Столпы

1. Железный пёс

Верденбург вонял. Вонял столетиями пролитой крови, ладаном, что пытался эту вонь перебить, и влажным камнем, который впитывал её, как губка. Но ниже, в Галереях, воняло по-настоящему. Гниющими внутренностями, безумием и страхом. Страхом, который исходил не от жертв, а от охотников.

Каин Веспер шёл по этому аду. Свой страх он давным давно перемолол в топливо для ярости. Сапоги вязли в полузастывшей слизи, оставшейся от Голодных Тварей.

Воздух просвистел от движения чего-то быстрого и хищного в перпендикулярных туннелях.

– Слева, – раздался его низкий, проржавевший голос.

Двое бойцов Стражи – Наэль и Рорк – развернулись, клинки наготове. Их лица под забралами были бледны. Они боялись. Все здесь боялись. Все, кроме Каина.

Из темноты выплеснулось нечто. Сгусток инстинктов с клыками и когтями. Бывшее когда-то вампиром низшей крови, а теперь ставшее желудком на ногах. Оно прошипело.

«...ко мне…»

Каин не пошевелился. Наэль среагировала быстрее, серебряный клинок рассёк тварь пополам. Густая, черная жижа хлынула на камни.

– Спасибо, босс, – выдохнула она, стряхивая кровь с руки.

– В следующий раз думай быстрее, – Каин прошел мимо, не глядя на тушу. – Рорк, ты отстаешь. Решил, что мы здесь на экскурсии?

Рорк что-то пробормотал, сжимая алебарду. Каин слышал, как стучат его зубы. Слышал слишком многое. Вот в чем был его проклятый дар. Щит, который Матриархи так ценили, работал в обе стороны. Он не пропускал ментальные щупальца вампиров-аристократов, но впускал… это. Шёпот Бездны. Голоса Тварей. Страхи его людей. Иногда ему казалось, что его череп – это решётка в канализацию, через которую в его разум стекали все дерьмовые мысли этого сгнившего мира.

…голод… – прошелестело у него в затылке. Заткнись, – мысленно прошипел он в ответ.

Галерея расширялась, переходя в зал, когда-то бывший храмом. Теперь алтарь был завален свежими костями, а с потолка свисали пульсирующие, похожие на жилы, отростки. Бездна прорастала в камень, как плесень.

Их было пятеро. Они жрали. Что-то большое и еще тёплое. При свете алхимических фонарей было видно, что у одной из тварей на боку болтался обрывок мундира Железной Стражи. Их товарищ. Теперь – фарш.

– Охуеть, – хрипло сказал Рорк. – Это же Ларс…

– Был Ларсом, – поправил Каин, снимая с плеча двуручный меч с матово-чёрным лезвием. – И ты станешь таким же, если будешь пялиться, а не делать свою работу!

Твари подняли головы. Их глаза были молочно-белыми, слепыми. Они видели иным способом. Чувствовали жизнь. Чувствовали страх.

Один рывок, и первая уже летела на него, пасть распахнута, слюна брызгами шлёпнулась на его кирасу. Каин встретил тварь ударом «Судьи». Судья вынес приговор. Лезвие вошло под ключицу и раскололо тварь надвое. Внутри не было органов. Только слизь и сгустки тьмы. Он был мясником. И скотобойня была его храмом.

– Кругом! – крикнул он, отскакивая от трупа и отражая атаку сзади. Наэль и Рорк встали к нему спинами. Бой превратился в бойню. Предсказуемую. Каин читал их, этих тварей, как открытую книгу. Их намерения приходили к нему за секунду до атаки – обрывки голода, ярости, примитивных тактических замыслов.

Когда последняя тварь превратилась в лужу, в зале воцарилась тишина. Если не считать тяжелого дыхания Наэль и Рорка. Каин чувствовал… пустоту. Обычную. Как после хорошего секса.

– Галерея чиста, – Наэль вытерла клинок о штанину.

Шёпот в голове Каина поутих, но не исчез. По пути к лифтам они прошли мимо зарешёченной смотровой площадки. Сквозь неё был виден Шпиль – сердце Верденбурга, где обитала Матриархия. Там пили вино, строили козни и разговаривали стихами. А здесь, внизу, лили кровь и матерились. Две стороны одной сдохшей монеты.

Лифт заскрипел, поднимая их из утробы крепости. Рорк прислонился к решётке, его трясло.

– Капитан… а они… они же когда-то вампирами были?

Ебучий романтик. Он, видимо, верил в сказки про благородных кровососов, а не в правду – что все мы, от последнего голодного бродяги до сияющей Матриархии, всего лишь в паре шагов от такого же конца.

Каин посмотрел на него. Прямо. Так, что Рорк отвел взгляд.

– Все мы когда-то кем-то были, Рорк. А теперь мы – просто мясо, которое еще умеет держать оружие.

Лифт дёрнулся, достигая уровня Казарм. Решетка с лязгом открылась.

– На очистку. Отчет – мне через час, – бросил Каин, выходя в освещенный факелами коридор. Он шёл и тихий шёпот следовал за ним. …скоро…

Каин потянулся к кобуре на поясе и вытянул заточку. Длинный кусок закаленной стали. Он провел пальцем по лезвию. Боль была проще. Понятнее. Она заглушала всё остальное.

Казармы Железной Стражи пахли дезинфекцией, дешевым самогоном и потом. После Галерей это казалось почти раем. Каин шёл по коридору, его кираса, покрытая засохшей слизью и черной кровью, оставляла на каменном полу грязные следы.

– Капитан.

Он остановился, не поворачиваясь. Голос был молодой, наглый. Лейтенант Марк. Новобранец из какой-то побочной аристократической ветки.

– Говори.

– Матриархия требует вашего присутствия. Немедленно.

Каин обернулся. Марк стоял по стойке смирно. В глазах презрение аристократа к дворняге.

–Требует? – Каин подошел вплотную. Он был на голову выше. – Скажи им, что я переодеваюсь. Не хочу пачкать их бархат своим дерьмом.

– Они просили немедленно, капитан. Кажется, это важно.

– Для них и смена портков, событие государственной важности.

Каин толкнул дверь в свою каморку. Четыре стены, койка, стол, заваленный картами и заточками. Ничего лишнего.

Он скинул кирасу. Она с грохотом упала на пол. Под ней была просторная черная рубаха, мокрая от пота. Он плеснул воды из кувшина в лицо, смывая корочку крови. В зеркале на него смотрело жёсткое лицо. С тёмными глазами, в которых притушился весь огонь. Шрам через левую бровь. Еще одно напоминание, что доверять – глупо.

предательство – шепнула Бездна.