Спрячься со мной

Три тридцать три

— Просыпайся! Ну, давай! Нельзя спать! Он уже здесь!

Голос, резкий и настойчивый, прорезал липкую тьму, в которой я барахталась. Тяжелые веки медленно поддались, открывая взору полумрак, густой и пыльный.

Я лежала на чем-то твердом и холодном, кажется, на полу. Под головой неприятно ныло, а во рту был странный привкус чего-то… лекарственного.

Надо мной нависла тень. Я сфокусировала взгляд. Парень. Симпатичный парень, лет двадцати. Его волосы были выкрашены в ослепительно-белый цвет, а глаза… темно-серые, внимательно изучали меня. Его лицо казалось мне знакомым, словно я видела его во сне или в каком-то давнем, полузабытом прошлом. Но память, почему-то была пустой, как выпотрошенная шкатулка…

Я не помнила ничего. Ни его, ни себя, ни того, как здесь оказалась.

Незнакомец улыбнулся, и в его улыбке было что-то дикое, почти безумное облегчение.

— Наконец-то! Я уж думал, ты вырубилась насовсем.

Прежде чем я успела что-либо сообразить, его рука сомкнулась на моем запястье. Он потянул за собой, заставляя меня подняться.

Я пошатнулась, голова закружилась, и я едва не упала снова. Коридор, в котором мы находились, был бесконечным лабиринтом теней. Багровые обои, выцветшие и потрескавшиеся, словно кровоподтеки на старой коже, тянулись вдоль стен, а темный паркет скрипел под ногами, вторя каждому нашему шагу. Здесь пахло пылью, плесенью и чем-то еще… чем-то острым, металлическим. Наверное, ржавчиной.

Незнакомец тащил меня вперед, не обращая внимания на мои спотыкания.

— Что… что происходит? Где мы? Кто ты? — слова вылетали из моего рта с трудом, хрипло.

Парень обернулся, его серые глаза сузились в тусклом свете.

— Здорово же ты об пол головой ударилась, когда падала. Ничего не помнишь, да?

В его голосе не было ни капли сочувствия, лишь странная, нервная веселость.

Он продолжил тянуть меня за собой, и я, обессиленная и дезориентированная, не смогла больше сопротивляться. Мы свернули за угол, и он практически затащил меня в приоткрытую дверь.

— Нет! Стой! — я уперлась ногами в порог, но он был сильнее.

Комната оказалась огромной, заставленной старинной мебелью, покрытой белыми простынями. Воздух здесь был еще плотнее, тяжелее.

Незнакомец резко приложил палец к своим губам, заставляя меня замолчать. Его взгляд метнулся к стене, где висели старинные часы с кукушкой. Механизм внутри них мерно тикал, отсчитывая секунды, словно пульс умирающего.

— Три тридцать, — прошептал он, хмуря лоб. — Надо спешить.

— Куда спешить?! Что происходит?! — я чувствовала, как паника захлестывает меня, все было как в лихорадочном сне. Я ничего не понимала, и это незнание было хуже любого кошмара.

Внезапно парень отпустил мою руку и схватил меня за плечи. Его пальцы сжали ткань моей блузки, чуть встряхнув меня. А затем его ладони легли на мои щеки.

Его лицо оказалось так близко, что я почувствовала его горячее дыхание. Это было так неожиданно, что я лишь ошарашенно смотрела на него.

И затем, прежде чем я успела хоть что-то сказать, он резко наклонился и поцеловал меня.

Это был не поцелуй нежности или страсти. Это был удар. Жесткий, властный, почти болезненный. Его губы прижались к моим, требуя, забирая воздух.

Я оцепенела, шокированная до глубины души. Мозг отказывался обрабатывать происходящее. Кто он? Почему он это делает???

Незнакомец отстранился так же внезапно, как и приблизился. Его хмурые глаза смотрели прямо в мои, и в них плясали безумные искры.

— Рассчитывал дезориентировать тебя, чтобы ты сейчас меня послушала, — прошептал он, его голос был низким и чуть хриплым. — Меня зовут Савва. А тебя… тебя зовут Инга. Понятно?

Инга... Мое имя? Оно прозвучало так чуждо, так незнакомо.

— Мы… мало друг друга знаем вообще-то, — продолжил он, не отрывая взгляда от моих глаз. — Но неделю назад мы оказались здесь. В этом старом особняке. Я, ты и еще несколько ребят. Никто из нас не помнит, что произошло. Как мы здесь оказались. А сейчас… — он снова метнул взгляд на тикающие часы. — Сейчас нет времени на долгие объяснения. Нам надо спешить спрятаться!

Тик-так. Тик-так.

Стрелка часов показала "3:33".

В этот момент кукушка издала резкий, пронзительный звук. Она выскочила из своего домика, прокричав три раза, а затем еще три. И еще три.

