову подпись там, где не надо, поставила! Может, она и читала договор, но маменька, я уверена, нашла, как обхитрить глупышку.

— Поздно упрямиться, — скалилась стерва. — Выбора нет. Давай, приводи себя в порядок и марш к жениху. Сеньор Понте уже заждался. И чтобы извинилась перед ним как следует!

В ужасе я схватилась за голову.

В глазах потемнело от жуткого понимания: церемония в храме — простая условность, брак уже заключен. Я стала женой этой рухляди в ту секунду, как расписалась в договоре.

А-а-а!

Вот почему жрец не спрашивал моего согласия. Жених в последний момент мог отказаться от сделки, а живая покупка права голоса не имела.

Бежать!

Немедленно!

Пока мой взгляд лихорадочно метался в поисках путей к отступлению, маменька взывала к совести дочурки.

— Какая же ты неблагодарная тварь. Я тебя растила, поила, кормила, одевала. И вместо того, чтобы оплатить этот счет, ты решила нас с отцом опозорить на весь город. Такой скандал устроила! И даже не подумала, что твое вызывающее поведение может бросить тень на репутацию моих милых крошек. Из-за тебя Аниту и Лусию хорошие женихи могут обходить стороной. У-у-у, гадина! — и матушка погрозила мне кулаком.

Боже, да чем я ей насолила? Я, конечно, понимаю, что некоторые женщины любят одних своих детей больше, чем других, но тут не равнодушие даже, а откровенная ненависть и желание втоптать в землю. Понимаю, если бы я была падчерицей сеньоры Грации. Но родная же дочь! Что с этой мадам не так?

Наконец мой взгляд зацепился за ворота, ведущие из храма на улицу. Ура! Спасение! Но только я дернулась к выходу, как рука матери поймала мое запястье в стальной капкан.

— Куда собралась, негодница? Тебе в другую сторону. Иль убежать задумала? Неужто не помнишь, что ждет строптивую невесту, нарушившую брачный договор?

Глаза маменьки сверкнули.

— Тюрьма! — воскликнула она с особым удовольствием, буквально смакуя это слово. — Тюрьма!

Что ж, теперь я вспомнила.

Выкуп жениху не возвращался. Непокорных девиц держали за решеткой на хлебе и воде, пока те не становились кроткими, как овечки.

Глава 4

Я ощутила себя бесправной куклой, когда меня втащили в храм и поставили рядом с женихом. Амбалы не спешили уходить — замерли за моей спиной мрачным конвоем. При всем желании не сбежать — силы не равны. Поймают, остановят и вернут законному владельцу, а то и в тюрьму посадят на денек-другой, чтобы стала сговорчивее.

Неужели ситуация безвыходная?

Как бы не так!

Если не можешь освободиться с помощью силы, используй хитрость.

Я окинула жениха задумчивым взглядом. Старикашка уже оправился от травм, полученных женским каблуком, и смотрел на меня, как на желанный подарок, который ему не терпелось развернуть.

Нет, дедуля. Я проиграла бой, но не войну. Клянусь, до брачной ночи мы с тобой распрощаемся, а пока…

В голове словно щелкнул невидимый тумблер. Шестеренки разума пришли в движение, и я увидела прекрасную возможность для побега. Бал! Свадебный бал!

Конечно, меня будут охранять. Конечно, не спустят с меня глаз. Особенно после того, что я выкинула на церемонии в храме. Но я все равно улизну. У меня есть план!

Надо притвориться послушной. Пусть все думают, что я смирилась со своей участью. И, когда они потеряют бдительность, я обведу всех вокруг пальца.

С этой мыслью я очаровательно улыбнулась своему престарелому жениху. Тот, увидев, что невеста сменила гнев на милость, сперва опешил, а потом ответил на мою улыбку своей — глуповатой и беззубой.

Стерва маменька же насторожилась. Похоже, не поверила в столь резкую перемену.

Гости снова уселись на свои места.

Жрец окинул меня подозрительным взглядом — кажется, опасался, что невеста опять что-нибудь учудит, — и произнес напряженным голосом:

— Можете закрепить брак поцелуем.

Беззубая улыбка моего жениха стала шире, растеклась до самых ушей, отчего морщин на его лице прибавилось, и из мумии он превратился в шарпея.

Прихрамывая на одну ногу — на ту, что познакомилась с моим каблуком, — сеньор Понте шагнул ко мне и с предвкушением потянулся за поцелуем. При виде его бескровных слюнявых губ меня передернуло, а затем передернуло еще раз, когда я уловила старческий гнилостный запах из его рта.

Ну уж нет. Поцелуи в меню не входят.

Перехватив инициативу, я быстро клюнула жениха в сухую морщинистую щеку и отстранилась.

— Я приличная девушка, сеньор Понте, — захлопала я ресницами, изображая смущение. — Все остальное только наедине.

Уф, выкрутилась.

После торжественной церемонии новоиспеченный супруг проводил меня до кареты, за которой выстроилась длинная вереница экипажей гостей. От храма мы отправились прямиком в поместье Понте, где все уже было готово для бала в честь свадьбы старого хозяина.

Огромный зал для танцев украсили цветами. Играла живая музыка — скрипка, флейта, клавесин. Вдоль стен стояли стулья для отдыха. На один из этих стульев и уселся мой жених, не желая участвовать в общем веселье. Еще бы! В таком возрасте надо лежать в постели с грелкой, а не плясать среди молодежи.

В постель сеньор Понте как раз-таки хотел, но только не с грелкой, а со мной.

— Дорогая моя, — погладил он меня по руке. — Часок подождем для приличия и уединимся. Как же мне не терпится окрасить простыню твоей кровью.

Далеко не сразу я поняла, что он имеет в виду. На миг вместо старого извращенца я увидела перед собой кровожадного маньяка. Представила, как мы остаемся вдвоем в спальне и с улыбкой злодея этот рахитичный сморчок вытаскивает из кармана нож.

А потом до меня дошло. Тест на девственность.

— Я все простыни сохранил. Все, — с гордостью рассказывал дед. — Всего у меня было три жены, и каждая оставила на кровати вот такое пятно, — и он развел руки в стороны, как это делают рыбаки, хвастаясь уловом. — Надеюсь, и ты не подведешь.

— Мне надо в уборную, — соврала я, не желая пополнять его коллекцию окровавленных простыней.

Во многих фильмах герои спасались из ловушки через окно в туалете, и я решила попытать удачу.

— Ступай, дорогая, ступай.

К моей досаде, сеньор Понте жестом подозвал ко мне уже знакомых амбалов, чтобы те проводили меня в дамскую комнату.

О боже, охраняют как в тюрьме! Даже в сортир отправили под конвоем.

Пока шла в туалет, осторожно огладывалась по сторонам. Старик подстраховался: охрана стояла и на выходе из бального зала, и в холле, и снаружи у парадных дверей.

Одна была надежда — сбежать через окно в уборной, да только никакого окна там не оказалось. Меня привели в тесную комнатушку с глухими каменными стенами и дыркой в полу.

На миг меня охватило такое отчаяние, что я топнула ногой и тихо завыла.

Что же делать?

Думай, Леночка, думай!

Ничего не оставалось, как вернуться в бальный зал.

На входе меня подкараулила одна из сестриц, Лусия

— Ну что, готова к первой брачной ночи? — ухмыльнулась она, став до отвращения похожей на свою мамашу. — Бедняжка. Представляю, каково тебе будет лежать под этим стариком и терпеть его слюнявые поцелуи. Ему же, наверное, лет сто, не меньше, — и сестрица злорадно захихикала. — Кстати, посмотри, с кем танцует его внук.

Глава 5

— Ну, пожалуйста, прошу вас, давайте потанцуем, — ласково улыбалась я сморчку и пыталась утащить его в центр зала, где кружились в вальсе разодетые пары. Он же упирался изо всех сил. Вцепился в проклятый стул намертво, будто врос в него корнями.

— Какая глупость! — ворчал дед. — Не в моем возрасте костями трясти.

Лезть на молодую он, значит, горазд, детей делать готов, а чтобы двигаться под музыку, слишком стар?

Да, стар. На то и расчет.

— Что такое вы говорите, мой дорогой супруг, — мягко пожурила я его. — Какие ваши годы. Вы мужчина в самом соку.

Дед был охоч до лести и надулся как индюк.

— И все равно глупости. Глупости! Это развлечение для молодых.

— Но я молода! И хочу танцевать.

Мимо нас под мелодию скрипок проплыли Пауль с Анитой. Пока ее партнер не видел, сестрица гримасничала и показывала мне язык.

— Вы, дорогая сеньора, больше не молодая девица, — заметил сморчок, — а замужняя женщина. У вас теперь другой статус. Мужняя дама должна забыть про легкомысленное веселье и угождать супругу. Ее радость в этом. Делать то, что угодно и приятно ее мужчине. А мне угодно сидеть на этом стуле.

Мой план был опасно близок к тому, чтобы накрыться медным тазом. Если не уговорю старикана потанцевать со мной, пиши пропало.

— Но ведь это наш день, — прижала я ладони к груди и горестно всхлипнула. — Каждая девушка мечтает о том, как будет танцевать на собственной свадьбе. Ну умоляю вас, милый Пикар, сделайте это ради меня. Обещаю, что больше никогда и ни о чем вас не попрошу.

«Потому что буду далеко отсюда», — закончила я мысленно и попыталась выжать из себя слезу. Слеза, как назло, не выжималась, поэтому я просто прикрыла глаза рукой, сделав вид, что плачу.

В моем мире это было безотказное средство. Когда женщина начинает разводить сырость, мужчина чувствует себя неловко, неудобно и готов на все, чтобы дама успокоилась.

Однако сеньор Понте оказался крепким орешком.

— Хватит! Я сказал нет! Нет значит нет. Запомните это.

Вот упырь плешивый! Мог бы и сделать приятное невесте, тем более такой красавице.

— Посидите со мной, — похлопал он по спинке соседнего стула.

Я ощутила себя так, как пару минут назад в туалете, когда обнаружила четыре глухих стены и ни одного окна.

Надо было срочно что-то придумать, как-то заставить этого упрямца плясать под свою дудку.

«А ведь ему нравятся боевые женщины! — озарило меня. — Не робкие послушные курочки, а те, которые могут прикрикнуть и даже с размаху всадить каблук в ногу. Что бы он сейчас ни говорил, но, сидя на полу храма с отдавленной стопой, он смотрел на меня не с гневом, а с восхищением».

Что ж, иногда не слезы — лучшее оружие, а командный тон.

— Так, — я уперла руки в бока и строго посмотрела на деда из-под сведенных бровей. — Вы немедленно идете со мной танцевать. Сию же секунду. Это не обсуждается.

Видя, что старик хочет что-то возразить, я схватила его за руку и потянула в толпу веселящихся гостей. Удивительно, но сеньор Понте не сопротивлялся. Возможно, в глубине души ему нравилось подчиняться властной женщине.

Музыканты добросовестно отрабатывали свой хлеб. Одна мелодия сменялась другой. Скрипки и флейты не умолкали. Сотни ног полировали паркет. Снова и снова я заставляла своего старого мужа танцевать. Пару раз он пытался завернуть в сторону стульев, но я тянула его обратно в центр зала.

— Еще один и всё, — каждый раз говорила я, удерживая этого дурачка рядом с собой милыми улыбками, требовательными взглядами и сладкой похвалой.

Вскоре лицо, похожее на морду шарпея, покрылось каплями пота. Дыхание деда стало частым и рваным, ноги начали дрожать и заплетаться.

— Мне надо… надо отдохнуть, — взмолился он, схватившись за сердце. Я выжала из него все соки.

Итак, моя жертва дошла до нужной кондиции. Самое время подняться в супружескую спальню.

Спрятав улыбку, я привстала на цыпочки и шепнула мужу на ухо:

— Дорогой мой, может, в кроватку?

Дед дышал, как паровоз, и был счастлив убраться из бального зала, где подвергся танцевальным пыткам. Красный и потный, он нетвердой походкой поплелся к выходу. Как я и предполагала, на любовные подвиги у моего супруга уже не осталось сил, а подъем по лестнице вымотал его окончательно. До спальни дед добрался едва живой и, рухнув на кровать как был, в одежде, мгновенно захрапел.

