Сводные. (не) Люби меня

Пролог

Четыре года спустя

Нет. Нет. Нет! Этого просто не может быть! Моя мама никогда бы не поступила так с отцом! Кто угодно, но только не она! Эта женщина всегда являлась моим эталоном хранительницы семейного очага. Да она ни разу даже с папой не ругалась!

Эмоции из смеси неверия, негодования и непринятия захлестывали с головой, погружая меня в события вчерашнего дня.

– Послушай, ничего плохого не произошло, – улыбнулась, глядя на взъерошенного парня.

– Это не плохое, Прищепка, – тяжело вздохнул Пашка. – Это полный коллапс.

– Все хорошо, слышишь? – подошла к блондину и попыталась обнять, только он отшатнулся от меня, словно от прокаженной. – Что происходит?

Мягко говоря, я пребывала в состоянии шока, потому что мне не нравилась реакция Макса на произошедшее.

С другой стороны – это было неизбежным. Слишком долго я его любила. Я вновь попыталась сократить расстояние между нами.

– Рита, ты не понимаешь! – рычал на меня блондин, расхаживая из стороны в сторону. Сейчас он напоминал раненого зверя, загнанного в угол, и мне было больно видеть Максимова таким. По крайней мере, сегодня.

– Да что я должна понимать?! – перешла на крик, ощущая бессилие. Неужели ему охота сейчас все испортить? Или дело не в нем, а в… – Ну сколько можно? Я не планировала вас с Ромой ссорить! Мне жаль, мне правда жаль, что все произошло именно так и…

– Ты – моя сестра, – перебил меня Паша.

– Ну конечно, наши родители поженились, так что да, мы в тот день стали братом и сестрой, – словно таблицу умножения, зазубренно ответила парню. – И да, это клеймо на всю жизнь, видимо.

Подумаешь, сводные. Хотя, мне была омерзительна мысль этого мнимого родства с Максимовым. Потому что… Он снился мне. Много. Часто. Как мужчина. Как мой мужчина.

– Нет, – помотал головой Макс. На его лице играли желваки, губы были плотно поджаты, словно он боролся сам с собой: продолжать разговор или нет. – Ты моя сестра. По отцу, – сказал, как отрезал и похоже, мне мозг.

– Это… невозможно! – воскликнула я. – Что за глупости ты несешь?!

Остатки моего рассудка не были готовы к такому повороту событий и отказывались воспринимать полученную информацию, казавшуюся полным бредом.

Это ведь какая-то нелепица, дурацкая шутка, видимо. Мы брат и сестра? Не смешно и очень плоско. Кому-то надо почитать Задорнова, что ли. Ну или можно футбол посмотреть, это тоже смешно – как две кучки мужиков в трусах разного цвета бегают за одним мячом, время от времени, показательно падая на травку, отдохнуть.

Мой папа – тот человек, которого я помнила еще из детства, – никогда бы не предал маму, да и всю нашу семью, пока была жива его любимая женщина, и…

– Ты не поняла, – упадническим голосом, будто ему было тяжело, продолжил Паша. – Это твоя мать спала с моим отцом. Мы – брат и сестра, Рита. И я тебя ненавижу.

–––––

Дорогие читатели!

Добро пожаловать в продолжение истории.

Предыдущая книга была наполнена подростковыми переживаниями, бурными эмоциями, эта же – по большей части будет насыщена тайнами, загадками и чувствами, которые уже созрели, сформировались, и готовы полностью поглотить героев.

ХЭ гарантирую! НЕ ИНЦЕСТ!!!

Буду рада вашим лайкам и комментариям. И не забывайте забирать книгу в библиотеку и подписаться на автора, чтобы ничего не пропустить!

Кто не читал первую часть - забегайте, БЕСПЛАТНО.

https://litnet.com/ru/book/svodnye-dai-tebya-zabyt-b462825

С любовью, Аля Миронова

Глава 1

Поворот ключа, стартер, подножку долой. Левая рука зажимает сцепление,

нога нажимает на педаль вниз – первая передача, сцепление отпустить, газ добавить, – старт.

Последним Роминым подарком стала авто–, а затем и мотошкола, чтобы я, получив водительское удостоверение на право управления новенькой Актавиа, без лишней теории, за четыре недели смогла получить еще одну категорию – “А”.

У меня по сей день не поднимается рука продать верного Сузуки Хаябуса, который был не только другом моего рыжика, но и моим спасательным кругом, если так можно сказать. Как и собака, подобранная на улице, которой я дала прозвище “Бусинка”.

На самом деле, Буся – это увесистый лохматый паренек килограммчиков под двадцать пять. Только это не отменяет его верности и преданности мне. Ни одного погрызенного угла, провода или ботинка после сожранной туфли, в которой я была на свадьбе отца и мачехи.

“Андрея не стало”, – прилетело мне сообщение прошлой ночью с так и не забытого номера.

Отец. Вот причина, по которой я возвращаюсь в дом, где не появлялась более четырех лет.

Нет, мы с ним виделись несколько раз. Еще он мне звонил стабильно каждую неделю. Только вот восстановить потерянные много лет назад родственные отношения так и не удалось.

У меня внутри зияла огромная дыра от одиночества, которую кем попало я заполнять не планировала.

Небольшой рюкзак за плечами – только необходимые вещи на пару дней и ноут, чтобы продолжить работу своего мужа.

Я так и не поступила ни на медицинский, ни на биотех. Мой выбор пал на инновационные технологии. Бонусом стал китайский.

– Если бы у нас было чуть больше времени, я бы свозил тебя в Поднебесную, – улыбался мне муж, пока мы разучивали вальс для выпускного бала.

– Мы обязательно там побываем, – как могла сдерживала непрошенные слезы.

– Ты, мелочь, – грустно шептал в ответ Рома. Он знал. Он чувствовал. – Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. На меня смотри, а не под ноги, – продолжая вальсировать, беззлобно поучал меня рыжик.

Шутка ли, что мой Буся – тоже рыжий. Я очень хотела взять пса с собой. Ведь мы не расставались с момента моего возвращения со стажировки в Китае. Он – моя семья. Те долгие дни разлуки мой рыжий и лохматый пес провел у родителей Ромы.

В этот раз Бусинка сам отказался ехать. Как только я ни уговаривала его сесть в машину – ничего не вышло. На помощь пришла соседка, хозяйка очаровательной девочки–бигля Бетти, согласившаяся забрать Бусю к себе. И вот в чужую квартиру мой засранец почему-то пошел! Предатель!

– Да все они такие, – фыркнула Юля, принимая нового временного постояльца. – Стоит течную суку почуять – и все. Только в нашем случае твоему парню все равно ничего не светит.

Да ему в любом случае ничего не светило бы, потому что, как мне сказал ветеринар после ряда проведенных обследований, с улицы я подобрала уже стерилизованного подростка месяцев восьми. А вот чипа не оказалось, что странно.

Решив, что Буся дал мне знак, я выгнала с подземной парковки мотоцикл. Почти два года у меня ушло на то, чтобы полностью подружиться с этим мужчиной и научиться ему доверять так же, как я верила его прежнему владельцу.

– Мотоцикл едет всегда туда, куда ты смотришь, – уже ослабевший, но еще живой Ромка, был моим первым инструктором. Хорошо, что я успела получить категорию при его жизни… – Не бойся, когда он наклоняется – ты не упадешь. И плотно прижимай ноги к баку.

А вот из нашей квартиры я переехала. Продала ее сразу, как только вступила в наследство, потому что находиться одной там, где мы разучивали вальс – было тошно. Дядя Костя с тетей Линой мое решение поддержали, в конце концов, нам всем троим было нелегко.

Однако, мы старались общаться, виделись по праздникам. Правда, в первые полгода после смерти сына, Анжелина Аристарховна все ждала, что я объявлю о грядущем пополнении, которого так и не произошло.

В конечном счете, общее горе, которое развело супругов, их же и свело обратно. Романовская не взяла фамилию Авдеева, но зато они усыновили двух отказников – двойняшек Виту и Ника, а точнее Виталину Константиновну и Никиту Константиновича. Я крестила маленьких сорванцов.

– Страшно начинать все сначала? – однажды спросила у свекрови, ведь они бывшими не бывают.

– Страшно не пытаться даже, – ответила мне женщина. – Он бы тоже хотел, чтобы ты была счастлива, как и мы с Костей искренне этого желаем.

А что вообще такое счастье? Жизнь по галочке? Чтобы как у всех? Возможности? Карьера? Кто будет счастливее: тот, кого любят или тот, кто любит?

С точки зрения здравого смысла я должна быть счастливой, по крайней мере, наверняка так казалось со стороны. Отличница в учебе, деньгами не обделена, по обмену ездила, мне светит “жирное” место, не обременена никакими обязательствами, в общем живи – не хочу.

Только счастья все равно нет. Я и на контакт со своим отцом шла, потому что мой рыжик просил всегда снимать трубку, чтобы потом не жалеть.

Мотоцикл быстро набирал скорость, приближая меня к тому месту, откуда, можно сказать, я сбежала. Лишь два раза в год я возвращалась в знакомые места, чтобы посетить одно за одним два кладбища.

Глава 2

Километры стремительно сокращались, приближая меня к дому отца и мачехи. Я до сих пор, наверное, не осознавала смысл вчерашнего сообщения.

Как бы я ни относилась к родителю, пусть и считала его предателем, все равно позволила себе продолжить любить этого человека, хотя бы, во имя нашего прошлого – моего детства.

В конечном счете они с мамой подарили мне жизнь. И пусть я подсознательно старалась свести наше общение с отцом на нет, принять по щелчку пальцев тот факт, что его внезапно не стало, как оказалось, я не могла. Возможно, не хотела.

А еще был страх увидеть Его. Последняя наша встреча была на похоронах моего мужа, моего Ромки.

Разве мог быть таким светлым и солнечным день, когда настолько болела душа?! Я стояла и смотрела на, словно, фарфоровое лицо своего мужа и никак не могла поверить в то, что его больше нет, что он умер.

Мне так и не хватило времени, чтобы подготовиться к мысли о нашем с ним скором расставании, слишком сильно я нуждалась в своем рыжике.

Удивительно, но на похороны, которые проходили на приличном расстоянии от нашего города, пришло едва ли не три сотни человек, кто знал Романа Авдеева и скорбел о его таком раннем уходе.

По одну сторону от меня находился отец, по другую – Лиза, которую поддерживал Марат. У обоих ребят глаза были на мокром месте. Тетя Лина и дядя Костя искали утешение друг в друге. Рядом с ними был и дядя Максимилиан.

К счастью, меня никто не пытался трогать, я бы просто не вынесла этого. Мое тело и без того трясло, несмотря на летнюю, знойную погоду. Эгоист внутри меня желал остаться один на один с рыжиком. Жаль, сейчас это было невозможно.

– Ты стал моим солнцем, моим кислородом, родной, – тихо зашептала, прощаясь. – Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня. И знай, я тебя любила.

Я не врала. Да, пусть мое сердце было безнадежно утрачено в дырявых руках Макса, я все равно любила Ромку. Как друга, как близкого и родного человека, который за столь недолгий срок так много мне дал и столькому научил. С ним я была свободной.

И я не могла не поцеловать своего мужа в последний раз. Вот только, когда мои уста коснулись ледяных, словно восковых губ рыжика, я не выдержала, и, рухнув на бездыханное тело своего мужа, разрыдалась.

Разве справедливо, что такой замечательный человек так быстро ушел из жизни?! У него было столько планов, столько еще не воплощенных желаний! Он же был добрым, отзывчивым, заботливым, внимательным. Почему, почему именно он?!

На мои плечи легли крепкие ладони.

– Его больше нет, Прищепка, – с нескрываемой горечью прошептал мне на ухо Паша. – Его больше нет.

Я не помнила, как оказалась в родных объятия того, кто принес мне столько боли. Максимов что-то бормотал, успокаивая меня, поглаживал своими сильными руками спину. Сводному брату тоже было больно – я чувствовала это.

Из памяти практически стерся и тот момент, когда я бросала горсть земли, на опущенный в яму закрытый Ромин гроб, но Макс точно был рядом.

Люди один за другим исчезали с кладбища, а Паша продолжал меня обнимать и успокаивать. В какой-то момент моя истерика приняла новый оборот: я начала вырываться, драться, кусаться, кричала о том, что ненавижу Максимова, и я не могла контролировать или сдерживать этого.

И в какой–то момент мне стало еще хуже – потому что объятия вдруг исчезли.

– Ты меня лишила всего, Рита, – негромко бросил Макс, отступая. – И я тебе этого никогда не прощу. Ненавижу тебя.

Из-за заплаканных опухших глаз я не видела, но ощущала, как меня прожигали ледяным взглядом серые, как сталь, очи.

“Не плакать!” – давала себе установку, въезжая в коттеджный поселок.

Нет, разумеется, я не думала о том, что кое-кто мог так гнусно пошутить, просто мысль о том, что я больше никогда не увижу своего единственного родителя живым, никак не хотела укореняться внутри меня.

Знакомые ворота оказались открыты, словно меня уже ждали. Грустно усмехнулась, старательно сдерживая свое волнение.

Внезапно сердце пропустило удар и разогналось до скорости ягуара в момент погони. Оно гораздо раньше почувствовало Его, еще до той секунды, когда глаза увидели знакомый силуэт.

