Свободный брак

Два таких разных вечера с разницей в десять лет

Солнце медленно движется к горизонту, даря Москве такую необходимую прохладу. Июнь выдался невероятно жарким, и все лето обещают таким же, хотя...Даже если бы лил дождь нон-стоп, оно все равно было бы горячим.

По крайней мере, для двух лучших друзей, сидящих в кафе на Арбате.

Миша Сахаров (ударение на первый слог, что принципиально важно!) и Ян Хрусталев знают друг друга всю жизнь. Их отцы занимаются одним бизнесом , который впоследствии перейдет детям, но пока то нет. Пока можно тусить и жить полной жизнью, совершать ошибки и далее по списку. Для чего еще нужно это золотое время?

Студенчество.

Черт, даже звучит интересно, с остринкой такой, не находите? Эх, ладно. Для них сейчас все острым кажется: третий курс экономического в МГУ за спиной, впереди два месяца безудержного веселья и куча планов…

- …А еще я за то, чтобы устроить какую-нибудь дикую тусовку. Тематическую! - заявляет Ян, в ответ на это Миша закатывает глаза.

К сожалению, его друг мало чего понимает в хорошей вечеринке. Он все банальностями раскидывается, думает узко, фантазии у него маловато, так сказать, но это ничего. В их паре за любой движ отвечает Миша. Он парень легкий, несерьезный, и, по правде говоря, к экономике питает скорее прохладное «надо», чем яркую любовь и страсть. У Яна наоборот. С детства он более собранный и серьезный мальчик, с ярко выраженным, аналитическим складом ума. Ему важно, чтобы все было «правильно», «до конца» и «по полочкам». Перфекционист доморощенный…

Они даже внешне абсолютно разные! Миша — жгучий брюнет с шальным взглядом, а Ян — светлый, как ангел.

И почему мы дружим?

Об этом часто спрашивают себя сразу оба парня, и, возможно, никто из них не может найти ответа на этот вопрос, а опирается на доморощенную фразу: «противоположности притягиваются». Ну или им так комфортно? А может, они настолько срослись, что жизни друг без друга не видят? Так бывает, если дружба в какой-то момент перерастает на стадию «семьи» — они уже больше, чем приятели, а скорее братья. Да. Ближе к этому.

- Ладно, ладно, - Ян, заметив скепсис на лице Миши, поднимает ладони и кивает, - За вечеринки ты отвечаешь. В конце концов, кто их король?

Все знают «кто». Про Мишин талант, без преувеличения, легенды ходят! И Ян всегда втайне завидовал его невероятной способности пользоваться всем своим обаянием и так сражать наповал. Мишина неуемная энергия, как неиссякаемый источник — она буквально в темноте пульсирует и тянет.

Миша, в свою очередь, завидует острому, настоящему уму Яна. Ему ведь на потоке тоже равных нет: он — лучший аналитик, умеет собирать и быстро обрабатывать информацию, многозадачен, сфокусирован. Если у Миши проблемы с вниманием, Ян ему фору даст, потом снова вернется и снова щелкнет по носу.

Может быть, они друг друга дополняют? А впрочем, неважно. Главное, что они дружат, и это вряд ли что-то может изменить.

Или кто-то.

- Смотри какая милашка…

Миша указывает другу за спину, но тот не спешит оборачиваться, в основном потому что вкус на женщин у закадычных друзей абсолютно разный. Если Яну нравятся жгучие брюнетки, то Миша больше по рыжим. Бзик у него такой, понимаете? Говорит вечно, что ведьмы они и в постели вытворяют «тако-ое…». Впрочем, ему нравятся и блондинки, и брюнетки. С женщинами у Миши проблем не было даже в садике, когда как Ян рос застенчивым парнем. Все уже давно изменилось, конечно, кроме главного. У Миши и нет определенного, женского идеала, а у Яна он напротив присутствует, они в женщинах никогда не совпадают. Что-то внутри у представительниц противоположного пола разное влечет. Наверно, Миша ищет более легких, веселых девчонок, когда как Ян хочет скорее степенную и спокойную. Домашнюю.

- Да чего ты на меня таращишься?! - злится Миша, - Обернись и посмотри!

Ян закатывает глаза. Он понятия не имеет, зачем ему это, но оборачивается и мгновенно зависает.

Девочка действительно чудо как хороша. Миниатюрная брюнетка с длинными волосами, которые в лучах заката отливаются огнем. На ней красивое платье с открытыми плечами и симпатичные туфельки с небольшим каблучком, а в руках она держит загадочную коробку.

Яну сразу становится интересно, что там? Она так ее к груди прижимает и озирается испуганно, неужели бомба? Усмехается. Нет, бомба здесь только одна: красавица с мягкими чертами лица и выразительными, светлыми глазами.

- Девушка!

Ян столбенеет. Он часто хочет треснуть Мишу за какую-нибудь очередную чернуху, а в этот момент краснеет и хочет вдарить ему еще больше.

