Станцуй для меня

Пролог

Боль. Я познала все ее оттенки и могла с полной уверенностью сказать: боль можно не только ощущать, но увидеть ее цвет, услышать, почувствовать запах и понять, как рушится жизнь за одну секунду боли.

Одно лишь мгновение, и только одна нескончаемая боль. Глухой хруст, кровь, возгласы зрителей, люди в белых халатах, перед глазами мелькали чередой лампы, запах медикаментов, а после я погрузилась в сон, а возвращение в реальность поставило точку на моей будущей жизни.

– Мне очень жаль, но вы больше не сможете танцевать…

Эти слова впаялись в мой разум на долгие-долгие дни моего молчания, взгляда в пустоту и безмолвных слез. Еще более долгие месяцы реабилитации, в попытке как-то встать на обе ноги и передвигаться без трости. Когда-то я была примой королевского балета. Софиты, овации, сцена, цветы и поклонники. Сейчас долги, необходимость в дорогостоящем лекарстве для младшей сестры. Если б не Лиза, возможно, я бы не смогла продолжать жить. Первый год мы существовали на накопленные мной деньги, собранные пожертвования в фонде моего имени, и финансовую помощь от королевского балета, а потом наступила суровая реальность, и мы остались одни, никому не нужные.

И теперь я начинала жизнь с чистого листа.

На табло загорелась цифра сто пятьдесят семь. Следующая моя.

– Даниэль Крайсон. – Женщина лет шестидесяти произнесла мое имя и взглянула на меня поверх своих очков в черной роговой оправе. Даже если женщина и узнала во мне бывшую приму балета, то явно решила умолчать об этом. – Проходите и присаживайтесь. – Она кивнула в сторону стула.

Стараясь собраться и пройти хотя бы пять метров, не хромая сильнее обычного. Боль отдавалась по всей ноге – красота требует жертв.

– Заполняя анкету, вы написали, что ищите работу няней? – женщина распечатала бумаги, полученные по электронной почте, и взглянула на строки.

– Да, – согласилась я, подтверждая написанное. У меня имелся небольшой опыт работы с детьми, пусть я преподавала класс по балету, но главное детям.

– Боюсь... – Женщина замолчала. Я уже знала, что последует дальше. Я приходила в отдел по занятости уже не первый раз, а в пятый. И я знала, откажут и здесь. Я была слишком знаменитой личностью в Лондоне. Даже по миру. Сперва прима королевского балета, после прима, кому на ногу прыгнул партнер, сломав ту в четырех местах. Пройдет еще пару лет, из памяти сотрется и то, кем я была, останется лишь: «А! Это та, кому сломал ногу партнер». – Я вас огорчу. У нас есть вакансии, но вы не подходите по требованиям. Нужна с опытом гувернантки.

– Я легко нахожу контакт с детьми, знаю четыре языка. Умею делать уколы и оказывать первую медицинскую помощь. Если нужно что-нибудь освоить, я могу, – под конец голос совершенно скатился к дрожащим ноткам, а глаза едва не наполнились слезами.

– Дело не в этом…

– Дело в том, кто я? – заявила весьма резким тоном.

– Нет, – с улыбкой на устах ответила женщина. – Дело в том… С детьми нужно всегда находиться на ногах. В силу вашей травмы, сделать вам это будет весьма трудно.

Эта травма стала не только крестом на моей карьере балерины, но и заколотила все двери в любом направлении.

– Мне, правда, жаль. – Женщина помотала головой. – Но я не могу вам помочь. По крайней мере, на данный момент.

– Хорошо, пусть не дети. Любая работа, – взмолилась я. – Любая… Моей сестре нужны дорогостоящие лекарства. То, что выделяет государство, этого слишком мало. Я готова работать, кем угодно. Могу мыть полы в торговых центрах, работать в отеле горничной.

– Проблема в том, что для всего этого нужны здоровые ноги. Вы же не хотите усугубить свое положение. К тому же, нужно делать все быстро. Я могу выписать вам направление на работу, но вас просто не возьмут работодатели. Стоит им увидеть вас, как вам сразу же откажут в работе, поскольку вы не сможете выполнять обязанности, как полагается.

«Вас не возьмут», – звучало для меня как смертный приговор.

– Спасибо... – прошептала я, поднимаясь со стула и направляясь к выходу.

– Постойте, – прозвучало мне вслед. – Есть одна работа… только не знаю, согласитесь ли вы.

– Если вы хотели предложить мне работу, где придется оказывать интим услуги…

Я не успела договорить, желая сообщить, что даже в моей сложившейся ситуации, я никогда не буду ублажать мужчин за деньги, как меня перебили.

– В этом случае вы пришли не по адресу. Есть одна вакансия. Как вы и хотели – горничная. Работа в особняке. Дом большой, но уборку нужно делать только в определенном крыле, там всего четыре спальни. К тому же не каждый день.

– В чем подвох? – поинтересовалась я. Уж явно в этом крылось что-то особенное.

– Владелец особняка – Дрэйк Трэмейн. – Увидев мое выражение лица, женщина нахмурилась. – Скверный человек. – Как ни странно, это мне тоже ничем не помогло. Я не знала, кто такой этот Дрэйк, а скверных людей и без него достаточно – это не показатель. – Он живет в родовом поместье Трэмейнов. Не покидал его уже более четырех лет после несчастного случая. И уже как год ни один отдел по трудовой занятости не принимает от них запросы по вакансиям. Все, кто у него работал, не задерживались дольше недели. Все жаловались на его отвратительный характер. Подозреваю, это так и есть, особенно, если взять во внимание тот факт, что в обязанности горничных не входило развлекать и общаться с Трэмейном, и он каким-то образом умудрился всех довести до желания уйти с работы, причем с той, где зарплата сравнима, наверное, с гонораром примы королевского балета.

– Я согласна, – ответила я без каких-либо сомнений. Не существует таких мужчин, которые могли бы сломать меня еще сильнее, чем я уже была сломлена. Если Трэмейн женоненавистник, то это его проблемы.

