Стихийница - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Екатерина Боброва (самиздат)

Глава 1

Из отчета комиссии.

«Пробою пространства на территории академии необходимо присвоить восьмую категорию (Справка: всего категорий порталов десять. Девятый и десятый отличаются массой, проводимой сквозь них грузов и стационарностью). Легкость, с какой был взломан защитный периметр академии, позволяет сделать вывод о том, что гость имеет уровень архимага. Внешний вид: рваные тряпки, небрежно намотанные на тело и голову, а также оставшиеся в воздухе частицы паров алкоголя, позволяет высказать догадку - архимаг был пьян.

Пробой произошел на мосту. Сработавшая защита образовала взрывную волну, отправившую двух из трех безмолвных в воду. Третьему удалось зацепиться за перила и повиснуть на них, но оглушение не дало ему вмешаться и вытащить девочку. Ее высочество была ближе к эпицентру, ее не зацепило, фактически притянув к гостю, который пробыл на территории академии примерно семь секунд».

В этом моменте доклада Фильярг всегда останавливался, чтобы перевести дыхание и отпугнуть страшную картину, как сила портала сминает его девочку, превращая в груду мяса. Не зря межмировые порталы находились лишь в фиксированных местах. Потому как сила пробоя извне в разы больше, чем у обычного пространственного портала.

Этот же… урод. Даже не заметил, что рядом живой человек, тут же открыв еще один портал. В какой именно город безмолвный понять не смог: дома и дома.

Портал затянул Ольгу, стоявшую слишком близко и красноглаза, сидевшего у нее на руках. В итоге у них ни единой зацепки, где ее искать. Пьянь лишь промычал что-то неразборчивое перед тем, как отбыть.

Фильярг сложил лист доклада, который давно выучил наизусть, убрал в карман. Внутри пекло от жгучей ненависти ко всем архимагам. Доживут до трехсот лет, а потом либо спиваются, либо с ума сходят от вседозволенности. Нет, чтобы сдохнуть и не портить жизнь остальным. Цивилизации спасало от крушения лишь одно: архимагов было крайне мало. Иначе всех положили бы высшие адепты магии.

И вот с таким типом сейчас его дочь, которой только восемнадцать исполнись. Дитя еще. Пусть и талантливое…

Фильярг в тысячный раз пообещал себе, что ее найдет. Перероет все миры, но найдет. И начнет с пьяного архимага.

- Мэтр! Мэтр! Просыпайтесь! Вот же… выкидыш слизняка. Вчера опять перебрал.

Голос помощника с трудом пробивался сквозь сон, и магистр Герхан недовольно всхрапнул, повернулся на другой бок с желанием вернуться в страну сновидений.

- Мэтр! – в голосе помощника зазвенела паника. – Там пришли. Трое. Слышите, как барабанят? Сейчас дверь вышибать начнут, а денег на новую нет.

Фраза «денег нет» оказала волшебное воздействие на магистра, ибо последнее время нужда повисла на плечах, заставляя урезать расходы на самое необходимое: выпивку, а с этим невозможно было смириться.

Герхан всхрапнул в последний раз, прощаясь со сладким сном. Повернулся на спину и мрачно уставился в потолок. Времена нынче настали… И количество глупости вокруг росло пропорционально прожитым годам. Даже если внешне человек выглядел достойно, стоило пообщаться с ним, как он оказывался полным идиотом или отъявленным мерзавцем.

Герхан не понимал, почему мир вдруг разделился на две категории: идиоты и мерзавцы. Причем первые были самыми многочисленными. Дебилы – наимощнейшая организация в мире. И это бесило настолько… что трезвым смотреть в окно он не решался, боясь, что его затянет всеобщий дебилизм и однажды утром он начнет заниматься чем-то вроде вязания ковриков, готовки пирожков или чтения местных газет. А ведь когда-то…

Тут магистр не без удовольствия погружался в те времена, когда героям было место. Когда перед ним преклонялись. Когда ему были открыты любые двери. И к нему не приходили местные дамочки с приглашением на вечер поэзии или заседание местного комитета – как будто он настолько стар, что годится лишь для болтовни.

От одной картины: три облачка кружев в шляпках, держащие в руках корзинки, накрытые вышитыми полотенцами, хотелось выть. Помощник, помнится, долго сокрушался по растоптанным им в бешенстве пирожкам… Идиот! Герои не нуждаются в подачках.

Магистр сглотнул, ощущая, как внутри зреет потребность запить кислое воспоминание чем-нибудь достойным. Например, грейским выдержанным. Впрочем, даже грейское уже не то. Или помощник – прохвост – его разбавляет. Мрачности в настроении прибавилось.

- Мэтр! – поторопил его Халь, пробормотав в сторону: - Только не нос. Уши хоть прикрыть можно.

Трус, - с мрачным удовлетворением подумал магистр. Такой в битве сразу бы в штаны наложил. Помнится учениками, они какими только не ходили, получив наказание от мастера. И в шерсти, и синими, еще и чешась по страшному. Гордились даже. Наказанием. Не то что нынешние ученички… Чуть что – вопят о правах. А какие права у подмастерья? Ни одного. Их истина – учитель, потребность – желания наставника. Герхан даже не стал вспоминать о том, когда сбежал последний из учеников… Давно. Но бежал знатно с подпаленным задом, оставляя чудное чадящее облако. Еще и визжал как свинья.

- Они уже мечами дверь выламывают, - встрепенулся в ужасе помощник. Протянул руку, потрясти мэтра за плечо, но опомнился, так и завис с протянутой рукой.

- Мечами? – проскрипел магистр, медленно возвращаясь к жизни. Никак мерзавцы пожаловали… . Внутри проснулся интерес. Так-то он много раз обещал не применять силу к мирным гражданам без разрешения магконтроля, но если у гостей мечи… они вроде как и не мирные уже.

Глава 2

- Ты должна ее вернуть!

Крик жены болью разнесся по побережью. Потонул в сердитом шепоте волн. Был обсмеян пронзительным воплями сорвавшихся с дюн птиц.

Фильярг, подобравшись, смотрел, как напротив того места, где стояла Юля, вырастает волна. Пенится шапкой. Нависает угрожающе.

«Не вмешивайся, - сказала Юля ему перед тем, как спуститься с дюны, - это между нами».

Как тут не вмешивайся?! Фигурка жены казалась ничтожно маленькой напротив зелено-синей громадины.

- Она тебе не принадлежит! И то, что ты помогла ей с рождением, не дает тебе право распоряжаться ее судьбой!

Упрямая! Спорит с той, что с легкостью убьет. Фильярг одновременно чувствовал дикий страх за жену и гордость.

Огонь отказал. Даже разговаривать на эту тему не стал, хотя они пытались. Все. По очереди. Вода хоть согласилась поговорить.

- Пусть так! Но хотя бы скажи, где она? Не прячь ее от нас! А если ей нужна помощь? Она еще маленькая совсем!