Пользуясь тем, что мое лицо скрывал шлем, я внимательно рассмотрела повзрослевшего сводного брата.

Возмужал, сменил прическу, стал более хмурым и серьезным. Только внутри меня все трепетало – так сильно хотелось еще хотя бы разочек его обнять, ощутить себя хоть чуточку нужной и на мгновение забыть о собственном одиночестве.

Осознавая, что я слишком долго пялилась, поэтому спешно заглушила мотоцикл, опустила подножку и спрыгнула на землю. Ноги подкашивались, но я все равно старалась бодриться, и упорно двинулась в сторону Максимова, по пути снимая шлем.

Казалось, взгляд сводного брата безразлично прошелся по мне, его куда больше интересовал Хаябуса.

– Как? – с трудом выдавила из себя единственный короткий вопрос, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов от Паши.

Глава 3

– Можно с тобой? – без тени шутки спросил Макс. – Подбросишь?

– А сам что, не доедешь? – я не хотела компании Паши, потому что боялась себя наедине с ним. К тому же, за четыре года я ни разу никого не подвозила на мотоцикле. Только на машине. Но Хаябуса – это святое.

– Я за руль больше не садился, – сухо отозвался блондин.

“Пашка разбился”, – сразу всплыло в голове воспоминание из прошлого.

Мой День Рождения. День нашей с Ромой свадьбы. Второе декабря. Неожиданный звонок моего отца перевернул все с ног на голову. Это стало началом конца.

В больницу мы долетели минут за двадцать, хотя при обычном раскладе добирались бы больше часа.

– Что с ним?! – еле выдавила из себя, глядя на бледного родителя в холле третьего этажа возле реанимационного отделения.

– Не справился с управлением, – глухо выдохнул отец. – Уже часа четыре операция длится.

Рома. Руки рыжика тогда не позволили мне снова провалится в небытие, несмотря на то, что мое сердце практически остановилось. Ровно до того момента, пока к нам не вышел врач.

– Он родился в рубашке, обычно таких не откачиваем. – выдохнул мужчина. – Стабильно тяжелый. Мы сделали, что могли, остается только ждать.

Главное – жив! Я ни на одну секунду не позволяла себе мысль о том, что Максимова может не стать, потому что я бы умерла вместе с ним, мне так казалось.

Некоторое время спустя стало известно, что Макс ехал с превышением скорости, по встречке шел большегруз, которого занесло. Сводный брат, уходя от столкновения, улетел с трассы в кювет, пробив ограждение.

Соня, якобы, впала в депрессию, но в больнице так и не появилась ни в тот день, ни в какой-то еще. Отец почти сразу уехал в командировку.

Я видела мельком фотографии с места аварии, как выразился мой муж, – машина была практически в фарш. Паше пробило брюшину, ушиб легкого, сотрясение, трещина в ребрах и еще много всего, о чем вспоминать не хотелось.

Три недели он не приходил в себя. Я безвылазно находилась в больнице. Чтобы не возникло никаких вопросов, тетя Лина перевела меня на домашнее обучение. И как бы ни хотелось, но выполнять задания все равно приходилось, прямо в больнице, сидя напротив блока, в котором лежал Макс.

Раз в день разрешали зайти на несколько минут. Рыжик заходил к другу единожды, остальное время уступая мне. Рома был все это время рядом, иногда пропадая по своим делам, о которых я узнала в тот день, когда Паша, наконец, открыл глаза…

– Боишься? – тихо спросила, глядя на такого сильного и мужественного внешне человека.

– Нет, – безразлично отозвался Паша. – Я просто знаю, что захочу повторить это.

Внутри меня все оборвалось от подобного откровенного признания. Отскочив от мотоцикла, я налетела на сводного брата и начала молотить его, так и не выпущенным из руки шлемом.

– Сволочь! – кричала, замахиваясь снова. – Эгоист сраный! Тебе важны только твои чувства, но ты никогда не думаешь о других! Как ты вообще смеешь говорить мне о подобном, да еще и сегодня?!

– Ты спросила, я ответил, – ловко скрутил меня Максимов, прижимая спиной к своей груди. – Было бы проще, если бы меня не стало ещё в тот день. Хотел ли я сдохнуть? Нет, только сбежать. Но, твою мать! Лежать, провалившись в пустоту и слышать в ней твой голос – это было перебором, – утробно рычал мне в макушку сводный братец, а у меня мурашки разбегались по всему телу – слишком близко он был.

Мое тело начало трясти, хотелось одновременно и убежать, и прижаться сильнее, накрыть его ладони своими, откинуть голову на крепкий торс и забыться на мгновение в своих чувствах, которые за все это время, казалось, стали лишь сильнее.

– Я мечтал сдохнуть, мечтал не открывать глаза, чтобы никогда тебя не видеть, сестренка, – прошептал мне на ухо Макс, обжигая кожу своим дыханием. Внутри меня все затрепетало и почти перестала улавливать смысл слов. – Я тебя ненавижу.

Словно нож в грудь проникли внутрь брошенные сводным братом слова. Захотелось отшатнуться. Только он не отпускал, сжимая меня еще крепче, почти до боли. Тяжелое дыхание Максимова, его сердце, которое буквально било меня в спину, говорили о том, что ему нелегко далось каждое произнесенное слово, только мне от этого легче не было.

Уехать сейчас, увидеть его на похоронах и все – больше никогда не встречаться?! Да, это было бы наилучшим вариантом. Возможно, еще лет через пять или десять меня бы отпустили эти чувства, я смогла бы влюбиться в какого-нибудь мужчину и жить счастливо.

Только кто я такая, чтобы вести себя разумно и адекватно? Моя крыша попрощалась со мной в тот момент, когда я уже однажды думала, что больше никогда не увижу стальных глаз Пашки.

“Не беги от любви, если она догоняет, все равно накроет,” – говорил мне Рома. – “Видишь, как бы я ни старался, а все равно уберечь тебя не смог.”

Да, у меня нет ни единого шанса, потому что сердце Максимова занято. Но пока есть время и возможность просто быть рядом с ним, зачем бежать? Потому что он обидит? Да. Только Паша сейчас казался таким потерянным, таким уязвимым, несмотря на всю свою напускную ярость.

Глава 4

– Нужен второй шлем, – не вовремя опомнилась, занимая свое место на мотоцикле, предварительно закрепив рюкзак на багажнике.

– Хорошо, – кивнул Паша и направился в сторону гаража. – Если уедешь – я пойму, – бросил он через плечо.

Несколько минут спустя, блондин вернулся с хоккейной каской в руках. Кажется, отец говорил мне о том, что Максимов играл в любительской команде, а на коньках он еще стоял с детства.

Правда, слушала родителя я вполуха, потому что считала наше общение не более, чем формальным, и то, ради памяти моего мужа, который настаивал на этом.

– Ты еще здесь? – усмехнулся Макс, удивленно разглядывая меня.

Я лишь фыркнула, когда сводный братец нацепил на голову свой шлем и уселся позади меня. Мотоцикл немного просел под таким весом, но для моего Хаябусы даже наши сто пятьдесят на двоих (с учетом всей моей профессиональной экипировки и Максимовских под сотню) были сущим пустяком.

– Что делать знаешь? – уточнила на всякий случай. На самом деле, я была уверена, что Паша не раз гонял на байке, возможно, принимал участие в нелегальных гонках…

– Нет, – поразил меня спокойным ответом блондин в хоккейной каске. – Это мой первый раз, сестренка, – хмыкнул Макс.

Так странно. Глядя на него и не поймешь – шутит он или говорит правду.

– Держи меня за талию, ноги с подножек не опускать, за шею не хватать, – чуть взволнованно проводила инструктаж. – Не сопротивляйся и не бойся, когда я наклоняюсь в сторону, повторяй за мной. Колени, как только тронемся, прижми ко мне. Сильно гнать не буду. Если понадобится остановка, одной рукой хлопни по плечу.

– Угум, – сухо отозвался Максимов. Интересно, он хоть немножечко переживал?

Я же была взбудоражена едва ли не до предела. Мое тело внутри трепетало, однако, стоило запустить стартер – как я моментально собралась, почти забыв о сводном брате у меня за спиной.

– Готов – кивни, – глянула в зеркало, ожидая реакции. Второй шлем пришел в движение. Отлично. Сцепление, передача, газ.

С минуту мы ехали на холостых оборотах со скоростью беременной улитки – я давала возможность Паше привыкнуть, мы как раз выехали за ворота и повернули в сторону выезда.

Немного добавив газа, включила вторую передачу. Пятнашка – ну неплохо. Глянула в зеркало – лицо блондина было довольным и расслабленным. Ну, что ж…

На трассе, несмотря на неопытного пассажира за спиной, я себе позволила сто двадцать. Мы не ехали, не летели, а словно плыли, разрезая волны потока.

Мне было приятно ощущать не только мощь моего японского друга, но и сильные руки у меня на животе, крепкий торс за моей спиной. Однако, я ненавидела себя за это – казалось, что я предавала память мужа, впустив третьего, который и без того незримо присутствовал в нашей семье.

“Живи не для кого-то, живи для себя, мелкая,” – постоянно говорил мне Ромка. – “Ты никогда не будешь хорошей в глазах окружающих, но я всегда буду гордится тобой, что бы ты ни сделала, моя Маргаритка.”

Слезы мгновенно навернулись на глаза и я, возможно впервые, обрадовалась тому, что мы приехали.

А еще больше я возликовала, не увидев деда, который обычно привычно выходил на звук мотоцикла, словно встречая моего рыжика.

Почему-то мне стало совестно и стыдно из-за пассажира за моей спиной.

– Ты как? – выдавила из себя.

Макс ничего не ответил, спрыгнув на землю. Снял свою каску и отошел. Блондин был явно задумчив и, вероятно, чем-то озадачен.

– Я прогуляюсь до церкви, – бросил он, покидая кладбище.

Оно и к лучшему. Скинула шлем и экипировку, не слишком заботливо свалив все в кучу около мотоцикла. Сорвалась с места, совершенно не глядя по сторонам, – ноги сами принесли меня куда нужно.

Вот она – точка нашей встречи и место абсолютной разлуки.

– Здравствуй, родной, – пробормотала, рухнув на колени. – Прости, прости меня, Ромочка! Я не знаю, что мне делать! Мне так плохо без тебя!

Слезы застилали глаза, а я все продолжала изливать свои бессвязные мысли. Мне хотелось верить, что мой рыжик слышал меня и не осуждал.

Но куда больше в груди разрасталась жажда объятий, потому что мне было слишком одиноко и больно.

Погрузившись в себя, в свои переживания, я не слышала ничего вокруг. Вернулась в реальность лишь в тот момент, когда своим телом ощутила чужое присутствие.

– Прищепка, – прошептал Макс, прижимая меня к своей груди. К подобному можно привыкнуть, жаль, что нельзя. – Расскажешь мне? Он поэтому искал встречи со мной, да?

Больно было не только мне. Сейчас я не сомневалась в том, что Паша жалел, что так и не поговорил со своим другом, когда была возможность. В тот момент обиды съедали его, а теперь…

– Он был мне как брат, – тяжело вздохнув, продолжил Максимов. – Я так виноват, Рома. Если бы я только знал…

– Ничего бы не изменилось, – всхлипнула я, накрывая мужские руки своими. – Было уже слишком поздно, Макс.

– Когда? – снова повторил свой вопрос сводный брат, уткнувшись носом мне в макушку.

Глава 5

Я ждала ощущения опустошения, своего рода, освобождения, только оно никак не наступало. Однако, выплакав больше воды, чем я когда-либо пила, мне стало чуточку легче. Тем не менее, решили сегодня к моим маме и брату не ехать – итак слишком много переживаний.

– Ты к Авдеевым поедешь? Или в гостиницу? – спросил Макс, когда мы возвращались к мотоциклу. – Или будешь с Соней жить?

– Почему не называешь её мамой? – встряла с внезапным вопросом.

– Потому что в моих глазах моя мать умерла еще много лет назад, осталась чужая женщина, Соня, – сухо отозвался Паша, хотя шестым чувством я уловила, что тема для него была, мягко говоря, неприятной.

– Извини, – обернулась к сводному брату и взяла его за руку. – Мне правда жаль, что тебе так досталось по жизни.

Максимов резко одернул руку и отшатнулся от меня, словно от прокаженной. На его лице за долю секунды отразилась целая гамма эмоций от лютой ненависти до вселенской тоски. Мне стало не по себе. Правда, блондин почти мгновенно взял себя в руки, нацепив маску арктического безразличия.

– Нормально, – отмахнулся Макс. – Проехали. Так ты решила, где будешь жить?

– Я не думала об этом, если честно, – тяжело вздохнула и, чтобы переключиться, начала экипироваться. Откровения всегда давались мне не легко. Особенно сейчас. Особенно с ним.

Рядом со мной раздалось легкое покашливание, намекая на то, что ответить все равно придется.

– Тетя Лина и дядя Костя классные, про детей я вообще молчу – два энерджайзера со спецэффектами. Просто… – замялась немного. – Понимаешь, мне тяжело находиться в знакомых местах.

На самом деле последнее, что я бы сделала – так это упала бы на голову к родителям Ромки. Хоть они ни разу не сказали об этом, даже не намекнули ни словом, ни делом, но я ощущала, что им, по меньшей мере, было больно видеть меня – живое напоминание об умершем сыне. Пожалуй, это было взаимно.