– Ну смотрите... – Женщина протянула мне визитку. – Просто позвоните и скажите, что от Лоры Фейл.

– Спасибо…

– Рано благодарите, – уж как-то совсем отчаянно произнесла Лора.

Глава 1

– Эль, ты уверена, что тебе стоит ехать в поместье Трэмейнов? – Сестра крутила визитку в руках, изучая ее в который раз. – А что тебе сказали во время телефонного разговора?
– Сказали, что на мне будет уборка четырех спален и оранжерея. И за это будут платить огромные деньги. 
Я подошла к сестре и поцеловала ее в макушку. Из-за нехватки денег пришлось снизить дозу лекарства, и сейчас, временно, Лизе пришлось пользоваться инвалидным креслом.
– Просто это как-то странно. Почему за минимум работы платят так много?
– Наверное, доплата за ужасный характер чудовища, – улыбнулась я. – К тому же, мужчины априори слабые существа. – Да, по возвращении домой, я погуглила этого Дрэйка Трэмейна и выяснила, что пять лет назад он был буквально секc-символом Америки, на него молились женщины, мужчины завидовали, но несчастный случай сделал из него затворника. Он вернулся в Англию в родовое поместье и живет там четыре года, обозлившись на весь мир.
– Почему он с такими деньгами и не сделал себе пластическую операцию? – Сестра зрела в корень. Такой же вопрос задала и я, когда прочитала о его травмах, а точнее о последствиях нападения, когда он защищал свою невесту. Я нигде не смогла найти фотографий после случившегося, но мне казалось, за деньги можно было купить все. Новое лицо, даже ногу. Когда я прошла последний курс реабилитации, мне сообщили о стопроцентных шансах возвращения в балет. Всего-то нужно время и много денег. Вот только, где взять деньги, если нет работы? Замкнутый круг. Я уже смирилась. У меня была Лиза, ради нее я жила.
– Не знаю, Лиз, может быть, у него свои мотивы. Психологическая травма, боязнь врачей. Причин масса. Меня это не так волнует.
– Он красивый… Был, – добавила она.
– Симпатичный, – поправила ее я. – Таких, как он, много. На каждой обложке журнала. Ничего особенного.
– Но все равно, я ему не доверяю, Эль... – Нахмурилась Лиза. – И мне не нравится, что ты будешь жить там, и я не смогу за тобой присматривать.
Я любила это создание больше собственной жизни. Наша разница в возрасте составляла десять лет, но Лиза считала себя самой взрослой. В свои пятнадцать лет она порой рассуждала как сорокалетний человек.
– Лиза, ты пару недель поживешь в пансионате, я знаю, это не отель пять звезд. А потом я попрошу аванс и сниму комнату поближе к поместью. Буду возвращаться домой на выходные. Нам нужно продержаться эти две недели. – Я обняла сестру, целуя ее в щечку.
– Я знаю, – неодобрительно протянула сестра. – Эль, пообещай, что если тебе что-нибудь не понравится в том доме, то ты уйдешь. Неважно, какие там платят деньги.
– Хорошо, милая... Обещаю. 
 

***

За мной прислали машину. Если быть точной, то лимузин. Давно я не ездила на таких автомобилях. Прошло два года, а казалось, все двадцать лет. Когда машина остановилась, я выглянула в окно, смотря на огромный кованый забор с золотыми пиками, стремящимися пронзить синее небо, за ним скрывался не менее помпезный особняк, сравнимый только с королевским дворцом. Четыре этажа, и по моим подсчетам по десять комнат на этаже. Интересно, кто же убирал остальную часть дома, если меня наняли лишь на седьмую часть этого особняка?

Стоило воротам отвориться, как мы въехали на территорию. Я смотрела на красивый ухоженный газон, фигурно выстриженные кусты и деревья. Довольно неплохо для того, кто заточил себя в доме на четыре года. Дрэйк почему-то мне представлялся монстром из сказки «Красавица и Чудовище». Конечно, не косматого и с когтями, но примерно в этом направлении. Бородатый, нестриженный, неопрятный, от которого пахнет телом не первой свежести, плюс ко всему скверный характер. А вот особняк выглядел весьма, даже весьма недурно. Массивный серый камень даровал этому месту некую мистичность, а плющ и вьющаяся бугенвиллия, охватили большую часть особняка, придавая радостных красок владениям Трэмейнов. Иначе и впрямь об этом особняке ходили бы страшные легенды о Дракуле или еще каком-то существе.

– Добрый день, Даниэль Крайсон, рады вас приветствовать в поместье Трэмейн. Надеюсь, поездка вас не утомила? – поприветствовал меня дворецкий, когда открыл дверь, позволяя мне выбраться из автомобиля. Через затонированное стекло я уловила на лице мужчины тень удивления, когда первой появилась моя рука с тростью, а уже после нее я.

Если я слишком много ходила, нога начинала ныть, и без дозы обезболивающего я не могла существовать, лезла от боли на стену. Когда меня никто не видел или же боль становилась невыносимой, то приходилось пользоваться тростью – так я снимала большую часть нагрузки на поврежденную ногу.

– Да, все хорошо, – ответила я, улыбаясь.

– О-о-о, – не сдержал своих эмоций мужчина, когда водитель достал из багажника весьма внушительный по размеру чемодан. Тут все явно не рассчитывали на мое долгое проживание. – Какой у вас красивый чемодан, – попытался оправдать свои эмоции дворецкий.

Конечно, красивый. Обычный пластмассовый черного цвета. Красивее нигде не сыскать. Я улыбнулась мужчине и невольно потянулась взглядом в сторону окна, где едва заметно шевелились портьеры. Что-то мне подсказывало: хозяин дома не очень-то и рад новой гостье.

– Пройдемте, – предложил мужчина, приглашая войти в дом.

Стараться не хромать на вымощенной булыжниками дорожке оказалось весьма сложно. Да и довольно неудобно. Я решила забыть обо всех правилах этикета и взяла дворецкого под руку. Еще не хватало мне упасть и, в довершение всего, сломать еще одну часть тела. Мужчина никак это не прокомментировал, лишь придержал меня, помогая также подняться по лестнице. Десять ступеней, но таких высоких.