Ох уж эти старые кобели! Скачут бодрыми козликами вокруг юных красавиц, а сами молодой жене соответствовать не могут.

Пока все шло по плану. Главный враг был нейтрализован. Осталось выбраться из дома на улицу.

Дверь спальни охраняли знакомые амбалы, поэтому я распахнула окно.

Глава 6

Окно было в пол — у нас такие называют французскими — и за ним лежала открытая терраса на три комнаты. Я вышла из той, что в центре.

Второй этаж. Прыгать высоко. Внизу кусты, но какие-то чахлые, ветвистые — не мягкая перина, способная смягчить падение. Прежде чем заниматься акробатикой, я решила изучить соседние помещения, проникнув в них с общей террасы.

А вдруг там шкаф, а в шкафу женские наряды? Переоденусь, выйду в коридор в новом образе и покину дом, никем не замеченная. Хороший же план!

В общем, я начала осторожно красться к ближайшему окну.

Из комнаты слева доносились приглушенные голоса, звуки поцелуев и шорох ткани. Туда лучше было не заглядывать, и я уже повернула в другую сторону, но неожиданно поняла, что голоса-то мне знакомы!

Тихо, как мышка, я припала к стеклу.

— А ты правда… Правда после этого на мне женишься? — тяжело дышала Анита, прижатая Паулем к стене рядом с кроватью.

— Разумеется, моя дорогая, — простонал он ей в декольте. Руки младшего Понте орудовали под юбкой моей сестры. — За кого ты меня принимаешь? Я честный и благородный мужчина и не стану портить девушку просто так. Завтра же попрошу у твоего отца благословения. Нет, послезавтра. На этой неделе точно.

Довольная Анита задрала платье повыше, чтобы любовнику было удобнее под ним копошиться. Но вот счастливое выражение на ее лице сменилось тревожным.

— А охранники в коридоре точно никому не проболтаются о нас?

— Точно. Будут молчать как покойники.

На губы сестрицы вернулась безмятежная улыбка. Пока любовник пыхтел, ее взгляд равнодушно скользил по комнате.

Рискуя быть замеченной, я спряталась за стеной.

Ну дуреха! Сама себя наказала. И поделом. Бумеранг в действии. Столько лет мамаша и сестры измывались над бедняжкой Лиеной, но теперь, похоже, настанет их черед лить горькие слезы.

Сделает этот ловелас ей предложение, как же! Благородный и честный мужчина, ага-ага. Джентльмены сначала под венец ведут любимую, а уже потом в койку. По крайней мере, так происходит в мирах, где невинность невесты ценится превыше красоты и доброго нрава.

Занимались сумерки.

Забыв об Аните, я подошла к другому окну. Раздвинув створки без единого звука, я ступила в пустую комнату. Судя по обстановке, это был чей-то рабочий кабинет.

Массивный письменный стол, шкаф…

Шкаф!

Радостная, я бросилась к вожделенному предмету мебели в надежде сменить свадебное платье на одежду, которая не душит и не путается под ногами, но нашла на полках только кипы документов.

Вот досада!

Придется все же выбираться на свободу через окно, тем более у самой террасы растет раскидистое дерево — чем не лестница для спуска?

Сердце колотилось, как ненормальное. Его бешеный стук отдавался в разных частях тела — в горле, в висках, в кончиках пальцев. Я вся, целиком, превратилась в одно грохочущее сердце и почти ничего не слышала за шумом собственной крови.

Неудобные туфли пришлось снять. С платьем было сложнее. Самостоятельно корсет не расшнуруешь, но я нашла выход. Стену за столом украшали два скрещенных охотничьих кинжала, и один из них я использовала, чтобы превратить пышную юбку макси в короткое рваное мини. Да, повозилась, даже порезалась, но лазить по деревьям в бальном наряде — идея сомнительная.

Всё, готово!

Босиком, в корсете, в белых кружевных панталонах и остатках юбки я перебралась через балюстраду и ухватилась за толстый древесный сук, а на другой поставила ногу. Потом попыталась дотянуться до ствола, как вдруг…

Что это? Что происходит? Я сплю?

Ветки дуба, росшего возле дома, внезапно пришли в движение, напоминая руки великана, пробудившегося ото сна, или щупальца морского чудовища, схватившего жертву. Крона закачалась без всякого ветра. Дерево пыталось стряхнуть меня с себя, словно было живым существом!

От ужаса душа ушла в пятки. Этаж был всего лишь второй, но и с небольшой высоты можно упасть неудачно, сломав ногу, а то и шею.

Я бы вернулась на террасу, но та неожиданно оказалась слишком далеко. Осталось только вцепиться покрепче в единственную опору.

Это напоминало какой-то экстремальный аттракцион без страховочных ремней. Ветка, на которой я стояла, и другая — за которую держалась, тряслись и скрипели. На голову дождем сыпались зеленые листья. Сквозь древесную кору на стволе проступили очертания человеческого лица с распахнутым ртом, словно дуб кричал на меня в гневе.

Тут раздался громкий треск.

И сук под моими ногами сломался.

* * *

Темнота рассеялась. Я обнаружила, что стою на крыльце мрачного замка, а передо мной двойные двери, украшенные мордой дракона с железным кольцом в зубах. Промежуток времени между падением с дерева и этим моментом просто стерся из памяти.

Как я здесь оказалась?

Что было после того, как ветка подо мной хрустнула?

Что это за странное место?

Глава 7

В детстве я смотрела сериал. В каждой серии герои перемещались в новый мир. Это называлось «скольжение».

Может быть, я тоже «скольжу»? «Поскользнулась» на ветке дуба, когда пыталась сбежать от престарелого мужа, и снова поменяла тело и местожительство? Уже во второй раз.

Оставив в покое свои новые малиновые волосы, я поднесла руки к лицу и принялась внимательно их рассматривать.

Вот тонкий белый шрам между большим и указательным пальцем — в детстве тяпнула дворовая кошка. А эти следы на внешней стороне ладони от вилки — о чем-то поспорила за столом с Анитой и получила. Помню, как рыдала от ужаса, истекая кровью, а маменька ругала меня за язык без костей и нежно гладила по голове мою обидчицу.

«Сама виновата. Будешь знать, как повышать голос на сестру!»

«Но она первая начала меня оскорблять!» — плакала я, баюкая покалеченную кисть.

«Ты старше и должна быть умнее. Живо в чулан. Проведешь ночь с пауками — подумаешь о своем поведении».

Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания из детства Лиены.

Руки — мои, тело — прежнее, просто волосы чудесным образом изменили цвет, да и кожа стала приятного персикового оттенка, утратив былую бледность.

Я все еще Лиена Войс, только больше не альбиноска.

И все еще стою на крыльце незнакомого мрачного замка в корсете и нижнем белье.

Надо что-то делать.

Рука нерешительно потянулась к дверному молоточку в виде драконьей морды.

Постучать?

Или лучше уйти и не соваться в этот пугающий дом с темными окнами?

Я оглянулась на скрипящие в тумане ворота. Что там, за ними? Лес? Город? Все тонуло в белой призрачной пелене. Представив, как бреду в ней одна, я зябко поежилась и все-таки постучала в дверь.

В напряженной тишине звук удара получился громовым. Я аж сама испугалась, что подняла такой шум. Зато хозяева наверняка услышали его, в какой бы части замка ни находились.

Я погрузилась в тревожное ожидание.

Скоро мне кто-нибудь откроет. Вот-вот на пороге появится мужчина в униформе дворецкого и спросит, что мне угодно, а я отвечу…

А что, собственно, я отвечу? Лезла по дереву, упала, очнулась на крыльце вашего дома, пустите меня, пожалуйста, погреться?

О! Придумала! Я скажу, что на мою карету напали разбойники, меня ограбили, и попрошу доставить меня экипажем в ближайший город. Все лучше, чем идти пешком по этому зловещему туману.

Часов у меня не было, но по моим внутренним — прошло не меньше пяти минут, а я все еще стояла снаружи и мерзла на стылом холоде. Никто не спешил навстречу незваному гостю. Может, этот замок заброшен и живут в нем одни пауки да привидения?

Я снова взялась за дверной молоточек, но на этот раз была готова к оглушительному звуку удара, который последовал. Однако вместе с громовым «Бух» раздалось пронзительное воронье карканье. Шум спугнул птиц, прятавшихся под крышей замка, — кричащая стая пронеслась над моей головой и исчезла в тумане. Я даже присела, так низко они летели. Почти задевали меня крыльями!

Жуть!

Когда крики ворон затихли вдали, одна из деревянных створок, в которые я стучалась, со скрипом отворилась на ширину ладони. Может быть, дверь приоткрыл сквозняк?

— Кто-нибудь? — я осторожно заглянула внутрь дома.

Огромный, наполненный мраком, холл. Из темноты выступали очертания двух полукруглых лестниц, соединенных на втором этаже площадкой с ограждением.

И ни одной живой души.

— Ау?

Ответом мне стало эхо.

«Ау, ау, ау…» — передразнило оно меня.

Делать было нечего. Я перешагнула порог загадочного замка и окунулась в прохладный сумрак его утробы, на всякий случай оставив дверь распахнутой настежь. И тут же, как в фильмах ужасов, ветер принялся раскачивать открытую створку, поскрипывая ржавыми петлями.

Звук действовал на нервы. Я шла и постоянно оглядывалась. Почему-то казалось, что дверь вот-вот захлопнется сама собой, как часто бывает во всяких мистических триллерах, но она лишь противно скрипела на сквозняке и позволяла уличному холоду свободно сочиться в холл.

Внутри было не менее зябко, чем снаружи. Дыхание срывалось с губ облачками пара. Открытая кожа — руки, плечи, ноги ниже колен — покрылись мурашками.

Глаза привыкли к темноте, и я различила паутину на стенах, клубы пыли на полу, разбросанные повсюду сухие ветки и листья.

— Есть здесь кто? — В это раз я не надеялась на ответ, но он последовал.

В тишине замка раздался громкий крик, полный боли.

От неожиданности я подпрыгнула на месте.

Несколько секунд царило гнетущее безмолвие, затем эхо снова принесло из темноты мучительный стон.

Первым желанием было сбежать.

Под грохот сердца я оглянулась на открытую дверь. Та скрипела и покачивалась. За ней клубился рваный туман.

Крик раздался опять. Кричал мужчина. Кричал так, словно его тело раз за разом пронзали мечом.

Глава 8

Я замерла на месте ни жива ни мертва. В горле у меня застрял крик ужаса, ладонь метнулась к лицу и зажала рот, чтобы ни один звук не вырвался наружу.

Если бы могла, я бы немедленно начала отползать назад — подальше от приоткрытой двери, за которой развернулся настоящий кошмар, прочь из этого проклятого дома, наружу, хотя и там не было безопасно. Если бы могла, я бы бежала отсюда без оглядки, и даже холодный, призрачный туман на улице меня бы не остановил.

Но вот какая досада: от страха мое тело превратилось в камень. При всем желании не получалось не то что попятиться — даже шевельнуть рукой. Так что я застыла в коридоре у двери, зажав рот ладонью, и смотрела на происходящее не в силах ни зажмуриться, ни отвести взгляд.

Зал за дверью купался в чаде шипящих факелов. Освещен был только центр, пятачок пола с узорчатой плиткой, потускневшей от времени. Стены и потолок тонули во мраке, отчего комната казалась бесконечной, лишенной границ. Из темноты выступали готические колонны и трон — огромное каменное кресло на возвышении. И у этого возвышения, у трех ступеней, расходящихся от трона концентрическими кругами, в островке света стонал и извивался от боли красивый мужчина.

