Судьба плетется нитями любви

I

Колеса кареты, казалось, перемалывали не только камни мостовой, но и саму её душу. Бесконечная дорога до Айзенберга вытянулась в серую ленту, поглощая последние крохи надежды и оставляя лишь горький привкус одиночества. А впереди, словно зловещее предзнаменование, вырисовывались острые шпили замка, чернеющие на фоне свинцового неба.

Пыль, поднятая колесами, оседала тонким слоем на потертом платье Элизы, словно символизируя тяжесть ее пути. Каждый скрип рессор отдавался тупой болью в висках, а монотонный стук копыт гипнотизировал, унося ее мысли в прошлое, к счастливому детству, которое оборвалось так внезапно. Она помнила запах свежескошенной травы на лугу возле их небольшого дома, теплые руки матери, убаюкивающие ее перед сном, и звонкий смех отца, возвращавшегося с рыбалки. Теперь же остались только воспоминания, хрупкие и драгоценные, словно осколки разбитого зеркала.

Смерть родителей перевернула ее жизнь с ног на голову. Из беззаботной девочки она превратилась в серьезную молодую женщину, вынужденную самостоятельно прокладывать свой путь в этом жестоком мире. Скромное наследство быстро иссякло, и Элиза была вынуждена искать работу. Место гувернантки в семье барона фон Келлера, близкого советника герцога Айзенберга, казалось ей настоящим спасением. Она мечтала о спокойной жизни, возможности читать книги, обучать детей и забыть о горе, которое поселилось в ее сердце. Но чем ближе она подъезжала к замку, тем больше ее одолевало неясное предчувствие, что Айзенберг хранит в себе какие-то мрачные тайны.

Замок, впервые представший ее взору, поражал своим величием. Мощные стены, уходящие ввысь, башни, словно гигантские пальцы, указующие в небо, и бесчисленные окна, отражающие заходящее солнце словно тысячи огненных глаз. Но в этой красоте было что-то холодное, отталкивающее. Тяжелые железные ворота, словно пасть чудовища, готовая поглотить любого, кто осмелится войти, а высокие стены, окружающие замок, казались не защитой, а тюремными решетками. Элиза невольно поежилась, чувствуя, как ледяная рука страха сжимает ее сердце. Она еще не знала, что ее ожидает в этом мрачном месте, но уже понимала, что спокойная жизнь, о которой она мечтала, осталась где-то далеко позади.

Карета остановилась у широкого крыльца, и кучер, спрыгнув с козел, поспешил открыть дверцу. Элиза, опустив ноги на землю, с трудом подавила дрожь, пробежавшую по ее телу. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с духом, и медленно поднялась по ступеням, ее легкий багаж нес за ней слуга. Под тяжелым взглядом двух стражников, застывших по бокам от входа словно изваяния, она чувствовала себя маленькой и беззащитной.

Тяжелые дубовые двери замка распахнулись с протяжным скрипом, словно нехотя впуская Элизу в свои мрачные владения. В воздухе витал запах сырости и пыли, смешанный с едва уловимым ароматом ладана, словно кто-то пытался заглушить им запах застоявшегося страха. Именно страх, холодный и липкий, был первым, что почувствовала Элиза, переступив порог Айзенберга.

В просторном, скудно обставленном холле ее встретил барон фон Келлер, высокий, худощавый мужчина с резкими чертами лица и пронзительным взглядом. Он поклонился с холодной вежливостью, но в его глазах не было ни тени радушия.

— Добро пожаловать в Айзенберг, фройляйн Шмидт, — произнес он сухим, безжизненным голосом. — Надеюсь, дорога не была слишком утомительной.

Элиза почувствовала, что его слова звучат скорее как констатация факта, чем как приветствие.

Рядом с бароном стояла его жена, баронесса фон Келлер, женщина поразительной красоты, но с таким же холодным и надменным выражением лица, как и у ее мужа. Она едва кивнула Элизе в знак приветствия, ее тонкие губы изогнулись в еле заметной усмешке.