Какого черта ты творишь?!

Тот на него даже не смотрит. Улыбается и подзывает ее к себе.

Пожалуйста, только не подходи.

Но она подходит. Они всегда подходят… а он всегда ведет себя одинаково, как козел: улыбается своей фирменной улыбкой и тянет «сахарным» тоном.

- Вы выглядите так, будто что-то потеряли?

- Я…да, если честно.

Такой нежный голос... Ян оборачивается и сталкивается с мягким, спокойным взглядом ярко-голубых глаз. Теперь он видит их цвет более точно — красивые. Такие, знаете? С синей кромкой вокруг зрачка.

- Что же вы потеряли? - продолжает кокетничать Миша, за что получает пинок под столом от Яна.

И на него не реагирует.

Козел!

Только улыбается шире, пока девочка достает из сумочки вдвое сложенный листочек.

- Может быть, вы знаете…где вот этот адрес?

Парни смотрят вместе и вместе недоумевают.

- Эм… - начинает Ян, неловко бросая на девушку взгляд.

Кажется, будто это что-то очень важное для нее, и не хочется расстраивать, но Миша прет, как танк. Он как раз считает, что чем раньше рухнут розовые замки, тем лучше. Мягкость — не его конек.

- Прости, малышка, но этого адреса не существует.

Вот так просто.

Ян снова смотрит на лучшего друга с осуждением, пока девочка хмурится, направив свои глазки в пол. Расстроилась. Сильно расстроилась, понятно и без сноски.

Глава 1. "Герой"

Ника

«Давай попробуем свободный брак?»

Этот вопрос до странного колючий, какой-то…неправильный, и я его совсем не понимаю.

Свободный. И брак.

Как эти два слова могут спокойно уживаться в одном предложении, если они, по идее и по всем законам, должны друг друга исключать?

Свобода. И отношения. Даже не просто отношения! Узы! Те узы, заключая которые вы даете определенные клятвы: беречь друг друга, поддерживать в горе и в радости, хранить верность.

Еще одно взаимоисключающее слово — верность. Я не знаю, возможно, мое мышление застряло где-то далеко в прошлом и не идет в ногу со временем, но я считаю, что в семейной жизни верность — один из тех китов, которые в принципе держат вашу совместную жизнь.

Поэтому нет. Я не понимаю. Вообще! Но Ян играет на опережение и предупреждает:

- Ник, давай…прежде чем ты что-то скажешь, хорошо об этом подумаешь? Я сегодня переночую в гостинице, а завтра мы встретимся и обо всем поговорим.

Опять же, меня словно никто и не спрашивает. Он просто встает и уходит, не дав мне даже толику времени, понять и очухаться!

А очухиваюсь я еще через час бдения в темноте.

Знаете, как по башке чем-то тяжелым огрели, и я просто сижу и смотрю в одну точку на грани испепеление собственной жизни.

И я прекрасно знаю, кто подал мужу эту дебильную идею!

Сахаров!

Конечно же, он!

Внезапно тумблер под названием «решительность» выжимают на максимум, и я уверенно встаю, потом иду до двери, хватаю свое пальто и покидаю квартиру.

Ну, Михаил, держитесь. Вы не привыкли получать по заднице от своих «цветочков», но я вам не одна из них! И я вам устрою по первое число!

Все же ты! Ты! Я знаю! Со своими «порочными» наставлениями, со своим полным отсутствием морали и принципов! Это все ты! Ты и твоя поганая жизнь вечного, непостоянного холостяка…

Ян; за час до разговора

Когда входная дверь открывается, я с порога заявляю:

- Я развожусь.

Миша на миг застывает, но ответа я не собираюсь дожидаться. Тупо прохожу мимо в его лофт и слышу смешок.

- Конечно, заходи.

Будто меня волнуют сейчас манеры и приличия.

Знаю, что я заявился почти ночью, без предупреждения и звонка, и также знаю, что Мишу обычно это мало волнует, даже если он не один.

Не один он часто.

Кстати, сейчас себе не изменяет: в гостиной на диване сидит полуголая малолетка, которой на вид, наверно, лет двадцать максимум. Волосы сбиты в хвост, а взгляд горит. Понятно. Стоило бы и догадаться по его полуголому туалету, и обычно меня бы это смутило, но не сегодня.

Девчонка пьяно тянет:

- Привет, красавчик…

Я только киваю и подхожу к бару, где по-хозяйски беру бутылку с виски и наливаю себе в стакан.

- Розочка, пойди в спальню, - шепчет друг, в ответ ласковый смех.

Миша, как был магнитом для женщин, так им и остался, и я дико ему завидую.

А думал, что с этим давно покончено.

Я искренне считал, что когда женился на Нике, устаканится. Стало как-то правильно и легче, но в последнее время на меня все сильно давит.

А еще она.

Она свела меня с ума.