Вода раздраженно шипит в ответ. Бурлит, негодуя. Настаивает на своем.

И жена, он это видит, машет на нее рукой. Обреченно так.

- Она была твоей любимицей! Готова на все ради вас. Четверых! Пойти против семьи. Приняла тебя первой. А ты… предала ее. Вы все ее предали…

Волна застывает. Ветер срывает с нее пенистую шапку. Рычит. Бьется в упругую преграду. Гонит по небу серые – клочками – облака.

Жена поворачивается к морю спиной и, тяжело ступая, идет к нему, проваливаясь в песок.

Он сбегает с дюны, чтобы помочь ей подняться.

- Наша дочь – спящая красавица, - опустошенно выдыхает Юля. – Эта утверждает, что если она вернется в ближайшие годы, то умрет. Наша дочь умрет, - кулачок утыкается ему в грудь. Он прижимает жену к себе, обнимая, утешая.

- Еще сказала, что они все ошиблись. Все четверо. И единственный вариант все исправить – разъединить ее с этим миром. Глупость, - плечи жены затряслись, - какая же глупость. Если так важно разъединение, я могла бы отправить ее сама. Куда угодно. Хоть к своим на Землю. Но смогла бы ее навещать. Знать, что с ней все в порядке. Найти хороших людей, которые за ней присмотрят. Зачем вот так? Кидать ее в неизвестность! Испытывать! Какой в этом смысл? – и она замолчала, тяжело дыша.

- Я найду ее, - пообещал Фильярг. – Клянусь, найду. Перерою миры, достану всех архимагов, вытрясу из них правду и найду. Просто верь мне. Все будет хорошо.

- Ты прав. Надо верить. Нельзя отчаиваться, - жена отстранилась, вытерла ладонью глаза. – У тебя тэорат, у меня академия. Два сына. Ради них мы должны держаться. Вода обещала, что она будет жить. И вернется. Я очень хочу ей верить. Очень.

За их спинами с грохотом обрушивается на берег вода, затапливает пляж белой пеной, достигает дюны и откатывается обратно. И ветер стихает. Облака словно растворяются в небе, а на песок ложатся солнечные лучи.

Стихии…

Первый как обычно не стал утруждать себя стуком в дверь. Харт уже привык, так что даже не возмутился. Пусть у старшего брата будет собственная привилегия.

- Чем занимаешься?

Третий отложил в сторону утреннюю сводку докладов, с удивлением посмотрел на брата. Когда это его интересовали дела других братьев? Отвечать не стал. Молчание по его опыту работало не хуже болтовни.

- О девочке никаких новостей? – спросил Первый, устраиваясь в посетительском кресле. Поморщился и напомнил: - Отведенные четыре недели фаттарцами почти истекли.

Харт откинулся на спинку стула, задумался, вспоминая посеревшее лицо брата. Когда они виделись в последний раз на всем облике Фильярга отпечаталась въевшаяся под кожу усталость, в глазах стыло разочарование. И Харту не было в чем его обвинить. Четвертый делал все и даже больше. Обошел всех известных архимагов, пребывавших на «отдыхе», а найти мэтров, которые не желали быть найденными, само по себе достижение. Но Фильярг был настойчив, где надо подкупал, где не получалось – давил силой. Фаттарцы тоже не сдавались, выписывая штрафы и грозя заключением, если гости не угомонятся в своих нарушениях их законов - мэтры изволили жаловаться на чрезмерно настойчивые расспросы.

Харт без слов подписывал штрафы, рвал гневные уведомления о недостойном поведении гостей из Асмаса. Плевать. Им с фаттарцами не жечь костры. Главное результат, а его не было. Никто и ничего. Оля как сквозь землю провалилась. Маленькая девочка исчезла. И это в мире, который гордился своим контролем за гражданами. И где он, этот контроль?!

Мэтры по факту оказались спившимися или полубезумными стариками, не желавшие даже слышать о проблемах других.

Фильярг жаловался, что эти уроды не помнят, что делали вчера. И он подозревал, что они просто могли не заметить маленькую девочку, затянутую в портал.

Фаттарцы не помогали, но и не мешали, дав добро на поиски. Правда в их официальном ответе значилось легкое раздражение по поводу уверенности Асмаса, что девочка у них. Мол, мало ли миров на свете?

А у кого еще она может быть? Фаттара – единственный мир, гордящийся своими архимагами. Ни у кого их больше не было в таком количестве, еще и мающихся от безделия, спивающихся, не знающих, куда убить время. И это кроме тех, кто продолжал работать. К ним Фильярг тоже обращался, и Харт мог представить, сколько унижения довелось вынести брату от мэтров, не отличавшихся добродушным нравом. Долгожительство всегда добавляет цинизма и едкости характеру.

Глава 3

Варево готовилось долго. Кипело, наполняя комнату удушливым запахом. Поднималось зелеными пузырями над котелком. Искрилось, шипя.

Вернулся Ритерс. Проворчал, что она их потравить решила, как тараканов. Гейра, хмыкнув, ответила, что тараканы поумнее некоторых будут и выдала список того, что следовало докупить.

Вечная краска, чтоб ее… Нет, так-то ее свести можно, но если знать, что именно сводить. Без специального анализа не определишь. Не иллюзия, чай. Все же были свои преимущества перед магами и у ведьм. Пусть академий не кончали, зато знали, как можно и самого мэтра вокруг пальца обвести.

- Ты ее лягушкой сделать собираешься? – удивился Ритерс, глядя, как она ловко обмазывает голову девчонки густой зеленой жижей, проводит по бровям, аккуратно – кисточкой, подложив полоски бумаги – мажет ресницы.

- Дурак, - привычно ответила на очередную глупость брата Гейра, хотя и сама не знала, какой цвет в итоге выйдет. Вечную краску потому и не любили, что волосы она окрашивала в цвет волос одного из родителей. Или любого другого близкого родственника. Так что если в семье были все рыжими, иного цвета не получится, а вот если имелись варианты… То цвет можно было сменить гарантировано, и краска эта не смывалась даже на отрастающих корнях.

Гейре хотелось не просто изменить цвет волос, а чтоб девчонка слегка подурнела – некрасивым жить проще, особенно когда некому заступиться.

Зла находке она не желала. Даже пирог для нее поставила. Яблочный. И молока велела купить.

Но так получается, что честным способом денег не заработать. Хоть лопни. А ведь она пыталась. Даже в школу поступала. Среднюю. В которую основам магии учат, а не просто считать и писать, как в начальной. Но ее выгнали вон. Еще и магконтролем припугнули.

Летевшее в спину: «Ведьма», каленым железом вошло в сердце, да там и осталось, начав обрастать чем-то черным. Тогда она и позволила матушке начать учить ее всему. Помогать стала. Матушка хвалила, называла «Смышленой». Только гулять Гейра перестала днем по городу, чтобы не слышать всякого грязного, брошенного в спину. Друзей она растеряла. Быстро. Братец и тот… Чудовищем ее считает. Если бы не заработок, давно бы выгнал из дома.