Мой рыжик никогда не говорил о подобном, однако, пару раз мне показалось, что по этой же причине родители избегали сына после смерти Нюты. А мальчик быстро повзрослел, сложил один плюс один, и стал жить для себя, возможно, пожираемый чувством вины день ото дня. Он ведь был рядом с сестрой…

– Понимаю, я сам переехал сразу после выписки из больницы, – врезался в мои мысли голос Паши.

– Правда? – воскликнула удивленно. – Отец не упоминал об этом.

Мой родитель, чтобы продлить время наших коротких телефонных разговоров, словно та одинокая старушка, которая искала, с кем бы зацепиться языками, рассказывал мне о чем угодно, включая пасынка.

Вот только слова про переезд не звучали ни разу.

– И часто вы разговаривали обо мне? – ухмыльнулся сводный брат, хотя я видела, как сильно он напрягся.

– Говорил в основном он, я лишь делала вид, что слушала, – снова навернулись слезы на мои глаза. На сей раз – из-за внезапного чувства вины.

Нет, мы бы все равно не смогли наверстать те шесть лет, которые я жила, как круглая сирота. Я бы не забыла про Григорьевых. Но, может быть, мы могли бы стать чуть-чуть ближе, а не кричать друг другу через пропасть… Я же любила этого человека. Не могла не любить своего отца, несмотря ни на что.

– Он был хорошим человеком, Прищепка, – опустил руку мне на плечо сводный брат, заглядывая в глаза. – Просто ему не повезло в жизни. Второй раз – когда он закрутил роман с Соней.

Услышать подобное было бы дикостью, не успей я изучить эту даму, – мою мачеху. Более скрытного и говнистого человека, пожалуй, я еще не встречала. Слишком много вопросов вызывало ее поведение.

И плевать, что говорят об отношении к родителям. Дети не выбирали свое рождение. Да, нам дают жизнь. Только кто решил, что мы обязаны за это нашим “творцам”?! Мое мнение: если ты захотел подарить свету маленькое существо, то обязан сделать все, чтобы этот человечек вырос счастливым, цельным, полным желания жить.

Пожалуй, ни у меня, ни у Макса, ни даже у Ромы этого не было. Если бы была жива моя мама, мой брат, дядя Стас, Нютка – все наши жизни сложились бы иначе, наверняка! Вот только те, кто остался рядом с нами, в живых, своего родительского долга не выполнили.

– Хочешь, можешь у меня пожить, пока ты в городе, – вдруг выпалил Паша, словно сам от себя не ожидал. – Тебе ночлег, а мне двухколесное такси, – чуть собравшись, усмехнулся сводный брат, пытаясь пошутить.

– Может, мне тебе еще и завтраки готовить? – удивленно воскликнула. Вот это наглость, конечно!

– Лучше обеды и ужины, – фыркнул блондин. – Завтрак – звучит слишком интимно.

Не могла не согласиться. Потому что Рома каждый день, до самого конца, приносил мне по утрам завтраки в постель.

“Так я чувствую себя живым,”– говорил мне мой рыжик. – “И полезным для тебя.”

Я не понимала, о какой пользе рассуждал мой муж, ведь по сути все то, что я сейчас имела, то, кем была – лишь его заслуга. Даже мое рвение в учебе ради поездки в Китай – как дань памяти Роме. Я выплакала, казалось, все слезы в Поднебесной, когда видела те места, которые мне с горящим блеском в глазах воодушевленно описывал рыжик.

Мы не раз советовались с дядей Максимилианом, только слишком уж длительный полет, плюс перегрузки во время взлета и посадки моему мужу были, мягко говоря, противопоказаны.

Глава 6

Вопреки здравому смыслу, я согласилась на предложение сводного брата, потому что хотела быть с ним рядом, нуждалась в нем, несмотря на его напускную колючесть.

“Я никогда не смогу быть с любимой,” – всплыли в голове слова Максимова. Сколько раз я жадно вспоминала в мельчайших деталях все те моменты, когда мы были с Пашей вдвоем, но именно эта фраза отрезвляла.

Могло ли подобное служить оправданием для безрассудных действий блондина, его, временами, дерьмового характера? Вряд ли. Однако, я сама иногда действовала не совсем трезво и разумно под гнетом собственных эмоций из-за неразделенной любви.

Видела, как-то, у девушки на футболке один любопытный текст, который заставил покопаться в себе.

“Любовь равно боль.

Боль равно жизнь.

Жизнь равно счастье.

Счастье равно любовь.”

Я не сразу согласилась с подобным изречением. Только приглядевшись вокруг, изучив и саму себя, все встало на свои места. Когда мы влюблены, то уязвимы. Потому что если с объектом наших воздыханий что-то происходит – нам больно. Боль ощущают лишь те, кто живет. Не мертв, не существует, а именно продолжает жить. Жизнь… Когда рождается новый человек – это огромное счастье. Любить – это тоже счастье, которое не всем дано, и пусть, в конечном счете, оно принесет боль…

Парадокс замкнутого круга. Выходит, раз я не ощущала себя счастливой, значит просто существовала. Но близость Максимова словно разжигала внутри маленький огонек. И какая бы разрушительная боль не ждала меня впереди, я была счастлива иметь возможность просто быть рядом.

Как глупо. Только разве можно осуждать любящего человека? Это дар свыше, который дается далеко не всем.

– Держи, – протянул мне Макс свой телефон. – Нам вот сюда, – указал пальцем на конечную отметку.

Я внимательно взглянула на предложенный навигатором маршрут. В принципе, мне было понятно, куда ехать. В район того ТЦ, где мы были с Пашей, когда заказывали подарок на свадьбу родителей.

– Наши часы выбросили? – вдруг вспомнила реакцию мачехи.

– Андрей повесил их в своем кабинете в офисе, – отозвался Макс. – Как-то ляпнул, что хотя бы так у него осталась семья.

Очередной предательский ком подкатил к горлу и, чтобы не проверять себя на наличие слез, я села на мотоцикл. Потянулась за шлемом, наблюдая в зеркало, как сводный брат натягивал хоккейную каску.

– Слушай, а почему ты бросил хоккей? – задала мучивший меня вопрос. – Если это из-за аварии, то…

– Нет, – бесцеремонно перебил меня Максимов. – Дело не в аварии. Я просто решил, что нет смысла пытаться стать лучше. А бросил перед одиннадцатым классом.

– Это когда ты в драку влез? – всплыл в памяти факт о сводном брате.

– Там была не драка, – отошел в сторону от мотоцикла Паша.

Я спрыгнула с байка на землю, оставив Хаябусу на подножке. На руль повесила так и не надетый шлем и пошлепала в сторону блондина.

– Расскажи, – остановилась прямо у него за спиной. – Где, если не на кладбище, прощаться со своими скелетами?

– Твоя правда, – хмыкнул Макс, разворачиваясь. Он снял свою каску и пристально смотрел на меня сверху вниз. – Я стал случайным свидетелем, как три урода склоняли девочку к интиму, против ее воли, как ты понимаешь.

Я зажала рот руками, представив себе ужасающую картину. Насилие – вероятно, самый большой страх в жизни любой девочки, девушки, женщины. В моей – так точно.

– Не факт, что я бы вмешался, – холодно произнес сводный брат. – Просто… Мне показалось, что это ты.

Два откровения, которые разрывали душу на части. Я?! То есть, Максимов спасая девочку, думал обо мне? Ему не плевать? Конечно, ему не плевать на меня. Он ведь помог сбежать от помолвки, например… Только все равно я запуталась еще сильнее.

– Я как раз шел с тренировки к парковке, – продолжил Макс. – Клюшку сломал о хребет первого. Второму в голову полетели коньки. Третьего молотил руками и ногами, когда его дружки пустились наутек.

Чем больше Паша рассказывал, тем в больший ступор меня вгонял. Ну, хорошо. Кто-то пострадал. Но есть же камеры. Сейчас на каждом углу висит камера. Почти на любой машине, не говоря про телефоны. Не поверю, что не было очевидцев.

– Видишь ли, какая история, – словно услышав мой не заданный вопрос, развил тему блондин. – Потерпевшую сначала запугали, а потом ей кто-то денег дал – она и вовсе слилась. И получилось, что я просто на пустом месте избил человека до полусмерти, – горько усмехнулся блондин. – Мне светило до восьми лет. Но откуда-то нарисовалась Уварова. Я честно не понимал, на кой сдался Натахе. Перепихон и все дела – ладно, только грезить выйти за меня замуж, чего ради?

Красивый, умный, сильный, смелый, добрый, хоть и никогда не признался бы в этом. Действительно, как можно полюбить такого человека? Хотя… Любят не за это.

– Ты не женат и на свободе, – просканировала Макса взглядом, ища какой-то подвох. – Ты что, читер?! – удивленно воскликнула.

(Примечание автора: читер – комп. жарг. игрок, нарушающий правила, используя запрещенное программное обеспечение или чит-коды (читы), которые дают ему преимущество перед другими игроками )

Глава 7

Перед тем, как поехать домой, Макс предложил перекусить. Я устала, вымоталась, но поесть действительно стоило, тем более, что блондин честно признался, что холодильник – холостяцкий: пельмени, вареники, творог, тушенка, сосиски. Так себе наборчик.

Доехали до ТЦ около дома Максимова. Совпадение ли, но мы пришли в то самое кафе, в котором сидели больше четырех лет назад, после оформления подарка родителям.

– Знаешь, у меня к тебе будет одна просьба, – тихо пробормотала, набравшись храбрости. – Мне нужна твоя помощь.

– Сегодня я добрый, Прищепка, – открыто улыбнулся Паша. – Жги.

– Дома, хорошо? – опустила взгляд на стол. Слишком личное, интимное, но мне казалось, что я наконец готова сделать это.

– Хорошо, – без тени улыбки кивнул сводный брат. – Я же пообещал, – и накрыл мои руки своей.

Такой простой жест взволновал меня еще сильнее. Несмело посмотрела в серые глаза. На мгновение мне показалось, что Макс был готов спрятать меня от целого мира, защитить непонятно от чего…

Нам принесли заказ, и мы, переключившись на еду, обсуждали “шедевры” из мира кино. Не хочешь говорить о своих проблемах? Сериалы – лучшее решение. Я еще не встречала ни одного человека, который не смотрел бы хотя бы один какой-нибудь сериал. Вот и Паша поддержал эту тему.

– Ну не знаю, как по мне, так лучшей концовки для “Манифеста” и ожидать не стоило, – спорила со сводным братом.

– Ой, да брось, – упорно стоял он на своем. – Перемудрили. Нет ничего крутого в многосезонности. Возьми тех же “Пассажиров”: какой классный был первый, и отстойный второй. О, или “Кости”! Господи, ну такого бреда там нагородили за двенадцать сезонов, а финал в итоге все равно слили.

– Еще скажи, что “Сверхъестественное” протухло! – возмущенно воскликнула, привлекая к нам лишнее внимание. – Пятнашка, между прочим. Или “Обмани меня”, где всего три сезона. Я бы хотела еще.

– Тогда “Путеводный свет” посмотри, – фыркнул Макс. – До конца жизни серий хватит.

– Что это? – подняла удивленный взгляд на блондина.

– Лучше тебе и не знать, – отмахнулся он. – Ну что, домой?

Откровенно говоря – не хотелось бы. Потому что здесь и сейчас мы были рядом, сидели друг напротив друга, дружелюбно общались, словно не было той пропасти, что возникла между нами несколько лет назад… Мне стало страшного вновь этого лишиться. Той призрачной надежды на наше перемирие. Тем не менее, я кивнула. Все же, время клонилось к закату, и мы оба однозначно устали, вымотались морально.

Добрались почти мгновенно. Мотоцикл оставили на наземной парковке, хотя Паша предлагал загнать на подземный паркинг. Высокий “столбик” современной постройки, с консьержкой внутри и бесшумным лифтом. Если жилье не класса “премиум”, то явно “бизнес+” какой–нибудь. Я же жила в “эконом”, – обычной панельке, с соседями из народа и кухней в шесть квадратов.

Три квартиры на восемнадцатом этаже. Видеонаблюдение вокруг. Мы вошли в пятьдесят третью.

– Комнату выбирай любую, – улыбнулся Максимов, показывая свою просторную и очень стильную квартиру с минималистичным дизайном. – Я ж должен быть гостеприимным хозяином, раз дерьмовый родственник.

Его слова неприятно кольнули, но я старалась не подавать вида. Остановилась в менее обжитом помещении с просторной кроватью. И это было странным.

– Зачем нужна спальня, если ты в ней не живешь? – сорвался с моих губ непрошенный вопрос.

– Одному комфортнее спать на диване, – глухо отозвался Максимов. – Не ищешь никого во сне, хотя бы.

Именно в этот момент я и поняла, что облажалась. Ведь в моей квартире кровать появилась ровно тогда, когда подрос Буся, и дивана нам стало мало для комфортной жизни.

Кошка со мной знакомиться так и не вышла, очевидно, учуяв запах собаки от моих вещей. В принципе, меня это не расстроило так сильно, как огромная кровать, в которой я потеряюсь одна.

– Чай будешь? – занес в комнату мой рюкзак Паша. Помотала головой из стороны в сторону. – Пожелания по продуктам есть? Закажу на утро доставку.