Когда я ее вижу — внутри печет. Я не могу дышать. Не могу работать. Не могу сосредоточиться — я тупо представляю, как укладываю себе на стол тело упругой грудью вниз, как поднимаю юбку и нахожу там непременно кружевные, красные трусики.

И в горле сохнет.

Сейчас, когда сознание снова атакуют образы, эффект повторяется. Делаю объемный глоток, пока Миша за спиной самозабвенно высасывает остатки нектара из своей розы, смотрю на предметы искусства.

Миша у нас такой, кстати, эстет. Это у него от матери — она художница, и после смерти его отца начала чаще выходить в люди, а в результате стала очень и очень популярной.

Правильно говорят — где-то потеряешь, где-то найдешь. Если жизнь закрывает одну дверь, то непременно откроет другую. В их ситуации, конечно, звучит немного с налетом «черного юмора или сарказма», но в моей? Это манна божья.

Наконец, мы остаемся одни.

Я слышу, как босые, маленькие ступни поднимаются по лестнице наверх, а Миша достаточно долго долбит меня в спину взглядом.

Бесит.

Чего ты пялишься?!

Оборачиваюсь, транслируя вопрос выражением лица, на которое Сахаров улыбается только, подходит и садится за стойку рядом.

Наливает и себе.

Выпивает залпом.

Ставит пустой стакан обратно и кивает.

- А теперь нормально.

- Что непонятного я сказал? Развожусь! Достало!

Я повторяю за ним, и от непривычки горло дико шпарит — он только смеется.

- Ты полегче, а то еще ожог схлопочешь.

Кашляю и киваю. Черт!

Глубоко выдыхаю. Миша достает портсигар, в котором хранит необычные сигареты из разноцветной бумаги, так как радугу, видимо, ценит во всем. Я за ней тоже тянусь. Обычно я не курю. Давно уже не курю — Ника этого не любит. Ей не нравится запах, не нравится дым, от которого она все время кашляет.

Раньше мне казалось это милым, теперь бесит еще больше. Я поджигаю и втягиваю вкус давно уже забытый, как будто ей назло! А Миша за мной наблюдает с иронией…

- Смотрю, ты решил окунуться во все тяжкие?

- Ты слышал, что я сказал?!

- Слышал, но очень надеюсь, что эта дурость — просто твой очередной заскок.

Дурость резонирует.

И бесит.

В смысле «дурость»?! Не ты ли выступаешь ярым противником брака и моногамии, которую называешь «противоестественной херней»?! А?! Не ты ли ржал надо мной минут двадцать, когда узнал, что я собираюсь сделать предложение?! Не ты ли…черт! Не ты ли развел у себя под окнами целый цветник и меняешь женщин каждую ночь?! У тебя хоть раз хотя бы одна задерживалась дольше?! НЕТ! И ты смеешь с таким пренебрежением на меня смотреть?!

Походу, действительно смеет. Миша меланхолично переводит на меня взгляд и приподнимает брови, а потом скучающе вздыхает.

Глава 2. Таблетка «кретинизма»

Миша

Вчера Ника осталась у меня. Она была абсолютно не в состоянии передвигаться, да и если бы была? Черт. Я бы ее не отпустил ни за что, потому что не дело это оставаться одной.

Только не тогда, когда все, что казалось тебе тверже стали, внезапно начинает плавиться и утекать сквозь пальцы.

Мне горько это признавать, но я же вижу, что для нее значит пошатнувшиеся идеалы. Хрусталев для нее именно идеал. Тоже горько, но с другой стороны? Это, наверно, нормально, когда ты на мужа смотришь так, как она смотрит. С какой-то надеждой, огромной любовью и фанатизмом, словно он Бог.

Не-а, Ник, не Бог. Так, мелкий божок с перекрестка, а по-простому — шарлатан и притворщик.

На Яна я дико зол, если честно, поэтому не встают поперек горла ни одно из оскорблений, которыми я мысленно его одариваю. И сомневаюсь, что встанут когда-либо, потому что она такого отношения не заслужила. Я действительно ведь верю во все, что говорю: Ника потрясающая женщина. Она умная, веселая, интересная, чудно готовит, мозг не ковыряет. Мягкая. И чтоб меня, невероятно красивая! А еще она не предательница. Такие, как она, редкие экземпляры в наше время и в нашем городе, где каждый ищет себе место потеплее. Ей плевать на блага Яна, уверен в этом на сто процентов! Вот если сейчас он придет и скажет, что облажался и потерял свое состояние, она его не обматерит, а обнимет крепко и скажет: ничего, мы со всем справимся!

А он этого не ценит.

Знаете, такое ощущение, что с жиру просто бесится! Эта Ирина — блажь. Самая настоящая блажь! Вы поймите меня правильно, я в женщинах действительно разбираюсь отлично и сразу вижу, когда и на какое место она может претендовать. Так вот: на таких, как Ника женятся, а таких, как Ирина, на палку кидают или с небоскреба вниз головой падают.