Девять пронзительных криков, которые эхом разнеслись по комнате, отдаваясь в моей голове.

Савва резко дернул меня за руку.

— Быстрее, Инга! Не стой!

Он потащил меня через всю комнату к огромному, темному дубовому шкафу. Я спотыкалась, но он не отпускал.

Дверцы шкафа распахнулись с глухим стоном, открывая черную, пыльную пустоту. Он втолкнул меня внутрь, а затем сам протиснулся следом, плотно закрывая дверцы за нами.

Внутри было темно, душно, и пахло старым деревом и нафталином. Савва прижал меня к себе, его тело было теплым и напряженным. Его руки крепко держали меня за локти, не давая пошевелиться.

— От кого мы прячемся? — прошептала я, мой голос был едва слышен.

Его ладонь мгновенно накрыла мой рот, затыкая слова. Он наклонился к моему уху, и я почувствовала, как его губы едва касаются мочки.

— Все объясню потом. Окей? Просто слушайся меня и всё будет нормально.

Мы замерли в кромешной тьме, прижатые друг к другу, слушая лишь бешеное биение наших сердец и далекое, еле слышное тиканье кукушкиных часов.

Тот, кто скребется в дверь

В кромешной тьме шкафа, где каждый вдох казался слишком громким, а сердцебиение отдавалось гулким эхом в ушах, мы замерли.

Внезапно, откуда-то снизу, из глубины этого проклятого дома, донесся глухой, настойчивый стук.

Тук-тук… тук-тук-тук.

Казалось, кто-то равномерно и тяжело колотил в парадную дверь, словно пытаясь разбудить обитателей.

Савва прижал меня еще крепче, его тело стало твердым, как камень. Я чувствовала каждый мускул под его одеждой, напряженный, готовый к рывку.

— Ты вкусно пахнешь, Инга, — прошептал он, тихо хмыкнув. Эти слова были такими неуместными, и в то же время… такими интимными.

Далекий стук внизу прекратился так же внезапно, как и начался. Наступила жуткая тишина, которую тут же нарушил другой звук.

Скрежет.

Низкий, царапающий звук, словно кто-то проводил острыми когтями по дереву или штукатурке. Он тоже доносился откуда-то из глубины дома, снизу, и от него по коже побежали мурашки.

— …Что это?? — пискнула я, нервно сглатывая.

— Я же сказал. Все вопросы потом, — отрезал Савва, но я почувствовала, как его тело напряглось еще сильнее. Даже в темноте я ощущала его нервозность. Он не был таким невозмутимым, каким пытался казаться. Страх, тот самый липкий, холодный страх, который я чувствовала, был и в нем.

— С рассветом это закончится, — добавил он, смягчая голос. — Ты мой счастливый амулет, Инга. Те два барана прячутся по отдельности, а я… я уже в который раз прячусь с тобой. И каждый раз… это становится все приятнее, если ты понимаешь, о чем я.

Его рука скользнула вверх по моей спине, нежно поглаживая кожу сквозь тонкую ткань, а затем опустилась ниже, очерчивая изгиб моей талии. От его прикосновений по моему телу разливалось странное тепло, смешиваясь с ознобом от страха.

— Я… я ничего такого не помню, — пробормотала я, пытаясь отстраниться от парня. Моя память действительно была чиста, как белый лист.

— Ты сама начала то, что между нами сейчас, — его голос стал чуть глубже, с нотками вызова. — Я не хотел сначала, пытался отрицать это влечение, как последний дурак. Но… не смог устоять. И хорошо, что не смог.

— …А что между нами? — я подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо в темноте, но видела лишь смутные очертания.

Вместо ответа, он наклонился. Его губы накрыли мои, осторожно, почти вопросительно. Это был совсем не тот резкий, шокирующий поцелуй, что был в комнате. Этот был медленным, исследующим, обещающим.

Он углубил его, его язык скользнул по моим сухим губам, увлажняя их и требуя ответа. Я почувствовала, как его рука скользнула под мою блузку, холодные пальцы легко коснулись моей кожи, скользя вверх по ребрам.

— Это, — прошептал Савва, отрываясь на мгновение, его дыхание было прерывистым. — Мы делаем это, пока прячемся, чтобы отвлечься. Скоротать время. Ты сама это придумала. А хотел больше я.

Мой разум кричал, что это ложь, что я не могла придумать ничего подобного, но тело… тело почему-то отзывалось на его прикосновения. Странное, почти гипнотическое влечение тянуло меня к этому парню, которого я совсем не помнила.

— Отвлекись со мной, Инга, — его голос стал еще более хриплым, полным мольбы. — Я не стану ничего такого делать, чего ты не захочешь. Просто… почувствуй тепло наших тел. Чтобы отвлечься. Может, и все вспомнишь заодно. Ты сама посадила меня на эту зависимость. Теперь, зная, как наша близость здорово отвлекает от страха перед этими прятками, я больше не могу без нее.