Его волосы, светлые и необычайно длинные, рассыпались по мраморным плитам, на которых он лежал. Полы черно-бордового халата разъехались в стороны, обнажив торс. Лицо, искаженное страданиями, блестело от пота. Мужчина кричал, кусал губы, потому что со всех сторон из темноты к нему тянулись сухие древесные корни и держали его распятым на полу, змеиными кольцами оплетая запястья и щиколотки. Жуткие ползучие растения, явно обладающие разумом, не только обездвижили несчастного блондина, но и мечами пронзали его тело. На гладкой мускулистой груди, на рельефном животе, куда они его жалили, распускались все новые и новые цветы ран.

В какой-то момент мужчина затих, прекратив дергаться и стонать. Его лицо разгладилось, глаза закрылись. Мертв?

Покончив со своей жертвой, серые узловатые корни отпустили ее безвольные руки и ноги и начали медленно, с легким шорохом отползать во мрак, а мужчина так и лежал на полу в луже собственной крови.

Я все еще не могла пошевелиться. Все еще стояла в коридоре, прильнув к узкой щели между дверью и косяком, и смогла выдохнуть, только когда чудовищные растения полностью исчезли из вида.

Что это были за твари?

А кто обитал в тумане, окутавшем замок? Чью мимолетную тень я разглядела в густой молочной пелене за крыльцом? Успею ли я добежать до тех распахнутых, скрипящих на ветру ворот, прежде чем…

Оцепенение прошло, но обмякшие ноги не хотели меня держать. Я тяжело оперлась рукой на стену коридора и почувствовала под ладонью шероховатость и холод каменной кладки. Испуганная, я уже собиралась развернуться и кинуться прочь, но в последний момент заметила, что мужчина на полу возле трона дышит. Его окровавленная грудь между полами распахнутого халата едва заметно вздымалась и опадала.

Жив!

И нуждается в помощи?

Но как ему помочь?

Моих знаний хватило бы лишь на то, чтобы перевязать раны бинтом и набрать скорую, а учитывая обстоятельства, я и на это была не способна. Ни аптечки поблизости, ни телефона, ни врачей, способных выехать на вызов.

Страх и здравый смысл приказывали уходить, совесть требовала остаться и сделать для этого бедняги хотя бы что-нибудь. Я колебалась. Открыть дверь и ступить в тревожное мерцание факелов, в этот мрачный готический зал с колоннами было страшно.

А вдруг корни-убийцы по-прежнему там, притаились во тьме в ожидании новой жертвы? Что, если они, как змеи, свернулись кольцами в темных углах и спят, а звук моих шагов заставит их пробудиться?

После недолгих раздумий я все-таки направилась к мужчине, распростертому на полу. Его дыхание с каждым моим шагом становилось все более глубоким и размеренным, опущенные веки подрагивали, на щеках лежали тени от длинных золотистых ресниц. Помимо халата, на незнакомце были черные штаны из той же мягкой ткани, похожей на бархат. На запястьях и щиколотках наливались широкие багровые следы, оставленные древесными кольцами.

Я успела подивиться красоте этого человека, рослой крепкой фигуре, благородным чертам лица, роскошным волосам, таким длинным, что они, должно быть, спадали ниже ягодиц, когда неожиданно заметила среди спутанных белых прядей кончик острого удлиненного уха.

Эльф!

Не человек!

Тревожно всмотревшись во тьму за островком света — не шевельнется ли там что-нибудь, готовясь к нападению, я опустилась на корточки рядом с раненым, и тут кровавые дыры в его теле начали затягиваться прямо на моих глазах. Одна за другой. На груди, на животе, на шее. Даже самые страшные повреждения стремительно зарастали, не оставляя после себя ни шрама, ни царапины — только чистую гладкую кожу.

Как такое возможно?

Пара секунд — и о жуткой сцене, развернувшейся передо мной, ничего больше не напоминало, словно все эти ужасы мне померещились.

Мужчина снова застонал.

Его глаза распахнулись, а рука дернулась и поймала мое запястье.

— Кто ты такая, Бездна тебя поглоти? — прохрипел эльф, до боли сжав мою руку. — Что ты здесь делаешь?

Глава 9

Сначала я растерялась, даже испугалась: хватка у эльфа была крепкой, а взгляд —сердитым, но потом вспомнила, что всего минуту назад бедняга валялся на полу овощем и истекал кровью — и в ту же секунду страх сменился жалостью.

Я рассказала хозяину замка свою легенду, которую придумала, когда стояла на крыльце, окутанная туманом. Про разбойников и ограбление. Это объясняло мой плачевный внешний вид — порванную юбку и растрепанные волосы.

Эльф слушал меня молча. Под конец моей истории его взгляд скользнул по моему декольте и ногам в кружевных панталонах. Как всякая приличная девушка, я, наверное, должна была ужасно смутиться: сижу перед незнакомым мужчиной в одном нижнем белье. Но белье это вообще-то выглядело скромнее тех джинсовых шортиков, в которых я щеголяла летом по улицам своего мира. Да и вся моя летняя одежда была на двадцать сантиметров короче местных трусов.

Словом, стесняться мне было нечего, но внезапно я подумала, а не решил ли хозяин замка, что разбойники из моего рассказа пытались меня обесчестить. Юбка-то легким взмахом кинжала превратилась в пояс из бахромы.

Однако следующие слова эльфа застигли меня врасплох.

— Ваше платье… свадебное? — произнес он, запахнув на себе халат и поднявшись на ноги.

Ого, какие ловкость и изящество! И не скажешь, что эта лужа крови на полу — его.

— Просто белое, — спохватилась я.

Эльф хмыкнул и завязал пояс на талии узлом.

— И где же ваша разграбленная карета?

— Так угнали.

— А слуги, кучер?

— Так убили.

Я напустила на себя страдальческий вид, изображая скорбь по своим несуществующим спутникам, павшим жертвами дорожных бандитов.

Мужчина метнул в меня подозрительный взгляд и поджал губы.

Вел он себя так, будто ничего не случилось, словно никакие древесные щупальца не выползали из темноты и не пытались превратить его тело в решето. Это напрягало. Настораживало. На языке крутились вопросы.

— А можно спросить? — я подняла руку, как в детстве на школьном уроке, когда просилась к доске.

Эльф закатил глаза. Ну и чванливый у него был видок. Сразу понятно, какого высокого мнения этот мужчина о себе и какого низкого — об окружающих. Явно мизантроп, а может, даже социопат — недаром поселился в такой глуши, подальше от презренных людишек.

— А что это были за твари? — я с опаской покосилась на густую завесу мрака, что клубилась за колоннами. Тьма за границей света показалась мне живым, разумным существом, притаившимся в засаде. — Ну… те самые… которые вас…

Громкий скрежет чужих зубов заставил меня проглотить окончание фразы.

Зеленые глаза эльфа сверкали яростью.

«Ты испытываешь мое терпение, женщина», — читалось на красивом лице.

— Ладно, не отвечайте. Просто скажите, сейчас мы в безопасности?

И снова нетерпеливое фырканье и раздраженный взгляд. Какой нерадушный хозяин мне, однако, попался — хоть вешай на грудь медаль за антигостеприимство.

— Пока в безопасности, — процедил мистер Высокомерие, всем своим видом показывая, что снисходит до разговора со мной, жалкой приставучей холопкой.

Преисполненный чувства собственного достоинства, эльф небрежным жестом смахнул с рукава невидимую пылинку. Смотрелось это воистину комично, ибо халат его был заляпан кровью, да и в целом требовал стирки.

— Пока в безопасности? Что значит «пока»?

— Завтра они придут опять. — На секунду мужчина растерял всю свою важность. И хотя он упорно притворялся равнодушным, я заметила, как напряглись его плечи, и уловила дрожь в голосе.

Тьма, подступающая к островку света, внутри которого мы находились, теперь казалась еще более угрожающей.

— Можно мне тогда одолжить ваш экипаж? — я зябко поежилась: не только, кстати, от страха — холод в просторном зале был собачий. — Мне надо в ближайший город.

Несколько секунд хозяин замка смотрел на меня, скептически выгнув бровь, а потом расхохотался — горько и зло. Эхо голодным зверем подхватило его смех, сделав еще более громким и каким-то даже зловещим.

Я не понимала, что развеселило этого ушастого сноба, но от тех звуков, что издавал его рот, мне стало очень и очень не по себе.

Смех оборвался резко, словно его рассекли мечом.

Отсмеявшись, эльф стиснул зубы.

— Ты врешь, — сказал он, нависнув надо мной грозной тенью. Только теперь я в полной мере осознала, насколько он высокий. Настоящий великан. На его фоне я почувствовала себя хрупкой Дюймовочкой. — Не было ни кареты, ни грабителей. Все твои слова — ложь от и до. Угадай, как я это понял?

Я замерла. Внутри все похолодело. Теперь этот мужчина меня пугал. Было в блеске его глаз и выражении лица что-то жуткое, да и мерцание факелов за спиной создавало вокруг фигуры эльфа таинственный ореол.

Растерянная, я ждала, когда хозяин замка продолжит свою обличительную речь, но он вдруг развернулся — резко, так, что взметнулись полы халата — и двинулся прочь из зала размашистым шагом.

Глава 10

На первый взгляд, замок казался заброшенным, но я уже знала, что кое-кто в нем все-таки обитает. А при хорошей наблюдательности становилось понятно, что обитает здесь не один человек, а несколько. Людей или эльфов. А может, духов и призраков? Бр-р-р.

Что меня насторожило? Некоторые детали.

Например, сейчас я шла по грязному коридору с обшарпанными стенами, и по бокам от меня тянулись факелы, оплетенные паутиной. И все они горели! А значит, кто-то их зажег. И вряд ли это был тот сноб из тронного зала.

В самом деле, зачем бы ему зажигать факелы по всему замку? Трудоемкая и бессмысленная работа. Но мой путь был освещен. Думаю, никто не станет спорить с тем, что в покинутых домах редко когда горит свет.

С одной стороны, я была рада тому, что не приходится продвигаться на ощупь в кромешном мраке, но с другой — это зыбкое желтоватое мерцание действовало на нервы.

Я шла, и меня преследовали скрипы и шорохи старого дома. Я, конечно, понимала, что это ветер шумит в дымоходах, а не орда неупокоенных душ, и что это ветки деревьев скребутся в окна, а не когти невидимых чудовищ, хотя… не факт, ой, не факт. В общем, моя тахикардия была вполне оправдана. Особенно когда впереди в пустом коридоре внезапно сама по себе открылась дверь. Тут уж мое бедное сердечко едва не выпрыгнуло из груди.

Открылась дверь медленно, с протяжным зловещим скрипом, как в классических фильмах ужасов. Из комнаты за ней в коридор полился теплый трепещущий свет, какой бывает от множества горящих свечей или от одного большого камина. Полагаю, это был знак, что надо менять маршрут.

Развернувшись, я быстро зашагала в противоположную сторону, подальше от странных необъяснимых явлений. Дверей на моем пути было много, и на каждую я косилась с подозрением: а вдруг откроется?

И это опять случилось!

По ногам пробежал сквозняк, и деревянная створка резко распахнулась перед моим лицом. В этот раз я невольно заглянула в комнату.

Сводчатый потолок, стены из серого камня, массивная кровать с белым балдахином и голубым постельным бельем, напротив — старинный камин, на полу — шкура какого-то животного. А главное, ни соринки, ни пылинки! Чисто, как в больнице. Уютно, как в номере пятизвездочного отеля. Сразу ясно — ловушка. Сейчас меня туда заманят и внутри заживо замуруют.

В общем, бежала я от той комнаты со всех ног. Прямо до спальни моего нового ушастого знакомого. А потом долго ломилась в запертую дверь. Единственную в замке, которая не хотела передо мной открываться.

Ничего я так и не добилась и в конце концов, уставшая и до безумия напуганная, задремала, свернувшись калачиком прямо на полу. Сквозь сон до меня донесся скрип двери, шорох одежды, чей-то тихий, раздраженный вздох и негромкое ворчание. Кто-то склонился надо мной. По лицу щекотно скользнули чужие волосы, и меня окутал очень мужской горьковато-древесный запах.

В тот момент, когда меня осторожно подняли на руки, я очнулась, но не подала вида. А то еще вернут на пол и оставят ночевать в коридоре под дверью.