Когда мы вошли в дом, то меня встречала буквально толпа людей. Я отметила весьма интересный факт: все женщины этого дома имели одну характерную черту – на вид им было за шестьдесят пять, а вот среди мужчин были и постарше, и помоложе.

Но несмотря на данное обстоятельство, весь персонал оказался весьма дружелюбен, а также я видела во взгляде каждого жалость ко мне. Нет, не по причине скверного характера хозяина, просто все прекрасно знали, кто я такая, и понимали, каково мне стоять вот тут, перед ними, когда я должна танцевать на великой сцене и получать цветы и комплименты, а не драить комнаты в поместье. Но у судьбы свои игры. Миллиардер и плейбой оказался заточен в доме из-за шрамов после нападения, я же находилась здесь по причине своих собственных «шрамов», которые оставила на мне жизнь. Вот такая ирония судьбы. Но акцентировать внимание на этом никто не стал.

Глава 2

В моих владениях находились четыре спальни и цветы в оранжерее. Работала я вторник, среду и пятницу. Я изучила мою обитель и принялась выполнять свою работу. На самом деле, я была удивлена, как и весь оставшийся персонал, почему Дрэйк не прилетел ко мне на крыльях ужаса и еще не нахамил. Так мужчина даже не ужинал, не завтракал и не обедал в столовой. Решил стать не только заложником особняка, но и собственных стен спальни. И все из-за меня?

Калека испугался другого калеку? Даже смешно. Или понял, что его уродство не так ужасно, как мое, и решил не добивать лежачего?

По завершению дня я хлопотала в оранжерее. Даже сказать, наслаждалась прекрасными розами. Не знаю, как дальше сложится моя работа здесь, но пока все шло отлично.

Даже следующие два дня прошли без эксцессов. На третий день Дрэйк дал о себе знать, сообщая персоналу, что он не хочет ужинать со мной в трапезной, и пусть мне принесут еду в спальню. Собственно, завтрака и ужина это тоже касалось. Видимо теперь заложника в этом доме он решил сделать из меня. Ну ладно. Я не противилась этому. Все же для попадания в трапезную, мне приходилось преодолевать лестницу, а эту задачу усложняла моя нога.

А вот на четвертый день, когда собиралась ложиться спать, я очень долго кричала от ужаса. Откинув одеяло, обнаружила в постели огромную окровавленную крысу. Я до ужаса боялась этих существ. Люди меня так не пугали, как насекомые и вот эти твари. На мой крик сбежались, пусть не все, но многие жители особняка, и были весьма удивлены таким поступком хозяина. Ребячество не иначе.

Когда я в третий раз нашла в своей постели уже две крысы, то не кричала. Просто молча убрала.

Но в пятый раз мои нервы сдали. Мне просто надоело каждый раз перестилать постель. Приходилось менять все, поскольку кровью было заляпана не только простыня, но и одеяло, и наволочки меняла на всякий случай.

Взяв одно из маленьких полотенец для рук, я схватила дохлую крысу за хвост и направилась в коридор. На мое счастье, в этот раз она оказалась просто дохлой, а не окровавленной распотрошённой тушей, как все прошлые разы. Если у Дрэйка не хватало смелости прийти и нахамить мне, а подкидывать сюрпризы, уж не знаю с намеками ли, то я предоставлю ему такую возможность. Где находилась спальня хозяина особняка, я знала.

Первое, о чем мне сообщили по прибытии в дом, так о левом крыле дома, где обитал Дрэйк. Мне сказали туда не заходить и обходить за версту, а лучше вообще на четвёртый этаж не подниматься. Только сейчас обстоятельства просто обязывали меня нарушить все предупреждения. Так что я прошла два лестничных пролета, даже позабыла о боли в ноге. Поднявшись на этаж, устремилась к заветным дверям. Я не знала, что скажу, но точно верну обратно крысу.

Стучаться я не стала, хотя бы даже по той же причине, по которой Дрэйк входил в мою без спроса. Да, это его дом, но в данный момент это моя комната с личными вещами.

И ворвавшись в спальню, я забыла, как говорить. Наверное, дохлая крыса, висевшая вниз головой, могла бы сейчас выдать гораздо больше слов, чем я. Я даже не обратила внимание на обстановку, окружающую меня, которая в обычное время вызвала бы во мне неистовую дрожь. Такой огромный светлый особняк, такие шикарные спальни, а эта комната напоминала похоронное бюро, и то, бьюсь об заклад, там приятнее находиться. Здесь же царил абсолютный мрак. Верила бы я в сказки, то приняла б Дрэйка за вампира или еще какого-нибудь невиданного чудища, любящего все черное и мрачное. Начиная от интерьера в викторианском стиле в темных тонах, до приглушенного света. Люстра тут отсутствовала, как и зеркала. На окнах не хватало решеток для дополнения всего антуража. Добавил бы Дрэйк на стены какие-нибудь стенды с средневековым оружием или атрибутами для пыток, то я окончательно занесла мужчину в список сумасшедших людей.

Но это было вовсе не той причиной моего молчания. Мужчина стоял в центре спальни абсолютно голый. И черт возьми, эти шрамы были ужасны. Очевидно, газеты писали не все. Нет, конечно, это подлежало восстановлению. Причем полному, как и моя нога. Только в случае мужчины это занимало пару недель, у меня же месяцы. И я не понимала, почему Дрэйк не вернул свою прежнюю внешность. Даже сейчас, со шрамами, он был привлекательным мужчиной. Не потерял свою физическую форму, даже скорее наоборот, прибавил в массе, стал более мужественным. Не тем сопляком с обложки. И да, он не был лохматым, когтей не наблюдала и пахло от него очень даже неплохо. Комната пропиталась лосьоном после бритья, а из приоткрытой ванной комнаты исходил душистый аромат шампуня.

– Двери придуманы для таких идиоток, как вы! – рявкнул мужчина и сдернул покрывало с кушетки, возле которой стоял, прикрываясь махровой тканью.