Гейра намочила полотенце, принявшись стирать краску с волос девчонки. Ритерс поливал сверху из кувшина. В таз потекла серая вода.

- Странный цвет какой-то, - проворчал он, наклоняясь и разглядывая прядь волос. – Седая, что ли?

Гейра пожала плечами. Седая? Скорее серая. Так даже лучше. Похоже, провидение одобряет ее план. И Гейра ощутила облегчение от мысли, что она чем-то даже помогает девчонке. Может, кто-то пытается ее спрятать от семьи? Спасти от гибели? Вот она и спрячет получше. Именно так эту историю и надо рассказать девчонке.

Хорошо бы еще глаза изменить… Но тут только иллюзию наложить, в которой она не сильна. Было зелье, изменяющее цвет радужки, но капать его постоянно детям не рекомендовалось. Зрение могло неотвратимо ухудшиться.

- Все, - Гейра критично оглядела девчонку. Кожа на лице кое-где еще отливала зеленым, зато красота съелась приобретенной серостью. Поблекла. Да и сама девчонка сейчас больше напоминала худого пацана. – Давай одежду. Я ее переодену. Одежду и волосы сожги на дворе. И не вздумай напортачить.

Ритерс с готовностью кивнул. Он уже привык к мысли о том, что скоро в кармане зазвенят монеты. Ну и если стражи до сих пор не ломятся в дверь… то и дальше ломиться не станут. Кому нужна девчонка в самом деле?! Будто у взрослых других дел нет?

Оля просыпалась тяжело. Голова ощущалась камнем с пугающей пустотой внутри – ни единой мысли, словно она разучилась думать. Хотя нет, думает сейчас же. Значит, просто устала. Или долго спала.

Она пыталась вспомнить хоть что-то, но прошлое, дразня, пряталось за колыхающейся завесой густого тумана. Оля напряглась, пробуя разглядеть хоть что-то, но голову прострелило острой болью. Пугающая тяжесть навалилась на грудь. И она, застонав, отступилась.

- Тише, тише, милая.

Голос был хриплым, неуютным, но руки обняли ласково, приподнимая. И Оля смело распахнула глаза, садясь на кровати.

Женщина была не то, чтобы сильно старой, скорее измученной, а еще какой-то неухоженной… словно обсыпанная пеплом старая метла с колтунами и клочками пыли. Темные глаза глядели мертво. Лицо почти не двигалось. Женщина попыталась улыбнуться, но уголки губ лишь нервно дернулись.

- Не бойся. Меня зовут Гейра. Я поставила тебе переводчик. Кивни, если понимаешь.

Оля потянулась к виску. Пальцы нащупали холод металла. «Почему не камень?», - удивилась она.

Женщина терпеливо ждала, и девочка, спохватившись, кивнула.

- Вот и хорошо, - на застывшем лице еще одним слоем маски проступило облегчение, - тогда я тебе покажу что где, а потом мы пообедаем и я все расскажу.

В туалетной комнате Оля долго смотрела на свое отражение в пыльном, очень старом и местами покоцанном зеркале. Оттуда на нее, не мигая, глядела худая, коротко-стриженная девочка, больше похожая на пацана. Желтые глаза ярко выделялись на чуть загорелом лице. Или это у нее кожа такого цвета? Еще и зеленым отливает. Собственно, глаза только на этом лице и были. Все остальное сливалось в одну невзрачность: серые, блеклые волосы, серые ресницы, брови.

Глава 4

- А кто такие таширы?

Они неспешно шли по открытой галерее - клуатру, обрамлявшею внутренний двор школы. Спину девочки щекотали любопытные взгляды.

- Таширы – стражи школы. Оживленные, - Ветер охотно отвечал на ее вопросы. – Охраняют территорию по ночам и следят за порядком. Здесь есть несколько закрытых зон. Туда и днем нельзя не ходить. Воспитатели потом покажут. Если честно, впервые кому-то разрешили притащить с собой питомца, - и парень озадаченно покачал головой, потом спросил: – Упырь уже дал тебе имя?

- Пепел, - отозвалась девочка.

- Повезло. Видать, настроение хорошее было. Мог и похуже чем назвать. У нас и Тыква есть и Стекло, и даже Дырка.

Они поднялись по ступеням вверх, вошли в просторную анфиладу, и Оля восхищенно закрутила головой. Стены коридора были увешаны часами разной формы, расцветки. Встречались как совсем простые, так и со сложным узором, были даже со странными животными наверху. Только вместо времени на циферблатах стояли занятия, уроки, у кого-то красным горели надписи, намекая, что это наказание.

- Впечатляет, да? – улыбнулся Ветер, довольный ее реакцией. – Это следилки с расписанием. У каждого ученика своя собственная. Когда тебя внесут в списки, не забудь проверить часы. И почаще с ними сверяйся. За опоздания здесь наказывают.

Дверь в столовую обнаружилась аккурат за стеной с часами и охраняли ее две темно-серые статуи животных: вытянутые морды, длинные уши, мощные лапы.

Привычный к ним Ветер прошел, не заметив, а вот она задержалась и подскочила в испуге, когда правая статуя вдруг дернула носом. А потом алый язык скользнул, облизываясь, по зубам. Девочка поспешно рванула за провожатым. Рядом с Ветром было спокойнее.

В столовой их встретила высокая сухопарая женщина. Ее темные волосы были забраны наверх, перевязаны бархатной лентой в плотный пучок и зализаны так, что ни один волосок не торчал наружу. На длинном лице нашли свой отпечаток прожитые годы, а слишком выдающийся нос делал хозяйку похожей на птицу.

При виде парня тонкие брови женщины неодобрительно взметнулись вверх.

- Ветер, только не говори, что проголодался!

- Никак нет, госпожа управительница, - бодро отрапортовал парень, вытягиваясь по струнке, - я привел к вам новенькую. Пепел, - и он подтолкнул девочку вперед.

Взгляд серых глаз цепко впился в Олю. Потом скользнул ниже.

- А это что такое? – с брезгливым потрясением уточнила женщина, указывая на Снежка.

- Господин директор разрешил взять его с собой, - девочка притиснула кролика к груди, и тот полузадушено пискнул.

Управительница глянула так, что стало ясно – обоим не жить.

- Я сам видел – они вместе пришли, - снова влез Ветер, явно поставив себе цель собрать как можно больше неприятностей за сегодня.

Во взгляде женщины промелькнули сомнения напополам с раздражением.

- Допустим, - она склонила голову. Прошлась рукой, отряхивая невидимую пылинку с длинной темно-зеленой юбки. – Я уточню у господина директора завтра утром. Пока можете остаться, - и подчеркнула: - Оба.

Оля незаметно перевела дыхание, разжимая стиснутые пальцы.

- Идем, - позвала женщина. Оля помахала на прощанье Ветру, поймала его улыбку и с легким сердце пошла за управительницей.