— За что мне все это? — горько посетовали над моей головой. — Мало я наказан? Человечка. Да еще и так похожая на…

«На кого?» — притворяясь спящей, я вся обратилась в слух, но эльф не договорил и, прижав меня к груди, внес в свою спальню. Из-под опущенных ресниц я украдкой изучала обстановку.

Чисто, уютно, старомодно. Как в музее.

При виде широкой кровати я повеселела: места как раз хватит на двоих! А при виде короткой неудобной софы под окном приуныла: этот вредный мужик вполне мог определить меня туда.

К счастью, продолжая беззлобно ворчать себе под нос, эльф сгрудил меня на свою постель и даже укрыл одеялом. С головой, как труп в морге.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — сказал он, возвышаясь надо мной.

Я убрала одеяло с лица и взглянула на своего экзотического соседа, прищурив глаз.

В ответ эльф свел брови и скрестил руки на груди. Халат на нем был новый, роскошного изумрудного оттенка, идеально подходящий под цвет глаз. Пока я бродила по замку, шарахаясь от самооткрывающихся дверей, мужчина, похоже, успел принять ванну. Значит, водопровод в замке был. Какая хорошая новость!

— Замок предложит тебе спальню, — произнес эльф, глядя на меня с учительской строгостью, как на нерадивую школьницу, — соглашайся. Ничего страшного не произойдет.

— Точно?

— Не точно. Ты же почему-то здесь. У меня свое наказание, а у тебя, возможно, будет свое. И какое, я не знаю.

По плечам пробежала дрожь. Стало жутко. Я поняла, что этой ночью одна не останусь ни за что и мертвой хваткой вцепилась в чужое одеяло.

— Но я ничего не сделала. За что меня наказывать?

Эльф равнодушно пожал плечами.

Задумавшись, он потянулся к завязкам халата, кажется собираясь раздеться и лечь со мной в постель, но в последний момент опомнился, вынырнул из своих мыслей и затянул пояс потуже. На меня он взглянул как на досадную помеху, лишившую его привычного комфорта.

— Я не против, чтобы мы спали вместе, — я похлопала по матрасу рядом с собой.

— Еще и распутница, — поджал губы эльф и тоскливо покосился на короткую софу, на которой даже ребенок не устроился бы с комфортом.

Глава 11

Я осмотрелась. Ванная комната оказалась просторной и в меру уютной. Одну стену полностью занимал камин, в другой — было маленькое окошко с витражом из красных и желтых стеклышек. Под ним тянулась купель на ножках, кажется, медная. По форме она напоминала современные ванны из чугуна и акрила. Из каменной кладки над ее правым бортиком торчали два крана.

Я открутила оба, и по металлическому дну звонко забарабанила вода. И тут же рядом вспыхнул огонь в очаге, словно камин был электрический и его включили с помощью пульта управления. Но нет, пламя трещало и жарило, как настоящее, разбрасывая вокруг веселые блики и порождая тени.

Чудеса, да и только!

Комната постепенно заполнялась паром.

Оглянувшись на приоткрытую дверь — не мелькнет ли в просвете чей-нибудь любопытный нос? — я спустила панталоны и с трудом, изворачиваясь, как гимнастка, развязала шнуровку корсета на спине. Аж плечо потянула от этих вынужденных акробатических трюков. Было приятно избавиться от остатков свадебного платья, но еще приятнее — после холода погрузиться в теплую воду.

Ух, хорошо-то как!

В воде меня разморило и начало клонить в сон. Но только моя голова упала на грудь, как дверь ванной комнаты тихо скрипнула, и тотчас раздались торопливые удаляющиеся шаги. Взгляд метнулся к источнику шума.

Мне кажется или дверь теперь открыта шире? Не на ладонь, а на целый локоть!

Неужели его заносчивое величество за мной подсматривал, но испугался и дал деру, услышав скрип несмазанных дверных петель?

Улыбка коснулась губ. Я еще немного понежилась в теплой воде, потом нашла на деревянном столике рядом с ванной мочалку в виде плетеной рукавицы и флакончик с вязким ароматным составом. Хотелось смыть с себя следы вчерашних приключений, и я взялась за дело.

В какой-то момент мне показалось, что я снова слышу шаги, тихий скрип половиц под чужими ногами, но теперь мою голову венчала чалма из пены, а на веках лежали мыльные хлопья, так что я не смогла открыть глаза и проверить свою догадку.

«Пусть смотрит, — великодушно решила я. — Кто знает, сколько времени он здесь заперт. Может, голую женщину триста лет не видел. Хоть будет о чем пофантазировать одинокими ночами».

И все-таки, ишь, какой!

Меня распутницей называл, а сам за мокрыми девицами подглядывает! Бесстыдник!

Смыв пену, я тут же покосилась в сторону двери, но никого за ней не заметила.

На полу рядом с камином валялись лохмотья, в которые превратилась моя одежда. Из приличного — только панталоны, да и те — пыльные, грязные, не было никакого желания натягивать их на чистое тело.

Взгляд зацепился за банное полотенце, аккуратно сложенное на полке открытого шкафчика. В него-то я и спрятала свою наготу и в таком провокационном виде выпорхнула из ванной комнаты в спальню своего соседа.

Сосед сидел на кровати и притворялся, что глубоко погружен в собственные мысли и ничего вокруг не замечает, вот только яркий румянец на щеках выдавал шалунишку с головой.

Подсматривал!

Стоял за дверью и капал слюной на пол.

А теперь поглядите на него — сама невинность, весь такой правильный и высокоморальный, аж тошно.

— Км, — кашлянула я в кулак, привлекая к себе внимание.

Ушастый негодник повернулся ко мне с наигранно скучающим видом, но тут узрел мой наряд и вытаращил глаза.

Его челюсть упала, брови взлетели на лоб, румянец растекся по всему лицу.

Взгляд эльфа лихорадочно скользил по моему телу, от босых ступней до мокрых волос, но постоянно задерживался на груди и бедрах, обтянутых полотенцем.

— Это возмутительно, — прохрипел Саилрим, когда к нему вернулся дар речи. Он тяжело сглотнул. — Просто воз…

— Мне нечего надеть, — перебила я, пожав голыми плечами. — Можешь одолжить свой халат?

От негодования Сима аж поперхнулся воздухом, затем вцепился в свою одежку так, словно боялся, что халат у него отнимут силой.

Ага, сейчас подойду и как раздену, как вытряхну тебя из шелковых тряпок.

— Подбросили же боги подарочек, — заворчал мужчина себе под нос. — Наглая, беспардонная, ни малейшего понятия о приличиях…

— Зато в ванной за голыми людьми не подсматриваю.

Эльф судорожно вздохнул, открыл рот, закрыл и густо-густо покраснел.

Нечего ответить?

Поддерживая имидж наглой и беспардонной особы, я подошла к шкафу и распахнула его под возмущенное сопение хозяина комнаты. Гардероб Симы Валерьяновича разнообразием не отличался. На вешалках красовались одни халаты, зато на любой вкус — черные с изумрудными манжетами, синие с белой вышивкой, серые в полоску, бордовые в клетку.

Чувствуя на затылке прожигающий взгляд, я выбрала мягкий, бархатный, необычного оттенка лазури — он идеально подходил к моим малиновым волосам.

— Не сме… — хотел сказать эльф, но подавился воздухом, потому что в этот момент полотенце упало к моим ногам.

Услышав за спиной нервный вздох, я улыбнулась и поспешила одеться. В чужом халате я просто утонула. Подол доставал до щиколоток, рукава пришлось подкатать дважды, а пояс несколько раз обернуть вокруг талии. Зато ткань приятно пахла лесными травами и ласкала тело. В длинном объемном халате было тепло и уютно, как в пледе.

Глава 12

Краем глаза я заметила, что громкий звук работающей кофемашины заставил эльфа вздрогнуть. На какое-то время белобрысый пропал из вида, но потом снова заглянул в кухню. Очень уж ему было интересно, чем я занимаюсь, и откуда доносится этот адский шум.

Сейчас Саилрим напоминал пугливого, но любопытного кота, который следит за своим хозяином, делающим что-то странное и непонятное. По крайней мере, мой покойный Пушок вел себя именно так: подсматривал за мной из-за угла, вытянув шею.

— Не прячься. Я тебя вижу, — громко сказала я, когда первая кружка кофе была готова и в комнате снова воцарилась зловещая тишина.

Мой сосед еще немного помялся на пороге и отодвинул покосившуюся дверь, висящую на одной петле. Когда, высокий, широкоплечий, он вошел в кухню, я поняла, насколько же она тесная. Этот остроухий гигант заполнил собой все пространство.

— Опять подсматриваешь за мной? — спросила я.

Щеки Саилрима окрасил нежный румянец.

— Охраняю, — эльф отвел взгляд, как делают все лгуны.

Полагаю, он поплелся за мной из любопытства, а не потому, что хотел защитить от потенциальной угрозы. В конце концов, свободного времени у него в замке было море, а развлечений никаких. Даже удивительно, как за столько лет заточения он не рехнулся от скуки.

— Тут опасно, и я…

Саилрим с подозрением покосился на необычный черный ящик на столе, потом — на кружку кофе в моих руках, и его глаза округлились. В глубине зрачков вспыхнуло что-то похожее на жажду.

— Это… еда? — тяжело сглотнул он.

— Вообще-то питье, но да, это нечто съедобное, — мне стало неудобно от того, как жадно он смотрел на ароматный эспрессо в моей чашке. — Хочешь, я и тебе сделаю? А хочешь с молоком?

— С молоком? — повторил эльф, словно зачарованный, и кадык на его горле снова дернулся.

Бедняга казался до ужаса голодным, но при этом истощенным не выглядел. Этим он тоже напоминал домашнего кота. Мой Пушок всегда вопил рядом со своей пустой миской, даже когда его раздутое пузо волочилось по паркету.

У Саилрима пуза не было, зато были богатырские плечи и внушительные мышцы на руках. Он не был похож на жертву вынужденной диеты.

— Чем ты здесь питаешься? — спросила я.

Эльф нехотя перевел взгляд с кружки на мое лицо.

— Питаюсь? — Его изящные светлые брови сошлись на переносице. — Ничем.

— То есть? — нахмурилась я. — Это как?

Тяжкий вздох вырвался из груди Саилрима.

— Вот так. Здесь нет еды, — его взгляд снова скользнул к кружке, и эльф исправился: — Не было. Не было никакой еды. Сначала я мучился от дикого голода. С каждым днем тот становился все сильнее, а потом… потом я просто привык к этому скребущему ощущению в пустом желудке и перестал обращать на него внимания. Понял, что в этом месте пища не нужна. Голод не убивает и не лишает сил, просто доставляет неудобства.

При слове «неудобства» он горько усмехнулся, дав понять, что это очень мягкое определение его состоянию.

Наверное, это был какой-то глубинный женский инстинкт — мне сразу захотелось накормить несчастного.

Я повернулась к кофемашине.

— Что это за демонический ящик? — спросил голодающий, стараясь держаться подальше от подозрительного предмета.

— Хочешь покажу чудо?

Контейнер для молока был пуст, но я мысленно загадала его наполнить и нажала на кнопку рядом с надписью «Cappuccino».

Демонический ящик загудел — встроенная кофемолка измельчала зерна. От этого резкого звука Саилрим немужественно подпрыгнул на месте, затем покраснел и поджал губы.

Из краника в новую чистую кружку потекла тонкая струйка черной жидкости, а следом, к моей невероятной радости, — такая же тонкая струйка белой.

Замок исполнил мое желание: внутри прозрачного контейнера плескалось молоко.

С чувством удовлетворения я протянула Саилриму кружку идеального капучино с высокой пенкой. Тот принял кружку с опаской и несколько секунд рассматривал ее, прежде чем поднести к губам.

Я жадно следила за тем, как он делает первый глоток.

— Вкусно?

За хозяина ответил его желудок, выдав короткую благодарственную речь.

Сначала эльф пил осторожно, а потом осушил кружку залпом. Над его верхней губой остались хлопья молочной пенки. Осознав этой, Саилрим прикрыл рот ладонью и, кажется, слизнул «усы» языком.