Я открыла рот, но не произнесла ни слова. Только моргнула. Это единственное, на что я была сейчас способна. А ну да, еще я сильнее сжала хвост крысы. Вообще, ситуация оказалась нелепее некуда. Голый мужчина и я с дохлой крысой в руках. В голливудских фильмах такого еще не снимали.

Я даже не смогла отреагировать на оскорбление в мой адрес.

– Еще к своей хромоте, вы и тупая, и глухая. Полный набор. Убирайтесь!

– Знаете что! – вернула я свой дар речи. – Может я и хромая, и тупая, и глухая, но в отличии от вас, полного придурка, не прихожу в чужую комнату и не подкидываю в постель дохлых крыс! – заявила я, направляясь ближе к мужчине. – Это ваше! – Я со всей злостью кинула крысу на темный ковер. – Если вы считаете, что это забавно…

Я не успела договорить, как стена, находящаяся в пяти метрах от меня, оказалась прижатой к моей спине, а сильные пальцы сжимали мое горло, так, что я впервые в жизни испугалась смерти.

– Чтобы завтра вас не было в этом доме, понятно?! – утробным голосом прорычал мужчина.

Когда пальцы разжались, то Дрэйк схватил меня за запястье и с такой силой дернул вперед, что я не устояла на ногах и упала на пол.

– Что развалились? Убирайтесь, если хотите еще ходить на своих двух.

Глава 3

Если б не сестра, я бы ушла в ту же секунду, как покинула комнату Дрэйка. Не пугали меня оскорбления. Я была примой королевского балета и получала не только комплименты и подарки, но и письма с угрозами, я слышала в свой адрес колкие и ядовитые фразы, – все это лишь пустышка, а вот то, что сделал Дрэйк – не просто брошенные злые слова или попытка припугнуть. Сожми он пальцы на моей шее сильнее, я бы уже не дышала.

И если это не Дрэйк подкидывал мне крыс, то кто?

В отличии от меня, мужчина никак не отреагировал на крысу. Да он даже на меня особо-то не отреагировал, что уж там дохлая крыса. Скорее его раздражал тот факт, что я ворвалась в его спальню без стука. И прикрылся Дрэйк не по причине стеснения, а ради оставшейся в нем нормы приличия.

***

Большую часть ночи провела без сна. Ноющая боль в ноге, обида. Все эмоции выплеснулись солеными слезами, отчего разболелась голова и нос почти не дышал. У меня не осталось даже сил перестелить постель, и я легла на кушетку. Утром ныла каждая косточка, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что я увидела в зеркале. Отпечатки пальцев на шее и запястье. Я жила пять лет не в благополучной семье, и даже в ней не получала таких синяков.

– Мисс Крайсон, боже мой! – вскликнула горничная, когда заметила мои синяки. – Это сделал Дрэйк? – уже более грубым тоном проговорила она. – Он был у вас? Больше ничего не сделал?

Я улыбнулась женщине, благодаря ее за такую заботу.

– Нет, к нему пришла я. – От моих слов женщина опешила, явно смотря на суицидницу. – Те крысы, что были у меня в постели, я думала это он.

– Боюсь, что это и впрямь не Дрэйк. Подозреваю, это Феликс. Хотя он не бывает в доме.

– А Феликс это кто? И почему он пакостит мне? Чем я ему насолила? – Замечательно. Мне мало одного «поклонника», появился другой.

– Скорее наоборот, понравились, – ответила женщина. – Это кот. Живет в конюшне, в дом его никто не пускает, но вероятно, он как-то проник сюда, плут.

Здорово. В этом доме меня ненавидел даже кот. Не удивлюсь, что кот и Дрэйк в сговоре.

– Но моя комната закрыта, – уверила ее я. – Как кот сюда попал?

– Это знает только кот. – Женщина пожала плечами.

Найду этого кота, придушу своими же руками. А вот что касалось местного чудовища, то раз я еще здесь и не поступило приказа выгнать меня из дома, значит имелся один шанс остаться в особняке на прежнем месте.

Когда я позавтракала, выпила пару таблеток обезболивающего, то направилась на очередную суицидальную миссию. На этот раз я собиралась постучать.

В спальне Дрэйка не оказалось, зато застала мужчину в кабинете. На удивление, помещение оказалось не таким мрачным, даже в светлых тонах, с просторными окнами и светом, как и в остальной части особняка.

– Мне казалось, я сказал вам убираться, – произнес Дрэйк и обратно захлопнул дверь перед моим носом. Я отпрянула назад, боясь схлопотать удар. Ну что ж… Мужчина ошибся с правильностью своего выбора.

Я постучала снова, но мне не открыли.

– Я хотела извиниться, – крикнула я через дверь. – Я выяснила, кто приносил мне крыс. И это не вы.

– Какое великое открытие. – Дверь распахнулась, и легкий ветерок коснулся моего лица, смахивая выбившиеся пряди со лба. – Есть еще, что вы хотите мне сказать, прежде чем уберётесь из моего дома?

– Я не уйду, – строго произнесла я. – Да, я ошиблась и была не права и пришла принести свои извинения.

– Засуньте их себе в задницу, – зло прошипел Дрэйк. – Ваши фальшивые извинения мне не нужны.

Я пристально посмотрела на мужчину. В темноте я плохо разглядела его. Сейчас у меня появился шанс. Портили его красоту не уродливые шрамы, а его гримаса отвращения.

– Что, урод, да? – прорычал он сквозь зубы. – Или за определенную сумму денег готова признать меня красавчиком и раздвинуть ноги и дать себя трахнуть во все твои…

Коридор окрасил звук звонкой пощечины. Я действительно пришла извиниться и наладить наши отношения, или хоть как-то достучаться до этого человека, но Дрэйк настолько прогнил, что как бы я не старалась, все мои попытки бесполезны. Этот человек был безнадёжен...

– Еще раз… – утробным рычанием прошипел мужчина, – ты тронешь меня…

– Ударите меня или задушите? – огрызнулась я, смотря на Дрэйка со всем призрением. – Вы не урод, я даже не вижу ваших шрамов, я вижу красивого мужчину с уродливой душой. А теперь весь ваш внутренний мир на лицо. Жизнь вам показала, кто вы на самом деле.

