Старшая женщина этого дома

983 год

Пожарный колокол звонил так, как будто ему было больно. Он ударил несколько раз, а потом как будто захлебнулся, и сразу же завыли собаки, жалобно, тонко. От этого звука сжималось что-то в груди, руки немели, сердце колотилось быстро и сильно, как птица в клетке. Было темно, сквозь узорчатую решётку на окне пробивался серый лунный свет, за спиной раздавался шорох и прерывистое дыхание, Виари перевернулась на другой бок и шёпотом позвала служанку:

– Йоко? Что случилось?

– Ничего, госпожа. Ничего, спите.

Виари нахмурилась и села на постели, пытаясь рассмотреть, чем служанка занимается. Её скомканный силуэт в углу был похож на ежа, спрятавшего лицо в колючки. А потом она узнала звук – крышка сундука для платьев, закрылась. Потом шорох ткани, шелест пояса и упругий звон затянутого узла из ленты.

– Йоко, что ты делаешь? Зажги свечу.

Служанка дышала всё чаще и не отвечала, это было очень странно, её стоило бы наказать за такое поведение.

– Йоко!

– Простите, госпожа, – всхлипывающий шёпот служанки звучал так, как будто ей очень страшно, но совершенно не стыдно. Тёмный силуэт прошуршал к выходу, там отодвинулась дверная панель, шёлковый ворох протиснулся в проём, панель задвинули обратно, опять шорох, следующая панель отодвинулась. Раздался мужской голос, невероятный в этом месте, и тем более невероятными были слова:

– Госпожа, вы готовы? Где ваша служанка?

– Она сбежала, глупая курица. Пойдём быстрее!

– Садитесь мне на спину, госпожа, держитесь крепче.

Опять шорох платья, тяжёлые мужские шаги, вдоль коридора, потом вниз по лестнице, тишина.

Пожарный колокол закричал опять, и опять его оборвали, собаки завыли и смолкли, где-то внизу раздался узнаваемый и совершенно невероятный здесь и сейчас звук – звон металла о металл.

«Мечи? Охрана решила размяться посреди ночи? Или они настигли вора? Но к чему тогда колокол? Что-то горит?»

Она села на колени, поморщившись от боли в ногах – ночные туфли не предназначались для сидения, только для лежания. А дневные на неё должна была надеть служанка.

«Которая украла моё платье и сбежала. Что происходит?»

Звон мечей на улице стал громче, она подползла на коленях к окну, толкнула створки и выглянула наружу – ничего не горело, но дворец выглядел странно оживлённым, хотя она и не могла рассмотреть подробнее, просто кто-то ходил по аллеям, и их было слишком много для обычной охраны.

«Матушка говорила, наследник Тонг привёз огромную свиту, гораздо больше, чем должен был. Её волновало, чем эту ораву кормить и где размещать, а господин говорил, что его больше волнует то, что если они перепьются на празднике и начнут буянить, сил нашей охраны не хватит, чтобы их утихомирить.»

Движение на улице не было похоже на пьяную драку, совершенно.

Виари доползла до свечи и зажгла её сама. Комната озарилась мягким ночным светом, декоративная пластина за свечой отбрасывала огромную кружевную тень в виде крыльев бабочки, у неё вся комната была в бабочках, они символизировали молодость, лёгкость и веселье молодой невесты.

«Совершенно не весело. И не легко.»

Ей нравилось в доме мужа, её прекрасно приняли и трепетно заботились, но висящее в воздухе напряжение ощущалось кожей, хотя Виари понимала, что к ней лично это напряжение отношения не имеет, это просто такое время, сложное.

«Все говорят о том, что император Ву стареет, и обмениваются напряжёнными взглядами. Просто говорят это и замолкают, как будто больше здесь говорить не о чем. Неужели император умер?»

От этой мысли стало окончательно неуютно, она доползла до колокольчика и позвонила, дважды, но никто не пришёл. Она как будто была одна во всём Женском Дворце.

Казалось, это какая-то шутка, странный древний ритуал для принятия в дом молодой невесты, о котором её почему-то не предупредили, и теперь на неё все тайно смотрят и оценивают её поведение.

«Что бы ни случилось, нужно сохранять достоинство – это главное.»

Виари осмотрела свою комнату с неубранной постелью, потёрла заспанные глаза. Позвонила служанку ещё раз, вздохнула и отложила колокольчик – никто не придёт, хватит надеяться. Сама сложила свою постель в тюк, отодвинула в угол и накрыла покрывалом, снятым с сундука, сама достала из другого сундука свои дневные туфли, туго их зашнуровала и ощутила себя увереннее – теперь она, по крайней мере, могла встать. Надолго её сил не хватило, но дойти до сундука с одеждой и набросить дневной костюм поверх спального она смогла, а пояс затянуть можно было и сидя.

В жаровне у входа тлели угли, она подбросила туда ещё немного и поставила на них чайник – всё равно больше делать нечего. Пока вода грелась, она осматривала комнату, увидела свою шкатулку с украшениями, и поняла, что она пустая – кто-то её открыл и всё оттуда забрал.

«Если сейчас сюда кто-нибудь войдёт, а я без украшений, будет неприлично.»

Она доползла до вазы с цветущими ветками сливы, аккуратно отломала несколько коротких веточек и прикрепила к волосам – порядок. Больше делать было нечего.