— Благодарю, — шепнул он и посмотрел на квадратную шайтан-машину совсем другими глазами.

Его взгляд, обращенный ко мне, тоже изменился. В нем больше не было холодной враждебности.

— Очень необычно, — признался Саилрим. — Прежде я такого не пробовал. Похоже на кофе с молоком, но вкуснее. Откуда здесь взялась эта вещь? — набравшись храбрости, он ткнул пальцем в черный пластиковый бок удивительной конструкции. — Это магический артефакт?

— Я просто загадала желание — чашечку кофе, и вот результат.

Ушастый любитель поджимать губы снова исполнил свой коронный трюк и одновременно покачал головой.

Глава 13

— Ахалай-махалай, куриные отбивные в кляре! Две штуки! — громко сказала я в тишину кухни, ожидая, что на тарелку передо мной упадут два сочных жареных куска мяса.

Но фигушки. Ничего не произошло.

Саилрим, наблюдающий за мной, хмыкнул и скептически изогнул бровь.

Скрестив пальцы особым образом, я повторила свою просьбу, в этот раз более четко, практически по слогам:

— Акцио, куриные отбивные в кляре!

И с надеждой уставилась в потолок, однако тот не разверзся и не осыпал меня небесными дарами.

С ехидной ухмылкой эльф сложил руки на груди.

— В кляре, я так понимаю, нет? А если по-французски? — уточнила я у потолка, потемневшего от плесени. — Или свиные? Можно просто кусок курицы.

Замок, что еще недавно благоволил мне, отчего-то упрямился.

Я решила попробовать по-другому. Под любопытным взглядом соседа я достала из ящика пыльную, поросшую паутиной сковороду и оттерла ее от грязи жесткой щеткой и куском мыла, что нашла в мойке. Затем принялась изучать конструкцию старинной плиты. Сверху вместо конфорок была сплошная железная пластина. Под ней, за дверцей, которая открывалась вбок, я обнаружила топку с остатками золы. Если развести огонь, пластина нагреется и превратится в варочную панель. В теории все просто, а на практике не очень. Я элементарно не знала, чем разжечь пламя.

Без особой надежды я буркнула себе под нос:

— По щучьему велению, по моему хотению, елочка гори.

Едва последние слова растаяли в воздухе, за чугунной створкой распустился яркий оранжевый цветок.

Получилось!

Так вот как оно работает!

Я поняла принцип и больше не сомневалась в том, что делала.

С глухим стуком я опустила на плиту тяжелую глубокую сковороду и приказала: «Масло!»

По черному дну тут же расползлось тягучее, блестящее пятно, на нем появились пузырьки. Они трещали, лопались и стреляли в меня обжигающими каплями.

Я почувствовала за спиной движение и оглянулась. Позади стоял Саилрим и наблюдал за этим кухонным волшебством, разинув рот. Насмешливое выражение исчезло с его лица. Зеленые глаза выкатились из орбит, брови доползли до середины лба.

Я сняла со стены разделочную доску и очистила ее от пыли, затем отыскала в недрах кухонного шкафчика молоток для отбивания мяса. Он тоже требовал воды и мыла.

— Соль, яйцо, мука, куриная грудка, — перечислила я и вздрогнула, ибо мой заказ был доставлен в ту же секунду.

На стол грохнулась пузатая солонка. Следом на разделочную доску шлепнулся кусок куриного филе, а сырое яйцо разбилось о макушку моего ушастого помощника.

Саилрим ахнул. Его рот брезгливо скривился, а взгляд устремился вверх, к стекающему по волосам желтку и фигурным скорлупкам в прозрачной слизи.

Только я собралась захихикать, как передо мной шмякнулся открытый мешок муки, подняв в воздух облако белой пыли.

Я чихнула и замахала руками.

— Ты вся белая, — голос эльфа сочился злорадством, губы сложились в мстительной улыбке.

«Так тебе и надо, — читалось в глазах. — Будешь знать, как смеяться над другими».

— А у тебя на голове яйцо, — парировала я и попросила замок о втором, ибо первое использовать в готовке было проблематично.

В этот раз мы оба — шеф-повар в моем лице и его группа поддержи в лице белобрысой дылды — были готовы. Как только яйцо начало падать с потолка, эльф резко ушел с траектории удара, а там, где мгновение назад была его голова, оказалась подставленная мной жестяная миска.

Дело оставалось за малым. Отбить мясо, обмакнуть в кляр и пожарить.

И вот обед — или ужин, если судить по темени за окном, — был готов.

Пока Саилрим выковыривал из волос яичную скорлупу, я протерла кухонный стол и поставила в его центре блюдо с золотистыми отбивными. Эльф тут же забыл об испорченной прическе и рухнул на стул. Длинные холеные пальцы потянулись к тарелке.

— Вообще-то наша вера не позволяет нам употреблять в пищу мясо, — чванливо заявил мой сосед и посмотрел на меня с упреком, словно это я была виновата в том, что он не упомянул о своем вегетарианстве.

— Сказал бы — покрошила бы тебе капусты. Как козлу.

Обидевшись, я попыталась забрать у этого неблагодарного му… чудака тарелку, но не тут-то было! Саилрим вцепился в нее двумя руками и зарычал, как голодный пес.

— Ты же не ешь мясо, — подразнила я.

— Не ем, — кивнул эльф и, забыв о манерах, целиком затолкал себе отбивную в рот.

Обезумев от голода, он хватал еду голыми руками и жадно работал челюстями, глотая куски, практически не жуя. Наблюдая за его трапезой, я качала головой.

Стоило отдать Саилриму должное: он съел не все — немного оставил и мне. Под конец ужина пальцы эльфа блестели от жира, а на щеках горел стыдливый румянец.

— Извини, — выдавил из себя сосед и опустил взгляд. — И благодарю.

Глава 14

— Ты же еще что-нибудь приготовишь? Завтра и… вообще? — покончив с посудой, Саилрим обернулся и посмотрел на меня щенячьими глазами.

Это был взгляд, которому невозможно отказать.

Я кивнула, и лицо эльфа просияло. Заносчивый индюк на мгновение превратился в милого котика. Правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

Таким образом у меня появился козырь в рукаве и рычаг давления на одного ворчливого вредину.

После ужина, который был одновременно и обедом, и завтраком, мы вернулись в покои Саилрима, а там нас ждал сюрприз. На месте большой двуспальной кровати стояли две узкие койки, разделенные тумбочкой.

При виде этого безобразия хозяин комнаты замер на пороге, часто моргая и придерживая рукой отвисшую челюсть.

— Похоже, замок решил, что теперь эта спальня будет нашей общей, — озвучила я мысль, которая наверняка пришла в голову нам обоим.

Мой спутник резко повернул ко мне лицо, перекошенное от ярости. Его брови сдвинулись, ноздри раздулись, губы сжались в тонкую полосу.

— А я тут причем? Все претензии к нему, — я развела руки в стороны, показывая на дом. — Если хочешь, можешь попросить книгу жалоб и предложений.

С гордым видом Саилрим опустился на одну из кроватей — каждая была застелена роскошным покрывалом цвета лесного мха — и попрыгал на ней, проверяя на мягкость. Пружины под его задницей пронзительно заскрипели.

— Ужас, — брезгливо скривилась эта ушастая неженка. — На этом невозможно спать. Места совсем мало.

— Хочешь, уберем тумбочку и сдвинем наши кровати? Будет как раньше.

Мой сосед возмущенно округлил глаза и взглянул на меня как на падшую женщину, предлагающую ему всякие непотребства.

— Поняла, до свадьбы ни-ни.

Пока я осматривалась — а вдруг здесь еще что-нибудь изменилось? — эльф вытянулся на постели, всем своим видом показывая, как ему неудобно.

— Жестко, как на полу. Матрас скрипит. Ночью захочешь повернуться на другой бок — упадешь. Это ты виновата. Когда замок предлагал тебе отдельную комнату, надо было соглашаться.

— Мне никто ничего не предлагал, — соврала я.

— Уверен, что это не так.

— Смотри на положительные стороны. Вместе весело и не так страшно. Ты лучше скажи, почему все время ходишь в халате. У тебя другой одежды нет?

Я остановилась напротив знакомого шкафа и взялась за ручку.

— Нет, — тяжело вздохнул за моей спиной Саилрим. — Ношу то, что предлагает замок. Или ты видишь здесь портных, готовых пошить мне что-нибудь на заказ? В моем шкафу только халаты.

Под эти слова я распахнула обе платяные створки, и моим глазам открылись десятки платьев на вешалках — длинные и короткие, вечерние и повседневные, на любой вкус и цвет. Женские наряды занимали большую часть шкафа, и только в углу сиротливо приютились три мужских халата.

— Ну замечательно, — протянул Саилрим, заглянув в шкаф поверх моего плеча. — Это место тебя любит, а меня ненавидит.

Под его недовольное сопение я принялась перебирать одежду. Мой выбор пал на открытое синее платье из струящейся ткани. Оно показалось мне самым удобным. Я сняла его с вешалки и бросила на свою кровать, затем потянулась к поясу халата.

Угрюмое сопение стихло. С постели Саилрима больше не доносилось ни звука. В воздухе повисло странное напряжение.

Развязав узел пояса, но не распахнув халат, я метнула взгляд в сторону эльфа. Тот вздрогнул и торопливо отвернулся, сделав вид, что с интересом рассматривает дверь в ванную комнату.

Его щеки горели, грудь вздымалась от частого дыхания, а пальцы нервно барабанили по голому колену.

— Что любопытного увидел? — ехидно спросила я.

Саилрим покосился на меня с опаской.

— Ничего.

— Просто ты с таким интересом пялишься на эту дверь, словно там кино показывают.

— Кино?

Его взгляд скользнул к развязанному поясу моего халата. Эльф тяжело сглотнул и облизал губы.

— Ждешь, что я снова разденусь перед тобой?

Рот соседа открылся, лицо вытянулось, Сима набрал полную грудь воздуха, собираясь возмутиться, но так ничего и не сказал, только покраснел еще сильнее.

Посмеиваясь, я подхватила платье и скрылась с ним в ванной комнате. Перед тем, как надевать чистое, нужно смыть с себя последствия недавней готовки. Закрывая за собой дверь, я поймала на себе грустный, разочарованный взгляд эльфа. Кто-то явно рассчитывал на горячее зрелище и теперь, когда ожидания не оправдались, приуныл.

И все же как здорово, что в замке есть горячая вода!

Я не торопилась, привела себя в порядок, а потом уступила место в ванной Саилриму. Ему тоже не мешало вымыться. Волосы с левой стороны слиплись от засохшего яйца, кое-где на лице белели следы муки.

За окнами окончательно стемнело, но звезд видно не было. Даже ночью за стеклами клубился густой зловещий туман. Я лежала на кровати и слушала звук льющейся воды. Спать не хотелось, но от скуки со временем я начала клевать носом. Постепенно меня одолевала дрема, но вдруг ужасный грохот заставил меня распахнуть глаза и вскочить с постели.

Глава 15

Первое, что бросилось в глаза, когда я толкнула дверь: Саилрим стоял посреди комнаты голый и размахивал перед собой ножом. Это был тот самый нож, который он держал ночью под матрасом и с которым, как я сейчас убедилась, не расставался даже в ванной. Красота нагого — абсолютно нагого, ошеломительно нагого — тела впечатлила меня настолько, что я не сразу заметила противников, от которых отбивался эльф. К своему стыду, я на несколько секунд впала в ступор, и мой рот, сложившийся буквой «о», издал соответствующий звук:

— О-о-о…

Но потом я все-таки увидела.

Со всех сторон из темноты, которую не мог разогнать тусклый свет масляной лампы, к моему соседу тянулись уже знакомые узловатые корни. Они извивались, как змеи. Их длинные гладкие тела шуршали по полу, все ближе подбираясь к босым ногам мужчины.

Помимо отчаянных проклятий Саилрима и его хриплого дыхания, я слышала зловещий хруст и треск. С такими звуками в лесу ломаются сухие ветки, когда наступаешь на них ботинком.