Я была готова поклясться, что Дрэйк меня ударит, я даже приготовилась к новой порции боли. Больнее уже не будет. Ничто не может сравниться с хрустом собственной жизни.

– Убирайся, – только и ответил он, сжимая кулаки так сильно, что побелела кожа в области костяшек.

– Я пришла сюда работать, – отступать я не собиралась, – мне нужны деньги. Вам придется смириться с моим присутствием в доме. Я вас не побеспокою, не переживайте, но и не покину особняк. Если вы женоненавистник, это ваши проблемы. Давайте мы не будем друг другу мешать. Я вам ненавидеть себя и всех женщин, а вы мне работать, – договорив, я развернулась на пятках и направилась в сторону лестницы.

– Считаешь, ты одна такая горда и сильная? – прилетело мне в спину и снова на «ты». – Таких как ты здесь была масса. Все вы одинаковые.

– Да? – Я обернулась. Мужчина пытался навешать все свои комплексы на других. – Думаете я, как все, раздвину перед вами ноги и дам себя трахнуть во все доступные места за деньги? Знаете, не все измеряется деньгами, не все любят деньги, не все готовы за них продаваться.

– Сказала та, кто тут ради денег, – буквально выплюнул он.

– Мне нужны деньги на лекарства сестры. Без нужной дозы, она проведет оставшиеся годы в инвалидном кресле. Препараты дают ей нормальную жизнь, но и с каждым разом отнимают дни ее жизни. Я хочу, чтобы эти годы были для нее счастливыми. Поэтому если для этого мне нужно слышать то, как вы ненавидите женщин, я буду слушать. Если захотите меня ударить, я стерплю. Но никогда, никогда не лягу с вами в постель за деньги.

Глава 4

На мое удивление неделя прошла без происшествий. Я, как и обещала, не искала встреч с хозяином особняка, мужчина же, по всей вероятности, позволил мне работать дальше. А насчет Феликса, этого крысиного проныру, я так и не нашла. Очевидно, он прятался от меня. И правильно делал! Дорожил своей маленькой тоненькой шейкой или хвостом!
Жизнь постепенно приходило в прежнее русло. Как еще оказалось, некий дополнительный и очень приятный бонус, – деньги за работу перечислялись каждую неделю. Так что первую свою зарплату я получила уже перед выходными. По просьбе, меня отвезли в город, я очень хотела проведать Лизу. Знала же как она не любила жить в пансионатах. И, поскольку я понятия не имела, когда освобожусь, поэтому не стала заставлять водителя ждать и сообщила о намерении добраться до особняка самостоятельно.
– Эль! – воскликнула сестра, как только я вошла в комнату пансионата, где жила Лиза. – Я думала, ты приедешь только в конце месяца.
– Разве я могла оставить свою сестру одну в этом месте так надолго? – Я опустила пакеты с купленными вещами и вкуснятиной на пол и направилась к сестре, обнять ее. Каждый раз сердце обливалось кровью, когда я видела Лизу в инвалидном кресле, зная и помня ее обычную жизнерадостность и живость. Лиза всегда была моим смыслом жизни, а теперь еще и целью. Я жила ради нее, зная, если я опущу руки, то этот горящий огонек в моей душе угаснет, и я умру вместе с ним.
Смогу ли я еще когда-нибудь надеть пуанты и станцевать, не знала, да и уже не было так и важно. Меня интересовало лишь одно – деньги. И я была готова ради них работать не покладая рук. 
– Эль, какой он? – первое, что спросила сестра, когда я обняла ее.
– Кто? – изумилась я.
– Ну тот человек, на которого ты работаешь. Он настолько обезображен?
– Лиза, – вздохнула я. – Скорее он обезображен душой, чем лицом. – Это была истинная правда. – И знаешь, мне кажется, его погубило собственное тщеславие. Эти шрамы – расплата.
– Он тебя чем-то обидел, да? – Сестра видела меня насквозь.
– Нет, но мы не подружились, – ответила я, садясь на застеленную кровать, и невольно оглядела комнату. Сердце снова сжалось. Кровать, способная едва ли уместить одного, обшарпанный и выцветший пол, кое-где с паркета слез лак, на стенах же совсем недавно освежили краску, был даже небольшой телевизор, стол и два новых стула. Радовало и то, что в комнате располагался личный душ и туалет. Остальное уже не имело особого значения. Пусть место и желало качественного ремонта, но зато здесь работали лучшие специалисты, а медсестры следили за сестрой двадцать четыре часа в сутки. Так я хотя бы не беспокоилась о Лизе и за ее здоровье, зная о компетентности данного персонала. Только мне хотелось и лучшей обстановки для своей сестры.
– Он плохой человек? – Лиза приблизилась ко мне, и колесо инвалидного кресла коснулось моей ноги, отчего я содрогнулась. Мне было так жаль. Порой я даже винила себя. Нет, я не была виновата в болезни моей сестры, скорее за это нужно было благодарить родителей, кто наградил ее не самой лучшей генетикой, употребляя спиртное, не беспокоясь о здоровье будущего ребенка. Вот только меня не отпускало ощущение вины. Возможно, меня можно назвать лучшей сестрой тысячелетия, которая добилась полных прав на ребенка, будучи сама таковой, и смогла доказать возможность обеспечивать нас двоих. А могла бы позволить службе опеки отдать Лизу чужим людям, кто удочерил бы ее. Вероятно, там ей было бы лучше, чем со мной, но я воспротивилась, не желая разлуки с сестрой, и взвалила эту ношу на себя.
– Лиза, я не знаю. – Я вымученно улыбнулась и взяла ее руку в свои ладони. – Но думаю, раньше он был не более приветливым человеком.
– Значит, он все же обидел тебя. – Сестра поджала губы и высвободила руку из моих ладоней, откатываясь от меня. – Я хочу, чтобы ты ушла из того дома, – проговорила она и бросила взгляд на оставленные возле двери пакеты. – Я не хочу, чтобы из-за меня ты страдала.
– Лиза, – я встала с кровати и улыбнулась, – давай роль мамочки ты оставишь для меня, а сама побудешь ребенком? Как тебе такая идея? А сейчас! – Я направилась прямиком к купленным вещам. – Мы вместе посмотрим, что я привезла тебе.
Я видела, как загорелись глаза Лизы. Сияли, как два изумруда. Какой бы она не была сильной и взрослой не по годам, все равно оставалась ребенком. Милым, добрым, способным сопереживать людям, ребенком, а главное радовалась так, словно и не было ничего этого: моей не до конца восстановившейся ноги после перелома в четырех местах, этого чёртового инвалидного кресла, в котором сидела Лиза, стараясь избежать боли при самостоятельном передвижении, не было этой ужасной нехватки денег и прежней стабильности.
– Эль! Это так красиво… и так дорого! – Глаза Лизы сияли при виде зеленого свитера. Дорогого кашемирового свитера. Лиза притронулась к рукаву, наслаждаясь прикосновением нежной ткани.
– Недорого, – ответила я. Как же хорошо, что я предварительно оторвала все ярлычки с ценой. Свитер был действительно дорогой. В нашем положении это безрассудно, но на эти деньги не купишь лекарства в нужном количестве, зато сделать ребенка счастливым я могла. 
– Эль… Он прекрасен, но такой дорогой, – не унималась сестра, хотя продолжала ощупывать свитер.
– Примеришь? – поинтересовалась я с нотками радости в голосе.
– А можно? – Лиза посмотрела на меня глазами полными счастья.
– Конечно, зайка, он твой.
Сестра оперлась руками о подлокотники инвалидного кресла и поднялась. Я видела, как Лиза скрывала от меня испытываемую боль. Я же не могла заставить ее вернуться обратно. Это был ее день. Если это сделает Лизу еще более счастливой, я буду молча наблюдать и истекать слезами изнутри, поместив счастливую улыбку на лицо.
Сестра натянула самостоятельно свитер поверх футболки и медленными шагами направилась к зеркалу, любуюсь отражением. Лиза ладошками погладила рисунок на груди.
– Он такой мягкий. Такой красивый. Эль… Он правда недорогой?
– Правда, Лизи. – Я подошла к сестре и чмокнула ее в макушку. – Он идеально подходит к твоим глазам.
– Спасибо, Эль. – Сестра прижалась ко мне и обняла, насколько позволяло это сделать ее болезненное состояние. – Я тебя так люблю. Ты самая лучшая на свете.
– Я тоже тебя люблю, Лизи. – Я обняла сестру, прикрывая веки, ощущая, как слезы предательски щепали глаза. – Моя крошка Лизи.