Она — яд. Очевидно это было уже в университете, когда она Яна доводила до исступления своими выходками, но как часто с ядом бывает? Мы сами выбираем травиться, потому что пока он нас не убивает, ловим дешевый, быстрый кайф.

Ирина — автомат по производству дешевого и быстрого кайфа, за который кому-то все равно придется платить по итогу. Кому в данной ситуации? Очевидно, что Нике. И она бы заплатила, только я не позволю!

Когда просыпаюсь и не нахожу ее в лофте, еще тверже убеждаюсь в том, что нужно вмешаться. Не из-за Яна. Как по мне, и хорошо бы его в дерьмо собственное макнуть как следует, только оно рикошетом ударит по ней, а этого я допустить не могу.

Иду в душ, одеваюсь, думаю, чего бы такого перехватить поесть? Но в холодильнике мышь повесилась.

Досадно.

Это такая некая моя плата за мой быстрый кайф в цветнике — я одинок по факту существования. Ни разу ни одной женщине в голову не пришло приготовить мне завтрак или ужин, или хотя бы десерт! Они так сильно стараются меня заарканить, что слепнут от азарта: придумывают уловки, пытаются сексом в душу пролезть, а все так просто…

Ну приготовь ты мне пожрать, господи! Уберись! Сделай хоть что-нибудь, кроме танцев в моей постели!

Закатываю глаза и вырубаю дурацкую песню, которая наталкивает на дурацкие мысли. Некомфортно мне. Я не люблю встревать во всякие амурные штучки, потому что, как справедливо заметил Хрусталев, мало в них понимаю. А сейчас на рожон лезу! Еще и под дурацкие биты такого далекого, 2017.

Черт, Сахаров, ну куда тебя несет?!

Однако я паркуюсь перед зданием конторы и выхожу. Немного, правда, медлю, только плюю на сомнения достаточно быстро.

Я обещал сделать для нее все, что могу, и сделаю. Пусть буду просто конченным придурком в глазах собственных, благо только собственных, ведь о моих чувствах к жене лучшего друга едва ли знает хоть одна живая душа.

Так. Ладно. Выдыхай. Не психуй. И не бей ты его с порога! Вчера погорячился, только этим делу не поможешь.

Поднимаюсь на нужный этаж. На меня здесь смотрят, как на динозавра, ведь не привыкли видеть сына второго партнера, который отцовское дело променял на танцульки и выпивку. Нуу…как многие считают, по крайней мере. Меня всерьез едва ли кто-то воспринимает, а за спиной любят потрепаться, но я привык. Вечный балагур и пьяница на фоне вечно собранного и правильного Яна.

Только не я дурю по-страшному и настолько масштабно. В этот раз все лавры Хрусталеву, который, в отличие от меня, сияет, как монета.

Когда я захожу к нему в кабинет, он улыбается, смотрит на меня и махает рукой, мол, че встал то на пороге? Сам ведет какие-то переговоры.

Я не вслушиваюсь, мне неинтересно, если честно. Подхожу к его огромному столу, сажусь, а сам задаюсь вопросом: и нахрена тебе такой стол? Серьезно. Такое ощущение, что это жалкая попытка подчеркнуть свою значимость. И сказал бы, что это извращенная форма замещения, да не могу. К моему стыду, видел его голым не раз — нет там никакого смысла замещать. Если только отсутствие мозгов в чем-то, кроме подсчетов и аналитики.

Щелкаю языком.

Дурная привычка с детства, которая Яна дико бесит, но сегодня он даже на это не реагирует, сволочь! Бросает только взгляд пронзительно голубых глаз, потом наскоро прощается и кладет трубку.

- Ну привет, Сахаров.

Черт, как хочется его ударить, аж кулаки зудят. Сложно удержаться — честно. Сдержанность — это вообще не мой конек. Я импульсивный. Так, по крайней мере, постоянно говорят.

- Ну привет, Хрусталев.

Даже не знаю, чем эта встреча кончится. Смотрит на меня, как директор школы на хулигана. Или как отец…да, его взгляд иногда напоминает мне взгляд отца своей серьезностью и глубиной. После такого взгляда мы часто переходили к шумному выяснению отношений, но сегодня траектория меняется внезапно.

Ян вдруг начинает смеяться, его лицо проясняется, и он встает, чтобы обойти свой непомерно здоровый стол.

- Черт, Миха, так рад тебя видеть!

Сгребает меня в охапку и стучит по спине, а я ловлю шок. Что это хрень?! Вчера мы расстались, мягко говоря, не лучшим образом. А может до него дошло?! Может и не придется снова заводить шарманку, которую я не хочу заводить?

Глава 3. Тяжелое "да"

Ника

Я приехала домой в шесть утра, когда позорно сбежала из квартиры лучшего друга своего мужа. После не менее, а может, даже более позорного разговора, где я в основном плакала в его железобетонный пресс.

Кош-мар.