– Молоко, творог, тостовый хлеб, ромашковый чай, можно что-то из овощей или фруктов и какую–нибудь ветчину на бутерброды, – чуть задумавшись, перечислила то, с чем можно работать. – С остальным разберемся потом.

– Ок. Добавлю еще чего, – помечая что-то в телефоне, пробормотал блондин. – Санузлов в квартире два, один – прямо в спальне.

Живи – не хочу. А голове почему–то всплыли кадры, как я вломилась в душ к сводному брату. Лицо залило румянцем, а смущение в купе со странным волнением разлилось по телу.

– Ладно, отдыхай, – сделав вид, что ничего не заметил, Макс удалился из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Перенесем мою просьбу на завтра, – пробормотала, глядя на полотно из древесины перед собой.

Спешно ополоснувшись, выудила из рюкзака чистое белье и просторную футболку своего мужа – я всегда спала только в Роминых вещах. И буквально рухнула на кровать в надежде забыться сном как можно скорее.

Вальс… Как же это было трогательно и волнительно!

Я смотрела на мужа и вспоминала, как мы с ним познакомились. Как он напугал меня, хотя всегда стремился помочь. И сколько раз выручал, буквально спасал, после.

Глава 8

– Что случилось? – ворвался в комнату взъерошенный сводный брат. Футболка, одетая шиворот–навыворот, штаны наизнанку, босые стопы… Спешил ко мне, смущать не хотел, видимо. Или не желал показывать свои шрамы после ДТП, о которых я была прекрасно осведомлена.

Хотела ответить, что все в порядке, но не смогла выдавить ни звука, кроме всхлипов, продолжая плакать.

– Тшш! – буквально запрыгнул на кровать Паша и притянул меня к себе. – Это сон, просто сон, – обнимая, тихо проговорил он.

Мне казалось, что Рома – это знак. Только какой? Что я предала его память? Что я на правильном пути? Только на каком? А вообще, я в передаче какой-то слышала, что умершие снятся к дождю.

И, словно в подтверждение, за окном раздалось звучное такое “бабах”.

– Надо было мотоцикл в паркинг загнать, – давясь слезами, пробормотала. Нет, с ним ничего не должно случится, просто…

– Вот и слушала бы старших, – беззлобно усмехнулся сводный брат.

– Отвыкла, как–то, – всхлипнула.

– Да ты и раньше, не особо–то, – фыркнул Паша. – Помнишь, как ты на велосипеде училась кататься?

Еще бы я не помнила!

У Костика тогда была ангина, а величественный Макс собственной персоной, так уж и быть, учил меня кататься на велосипеде, а потом дул на мои разбитые коленки и искал волшебные подорожники, чтобы приложить…

– Ага, только кататься я все равно так и не научилась, – шмыгнув носом, констатировала. Потому что все время отвлекалась на милого и обаятельного белокурого мальчика, который пытался что-то вбить в мою голову…

В этом смысле мотоцикл мне дался гораздо легче.

– Я и говорю – не слушала старших, – тепло отозвался Максимов, поглаживая мои плечи и спину. – Если будешь слушаться, могу научить.

– Тебя не хватит всему меня учить, – грустно улыбнулась. Велосипед, плавание, скалодром – слишком много всего, в чем я так и не преуспела. А еще я бы хотела хотя бы ночь провести в палатке, например. Полетать на воздушном шаре…

– Была бы правильная мотивация, Прищепка, – чмокнул меня в макушку Паша. И сразу стало так тепло, так хорошо, словно и не было возврата в те самые худшие дни в моей жизни… – Расскажешь?

Я замялась. Еще брат мне говорил, что с одним парнем никогда нельзя обсуждать другого. И если уж мой Костик не хотел слушать нытье младшей сестры про собственного друга, то чего уж ожидать от Макса? Да и кладбища было предостаточно…

– Мне прошлое приснилось, – ответила, в общем–то, правду и сразу же ощутила, как тело сводного брата напряглось.

– Рома? – уточнил блондин.

– Первый раз за все это время, – чуть слышно прошептала, закусив губу, едва ли не до крови.

– Расскажешь? – Паша задал вопрос так, словно действительно хотел услышать ответ.

– Я видела выпускной, – тихо пробормотала, снова всхлипывая. – Рома очень ждал этого дня, сказал, что свадьба у меня непременно еще одна будет, а выпускной в жизни всегда один.

Снова залилась слезами. Потому что, когда я услышала фразу про второй брак, у меня случилась истерика.

В тот день мы с рыжиком поругались. Не так. Я орала, ревела, крушила все вокруг, пока мой муж лежал под капельницей. Дядя Максимилиан бросал сочувствующие взгляды то на меня, то на Рому.

Меня накрывало и выворачивало от собственных эмоций – букета из злости от бессилия, уныния от некой обреченности, неприятия неотвратимого и… чувства вины из-за собственного эгоизма, потому что, да, я боялась остаться одна.

Затем, когда врач ушел, а я, выдохшись, рухнула на пол, но все равно ощущала, что умирала внутри от невыносимой боли, мой муж встал с кровати, и на нетвердых ногах дошел до меня, чтобы опуститься рядом, и разделить эту агонию на двоих.

Мы сидели посреди устроенного мной хаоса, крепко, словно в последний раз, обнимались и плакали. Но главное – вместе.

– Прости, это неизбежно, – тихо проговорил рыжик. – И ты должна это принять, чтобы жить дальше.

Как, ну как он мог меня просить о подобном?! И за что извинялся?! Дурак!

“Стадия отрицания, “ – шепнул внутренний голос. – “Самая первая.”

– Но я не хочу дальше! – выла, уткнувшись носом в родное плечо. – Я хочу с тобой!

– Мелкая, я умираю, смирись, – продолжая крепче прижимать меня к себе, больно бил своими словами мой муж. – Но танец на выпускном – я тебе обещаю.

Его руки… Казалось, я бы отдала что угодно, чтобы эти руки обнимали меня до конца жизни. Моей, а не его. И мне мало одного танца! Мы ведь даже на собственной свадьбе не отплясывали, потому что думали, точнее я была уверена, что у нас впереди предостаточно для этого времени.

“Торг, – мелькнуло на задворках сознания.

– Ты не должен сдаваться! – сорвалась на отчаянный крик. – Ты молод, красив, талантлив – ты обязан жить!

“Гнев…”

Это была наша первая и последняя ссора. И я винила себя за это, что так бездарно потратила часы жизни близкого человека, а возможно, украла у него силы, которые так были ему нужны.

Глава 9

Мы вернулись в спальню. Макс терпеливо ждал, пока я дрожащими руками нервно ковырялась в собственном рюкзаке в поисках упаковки размером с книгу.

– Вот она, – произнесла дрогнувшим голосом, выудив на свет сверток, обернутый зеленой бумагой.

Сводный брат моментально оказался рядом и молча наблюдал за моими дальнейшими действиями.

– Я не могу, – тяжело вздохнула, протягивая коробочку блондину. – Паш, пожалуйста.

– Давай присядем, – забрал у меня сверток и протянул открытую ладонь. Несмело вложила свою руку и сразу ощутила прилив сил. Я не одна – и это придавало немного уверенности в том, что момент настал.

Макс потянул меня к кровати. Мы сели друг напротив друга.

– Готова? – спросил сводный брат, поднимая на меня взгляд. В серых глазах бушевала целая гамма эмоций: от заботы до сочувствия, от ненависти до нежности.

Наверное, не только меня штормило, все же, до моего появления Авдеев и Максимов были лучшими друзьями… Зря я попросила о помощи! Это нечестно ни по отношению к Максу, ни по отношению к памяти о Роме, ни по отношению к себе самой. Дура и трусиха!

– А ты? – прохрипела, не узнавая собственный голос.

Словно в ответ на мой вопрос, блондин резко разорвал бумагу, отбрасывая ее в сторону. Во мне будто оборвалась натянутая нить и стало одновременно немного легче, и, вместе с тем, отчаянно захотелось плакать. Правда, каким-то чудом мне удалось сдержаться.

Первое, что бросилось в глаза, – это была синяя бархатная коробочка, из тех, что в романтическом кино презентуют украшения вроде колье.

Открыла и тут же ахнула. Внутри лежали не только серьги, подаренные моим отцом в день его возвращения из командировки, но и ожерелье, словно созданное специально для комплекта. Набор получился потрясающий по красоте.

“Оно никогда не затмит твоей красоты, но выигрышно подчеркнет её. И напомнит о семье. Никогда не забывай об этом,” – гласила маленькая открыточка, прикрепленная к внутренней части крышки футляра.

Слезы непроизвольно хлынули из глаз от потрясения. Пожалуй, бóльшего подарка мой муж сделать для меня и не мог. Как же здорово, что рыжик их нашел! Еще и как дополнил! Особенно актуально это теперь, когда умер еще и папа.

“Комплект памяти,” – сразу окрестил украшения мозг. Отец, который подарил мне янтарь, что так любила мама, с цветочками, потому что сам называл меня Маргариткой. Рома дополнил серьги удивительной работы ожерельем… Оранжево–коричневая гамма – цвета моего брата…

Кроме коробочки лежало еще и письмо. Несмело взяла его в руки и на одно мгновение мне показалось, что я ощутила что-то родное, давно потерянное и почти забытое.

– Прочти, пожалуйста, вслух, – тихо попросила сводного брата, протягивая сложенный листок. Возможно, это было неправильным, только я сама бы не решилась. Силы, которые я копила четыре года, чтобы сделать это, вдруг покинули меня.

– Уверена? – севшим голосом уточнил Паша. – Может, завтра?

Помотала головой. Или сейчас, или неизвестно, когда я решусь довести начатое до конца.

Сводный брат неуверенно развернул листок и тяжело вздохнул.

– Маргаритка моя, – сглотнув, начал читать Макс. У меня же внутри все сжалось, словно пружина, потому что вдруг показалось, что я услышала голос покойного мужа. – То, что мы запланировали на сегодня – сродни безумию, однако, я бесконечно счастлив, что, благодаря нашему бракосочетанию, ты обретешь свободу.

Максимов беззлобно усмехнулся, сделав небольшую паузу. Вероятно, у него было свое мнение на этот счет, однако он тактично промолчал. Я же верила, что замужество было дано мне свыше, потому что Рома был моим ангелом.

– Знаю, что поступаю нечестно, потому что ты уже сильно привязалась ко мне, хотя твое сердце без остатка принадлежит другому, – продолжил читать Паша и внезапно запнулся.

Оторвался от рукописных строк и поднял взгляд на меня, словно выискивая что-то в моих глазах. Я лишь поджала губы, показывая, что сейчас не готова ничего обсуждать.

– Но я все равно ненавижу себя за ту боль, через которую тебе предстоит пройти, – дрогнул голос сводного брата. – Надеюсь, что письмо ты вскроешь не в день нашей свадьбы, и даже не в день моей смерти, а несколько позже, тогда, когда будешь готова.

Всхлипнула, закрыв рот ладонью и прикусила собственную руку. Ну конечно, мой муж уже тогда знал, что нам с ним отведено слишком мало времени. Согласна, это было нечестно! Я ведь так и не полюбила рыжика, как мужчину. Возможно, будь у нас будущее…

– Я хочу верить, что ты простишь меня, когда узнаешь правду. Но в любом случае я готов к риску, на что угодно, ради тебя. – Господи, ну и дура же я! Каждой частичкой своей души я осознавала, насколько тяжело подобное читать Максу. Только у меня никогда не хватило бы сил остановить его и продолжить самой.

– Мне хватило одной секунды, чтобы безоговорочно и без остатка влюбиться в тебя. Я никогда не видел ничего прекраснее, и сразу понял, что должен уберечь этот хрупкий и нежный цветок от любых невзгод.

Особенно от любви к сводному брату, о которой Рома прекрасно знал. Бедный мой рыжик! Я ведь думала, что так любят только в кино или на страницах любовных романов…

Глава 10

Мне было тяжело дышать, трудно пошевелиться, а еще – очень жарко, прям горячо. Только я совсем не испытывала чувства паники или страха, наоборот – мне было хорошо. Словно во сне, когда мне снова и снова снился сводный брат.

Только на сей раз это была явь. Запах. Я жадно вдыхала аромат Пашиного обнаженного торса (и когда он успел от майки избавиться?), к которому была прижата, и старалась не издавать лишних звуков, не делать никаких движений, чтобы не прервать этот момент слишком быстро.

Хотелось просто надышаться, напитаться теплом чужого, но такого родного, столь необходимого мне тела.

Пожалуй, впервые за долгое время я не ощущала себя разбитой после ночи, да еще и такой трудной, практически, бессонной. Сколько я спала? Часа два, не более.

И мне было непонятно: умиротворение внутри – это следствие принятия смерти собственного мужа, опустошение из-за истерики или, все же, дело именно в том, что я находилась рядом с любимым?

Господи, я окончательно запуталась. Почему, ну почему жизнь настолько тяжелая? Почему до сих пор еще никто не написал инструкцию, как избежать боли, например?!

– Как ты? – нарушил тишину хриплый ото сна голос Макса.

– Лучше всех, – бросила язвительно. Черт! Ну почему он так быстро проснулся? Теперь надо сделать вид, что мне неловко, встать в конце концов, и принять холодный душ, чтобы вытравить из головы все ненужное.