- Меня зовут госпожа Лирьяра Горра. Зови меня госпожа Горра или управительница, - тепла в голосе женщины не прибавилось. Оля представила, какому по счету ученику она это говорит и поняла, что требовать участия к каждому невозможно. – Сейчас я покажу тебе комнату. Сегодня уже поздно для правил. Так что переживи эту ночь и завтра поговорим.

И было непонятно – шутит она или всерьез.

Еще этот коридор… Старый, темный, с рассохшимися кое-где деревянными панелями и странным, тусклым светом от стеклянных колб.

- Тебе повезло. Девочек в этому году не набрали в твой класс, будешь одна.

Оля посмотрела с недоумением. Что хорошего в том, чтобы учиться одной среди мальчишек?!

- Жить в комнате одна будешь, - пояснила госпожа Горра, заметив ее недоумение.

Они поднимались по скрипучей лестнице на третий этаж. И снова статуи. На этот раз в углах на лестничных площадках. Лохматые животные с квадратными мордами стояли на задних лапах и выглядели изготовившимися к атаке.

Оля на всякий случай обошла их стороной.

- С соседками по этажу потом познакомишься. Сегодня тебе лучше никуда не ходить, - предупредила женщина, открывая первую на третьем этаже дверь. Щелкнула пальцами, и под потолком зажегся свет.

Оля заинтересовано огляделась. Шесть кроватей. Столы в центре, сдвинутые вместе. Какой-то мусор по углам. Стены, выкрашенные в грязно-розовый. Нет, когда-то он был нежно-розовый, но теперь просто грязным. Паутина в углах.

- Комнату в порядок привести. Стены отмыть, мусор убрать, - в голосе женщины появились устало-стальные нотки. – Срок три дня. Проверю. Старшая на этаже Родник. К ней обратишься за ведром и тряпками. Магию не применять. Паука видишь? – и она ткнула пальцем на что-то маленькое и мохнатое в углу. – Он питается силой. Будешь магичить – вырастет и сожрет. Поняла?

Глава 5

С браслетом мастер возился долго. Что-то там шептал, водил руками. Чужая магия неприятно колола кожу. Потом он достал трубку, из которой ударил тонкий язычок синего пламени.

- Не дергайся, - предупредил мужчина.

Внутри что-то заныло, заскреблось… До слез. Словно еще одна ниточка рвалась с прошлым, и она сама согласилась на это.

Но директор прав. Если кто-то желает уничтожить ее семью, сейчас она ничего не сможет с этим сделать. Но в будущем сделает. Обязательно. Станет сильной. Будет старательно учиться. И тогда сможет вернуться домой и одолеть всех врагов.

Оля выдохнула, когда язычок пламени коснулся браслета, а кожа вокруг заледенела под наложенным защитным заклинанием. Выдохнула, обещая себе, что потеря браслета не помешает ей вернуться домой.

- Вот и все, - мастер щипцами аккуратно подцепил разомкнутый браслет, и тут сверкнуло, грохнуло, запахло озоном.

Мастера отшвырнуло к стене, впечатало так, что сверху, задрожав, рухнул вниз портрет солидного вида мужчины.

Директора протащило по полу до стула, там и уложило на пол.

Резко запахло дымом.

- Вот же сдыхла! – донеслось разъяренное из-под портрета.

Шлейх уже поднимался, поспешно гася начавший тлеть пиджак. Он ничего не сказал, но взгляд его был более чем красноречив.

- Вечно эти стихийники какую-то подлянку подложат напоследок, - принялся поспешно оправдываться мастер, снимая очки и с огорчением разглядывая треснувшее стекло.

- Вечно вы торопитесь, - вздохнул директор, посмотрел на девочку и приказал, растеряв все любезность: - Третий класс. Живо. Зверя оставить в комнате.

Оля вылетела из кабинета. Положила руку на дрожавшего от испуга Снежка. Погладила, успокаивая и отправилась к себе.

Сначала долго не могла найти нужную лестницу – полшколы обошла, пока обнаружила, поднялась на третий этаж.

- Вода у тебя есть, яблоко тоже, - перечисляла Оля, поправляя подстилку из сена, кролик выразительно посмотрел на ее постель. – Никуда не смей выходить из комнаты, понял? Вмиг сожрут. Жди, в обед забегу – принесу вкусного. А вечером пойдем погулять.

Снежок послушно положил голову на лапки, прикрыл глаза. Оля посмотрела на него – сердце тревожилось, но брать с собой кролика было еще опаснее.

Около столовой она остановилась возле своих часов – корона бросалась в глаза издалека. С трудом разобрала надпись: «Третий класс» и направилась туда, куда указывала стрелка часов.

Класс встретил ее напряженной тишиной. Пара десятков пацанов напряженно что-то писала, склонив головы над тетрадями. Между рядов ходил высокий, очень тощий молодой человек, следя, чтобы никто не списывал.

Оля кашлянула, и тишина нарушилась. Мальчишки дружно подняли головы, и девочка оказалась в прицеле их любопытных взглядов. По рядам прокатился тихий шепот.

- Новенькая? – удивился учитель, потом видимо что-то вспомнил. – Проходи, - он указал на первую, пустующую парту. – Меня зовут наставник Ли. Посиди пока. Сейчас контрольная. Но если хочешь…

Перед ней лег лист с заданием, и Оля послушно принялась разбирать буквы, складывая слова. Выходило неважно. Мыслевик, конечно, помогал запоминать чужие слова, но с письменностью был плохим помощником. Вдобавок, ее память напоминала собой лист, кружащийся по ветру и не дающийся в руки. Что-то такое мелькало на грани сознания о скоростях, передвижениях потоков, силах, но внятного вырисовывать не желало, так что она начала рассматривать класс.

Полки с книгами. Много полок. Какие-то карты. Рисунки. Чучела животных. Растения в горшках на подоконниках. Светло-серые стены. Белый потолок. И деревянные парты – у каждого своя.

Переливчатая трель оповестила о завершении урока.

- Никто не встает! – рявкнул учитель, и мальчишки, ворча, опустились обратно.

- Итак, у нас новенькая, - наставник Ли обвел всех внимательным взглядом, - Тень, собери листы. Зовут Пепел. Надеюсь, вы поможете ей здесь освоиться. И никаких дурацких ритуалов. Понятно?

Ответом была несогласная тишина. У Оли аж спина занемела от взглядов, и она выпрямилась, напоминая себе, что страх только все испортит.

Наставник подождал еще, потом забрал листы с решениями и вышел из класса.

Класс ожил. Наполнился шуршанием, шепотками, звуками шагов.

- Парни, вы только подумаете, как нам повезло! – в центр, к учительскому столу, вылетел рыжий пацан. – Девчонка! Теперь у нас будет кому убираться! И не надо больше корячиться с мытьем полов или, - тут его лицо перекосило, - туалетов. Вам же, девчонкам, нравится чистота, так что уборка теперь на тебе, - и ей на стол прилетела пыльная тряпка. – А если кто-то и правда принцесса, - по классу прошелся смешок, - так мы корону быстро поправим. У нас здесь все равны.

