Сводные: Лёд и Пламя. Часть 2

Пролог

Тишина. Пустота. Холод.

- Ты....

- Да?

- Я не знаю почему, но....я чувствую что-то....

- Чувствуешь? И что же ты чувствуешь, потерянная душа?

- Боль... И притяжение. Странное, сильное притяжение...

- Притяжение? Это интересное чувство. Особенно когда оно взаимно.

- Ты не знаешь меня.... Но я чувствую что знаешь. И я чувствую то же самое. Одержимость...желание...и пламя...

- Пламя? Я боюсь его...

- Боишься? Боишься обжечься или того, что оно поглотит тебя?

- Я не знаю...

- Тогда позволь мне показать тебе, что такое настоящее пламя. Позволь показать, кто ты есть на самом деле.

- Я буду ждать тебя. Я знаю, где тебя найти.....

Шумный, бурлящий океан лиц. Толпа, несущаяся куда-то, поглощенная своими мыслями, спешкой, суетой...

Я была лишь песчинкой в этом вихре, потерянной и одинокой, несмотря на окружающее многолюдье. И вдруг, словно молния, пронзившая серое небо.

Его глаза. В них было что-то такое, что заставило мое сердце замереть, а затем бешено забиться в груди. Незнакомец, но в то же время… знакомый. Странное, необъяснимое чувство узнавания, словно мы знали друг друга вечность, а потом потеряли.

Забытые сны, обрывки воспоминаний, всплывающие из глубин подсознания. Кто он? Почему его взгляд так болезненно знаком, так мучительно отзывается в каждой клеточке тела? В голове роятся вопросы, но губы немеют, не в силах произнести ни слова....

Высокий парень в черных джинсах и черной кожаной куртке стоял у кассы боком ко мне. В руках у него была пачка сигарет и зажигалка. А на запястье - деревянные четки. Бусины тихонько постукивали друг о друга, когда он в нетерпении слегка дёргал рукой.

Я не знаю, что именно в нем заставило меня зависнуть в тяжёлом вакууме чувств. Уверена, что мы раньше никогда не встречались. Но все таки....

Я стояла и как дура пялилась на него, не обращая внимания на недовольно бурчащую позади очередь.

Что-то в его осанке, в том, как он слегка наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, заставило сердце пропустить удар.

Незнакомец. Абсолютно незнакомый человек, но…

Пальцы сжали пакет с молоком так, что костяшки побелели. В груди разлилось странное, незнакомое тепло, которое тут же сменилось ледяным ознобом. Это было не простое любопытство. Это было… узнавание? Но как? Как можно узнать того, кого никогда не встречала?!

Он обернулся. И мир снова замер. Его глаза. Светло-голубые, словно два осколка льда, в которых отражалось что-то дикое, необузданное.

В них не было ни тени приветливости, лишь какая-то первобытная сила, которая приковала взгляд. И в этот момент, когда наши глаза встретились, я почувствовала, как внутри меня что-то треснуло.

- Ты.... - выдохнула, не осознавая, что произнесла это вслух.

Он слегка приподнял бровь, его губы тронула едва заметная, хищная усмешка. Щеки вспыхнули жаром, а пальцы чуть не разорвали несчастный пакет.

- Прости, обозналась... - еле как выдавила из себя, не зная, куда деть глаза от стыда. Хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть в толпе, но ноги приросли к полу.

- Ничего. Бывает.

Хрипловатый, низкий голос хлестнул меня, будто пощёчина.

Он отвернулся. Незнакомец расплатился и, не спеша, направился к выходу. Каждое его движение, каждый поворот головы - все казалось до боли знакомым, словно я уже видела это когда-то, во сне или в другой жизни. Толпа расступалась, пропуская его, и я, как завороженная, следила за ним....

Хлоп. Пакет лопнул и все молоко полилось на меня, на пол и на соседей по очереди.

Полная растерянности, я смотрела на растекающуюся лужу, чувствуя, как краснею от смущения. Бормоча извинения, я пыталась хоть как-то собрать остатки пакета, но руки предательски дрожали.

Очередь ворчала, кто-то брезгливо отдергивал одежду, а я ощущала себя самой нелепой и неуместной песчинкой в этом океане.

