Сводное родство: Лавина между нами

Визуализация главных героев

Дэмиан Холт

Происхождение: “Из грязи в князи”

Характер: “Гроза в обличье нувориша”

Доминирующие черты:

• Прямолинейность и грубость: Ненавидит фальшь и светские условности. Говорит то, что думает, часто резко и оскорбительно. Это его щит против мира, который он не понимает и который, как ему кажется, не принимает его.

• Независимость и бунтарство: Отчаянно стремится к самостоятельности. Ненавидит, что его жизнь и решения зависят от денег отца. Ему без разницы, что о нем думают другие.

• Преданность: Для него есть только два типа людей: «свои» и «чужие». Ради «своих» он готов на всё. Его преданность — это слепая, яростная сила.

· Слабые стороны:

• Гнев: Им легко управлять через ярость. Он быстро заводится, особенно если задеть его прошлое или усомниться в его праве находиться в высшем обществе.

• Цинизм: Считает, что многое в жизни можно купить, а за проявлением доброты со стороны может скрываться корысть. Этот цинизм мешает ему быть счастливым и доверять людям.

Внутренний конфликт: Борьба между ненавистью к своему бедному прошлому и презрением к новому богатому настоящему. Он разрывается между двумя мирами, не принадлежа ни к одному из них полностью.

Трейси Ривьера

Происхождение: “Рождённая с серебряной ложкой во рту”

Характер: “Ледяная королева с раненой душой”

Доминирующие черты:

• Надменность и снобизм: Смотрит на всех свысока, особенно на нуворишей вроде Холтов. Её презрение — это оружие и защита. Она уверена, что её статус и происхождение дают ей право судить других.

• Железный самоконтроль: Практически никогда не показывает настоящих эмоций. Боль, страх, неуверенность — всё маскируется под сарказм, колкости и холодную насмешку.

• Потребность в контроле: Стремится тотально контролировать всё вокруг: мужчин, друзей, обстоятельства. Её доминирование в отношениях — способ никогда больше не оказаться уязвимой.

• Острая наблюдательность и интеллект: Она не просто избалованная богачка. Она умна, язвительна и замечает малейшие слабости окружающих, используя их как оружие.

Слабые стороны:

• Эмоциональная незрелость: Не умеет справляться с настоящей близостью и искренними чувствами. Все её отношения — это игры, битвы за власть.

• Страх быть настоящей: Боится, что если кто-то увидит её настоящую — ранимую, напуганную девочку, — то воспользуется этим или предаст.

• Одиночество: За всей её показной уверенностью скрывается глубоко одинокий человек, который тоскует по отцу и по тому времени, когда мир был безопасным.

Внутренний конфликт: Борьба между желанием сохранить ледяной контроль над всем и всеми и подсознательной жаждой настоящей связи, которая требует уязвимости и доверия, — того, чего она панически боится.

Эпиграфы

Любовь — как дерево; она вырастает сама собой, пускает глубоко корни во всё наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести даже на развалинах нашего сердца.

Виктор Гюго

Любовь — это купание, нужно либо нырять с головой, либо вообще не лезть в воду. Если будешь слоняться вдоль берега по колено в воде, то тебя только обдаст брызгами, и ты будешь мёрзнуть и злиться.

Сергей Есенин

Знаешь, что с тобой не так? Ты трусиха. И больше ничего. Ты боишься поднять голову и сказать: «Жизнь есть жизнь». Люди влюбляются, люди хотят принадлежать друг другу, потому что это единственный шанс стать счастливыми. Ты называешь себя свободной, дикой. И ты так боишься, что кто-то посадит тебя в клетку. Детка, ты уже в клетке. Ты сама ее создала… Она всегда будет с тобой, потому что, куда бы ты ни отправилась, от самой себя тебе не убежать.

Трумен Капоте – “Завтрак у Тиффани”

Может быть, любовь — это нечто большее, что мы не в силах пока осознать. Может быть, это свидетельство чего-то… артефакт какого-то другого измерения, которое мы не в состоянии постичь. И меня тянет через всю Вселенную к человеку, которого я не видела 10 лет и который, возможно, уже мёртв.

Фильм “Интерстеллар” (2014),

режиссёр Кристофер Нолан

Знаешь, что такое любовь? Может быть, это ловушка, которую расставляет природа? Нет, не хочу верить, что это ловушка и что природа нам дала сексуальное влечение только для своих целей…

Адриано Челентано

Пролог

Трейси Ривьера любила Альпы. Обожала этот альпийский гламур — идеальные шале, куча красиво одетых и богатых людей, уют дорогих курортов, прекрасный сервис. Однако есть одно, что она ненавидела — Дэмиана Холта, который сейчас стоял на крыльце, курил и смотрел на неё тем пронизывающим взглядом, от которого по спине бежали мурашки. Сводный брат...

— Замёрзнешь, принцесса, — его бархатный голос, пропитанный язвительностью, резал слух.

Трейси демонстративно затянула пояс своей норковой шубы.

— Предпочитаю превратиться в ледяную статую, чем дышать с тобой одним воздухом.

— Хм, — его губы искривились в усмешке: значит, она попала в цель.

Шале. Внутри пахло дорогим деревом и неприязнью друг к другу… Трейси швырнула свою дизайнерскую сумку на кожаный диван, в очередной раз окидывая взглядом роскошную гостиную. Её мать арендовала это шале — очередная жалкая попытка “сблизить” ее со сводным братом после того, как мать выжла за отца Дэмиана.