Непременно покраснела, если бы могла. Если бы голову мою не занимали совершенно другие вопросы. Свободный брак — что это? Гугл выдал вполне себе четкое определение: свободный брак (его еще называют открытым)— брак, при котором оба супруга приходят к соглашению о допустимости открытых отношений — половых связей с другими людьми.

Как сухо, да? У меня аж мурашки забегали колючие и нет, не из-за открытого окна и моей мокрой головы, в которой такое определение укладывается с трудом. Мурашки мои связаны с тем, как люди могут определять такие ужасные отношения так просто. А их же определили люди. Их придумали люди. И на них соглашаются тоже люди.

Такие, как я.

Два часа назад

Когда я слышу, как звенят ключи, вся напрягаюсь. Даже после бессонной ночи, лечь и хоть немного восполнить почти дохлую батарейку не смогла. Я его жду — вот и дождалась, как говорится. Знаете? Я до последнего надеюсь, что он вчера просто перепутал что-то. Это ошибка. Глупость. Может псих? Что-то на работе случилось, поэтому он так…сказал? Но когда я вижу Яна и его мутные глаза — сразу понимаю, что нихрена это не шутка.

Он проходит по гостиной тихо. Крадучись. Будто боится. Меня что ли? С чего бы вдруг? Это ты приходишь домой на нашу годовщину и ставишь меня перед выбором, хотя по факту его и не даешь. Так и есть: что будет, если я не соглашусь? Давайте рассуждать логически.

Первый вариант — развод. Он мне ближе, если честно, но по его вчерашнему, «второму» заплыву, я понимаю следующее: отпустить меня — не отпустит. Ян будет трепаться, трепаться, трепаться, пока не забьет мне голову своей сахарной ватой. "Люблю", "не могу", "я не хочу тебя терять" — все это сильно резонирует, потому что я ведь и люблю, и не могу, и не хочу терять. Мне страшно его потерять. Кажется, что проще руки лишиться, чем самой подписать документы, а если он еще давить будет? Это без вариантов.

Точнее, мы переходим ко второму. Я отказываюсь. Что дальше? Он кивает мне и говорит, что я ему дороже. Предположим. Но что потом? Хрусталев все равно будет мне изменять, просто секретно, чтобы я узнала обо всем неожиданно. Как там бывает часто? Внезапно вскрытая переписка? Или напрямую от любовницы? Такие ведь как? Они всегда доносят информацию до жен. Потому что они — суки. Простите, но иначе я назвать вас не могу: для меня брак — это святое, а мужчина чужой — табу. Понимаю, что некоторые девчонки залетают в такие отношения случайно, или действительно есть чувства, но им стыдно, однако, как говорит статистика — они скорее исключение. А исключение что делает? Правильно. Подтверждает правило.

Так я попадаю на последний вариант. Он самый неприглядный и постыдный, он самый мерзкий — дать свое добро. Так я буду все знать, не почувствую себя рогатой овцой (секретно рогатой), и может быть…может быть, найду в себе силы отправиться в ЗАГС? Или бороться за него?

Я так растеряна, что не знаю, чего хочу больше: обнять или послать ко всем чертям. И пока Ян медленно садится рядом, пробегаюсь по фотографиям на гостиной стенке.

Свадьба. Медовый месяц. Новогодний корпоратив. Мы везде улыбаемся, мы везде счастливы, и нам есть что терять — в этом прав и муж, и его лучший друг Миша. Надо, наверно, действительно попробовать, да?…

- Ник… - слышу тихое, свое имя, чувствую, как он тянется ко мне, но к физическому контакту сейчас не готова.

Отстраняюсь, выгибая спинку под гнетом жара его кожи, а потом и вовсе встаю. Обнимаю себя руками и подхожу к окну.

Господи, ну что тебе не хватало-то, а? Почему…почему все так…

Прикрываю глаза. Я не позволяю себе задаться этим вопросом, чтобы снова не разрыдаться, а он молчит. Взглядом только в спину долбит, ждет. Надеется…черт, так это обидно и неприятно, но я чувствую, как он мечтает услышать заветное «да», кажется, даже больше, чем когда дарил мне кольцо и просил моей руки.

Индульгенция на измену, блин. Потрясающе.

- Ты действительно этого хочешь? - спрашиваю тихо и хрипло, в ответ тяжелый выдох.

- Ник…

- Ответь на вопрос! Не надо повторять мое чертово имя!

Взрываюсь дико. Знаете? Я до нашей свадьбы обладала буйным нравом и всегда могла за себя постоять, а как только фамилию сменила, как отрезало. В смысле…я пыталась быть мягкой и нежной, чтобы семью сохранить. Шла на жертвы. Если мне что-то не нравилось? Что-то возмущало? И тут прогибалась, ведь он мужчина, а своего мужа уважать надо, как меня всегда учила бабушка. Сейчас сил молчать и скрывать свои порывы — нет. Я вымотана и буквально высосана из собственного тела, точнее «не я» высосана, а осталась только Ника. Та самая Вероника, которая и на три буквы может послать, и сильно пнуть по яйцам, если потребуется.