И тут, словно в замедленной съемке, я увидела, как он останавливается у двери...

Парень обернулся, и его взгляд снова встретился с моим. В этот раз в нем не было ни хищной усмешки, ни первобытной силы. Только… что-то похожее на сочувствие. Или мне показалось?

Он шагнул обратно, легко преодолевая разделяющее нас расстояние. В несколько мгновений оказался рядом и, не говоря ни слова, протянул мне платок из кармана своей кожаной куртки. Материал пах кожей и чем-то неуловимо знакомым....

- Не стоит так расстраиваться из-за молока, - прошептал он, и его голос прозвучал уже не так хрипло и отстраненно, как раньше. - Просто будь осторожнее в следующий раз.

- Спасибо, - пролетала заплетающимся языком, глядя на него, как кролик на удава.

Он резко кивнул и снова отвернулся. Даже не успела подумать о том, что делаю и зачем... Просто схватила его за полу куртки, заставив остановиться.

- Как тебя зовут?

Его спина напряглась под моей рукой, словно я прикоснулась к оголенному проводу. Медленно, будто нехотя, он повернулся, и в его глазах мелькнула тень… удивления? Или раздражения? Не успела разобрать.

- Это важно? - прозвучал его голос, теперь уже не хриплый, но все еще настороженный.

Почувствовала, как краснею еще сильнее. Что я делаю? Зачем хватаю незнакомца за куртку, словно обезумевшая фанатка? Но что-то внутри, какая-то неведомая сила, заставляла меня продолжать.

- Да, - прошептала я, не отрывая взгляда от его глаз. - Мне нужно знать. Просто… нужно.

Парень смотрел на меня испытующе, словно пытаясь разгадать какую-то головоломку. Затем его губы снова тронула едва заметная усмешка, но в этот раз в ней не было ничего хищного. Скорее, что-то печальное.

- Егор.

Визуалы

Глава 1

Варя. 12 месяцев назад

Белый потолок. Белые стены. Белый запах. Всё вокруг было стерильно, как будто кто-то тщательно вымыл мою душу, оставив лишь пустые, холодные уголки.

Я помнила только это - холод. И боль, тупую, пульсирующую боль в затылке, которая иногда прорывалась сквозь туман, словно раскаленный уголек.

Врачи. Они приходили и уходили, как тени. Их голоса были ровными, спокойными, но в них чувствовалась какая-то отстраненность, словно они говорили о ком-то другом, не обо мне. "Амнезия", "потеря памяти", "возможные осложнения".

Слова, которые звучали как приговор, но не касались меня напрямую. Я не понимала, что они значат, но чувствовала их вес.

- Варенька, солнышко мое!

Мама. Ее руки, такие знакомые, такие теплые, гладили мою щеку. В ее глазах плескалась тревога, но и безграничная любовь. Она рассказывала мне о доме, о нашем саде, о запахе сирени весной. Я слушала, пытаясь ухватиться за эти слова, как за спасательный круг в океане забвения.

- Варя, ты как, любимая?

Игорь. Его голос был глубже, чем я помнила. Он сидел рядом, его рука сжимала мою, и в этом сжатии было столько силы, столько обещания.

Он говорил о нашем будущем, о свадьбе, о том, как мы будем счастливы. Я смотрела на него, и в глубине души что-то отзывалось. Что-то теплое, что-то… знакомое. Но я не могла вспомнить.

- Ты должна быть сильной, дочка.

Отец. Его голос был хриплым, но в нем звучала сталь. Он был моим якорем, моей опорой. Он говорил о том, что память вернется, что мы справимся. И я верила ему. Я хотела верить.

Пустота. Вместо четвертого голоса... Почему я продолжаю ждать слов поддержки ещё от кого-то? Как будто бы должен быть ещё один голос в моей голове. В моей потерянной памяти. Как будто должно быть ещё одно место. Ещё один стул в палате рядом с их стульями. Но его нет. И быть не может.

Ночи были самыми тяжелыми. В темноте, когда стихали шаги врачей и голоса родных, пустота становилась всеобъемлющей. Я лежала, уставившись в белый потолок, пытаясь уловить хоть какую-то искру воспоминаний. Но в ответ лишь тишина, да давящее ощущение, что я что-то упустила, что-то очень важное.