— Наши “счастливые” родители велели нам лучше узнать друг друга, — Дэмиан бросил кошелек на старинный стол. — Только лишь поэтому я рядом с тобой сейчас…

— Они окончательно сошли с ума, — вздохнула девушка.

— Тебе, правда, так противно быть рядом со мной? — Дэмиан внезапно оказался за её спиной. Слишком близко. Его дыхание обожгло ей шею. Голос — низкий, опасный, с обещанием чего-то запретного.

Трейси резко обернулась. Они стояли в сантиметрах друг от друга. Она видела, как темнеют его голубые глаза.

— Ты — случайность в моей жизни, — прошипела она. — Если бы не глупость моей матери…

— А ты — испорченная девочка, которая боится, что мир увидит её настоящую, — парировал он. — Трусиха без собственного мнения, ведомая

Её ладонь взметнулась для пощечины, но он поймал её запястье.

— Потише, девочка, — поднял бровь парень.

В этот момент раздался тихий скрежет, за которым последовал рев, от которого задрожали стены. Сходила лавина.

Они успели лишь переглянуться. В его глазах впервые мелькнул страх.

"Мы умрём здесь. Вместе. Я и мой чертов сводный брат!” — последнее, о чем подумала девушка перед тем, как лавина поглотила шале.

1 Трейси

Я просыпаюсь от того, что солнечные лучи бьют прямо в глаза, будто назло. Медленно вытягиваю руки над головой, чувствуя, как напрягаются мышцы живота, а позвоночник приятно потягивается. Шёлковые простыни скользят по голой коже — я никогда не сплю в пижаме, это дурной тон.

— Чёрт возьми, уже полдень! — хрипло бормочу, щурясь на циферблат часов “Patek Philippe”. — Кто-то заплатит за отключённый будильник.

Память возвращается обрывками, как плохой монтаж в сторис. Вчерашний клуб. Бесконечные бокалы элитных коктейлей. Тот брюнет с татуировкой змеи на сгибе запястья — его Porsche 911 Turbo, мчащийся на всех скоростях по ночному городу. Я до сих пор чувствую вкус текилы на своих губах и холод мраморного пола под бёдрами, когда он входил в меня, а я впивалась ногтями в его плечи...

— Как его там... Маттео? Марсело? — лениво провожу пальцем по экрану “iPhone 15 Pro”. Ни новых сообщений, ни пропущенных.

Идеально. Просто отличный перепихон без последствий. Как и должно быть, по крайней мере пока я молода и пытаюсь жить на всю катушку.

Ступаю босыми ногами по ковру из шкуры белого медведя (подделка, конечно — я не варвар). В зеркале отражается моё изображение: растрёпанные каштановые волосы с медным отливом, следы от засоса на шее (ни один тональный крем не замаскирует этот след полностью: парень вложил в нее всю душу), идеальный пресс, прокаченный за 500 часов йоги с личным тренером.

Душ включаю на максимум. Струи воды с ароматом розового шампанского (этот гель для душа стоит как чек за ужин в лучшем ресторане города) смывают остатки вчерашнего макияжа. Пальцы автоматически наносят скраб “La Prairie” с бриллиантовой пылью — подарок матери, который та даже не распаковала, а просто отдала мне в один погожий день.

Теперь надо одеться, желательно эффектно. Рука тянется к шкафу-купе размером с квартиру малоимущей семейки на окраине города. Пальцы скользят по шёлку, коже, кашемиру. Останавливаюсь на кожаных брюках “Saint Laurent” с заниженной талией, беру также полупрозрачный топ “Dolce & Gabbana”, специально заказанный из Милана. Ноги водружаются в туфли “Manolo Blahnik” с ремешком на щиколотке. Образ дополняет браслет “Cartier” с гравировкой "For my little queen" — последний подарок отца перед тем, как он полетел на самолете на Азорские острова в качестве пилота и не вернулся.

На мраморной лестнице сталкиваюсь с новой горничной — тощей мышкой в униформе на два размера больше ее тушки. Она прижимает к груди стопку полотенец “Frette”, будто это щит.

— Застели постель. Не забудь полить орхидеи — ровно 30 мл воды на каждую, — бросаю через плечо, не сбавляя шаг. Каблуки звонко цокают по мрамору. — Если найдешь серёжки Bulgari — принеси сразу. Украдешь — уволю без выходного пособия.

Девочка кивает так часто, что её чёлка хлопает по ресницам. Обслугу всегда надо держать на короткой привязи, им не стоит забывать о своем месте в жизни богатых людей.

На кухне уже стоит стакан с зелёной жижей (сельдерей, имбирь, лимон — отвратительно, но 67 ккал). Делаю глоток и морщусь:

— Луис! — голос звенит, как хрустальный бокал. Ищу глазами нашего престарелого повара. — Где мой эспрессо? И почему в доме опять эти дрожащие создания вместо нормального персонала?

За панорамными окнами сверкает морской берег. Жизнь прекрасна.

Клуб “Эйфория”, предыдущей ночью

Дым сигарет, мерцание неоновых огней, ритмичный бит музыки, заглушающий любые мысли. Я сидела у бара, медленно размешивая коктейль, когда заметила его взгляд. Высокий, смуглый, с татуировкой змеи на запястье — Матео смотрел на меня так, будто уже знал, чем закончится этот вечер.

— Трейси Ривьера, — он произнёс моё имя, как будто пробуя его на вкус. — Я слышал от друзей, ты не любишь, когда к тебе подкатывают.

— И всё же ты здесь, — Я пригубила напиток, не отводя глаз.