Фу-у-ух…тормози. Ты пока не приняла решения, так что…тормози. Тормози! Как там Миша говорил? Если любишь, может и есть смысл побороться?

Хрусталев встает. Я слышу, как он подходит со спины, и снова хочу быть дальше, но заставляю себя стоять намертво. Даже когда он кладет крупные ладони мне на плечи и слегка их сжимает.

- Я знаю, что ты злишься, но пойми правильно, Ник. Это вдохнет в наш брак новую жизнь, разнообразит бытовуху и…

Зат-кнись.

Так хочется его заткнуть, пока в носу начинает колоть иголками. Закрой свой рот, твою мать! Завались!

Но я молчу. Снова молчу, хмурюсь, чтобы сдержать слезы, которые сдержать все же не могу. Они капают мне на грудь, дыхание ломается, и что-то внутри у меня тоже ломается.

Вот почему он был таким последние пару месяцев, да? Отстраненным. Потому что жизнь новую хотел вдохнуть? Пока я изо всех сил старалась забеременеть.

Ублюдок! И мне так хочется его побольнее зацепить, что я мурчу почти с наслаждением.

Глава 4. Приоритеты

Миша

Я смотрю на нее, как придурок, так что понятно, почему Ника щурится, как на, собственно, придурка последнего.

Но, простите! Какой на хер торт?!

Зацепился, идиот.

Я буквально читаю это в новой волне ее «щелочек», которая трескает меня прямо в лобешник. Мол, серьезно, Сахаров, ты больной?! И сказал бы, что да, но что-то подсказывает, что хер. Я, кажется, больным был все эти десять долгих лет.

Как слепоты куриной обожрался!

Нет. Стоп. Не может этого быть! Ты просто гонишь, накручиваешься сам себя и дебилишь. Вы с Яном договорились! У вас есть правило! Оно всегда было с самой школы, и мы на крови клялись его не нарушать!

Дружба важнее баб.

Железобетонно, понимаете?! Даже если кроет — что мы, не мужики?! — дружба важнее! Он не мог…

Однако чуйка противно кусает меня в затылок, посылая рой маленьких, вредных мурашек вниз по рукам. Они, как злобные папуасы, под кожу мне проникают, внутренности связывают канатами, а потом вопят радостно что-то на только им понятном бла-бла-бла.

Или не только им? Я, наверно, и сам все понимаю, да? Просто признавать не хочу, однако тихо уточняю. Самопроизвольно как-то.

- Ник, о каком торте ты говоришь?

Ника еще раз хлопает глазами, потом выдыхает шумно и глаза закатывает очень показательно. С душой.

- Миш, ты дурак? Или у тебя деменция?

Шутки шутим? Смешно. Ха. Оценил. А теперь ответь!

- Просто ответь, - стараюсь говорить ровно, она на меня снова, как на полудурка косится, но кивает.

Уже хорошо. Спасибо.

- Я про наше знакомство с Яном.

- Оно случилось в кафе. Я там был.

- Я не про это, господи! - театрально вскидывает руки, - Я про то, как он потом меня нашел! Из тысячи объявлений мое выбрал и торт мне заказал!

Бл…

Не может быть…

- Вы же случайно столкнулись в метро? - уточняю совсем тихо, и ей уже совсем не до улыбок.

Ника напрягается сильно, пару мгновений старается разобраться в чем тут дело, но не по плечу ей. Да и мне тоже, если честно. Я поверить не могу что…

- Ну да. Встретились потом у метро, когда он заказ забирал. И закрутилось…

Я извиняюсь, леди, но БЛ*ТЬ!!!

Очень хочется резко встать и залепить тарелкой с остатками второго в стену. Еще и компот следом отправить. Хоть немного жизнь его такую «правильную» разрушить!

Говна кусок! Обманул! Он меня нагнул и ласково поимел во все дыры, а я ему еще спасибо сказал с улыбкой до ушей!

Какой же мудак…твою мать…какой же я конченый придурок…

Новая информация и новое понимание мира вызывает неконтролируемые вспышки.

Я начинаю смеяться. Тихо, потом, не в состоянии держать децибелы на уровне, закрываю лицо руками и ржу уже в голос. Над чем? Логичный вопрос. Ответ тоже, казалось бы, логичный, но нет. Не из-за Яна. Из-за себя самого.

Дебила, который прощелкал свое счастье из-за галимого договора, который никто, кроме меня, сдерживать и не собирался.

Однако это больно.

Серьезно.

Мне также больно было, когда я узнал, что он ей предложение сделал, и она сказала «да». Бухать хотелось, что я, собственно, и сделал, а еще украсть ее хотелось и увести подальше.