Иногда мне казалось, что я вижу обрывки снов, яркие вспышки чужой жизни. Чей-то смех, чей-то плач, знакомое лицо, которое тут же исчезало, стоило мне попытаться его рассмотреть. Эти мимолетные видения приносили лишь еще больше смятения.

Я начала вести дневник. Записывала все, что чувствовала, все, что мне рассказывали, все, что мне казалось важным.

Может быть, если я буду фиксировать свою жизнь по кусочкам, когда-нибудь смогу собрать ее воедино?

Каждый день в этой больнице был как вечность. Я скучала по дому. По запаху свежеиспеченного хлеба, по скрипу старых половиц, по звуку дождя за окном. Я скучала по себе. По той Варе, которая знала, кто она, что она любит, кого она любит...

Иногда, когда я оставалась одна, в тишине палаты, я чувствовала странное покалывание. Не боль, а что-то другое. Что-то, что заставляло мое тело напрягаться, а сердце биться быстрее.

Это было похоже на предвкушение. Предвкушение чего-то запретного, чего-то… опасного.

Я смотрела на свои руки, на свои ноги. Они были моими, но казались чужими. Я пыталась вспомнить, как они двигались, как они чувствовали.

И тогда, в эти моменты, мне казалось, что я чувствую жар. Жар, который прорывался сквозь ледяную пелену забвения. Жар, который обещал что-то большее, чем просто воспоминания.

Игорь приходил каждый день. Он приносил цветы, книги, рассказывал новости. Его прикосновения были нежными, но в них чувствовалась какая-то скрытая страсть, которая заставляла мои щеки заливаться румянцем.

Он целовал мои руки, мои запястья, и каждый раз я чувствовала, как по моим венам разливается тепло. Но это было не то тепло, которое я искала. Это было тепло чужое, навязанное.

Однажды, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, его губы задержались на моей коже чуть дольше, чем следовало.

Я почувствовала его дыхание, горячее, прерывистое. И в этот момент, сквозь туман, промелькнула искра. Не воспоминание, а скорее ощущение.

Ощущение близости. Желания. И что-то внутри меня откликнулось. Не разум, а тело. Тело, которое, казалось, помнило то, что забыл мой мозг...

Быстро отстранилась, испуганная собственным откликом. Игорь улыбнулся, но в его глазах мелькнуло что-то хищное.

- Ты скоро поправишься, Варенька, - прошептал он, и его голос звучал как обещание. Обещание чего-то, что я не могла понять, но что пугало и одновременно притягивало меня.

Мама и папа тоже были рядом. Они приносили мне домашнюю еду, читали мои любимые книги. Но даже их присутствие не могло заглушить этот странный, нарастающий жар внутри меня.

Я чувствовала себя как запертая птица, чьи крылья готовы расправиться. Я хотела вырваться из этой белой клетки, из этой стерильной тишины.

Я хотела почувствовать ветер на своем лице, солнце на коже. Я хотела почувствовать себя живой, черт возьми!

- Мама! Я уже четвертый месяц здесь! Когда вы заберёте меня домой?!

Она улыбалась и гладила меня по голове, успокаивая.

- Скоро, доченька. Потерпи ещё чуть-чуть. Ещё несколько исследований и процедур и мы поедем домой.

- Обещаешь?

- Обещаю! Мы тоже очень скучаем по тебе. И очень любим.

- И я люблю тебя, мама....

Она крепко прижал меня к себе и мне показалось, что в глазах ее мелькнули слёзы...

МРТ, ЭЭГ, бесконечные тесты. Я чувствовала себя подопытной крысой.

И вот наконец настал час икс. Мне выписали километры предписаний, лекарств и бланков с записями куда и когда я должна буду являться для проверки моего состояния.

Слушала впол уха, мечтая о том, как выйду отсюда на свет божий.

Выйдя из больницы, я зажмурилась от яркого солнца. Мир вокруг бурлил красками и звуками, незнакомыми и пугающими после долгих месяцев стерильной тишины. Первым делом я вдохнула полной грудью свежий воздух, стараясь запомнить этот момент, эту остроту ощущений.