Снова, как в тронному зале, корни норовили обвиться вокруг запястий и щиколоток жертвы.

Теперь я видела, что чудовищные растения не только ползут по каменному полу, но и спускаются с потолка, из неосвещенной его части. Серая скрюченная ветка вплелась в золотистые волосы Саилрима, и тот резко обернулся, перерубив ее ножом.

И тут же другой корень воспользовался тем, что эльфа отвлекли, и подкрался сзади, пытаясь сцапать его за ногу.

Реакция у моего соседа была отменная. Нож так и сверкал в воздухе. Громко ругаясь, Саилрим отмахивался от вездесущих древесных щупалец, отсекал протянутые к нему хищные лапы, на пол летели все новые щепки. Но враг не сдавался. Перерубленные ветки продолжали ползти к цели. Их становилось все больше. Они появлялись из темноты и окружали Саилрима. Мы оба понимали: это вопрос времени, когда его сопротивление сломят.

И вот это случилось.

Один из корней резко метнулся в сторону эльфа и выбил из его руки нож, хлестнув по ладони, как кнут. Четверо других сбили беднягу с ног и растянули на полу, схватив за щиколотки и запястья.

Саилрим взвыл от боли. Я услышала хруст выкрученных суставов и на один жуткий миг испугалась, что несчастного четвертуют, но этот страх был напрасным: корни только обездвижили свою жертву. Теперь они скользили по голому телу мужчины — по его напряженному животу, по вздымающейся груди — словно решая, куда нанести первый удар. Бледный, как полотно, Саилрим бешено вращал глазами, пытаясь не терять из вида своих мучителей.

Внезапно я услышала крик. И только спустя пару секунд поняла, что вырывается он из моего собственного рта. А потом увидела, что сжимаю спинку стула, на котором еще минуту назад стопкой лежали полотенца. Теперь они валялись на полу в лужах воды.

Все происходило, как в замедленной киносъемке. Я будто наблюдала за собой со стороны, как за актрисой на экране.

Вот я замахиваюсь и с грохотом опускаю стул на толстый древесный корень, держащий ногу Саилрима. Корень изгибается, идет волной, но не разжимает хватку, а в следующий миг его свободный товарищ мощным ударом отшвыривает меня прочь.

Я врезалась спиной в стену с такой силой, что вышибло дух и зазвенело в ушах. Кажется, я даже ненадолго отключилась.

Когда звуки вернулись и пелена перед глазами рассеялась, я увидела, как острый корень пронзает грудь Саилрима и тот дергается, хрипя и выплевывая порцию крови.

В этот раз, как и в прошлый, я ничего не могла сделать. После встречи с каменной стеной у меня кружилась голова и темнело в глазах от любого неосторожного движения. С трудом я поднялась на четвереньки, но этим все и закончилось. Я просто застыла на коленях в шатком равновесии.

Какая-то мысль не давала покоя. Это нападение отличалось от предыдущего, но я все не могла понять, что именно меня напрягает. А спустя некоторое время будто молнией шарахнуло. Эльф не кричал! Прошлой ночью я услышала его стоны еще на первом этаже, но сейчас было тихо. Саилрим косился в мою сторону белыми от боли глазами, морщился и сжимал зубы до хруста.

Гордец.

Корни оставили моего соседа в покое, только когда темная блестящая кровь залила всю его обнаженную грудь, а сам он потерял сознание, обмякнув в своих путах. Сворачиваясь кольцами, древесные змеи отползали во мрак, а я наблюдала за их неторопливым отступлением и плакала. Недавнее зрелище было настолько ужасным, что никак не получалось взять себя в руки. Меня трясло, мутило, выкручивало.

Раны под разводами крови постепенно затягивались. На бледное лицо эльфа возвращались краски. Глазные яблоки задвигались под опущенными веками.

Успокоившись, я принесла из спальни плед и укрыла обнаженного мужчину, чтобы он не смущался, когда придет в сознание. Потом села рядом и принялась ждать его пробуждения.

Часы за стеной громко тикали, отсчитывая время. Грудь под тканью пледа приподнялась от резкого вдоха, затем Саилрим задышал глубоко и ровно, но глаза так и не открыл, и я поняла, что обморок плавно перешел в сон. Оставалось надеяться, что этот сон целебный.

Перетянуть такого здоровяка на кровать я не могла, оставлять его одного на полу ванной комнаты не хотела, поэтому не покидала свой пост. Лужа крови вокруг спящего Саилрима таяла, будто влага просачивалась сквозь поры в каменных плитах.

Глава 16

Заметив меня, Саилрим глубоко вздохнул, потом резко вскинул голову и оглядел себя — похоже, вспомнил, что корни настигли его в ванной комнате, обнаженного. Увидев, что его нагота прикрыта, эльф успокоился и снова опустился затылком на каменные плиты пола. Его глаза устало закрылись.

— Собираешь спать здесь? — с губ сорвался нервный смешок. Иногда на стресс я реагировала неуместным хихиканьем и сама себя за это ругала.

В ответ Саилрим лишь пожал плечами.

— Не можешь встать? — спросила я с тревогой. — Они что-то тебе повредили?

Не на шутку взволнованная, я попыталась приподнять край пледа, чтобы проверить, все ли страшные раны затянулись, но Саилрим покраснел и вцепился в ткань обеими руками.

— Все со мной нормально. У них нет цели меня убить.

Он все-таки сел и, косясь на меня, стыдливо завернулся в одеяло.

Его волосы были влажными и собрали пыль с пола. Пожалуй, ему не помешало бы принять ванну еще раз, однако сил у моего соседа, похоже, не осталось. С трудом волоча ноги, он дошел до постели и рухнул в нее мешком.

— Я видел, что ты пыталась меня защитить, — его голос звучал глухо, наверное, оттого, что Саилрим весь, с головой, зарылся в кокон из ткани — только белобрысая макушка торчала наружу. — В следующий раз просто уйди в другую комнату.

— Серьезно? — возмутилась я. — Просто уйти?

— Да, не хочу, чтобы ты смотрела. Это унизительно. И не хочу, чтобы вмешивалась. Это бессмысленно и опасно.

В чем-то он был прав. Опасно. После того, как меня со всей дури швырнули в стену, в ушах до сих пор стоял звон, словно в голову залетел назойливый комар. Но закрыться в другой комнате, как предлагал Саилрим, и не обращать внимания на крики боли из-за стены — это, на мой взгляд, было верхом цинизма.

Я опустилась на подушку и сунула ладони под щеку, разглядывая в полумраке спальни напряженную спину своего соседа.

Сон не шел. Между лопаток побаливало. За окном в тумане качались темные неясные силуэты деревьев.

— А ты не пытался отсюда уйти? — спросила я у спины Саилрима. — Что там, за этими скрипящими воротами?

Эльф хмыкнул. В этом коротком звуке мне почудилась снисходительная насмешка, щедро приправленная горечью.

— Интересно? — он плотнее завернулся в одеяло. — Так сходи и посмотри.

Чего Саилрим не ожидал, так это того, что я в самом деле встану с кровати и последую его совету.

— Куда это ты? — обернулся он, нахмурившись и поджав губы.

Я взяла с тумбочки канделябр с тремя горящими свечами и ответила соседу уже в дверях:

— Мне не спится. Замок тебя не отпускает, но, может, он отпустит меня. Чем черт не шутит.

Наблюдая за мной, Саилрим повернулся на другой бок и опустил щеку на подушку:

— И тебе не страшно?

Страшно мне не было. Сцена в ванной комнате показала, что в этом месте опасность грозит только Саилриму, но не мне. Если в тумане снаружи кто-то обитает, он не причинит мне вреда — не покалечит, не убьет, максимум напугает до полусмерти и сделает больно. Рискнуть можно. Не умру. Вон даже Саилрим после всех этих еженощных истязаний не спешит отбрасывать коньки.

Сухо улыбнувшись, я нырнула во мрак коридора. Почему-то мне казалось, что эльф попытается меня остановить, будет уговаривать вернуться в спальню и не делать глупостей, но в воздухе висела гулкая тишина и звука шагов слышно не было. Саилрим остался в постели.

Освещая себе путь тяжелым канделябром, я спустилась по лестнице на первый этаж, миновала пустынный холл и замерла у распахнутой парадной двери. Туман клубился у порога, словно нерешительный путник, что топчется на крыльце в ожидании приглашения.

Я чувствовала себя уверенно, когда покидала нашу общую с Саилримом спальню, но сейчас мне понадобилась вся сила духа, чтобы сделать один-единственный шажок вперед, ступить в эту белесую мглу, полную неизвестности.

Туман дышал сыростью и прохладой. Я ощущала прикосновения его влажных пальцев к своему лицу. Свечи вскоре погасли, но толку от них все равно было чуть. Что с ними, что без, я видела не дальше вытянутой руки. Земля и мои ноги ниже колен тонули в густой молочной дымке, поэтому я шла осторожно — вытягивала ступню и изучала пространство перед собой, прежде чем продвинуться на очередные полметра.

За пределами дома царила гулкая тишина, и в этой тишине единственным звуком был скрип качающихся на ветру ворот. Этот зловещий скрип стал для меня ориентиром в море клубящегося тумана. Я шла на него, напрягая слух.

Сердце в груди тяжело ухало. Иногда в тумане — сбоку или за спиной — мне чудилось движение. Пару раз краем глаза я замечала метнувшуюся в белой пелене тень, и тогда пульс подскакивал до запредельных значений и я крепче сжимала стойку канделябра — свое единственное оружие.

Под ногами была не трава, не ровная дорога из мостовых камней и не шуршащий гравий садовой тропинки — земля, голая, твердая, с коварными выступами, о которые так легко споткнуться. Порой мне приходилось перешагивать через что-то похожее на древесные корни. Порой казалось, что, оставшись позади, корни, доселе неподвижные, вдруг начинают шевелиться и расползаются по округе точно змеи.

Глава 17

Я оглянулась. С каждым моим шагом ворота позади все больше скрывались в тумане. Я ожидала, что за пределами замка молочная пелена рассеется, начнет постепенно таять, но туман оставался таким же густым и плотным, как и за оградой. Ничего не изменилось.

Я надеялась выйти к городу, к какому-нибудь людскому поселению, но чем дольше шла, тем сильнее тиски страха сжимали сердце. И через пять минут слепого блуждания во мгле, и через сорок, меня по-прежнему окружала глубокая зловещая тишина. Ни шума машин или конных экипажей, ни человеческих голосов, ни даже шелеста деревьев, тронутых ветром. Лишь глухой стук моих собственных шагов.

Спустя час пути я обрадовалась бы и темной лесной чаще, если бы та выросла из тумана и встала передо мной непроходимой стеной. Мне просто хотелось наконец покинуть эту холодную облачную дымку. В какой-то момент я испугалась, что буду бродить в ней вечно, словно неприкаянный дух.

Может, я попала в другой мир, и во всем этом мире есть только замок за оградой в море тумана?

Остро захотелось вернуться к Саилриму, но я не была уверена, что, зайдя так далеко, смогу отыскать дорогу назад.

Внезапно моя затея показалась до ужаса глупой, по-настоящему дурацкой. И чего тебе, Ленка, не сиделось на месте? Осталась бы дома, в тепле, где у тебя была мягкая кровать и горячая вода из крана, бесплатная доставка еды и какая-никакая компания. А теперь что? Лишь холод, страх и усталость.

Сердце забилось чаще, когда во мгле проступили очертания какого-то предмета. Я пока не понимала, что вижу, но сам факт подарил мне надежду. В тумане что-то есть! Я куда-то пришла! Ноги сами понесли меня вперед.

Это была… решетка? Да, решетка. Еще одни въездные ворота из темного металла. Меня не пугало, что я без спроса проникла в чужие владения — наоборот, не терпелось встретиться с их хозяином и засыпать его вопросами.

Надежда в груди росла, превращаясь в обжигающий, огненный шар, который давил на ребра.

Вскоре из тумана выплыл огромный черный замок.

Я шумно вздохнула от радости и едва не захлопала в ладоши, как ребенок.