Потому что кроет меня от нее! До сих пор! Понимаете?! Дело не в том, что я ее «упустил», и что она «одна от меня ускользнула» — в другом. Я испытываю к Нике сильные чувства. Настоящие. Поэтому стараюсь избегать. Все эти десять, гребаных лет. Ведь Хрусталев мой лучший друг, а жены даже обычных друзей — табу.

А тут вон оно как, да? Прекрасно...

- Миш? - звучит тихий голосок, - Все...в порядке?

О, все просто прекрасно, девочка. Все просто великолепно! Только что я понял, как легко меня обвести вокруг пальца. Шутка века! Все думают, что у меня чести нет, да? Бабник. Бессовестный мудак, который использует девчонок и живет черти как. А рядом он — вечно весь в белом! Принц на пресловутом коне! А у самого душа темнее помойной ямы. И мало того….МАЛО, СУКА, ТОГО…что ты, Хрусталев, отнял у меня возможность быть с девушкой, которая мне так понравилась, обманул меня, воспользовавшись слабыми местами так ловко, так еще теперь изменять ей вздумал?! В открытую?!

Хер тебе.

Ясно?!

Ты пожалеешь!

Отнимаю руки от лица, сам улыбаюсь, на нее открыто смотрю.

Обещаю, малышка, все очень скоро изменится.

- Не бери в голову, Ник, так…над памятью своей куриной смеюсь.

Ника не верит, но это сейчас не главное. Как ей рассказать о глупом договоре, не упоминая своих чувств дебильных, я без понятия, поэтому решаю пока умолчать. Вместо того выдвигаю предложение…

- Ты хочешь вернуть своего мужа?

Девочка замирает.

Я вижу в ее глазах больной блеск, который по мне бьет тоже больно, но что поделать? Ты сам, придурок, виноват. Если бы тогда в гонку включился, если бы не повелся, все могло сложиться иначе. Теперь переиграем. Теперь я включусь в гонку и предложу ей другой вариант. Не прямо, конечно же, Ника — верная до мозга костей. Тут аккуратно надо. Так, чтобы и не поняла. Но на этот раз я дам ей выбор, которого когда-то ее лишили. И меня лишили.

Правильно, Хрусталев, расставляй приоритеты правильно, и ты, черт возьми, их расставил верно. Для меня, конечно же, да еще и добро дал? Ха! Зря. Ой как зря.

На этот раз я своего не упущу, и когда она кивает, улыбаюсь плотоядно.

- Я тебе помогу. Если ты, конечно, готова…

Ян

Я чувствую такое дикое волнение, пока веду машину, что аж пальцы колет. Стараюсь избавиться, стискивая руль посильнее, но черт! Разве это возможно?! Я чувствую ее запах, и меня от него туманит.

По всем фронтам туманит.

Ирина…Ирочка…моя первая любовь.

Она всегда пахла вот так: цветы и порок, порок и цветы.

Я помню, как впервые ее увидел в универе. Она сидела рядом с деканатом на скамейке, читала какой-то бабский журнал и медленно накручивала прядь волос на палец.

Глава 5. Поцелуй

Миша

Неделя прошла с того момента, как Хрусталев совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он этого пока не понимает, но, поверьте мне, очень скоро поймет.

Когда Ника мне напишет.

Знаю-знаю-знаю…я — мудак. Тогда на ее кухне предложил совершенно обычную схему решения ее проблемы: заставить дебила на стену лезть от ревности. НО! С маленькой оговорочной — за каждую услугу и помощь нужно платить. Ника мило закивала и обещала сделать все, что я хочу: обеды готовить до конца моих дней, убираться в моем лофте, даже деньги мне предлагала, наивная простота! А мне это все на хрен не нужно — другое. Другое…

Поцелуй.

Один поцелуй.

И вот, скажите вы, ты конченый мерзавец! Возможно, но тоже поймите: я хочу знать…есть ли у меня хотя бы один шанс? Мизерный. Самый крошечный процентик из ста. Ты всегда чувствуешь по поцелую, что творится внутри женщины. Ее чувствуешь по вкусу, и я хочу это почувствовать! Насколько этот мудак пустил свои корни? Возможно ли, спустя десять лет, также сильно его любить? Нет, я знаю, что возможно. Мои родители до последнего вздоха друг за друга крепко держались, но отец, в отличие от Яна, поливал и удобрял их отношения. Сюрпризы там разные, маленькие приятности, большие приятности, отдых совместный. Незадолго до того, как ему поставили диагноз, они, например, в кругосветку гоняли…и уж точно мой старый не приходил домой на годовщину и не заявлял: хочу трахать других телок, Сань, извини. Черт. Скорее ад замерзнет, чем отец позволил бы себе так оскорбить мою маму.