Он ухмыльнулся, обнажив белые зубы. Типичный альфа-самец, в меру симпатичный и в меру наглый, самоуверенный.

— Потому что я не подкатываю. Я предлагаю.

— Что именно?

— Прокатиться на чём-то быстром.

— Давай, попробуем, — он заинтересовал меня.

Его Porsche 911 Turbo ждал у выхода. Чёрный, блестящий, мощный — как и он сам. Машина отвезла нас к его дому.

Мы пили” Clase Azul” прямо из горлышка, передавая бутылку друг другу. Его пальцы скользнули по моему запястью, оставляя жгучий след.

— Ты знаешь, зачем я привел тебя сюда? — спросил он, притягивая меня ближе.

— Нет. Напомни, — улыбнулась я ему.

Он не стал отвечать. Вместо этого резко подхватил меня на руки и опустил на холодный мраморный пол. Его ладони скользнули под моё платье, а губы прижались к шее, оставляя влажные следы.

— Ты любишь, когда тебя берут силой? — прошептал он, впиваясь зубами в ключицу.

Я закусила губу, чувствуя, как его пальцы рвут тонкое кружево трусиков.

— Я люблю контролировать, — прошептала я ему, не отводя взгляда в сторону, мои глаза были нацелены на него.

2 Дэмиан

Я просыпаюсь от того, что солнечный луч бьёт прямо в глаза через панорамные окна. Чёрт, снова забыл закрыть шторы. Переворачиваюсь на спину, чувствуя, как дорогие египетские простыни скользят по голой коже — привык спать без одежды ещё в нашей старой квартире, где в дождливые дни порой капало на пол с крыши в прихожей, а тараканы так и норовили присвоить себе гостиную и чулан.

Смотрю на руку. На часах “Rolex”, которые являются подарком отца "по случаю переезда — 8:30 утра. Слишком рано после вчерашнего. Встаю, чувствуя лёгкое похмелье — вчера с ребятами отмечали мой новый статус в яхт-клубе.

Таких как мой отец называют нуворишем. Мой папа выиграл огромную кучу денег, мы не были изначально богатыми, как можно понять из моей истории, но теперь у моей семьи новый статус. Мы — те, кто видели бедность и жили в ней, мечтая избавиться от нее.

Дом пахнет свежей краской и деньгами. Трёхэтажная вилла у моря, купленная за наличные — отец принципиально не берёт кредиты. Однако интерьер кричит о "новых деньгах" слишком громко: золотые смесители в ванной, мраморные полы с подогревом, хрустальные люстры, которые слепят глаза.

Душ принимаю, стоя под дождевой лейкой за 2 тысячи долларов, но мысленно возвращаюсь в ту крошечную ванную, где горячая вода всегда казалась слегка прохладной, а грибок цвёл в уголке рядом с унитазом, несмотря на все попытки матери его вывести. Мы с отцом иногда брились перед одним зеркалом, стоя плечом к плечу.

Мама... Последний раз видел её шесть лет назад. Она ушла в вечернем платье, бросив ключи на кухонный стол: "Простите, но я не могу больше жить в этой помойке". Её новый мужчина, владелец сети аптек, ждал внизу на BMW, улыбаясь и вдыхая запах ранней весны.

Отец тогда молча собрал остатки ее вещей в мусорные пакеты и выбросил за дверь. А я впервые в жизни напился, мне было четырнадцать лет.

На кухне пахнет яичницей с беконом — отец, несмотря на состояние, статус, всё ещё готовит сам. Мы с папой привыкли все делать сами, поэтому решили отказаться от чьих-либо услуг.

— Опять бухал? — Генри Холт, мой родитель, стоит у кофемашины в потрёпанных спортивных штанах и майке с надписью "I'm not rich, I'm lucky". Его "утренний образ" резко контрастирует с нашей новой кухней за полмиллиона долларов. На стене висит единственная фотография из прошлого — мы втроем на пляже. Мама закрашена маркером.

— Ты выиграл в лотерею, а не степень по психологии, — огрызаюсь, наливая себе воды. — Можно же иногда расслабиться.

Он хмыкает, бросая мне упаковку таблеток от головной боли:

— Сегодня важный день. Ты познакомишься с будущей женой.

— Ты мне супружку нашел? — ухмыляюсь я. Глупая шутка, но мне она нравится.

— Нет, себе женушку.

— Ты серьёзно? — Я замираю со стаканом у губ.

— Натали Ривьера. Её семья владеет половиной порта. — Он показывает мне фото из соцсетей избранницы: женщина лет сорока с идеальной улыбкой и холодными глазами. — И у неё есть дочь. Твоя ровесница.

— Поздравляю, — говорю я, чувствуя, как сжимаются кулаки. — Ты купил себе не только виллу, но и новую семью.

Отец не реагирует на укол. Он давно привык.

— Трейси Ривьера. Прилежно учится в университете. Любит искусство, дизайн. — Он бросает мне ключи от своего нового Aston Martin. — Встречаемся с ними в восемь в ресторане. Пока займись своими делами и заезжай за мной. Не опоздай. Буду ждать либо дома за телевизором, либо заниматься в нашем зале.

5 лет назад. Крохотная кухня в однушке на окраине.

Я проснулся от звука хлопающей двери.

— “Опять ссорятся”? — подумал я, натягивая треники и выходя в коридор,

однако вместо привычной ругани услышал странную тишину.