ВАЖНО!

Дорогие читатели!

Приглашаю вас в свою книгу “Неравный счёт”

https://litnet.com/shrt/hGDK

под псевдонимом Вин Кэтчер

от любви до ненависти и обратно, горячие хоккеисты, бывший

Отрывок

– У нас был уговор, верно? – говорит она.

– Угу, – мычу я сквозь сжатые губы, – только спор вышел нечестный.

– Все честно. – Вздергивает она упрямый подбородок.

– Нет, ты соврала. Тебе понравилось, но ладно, я сделаю вид, что поверил.

Она открывает рот, намереваясь произнести что-то колкое, как я опережаю ее:

– Давай так. Мы оба взрослые люди. Я пришел сюда ради этого. Ты пришла сюда, вероятно, по той же причине. И если мы другу друга устраиваем, то я предлагаю просто отлично провести время (а тут интрига, что же он ей сказал…)

Глаза девушки расширяются, как и приоткрываются губы. Она едва не задыхается от возмущения.

– Никогда еще не встречала столь наглого типа!

– И тебе это нравится.

Если девушка взъерошила все свои перышки, то я абсолютно спокоен. Лед не терпит необдуманных решений. Она – мой лед. Если я хочу обуздать и эту ледяную поверхность, то должен действовать четко, безоговорочно и точно к цели.

– Нет, я терпеть не могу хамов!

– Судя по всему, между нами уже есть химия, так почему бы нам не вступить в реакцию.

Грудь девушки высоко вздымается от возмущения.

– Только твои правила. И поверь, ты не пожалеешь.

Девушка закусывает нижнюю губу.

– Ну так что, Бэмби? – Касаюсь пальцами ее подбородка и приподнимаю голову. – Подписываем соглашение?

Аннотация:

🏒 Ашер Хендерсон

Мое сердце – лед. В нем нет места для любви. Хоккей – единственная цель всей моей жизни. Пока в нее не влетает она – настоящая ходячая катастрофа… и мне стоит держаться от нее как можно дальше…

Однажды я уже оступился, и не могу сделать это снова, когда на кону стоит многое, а соперники так и ждут моего промаха.

Но эти глаза и губы… доведут меня до греха…

💃🏻 Джой Миллер

Он сущий дьявол. Невероятно притягательный татуированный… гад! Появился в моей жизнь на пике ее крах, предложил сделку и разбил оставшиеся мечты.

Однако вселенная взяла реванш.

Неожиданная встреча, новая сделка, и я не знаю, кто теперь в ней выйдет победителем.

Либо Ашер разрушит меня, разбивая сердце на тысячи ледяных осколков, либо станет тем, кого я ждала все эти годы.

Вот только тайны всегда все усложняют, как и люди, ждущие твоего провала…

Глава 5

Все выходные я не выходила из комнаты. Превратилась в такого же заточенца, как и хозяин дома. Все это время я размышляла над предложением Дрэйка. Сколько он готов мне заплатить, чтобы я ушла? И был ли он серьезен в своих словах или раскидывался ими на ветер? Я ухватилась за этот шанс. Я могла убить сразу всех зайцев. И предпочла пойти на охоту за ними в понедельник. Собиралась долго с духом, взвешивала за и против, а когда намеревалась выйти из спальни, в дверь постучали. На пороге стояла горничная, но больше меня удивило то, что внизу меня ожидал курьер с огромным букетом роз. Раньше я получала их каждый день в огромных количествах, только сейчас, едва ли я хоть что-нибудь получала курьером.