Оля не могла вспомнить, как они убирались в школе, но, кажется, там все же применялась магия. А здесь? Такое ощущение, что все о ней забыли. Везде ручной труд или эти… как его… технологии… Странно даже.

Она подняла тряпку двумя пальцами. Встала так, чтобы оказаться с пацаном лицом к лицу. Они были одного роста, но у нее возникло стойкое ощущение, что пацан ее старше. Года на три точно.

Глава 6

Когда Оля окончательно пришла в себя, в комнате царил полумрак, разгоняемый лишь слабым светом лампы под потолком. Девочка медленно повернула голову. Парни были погружены в игру. Огонек, прикусив губу, задумчиво смотрел в карты, явно просчитывая ход. Туман был холодно спокоен. Балабол нервно барабанил пальцами по столу. В комнате непривычно остро пахло травами. И Оля начала вспоминать: незнакомое лицо над собой, горький вкус травы во рту, холод исцеляющих заклинаний.

- Снежок! – она села на кровати, испуганно зашарив руками вокруг.

- Тьфу! Напугала! – выдохнул Конфета, хватаясь за сердце. – Я уже и забыл, что ты здесь.

- Кого потеряла? – дружелюбно осведомился Туман.

- Кролика, - девочка свесилась, заглядывая под кровать.

Парни обеспокоенно переглянулись.

- Когда мы пришли, здесь была лишь Луна, - проговорил Огонек. – Кстати, она велела тебя напоить отваром, как проснешься.

Оля ощутила, как от дурных предчувствий сжимается сердце, а паника перекрывает горло.

- Тихо! – рявкнул вдруг Туман, и в наступившей тишине явственно послышался приближающийся цокот когтей.

Парни в секунды рассредоточились по кроватям, лишь Балабол суетно заметался в поисках свободного места, в итоге рухнув на светловолосого паренька. Тот предупреждающе зашипел и отодвинулся к стене. Стукнул ладонью, гася свет.

Туман без слов толкнул девочку в плечо, заваливая на кровать и падая следом. Обнял, прижимая к себе.

- Снежок! – попыталась освободиться Оля, засадив локоть ему в живот.

- Найдем! Обещаю, – прошептал он ей на ухо, даже не дернувшись.

Цокот замер напротив их двери. Потом раздался скрип, и в проеме возникла высокая ушастая тень. Парни усиленно засопели. Тень раздражающе медленно дошла до дальней кровати, а потом белый пушистый комок упал на простыни перед лицом девочки, защекотав кожу ушами. На Олю пахнуло землей, травой, а следом хлынул поток восторженных эмоций. Там были солнце, лес, зеленая трава, сладкие цветы и новый друг. Молчаливый, пугающе-страшный, но позволяющий делать все, что захочется.

Зверь тяжело вздохнул, словно закончил выполнять сложную миссию и развернулся к выходу. Около стола он внезапно замер, наклонился, подцепил что-то зубами и свернул к одной из кроватей. Оля успела заметить мелькнувшую в лунном свете карточку и услышать сдавленное «Спасибо», когда игральную карту положили перед лицом одного из парней.

Скрипнула дверь, отрезая удаляющийся цокот когтей.

Какое-то время все лежали, прислушиваясь к затихающему «цок-цок», а потом тишина взорвалась гомоном голосов:

- Ты, дебил, реально ему «Спасибо» сказал?

- А что? Он мне карту вернул. Невежливо было промолчать.

- Это ташир! Волк!

- Странный он какой-то. Понял же, что мы не спим. Почему не поднял тревогу и не вызвал дежурного?

- Вообще не понятно, зачем приходил. Мы же занавес поставили, не шумели. Ну прибрались чуток, так тихо же.

Кто-то шлепнул ладонью по стене, зажигая ночник под потолком. Парни вставали с кроватей, потирая ушибленные бока. Огонек растеряно крутил в руках карту.

- Тут такое дело, - кашлянул Туман, привлекая внимание, - он кролика вернул.

И взгляды парней мгновенно скрестились на лежащей на постели в обнимку со зверьком девочкой.

- Я правильно понимаю, он вернул его целым и невредимым? – вкрадчиво так поинтересовался Балабол и заморгал растеряно, словно озвучил нечто невозможное.

Оля не знала, что отвечать. Молчание затягивалось.

- Никогда не слышал, чтобы таширы заводили себе друзей, - хмыкнул Туман.

- Скажешь тоже, - возмутился Конфета. – Может он его съесть хотел, но подавился? Или твой зверь удрал, а волк его нашел и решил вернуть? Только все равно непонятно, с чего такая доброта.

- Приказ Упыря, - высказал догадку Лист, - они ментально связаны, разве не видно?

Оля съежилась под ставшими внимательными взглядами, крепче прижимая к себе зверька. Холод сканирующих заклинаний защекотал кожу.

- Повезло тебе, - вздохнул, наконец, Огонек, отворачиваясь и доставая из кармана колоду, - а мне вон собаку не разрешили… Пришлось тетке оставить, а она у меня… - и он обреченно махнул рукой.

В комнате повисла завистливая тишина, и на лицах парней дружно отразились детские воспоминания… Не простые такие и уж точно не счастливые.

- Ладно, - первым встряхнулся Туман, - Пепел, быстро пить отвар. Тут тебе от щедрости – надо ж было их так напугать - оставили домашнее задание на завтра. Раз выспалась, садись разбирать, а мы с парнями еще игру прокрутим.

- Слышал, ты своих в классе чуть не замочила, принцесса, - Огонек дружески шлепнул ее по плечу, подтолкнул к столу, где сегодня появился девятый стул. – Да и мастер Хе к целителю наведался после урока с тобой. Вот глянешь – мелкая, ни разу не опасная, а как слухи послушаешь, так за один стол садиться страшно.

- Стихийник, что ты хочешь, - с некоторой завистью покосился на нее Лист.