Мать стояла у плиты в своём единственном хорошем платье — синем, с белыми цветочками. Тот, что она надевала только на дни рождения. В руках — потрёпанный чемодан, который мы обычно доставали только для поездок к бабушке.

— Ты куда? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Сынок... — она обернулась. Губы — подведены, глаза — пустые. — Я не могу больше.

Отец молча сидел за кухонным столом, сжимая в руках некогда любимую кружку “Лучшему мужу на свете”.

— Ты же обещала всегда быть с нами, — сказал я, и тут же пожалел.

— Ты уже взрослый. Поймёшь потом, — её пальцы дрогнули на ручке чемодана.

Она потянулась погладить меня по голове, как делала каждое утро перед школой. Я резко отшатнулся.

— Тогда не прикидывайся матерью.

— Простите, — вдруг сказала она, словно мы были чужими, и ушла восвояси. Не обернулась ни разу.

Отец разбил ту кружку в тот же вечер. Я собрал осколки и спрятал в коробку из-под кроссовок.

Иногда, в особенно дерьмовые дни, достаю их и думаю:

“Какого чёрта она взяла с собой фотоальбом, но оставила эти осколки?”

Визуалы. Родители и вторые половинки. (бонус)

Знакомьтесь с ближайшим окружением Дэмиана и Трейси

Генри Холт

Отец Дэмиана. Родом из простой семьи, сейчас является нуворишем: выиграл очень большую сумму денег в лотерее и перебрался в престижный район с сыном.

Натали Ривьера

Мать Трейси. Светская львица, любит посещать литературный клуб. С рождения привыкла к жизни в роскоши.

Райли Спенсер

Простая, добродушная девушка. Вторая половинка Дэмиана. Работает в салоне красоты.

Маттео Васкез

Вторая половинка Трейси. Брутальный парень, желающий доминировать в отношениях. Любит щеголять без футболки в спортзале.

Визуалы. Друзья. (бонус)

Ниже представлены изображения лучших друзей Дэмиана Холта и Трейси Ривьеры.

Лиам Коннели

Лучший друг Дэмиана. Живет в многоэтажном доме. Очень веселый.

Эмма Эшворт и Алеста Грин

Подруги Трейси. Родом из богатых семей. Имеют свои секреты, которые тщательно скрывают от посторонних.

3 Трейси

Я закидываю ногу на ногу, наблюдая, как мамин “Rolls-Royce” исчезает за поворотом: едет в литературный клуб. Как будто она когда-либо открывала хоть одну книгу не для фото в “Facegram”.

— Луис, запиши меня на пилатес в ближайшие дни, — бросаю дворецкому, поправляя солнцезащитные очки “Dior”. — И скажи повару, что его утиные грудки вчера были пересолены.

Пять минут спустя я еду на винтажном велосипеде по набережной, ветер путается в моих распущенных волосах. Ветер и время — единственное, что я пока ещё не могу купить.

Прошлое. Трейси 18 лет, вторая неделя учебы в университете

Столовая в нашем особняке пахнет свежеиспеченным багетом и трюфельным соусом. Отец сидит во главе стола — высокий, подтянутый, в безупречно сидящем на нем темно-синем костюме от “Brioni”. Его серебряные виски и легкие морщинки у глаз только подчеркивают аристократичную стать.

— Ну, как твой "великий побег" в самостоятельную жизнь? — он поднимает бокал с бордо, и янтарный свет люстры играет в хрустале.

— Если бы я знала, что "независимость" — это три пары на каблуках и двадцать пар конспектов... — ворчу я, но не могу сдержать улыбку.

Мама смеется, поправляя жемчужное колье:

— Привыкнешь, деточка. Скоро будет легче.

— Не уверена в твоих словах, — я отрезаю кусок стейка. — Экзамены, зачеты после Нового года...

Звонок телефона разрезает уютную атмосферу. Отец хмурится, глядя на экран.

— Беар? В такое время? — Он подносит трубку к уху. — Говори...

Я наблюдаю, как его поза меняется — плечи расправляются, пальцы слегка постукивают по столу.

— Самолет? Сегодня? — Он бросает взгляд на часы Patek Philippe. — Андервуд, ты же знаешь, я не летаю уже целый год... Пауза. — Да, понимаю. Для тебя.

Когда он кладет трубку, в его глазах — знакомый блеск.

— Драгоценные мои, мне нужно срочно в аэропорт. Беар остался без второго пилота — его парень с пищевым отравлением. Фотосессия на Азорах.

— Почему ты? — мама вздыхает, но улыбается.

— Беар Андервуд проводит фотосессию для нового выпуска своего журнала. Он не сможет сам полететь… и просит присмотреть за его сыном Кори, который тоже отправляется туда. В общем, потерпите несколько дней, и я вернусь. Я обязан многим Беару, — Он целует маму в макушку, потом меня. — Не скучай слишком сильно, принцесса.

Когда его пальцы касаются моих волос, у меня вдруг сжимается живот.

“Скажи ему не лететь. Попроси остаться!”

Но я лишь прикусываю губу.

— Береги себя, пап.

Его смех звенит в прихожей, когда он берет летную сумку.

— Это же всего лишь Азоры, Трейси. Не Бермуды.

Дверь закрывается. Его самолет вскоре пропадет с радаров над Атлантикой. Через какое-то время найдут нескольких чудом выживших, но не моего отца.

Кафе “La Perla”

Фраппе-машина шипит, как разъярённая кошка, а смех подруг сливается с плеском волн. Я вдыхаю коктейль ароматов: горьковатый эспрессо, сладкие ноты круассанов и... что-то ещё.