“Живи, дерзай, люби,” – всплыли в голове Ромины наставления из письма. Рыжик мой. Неужели он писал про Максимова, зная о моих чувствах к сводному брату?

А что, если это знак? Тот самый, которого многие люди ждут годами и не дожидаются, просто потому что слепы?

– Спасибо тебе, – сильнее прижалась к груди блондина. Мое сердце выплясывало чечетку, а Пашино работало словно отбойный молоток.

– Обращайся, – усмехнулся сводный брат и чмокнул в макушку.

Не время, не место… Но так отчаянно захотелось ощутить на своих губах поцелуй Максимова! Можно тот же самый, как тогда, в кабинете искусства, и с тем же финалом – плевать. На все плевать. Даже если снова будет нестерпимо больно. Пусть Паша хоть в клочья разорвет мое сердце, только он мне нужен. Сейчас.

– Макс, – тихо прошептала, приподнимаясь так, чтобы заглянуть в серые омуты и утонуть в них. – Я могу попросить тебя еще кое о чем?

– Валяй, – сглотнул блондин, внимательно рассматривая мое лицо. – Что–то случилось?

Только не трусить! Ничего не случится, даже, если он меня пошлет ко всем чертям собачьим. Нужно только попросить. Это же просто поцелуй! Такой остро необходимый, словно воздух.

Открыла рот, чтобы наконец произнести два слова, но вдруг заголосил мой мобильник.

Наверное, вот он – знак, – не делать глупостей. А я – дура!

Едва не запутавшись в своих ногах, пулей соскочила с кровати, чтобы найти телефон. Внутри вдруг стало так тревожно, и я была почти уверена, что звонили родители Ромы.

И, к сожалению, оказалась права. Ком образовался в горле, живот стянул неприятный спазм, а ноги едва соглашались держать меня. А еще я готова была умереть одновременно от страха и стыда.

– Алло, – только и смогла выдавить из себя, ожидая худшего.

– Привет, дорогая, – грустно отозвался Авдеев–старший. – Прими наши с Линой соболезнования.

– Спасибо, – промямлила, выдохнув. С ними все хорошо, это радовало. Удручало другое.

Все–таки, информация в СМИ просочилась. Вот как эти помойные крысы добывали свои материалы?! Это бесконечно злило. Да, отец был не последней фигурой в этом городе, да и в принципе, фамилия Анисимовых на слуху. Просто… Почему нельзя людям дать спокойно похоронить человека? Принять его уход, в конце концов?

– Как ты? Почему не позвонила? Ты в гостинице остановилась? – обрушился на меня поток вопросов от дяди Кости.

Только отвечать мне было стыдно. Потому что я сама должна была позвонить и рассказать о смерти папы и своем приезде. Это было бы честно. А сейчас мне казалось, что я обманула близких людей. Тем более, ночевала у другого мужчины, в одной с ним кровати, мечтала о его губах еще мгновение назад, и в это самое мгновение смотрела, как Максимов спешно покидал спальню, сверкая обнаженной спиной.

– Простите, – глухой всхлип вырвался из груди, а следом – из глаз потекли предательские слезы. Надо же, а мне казалось, я уже все выплакала.

– Господи, дочка, ну за что ты извиняешься?! – удивленно воскликнул отец моего покойного мужа. – Приезжай к нам в любой момент, хорошо? И если нужна какая–то помощь, ты же знаешь…

– Знаю, – тихо прошептала.

Это являлось чистой правдой, в которой я не сомневалась ни на секунду. Пусть нам было тяжело смотреть друг на друга, но Авдеевы регулярно предлагали мне поддержку и содействие в различных вопросах. А коронное “дочка” в отношении меня, стало своего рода паролем к “вот он я, здесь”. Тем более, что я еще и кума, а не только невестка.

– Я у Макса остановилась, – несмело пробормотала, понимая, что соврать просто не смогу.

Не тем людям, которые стали моей семьей. Не Авдеевым, с кем мы разделили одно горе на двоих. Да, потерять сына не равно потерять мужа, друга, близкого человека. Но мы все равно были друг у друга.

Глава 11

– Какого лысого этот упырь тебя допрашивать собрался?! – нервно расхаживал по квартире Максимов. – Не нравится мне все это. Я прямо сейчас позвоню Константину Михайловичу, и…

– Нет–нет, – прервала блондина.

Глупо, очень глупо было отказываться от помощи дяди Кости, тем более, что я действительно нуждалась в ней. Но я не хотела вот так, через другого человека, просить.

Да и какой такой допрос? Зуев же сказал, – беседа. Значит он просто хотел поговорить о моем отце и это ведь нормально, естественно, я бы сказала.

– Прищепка, ты не понимаешь! – сильнее распалялся сводный брат, словно боялся чего-то, но я не могла понять, чего.

– Просто купи мне перекусить, пожалуйста, – подошла к Паше и заглянула в его лицо. Давно я не видела его таким нервным и встревоженным. – Как и собирался, хорошо?

Макс рыкнул что-то нечленораздельное, затем пулей крутанулся по собственной квартире и поспешно исчез.

Плакать больше не хотелось. Как и жалеть себя. Да, звонок дяди Кости несколько взбудоражил, но не более. Жить, рыжик наказал мне жить.

Вернувшись в спальню, я снова взяла в руки комплект с украшениями и плюхнулась на кровать, усаживаясь в позу по–турецки. Открыв коробочку, несколько секунд еще раз любовалась красотой изделий, затем пробежалась кончиками пальцев по камням.

Что бы в жизни не происходило, важно не забывать о том, что меня любили – это придавало сил. В какой–то момент я вдруг ощутила, что на лице расплылась улыбка. Возможно, немного грустная, но не натянутая, а искренняя. Мне вдруг захотелось жить!

Осмотревшись, нашла аккуратно сложенное письмо на тумбочке. Дотянулась до него, развернула и… прижала к груди. Пожалуй, впервые за долгое время, вздохнула с легкостью.

Рома умер – этого никак не изменить. Я не могла его вылечить или лечь в могилу вместо рыжика. Зато теперь мой рыжик находился рядом с маленькой Нютой, оберегая ее уже на небесах. Быть может, где–то рядом с ними были и мои родные.

Наверняка Рома с Костиком бы подружились, потому что очень похожи по характерам. По крайней мере, то, какими я запомнила близких мне людей. Возможно, брат бы попытался припугнуть рыжика, да вот только Ромка ведь не из тех, кого было так просто напугать.

Прикрыв веки, я легко представила, или скорее вспомнила один из счастливых моментов в своей жизни – катание на роликах в парке. Улыбка стала еще шире.

– Я тебя люблю, – пробормотала, мысленно обращаясь к образу мужа в голове.

Резко распахнула глаза, буквально кожей ощутив чужое присутствие.

– Я купил сырники и горячий шоколад, – грустно отозвался… Макс! – Пойдем, завтракать.

Когда он успел вернуться? Как долго смотрел на меня? Казалось, словно меня застукали за чем–то постыдным. И я собиралась отказаться, чтобы еще немного побыть наедине с собой. Только не успела.

Мой желудок тут же предательски заурчал, отзываясь на подобное предложение. Ну надо же, обычно я не ела до обеда, пожалуй.

– Минутку, – кивнула сводному брату, который, получив ответ, поспешил скрыться в недрах собственной квартиры.

Бегать от Паши я не планировала, поэтому любовно вложила письмо в коробочку, закрыла ее и, буквально пару секунд поразмыслив, осторожно опустила подарок в рюкзак. Пусть он всегда будет со мной!

Наверное, следовало умыться, только мне вдруг захотелось поесть в компании Максимова, поэтому я поспешила покинуть комнату.

– Я не смогу поехать с тобой, мне нужно на работу, – с плохо скрываемой досадой выпалил Макс, стоило мне появиться на кухне.

– Ты же мне не нянька, – улыбнулась, стараясь разрядить обстановку.

– Не ерничай, – шикнул на меня сводный брат.

– Паша! – воскликнула, не понимая негативно настроенного Максимова. – Ну что не так?!

– Все не так, с самого начала, – тихо произнес блондин. – Ты не должна отвечать на те вопросы, на которые не захочешь.

– Хорошо, – фыркнула. – Как скажешь.

– Рита! Это не шутки! – подскочил с места Макс. – Обещай мне!

– Обещаю, – кивнула. Чего он так занервничал? – Я…

– Мне на работу пора, ключи в прихожей, приятного, – на ходу бросил сводный брат, удаляясь.

Ну класс. Аппетит сразу же пропал. Поэтому, как только закрылась входная дверь, я спешно убрала со стола и пошла собираться. Не хотелось оттягивать поездку к следователю в долгий ящик.

Быстрый душ, стандартный набор одежды – джинсы и футболка; волосы в хвост, чтобы не мешали.

Сперва я хотела поехать на мотоцикле, но позже решила, что прогуляюсь пешком: навигатор показал, что нужное мне отделение минутах в тридцати ходьбы.

Прогулочным шагом добралась даже чуть быстрее. В полиции я не частый гость, однако, бывать доводилось пару раз. Каким-то чудом, минуя дежурного, около которого скопилась толпа, я пошла искать нужный кабинет – девятый.

– Здравствуйте, можно? – несмело заглянула в приоткрытую дверь.

– Авдеева Маргарита Андреевна? – уточнил мужчина и после моего короткого кивка, продолжил. – Рад, что вы нас почтили своим присутствием.

Глава 12

Мои нервы были напряжены, словно оголенный высоковольтный провод. Казалось, малейшая искорка могла закончиться взрывом.

Нет–нет. Я никогда не ожидала от мачехи ничего хорошо. Только… Сейчас по ее вине меня пытались обвинить в убийстве моего отца! Даже с моим совсем далеким от юриспруденции мозгом, это было очевидно.

Теперь стало ясным, как белый день, что ДТП – отнюдь не случайность, а чья–то выверенная до мелочей работа, иначе, я бы сейчас не сидела на этом стуле, а виновный давно находился бы уже за решеткой.

Бесспорно, мне стало жаль родителя, потому что смерть по чужой указке – сама по себе чудовищна. С другой стороны, когда ты при деньгах и власти, должен ожидать чего угодно и быть готовым к любому исходу. Очевидно, отец готов не был.

Смущал, как минимум, один момент: либо Соня сама была в этом замешала, либо знала нечто такое, чем не могла или, скорее, не хотела делиться с полицией, поэтому поспешила перевести стрелки.

– Послушайте, – стараясь сохранить уверенность, начала, – что бы про меня ни наговорила мачеха, это ложь.

– Так удивите меня своей правдой, – ехидно усмехнулся капитан.

– После смерти моих родителей я росла в закрытой школе–интернате, отца не видела шесть лет, – спешно тараторила, словно боясь, что мужчина мог не дослушать, а это была очень важная информация, как мне казалось.

Быстро вдохнула, собралась с мыслями, не позволяя эмоциям одержать верх над разумом, и продолжила.

– В выпускном классе папа забрал меня в свой дом, где я познакомилась с Соней и наши с ней отношения не заладились с самого начала. Мачеха хотела, чтобы я вышла замуж за нужного им человека, помогая семье укрепить свою позицию в бизнесе, – вздохнула, прикрыла глаза и продолжила бормотать, стараясь изъясняться четко и по делу: – Я же – ушла из дома, чтобы стать Авдеевой. Всё, с той секунды я с мачехой не общалась. Отец же сам мне звонил, по поводу и без, искал общения, только, знаете, внутри перегорело – так казалось. Больно ли мне от его смерти? Разумеется. Желала ли я этого? Никогда в жизни!

Решительно взглянув в лицо мужчины, я вдруг осознала, что капитану наплевать на все мои изречения. Он сидел и ехидно ухмылялся, словно всё уже было решено.

– Маргарита Андреевна, – ядовито проворковал Зуев. Уууу, заменить бы ему в фамилии первую букву на… “Х”, например. Самое то было бы. – Вы же взрослая, образованная барышня, должны понимать, что ваши речи – пшик. Другое дело – факты.

С каких пор слова “отредактированной” специалистами суки стали фактами? Или было что–то еще? Ну допустим, наша случайная встреча на кладбище. Только разве это хоть что–то значило?

– Я могу полюбопытствовать, о чем идет речь? – расслабленно откинулась на спинку стула, хотя внутри все клокотало. Тем не менее, почти семестр выпускного класса у меня была возможность практиковать образ высокомерной стервы, да и последние четыре года были не столь радужными и веселыми…

– Можете, – согласился мужчина и почти возликовала. – Однако я не обязан вам отвечать. Даже не так, скорее – не имею права. Тайна следствия. Что–нибудь слышали об этом?

Так. Значит, обвинение предъявить капитан мне не готов. Вероятно, шиш у него, а не факты.

– Тогда на каком основании вы меня сейчас обвиняете? – сорвалось с моего языка и по зло сверкнувшим глазам Зуева, я поняла, насколько облажалась с вопросом.

– Думаешь, ты самая умная?! – чуть возвысился над столом мужчина, грозно рявкнув на меня. – Не сегодня – завтра будет тебе и дело, и повестка на официальный допрос, и обвинение, и клетка! А сегодня к тебе с миром, со всей душой можно сказать, предлагаю по–хорошему, поговорить, обсудить все, покаяться, в конце концов! Глядишь – прокурор смягчиться, все же, дела семейные.