Глава 6ч2

Столичная канцелярия следственных дел. Охранное заклинание проснулось, зевнуло – господин Тамс любил придавать характер зачарованным вещам – и скучающим тоном оповестило: - К вам этот… молодой и прыткий. Небось с очередной бредовой идей пожаловал. Господин Дьер Топпер. Алесто поморщился. Утро было хорошим. Спокойным. Даже сводки ночных происшествий были до оптимизма пусты. Граждане дружно решили вспомнить о своей добропорядочности. Никаких нападений. Незаконных применений магии. Ведьмы и те попритихли, ну или жалобы на них еще не дошли до канцелярии. Словом, день грозился быть проведенным в кабинете за разбором бумаг. Красота… - Пусти его, - разрешил он, смиряясь с неизбежным. В новых сотрудниках после неопытности его жутко раздражал энтузиазм и уверенность, что именно они раскроют дело, об которое их товарищи изрядно зубы обломали. - Господин Тамс, доброе утро, - в кабинет заглянул высокий темноволосый парень. По нынешней моде он волосы не стриг, а собирал в хвост на затылке. Вольность, разрешенная в их учреждении. Мол, ближе к народу надо быть не только слугам-чиновникам, но и следователям. - Что у тебя? – поморщился Алесто, кивнув в ответ на приветствие. Парень с готовностью активировал планшет. Новомодная техника недавно поступила в отдел, и далеко не все сотрудники смогли ее освоить. Вот Алесто так и не смог. – Дай угадаю, - он бросил быстрый взгляд на протянутый к нему экран, - школа Эссана? Опять? - Но вы сами говорили, что там нечисто! – с жаром воскликнул Дьер. - Топпер, - простонал Алесто, - я твой начальник, так? Парень угрюмо кивнул. - Ты копал под них три месяца, так? И снова кивок. - Мы отправляли к ним всевозможные проверки. Даже церковь подключили. И что? - Ничего, - мрачно ответил Дьер. - Ничего – это взяли и забыли, а о нас тогда столько народа ноги вытерло. Помнишь, что писали? Что мы набросились на несчастную школу, которая много лет спасает детей, чуть ли не подбирая их на улице. Ты сам проверял их учеников. Проверял? И согласился с тем, что их ждал бы дом семьи или ограничители. Везунчики смогли бы поступить в какое-нибудь военное учреждение. Остальные… Сам знаешь, какая жизнь в маленьких городках, когда твои родители подсели на какою-нибудь дрянь. - Но их выпускники… - хмуро возразил следователь. - Да, некоторые идут в криминал, кто-то в наемники, но тебе не кажется, что они и так оказались бы там без помощи школы, - Алесто терял терпение, - зато самым талантливым они университеты оплачивают. Кормят все эти годы, нормально учат. Парень несогласно мотнул головой. «И послали же тени упрямца!» - вздохнул про себя Алесто. - Что ты предлагаешь? – спросил он прямо. - Он берет не всех! Фактически скупает детей! – выдвинул Дьер самый решающий аргумент. - Он директор школы и имеет на это право. Да и потом, ты знаешь, именно выпускники, став успешными, поддерживают школу деньгами. Так что я вполне понимаю его интерес в талантливых ребятах. Спасти всех невозможно. Он берет лишь сильных. - И в основном парней! Алесто пожал плечами, не видя в этом ничего криминального. - Разрешите устроиться туда на работу, - выпалил Дьер и замер выжидательно. - Ты? – ошарашено моргнул Алесто. – Учителем? В провинциальную школу-пансион? - Думаете, не смогу? – с беспокойством уточнил следователь. – У меня столичная школа с отличием закончена. Потом еще Следственная академия. Тоже с отличием. Алесто захотелось взвыть. - Я тут на педагогические курсы поступил. В свободное от работы время, конечно. Через полгода сертификат. Смогу преподавать. Алесто с отчаянием растер ладонями лицо, давя желание накинуть на молодого сотрудника что-нибудь эдакое… вяжущее по ногам и рукам. И запереть его. Надолго. - Принесешь сертификат, подготовишь легенду, там посмотрим, - принял он решение. Парень просиял. Распрощался и вымелся из кабинета. - Плохо у тебя с делами, раз молодые дурью маются, - проворчало охранное заклинание с двери. - Это распоряжение такое… - огрызнулся Алесто. – Начальство запрещает молодежь в серьезные дела вовлекать. Вот и подсовываешь им разное… А они там всякую дичь видят… Ладно. Полгода – это срок. Может и передумает. Но надо же… Учителем… В школу… Вот фантазия у парня! – и он одобрительно покачал головой. Асмас. Академия - Ты уверен? – в десятый раз спросил Лексар, обеспокоенно оглядываясь по сторонам. Был вечер. Вокруг ни души. Академия готовилась к отбою, и засечь их могли лишь безмолвные, решившие проследить за пятикурсниками. Но пока их никто не пытался остановить, да и пятый курс, не первый. Они имели право здесь находиться. Иль лишь зло скривил губы. Отвечать не стал. Посмотрел на проход, ведущий к источнику, и решительно зашагал по нему. Друг остался на подстраховке. Все было обговорено заранее. С момента исчезновения Оли они столько раз пытались достучаться до взрослых, предложить свою помощь, ведь брату проще найти ту, с которой они росли с детства. Бесполезно… Их в упор не замечали, советуя не лезть в это дело, а заниматься учебой. Мол, взрослые сами справятся. - Ни жыргхвы они не справятся! – кусал от гнева губы Иль. – Фаттарцы добро на проход лишь на второй день дали. А что за эти два дня могло случиться? Все! И он пнул камень, попавшийся под ноги. Они шли по дорожке парка. Взъерошенные. Злые. Обиженные. Их посчитали маленькими. Ненужными. А им до пепла надо было что-то сделать. От душащего бессилия хотелось кого-нибудь прибить, но курсанты, словно подозревая нехорошее, торопились убраться с их дороги. - А что мы можем? – запальчиво возразил Лексар. Он давно уже простил Оле то, что она с ними не церемонилась, командовала, насмехалась порой, втягивала в неприятности. Один полет на драконах чего стоил… Но без нее было хуже, чем с ней. Так что он всем сердцем переживал за девчонку, пусть в глубине души был уверен: Оля не пропадет и любые неприятности обратит в свою пользу. - Сбежать в Фаттару и искать самим? – предложил Ирлан. Парни зафыркали. - Нас на подходе к вратам возьмут. Третий наверняка озаботился, чтобы внести наши ауры в список, - Иль посмотрел на друга снисходительно. – Да и в Фаттаре… Мы со своим огнем как на ладони будем. - Слышал, они стихийников за нелюдей считают, - неодобрительно проговорил Лексар. – А свою магию боятся использовать, мол, активное применение разрушает магическое поле планеты. Только по нужде, только по потребности. У меня родственник матери работал с их посольством много лет назад, - пояснил он, смутившись. - Уже тогда говорили – свихнулись они на предметах. Оживляют, начиняют магией, ну как мы артефактами, только они силу напрямую с материей соединяют. И живут, заставляя вещи работать вместо себя. Еще и топливо какое-то используют, чтобы не на одной силе те работали. - Пепел с ними, - зло мотнул головой Иль, - но если они причинят вред сестре, я