Я хотела возразить, оттолкнуть его, но в этот момент снизу снова раздался скрежет. Он стал громче, ближе, и к нему добавился глухой, протяжный скрип, словно кто-то медленно волочил что-то тяжелое по полу.

Мой инстинкт самосохранения взвыл. Я почувствовала, как холодный пот выступил на моей спине. Невольно, я сама прижалась к парню, ища защиты в его объятиях.

Его губы снова нашли мои в темноте. На этот раз я ответила.

Ответила отчаянно, ища в этом поцелуе забвения, спасения от ужаса, что подбирался все ближе. Его руки крепко обхватили мои бедра, прижимая так, что между нами не осталось и миллиметра. Его пальцы скользнули по моей талии, затем вверх, лаская мою спину, зарываясь в мои волосы. Мои руки сами собой обвили его шею, притягивая его ближе.

Поцелуй становился все глубже, требовательнее. Я чувствовала его горячее дыхание, его сердцебиение, такое же бешеное, как и мое. В темноте этого шкафа, среди запаха старого дерева и пыли, мы были лишь двумя телами, ищущими отвлечения от ужаса друг в друге.

Его губы спустились к моей шее, оставляя невесомые поцелуи, заставляя кожу гореть после них. Я выгнулась навстречу, позволяя ему покрывать мою грудь поцелуями. Страх снаружи был настолько всепоглощающим, что единственным способом не лишиться рассудка казалось погрузиться в это странное, нелогичное, но такое манящее притяжение.

Едва последний скрип затих где-то внизу, прорезая тягучую тишину, как раздался крик. Громкий, облегченный мужской голос, донесшийся откуда-то с первого этажа, разорвал напряжение.

— Рассвет! Можно выходить!

Я вздрогнула. Савва ослабил хватку, но не отпустил. Воздух в шкафу, казалось, стал еще плотнее.

— Иди, — прошептал он мне в губы. — Я чуть позже.

— Почему?

Я отстранилась, пытаясь рассмотреть его лицо в темноте.

Он обнял меня за талию, притягивая к себе так близко, что я почувствовала… все. Его возбуждение было очевидным, горячим и неоспоримым.

Савва наклонился к моему уху, тяжело дыша.

— Потому что, Инга, если остальные увидят меня сейчас, они сразу поймут, чем мы тут с тобой занимались во время пряток, — прошептал он, и в его голосе прозвучали нотки ехидства, смешанного с собственничеством. — В следующий раз захотят прятаться с нами. А я не хочу делить тебя ни с кем.

Я покраснела, хотя в темноте этого никто не мог увидеть. Он отпустил меня, и я, шатаясь, выбралась из шкафа.

Свежий, хоть и пыльный, воздух комнаты показался глотком свободы.

Теперь твоя очередь прятаться

Завтрак прошел в напряженной тишине, нарушаемой лишь позвякиванием посуды и редкими, отрывистыми фразами. Савва сидел, насупившись, Марк был погружен в свои мысли, а Яша, хоть и пытался шутить, выглядел непривычно серьезным. Моя голова гудела от вопросов, но я чувствовала, что сейчас не время для них.

Когда все разошлись, я решила осмотреться. Может быть, если я пойму этот дом, я пойму и то, что с нами происходит. Я бродила по коридорам, заглядывая в комнаты. Каждая из них была запылена, покрыта паутиной, но в каждой чувствовалось эхо былой роскоши.

В одной из комнат, с огромными окнами, выходящими на задний двор, я остановилась. Сквозь мутное стекло, сквозь пелену метели, я увидела ее — темный силуэт машины, занесенный снегом по самую крышу. На окраине леса. Наша машина?

Я пошла дальше, открывая одну дверь за другой. В одной из спален, где кровать была застелена старым, выцветшим покрывалом, я нечаянно задела что-то ногой.

Глухой стук. Я пригнулась.

Под кроватью, в полумраке, лежал мой мобильник. Как он здесь оказался?

Я протянула руку, чтобы достать его, и в тот же миг почувствовала, как что-то холодное и влажное скользнуло по моей ладони. Будто кто-то лизнул мои пальцы.

Сердце подскочило к горлу. Я резко отдернула руку, схватила телефон и выскочила из комнаты, не оглядываясь.

Я бежала по коридору, не разбирая дороги, пока не врезалась в кого-то в гостиной. Марк. Он поймал меня, не давая упасть. Его руки были крепкими, а взгляд — спокойным, как всегда.

— Инга?… Что случилось? — его голос был ровным, без тени паники.

Я тяжело дышала, прижимая мобильник к груди.