Я едва не упала со стула, от речей, выплюнутых в мой адрес, да еще и с таким напором. Сейчас казалось, что я была виновата в первую очередь в том, что не хотела сознаваться в том, чего не совершала. Было бы круто провалиться под землю, или надеть шапку–невидимку…

– Давите на моего клиента, товарищ капитан? – за моей спиной внезапно раздался знакомый голос. – Марго, больше ничего не отвечай.

– Авдеев, – недовольно процедил сквозь зубы Зуев. – Как ты сюда попал?

– Я без мыла в любую жопу войти могу, – ухмыльнулся дядя Костя. – Милая, подожди в машине, – протянул мне ключи мужчина.

Посмотрела в недовольное лицо следователя, поняла, что мне выпал шанс сбежать, и решила не испытывать судьбу лишний раз, а удалиться, пока предлагали.

Щелкнув сигнализацией, спешно нырнула в салон автомобиля и стала ждать. Чего – неизвестно. Возможно, за мной в любой момент могли бы прийти люди в форме, заковать в наручники и отправить за решетку. Только страшнее было не за себя, а за близкого человека, который имел не только полноценную семью, но и глупость вмешаться в это дело.

Если смерть отца – это убийство, то теперь Авдеевы явно находились под прицелом. Господи, ну зачем?!

Авдеев–старший появился внезапно: я даже почти успела испугаться, когда распахнулась дверь. Только тело отреагировало быстрее – я ощутила запах спокойствия.

– Эх, дочка, – тяжело вздохнул дядя Костя, занимая водительское место. – Я же просил тебя!

Глава 13

Нервно жевала собственные губы, пока дядя Костя выруливал с парковки на дорогу. Тишина давила тяжким грузом, поэтому я решила нарушить молчание первой.

– Вам Паша позвонил? – спросила дрогнувшим голосом.

– Я сам узнал, – бесцветно отозвался мужчина. – И очень жаль, что снова не от тебя. Я думал ты нам доверяешь.

Под гнетом стыда от лица мгновенно отошла вся кровь. Надо было самой!

– Доверяю, просто… – замялась, подбирая слова.

– Жизнь – вообще штука сложная, Марго, – угрюмо отозвался Авдеев– старший. – Мне казалось, ты умная девушка.

– Я не думала, что так выйдет, – промямлила виновато. – Зуев позвонил и пригласил побеседовать, а потом… – запнулась, под тяжелым взглядом мужчины, вскользь брошенным на меня.

Машина лавировала между другими участниками движения, а я так и не понимала направление нашего движения.

– Куда мы едем? – робко уточнила.

Нет, я не думала, что Авдеевы способны причинить мне вред. Скорее наоборот: боялась сделать им больно.

– Отвезу тебя домой, – пожал плечами дядя Костя. – Лучше тебе одной не шататься по улицам.

– Вы знаете, где живет Паша? – произнесла с сомнением. Нет, я помнила, что Авдеевы помогли Максимову, как и мой отец, но это ведь ничего не значило.

– Мы общаемся, – прервал мои размышления ровный тон. – И с твоим отцом врагами никогда не были. Просто жизнь нас разными дорогами развела. Но больше я знал твою маму.

Да ладно?! Так просто не бывает! Я бы точно знала, если бы у моей мамы были такие друзья. К нам на праздники только родственники приходили. А тут – такое открытие!

– Мы ведь учились вместе: я, Маша и Стас, – продолжил рассказывать Авдеев–старший. – Я тебе больше скажу, Костик с Ромкой и Нютой в одном роддоме появились, правда с разницей в пару недель. Угадай, кто крестил твоего брата?

– Так его в вашу честь назвали?! – удивленно воскликнула, сложив два и два.

– Можно сказать и так, – наконец улыбнулся мужчина.

– А почему я вас ни разу у нас в гостях не видела? – подняла на водителя вопросительный взгляд.

– У тебя был очень ревнивый отец, – усмехнулся Авдеев–старший. – На самом деле, вскоре после твоего рождения мы переехали сюда, в город. И как-то все слишком быстро закрутилось. Но я был на пятилетнем юбилее крестника, еще подарил тебе ростового зайца с розовым бантом! Ты тогда губы надула, что больше любишь голубой.

Невольно загрустила. Ушастого я помнила. Я с ним спала вплоть до интерната. Уже там одной ночью он просто исчез…

– И конечно, я был на похоронах – не мог не прийти, – продолжил дядя Костя. – Просто ты не запомнила, видимо. И да, извини. Ту школу именно я рекомендовал Андрею, – виновато пробормотал он.

Тяжело вздохнула, вдруг осознав, что не одной мне было тяжело все эти годы. Чувство раскаяния было готово в любой момент накрыть с головой, утягивая в пучину самобичевания.

– Марго, прошу тебя, запомни, пожалуйста, – коснулся моей руки мужчина. – Ты всегда, чтобы ни произошло, можешь прийти ко мне за помощью. И это не дань памяти моему сыну, а своеобразный долг дружбы твоему отцу.

Печально слышать подобные слова, потому что они отозвались ноющей болью где–то внутри. На миг показалось, что дядя Костя не хотел говорить о моем рыжике, словно…

– Я никогда не винил Ромку, – будто подслушав мои мысли, тоскливо произнес мужчина. – Это ведь я должен был поехать еще одним сопровождающим на экскурсию. Только вместо этого решил посидеть в сауне с прокурором области. Однако, здесь была еще одна переменная – Лина. Дети не хотели ехать, – она заставила. Теперь понимаешь?

– Каждый винил себя, – пробормотала.

– Именно, – кивнул дядя Костя, напряженно всматриваясь в дорогу. – И мы не могли жить друг возле друга, бесконечно напоминая о произошедшей трагедии. Но мне действительно очень жаль, что сына мы потеряли задолго до его смерти.

– Неправда, – всхлипнула. – Рома вас обоих очень любил.

– У тебя большое сердце, Рита, – грустно улыбнулся мужчина, бросив на меня мимолетный взгляд. – Не растрачивай свою любовь, как и время, впустую. Это не навсегда.

“Все пройдет, и это тоже пройдет,” – именно такую надпись на себе хранило кольцо царя Соломона. Как бы ни было плохо и больно, когда–нибудь станет легче. Как бы ты ни наслаждался счастливой жизнью, скоро все закончится…

Мы остановились практически возле Пашиного дома.

– Здесь в кафетерии очень недурно, – махнул рукой в сторону яркой вывески дядя Костя. – Предлагаю продолжить разговоры внутри. На сытый желудок.

Кивнула, потому что вдруг захотелось есть. И отчаянный рев умирающего кита, который издал мой желудок, не укрылся от слуха Авдеева–старшего. Мужчина назидательно покачал головой, выбираясь из машины.

С плохо скрываемой грустью вспомнила сырники, что утром принес Макс. А ведь мы бы могли позавтракать вместе, если бы не… Почему–то искренне хотелось ловить такие моменты, только я продолжала стыдиться своего желания быть рядом со сводным братом, с тем, кого любила всем сердцем. До сих пор.

Глава 14

Подняла удивленный взор на источник звука. Макс?! Как? Откуда?

– Привет, Прищепка, – едва заметно улыбнулся сводный брат. – Дядя Костя, – кивнул мужчине напротив. – Сегодня на первое потрясающий рассольник. Желаете?

Вопросы множились со скоростью роста населения Индии в степени текущего года. Только я понимала, что если Паша работал в кафе, то я не имела права ничего спрашивать, чтобы не навлечь на сводного брата беду.

– Принеси нам на двоих что-нибудь на свой вкус, хорошо? – попросил Авдеев. – У Марго выдалось насыщенное утро.

Максимов вмиг нахмурился и просканировал меня внимательным взглядом. Отчего–то виновато поджала губы: я слишком привыкла быть одна, рассчитывать только на себя, что теперь чья-то забота мной воспринималась как диковинка с привкусом угрозы моей самостоятельности.

– А я предупреждал, – недовольно буркнул блондин. – Дома поговорим.

Макс исчез выполнять заказ, а я недовольно посмотрела на собеседника.

– Ну и зачем?! – возмущенно воскликнула.

– Мы за тебя волнуемся, Рита, прими этот факт, – буднично отозвался дядя Костя. – И Павел имеет право знать, хочешь ты того, или нет.

Мне не жалко этих знаний, мне не понятно, зачем моему сводному брату вообще что–либо знать обо мне? Это своеобразная дань памяти Костику или Роме? Только мне она ни к чему. Тряхнула головой, пытаясь избавиться от ненужных мыслей. Какая теперь разница, если все равно последствий, вроде занудства и нравоучений, не избежать?!

– Думаешь, я не вижу, что вы нравитесь друг другу? – вклинился в мои мысли голос Авдеева–старшего. Глупости! Макс ненавидел меня! Пусть сейчас и не показывал этого, но… – И, поверь мне, это совершенно нормально. И даже не потому, что вас связало общее горе или узы брака родителей. Каждый имеет право на счастье.

Прикусила губу, чтобы не разреветься, потому что сына мужчины напротив, который тоже имел право быть счастливым, я таковым не сделала. Хотела. Только не смогла. Из–за чертовой любви к другому…

– Ну, что ты, девочка моя, – погладил меня по голове дядя Костя.

Вот было бы круто вернуться на четыре года назад! Я бы сделала что угодно, чтобы мой рыжик стал по–настоящему счастливым!

– Знаешь, когда ты поехала на выпускной, чтобы забрать аттестат, я помогал Ромке собираться, – тихо заговорил мужчина. Я подняла на него свои, полные слез, глаза, и увидела, что он грустно улыбался. – У твоего мужа никак не получалось завязать бабочку под цвет твоего платья. Он так переживал, так хотел, чтобы ты запомнила тот день лишь в хорошем ключе!

Авдеев–старший ненадолго прервал рассказ, чтобы сделать глоток воды. Я видела, что каждое слово нелегко давалось моему собеседнику, только он был настроен решительно.

– Мы договорились, что сразу после вашего танца я увезу сына к Максимилиану, – продолжил предаваться воспоминаниям дядя Костя. – Он знал или догадывался, что это был его последний вечер. Потому что рассказывал нам с Линой, как любит нас, просил прощения, за наши страдания из–за его болезни, извинялся, что не уберег Нютку… – мужчина тяжело вздохнул, но… снова улыбнулся. – А еще Ромка благодарил нас, что мы подарили ему время, которое он провел с тобой! Уверял, что каждая твоя улыбка продлевала минуты его жизни, уменьшала невыносимую боль и просто делала его счастливым. Он говорил, что ты – Аленький цветочек, который подарил целую жизнь чудовищу, пусть и длиной меньше года.

– Я еще ничего принести не успел, а вы уже рыдаете? – раздался над головой бодрый голос Максимова. Интересно, он слышал наш разговор? Хотелось верить, что нет.

– Это от голода, – промычала, глотая слезы. – Ждем уже долго, а всё не несут.

– Надо было сырники есть, – фыркнул Макс, расставляя перед нами тарелки с супом и корзинку с хлебом. – Второе принесу минут через пять, чтобы вы успели насладиться отличным рассольником.

Паша удалился так же внезапно, как и появился. Мы с дядей Костей молча приступили к трапезе: каждый заедал свою боль. Однако я была искренне благодарна мужчине за этот разговор.

На второе нам принесли очень нежное пюре со шницелем и салатом вроде “Оливье”, только без колбасы и огурца, но с грибами.

Десертом оказался чай по выбору и классическая шарлотка. Давно я так пузо не набивала! Однако, не зря говорят, что сытый человек на проблемы слеп. Пожалуй, после такого обеда у меня уже не было никаких сил, чтобы грустить, унывать или страдать.

– Вам все понравилось? – улыбнулся мой сводный брат, забирая пустую посуду.

– Рассчитай нас, пожалуйста, – ответил ему тем же дядя Костя.

– Я угощаю, по семейному, можно сказать, – отозвался Паша.

– Тогда – спасибо, и обязательно придем еще, – поднялся со стула Авдеев–старший, чтобы обменяться рукопожатиями с Максимовым.

– Будем рады вас видеть, – произнес как–то душевно, искренне, после чего обратился уже ко мне: – Подожди меня у выхода.

Я, конечно, удивилась, ведь рабочий день был в самом разгаре, однако, обняв на прощание Роминого папу, затормозила у выхода, дожидаясь Макса.

Блондин вскоре появился и выглядел, мягко говоря, недовольным. От былой приветливости и добродушия не осталось ни следа. Схватив меня за запястье, буквально поволок в сторону дома. Но даже молчание, сопровождавшее наше недолгое перемещение, так и сквозило чем–то нехорошим.

Глава 15

– Поехали, – с чуть заметной улыбкой отозвался Паша.

На душе, буквально на одно мгновение, стало так легко и светло, что казалось, словно мир моментально преобразился. Жаль, миг – это слишком мало…

– А проблем на работе не будет? – вдруг осознав масштабы приближающейся катастрофы, пошла на попятный.

Почему–то идея совместного времяпрепровождения, еще и на моей территории, больше не казалась мне хорошей.

– Я тебе итак сплошные неудобства доставляю, и… – начала мямлить, в попытках выкрутиться.

– Прищепка, – перебил меня блондин. – Это мое заведение. Я – владелец. Пару дней без меня как-нибудь переживут, – фыркнул с усмешкой.