Я поторопилась спуститься вниз. Отказываться от подарка я не стала. А больше всего меня заинтриговал момент с фразой курьера: сказано передать только адресату. И лишь несколько людей знали, где я сейчас живу.

Поставив автограф на бланке, я забрала огромный букет алых роз. Наверняка в букете находилось более ста прекрасных цветков.

Я водрузила подарок на стол и достала белоснежный конвертик. Сорвав печать, я вскрыла письмо, вынимая прямоугольный листочек, напоминающий визитку. На нем было написано:

«Мы скоро увидимся. Люблю и скучаю. К.»

Катрина.

Одной буквой «К» подписывалась только она. И если девушка прислала букет и написала про встречу именно после нашего разговора с Кевином, это могло означать, что подруга была близка к своей цели. Я улыбнулась и прижала записку к груди.

– Любимый? – невзначай поинтересовалась горничная.

– Лучше, – ответила я женщине с мечтательной улыбкой. – А есть большая ваза?

– Полно.

Когда я поставила букет Катрины в вазу, то посчитала сегодняшний день значимым для своих свершений. Я получила такой небольшой сигнал свыше – сегодня тебе сулит удача. Все началось с благой вести и, возможно, звезды мне благоволили.

Узнав, где я могу найти сейчас Дрэйка, направилась прямиком к нему. Раз уж мужчина заикнулся о деньгах, то я была готова пойти на переговоры. Дрэйк потерял свою былую привлекательность, но явно не деньги. Только территория и размеры этого особняка говорили об огромных затратах. Его содержание, оплата сотрудникам. Так что если он и впрямь хотел избавиться от меня, то заплатит оглашённую мной сумму. Я намеревалась просить не только на лекарства, но и на свою операцию. Если я встану твердо на обе ноги, то вернусь в балет, и тогда ситуация в корне изменится. Тогда мне будут не нужны его деньги. Я даже подумаю на тему возвращения этого долга.

Подойдя к кабинету Дрейка, я постучалась. Ответили мне не сразу. Лишь после четвертого стука.

– Что тебе надо? – Видимо мужчина решил перейти на неформальное общение с первых нот.

– Я обдумала ваше предложение.

– А-а-а, – саркастически протянул Дрейк и незамедлительно пропустил меня, позволяя войти в кабинет. – Значит все же продаешься, как и другие! – выдвинул свой вердикт мужчина, когда закрыл за мной дверь и вернулся к письменному столу, за которым явно недавно работал.

– Да, продаюсь, – не стала отрицать я и улыбнулась так, словно одержала победу и уже уходила с наличкой в кармане из кабинета Дрэйка. – Просто у каждого свой товар и цена, и покупатель. Вы хотели, чтобы я ушла – и я уйду, но это будет стоит семьсот тысяч фунтов стерлингов.

Оказывается, Дрейк умел испытывать не только злость и наслаждение от причинения боли слабому, но и удивление, тесно переплетающееся с неудержимым шоком. Это отчетливо отобразилось на его лице. Я даже не смогла сдержать ехидную ухмылочку. Не все же Дрэйку главенствовать на параде, нужно и часть знать.

– Вы сдурели? – озвучил он, и видимо, состояние шока вернуло ему чувство уважение к собеседнику.

– Вы хотели, чтобы я ушла. Это моя цена. Иначе я остаюсь. Выбирать вам, – спокойно отчеканила я.

– Чтобы заработать эту сумму, вам нужно проработать тут лет десять, при этом обслуживать меня и исполнять все мои прихоти.

Я не обратила внимание на его слова и произнесла:

– Так понимаю, вы лишь бросаете слова на ветер? – Посмотрела я на мужчину со всей неприязнью.

– Вы осознаете, сколько просите за ваш уход? Я могу без единого фунта выдворить вас за дверь. Вы просто не оставите мне выбора.

– Почему вы не даете людям, точнее женщинам, работать и заработать денег? – Я подошла к столу, за которым сидел мужчина.

– Почему не даю? Если вы не слепая, то явно насчитали в этом доме более пятнадцати женщин, – бросил мне эти слова Дрейк.

– Хорошо, задам вопрос иначе. Что сделала вам я?

– Просто я презираю таких, как вы.

– И каких же? – Я сощурила глаза.

– Вы и сами прекрасно знаете, к чему мне озвучивать это? – с пренебрежением произнес мужчина и скрестил руки на груди, явно принимая закрытую позу, желая оградиться от меня или чего-то другого.

– Хорошо, – ответила я. – На этом разговор наш завершен, – договорив, я направилась к двери.

– Неделю в моей постели, и вы получите озвученную сумму, – очередная оплеуха прилетела мне.

– Речь шла о том, чтобы я ушла. – Обернулась и посмотрела на мужчину испепеляющим взором.

– Это мои условия.

– Как знаете, – пожала я плечами, – работа меня вполне устраивает, как и зарплата. Вы хотели от меня избавиться, я дала вам такой шанс – вы им не воспользовались.

– И избавлюсь, – услышала я, когда вышла из кабинета.

Конечно! Это надо еще посмотреть!

Глава 6

– Привет, Лизи, – я ответила на звонок.

– Эль, а ты сможешь приехать в среду?

Сердце пропустило удар, потом другой, не желая заново биться.

– Что-то случилось? – Грудь сдавило тисками.

– Нет, Эль, все хорошо. Просто в среду придет доктор Андрюс.

– Лиз, я работаю и не знаю, смогу ли я вырваться. А разве доктор не может мне позвонить после визита к тебе?

Обычно так мы делали, когда я работала в балетной труппе. А вот когда сама стала едва стоять на ногах, мое присутствие стало буквально постоянным. И больше всего меня во всех этих визитах раздражал сладкий взгляд доктора. Он не признавался, но, очевидно, я ему нравилась. Только мужчина не мог переступить кодекс врачей: не влюбляться в пациенток или их сестер.

– Эль, ты же знаешь, что доктор Андрюс неравнодушен к тебе. – И вот же моя сестрица все подмечала. Великий Шерлок. – И он настоял на твоем присутствии.