Мои подруги уже сидят за столиком у фонтана. Эмма Эшворт в своём неизменном розовом — сегодня это платье “Valentino” с глубочайшим вырезом. Алеста Грин щёлкает фото для блога, её новая сумка “Birkin” лежит на соседнем стуле. Я с девчонками знакома с детства, и они, разумеется, тоже живут в моем престижном районе.

— Трейси! Наконец-то! — Эмма машет рукой, её браслет “Cartier” звенит, как колокольчик. — Ты выглядишь... уставшей.

Я плюхаюсь в кресло и хватаю её коктейль.

— Моя мать собирается замуж, — признаюсь я.

— О боже! — Алеста роняет телефон. — За кого?

— За какого-то нувориша. И у него есть сын.

— Сын?! — Эмма хлопает в ладоши. — Сколько лет? Как выглядит?

— Без понятия. Узнаю вечером.

— А кто такой нувориш? — спрашивает Алеста.

— Я тоже не знаю, — хихикает Эмма.

— Это тот, кто раньше был бедным, а потом ему подфартило, — объясняю подругам. Не люблю таких выскочек, у них нет аристократического происхождения, правильных манер.

Мы смеёмся, болтаем о новых коллекциях, о том, кто с кем переспал на прошлой вечеринке. Я уже почти забываю о предстоящем кошмаре, когда...

— Трейси?

Голос за моей спиной заставляет меня замереть. Медленно оборачиваюсь. Маттео. В свете дня он выглядит ещё более наглым, чем в постели. Белая рубашка расстёгнута до солнечного сплетения, на голове красная бейсболка.

4 Дэмиан

Я вдавливаю педаль газа в пол. “Aston Martin” рычит, как зверь в клетке, но мне все равно мало — хочется, чтобы двигатель взвыл так же громко, как ярость у меня внутри.

"Генри Холт и Натали Ривьера. Скоро свадьба!"

Чертов заголовок из социальной сети до сих пор стоит перед глазами. Отец даже не предупредил — я узнал об этом пару минут назад из “Facegram”, как какой-то фанат знаменитостей.

Кафе “La Perla” появляется справа. Бросаю машину как попало – пусть эти снобы понервничают, в любом случае я сюда забредаю не ради посиделок и хвастовства новыми часами или чем-то другим. Я не тот парень, который рожден ради пафосных делишек.

Внутри пахнет дорогим кофе и показухой. Делаю шаг между столиками – и задеваю одного парня, на что то ли его девушка, то ли очередная соска начинает возмущаться.

— Простите, — бросаю через плечо, даже не замедляясь.

Она делает возмущенное лицо, но я уже у стойки:

— Двойной эспрессо. И... — окидываю взглядом витрину, — Два бургера. С собой.

Бариста — девчонка с пирсингом в носу — задерживает взгляд на моих руках. Я специально опираюсь о стойку так, чтобы мышцы напряглись под рубашкой. Неплохая особа, но у меня есть своя девушка.

— Имя для заказа?

— "Сын того самого Холта".

Ее брови взлетают. Отлично – пусть вся кофейня знает, что нувориши здесь уже прописались. В считанные минуты забираю пакет и иду к своему автомобилю, снова проходя мимо того типа, которого я задел, и его партнерши, назовем эту надменную особу таким словом.

20 минут спустя

Я стучу в дверь квартиры Райли. Она открывает в моей старой футболке — сидит на ней идеально, хоть я и не оставлял вещей здесь специально: просто забыл. Мы с ней знакомы давно, она знала меня бедного, не способного оплатить даже счет в хорошем ресторане.

— Привез мне бургер, герой? — она тянется за пакетом, но я поднимаю его выше.

— Сначала расплата.

Ее губы пахнут вишневой помадой и покорностью. В скором времени мы идем на кухню. Девушка снимает с плиты сковородку с жареной картошкой. Не фри, но тоже хорошо.

— Ты сегодня какой-то нервный, — подмечает Райли, разворачивая бургер.

Я глотаю обжигающий кофе, чтобы не сказать правду:

"Это потому что мой отец нашел новую мать и сестру для меня. Сводное родство это такое извращение и бред".

Вместо этого целую Райли в макушку. Она простая, предсказуемая и главное — никогда не предаст. Я так думал…

Райли забирает пакет с едой, но я ловлю её за талию и притягиваю к себе. Она пахнет ванильным кремом и дешёвым шампунем — знакомые запахи.

— Ты пропал на неделю, — она кусает бургер, и капля соуса остаётся у неё на губе. — Опять дела отца?

Я вытираю соус большим пальцем, затем медленно облизываю его, не сводя с неё глаз.

— Скажи, что скучала.

— Скучала, — она смеётся, но её дыхание уже сбивается, когда моя рука скользит под её футболку.

Её кожа горячая, чуть липкая от жары. Я прижимаю Райли к кухонной столешнице, и стакан с колой падает на пол, разлетаясь на осколки.

— Дэмиан...

Я заставляю её замолчать поцелуем. Грубым. Голодным. Таким, каким не смог бы поцеловать тех девиц из пафосного кафе, у которых в голове одни лишь подарки и прочие хотелки.

Райли вздыхает, когда я срываю с неё трусики. Она всегда готова. Всегда простая.

— На стол, — приказываю я, и девушка послушно залезает на столешницу.

Мои пальцы входят в неё резко, без прелюдий — мне сегодня не до нежностей.

— Боже... — она выгибается, цепляясь ногтями за мои плечи.