Прикусила губу. Нет, безусловно я была рада, хотя и немного шокирована, что у Макса появилось свое дело. Просто… Я вдруг испугалась, что, если впущу сводного брата в свой и без того хрупкий мир, он рухнет сразу же, когда наши дорожки вновь разойдутся.

Единственной ниточкой, по сути, связывающей по сей день наши жизни, был мой отец. Но его не стало…

– У меня ощущение, – усмехнулся Максимов, – что ты передумала.

– Вовсе нет! – чересчур быстро выкрикнула, явно выдавая себя, дура! – Едем?!

Сборы ровным счетом почти не заняли времени: мои вещи практически не были разобраны, а Паша подхватил с собой большой рюкзак, в который вошел и мой городской, и небольшая термосумка с едой из холодильника, чтобы ничего не пропало.

– А кошка? – перед самым выходом, с едва скрываемой надеждой, спросила у сводного брата.

– Соседка покормит, – безразлично пожал плечами блондин. Что–то внутри меня неприятно кольнуло от упоминания о посторонней персоне женского пола, которая была вхожа в квартиру Максимова. – Ей все равно скучно на пенсии.

Фух, отпустило. Однако, мне не понравилось пойманое, буквально на мгновение, состояние, потому что я не имела ровным счетом никаких прав на сводного брата. Что–то между нами определенно изменилось, возможно, мы просто стали старше, только…

Кто бы мог подумать, что ехать несколько часов с “двойкой” – удовольствие сомнительное.

(Прим. автора: на сленге мотоциклистов “двойкой” называют пассажира)

Во–первых, я нервничала из–за самого присутствия Макса. Во–вторых, чего уж тут, лишний вес на мотоцикле я прочувствовала с лихвой. Ну и самое главное, несмотря на то, что я сама предложила сводному брату составить мне компанию, почти сразу пожалела об этом.

Нет, не потому, что мне было в тягость его общество, наоборот, я старательно запоминала каждое мгновение, каждое свое ощущение рядом с ним. Именно это и пугало, ведь потом в моей квартире все будет напоминать о нем…

Неужели снова придется убегать от болезненных воспоминаний? Только разве это возможно? Не в случае моей любви к мальчику родом из детства, который снился мне без перерыва.

Мой городок встретил нас пасмурной погодой, поэтому, вместо экскурсии, которую, по–хорошему, я должна была провести, мы прямиком направились к моему логову.

Четыре часа дня. Эх, Юля была еще на работе и встреча с Бусей откладывалась.

Мандраж пробивал меня до самых костей, пока я открывала дверь собственной квартиры.

Боже, это была просто отвратительная идея – пригласить с собой Пашу. Да, он оставался приветливым, внимательным, порой, слишком задумчивым, но я все равно не могла забыть брошенные им слова.

– Я мечтал сдохнуть, мечтал не открывать глаза, чтобы никогда тебя не видеть, сестренка, – прошептал мне на ухо Макс, обжигая кожу своим дыханием. Внутри меня все затрепетало и почти перестала улавливать смысл слов. – Я тебя ненавижу.

Наверное, от просто терпел меня в память о прошлом, о тех, кого мы потеряли, старательно пряча собственные чувства куда подальше, чтобы хоть немного помочь мне… Но зачем?

– Будь как дома, – с трудом протолкнув ком в горле, пробормотала, опустив шлем на тумбу.

– Обещаю, – фыркнул блондин, аккуратно располагая свои ботинки в углу. – А ты неплохо устроилась, Прищепка.

Кто бы говорил! Уж точно не парень, владеющий собственным кафе и квартирой в элитной многоэтажке. Интересно, а почему в качестве бизнеса Максимов выбрал именно общепит?

Об этом спрашивать вслух мне показалось неприличным. А после короткой экскурсии по моей небольшой квартире, я и вовсе едва не впала в ступор, однако, вовремя вспомнила, что кроме спальни, есть еще и вторая комната, которую я всегда держала закрытой из–за слишком пронырливой собаки.

– Ты будешь временно жить здесь, – открывая дверь, пояснила Паше.

– Запирать меня будешь снаружи, чтобы баловаться не вздумал? – колко бросил сводный братец.

– Формально, я могу просто жахнуть тебя электрошокером, – скривила рот в “дружелюбной” ухмылке.

– Так ты, стало быть, барышня с искоркой, – добродушно улыбнулся Максимов. – Диван-то хоть чистый? Мало ли какая из твоих жертв на нем вознеслась к небесам. В шкафу лежать не хочется – не люблю замкнутые пространства.

Хотела ответить, но меня прервал громкий звук, оповещающий о том, что моя персона кому–то остро понадобилась.

Глава 16

Ну почему, почему меня должно волновать мокрое тело сводного братца в моей ванной?! Черт возьми! Но оно волновало. Я даже почти не переживала из–за звонка дяди Кости или из–за того, что скорее всего, сегодня так и не увижу Бусю. Да и стоило ли лишний раз будоражить любимого собакена, которого я все равно не смогла бы взять с собой?

Очень сомнительно, что Макс с его Пельмешкой (последняя в особенности), будут рады еще одному постояльцу в виде комнатного пони.

А так, пока соседка не плакала, да и мой пес за стенкой не выл, вероятно и не стоило ничего портить. С другой стороны, чего уж греха таить, я скучала.

Мне казалось, что родные стены и любимое живое существо должны были вернуть мысли на место, заморозить мои глупые чувства, стабилизировать психику…

О чем я только думала, приглашая Максимова в поездку?! Дура!

– Я все! – вывел меня из ступора слишком бодрый голос. – Не скажу, что после душа моя задница перестала быть квадратной, но…

Совершенно неожиданно поймала себя на том, что я так и стояла посреди коридора, как и минут пятнадцать или двадцать назад, где меня в полном ступоре и оставил блондин. Должно быть, это выглядело чертовски глупо.

– Намекаешь, что я должна размять твои булки? – раздраженно буркнула, оборачиваясь к Паше. Вашу Машу! Сволочь!

Почти обнаженное тело, едва прикрытое моим розовым полотенцем в районе бедер, стояло прямо передо мной, а я никак не могла отвести взгляд от капель, стекающих по смуглой коже.

Кроме прочего, буквально жгло кончики пальцев от острого желания пробежаться по едва заметным следам шрамов. Я хранила на задворках памяти каждый из них, ведь не раз и не два наблюдала и, чего уж там, помогала санитарке с процедурами по уходу за больным без сознания…

Предательский ком подкатил к горлу, потому что я, словно вчера, вспомнила ТОТ самый день, когда чуть не умерла. День моего совершеннолетия. День моей свадьбы с самым прекрасным человеком на свете, Ромой. Второе декабря, чтоб его! День аварии, в которой едва не погиб Макс…

Сказать, что мне захотелось обнять сводного брата – ничего не сказать. Казалось, если я сию же минуту не почувствую тепло живого человека, не услышу гулкие удары молодого здорового сердца, то мое, израненное, перестанет биться. Только я не могла пошевелиться, будто вросла в пол собственной квартиры.

Слезы подступали к горлу, а блондин, словно что–то почувствовав, не спешил разбить угнетающую тишину, которая еще сильнее давила на меня. Мне хотелось заглянуть в серые глаза, прочесть в них ответы, или привычный сарказм, да хоть бы и ненависть вперемешку с презрением, хоть что-то, но я не могла.

Не придумав ничего лучше, собрав всю волю и силу в кулак, будто пробка из бутылки взболтанного шампанского, резко обогнув спортивное тело, подхватила свой рюкзак и юркнула в распаренную ванную.

Непослушными пальцами, психуя от затягивающейся заминки, и до боли впиваясь зубами в собственную губу, я срывала с себя одежду, чтобы как можно скорее забраться под воду, которая должна была заглушить рвущиеся из груди рыдания.

Наконец пришло облегчение. Я смогла дышать, рухнув на дно душевой кабинки, стекла которой уже были запотевшими. Только долго предаваться панике или унынию у меня не было возможности, потому что я не хотела быть настолько слабой в глазах Максимова.

Собрав, едва ли не по осколкам, свои нервные клетки, спешно провела гигиенические процедуры. Конечно, будь я дома одна, я бы тоже вылезла из душа в одном полотенце.

Однако, в виду того, что я – “гостеприимная” хозяйка, бросившая гостя в явном смятении посреди коридора, решила–таки запихнуть свое распаренное тело в одежду. Не без труда, но мне это удалось.

Выбравшись из ванной комнаты, с удивлением обнаружила уже одетого блондина, хозяйничевшего на кухне.

Вроде бы ничего особенного: серые прямые джинсы, затянутые ремнем в районе бедер, обтягивающая торс серая футболка на тон светлее, босые стопы… Однако, слишком органично сводный братец вписывался в пространство моего жилища.

– Я тут перекус нам сообразил, – по–хозяйски выуживая из шкафчика чашки, словно между делом произнес Макс. – Предлагаю почаевничать, и ходу. Как на счет автобуса?

Тряхнула головой, сбрасывая с себя очередное наваждение. Мне было остро необходимо заставить Пашу чувствовать себя некомфортно. И в принципе, имелся только один вариант, как это сделать.

– На сей раз поедем на машине, – фыркнула, прищурившись, поглядывая на блондина.

– Отлично, хотя бы жопа не такой квадратной станет, и поспать можно будет, – лениво потянулся Максимов, поигрывая своими мышцами. Как будто он только что не чай заваривал, а, как минимум, геройски мамонта завалил и устал, бедненький.

“Сосредоточься, Рита!” – шептал внутренний голос. Да, было бы неплохо.

– Но у меня есть условие, – выдохнула, старательно изображая серьезный вид. Нельзя было давать слабину, иначе весь план коту в лоток.

А был ли план? Сомнительно. Только отступать уже не хотелось. Не одной мне должно быть плохо, в конце концов!

– Давай, – разворачиваясь, усмехнулся блондин, словно ждал какого–то подвоха.

– Ты сядешь за руль, – отчеканила, глядя в серые, словно сталь, глаза, в которых за одно мгновение отразилась целая гамма эмоций.

Глава 17

Несколько минут я провела в машине в гордом одиночестве; должно быть, Максимов собирался с мыслями. Наверняка, для него эта ситуация была непростой, однако, мой, вдруг взбунтовавшийся, организм требовал некого отмщения.

Я даже ждала, когда начнется попытка сводного братца переменить обстоятельства в свою сторону, только время шло, а ничего так и не происходило.

– Ну что, погнали? – неожиданно нарушил тишину слишком уж бодрый голос Макса. – Ко мне, – не спрашивая – скорее – ставя перед фактом, – добавил блондин, занимая водительское место.

Классическая минута настройки сиденья, зеркал в чужой машине, зажигание, передача, ручник, и… Октавия плавно тронулась.

Повернув голову, внимательно посмотрела на Пашу. К моему удивлению, он выглядел расслабленным и даже… довольным?!

– Стоило оно того? – спросила, сама не до конца понимая, о чем.

Нет, я помнила слова сводного брата о том, что он хотел бы погибнуть, потому что никогда не будет рядом с любимой. И, возможно, я бы даже поддержала подобное желание, только обещала Роме жить.

Нет, не так. Я должна жить за себя, за Рому, за Костика, за Нютку…

– Я ничего не делаю в жизни просто так, Маргаритка, – беззлобно усмехнулся сводный брат. – И почти ни о чем не жалею, потому что в этом нет смысла. Прошлое все равно изменить нельзя.

Грустно улыбнулась. Разумеется, сводный брат был абсолютно прав, только от этого не легче. Я жалела в своей жизни об очень многом. Хотя, возможно, просто упивалась жалостью к самой себе, несчастной сиротке, брошенной всеми…

– Давай, что ли, музло врубим, а то ты совсем стухла, Прищепка, – снова, словно ураган, ворвался в мои мысли голос блондина.

– Как хочешь, – буркнула и уставилась в окно.

За городом темнело стремительно, поэтому, спускавшиеся сумерки не давали особо насладиться пейзажем. Это раздражало.

Вдруг из динамиков громко зазвучало: “Какая осень в лагерях, кидает листья на запретку, а я кричу, кричу шнырям – пускай лежат еще недельку. Метлою осень не прогнать…”. ((с.) Бутырка – “Какая осень в лагерях”)

Я непроизвольно поежилась, вспоминая утро, проведенное в кабинете следователя, то, как на меня хотели повесить обвинение в убийстве собственного отца…

– Сорян, хотя шансон конкретный, – виновато фыркнул Макс, переключая радиостанцию.

“Девушка за рулем, не торопись, не торопись, не торопись. Девушка за рулем остановись. Пропусти и улыбнись…”. ((с.) Дискотека Авария – “Девушка за рулем”)

Песня и впрямь заставила меня улыбнуться и скосить взгляд на блондина, которого, казалось, текст и не трогал вовсе. Можно было бы пошутить, что песня пришлась очень даже в тему и сейчас за рулем как раз одна пугливая баба, и кое-кому стоило бы прислушаться… Но не хотелось.

Одна попсовая песня сменилась другой, та – третьей, и вот, мы уже оба в голос подпевали текст в меру своих знаний.

Я позволила себе расслабиться, смеяться в голос или грустить, когда звучало что–то минорное. Только это не портило неизвестно откуда взявшееся хорошее настроение. Казалось, ничто не могло нарушить вновь возвращавшуюся идиллию между мной и Пашей. Как когда-то давным-давно.