Еще одна причина такой платы — Нику надо отвлечь. Ее надо вытащить! Из порочного круга самобичевания. Я же вижу, как ей больно и непросто. Как она гоняет различного рода мысли вокруг «что со мной не так?». Все с тобой так, девочка, муж твой — гандон, и закончим на этом. Я тоже мудак, знаю, но, по крайней мере, ты благодаря мне себя привлекательной почувствовала. А ты почувствовала. Заметил, как глаза вспыхнули, как щечки порозовели, и пусть злость в тебе заиграла, но была и эта тень — тебе польстило. Да и боль немного отступила в сторону. Иногда, чтобы вытащить человека из ямы собственных эмоций, надо просто шокировать его сознание, чтобы хотя бы немного сместить вектор внимания. У меня получилось.

Поэтому да. Поцелуй. И ожидаемо, я был послан на хер и выдворен из квартиры.

Нет, не разочарован, честно. Я этого ожидал. Чтобы Ника сразу согласилась? Да ни в жизни! Но я уверен, что она напишет, а Хрусталев сам ее к этому подведет. Придурок в женщинах ровным счетом нихера не понимает: когда ты предлагаешь такое, на два фронта нужно работать! Там минус. Я прекрасно знаю, что, получив новую игрушку, Ян зафиксирует свое внимание на ней так плотно, что вокруг ничего замечать не будет. Это моя лазейка. Как он когда-то воспользовался моей слабостью, я планирую воспользоваться его тупостью. Извини, друг, но в любви, как на войне, да? Все средства хороши и каждый сам за себя.

А пока мне надо хотя бы немного проветрить голову.

От предвкушения бьет мелкой дрожью все эти долгих семь дней, пока Ника молчит. Знаю, что ее тоже бьет мелкой дрожью и она в смятении, но я спокоен за одно — не плачет. Думает много, но вряд ли слезы льет и себя ничтожной считает — это успокаивает. Да. Успокаивает. Ждать я умею. Не такой и импульсивный, как все думают, судя по всему. Возможно, отец и был прав. Он мне перед смертью сказал:

«Миш, не слушай, что о тебе говорят. Они тебя путают, чтобы на месте удержать, но они тебя не знают. Только ты решаешь и знаешь какой ты, ясно? Только ты.»

Только я. Спасибо, старый. Иногда я об этом забывал, но твои слова наставили на нужные рельсы мой личный локомотив.

Вообще, наши с ним отношения едва ли можно было назвать «простыми». Отца бесило, что к семейному делу я не питаю интереса, его раздражало, что универ я еле закончил, и деятельность моя тем более. Клубы? Вечеринки? Телки-телки-телки и бухло? Так он всегда говорил: жизнь свою продолбаешь между сисек, заливая это вискарем!

А потом прозвучало страшное слово «рак».

Короткое такое, да? Три буквы, а мир выключают, как по щелчку — и сразу все меняется. Отец тогда изменился. Он окончательно отошел от дел, стал больше времени проводить с мамой и пошел со мной на контакт. Батя даже был на одной моей вечеринке! Прикиньте?! Человек старой закалки, бывший военный, пришел ко мне в клуб в випку в лучшем пиджаке и начищенных до блеска туфлях! Чуть ордена свои все на грудь не повесил…Я всегда слегка улыбаюсь, когда вспоминаю, как ему было некомфортно, но как он держался. Ради меня. И знаете, что сказал, после шоу?

«Молодец!»

Я ушам своим не поверил.

«Ты прикалываешься, да? Издевка?»

«Нет, сын, ты правда молодец. Зря я тебя недооценивал. Думал всегда, что это притон обычный, а…»

«А?»

«Это искусство. Очень красиво. Пошловато немного, исправь, но в целом — у тебя талант».

Чуть не разрыдался, как девочка! Но такие слова дали ход всему внутреннему, так что через полгода мой клуб взлетел в топе и теперь у всех на устах. Так что…спасибо, старый, где бы ты ни был.

Ох, ладно. Занесло не в те степи явно.

Ника.

Ника-Ника-Ника…

Молчит, зараза. Кровь мне кипятит. Я улыбаюсь слегка, подсунув руки под голову, а сам смакую ее этот ласковый румянец и огонь в глазах, обещающий скорейшую расправу за такое наглое притязание на ее личные границы. Это тоже ничего, кстати. Женщины наглых любят. Говорить, говорят, что нет, а по факту — да. И тебе нравится…

- Миш, ну где ты летаешь? - слышу приглушенный шепот, опускаю глаза на Ассоль.

Она у меня в клубе главная танцовщица, а малой ее брат диджей. Знаю-знаю-знаю. Заводить романы на рабочем месте — не вариант. Корю, бывает, себя за беспечность, но она чем-то напоминает мне Нику… Наверно, типаж один? Обе мелкие, шустрые, боевые. Волосы черные, как смоль, чуть ниже лопаток. Глаза выразительные и губы бантиком. Не смог удержаться короче. Еще и имя у нее сладкое такое…Ас-со-ль. Она не любит, когда ее называют так, вечно «Аська» да «Аська», но про себя я ее только так и величаю. Не давалась мне поначалу, увивался долго. Она и в этом на Нику похожа — верная. Но сломанная. Я тоже.