Я вхожу в неё одним движением, и её стоны смешиваются с хрустом упаковки от бургеров, случайно образом оставленной на столе. Райли обвивает ногами мою талию, но я отстраняюсь, заставляя её держаться только за край стола.

— Ты так хотела меня? — я замедляюсь, наблюдая, как её зрачки расширяются. — Докажи.

Она дрожит, но подчиняется — сама начинает двигаться по мне, глубже, быстрее. Я сжимаю её бёдра, помогая, но не позволяя задавать ритм.

— Кончай, — шепчу я ей в губы. — Я знаю, ты можешь.

И она срывается — её тело напрягается, ногти впиваются в мои предплечья. Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, и только тогда позволяю себе кончить.

Мы дышим в унисон, лоб в лоб. Что еще надо для счастья?

— Ты сегодня... другой, — Райли проводит пальцем по моей груди.

Я отстраняюсь и поднимаю с пола свою рубашку.

— Не выдумывай.

Но когда я выхожу на балкон закурить, то понимаю: она права. Я другой, во всем виновата новая семейка отца. Уверен, мы с ними не уживемся, у нас разное происхождение.

5 Трейси

Салон красоты “Belle de Jour” встречает нас ароматом лаванды и дорогих духов. Мои подруги — Эмма и Алеста — уже вовсю обсуждают с мастером ногтевого сервиса последние тенденции французского маникюра, но мое внимание привлекает сообщение от матери:

“Встречаемся у ресторана в 20:00. Не опаздывай”.

Я вздыхаю, откидываясь в кресле.

— Опять что-то не так? — Эмма приподнимает бровь, наблюдая, как я нервно постукиваю пальцами по подлокотнику.

— Мама решила устроить “семейный ужин” с теми самыми нуворишами.

Машина. Вечер. Мать сидит за рулем своего “Rolls-Royce”, ее маникюр с золотым тиснением мягко постукивает по кожаной обивке руля.

— Знаю, ты не в восторге от всего происходящего, но хотя бы попробуй быть вежливой, — просит она, не сводя глаз с дороги.

— Я всегда вежлива, — отвечаю я, разглядывая свой свежий маникюр — черный лак с едва заметными золотыми блестками.

— Трейси…

— Мама, давай без лекций. Я приду, улыбнусь, даже скажу “спасибо”, если кто-то мне передаст солонку. Однако если он или его сын начнут вести себя так, будто мы уже одна большая счастливая семья, я не обещаю, что не напомню им, кто здесь успешные люди, а кто просто те, кому повезло выиграть в лотто.

Мать вздыхает, хочет что-то добавить, но передумывает. Она знает — спорить бесполезно. Упертость мне передалась от отца.

Ресторан “Le Jardin” — изысканное, дорогое место с приглушенным светом и тихой музыкой. Именно такие места обожает мать — здесь можно показать себя, но при этом сохранить видимость утонченности. Я тоже люблю этот ресторан.

Мы входим. За столиком у окна сидят двое: мужчина лет пятидесяти в безупречном костюме и… он.

Тот самый парень, который толкнул Маттео в кафе. Ну конечно, кто еще может там сидеть! Судьба любит порой играть со многой в глупые игры.

— Натали! — Мистер Холт встает, улыбаясь. Мать машет ему рукой, и они обмениваются поцелуями в щеку.

— Трейси, это Генри Холт, — представляет она мне будущего муженька. Ни уродец, ни красавец, средненький такой. — А это его сын, Дэмиан.

Я медленно провожу взглядом по фигуре этого Дэмиана — стройный, подтянутый, в темно-синем костюме, который сидит на нем так, будто был сшит специально. Его голубые глаза изучают меня с холодным интересом.

— Мы уже встречались, — произношу я сладким голосом. — Правда, тогда ты не представился.

— Я не думал, что это важно, — отвечает он, ухмыляясь.

— О, для меня всегда важно знать, кто случайно задевает моих друзей, — мать слегка наступает мне на ногу под столом.

— Ну, раз вы уже знакомы, это даже лучше! — поспешно говорит мистер Холт, пытаясь разрядить обстановку.

Вскоре подходит официант, и мы заказываем несколько блюд и напитков. Счет будет оплачивать Генри Холт. Не думала, что у таких могут быть джентельменские повадки.

— Трейси, Дэмиан учится в твоем университете, — начинает мать, явно пытаясь найти общий язык.

— Как интересно, — я делаю глоток любимого красного полусладкого вина. — А где же учат нормально извиняться, когда задеваешь людей? Ему бы курс этики пройти…

Дэмиан смеется — низко, почти рыча.

— А где учат, как вести себя с теми, кто думает, что их фамилия дает им право смотреть на всех свысока? Запишись-ка, девчуля.

— А ты острый на язычок, бывший простолюдин, — ухмыляюсь, едва скрывая неприязнь к нему. Учить меня чему-то собрался. Я шикарна и точка.

Мать сжимает вилку так, что ее пальцы белеют.

— Трейси…

— Виновата, — я улыбаюсь. — Я просто так “рада” познакомиться с моим будущим братом.

Дэмиан приподнимает бокал.

— Взаимно, сестренка.

Особняк Маттео пахнет дубом, дорогим табаком и чем-то неуловимо чужим. Я скольжу пальцами по мраморной поверхности барной стойки, пока он наливает нам виски.

— Ты игнорируешь мои звонки, — он ставит бокал передо мной, пальцы сжимают стекло так, что костяшки белеют. — Это уже не смешно, Трейси.