— Надеюсь, вы сможете справиться с нашими детьми, фройляйн Шмидт, — произнесла она ледяным тоном. — Они бывают… сложны в обращении. В ее голосе звучал явно скрытый намек, который Элиза не смогла расшифровать, но от которого у нее по спине пробежали мурашки.

В этот момент из соседней комнаты выбежали двое детей. Мальчик, лет восьми, с вихром светлых волос и озорными глазами, тут же начал бегать вокруг Элизы, громко смеясь и размахивая деревянным мечом.

— Я Фридрих! — закричал он, подпрыгивая от нетерпения.

— А ты наша новая гувернантка?

Девочка, лет шести, с большими голубыми глазами и длинными золотистыми волосами, стояла немного поодаль, робко прячась за спиной матери.

— Это Гретхен, — представила ее баронесса, не тронувшись с места. — Она очень застенчива.

Элиза улыбнулась детям, пытаясь преодолеть неловкость. Она чувствовала на себе пристальный взгляд баронессы, словно та оценивала каждое ее движение, каждое слово. В этой атмосфере холода и настороженности Элиза понимала, что ее новая жизнь в Айзенберге будет совсем не такой, как она себе представляла.

*****

В мрачных коридорах Айзенберга поселился не только холод камня, но и дух давних тайн, шептавших их из каждой тени. Стены, словно безмолвные свидетели прошлого, хранили в себе отголоски забытых трагедий, а портреты предков, глядящих с потемневших холстов, казались живыми, внимательно наблюдающими за каждым ее шагом. Элиза, следуя за детьми, чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце.

Фридрих, неугомонный и любопытный, словно лучик солнца в этом мрачном царстве, бежал вперед, рассказывая Элизе истории о замке, большинство из которых, скорее всего, были плодом его богатого воображения. Он тыкал пальцем в портреты, называя имена давно умерших герцогов и герцогинь, пересказывал легенды о призраках, бродящих по ночам по коридорам, и шепотом рассказывал о тайных ходах, скрытых за толстыми стенами. Гретхен же, напротив, молчала, крепко держа Элизу за руку и прижимаясь к ней всем телом. Ее большие голубые глаза были широко раскрыты от страха, а маленькое тело дрожало. Элиза чувствовала, как маленькие пальчики девочки впиваются в ее руку, словно ища защиты.

II

Дни в Айзенберге потекли тягучей, вязкой рекой, каждый час принося новую каплю тревоги в и без того напряженную атмосферу. Стены замка, казалось, впитывали все звуки, каждый шорох, каждый вздох, превращая их в призрачный шепот, от которого волосы вставали дыбом. А за окнами вечно серые небеса нависали над Айзенбергом, словно предвещая неизбежную бурю.

Элиза изо всех сил старалась привыкнуть к новой жизни. Дни ее были расписаны по минутам: утренние занятия с детьми, прогулки в замковом саду, чтение сказок перед сном. С детьми Элиза чувствовала себя спокойнее, их невинность и искренность словно защищали ее от мрачной атмосферы замка.

Но стоило ей остаться одной, как тревога возвращалась. Прислуга вела себя странно: они перешептывались за ее спиной, исчезали, как только она появлялась в комнате, и отводили взгляд, когда она пыталась заговорить с ними. Элиза чувствовала, что от нее что-то скрывают, что в замке происходит нечто таинственное и зловещее.

Замковый сад, казалось, был единственным местом, где Элиза могла найти хоть какое-то успокоение. Старые, могучие деревья, словно стражи, охраняли ее покой, а пение птиц заглушало шепот замковых стен. Но даже здесь ее не покидало чувство, что за ней наблюдают.

Однажды, прогуливаясь по аллеям сада, Элиза случайно услышала обрывок разговора двух горничных, спрятавшихся за густыми кустами роз.

— …Герцогиня… снова ночью… кричала… , — прошептала одна из них.