— Там… под кроватью… что-то… — я замялась, пытаясь отдышаться. — И машина… я видела машину!

Я подняла телефон. Экран загорелся, показывая полный заряд батареи. Но в верхнем углу, где должна быть индикация сети, сиротливо горел перечеркнутый кружок. Связи не было. Совершенно.

— Машина? — Марк отпустил меня. — Да, мы ее видели.

— Мы должны проверить ее! Может, мы сможем отсюда уехать! — я почувствовала прилив надежды, несмотря на холодный ужас от ощущения под кроватью.

— Мы уже проверяли, — спокойно ответил Марк. — Бесполезно. Двигатель разбит вдребезги. Полностью. Как будто кто-то взял кувалду и разнес его изнутри. Ничего не собрать.

Моя надежда рухнула.

— Но… но я хочу посмотреть. Пожалуйста, Марк.

Он посмотрел на меня, его взгляд был проницательным, но безэмоциональным.

— …Ну, хорошо. Идем.

Мы направились к главному входу.

Когда Марк открыл массивную деревянную дверь, я увидела их. Глубокие, неровные борозды, будто выцарапанные чем-то острым и невероятно сильным. Следы от когтей. Они тянулись от самой земли почти до уровня моей головы. Те самые когти, которые скреблись в дверь ночью.

Марк, казалось, не обратил на них внимания. Он просто вышел, и я последовала за ним, чувствуя, как морозный воздух пробирается под одежду. Метель усиливалась, снежинки кружились в диком танце, ограничивая видимость.

Мы шли по глубокому снегу к темному пятну на краю леса. Чем ближе мы подходили, тем яснее становились очертания. Это был старый внедорожник, полностью занесенный.

Марк подошел к капоту, наклонился и указал на зияющую дыру, откуда торчали искореженные обломки металла.

— Вот. Поршни, клапаны, все смешалось. Блок двигателя расколот. Никакой ремонт невозможен.

Я заглянула внутрь, и меня охватил холод. Это было не просто повреждение. Это было… уничтожение.

Внезапно, сквозь вой ветра, мне показалось, что я слышу что-то еще. Звук, похожий на быстрый, тяжелый бег. Из леса. Что-то неслось прямо на нас!

Я напряглась, пытаясь различить что-либо в снежной завесе. Ничего. Только белая стена и свист ветра. Но ощущение опасности было слишком сильным.

— Марк! — я схватила его за рукав, паника вновь охватила меня. — Там… там что-то бежит на нас!

Марк повернул голову, его глаза сузились, но он не двинулся.

— Здесь никого нет, Инга. Это просто ветер.

— Нет! — я была уверена. Это не ветер. Это было "оно". — Прячься!

Я распахнула водительскую дверь машины и, не раздумывая, нырнула внутрь. Затем, изо всех сил, потянула Марка за собой. Он, к моему удивлению, не сопротивлялся, хотя и выглядел совершенно невозмутимым.

Мы оба оказались внутри, в тесной, промерзшей кабине, окруженные снежной пеленой и жуткой тишиной.

Я вжалась в сиденье, прижимаясь к Марку. Холодный металл обшивки пробирал до костей, но страх был сильнее.

Неожиданно машина задрожала, словно ее подняли и начали трясти, как детскую игрушку. Скрежет металла, глухие удары — казалось, невидимая сила пытается разорвать нас на части.

— Наверное, это дикий зверь! — выпалил Марк, хватаясь за сиденье.

— Дикий зверь так не делает! — мой голос сорвался. — Марк, только не выходи, когда все стихнет! Давай подождем ещё час? Пожалуйста! Так всегда в фильмах ужасов! Кто-то уходит, чтобы проверить что-то, и навсегда пропадает!

— Мы не в фильме, Инга.

— А откуда ты знаешь? — я схватила его за руку, пытаясь удержать. — Мы вообще ничего не знаем! Я не помню, как мы здесь оказались! Меня же должен кто-то искать?? Нас всех же должен кто-то искать?!

— Нас уже точно ищут, — ответил Марк, и в его голосе прозвучало что-то, что заставило меня поверить ему.

Внезапно машина резко дернулась, и я упала на Марка. Он инстинктивно обхватил меня, прикрывая собой. Удары усилились, казалось, что кто-то огромный и невидимый безумствовал вокруг нас, пытаясь вырвать двери, разбить стекла. Каждая секунда казалась вечностью.

Потом, так же внезапно, как и началось, все стихло. Наступила жуткая, звенящая тишина, нарушаемая лишь завыванием метели.

Марк осторожно приподнялся.

— Кажется, ушел…

Не успел он закончить, как водительская дверь распахнулась с оглушительным скрипом. Марк, не раздумывая, выставил ногу и с силой ударил в темноту. Раздался вскрик, и что-то тяжелое шлепнулось в сугроб.