Я делаю глоток, чувствуя, как алкоголь обжигает горло.

— Я не знала, что мы перешли на этап “обязательных ответов”.

— Я не хочу делить тебя ни с кем, и да, я готов к серьезным отношениям, — Его рука внезапно сжимает мое бедро под платьем. — Ты должна принадлежать мне. Только мне.

— Должна? — я медленно ставлю бокал и улыбаюсь.

Спальня. Полутьма.

Его руки срывают с меня платье, но я отталкиваю его на кровать.

— Не торопись, — шепчу я, расстегивая его ремень зубами. — Надо чтобы ты был более послушным что ли…

Маттео хрипло смеется, но его дыхание уже сбивается. Я чувствую, как он напрягается под моими пальцами, когда медленно стягиваю с него бежевые брюки.

6 Дэмиан

Бокал "Шато Марго" в моей руке чуть теплее, чем должен быть. Идеальная метафора этого вечера — внешне безупречного, но гнилого изнутри.

Трейси сидит напротив, кольцо с черным бриллиантом постукивает по хрусталю. Ее губы — в той же ядовито-красной помаде, что и в кафе. Принцесса думает, что хороша собой, но внутри-то я знаю, что скрывается.

— Дэмиан, кстати, увлекается верховой ездой, — мой отец, вечный миротворец, наливает Натали еще вина.

— Как трогательно, — Трейси поднимает глаза.— Ты садишься на что-то беспомощное и заставляешь подчиняться?

Нож для стейка слегка скользит у меня в пальцах. Почему она вечно пытается задеть меня? Где те времена славного патриархата, когда женщины были скромнее и не такими наглыми?

— Нет. Только если это самоуверенная кобыла, которая думает, что правила не для нее, — моргаю сестре. Отец кашляет. Натали делает вид, что поправляет салфетку.

— Дети, — фальшиво смеется миссис Ривьера, — вы так мило шутите.

Трейси отодвигает тарелку с недоеденным лососем.

— Я обожаю шутить. Например, о том, как забавно смотрятся бывшие бедняки с их “новыми деньгами” в местах отдыха для истинных аристократов.

— Зато “старые деньги”? — отец невольно трогает галстук, подарок Натали, — часто забывают, что даже золото тускнеет без должного ухода.

Тишина. Официант выбирает этот момент для подачи десерта — шоколадный фондан с золотой крошкой. Французский кекс из шоколадного бисквитного теста так и просится быть съеденным.

— Обожаю этот ресторан, — Трейси берет вилку. — У их блюд всегда богатый и изысканный вкус.

Ее нога под столом случайно задевает мою. Я одергиваю свою.

— Ты не увлекайся этим горячим десертом, Трейси, хорошо? А то наберешь килограммы, — говорю я, намеренно медленно облизывая ложку. Я не боюсь лишнего веса, потому что хожу в тренажерный зал почти каждый день.

— О нет, у меня прекрасные гены и хороший тренер, — она улыбается, целенаправленно кладя ногу на мою. — Лучше следи за своим здоровьем.

Ее пятка давит мне на бедро. Прямо туда. Я вдруг понимаю: это не война. Это охота. И мы оба — и охотник, и добыча.

Много лет назад, до денег

Я трижды перепроверил баланс на карте, прежде чем зайти в "L'Éclat" — самый дешёвый салон в нашем районе, где все ещё даже брали наличные. Мой единственный приличный костюм (купленный на распродаже в H&M) должен был произвести впечатление на собеседовании в логистической компании. На карманные расходы не хватало, и поэтому я должен был найти работу на летние каникулы в скором времени, чтобы хоть слегка сбросить с плеч отца финансовые проблемы и иметь больше денег, чтобы лучше ухаживать за красотками.

— Запись есть? — девушка на ресепшене щёлкнула жвачкой, даже не подняв глаз от телефона.

— Нет, но...

— Ждать час. Или идите к Вазгену у метро, он стрижёт за 300.

Из глубины салона раздался смех:

— Боже, Опра, ты хоть посмотри на клиента прежде чем гнать!

Из-за перегородки вышла она — в потрёпанных джинсовых шортах и футболке с выцветшим принтом "Я не волшебник, я только учусь". Каштановые волосы собраны в небрежный пучок, на левой брови — едва заметный шрам.

— Райли, — представилась она, разглядывая меня так, будто видела насквозь. — Садись на свободное кресло, я быстро управилась с предыдущим клиентом: есть немножко времени на тебя. Ты на важную встречу идешь… раз чемодан прихватил. Вижу, тебе реально нужно помочь.

Я сел в кресло с потрескавшейся кожей. В зеркале отражались мои слишком длинные волосы (экономил на стрижках пару месяцев) и дешёвая рубашка с катышками под мышками.

— Важные переговоры? — спросила она, ловко орудуя ножницами.

— Собеседование.

— Ага, потому и трясёшься как осиновый лист. — Её пальцы неожиданно сжали мои плечи. — Расслабься. Вот представь, что твой будущий босс — лысый и в подгузнике.

Я фыркнул. Она продолжила стричь, рассказывая историю про клиента, который заснул с жвачкой во рту.

Через 20 минут в зеркале смотрел другой человек — уверенный, с чёткими линиями стрижки, подчёркивающими скулы.

— Вот. Теперь ты хотя бы выглядишь как человек, который не перевозит контрабанду в багажнике, — она смахнула волосы с моей шеи.

Я полез за кошельком:

— Сколько я...

— Бесплатно. — Она запихнула мне в карман визитку. — Когда получишь работу — вернёшься и заплатишь вдвойне.