Не зря я покинула нашу с Саилримом тюрьму — отыскала другой дом и, возможно, других людей.

Возбужденная этой мыслью, я ускорила шаг. Улыбка играла на моих губах, но спустя какое-то время дрогнула и увяла.

Я узнала это каменное крыльцо с четырьмя ступеньками, этот дверной молоточек в виде драконьей морды с кольцом в зубах. Одна из деревянных створок так и качалась на ветру.

Проклятье!

Я вернулась туда, откуда пришла! То ли, заблудившись в тумане, нечаянно сделала круг, то ли это место было закольцовано и все дороги вели обратно.

Однако кое-что все-таки изменилось. Замок показался мне немного другим. Более высоким. Я словно смотрела на него с иного ракурса.

И шаги мои теперь звучали странно. И тишина наполнилась шорохами, которые прежде не улавливал мой слух.

В подполье шуршала мышь, в дымоходах гулял сквозняк, сорванные и подхваченные ветром листья царапали фигурными краями голую землю во дворе. Теперь я знала, где прячутся корни, нападающие на Саилрима. Слышала, как в глубине дома их длинные сухие тела сплетаются в змеиные клубки с тихим скрипом.

Более того, в комнате на втором этаже я слышала дыхание Саилрима и понимала, что он не спит, ибо во сне люди дышат иначе.

Замковый холл показался мне длиннее, чем я запомнила, а лестница — круче. Я поднялась по ней, удивляясь тому, как хорошо стала видеть в полумраке.

Дверь в спальню была распахнута настежь.

— Убедилась, что отсюда не выбраться? — Саилрим лежал ко мне спиной, закутавшись в одеяло. — Ты всегда будешь возвращаться обратно. Всегда.

На языке крутился язвительный ответ, но я вдруг с ужасом осознала, что не помню, как это — говорить. Мои губы не хотели шевелиться, голосовые связки отказывались создавать привычные звуки. Я не могла облечь свои мысли в слова. У меня не получалось!

Матрас под эльфом скрипнул. Не дождавшись от меня никакой реакции, Саилрим перевернулся на другой бок и взглянул в сторону двери. При виде меня, замершей на пороге, эльф распахнул глаза и резко вскочил с постели, уронив одеяло к ногам.

— Что за демоновы шутки? — воскликнул он, попятившись. — Это еще что?

Глава 18

Сердце Саилрима билось часто, гулко — я слышала его стук, даже стоя в дверях. Эльф не сводил с меня глаз и тяжело сглатывал. Он и раньше казался мне великаном, а сейчас стал еще выше, словно за время моего отсутствия хлебнул зелья ускоренного роста.

Я шагнула к нему, а он дернулся назад и уперся спиной в створки платяного шкафа. До меня донесся звук его дыхания — шумного, рваного, затрудненного.

— Не подходи ко мне! — прохрипел Саилрим, выставив перед собой руку в защитном жесте и одновременно зашарив взглядом по комнате, словно в поисках чего-то.

«Да что здесь творится?!» — мысленно возмутилась я и в который раз попыталась заговорить, но вместо звуков человеческой речи с моих губ слетело звериное рычание.

Я так удивилась этому обстоятельству, что на несколько секунд впала в ступор. Эльф тем временем ракетой рванул от шкафа к кровати и вытащил из-под матраса нож.

Острое лезвие блеснуло в свете одинокой свечи. Это был тот самый нож, которым Саилрим отбивался от корней, напавших на него в ванной комнате. Теперь он угрожал им мне, своей соседке! Он что, рехнулся?

И снова из моей груди невольно вырвался этот протяжный, раскатистый звук. Рыча, я пятилась к выходу. С оружием в руке Саилрим почувствовал себя увереннее и наступал на меня, угрожающе сдвинув брови.

— Откуда ты здесь взялась? — вопрошал он. — Как тут появилась? Что тебе от меня надо? Это Замок тебя послал?

Его слова заставили меня прозреть. После долгой прогулки по загадочному туману моя внешность, должно быть, изменилась. Саилрим видел перед собой не меня, а кого-то другого, и этот кто-то другой угрожал его безопасности.

К сожалению, в спальне не было зеркал, но я наконец догадалась опустить голову и осмотреть себя. То, что открылось моим глазам, повергло в шок.

Лапы!

Мощные звериные лапы, покрытые лоснящейся черной шерстью.

Туман превратил меня в животное!

Навсегда?

Это можно как-то исправить?

Неужели я останусь такой на веки вечные? Никогда больше не пройдусь на двух ногах, не возьму в руки книгу и кружку с чаем, не поцелуюсь с мужчиной, до конца своих дней буду рычать и есть сырое мясо? О боже, нет! А-а-а!

Паника захлестнула мощной оглушающей волной. Я забыла про Саилрима, наставившего на меня нож, забыла про все на свете и в ужасе, подвывая, осела на пол.

Я теперь животное. Животное! Мохнатая, блохастая тварь с когтями.

Вне себя от горя, я подтянула колени к груди, обняла их и самозабвенно предалась страданиям.

Не будет у меня ни мужа, ни детей, ни семьи. У каждого в этом замке свое наказание: моего соседа еженощно терзают корни-маньяки, а я теперь ношу эту вонючую звериную шкуру. Господи, за что? Но, может, это временно? Может, такой облик я буду принимать только с наступлением сумерек?

— Лиена? — тихо позвал меня Саилрим.

Всхлипнув, я отмахнулась от него, как бы говоря: «Оставь меня, эльфу́шка, я в печали».

— Лиена?

Ну чего он привязался? Не видит, что ли, у меня жизнь рухнула?

— Лиена?

— Ну что? — огрызнулась я и округлила глаза, сообразив, что опять могу говорить.

В следующий миг я осознала, что сижу на полу полностью голая, а надо мной нависает такой же полностью голый Саилрим. Одежда на мне растаяла, пока я бродила за пределами замка, а одеяло эльфа валялось на полу между кроватью и шкафом.

Когда я это поняла, то ойкнула и еще плотнее притянула колени к груди. Теперь и скромник Саилрим заметил свой неприличный вид и поспешил прикрыть срам руками. Покраснев до корней волос, он попятился к постели, сцапал с нее подушку и прижал к паху, затем продолжил отступать, но уже к шкафу, где висели его халаты. Один из них он натянул на себя, спрятавшись за деревянной створкой, второй — швырнул мне и отвернулся, чтобы я могла спокойно одеться, не стесняясь чужого взгляда.

Теплая мягкая ткань приятно льнула к телу, даруя так необходимое сейчас чувство безопасности и уюта. Поднявшись с пола, я затянула узел на поясе и плюхнулась на кровать. После пережитого меня все еще трясло.

— Так кем я стала? — спросила я, стуча зубами как при сильном морозе. — Каким животным?

Саилрим в черном халате с зелеными отворотами опустился на соседнюю постель и привычным жестом оправил полы.

— Мне показалось, что это пантера, — он устало потер переносицу. — Крупная хищная кошка черного цвета.

— И почему я стала ею? Это мое личное наказание — время от времени превращаться в животное?

Дерево за окном громко ударило веткой в стекло. Пламя оплывшей свечи, почти превратившейся в огарок, затрепетало, готовясь вот-вот погаснуть.

— Или это место открыло тебе твою истинную природу, — предположил Саилрим.

Я нахмурилась.

Если в моем родном мире оборотни были героями сказок, то в Аликансе всерьез верили в их существование, хотя ни одного ни разу не видели в глаза. Умение превращаться в животных здесь считали проклятием, люди с такими способностями внушали страх и отвращение. Если кто-то из родителей Лиены был оборотнем, то тщательно скрывал это и от посторонних, и от своей семьи. Я легко могла представить, как моя матушка, сеньора Грация, по ночам принимает облик злого клыкастого чудовища и рыщет в темноте в поисках жертвы. Она и с человеческим лицом была настоящим монстром.

Глава 19

День был долгий и даже слишком насыщенный, поэтому я забралась в постель и попыталась уснуть, хотя это и казалось мне бесперспективной затеей. Мысли в голове скакали, как мячики для пинг-понга. Я была взбудоражена, сильна возбуждена недавними событиями и никак не могла перестать думать о случившемся. Однако вскоре усталость одержала верх. Мое сознание начало уплывать во мрак. Веки отяжелели, тьма под ними закрутилась каруселью, и я почувствовала, как падаю в глубокую черную яму забытья.

Утром я проснулась первой. За окном висела извечная пелена тумана, сквозь которую проступали очертания дерева, растущего рядом с домом. На соседней кровати дрых Саилрим. Он по традиции завернулся в одеяло с головой, но выставил на обозрение голые пятки. В этот раз я поборола искушение и не стала их щекотать, помня о ноже, спрятанном под подушкой.

Получив в подарок от замка электрическую зубную щетку, я с радостью занялась гигиеной. И хотя дверь в ванную комнату была плотно прикрыта, гудение прибора разбудило эльфа, и тот заглянул ко мне любопытным котом. Сам он чистил зубы маленькой деревянной палочкой с редкими щетинками — прабабушкой современных зубных щеток. Разумеется, ему было интересно, что же там такое жужжит у меня во рту.

Стоя в дверях, Саилрим наблюдал за мной круглыми глазами. В зеркале на стене я видела его изумленный взгляд и вытянувшееся лицо. Наконец эльф осмелел и подошел ближе.

— Что ты делаешь? — выдохнул он, рассматривая чудну́ю вещицу в моей руке.

С полным ртом пены не особо поотвечаешь на вопросы, поэтому я выключила прибор и потянулась за стаканом воды.

— Это волшебный артефакт?

Пока я полоскала рот, Саилрим самым наглым образом сцапал с раковины это чудо технического прогресса и с энтузиазмом пятилетнего исследователя ткнул пальцем в кнопку с непонятным для него символом. Головка щетки начала вращаться, разбрызгивая во все стороны остатки зубной пасты. Досталось всем: и зеркалу, и моим волосам, и лицу Саилрима.

— Фу, выключи!

Эльф снова нажал на кнопку, а когда прибор затих, включил его опять и под громкое «ж-ж-ж» посмотрел на меня сияющими глазами, как ребенок, которому подарили самую крутую игрушку в мире.

— Ладно, — вздохнула я и попросила у замка еще одну сменную насадку.

Так уж получилось, что моя щетка была с зеленой щетиной, а щетка Саилрима — с розовой. Впрочем, этот факт эльфа нисколько не огорчил. Он радостно сунул волшебный артефакт в рот и одобрительно закивал, когда прибор загудел на его зубах.

Боже, как мало, оказывается, надо для счастья!

Закончив с ванными процедурами, мы дружной компанией отправились на первый этаж. Всю дорогу до кухни мой спутник поглядывал на меня с надеждой и предвкушением, явно рассчитывая на вкусный завтрак. Под конец пути он принялся упражняться в создании щенячьего взгляда и преуспел в этом настолько, что я сама не заметила, как сварила ему кофе и поджарила глазунью из трех яиц.

Ох уж эти коварные мужчины! Умеют манипулировать женщинами!

После мы сидели за столом, пили в неуютном бардаке свои напитки (я — горький эспрессо, эльф — сладкий капучино) и пытались вести беседу.

— Пантера — это не так уж плохо, — сытый Саилрим подобрел и на волне хорошего настроения даже начал меня утешать. — Красивое сильное животное. Представь, если бы ты обращалась в скунса или крысу.

На его верхней губе осели хлопья молочной пенки.

— Мне, знаешь ли, больше по душе быть человеком. И вообще хотелось бы научиться контролировать этот процесс.

Я вздохнула и позволила своему взгляду свободно блуждать по комнате. Входная дверь по-прежнему болталась на одной петле, кухонные шкафчики, как и раньше, представляли собой жалкое зрелище, грязные, разбитые, лишившиеся половины ручек. С окна свисала рваная тряпка неопределенного цвета, некогда служившая шторой. На подоконнике одиноко стоял глиняный горшок с землей, но без цветка.