— …говорят, она видит призраков…

— …А помнишь Марту? Ту, что пропала месяц назад? …говорят… она слишком много знала…

Элиза замерла, боясь шелохнуться. Сердце ее забилось чаще. Что происходило в этом замке? Какие тайны он скрывал?

Вечером того же дня, во время ужина, атмосфера за столом была напряженной до предела. Барон и баронесса почти не разговаривали, ограничиваясь лишь короткими, отрывистыми фразами. Элиза заметила, какими напряженными взглядами они обменивались, и ей удалось услышать фрагмент их тихого разговора:

— …нужно молчать… иначе все пропало… Эти слова словно удар тока пронзили Элизу. Она поняла, что оказалась в самом центре какой-то опасной игры, правила которой ей еще только предстояло узнать.

*****

Крик, пронзительный и полный ужаса, разорвал гнетущую тишину замка Айзенберг. Эхо разнесло его по длинным коридорам, отражаясь от холодных каменных стен и замирая где-то в темных закоулках, словно предвестник надвигающейся беды. В тот же миг Элиза поняла – что-то случилось, что-то страшное.

Она выронила книгу, которую читала маленькой Гретхен перед сном, и вскочила на ноги, сердце бешено колотилось в груди. Крик повторился, на этот раз ближе, и Элиза, не раздумывая, бросилась к двери. В коридоре уже столпились слуги, их лица были бледны, глаза расширены от ужаса.

— Что случилось? — спросила Элиза, хватая за руку пробегавшую мимо горничную.

— Мария… Мария пропала! — пролепетала девушка, задыхаясь от страха.

Мария, молодая служанка, работавшая в замке всего несколько месяцев, была любимицей всех. Веселая, добродушная, она всегда готова была помочь, ее звонкий смех разносился по замку, словно луч солнца в этом мрачном месте. И вот теперь она исчезла. Бесследно.

Элиза присоединилась к поискам. Замок, казавшийся таким величественным днем, ночью превращался в лабиринт темных коридоров и заброшенных комнат. Каждый шорох, каждый скрип половицы заставлял ее вздрагивать. Слуги шептались, пересказывая друг другу страшные истории о призраках, которые, по легенде, бродили по ночам по Айзенбергу. Но Элиза не верила в призраков. Она чувствовала, что исчезновение Марии связано с чем-то более реальным, с чем-то зловещим, что скрывалось за толстыми стенами замка.

В одной из комнат Элиза обнаружила вышивку, которую Мария не успела закончить. На ней были изображены яркие красные маки, словно капли крови на белоснежном полотне. Рядом лежала небольшая шкатулка. Элиза осторожно открыла ее. Внутри лежал сложенный лист бумаги. Это было письмо. Письмо к Марии. С дрожащими руками Элиза развернула его и начала читать. Слова, написанные неровным, торопливым почерком, словно обжигали ее глаза.

«Я знаю твою тайну. Если ты не хочешь, чтобы о ней узнали все, встреться со мной сегодня ночью у старой часовни». Подпись отсутствовала.

Элиза почувствовала, как ее бросает в дрожь. Она понимала, что держит в руках ключ к разгадке исчезновения Марии. Но кто написал это письмо? И какую тайну скрывала бедная девушка? В голове Элизы вихрем проносились вопросы, а сердце сжималось от предчувствия неминуемой беды. Она знала, что должна раскрыть эту тайну, чтобы помочь Марии, даже если это будет стоить ей собственной жизни.

Тайна, скрытая на страницах письма, жгла Элизе руки, словно раскаленный уголь. Каждый шорох в замке Айзенберг отдавался в её груди тревожным стуком, превращая тишину в мучительное ожидание. Она знала – молчание может стать смертельной ловушкой, а правда, как загнанный зверь, искала выход.

Письмо, случайно обнаруженное в шкатулке Марии, скрывало пугающую правду.

Барон и баронесса фон Келлер, холодные и недоступные, вызывали у Элизы лишь страх и недоверие. Герцог и герцогиня, окруженные аурой власти и интриг, казались ей еще более опасными. Оставался только один человек, к которому она могла обратиться за помощью, – принц Рудольф.