их вместе с оживленными изничтожу. Парни сочувственно посмотрели на командира, готовые поддержать в любом безумстве. Оли им самим не хватало. Словно вытащили важный кусочек из компании, стерли какую-то часть. Словно у каждого из них сестру отобрали. Иль похудел, спал отвратительно, и четверка как могла поддерживала своего лидера. Помогала с занятиями, прикрывала от неконтролируемых применений дара. Наставники, как сговорившись, устроили им внеплановый зачет по предметам, решив, что усиленные занятия лучше всего способствуют преодолению скорби. Их гоняли так, что даже выпускники смотрели сочувственно. - Но стихии должны знать, что случилось, - заметил Лексар. – Уверен, без их ведома мы даже чихнуть не можем. - Вот пойдем и спросим, - решительно поддержал его Иль. Сейчас он быстрым шагом шел по коридору к источнику, остро ощущая, как не хватает рядом сестры. Она всегда прикрывала ему спину. И было достаточно знать, что она где-то поблизости, чтобы справиться со сложностями. Но теперь… - Я сделаю это для тебя, сестренка, - прошептал он, облизывая пересохшие губы – воздух в пещере был сух и горяч. В голову лезли мелкие обиды, нечастые ссоры. Он почти не спорил с сестрой, еще реже обижался на нее, но все же случалось порой. И теперь ему казалось, что есть и его вина в том, что сестра исчезла. Не доглядел. Не спас. Не был рядом. Если бы знать… на шаг от нее не отошел бы. Но Оля всегда была самостоятельна. Это он цеплялся за нее, без спора отдав лидерство. И только в академии, став главным в четверке, начал учиться жить своим умом. А сестра… Ходила в академию Ментала, занималась с дядей Кайлесом. Ей организовали индивидуальные занятия с наставником из Такии. Даже император выделял ее среди остальных детей королевской семьи. Завидовал ли Иль? Нет, хотя и злился порой на самоуправство, но в сердце всегда гордился ею. И знал – он все равно сильнее и старше. А сестра только пытается быть сильной, на самом деле ей тоже нужна защита. - Выходи! – крикнул он, склонившись над лавой и ощущая, как от жара печет лицо. Он вгляделся в черное полотно, в котором алыми прожилками гуляло пламя. – Не будь трусом! Выходи, поговорим! Пламя гневно загудело, только злость, сжигающая сейчас изнутри Иля, была сильнее. - Я не боюсь тебя! А вот ты… Если не выйдешь, будешь трусом. Нет, ты будешь никчемной жыргхвой. Пламя взвилось вверху, ударило наотмашь по камням, и веер огненных брызг ужалил, прожигая одежду, добираясь до кожи. Мальчик зашипел. - Дурак! – эхом загуляло по пещере, и сила навалилась, прижимая к камням. Сердце застучало в ушах, в горле пересохло, перед глазами заплясали алые точки, но он устоял, хоть и согнулся, уперев ладони в колени. - Щенок! – бесновался огонь. Одежда уже тлела, но Иль не обращал внимания. Ему нужен был ответ. – Мелкий выродень! От кого требовать вздумал, пепел от помета?! Да я тебя изничтожу! - Давай! Если по-другому не можешь! – выдохнул Иль, разгибаясь и глядя в поднявшуюся над ним волну. Внутри пламени, точно оно не могло сосредоточиться от возмущения, мелькали сотни лиц. – Она тебя так любила, а ты не смог ее защитить от какого-то пьяного архимага! Про архимага он узнал от безмолвных. Парни говорить не хотели, но он проник в целительскую и сутки не отходил от валявшихся там пострадавших, навевая, как выразился один из них, своей унылой рожей пепельную тоску. Целители, приняв сторону мальчишки, делали вид, что нарушителя в палате нет. Так что безмолвные в итоге сдались или отец разрешил им открыть ему подробности дела… Надо ли говорить, кто стал для Ильи, да и для всей академии врагом номер один? Потому как еще никому не было позволено похищать курсантов. Пламя на оскорбление отреагировало очередным взлетом к потолку. Оно потемнело, запеклось коркой. Воздух в пещере исчез, выгорел, и Иль ощутил, как начинает кружиться голова при попытке сделать вдох. Но отступить сейчас? - Молчишь?! – просипел, тщетно пытаясь расслышать в гудении пламени хоть какие-то слова. Вот с сестрой огонь говорил охотно, а чем он хуже?! - Ненавижу тебя! Слова сами сорвались с губ, Иль плохо понимал, что именно в бессилии кричит в огненную стену. Ему было больно, и он выплескивал боль, не в силах удержать внутри. По стене лавы меж запекшихся кусков затанцевал огненный поток. Огонь шипел, бурлил, но молчал… - Отказываюсь от тебя, слышишь? Пока не вернешь сестру! Он не понял, как его вынесло из пещеры. Очнулся от того, что Лексар хлопал его по щекам, испуганно причитая, что убийство принца ему не простят, даже если он в нем не виноват, и Третий точно сошлет на каторгу, чтобы остальным повадно не было. Иль открыл глаза, застонал – кожу неимоверно пекло. Дико хотелось пить. - Так-так, - внушительно произнесла над ним пустота. – Кто бы сомневался? Снова эта семейка. Старший выпустился, пришел черед младшему нас доставать. - Тихо ты, - одернул его второй безмолвный, — это ж брат кронпринца. - А мне по пеплу, - не согласился первый, - наказание будет получать, как все. Давай его в лазарет, а потом на доклад к ректору. Четвертого все равно в академии нет. Пусть ректор решение принимает, куда энергию мелочи направить. Надо же было так довести источник?! Меня до сих пор трясет от выброса. Передашь, чтобы дня на три закрыли, а то спалит всех сунувшихся к жыргхве. И что они не поделили? Сил отвечать у Иля не было, а когда они появились – целители знали свое дело – он угрюмо отмалчивался, разглядывая пол в ректорской. Рядом такой же безмолвной статуей застыл Лексар. Ректор разорялся долго. О долге, дисциплине, уважении к дарованной им силе. - Он позволил мою сестру забрать, - процедил Иль, когда ректор выдохся. – Я от него отказываюсь. Мужчина аж онемел от изумления. - Пока не вернет, я без магии обходиться буду. Мама же как-то жила без нее, пока папу не встретила… Ректор сначала говорить не мог, только ртом воздух хватал и смотрел умоляюще, мол, шутка же, да? Только Иль был уже не маленький, чтобы просто так обещаниями разбрасываться. - И я откажусь, - поддержал командира Лексар. - Ну все!!!! – раненым калкалосом взревел ректор. – Отказники, пожри вас огонь! Под арест. Обоих! Завтра разберемся, что с вами делать. И пусть… родители… Хотя бы ассара. Вот она пусть и уговаривает вас не маяться пеплом. Ректор зря надеялся, это Иль знал твердо. Сестру надо было вернуть в первую очередь именно из-за мамы. Так что он не отступится, чтобы взрослые там ни придумали. - Слышь ты, недоразвитие мозга. Плевок вальшгаса. Личинка трупного червя. Жертва ментального взлома. Трухляк навозный. Ошибка природы. Головешка тупая. Мозги, пеплом покрытые. Не понимаешь, что творишь, огрызок идиота? Наставник Унтар разорялся добрых полчаса, ни разу не повторившись и оправдывая звание самого сурового наставника академии. И то, что Иля отдали ему, говорило о