Перед завтраком я отмыла от пыли и паутины небольшой участок пространства вокруг стола, но за пределами этого островка чистоты царила самая настоящая разруха. Я понимала, что в одиночку и даже с помощью Саилрима не привести в порядок весь замок, но хотелось создать домашний уют хотя бы в тех комнатах, где мы бывали чаще всего. На кухне. В холле. В коридоре, куда выходила наша спальня.

Кусая губы, я принялась рассуждать о том, какие моющие средства и бытовую технику попросить у замка.

Саилрим допил кофе и отнес кружку в раковину. По привычке повздыхал о старых добрых временах, когда у него был полный дом слуг, и принялся мыть посуду. Только к сковороде не притронулся. Против сковородок у него было какое-то личное предубеждение. Не мыл он их и всё тут.

Слушая звук льющейся воды, звон тарелок и наблюдая за движением рук Саилрима, я поймала себя на тревожной мысли.

Как этот мужчина развлекал себя в заточении, чем заполнял ту бездну свободного времени, что у него появилась? Ведь здесь, в этой мрачной магической тюрьме, у него не было ни компании для бесед, ни связи с внешним миром, ни телевизора, ни радио, ни сада для прогулок на свежем воздухе. Ничего. Как он не рехнулся от безделья и скуки?

Этот вопрос я задала вслух.

Спина Саилрима напряглась. Минуты две или три эльф стоял, опустив руки в мыльную воду, набравшуюся в мойку, затем обернулся и сказал:

Глава 20

Мы пересекли холл, но не поднялись по лестнице, а обогнули ее. В эту часть замка я еще не заглядывала — не приметила во мраке узкую арку, ведущую в очередной коридор. Здесь потолок был ниже, чем в остальных помещениях дома, на стенах висели гобелены с растительными орнаментами и светильники с восковыми огарками, на полу валялись черепки разбитой глиняной вазы. Ее уцелевшая товарка украшала одну из каменных ниш на моем пути. Другая ниша, точно такая же по форме и размеру, пустовала.

Коридор закончился двустворчатой дверью с арочным обрамлением и ручками в виде железных колец. Саилрим потянул за одно из этих колец, и дверь отворилась перед нами с пронзительным скрипом, похожим на стон раненого животного. Заинтригованная, я шагнула внутрь.

За порогом меня встретило убийственное сочетание запахов: пахло пылью, старой деревянной мебелью, чем-то дымно-прогорклым и неожиданно — миндалем. Кутаясь в тень и тусклый, трепещущий свет факелов, на меня с мрачной важностью взирали полки книжных шкафов. Саилрим привел меня в библиотеку.

— Я никогда не любил читать, — признался эльф, подходя к камину, такому огромному, что в нем можно было целиком зажарить быка. Два мягких кресла с высокими спинками и деревянными ножками были повернуты к потухшему очагу. Их разделял кофейный столик, на котором лежала обложкой вверх открытая книга. — Дома у меня всегда было мало свободного времени, — с грустью продолжил Саилрим, — и много забот. В редкие минуты отдыха я медитировал, обращаясь к духам Великого леса, или упражнялся с оружием. Иногда играл на флейте. У нашего народа особое, трепетное отношение к музыке. В возрасте пяти лет ребенок выбирает себе музыкальный инструмент, а отец находит наставника, который обучит малыша игре. Это часть нашей культуры. В моменты печали все мы ищем утешения и успокоения в одном.

Саилрим говорил, задумчиво уставившись в черную пасть камина. Его откровения я слушала, затаив дыхание, удивленная и обрадованная тем, что он позволил мне заглянуть в свою душу. Когда делишься чем-то личным, это сближает.

— Словом, музыка для эльфов — отдушина, а книги… Я всегда читал их, чтобы чему-нибудь научиться, и никогда — для удовольствия. Но здесь… здесь не особо большой выбор развлечений, а свободного времени слишком — чудовищно! — много. Не найдешь чем занять руки и мысли — начнешь жрать себя изнутри. Мне повезло, что в замке есть библиотека.

Я огляделась. У помещения было три яруса, и каждый занимали шкафы с книгами — на всю жизнь хватит. На некоторых книгах лежал толстый слой пыли, другие — выделялись среди соседей чистыми, а потому более яркими обложками. Так можно было отличить прочитанные книги от непрочитанных.

— Ты проводишь здесь много времени, — заключила я из увиденного.

Из груди Саилрима вырвался горький вздох.

— Я по-прежнему тренируюсь, чтобы держать себя в форме. Медитирую, хотя, кажется, в этом месте духи меня не слышат. Раньше выходил на прогулки, но очень быстро охладел к этому занятию, — он бросил беглый безотчетный взгляд в сторону окна, к стеклу которого со стороны двора льнул туман. — Да, я провожу здесь много времени. А что еще мне делать?

— А я люблю читать, — я взялась за пыльный корешок на полке ближайшего шкафа. Чтобы вытащить пухлый томик из плена своих собратьев, пришлось изрядно повозиться. Хотелось изучить ассортимент библиотеки и посмотреть, на каком языке написаны книги. Я боялась увидеть на страницах иноземную тарабарщину, но взгляд зацепился за знакомые буквы.

— Книги на древнеэльфийском, — сказал Саилрим. — Ты вряд ли что-нибудь поймешь.

Я кашлянула в кулак, потому что Ленка Орлова изучала в школе только русский и английский, а Лиена Войс — аликансский, тем не менее содержание книги было мне понятно.

— А на каком языке мы сейчас, по-твоему, говорим? — спросила я, и мой собеседник уверенно заявил:

— На эльфийском.

— Уверен? Я не знаю эльфийского.

Саилрим растерянно приоткрыл рот и напомнил мне зависший компьютер с синим экраном.

Задумавшись, я посмотрела в окно, и мои глаза полезли на лоб. После завтрака прошел от силы час, а снаружи уже сгущались сумерки, хотя всего минуту назад было светло. Время в этом месте и правда взбесилось и не подчинялось привычным законам.

Саилрим проследил за моим взглядом и напрягся.

— Присядем, — сказал он отчего-то шепотом, — я тебе кое-что покажу.

Вместе мы опустились в кресла, которые дизайном напоминали старинные музейные экспонаты, но при этом выглядели чистенькими и свежими, словно их только-только новыми привезли из современного магазина. Жестом Саилрим предложил мне взять в руки книгу, лежащую на кофейном столике.

— Что это?

— Читай.

— Сначала? Или с места, где ты остановился?

— Читай абзац, который я подчеркнул.

На пожелтевшей от времени странице ярко выделялась полоса красно-ржавого цвета, и меня не покидало тревожное впечатление, что оставлена она кровью.

Поерзав на сидении, я начала читать. Спустя минуту мои пальцы нервно сжались на книге.

— Это же… — Я шумно втянула ноздрями воздух.

— Да, — кивнул Саилрим. — Здесь говорится о том, как выбраться из этой тюрьмы. Теперь ты знаешь, что надо сделать, чтобы замок тебя отпустил.

Глава 21

Мысль о том, что из этой ловушки есть выход, заставила мое сердце забиться чаще.

Я посмотрела на собеседника и снова с жадным, лихорадочным интересом уставилась в книгу на своих коленях.

— Тут говорится, что… Но почему ты до сих пор не выполнил условие? Это же элементарно! Проще простого!

— Проще простого?! — взвился эльф. От возмущения он вскочил на ноги и запыхтел, как паровоз. — Как считаешь, если бы это было просто, я бы еще сидел здесь?

Я пожала плечами, и Саилрим весь побагровел. Его ноздри раздулись, глаза запылали.

— Сама попробуй. Я думал и думал, всю голову себе сломал. Последние месяцы торчу тут безвылазно. Да я буквально поселился в этой библиотеке! Перелопатил сотню книг в поисках подсказки, но нашел только этот короткий абзац.

Я снова пробежалась взглядом по рукописным чернильным строчкам и спросила, вскинув брови:

— Ты не знаешь, почему тебя заточили здесь?

— Я знаю. — Оправив халат, Саилрим вернулся в кресло и с силой сжал его деревянные подлокотники, аж дерево затрещало. — Проблема со второй частью, — он кивнул на книгу, и я зачитала вслух:

— Лишь тогда ты выйдешь из сумрака, когда осознаешь свои пороки и докажешь, что они более не властны над тобою.

Я посмотрела на Саилрима:

— В этом проблема? Это условие ты никак не можешь выполнить? Доказать, что изменился?

Эльф молчал, глядя в сторону закопченного камина.

— А, может, ты не изменился вовсе, раскаялся только на словах? Поэтому замок тебя не отпускает?

Мой собеседник поерзал на сидении, по-прежнему избегая встречаться со мной взглядом.

— Как вор, — продолжила я, сжимая книгу, — который жалеет не о содеянном, а о том, что его поймали.

— Я не вор! — Саилрим резко подался ко мне, наклонившись над столом. — Я не сделал ничего дурного… — он осекся. — Ладно. Сделал. Но преступления в моем поступке нет. Ни один закон моего королевства не смог бы меня осудить. Я был в своем праве.

Пытаясь справиться с чувствами, эльф глубоко вздохнул и закрыл глаза. Его грудь вздымалась от частого дыхания, на лице двигались мышцы.

— Тот, кто отправил тебя сюда, так не считает. Если будешь отрицать свою вину, никогда не выберешься из этого места.

— Раскаяться недостаточно, — прохрипел Саилрим.

— Но ты даже этого не можешь!

— Мне жаль. Жаль! Понятно? Я испытываю… Как это говорят? Муки совести.

— Что-то непохоже.

— Испытываю! — сверкнул глазами Саилрим.

В комнате повисла звенящая тишина. Не зная, что сказать, я прислушивалась к гулу ветра за окном, к хриплому дыханию Саилрима, к скрипам и шорохам старого замка.

В какой-то момент молчание стало нестерпимым, и я его прервала:

— Расскажи, что такого ужасного ты совершил, и я попытаюсь тебе помочь.

— Как? — голос эльфа звучал недоверчиво, пальцы нервно барабанили по кофейному столику.

— Тебе надо доказать, что ты изменился. Вместе будет легче придумать, как это сделать. Одна голова хорошо, а две лучше. Но я должна знать, в чем твоя вина.

По губам моего собеседника скользнула мимолетная улыбка, насквозь пропитанная желчью.

— Знаю я вас, людишек. Ты просто хочешь утолить свое любопытство и оттого пытаешься развязать мне язык. Так я тебе во всем и признался. Нет у меня привычки изливать душу первым встречным, — он упрямо скрестил руки на груди.

И снова шум ветра заполнил напряженное безмолвие библиотечного зала.

Кресло под Саилримом поскрипывало. В воздухе кружилась многолетняя пыль и щекотала ноздри. Я заметила паука с желтым брюшком, повисшего над полкой камина на тонкой нити.

— Но ведь и ты отчего-то оказалась здесь, вместе со мной, в этой тюрьме, — на сей раз эльф прервал молчание первым. Он взглянул на меня со смесью интереса и ехидного злорадства — так заключенный смотрит на прокурора, вдруг оказавшегося с ним в одной камере. — А раз ты здесь, со мной, значит, тоже не без греха. Может, поговорим о твоих преступлениях? Что привело тебя в это место?

В ожидании моего ответа Саилрим склонил голову к плечу, и я почувствовала себя будто на приеме у психолога.

«Не хотите поговорить об этом?»

Грамотно он перевел стрелки.

— Я не знаю, почему я здесь.

На лице собеседника расплылась насмешливая улыбка из серии: «Так я тебе и поверил», но я и правда не понимала, в чем провинилась бывшая хозяйка моего тела. Лиена Войс создавала впечатление классической жертвы, тихой и безобидной. Сколько бы я ни рылась в ее воспоминаниях, как бы ни напрягала мозги, не нашла в ее прошлом ни одного дурного поступка. Да что там поступка —даже помысла! Лиена была настоящей святошей, правильной до зубовного скрежета, неспособной обидеть и мухи. Может, высшие силы ошиблись, и я оказалась тут случайно?

— Если хочешь вернуться домой, то должна раскаяться, — злорадствовал Саилрим. — Осознать свои пороки и доказать, что они более не властны над тобою.