Я тяжело вздохнула.

– Ладно, я постараюсь все уладить и приеду. Во сколько?

– В три часа.

– Хорошо, Лизи, я приеду. Постараюсь приехать.

Мне, вероятно, было слишком мало проблем, еще и это. Уж я надеялась, смогу решить обе проблемы: работу и доктора. Заодно, возможно мне удастся встретиться с Катриной и обсудить ее план мирового масштаба по возвращении меня в балет.

***

Мы с Лизой сидели на кровати и хихикали, рассматривая глянцевый журнал с полуголыми мужчинами. Чем еще можно заниматься с младшей сестрой в ожидании врача? Конечно, смотреть на настоящих брутальных самцов.

– Добрый день, дамы. – Раздался стук в приоткрытую дверь. – Можно?

– Да, конечно! – радушно улыбнулась Лиза. – Мы вас с сестрой очень ждали.

Я легонько ущипнула эту несносную болтушку.

– Здравствуйте, доктор Андрюс. – Я встала с кровати и направилась к мужчине, протягивая ему руку для приветствия. Обычно такие жесты работали безотказно, сообщая о границах дозволенного общения между мужчиной и женщиной. В общем, четкий намек на безнадежную френдзону.

– Даниэль, – из уст этого человека мое имя резануло слух, – вы же знаете, что можете меня звать просто Марк.

– Доктор Андрюс, – я в очередной раз расчертила наши доступные границы общения, – я знаю, но мне привычнее официально. К тому же, вы же на службе, – ударила я по больному, надеясь, что однажды Марк поймет свою полную безнадежность в отношении меня.

Мужчина продолжал улыбаться, не подавая вида обиженного поклонника.

– Тогда думаю, можно приступить.

Все прошло, как и всегда во время планового визита. Ухудшений и улучшений не обнаружилось – полная стабильность. Марк сложил все медицинские принадлежности в чемоданчик и намеревался покинуть комнату Лизы, а я вздохнуть с облегчением, как голос мужчины пришпилил меня к стене словно бабочку к бархатному панно.

– Даниэль, вы не будите так любезны, составить мне компанию за чашечкой кофе?

Я открыла рот и не смогла ничего вымолвить. Не ожидала от доктора такой решительности. Думала, и дальше будет тянуть с этим. Глядишь, к тому времени, я уже и замуж выйду.

– Я думаю, она с большим удовольствием, – ответила за меня Лиза, а я кинула на нее укоризненный взгляд. Сестра лишь улыбнулась. Вот же маленькая сводница! Знала же, что доктор Андрюс мне не нравился и его внимание мне претило. И вообще, я не любила врачей. Именно с ними связаны все самые неприятные события в моей жизни.

– Хорошо, – я не могла отказать, когда сестра смотрела на меня таким взглядом. Ох уж Лиза, резала меня без наркоза самым тупым ножом в мире. – Тут есть недалеко кафе. Подойдет?

– Вполне, – воодушевленно согласился доктор.

Выходя из комнаты Лизы, сестра загадочно улыбалась мне, словно только что свела два одиноких сердца. Юный купидон.

На мое удивление мы с доктором Андрюсом провели неплохо время за чашечкой кофе. К тому же, мое сердце не могло не дрогнуть, когда мужчина сообщил весьма приятную новость относительно сестры. Что можно уже через год попасть на операцию. Конечно же это была его заслуга, как иначе-то. Но несмотря на все это, я радовалась.

После кафе мужчина любезно предложил подвести меня, я же отказалась, апеллируя расстоянием, и желала воспользоваться такси, но Марк настоял на своем.

***

– Спасибо вам, доктор Андрюс…

– Даниэль, просто Марк, – поправил меня он.

– Марк, – улыбнулась я и попыталась произнести его имя без каких-либо особых эмоций, боясь дать мужчине хоть толику надежды. – Спасибо.

– Даниэль, могу ли я еще хоть раз вас пригласить на кофе, только не как доктор и сестра пациентки?

Вот то, чего я так опасалась.

– Доктор… – осеклась я. – Марк… – с придыханием произнесла его имя. – Не думаю, что в нашем положении это уместно…

– Да, я понимаю, – со всем отчаянием в голосе произнес мужчина. – Но если я приглашу вас на свидание? Одно свидание. Ведь сегодня мы посидели в кафе довольно неплохо, как мне показалось.

– Боюсь… – Я отвела взгляд в сторону особняка, словно ища у него помощи. – Марк… – Я повернулась к мужчине, но больше ничего не смогла сказать. Его губы накрыли мои, а ладони обхватили лицо. Я ощутила привкус кофе с корицей. Впервые за долгое время меня кто-то поцеловал. И так нежно, трепетно. И я сдалась. Не смогла не ответить на поцелуй, пусть не желанный, – но такой нужный, необходимый мне. Способ ощутить себя кому-то нужной, как было четыре года назад. Я прильнула к мужским губам. Ох… Как же я высоко забралась, а теперь падала в горящую пропасть.

– Простите… – Я разорвала наш поцелуй и отстранилась от мужчины. – Простите. Но мы не должны. – Я прижала похолодевшие пальчики к губам, ощущая их жар. – Думаю… Это была ошибка… Простите.

Я не позволила Марку ничего сказать, видела в его глазах испуг, отчаяние и огонек надежды, готовый угаснуть в любой момент. Лишь выскочила из машины, насколько позволяла нога калеки, захлопнула дверь и побежала к дверям особняка. Остановилась, когда в кармане брюк завибрировал телефон. Прежде чем достать мобильный, я в последний раз взглянула на мужчину, сидящего за рулем и крепко вцепившегося в него. Автомобиль сорвался с места со скрипом колес, поднимая дорожную пыль вверх. Я зажмурилась. Не должна, не должна была отвечать на поцелуй. Даже не должна была идти пить с ним кофе. Оставалось надеяться на отходчивость доктора Андрюса и его трезвость в данной ситуации. Не хотелось, чтобы из-за меня пострадала сестра или мы снова вернулись в конец очереди на операцию по квоте.