Ставка

Романов Виктор Павлович, 27 лет, вы сознаётесь в содеянном? — глухо пронеслось по залу суда, заполненному зеваками, присяжными и людьми, чьи лица Виктору ничего не значили.
— Да, Ваша честь, — едва слышно прозвучало в ответ, однако этого хватило, чтобы в зале поднялся гул. Стук молотка судьи быстро вернул беснующуюся толпу в тонус.
Судья продолжил:
— Решение суда: отправить Романова Виктора Павловича, 1834 года рождения, на пожизненную ссылку и каторгу за следующий перечень правонарушений… — Внезапно зал суда озарил белый свет.

ГЛАВА ПЕРВАЯ: АЗАРТ

Декабрь. 1861 г. Снег за окном крупнейшего в стране игорного дома заметал улицы города слой за слоем. Главный гостевой зал был усыпан бархатными столами, заливался тёплым светом ламп; кругом звучал стук бокалов и голоса людей, которые своей массой смешивались в белый шум. За игрой в блэкджек сидел сын влиятельного железнодорожного магната — Романов Виктор Павлович. Мужчина, вовсе не видавший бедной жизни, тяжёлого труда и горя. Родители снабдили всем, чем необходимо, кроме воспитания. Высокий блондин в изящном одеянии, среднего телосложения. Виктор сидел за столом в максимально раскрепощённой позе: он был уверен в своей победе. На руках — двадцать одно, а ставка очень крупная. Под руку его держала молодая дама, возрастом около девятнадцати лет. Красивая простолюдинка и сиротка Виктория, которую Виктор нашёл во время одной из многочисленных прогулок по нищим районам столицы. Низкая, фигуристая и рыжая дама, совсем недавно страдавшая от голода и холода. Тем не менее нельзя сказать, что Виктор питал к ней высокую любовь и прочие чувства: скорее использовал её как игрушку с целью потешить своё эго.

— Вить, не бери больше, — тихонько прошептала она на ухо Виктора.
Тот в ответ лишь слегка толкнул её от себя, словно фишку при поднятии ставки, и добавил:
— Знаю, не суйся. — Игра для него явно стоила свеч.
Напротив Виктора сидел заместитель губернатора — Петронов Алексей Владимирович. Одет по статусу, однако настолько полный, что пуговицы на его пиджаке кое-как сдерживали живот. Складывалось ощущение, что Алексей сошёл со старой карикатуры про «честных чинов».
— Виктор, ваше время подходит к концу. Берёте или пасуете? — произнёс Алексей, крайне подозрительно ухмыляясь. Напряжение росло: взгляд крупье, уходящее время и эта ухмылка… Провокация? Обман? Или же прокол?
— Время вышло. Ваше решение? — резко заявил крупье по имени Зрячев Роман Александрович — средних лет мужчина в красивом длинном красном плаще и высоком цилиндре.Виктор мгновенно покинул логово своих мыслей и заявил:
— Оставляю.
— Вскрываемся, — отвечает крупье и пристально смотрит на игроков. Виктор вскрывает карты: семёрка пики, семёрка буби и семёрка крести — очень сильная комбинация. Двадцать одно очко у Виктора. С детства привыкший получать всё по одному лишь зову, Виктор, придя в себя и сбросив напряжение, снова расслабился и ехидно улыбнулся Алексею. Тот, в свою очередь, понимая, что все кругом готовы кланяться в ноги и уступать, продолжал держать самодовольную ухмылку.
— Вить, ты победил, умница! — тихонько сказала Виктория, нежно прижимаясь к Виктору с целью поддержать его и отпраздновать заранее.
Вдруг послышался еле заметный смешок со стороны Алексея. Его карты оказываются на столе: туз пики и король той же масти — натуральный блэкджек. Очки были равны. Победа — нет. Говорить, что сын железнодорожника впал в ступор, было бы преуменьшением. Алексей расхохотался так, что, по ощущениям, слышно было всему городу. Когда смех сошёл на лёгкую одышку, он добавил:
— Что ж вы, Виктор Павлович? Все уступают — и вы своё эго подвиньте.
Колкий комментарий Алексея лишь усугубил и без того накалившуюся ситуацию. На самом деле таких ситуаций, как эта, по всему залу было предостаточно; тем не менее обстановка в зале толком не менялась. Кругом столы: люди играют, общаются, кто-то пьёт вино, беседует — но всё это «светское тряпьё» уже совершенно не интересовало Виктора. Виктория, замечая беспокойство и нарастающую ярость своего возлюбленного, сказала:
— Виктор, всё хорошо, ничего страшного, у тебя обязательно выйдет отыграться. Но в другой раз. Давай уйдём, пожалуйста?
В ответ на это он выдернул свою руку из объятий Виктории и, резко поднявшись из-за стола, воскликнул:
— Играем ещё!
Он снял с указательного пальца изысканный золотой перстень, украшенный драгоценными камнями, и бросил его на игорный стол как ставку.
Виктория подняла взгляд на Виктора: в её зелёных глазах читалась небольшая обида и жалость.
— Играем до тех пор, пока не отыграюсь, — вырвалось из уст Виктора.
Они играли ещё. Партия за партией, почти без слов. Он ставил сначала деньги, потом часы, потом запонки. Крупье принимал ставки молча. Алексей не торопился, а лишь наслаждался процессом, будто знал исход заранее.
В какой-то момент Виктор заметил, что его руки стали непривычно лёгкими. Ни колец, ни перстней — кожа на пальцах была бледной, с едва заметными следами от украшений. Он посмотрел на ладони, будто видел их впервые, и вдруг рассмеялся. Смех вышел резкий, неровный, неуместный.
Виктория вздрогнула от неожиданности. Она смотрела на него снизу вверх, не решаясь дотронуться. В этом смехе не было веселья — только ярость. Виктория осторожно положила ладонь ему на плечо. Его тело было напряжено, будто струна старого рояля. Она почувствовала страх — не за деньги, не за украшения, а за него самого.

