Строчка в Книге Поколений

Очнулся я на столе от мерзкого, режущего слух, звука. С трудом разлепил глаза. Я голый, лежу на твердом и холодном, круг яркого света на животе. И верещащая тоненько дисковая пила над лобком.

– А-а-а-а!

Ору так, что закладывает в ушах. Визг пилы утихает. Круг света перемещается, миновав грудь, на лицо. Слепит. Закрыться нечем, запястья жестко зафиксированы у бедер. Накал ламп над головой ослабевает. Я не помню, чтобы подписывался на хирургическую операцию!

А что помню?

Помню честолюбивые планы. Отбор в команду планетолета «Зевс». «Первая внешняя» экспедиция. Нет, не межзвездная. Мы должны были долететь до Юпитера, исследовать спутники. И вернуться героями через пять лет. В идеале. На деле экспедиция потерпела жесточайший крах еще на орбите Марса. Корабль совершал гравитационный маневр над пока плохо обжитой планетой. Я слушал последние новости о начале работ по терраформированию Венеры, устраиваясь в камере гибернации. Колпак опускался медленно. Почти торжественно. А потом? А потом раздался взрыв. И капсулу, вместе с автономным модулем, вырвало из корпуса корабля. И, похоже, отбросило в открытый космос. Удаляющийся борт планетолета и вращающиеся звезды, – вот последнее из воспоминаний.

Но, прошлое в прошлом. Сумев проморгаться, я огляделся. Как и предполагал, операционная. Небольшая совсем. И надо мной нависает робот. Не человекоподобный, но компоновка узнаваема. Бочкообразный корпус на шасси, манипуляторы, сверху прозрачная полусфера, заменяющая голову.

С потолка спускаются кронштейны, сбоку притаились крио контейнеры. Мозг зарифмовал предложение. Он так самостоятельно борется с психическим напряжением. А мне самому, отдельно от мозга, страшно. Страшно, до усрачки. Такие ящички, вообще-то используют обычно для переноски органов. Отдельно от тела. Выходит, кто-то решил пустить меня на запчасти. И это скверно. Очень скверно, учитывая зажимы на запястьях и лодыжках.

– Hola. ¿Me entiende? – робот, убравший фрезу, выдвинул динамик. Тот почему-то оказался у него там, где у человека ухо.

– Нет, парень. Я тебя ноу компренде.

Почему на испанском-то? Как я оказался на родине корриды?

– Cuál es tu lengua materna?

Не догоняю, друг. Ты уж прости. Покопайся там у себя в словарике. Может английский или немецкий хотя бы? В последнем я не особо силен, но все же…

– Kio estas via gepatra lingvo?* – продолжил усердствовать очень опасный медицинский работник. Но формулировку сменил. Ага. Я сопоставил «матерна» и «лингва». Родной язык?

– Русский!

В корпусе автомата что-то едва слышно щелкнуло.

– Приветствую тебя, товарищ!

«Товарищ???»

– Доброе утро, – брякнул первое, что пришло в голову.

Робот взял паузу. Время вряд ли работало на меня, потому я решился пойти в разведку.

– Эм-м-м… Могу узнать, где я?

– Вы находитесь в медблоке ирригационной станции Арес 16, – незамедлительно откликнулся электронный хирург. Или патологоанатом?

– Почему я здесь?

– Согласно подписанному вам в 2233 году договору о добровольном донорстве органов, – холодно отчитался автомат. Так холодно, что меня пробила ледяная испарина.

– Стоп-стоп-стоп! Договор же с астронавтом заключается на случай…

– … его гибели в экспедиции. С целью пополнения биологического банка, используемого для экстренных медицинских манипуляций в отношении третьих лиц…

Я недослушал. Все моя мыслительная активность оказалась сосредоточена на том, чтобы вспомнить маленькую, но очень значимую деталь. А именно, был ли в договоре мелкий шрифт внизу страницы.

– Я не согласен! Категорически! Ты фиксируешь?

– Вы желаете аннулировать договор?

– Да!

В корпусе снова что-то переключилось. Я мысленно взмолился о том, чтобы это было правильное реле.

– Противоречие протоколов, – доверительно сообщил мне «доктор».

– В чем оно заключается?

– Погибший не является дееспособным юридическим лицом.

Да, металлический болван не спешил освобождать меня из прокрустова ложа. Но и ужасающий диск держал внутри корпуса. Ситуация-то патовая! И мне надо как-то срочно смещать чаши весов в свою сторону!

– Существуют ли протоколы на случай затруднения в вынесении решения?

– Да. Обращение к агрегации, стоящей выше в должностной иерархии.

– Так обращайся, чего же ты медлишь! Подожди!

Не успев обрадоваться забрезжившему свету надежды, я тут же впал в жесточайшие сомнения. А что, если рангом выше окажется точно такой же недалекий механический болван, как и тот, что пялится на меня во все камеры? А?

Робот послушно ждал, перемигиваясь огоньками лампочек под прозрачной полусферой. Возможно, имитировал умственную деятельность. Или просто дизайнеры решили, что так пользователю будет комфортнее. И запихнули скомканную новогоднюю гирлянду ему под шлем.

– Тот, кто выше в иерархии, – человек?

– Фемина, – без запинки отчитался автомат, то ли соглашаясь с моим вопросом-утверждением, то ли опровергая его, в духе одного древнего схоласта.**

– А нельзя ли мне самому словом перемолвиться с этой самой… феминой?

– Учитывая ваш неопределенный статус, – завел пластинку электронный буквоед, у которого львиную долю жесткого диска занимал, видимо, анатомический атлас, и посему на остальное мозгов элементарно не хватало, – я не уверен в целесообразнос…

– ЭлЭр 27, отставить! – раздался вдруг из динамика приятный женский голос.

Музыка просто, а не голос. Ничего милее я в жизни не слышал. Разве что голос родной мамы в детстве.

– Освободить объект из захватов, произвести гигиенические процедуры, выдать комплект одежды пациента стационара!

Командный тон женщины не оставлял никаких сомнений, кто здесь главный. Слава Богу! Слава Господу нашему, и всем его ангелам небесным! Осанна!

– Но…

– Отставить все «но», – категорично бросила неизвестная фемина роботу. А после обратилась уже ко мне лично. Причем сразу по имени, хотя я не имел возможности представиться. – Не беспокойтесь, Константин, я проверила ваши медицинские показатели, все в пределах нормы, сердцебиение, давление и потоотделение повышены, но, учитывая переживаемый стресс, это закономерно. Я спущусь к вам через пять минут, и мы уладим то досадное недоразумение, в результате которого…