С момента их первой встречи Элиза чувствовала к нему необъяснимое влечение. В его глазах она видела не только благородство и силу, но и скрытую боль, понимание того, что значит быть пленником обстоятельств. Именно Рудольф, казалось ей, мог стать её союзником в этой опасной игре.

III

Запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба, доносившийся из замковой кухни, был единственным островком уюта и тепла в ледяном царстве Айзенберга. Для Элизы кухня стала своеобразным убежищем, где она могла хоть на немного забыть о холодном приеме баронессы и пронзительных взглядах придворных. Именно там, среди медных кастрюль и глиняных горшков, она нашла родственную душу в лице пожилой кухарки Марты.

Марта, с ее круглым, добродушным лицом, иссеченным морщинами, и веселыми, лукавыми глазками, казалась единственным человеком в замке, кто искренне радовался присутствию Элизы. В свободные минуты Элиза старалась помочь Марте по кухне – почистить овощи, нарезать хлеб, или просто поболтать о всякой мелочи. Эти короткие моменты общения были для нее настоящим спасением, глотком свежего воздуха в душной атмосфере интриг и секретов.

Однажды, набравшись смелости, Элиза решила расспросить Марту о странностях, которые она замечала в замке.

— Марта, — начала она нерешительно, — вы давно работаете в Айзенберге. Скажите, правда ли, что здесь… творятся странные вещи?

Марта, перемешивая тесто в большой деревянной миске, рассмеялась добродушно.

— Тайны? Какие тайны, милое дитя? Хозяева живут своей жизнью, а слугам лишь бы языками чесать. Из зависти или… по приказу, — добавила она, многозначительно посмотрев на Элизу.

— По приказу?— - переспросила Элиза, не понимая, что имеет в виду старая кухарка.

— Ну, бывает, кто-то хочет кому-то навредить, вот и распускает всякие слухи, — отмахнулась Марта.

— Так что не обращай внимания, дитя. Занимайся своим делом, и тогда никакие проблемы тебя не коснутся. И ничего не скрывай от герцога. Если есть тайна у тебя, или ты увидела что-то странное, обязательно расскажи ему.

Элиза удивленно подняла брови.

— Герцогу? Но он такой… строгий.

— Строгий, да справедливый. А если боишься герцога Альберта, то расскажи хотя бы принцу Рудольфу. Он очень добрый. Бедный мальчик. Он так тяжело переживал потерю своей матери… А потом появилась у герцога новая жена. Боже! Герцогиня и принц – они же почти одного возраста! Но герцог очень любит герцогиню. Он тоже добрый, но очень строгий. Не бойся и его, на самом деле за его внешним строгим видом скрывается очень чуткая и ранимая душа.

Марта на мгновение перестала месить тесто и замерла. На лице Марты отразилась сложная гамма чувств: беспокойство, сомнение, желание предупредить об опасности. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но потом снова замолчала, взвешивая каждое слово. Эта пауза, хоть и длилась всего секунду, показалась Элизе вечностью.

Наконец, Марта заговорила, ее голос звучал тихо и загадочно:

— Держись подальше от барона. Понимаешь, деточка? Подальше.

Ее слова прозвучали не как совет, а как приказ, в котором чувствовалась скрытая угроза. Элиза невольно вздрогнула, пораженная такой резкой сменой настроения Марты.

— И… – Марта понизила голос, словно боясь, что их подслушают, – к принцу… к принцу тоже особо не приближайся. Корона ищет себе подобных – принцы женятся только на принцессах.

В этой фразе была какая-то горькая ирония, словно Марта говорила о чем-то, основанном на личном печальном опыте. Она взглянула на Элизу с таким выражением, словно хотела добавить: "Поверь мне, я знаю, о чем говорю".

Марта вздохнула и снова занялась тестом, а Элиза задумалась над ее словами. Казалось, в этом замке все было гораздо сложнее, чем она думала сначала. И принц Рудольф… Почему Марта говорила о нем с такой грустью и сочувствием? Элиза чувствовала, что ей предстоит разгадать еще не одну загадку Айзенберга. Элиза взяла несколько пирожных и пошла в свою комнату.