— Пойдём, пожалуйста… — прошептала она, почти умоляюще. Виктор медленно повернул к ней голову. Смех сошёл с его лица так же внезапно, как и появился. В глазах
не было ни ярости, ни нежности.
— Не сейчас, — ответил он глухо и резко. — Видишь? Почти отыгрался.
Он снова посмотрел на стол, где лежали проигранные вещи, тройка семёрок и туз с королём. Алексей, всё это время молчавший, наконец встал из-за стула и неторопливо надел перчатки.
— Кажется, вам нужен воздух, Виктор Павлович, — произнёс он спокойно. — Поговорим?
Зрячев Роман положительно отреагировал на данную идею, так как истерия Виктора в таком приличном заведении была совсем неуместна. Своё согласие с Алексеем он выразил лёгким кивком и шагом назад, дабы освободить проход. Виктор молча встал и движением руки указал Виктории оставаться на месте, после чего, успокоившись, добавил:
— Всё нормально.
Холод ударил в лицо сразу, как только за ними захлопнулась тяжёлая дверь игорного дома. Улица была почти пуста. Снег лежал ровным, нетронутым слоем. Фонари отбрасывали жёлтые пятна света, в которых снег казался грязным. Виктор шёл следом за Алексеем молча. Шаги глухо скрипели, снег под ногами хрустел. Где-то позади хлопнула дверь.
— Забавно, — произнёс Алексей, не оборачиваясь. — Вы ведь правда настолько самоуверенны.
Виктор сжал руки в кулаки. Голые пальцы выдавали его характерным, редким хрустом суставных пузырьков…
— Вам стоит уйти, — продолжал Алексей спокойно, почти по-дружески. — День сегодня не ваш. И люди… тоже.
Он остановился у края узкого переулка и добавил:
— А дама ваша… — Алексей ехидно усмехнулся. — Преданность нынче в цене. Жаль, что вы этого не понимаете.
Этого оказалось достаточно. Виктор сделал шаг вперёд, сам не осознавая движения. Он толкнул Алексея вперёд, не рассчитывая сил, чтобы хоть как-нибудь вернуть контроль над ситуацией. Алексей оступился. Каблук скользнул по льду, тело качнулось назад.
— Осторожнее, Викт… — слова оборвались.
Удар был глухим. Алексей рухнул на спину, голова ударилась о каменную кромку тротуара. Несколько секунд он лежал неподвижно, потом дёрнулся — и затих. Виктор стоял, не двигаясь. Он смотрел вниз, не веря своим глазам. Под головой Алексея медленно расползалось тёмное пятно. Кровь впитывалась в свежий снег, окрашивая его в грязно-бурый цвет. Она казалась слишком яркой, слишком живой для такой холодной ночи.
— Алексей… — тихо произнёс Виктор, скорее проверяя, чем обращаясь.
Ответа не было.
Вдруг послышался какой-то странный звук, напоминающий хруст снега под ногой. Виктор резко обернулся в сторону источника звука, но не обнаружил ничего, кроме быстро удаляющегося кусочка красной ткани. Он сделал шаг назад. Потом ещё один. Сердце билось неровно. Это была паника, страх; холодный пот проступил по лбу… Та же самая паника, что за столом, когда в блэкджеке выпадает пятнадцать очков. Виктор резко развернулся и пошёл прочь, почти бегом, обратно в игорный