На визитке криво было напечатано: "Райли. Мастер на все руки. Стрижки/маникюр/жизненные советы". И номер телефона.

Я вернулся через неделю. С работой. И бутылкой дешёвого шампанского.

Она рассмеялась:

7 Секреты друзей

Кабинет психотерапевта пахнет лавандой и деньгами. Доктор Морган — специалист по трудным случаям для людей из высшего общества — сидит напротив Эммы, ее блокнот открыт на чистой странице. Но Эмма не спешит раскрывать душу. Она поправляет перчатку на левой руке, скользя пальцами по шву.

— Вы носите только розовую одежду, значит? — подытоживает доктор.

Эмма улыбается, но ее глаза остаются холодными.

— Мама любила, когда мы с сестрой одевались одинаково. Теперь я ношу за двоих, — поясняет девушка. — И это меня мучает, потому что я устала от всего розового…

— Предлагаю вам попробовать носить другие цвета. Не обязательно сразу переключаться с розового на другое что-то, просто шаг за шагом добавляйте в свой гардероб синий, зеленый, черный …

— Понимаете, сестра умерла в розовом платье пару месяцев назад — разбилась на катере, который вел ее пьяный муженек, — рассказывает девушка. — Мать, опустошенная горем, перестала узнавать меня, пока я не стала одеваться как Эсси.

“Трейси виновата во всем. Ей следовало позвать на вечеринку не только меня, но и мою сестру в тот день, но…”

Алеста задерживает дыхание, пока горничная ставит на стол кофе. Поддельные бриллианты в ее ушах сверкают не так ярко, как настоящие у Трейси.

— Твой “Биркин” чудесно смотрится с этим платьем, — лжет Эмма, отхлебывая латте.

— Спасибо, — Алеста прикрывает сумку локтем. Кожа на ремешке уже трескается.

Телефон вибрирует: сообщение от Роя Эшворта, отца Эммы.

“Жду в 21:00. Мы сходим в торговый центр за брендовой одеждой, а потом хорошенько проведем время в отеле”.

Алеста глотает комок в горле. Она согласилась на это все, так как у ее семьи финансовые трудности, а жить, как прежде, в роскоши — она очень жаждет.

— Трейси опять в центре внимания, — вздыхает Эмма. — Встречается с Маттео, еще появился сексуальный сводный братец…

— Может, потому что ей везет? — Алеста сжимает кулаки под столом.

— Или потому что у нее нет таких секретов, как у нас, — улыбается Эмма.

Алеста молчит. Но вечером, стоя на коленях перед диваном в отеле, она будет ублажать отца лучшей подруги за новые подарки.

Бар “Якорь” пропитан запахом соленого воздуха и алкоголя. Лиам Коннели зажимает между пальцев сигарету, но не закуривает — Райли ненавидит этот запах. Он наблюдает, как она смеется над шуткой Дэмиана, и чувствует, как в груди разливается что-то горькое и сладкое одновременно.

— Эй, приятель, ты сегодня мрачнее тучи, — хлопает его по плечу Дэмиан, протягивая бутылку пива.

— Просто устал, — Лиам отпивает, но его взгляд снова скользит к Райли. К ее рукам, обхватывающим стакан, к смеющимся глазам, к тому, как ее волосы развеваются на ветру.

Он помнит каждый их случайный разговор. Каждое случайное касание в дверном проеме. Хороша девчонка, спору нет. Жалко, что он не познакомился с ней до того, как шанс выпал Дэму.

— Пойду, проветрюсь, — бормочет он и выходит на причал.

Ночь холодная. Волны бьются о деревянные сваи, и этот звук напоминает ему детство — рыбацкий домик отца, где все пахло сетями и одиночеством. Дэмиан вытащил его из этого мира. Дал деньги на учебу, познакомил с нужными людьми, назвал другом. А теперь Лиам предает его самым подлым способом — мыслями.

Он достает телефон. Вчера Райли прислала ему песню — ту самую, что играла в баре, когда они танцевали, не касаясь друг друга. Включает и слушает, пока за спиной не слышится знакомый голос.

— Лиам? — он сразу узнает его.

Парень оборачивается. Она стоит в свете фонаря, и ветер треплет ее юбку.

— Хорошо, что я нашла тебя. Дэмиан волнуется, — сообщает Райли. — Мы с ним давно ждем тебя. Он попросил проведать тебя, пока говорит по телефону с отцом. С тобой все в порядке?

— Просто... подумать надо, — он прячет руки в карманы, чтобы не протянуть их к ней.

Райли наклоняет голову:

— О чем?

“О том, что я предаю лучшего друга. О том, что ты смотришь на него, а я — на тебя. О том, что если бы Дэмиан исчез, мы бы...”

— О лодках, — говорит он вместо этого. — Думаю, купить себе катер.

Она смеется, и этот звук режет ему сердце.

— Ну ладно, философ. Не замерзни.

Когда она уходит, Лиам наконец закуривает. Он знает, что будет дальше: завтра он снова будет шутить с Дэмианом, снова делать вид, что его мир не рухнул в тот момент, когда он понял — он любит женщину, которую никогда не сможет назвать своей.

А пока — пепел сигареты падает в воду, и волны уносят его прочь.

Дождь стучит по окнам пентхауса Маттео, но он его не слышит. Его тело все еще горит, как будто Трейси выжгла на нем свои следы — ногтями на плечах, зубами на бедре, тем низким голосом, который приказывал: “не двигайся”.