*****

Мир рухнул. Нет, не мир – тарелка с пирожными, которую Элиза несла из кухни, выскользнула из её рук и с грохотом разлетелась на мелкие осколки, рассыпая по полу ароматную крошку и сладкую пудру. Но в тот момент это казалось катастрофой вселенского масштаба, ведь именно в этот момент, словно из ниоткуда, перед ней возник принц Рудольф.

Элиза, погруженная в размышления о странном поведении обитателей замка, шла по коридору, не замечая ничего вокруг. Ее мысли, словно стайка перепуганных птиц, беспорядочно метались в голове, пытаясь найти ответы на бесконечные вопросы. Что скрывают эти люди? Почему баронесса так холодно к ней относится? И какую тайну хранит этот мрачный, полный секретов Айзенберг?

Столкновение было неизбежным. Элиза вскрикнула, инстинктивно выставив руки вперед, но было уже поздно. Она наткнулась на твердую грудь Рудольфа, и на мгновение мир вокруг нее перевернулся. Аромат кожи седла и коня, смешанный с запахом сена и чего-то неуловимо мужского, ударил ей в нос, заставив голову закружиться. Тепло его разгоряченного тела, только что вернувшегося с верховой прогулки, обжигало ее сквозь тонкую ткань платья.

Рудольф тоже не ожидал этой встречи. Он выходил из конюшни, на его лице играла беззаботная улыбка, а глаза, искрящиеся счастьем, сияли ярче любых драгоценных камней. Но в одно мгновение его выражение лица изменилось. Улыбка исчезла, сменившись заботой и тревогой.

— Простите, фройляйн Шмидт, — произнес он с неподдельным раскаянием, подхватывая ее за локти, чтобы она не упала.

— Я не хотел вас напугать.

Элиза, все еще находясь в легком шоке, подняла глаза и встретилась с его взглядом. В этот миг время словно остановилось. Она видела перед собой не принца, не наследника престола, а просто мужчину, красивого, сильного и… уязвимого. Его руки, крепко державшие ее за локти, были теплыми и немного шершавыми. В его глазах, цвета яркого неба, она увидела искреннее беспокойство.

IV

Хлопок двери эхом разнесся по пустому холлу, оставив после себя звенящую тишину. В ту же секунду, словно сбросив маску вежливого хозяина, барон резко обернулся к жене, и в его глазах вспыхнули искры ярости.

— Ты с ума сошла?! — прошипел он, сжимая кулаки. — Эта девчонка – бомба замедленного действия!

Баронесса, до этого момента сохранявшая ледяное спокойствие, взорвалась с не меньшей силой.

— А чья это, по-твоему, заслуга?! — вскричала она, ее голос дрожал от гнева. — Если бы не твои похождения, ничего этого бы не было!

Слова били барона наотмашь, словно пощечины. Она сорвала с груди тяжелую брошь, ту самую, и с размаху швырнула ее в мужа. Брошь пролетела в нескольких сантиметрах от его лица и с глухим стуком упала на полированный пол.

Барон, давно привыкший к подобным сценам, даже не вздрогнул. Он молча наклонился, поднял брошь и положил ее на трюмо.

— Пойми, дорогая, — начал он, стараясь говорить спокойно, хотя в его голосе все еще звучала едва сдерживаемая ярость.

— На кону наше с тобой благополучие. Из-за этой девушки может случиться катастрофа.

Он прошелся по комнате, заложив руки за спину.

— Герцогиня уже начала проявлять к ней нездоровый интерес. Ты должна узнать, что она о ней думает.

— Как я узнаю? — с вызовом спросила баронесса, с кресла нервно сжимая руки.

— Мы с ней давно не близки. Она уже давно не делится со мной своими мыслями. В ее голубых глазах блеснули слезы.

— Это из-за тебя моя жизнь превратилась в невыносимую драму!