серьезности совершенного им проступка в глазах взрослых. Оскорбления Иль переносил спокойно, почти равнодушно – дядя Сережа порой и не так выражался, когда считал, что малышня его не слышит. Оправдываться он не видел смысла, а потому угрюмо молчал, выжидая. У наставника была цель – выбить дурь из взбунтовавшегося курсанта, и он явно не собирался ограничиться словами. - Не таких обламывали, - прищурившись, заявил Унтар, оценивая объект воспитания. Объект смотрел исподлобья, явно имея противоположное мнение на данный счет. И где-то наставник Унтар уже встречал такой взгляд… «Весь в отца», - мелькнула раздраженная мысль, и он ударил для начала тоненькой плетью. Та впилась в одежду, разрывая и оставляя на теле багровый след ожога. Пацан дернулся, стискивая зубы так, что скулы побелели. Взгляд потемнел, напитался ненавистью, и наставник ощутил легкую неуверенность, но отступать не собирался. - Защищайся! – рявкнул он, чувствуя, как внутри тоже собирается злость. И это было плохо, ибо воспитание и злость не стоило совмещать. Он выдохнул, возвращая себе контроль. Дурак! Бунтарь нашелся, понимаешь ли! Еще и сторонников себе отыскал! Пол академии от него трясет, вторая половина им восхищается! Революционер, пожри его пламя! Как будто им тоже не жаль девчонку! Еще как жаль! Но обвинять в этом стихии? Еще и отказываться от них?! Унтар всегда подозревал, что двойня в семье не к добру. Да и зачем двое детей, когда с одним ребенком матери даром делиться сложно! Вот точно не воля это Девятиликого, чтобы за один раз и мальчик, и девочка. Унтар всегда относился к двойняшкам с подозрением и, похоже, не зря. Вон как старшего рвет нестабильностью от исчезновения сестры. Разве дело это, чтобы пацан с ума сходил? И жалко его, но унижать огонь? Такого ни один асмасец не одобрит. Третий вон указание прислал: дело решить, как можно быстрее, пока слухи из академии не поползли по стране. Нечего подрывать устои государственности. Стихии – основа их жизни. Убери огонь и что станет с Асмасем? - Курсант Илья, это приказ! Поставить щит! Призвать огонь! И воздух нагрелся, воспламеняясь. Иль, выгнулся, застонал – на спине показалась кровь. Он мотнул головой, стряхивая прилипшую к вспотевшему лбу прядь, облизал потрескавшиеся губы и уставился на наставника наглым взглядом зеленых глаз. Мужчина молча выругался. Взял «лучшее» от родителей, паршивец. Наглость от матери – вот кто в свое время с легкостью нарушал правила академии, устраивая пирушки, вылазки, да и просто внося хаос. Ну а упрямство, конечно, от отца. Это у них семейное. И, главное, бесполезно орать или давить – только крепче стоять будет. Шантаж бы сработал, но на него у Унтара нет полномочий. Хотя ради матери пацан отбросил бы свои принципы. Только мать у него – ассара, и мужчина не был уверен, чью сторону она примет. Непредсказуемая женщина! - Курсант Илья, подумайте о товарищах! О той боли, которая им предстоит, если вы продолжите упрямиться! И о том, что вы не сможете продолжать здесь учиться. - Пусть! – упрямство в глазах стало фанатичным. – К бабушке поеду. Она в местную школу пристроит. Нет, точно свихнулся. Добровольно в мертвый мир собрался! Четвертый такого предательства от сына не переживет. И Унтар, преисполнившись долга, ударил по мальчишке всерьез. Волна огня подкатила, замерла в паре сантиметром от пацана. - Последний раз спрашиваю, - начал было наставник, и тут его самым наглым образом прервали. - Не сметь! – взревело на весь зал Вразумления. Между мальчишкой и мужчиной темной фигурой вырос дух огня. Он был стар. Вместо кожи – запекшаяся корка. Вместо глаз – два алых огонька. От фигуры потянуло жаром, воздух нагрелся, пробивая защиту, а Унтар с неудовольствием почувствовал, как капельки пота собираются на лбу. Мгновенье – и дух впитал в себя огонь, окружавший мальчика, еще и крякнул от удовольствия. По темной коже змейками побежали алые всполохи. Унтар остолбенел. Он ожидал самого очевидного развития ситуации – оттаскивания обожженной тушки упрямца к целителям, заодно, пусть и голову проверят, а то вдруг и, правда, умом повредился. Ну или срабатывания у пацана инстинктов. Все же пятый курс. Много в него успели вложить. Должен был отразить атаку автоматически. Но огнедух? Еще и старый такой. Кто посмел вмешаться? - Убирайся к хозяину, - проорал Унтар, чувствуя, как терпение колеблется на самом нижнем уровне. Еще немного – и ему самому понадобится целитель, чтоб мозги на место поставить. - Не сметь! – с неменьшей яростью рявкнул в ответ дух. Он предупреждающе загудел, став наливаться алым, и Унтар, спохватившись, усилил щиты. - Защищаешь? – прищурился со злым удивлением. В душе бушевало смятение, а еще там бродили неясные подозрения, потому как рожа у огненного духа вдруг показалась знакомой… Точно! Он ее раз в год на Зимние праздники во дворце имел честь лицезреть. Не прям ее, но этот нос, линию подбородка… Лишь в одном случае огнедух принимал облик правящей семьи… - Он от тебя отказался, а ты… его… - горло перехватило от обиды и непонимания. Унтар на самом деле не понимал стихию. Пацан ее унизил, а та не просто стерпела, еще и защищать полезла. - Не сметь! – загудел рассерженно дух огня, и Унтар плюнул на попытки разобраться. Сама стихия не пришла, отправив вместо себя безмозглого духа, которой только и может, что твердить: - Не сметь? – уточнил дух вопросительно. Унтар даже глаза прикрыл, чтобы не видеть столь вопиющую несправедливость. Но решение стихии… - Не сметь, - подтвердил он устало, давя желание накостылять по шее обоим: и духу, и пацану. Однако не опускаться же до уровня курсанта и драться с родной стихией. Дух кивнул, принимая ответ и зашагал прямо к стене зала Вразумления. Втянулся в защиту, которая по идее не должна была никого ни пропускать, ни выпускать и исчез, оставив после себя на камне выжженный силуэт. С короной. Чтоб уж точно никто не сомневался, кто именно их посетил. Унтар столкнулся с ошалелым от изумления взглядом курсанта, моргнул, возвращая своим глазам прежний размер, а то два идиота с круглыми глазами на один зал – перебор и проговорил, едва сдерживая кипящую внутри ярость: - Не знаю, в кого ты такой везучий, но не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук. Даже если огонь с какого-то пепла вступился за такого засранца, как ты, наказание все равно получишь. Учиться ты не сможешь, кормить бесплатно тебя никто не будет. Готовься отрабатывать: говно таскать, загоны чистить до… бессрочно. До полного вразумления и исчезновения дури. Уж сколько лет в наставниках, а такого никогда не встречал… - позволил он себе все же высказаться не по существу. Резко развернулся, снял защиту с зала и вышел, ощущая, как воздуха категорически не хватает. Успокаивало одно – пацан был так же удивлен заступничеством огня, как и сам Унтар.