дом. Снег хрустел под подошвами, оставляя за ним цепочку следов, которые очень быстро начинало заметать. Дверь игорного дома распахнулась, впуская внутрь порыв холодного воздуха. Музыка, смех и звон бокалов накрыли Виктора, будто ничего не произошло. Однако он заметил, что в помещении и без того было холодно — как будто кто-то вошёл или вышел отсюда совершенно недавно. Виктор остановился у входа, тяжело дыша. Он провёл ладонью по лицу, стараясь успокоиться. Руки дрожали. Он бегло осмотрел зал — Виктория сидела там же, где он её оставил. Она сразу увидела его. По выражению его лица ей стало ясно: разговор закончился не так, как обещали.
— Где Алексей? — спросила она, поднявшись навстречу.
Виктор ничего не ответил. Он прошёл мимо, почти задев её плечом, и опустился на стул. Некоторое время он молчал, уставившись в зелёное сукно стола.
— Виктор, — тихо сказала она, наклоняясь ближе, — что случилось?
Он медленно поднял на неё взгляд. В глазах было что-то новое — не злость и не азарт. Пустота. И страх, который он не умел прятать.
— Нам нужно уйти, — наконец произнёс он. — Сейчас.
Она не стала задавать вопросов. Впервые за всё время Виктория почувствовала, что любопытство здесь — лишнее. Она лишь кивнула и поспешно накинула пальто.
Когда они выходили, Виктор заметил, как крупье машет им вслед. Взгляд был спокойный, внимательный и словно зазывающий вернуться в любое время. Виктор отвёл глаза первым. Ночью город заговорил. Сначала шёпотом: кто-то поскользнулся, несчастный случай, пьяная драка. Утром — громче: тело нашли, чиновник, кровь на снегу. К полудню имя Алексея Петронова уже знали все, кто читал газеты или умел слушать.Виктор сидел в кресле, держа в руках свежий номер, но строки перед глазами расплывались. Он читал одно и то же предложение снова и снова, не понимая смысла. Виктория стояла у окна. Она смотрела на улицу, где по снегу проходили редкие прохожие. Где-то там, совсем недалеко, ещё вчера лежал человек.
— Это ты? — спросила она вдруг, не оборачиваясь.
Виктор вздрогнул.
— Не говори глупостей, — резко ответил он.
Она повернулась. Лицо её было бледным, но голос — удивительно спокойным.
— Ты вернулся другим, — сказала она. — Я видела.
Он вскочил, подошёл к ней слишком близко.
— Ты ничего не видела, — прошипел он. — Понимаешь? Ничего.
Она смотрела на него долго, молча. Потом медленно кивнула.
Вечером в дверь постучали. Виктор вздрогнул от первого же стука. Виктория подняла на него взгляд. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Стук повторился.
— Я открою, — сказала она тихо.
— Нет, — резко ответил Виктор и уже шёл к двери.
На пороге стояли двое: полицейский в тёмной шинели и чиновник помоложе, с бумагами под мышкой. Снег на их сапогах ещё не успел растаять.
— Романов Виктор Павлович? — спросил старший, глядя поверх листа.
— Да.
— Старший офицер полиции Истинников Александр. Мы по делу о гибели господина Петронова. Несколько вопросов.