Барон тяжело вздохнул. Он знал про уязвимое место баронессы – ее детей – и всегда мастерски этим манипулировал.

— Тебе нужно приложить усилия, моя дорогая, — сказал он, приблизившись к ней и мягко положив руку ей на плечо.

— Ради детей. Ради Фридриха и Гретхен. Ты же не хочешь, чтобы они пострадали из-за… прошлых ошибок?

Его слова попали в цель. Баронесса замерла, ее лицо стало бледным. Она знала, что барон прав. И она была готова на все, чтобы защитить своих детей, даже на сближение с герцогиней, которую она так ненавидела.

*****

Зеркало, обрамленное тяжелым серебром, безжалостно отражало каждую морщинку, каждую тень усталости на лице герцогини Иоганны. Время, словно хищный зверь, кралось к ней, оставляя на ее некогда безупречной красоте свои неизгладимые метки. И этот безмолвный укор зеркала вызывал в ней не только досаду, но и глубокую, грызущую тревогу, которая в последние дни становилась все невыносимее.

Причиной ее беспокойства была не столько увядающая красота, сколько появление в замке новой гувернантки, Элизы Шмидт. Эта девушка, словно призрак из прошлого, нарушила привычный ритм жизни Айзенберга, внеся смятение и хаос в тщательно выстроенный мир герцогини. Все началось с этого непонятного распоряжения герцога Альберта о найме именно этой девушки. Наймом персонала всегда занималась лично Иоганна, контролируя каждого, кто переступал порог замка. Но в этом случае герцог проявил необычную настойчивость, практически навязав Элизу барону фон Келлеру.

Странным казалось и поведение барона и баронессы. Барон, обычно безупречно выполнявший все приказы герцога, казался каким-то рассеянным и нервным. А баронесса, которую Иоганна и без того терпеть не могла, открыто выказывала свою неприязнь к новой гувернантке. Что им известно? Какую тайну они скрывают? И как во все это вписывается Элиза Шмидт? Эти вопросы не давали герцогине покоя. Она чувствовала, что ее тщательно выстроенный мир начинает трещать по швам.

Еще одним поводом для беспокойства был Рудольф. Иоганна заметила, с каким интересом он наблюдает за Элизой. В его глазах, обычно холодных и отстраненных, появился огонек, который герцогиня не видела уже давно. Это увлечение было совершенно некстати. У нее были другие планы на счет будущего принца. И она не позволит какой-то гувернантке вмешиваться в ее замыслы.

Мысль о баронессе вызвала на лице Иоганны гримасу отвращения. Она помотала головой, вспомнив о морщинах.

— Стоп, Иоганна, — мысленно приказала она себе. — Нельзя себе позволять такие эмоции .

Придется надеть маску дружелюбия и выведать у баронессы, что ей известно об Элизе. Эта неприятная женщина может оказаться полезной.

Герцогиня устало вздохнула. День был тяжелым, полным тревог и предчувствий. А ночью ее ожидали другие дела, о которых никто в замке не должен был знать. Эти тайные встречи, рискованные интриги и постоянное напряжение отнимали у нее все силы. Иоганна сняла с себя тяжелые украшения, сбросила наряд и улеглась в постель. Завтра ей предстоял сложный разговор с баронессой. И она должна была быть во всеоружии. Сегодня же ей хотелось только одного - забыться хотя бы на несколько часов спокойным сном.

*****

После ужина, когда тени удлинились, заполняя замок таинственным полумраком, герцог Альберт и принц Рудольф, как обычно, удалились в кабинет. Массивные двери захлопнулись за ними, отрезая их от внешнего мира и погружая в атмосферу секретности и напряжения. Это было одно из немногих мест в замке, где они могли говорить откровенно, не боясь быть подслушанными.

— Пойми, сын, этот брак необходим, — голос герцога звучал устало, но решительно.

— Я понимаю, что ты не этого ожидаешь от семейной жизни, но, к сожалению, у нас есть обязательства. Брак по расчету – одно из них.