Мы не стали вдруг друзьями, не перестали, возможно, с его точки зрения, быть врагами. Мы просто были близкими людьми с общими воспоминаниями и общей бедой.

– Мне этого не хватало, – тихо пробормотала, пока заканчивалась очередная песня, и еще не началась другая.

– Только это ничего не изменит, Прищепка, – грустно отозвался Макс.

Домой, в смысле в квартиру Максимова, мы добрались уже затемно. Уже у самого дома, когда Паша парковал машину, я отписалась дяде Косте, о том, что мы вернулись в город. Авдеев–старший ответил, что завтра в десять мы встречаемся около участка.

– Есть будешь, Прищепка? Или мыть попочку и баиньки? – ехидно спросил блондин, стоило нам оказаться в коридоре.

Этот гад выглядел уж слишком довольным и бодрым, и это не слабо раздражало. Хотя, на какое–то мгновение, мне даже показалось, что вернулся тот самый, прежний Макс, родом из детства.

– С грязной спать лягу, – буркнула в ответ.

Уныние, о котором я забыла почти на время всей поездки, накрывало с головой, а сил сопротивляться – попросту не было. Усталость давала о себе знать: все же, не каждому дано с легкостью проводить практически целый день в дороге.

– Чаю? Или может молока? – включив в себе радушного хозяина, предложил блондин.

– Голова болит, – отмахнулась от Паши.

– Сейчас поищу какое–нибудь лекарство, – засуетился Максимов.

– Я просто хочу спать! – рявкнула, словно сводный брат был виноват во всех моих бедах.

Мне даже стало стыдно, и я раздумывала, как исправить ситуацию.

– Доброй ночи, – сухо проговорил Макс и исчез за дверью своей комнаты.

Мне ничего не оставалось, как отправиться в свою временную спальню. Естественно, о сне уже не шло и речи. Я итак знала, что проваляюсь, не сомкнув глаз, до самого утра.

Глава 18

Макс быстро сориентировался, и в считанные секунды я оказалась у него на руках.

– Тшшш, – успокаивающе звучал его голос. – Тише, маленькая, тише. Не плачь.

Я что, плакала? Я не чувствовала ничего, кроме пустоты и… страха. Мои связки стянуло невидимыми тисками, поэтому не было возможным вымолвить ни звука.

Сколько я находилась, мягко говоря, не в себе, не понимала, однако, сознание медленно возвращалось ко мне.

Постепенно я смогла ощущать собственное тело, мокрое от слез лицо, на которое тихонько дул сводный брат.

Должно быть, в какой–то момент мой взгляд стал достаточно осмысленным, потому что блондин заговорил.

– Ты так истошно закричала, – с тревогой произнес Макс. – Что тебя так испугало?

Голос Максимова одновременно успокаивал и приводил в чувство.

– Письмо, – едва слышно пролепетала.

И снова сводный брат все додумал сам. Не выпуская меня из рук, поднялся с табуретки, присел на корточки, сильнее прижимая к себе, и поднял с пола мой телефон. Затем мы вернулись на место.

– Стекло треснуло, – отметил Паша. – После Буева заменим. Или можем новый купить, как захочешь.

Я лишь мотнула головой. Сейчас было не до того, однозначно.

– Так, вижу входящее, – собранно произнес блондин. – Хм.

Прошла минута или две. Очевидно, сводный брат изучал письмо. На секунду мне даже показалось, что его тело напряглось.

– Знаешь, – нарушил тишину Максимов. – Это определенно надо показать не только Константину Михайловичу, но еще и следаку.

– Что там? – спросила дрогнувшим голосом.

– Если кратко, то тебя просят не вступать в наследство, ради твоей же безопасности, – сухо отозвался Макс.

Доверительно вжимаясь в крепкое тело, позволила себе отдаться новому потоку ощущений, на сей раз – боли и панике.

Если мне кто–то угрожал, то это означало, что и дядя Костя, который представлял мои права, и сам Паша, в чьей квартире я нашла временный приют, были в опасности. Только я не могла навлечь беду еще на кого–то, и…

– Не надумывай ничего, Прищепка, – чмокнул в макушку сводный брат. – Со всем разберемся.

Я не знала почему, но поверила блондину, расслабляясь в его объятия, пока меня не накрыло безразличие к происходящему. Ушла в себя – так защищался мой организм.

Словно маленькому ребенку, Максимов помог мне обуться и накинуть куртку.

– Давай, Маргаритка, – приговаривал Макс. – Почти собрались.

Я машинально наблюдала, как по–хозяйски Паша отыскал в моем рюкзаке паспорт, который вместе с телефоном забрал к себе.

Наверное, стоило бы возмутиться, ведь помимо паспорта есть масса штучек, которые могут пригодиться девушке, не говоря уже о том, что без кошелька я в принципе никуда никогда не выхожу, только сил не было.

Будто некая безвольная кукла позволила взять себя за руку и вести неведомо куда. Хотя, за сводным братом я всегда была готова пойти куда угодно, потому что была уверена, что он не причинит мне вреда.

Без лишних предисловий за руль сел блондин, предварительно не только усадив меня в машину, но и пристегнув ремнем безопасности. Доехали мы очень быстро, потому что время уже поджимало, а Паша настаивал на том, что дядю Костю необходимо проинформировать о письме.

У здания отделения полиции, к моменту нашего появления, уже нервно расхаживал из стороны в сторону Авдеев–старший. Подобное поведение мужчине было совершенно не свойственно, и это вызвало у меня лишь новый приступ паники.

– Спокойно, Прищепка, – Максимов накрыл мою руку своей. – Если бы случилось что–то плохое, Константин Михайлович позвонил бы мне, уж поверь.

Тепло чужой ладони, словно маленький огонек костра где–то в глуши заснеженного леса, дарило малюсенькую надежду на то, что можно отогреться, а не сгинуть от холода.

Будто почувствовав, что должен дать больше, блондин поднырнул своей рукой под мою и, крепко обхватив ее, поднес к своим губам, обжигая мою кожу горячим дыханием.

Какого эффекта хотел достичь мой сводный брат я не знала, вот только мое тело напряглось еще сильнее. Правда, на сей раз я меньше всего думала о происходящем за пределами давно припаркованной Октавии.

Такая простая, безобидная, на первый взгляд, ласка будоражила все мое сознание, все те давно забытые чувства, испытанные с Максом столько лет назад.

Уже не маленький огонек, а бушующее пламя разгоралось внутри меня. Казалось, я все еще помнила губы блондина на вкус, жар его тела, то, каким жадным и требовательным он может быть.

Пытаясь прогнать накрывающее наваждение, смешанное со столь несвоевременным возбуждением, прикрыла глаза. Только стало еще хуже, потому что перед глазами возник образ мокрого, полностью обнаженного парня.

Рвано выдохнула в тщетном стремлении успокоиться, но и это не помогло.

– Нам пора, – чуть слышно пробормотал Паша, потершись носом о мою ладонь.

Вот это, пожалуй, отрезвило, и вернуло мою непутевую душонку обратно в бренный мир. Хотя, на секунду мне даже показалось, что он сам не хотел нарушать такой момент. Только это не могло быть правдой.

Глава 19

Нет, эти слова бесспорно были ожидаемы и, в некотором смысле, даже желанны. Ведь чтобы отпустить ситуацию, мне нужно попрощаться с отцом.

Только брошенная следователем фраза вызвала бурю непрошенных эмоций. Впрочем, это напомнило мне о Роме. В том смысле: как бы я ни пыталась смириться с тем, что вскоре потеряю любимого человека, все равно оказалась совершенно не готова к моменту ухода моего рыжего солнышка из жизни.

Невольно зажмурилась в попытках сдержать непрошенные слезы, только они все равно хлынули из глаз, а я непроизвольно всхлипнула, не успев прикусить губу.

– Паш, отведи Риту в машину и подождите меня, – произнес дядя Костя, образ которого был размытым из-за слез. – Вам ведь не нужна больше гражданка Авдеева, Илья Денисович? – обратился уже к следователю мой законный представитель.

– Я ее снова приглашу в случае чего, – хмыкнул Зуев. Это было последнее, что я расслышала, потому что Макс уже выводил меня из кабинета, еще крепче сжимая мою ладонь.

Только теперь мне этого было мало. Непрошенные воспоминания душили меня своей тяжестью, грозя, по меньшей мере, свернуть мне шею.

Сводный брат двигался быстро, утягивая меня за собой, чтобы мы как можно скорее покинули казенный дом, и за это я была ему безмерно благодарна, потому что задыхалась внутри серых стен.

Стоило лишь оказаться на улице, как я тут же вырвала свою руку из цепкого захвата и рухнула на колени в попытках сделать вдох.

Возможно, я бы и упала на плитку, распластавшись лицом вниз, только Паша подхватил меня на руки и, вероятно, понес в сторону машины. Легкое укачивание приводило в чувство, мысли словно улетучивались из дурной головы, а слезы просыхали.

Когда блондин поставил меня на ноги около Октавии, развернув лицом, и продолжал держать за плечи, во мне осталось лишь одно желание, будто предсмертное, в котором я не могла себе отказать.

– Поцелуй меня, пож–жалуйста, – икнув, выпалила, глядя в лицо сводного брата, которое буквально чернело на глазах.

– Что? – не слишком дружелюбно переспросил Максимов, наклонившись ко мне. Весь его вид выражал, по меньшей мере, крайнюю степень замешательства.

И мне снова стало нечем дышать, потому что легкие стремительно заполнялись Его запахом. Пауза затягивалась, слова, которые я хотела произнести ранее, застряли в горле, только отчаяние во мне было гораздо сильнее прочих эмоций.

– Я понимаю, что тебе противно, – психанула, пытаясь вырваться, но тщетно. – Только мне это надо, понимаешь? Я должна почувствовать, что все еще жива, а не умерла еще четыре года назад. Разве ты не понимаешь?! – кричала, не унимаясь. Только блондин все равно не отпускал, прожигая своим взглядом, полным ненависти.

– Зачем, зачем ты это делаешь, Анисимова? – прошипел мне в губы Макс.

– Я – Авдеева, – желчно выплюнула ответ, ощущая, как объятия становятся жестче.

– Как же я тебя… – начал рычать Паша.

– И я тебя! – гневно перебила его.

Хотела добавить, что ненавижу, за всю ту боль, которую он мне причинил в прошлом, за каждый сон, в котором приходил и мучал меня, за мою любовь к нему…

Но не успела. Потому что сухие губы впились в мои. Как тогда, в кабинете искусства, в гимназии. Только на сей раз ярость выпускали мы оба.

Поцелуй вновь вышел болезненным и мстительным. И я снова мечтала сгореть в смертоносном огне, который, казалось, разгорался вокруг, касаясь языками пламени моего тела в местах, где блуждали мужские ладони.

Только на сей раз я чувствовала, что и Максимов горел вместе со мной, одновременно высасывая из меня горе и наполняя жизненной силой. Своей.

Хватаясь за шею сводного брата, словно за спасательный круг, удерживающий меня в вертикальном положении, старалась сильнее прижаться к чужому телу, чтобы ощущать как в мужской груди гулко колотится сердце Макса в такт моему.

Наше противостояние перерастало в союзничество. Или мне так казалось. Потому что губы стали менее жесткие, поцелуи более глубокими и нежными, а кислорода и вовсе не хватало.

И стоило мне окончательно расслабиться, довериться блондину, как… все закончилось. Не так резко, как в прошлый раз, но не менее болезненно, потому что мне было жизненно необходимо еще.

Потершись своим носом о мой, Паша выпрямился и прижал меня к себе. Я ждала, что сейчас последует поток гадостей, но нет. Сводный брат чмокнул меня в макушку и стал растирать руками мою спину, словно согревая. Только мне не было холодно.

– Так не должно быть, Прищепка, – тихо произнес блондин.

Наверное он презирал себя в этот момент, что поддался на мою провокацию и поцеловал. И бушевала в нем смесь похоти и отвращения, ведь он – половозрелый мужчина со своими потребностями. Должно быть, мерзко хотеть ту, которую ненавидишь.

– Прости, – единственное, что я смогла прохрипеть.

Паша хотел ответить что–то еще, но не успел.

– Молодежь, – раздался совсем близко голос Авдеева, который заставил нас с Максом резко отпрянуть друг от друга.

Только вот я была уверена, что по внешнему виду каждого из нас было видно, чем именно мы занимались совсем недавно…

Глава 20

– Рит, все хорошо, слышишь меня? – словно сквозь толчею воды, пробивался голос Макса. – Мы дома, ты в безопасности.

Какие обыденные слова: дом, безопасность, мы… Как бы я хотела, чтобы они сосуществовали исключительно слитно. Потому что, несмотря ни на что, там, где Паша – мне хорошо, значит, я – дома, в безопасности.

На самом деле мозгами, то бишь головой, я даже понять ничего не успела. Лишь тело подключило низменные инстинкты, когда на меня, словно из ниоткуда, выскочил мотоцикл.

Процессия прощания подошла к концу, все направились к нанятым микроавтобусам и личным автомобилям, чтобы поехать в заказанный ресторан на поминки. Я, буквально на пару минут, задержалась у могилы отца, мысленно желая ему встретиться на небесах с мамой и Костиком.

Возможно, по какой–то причине папа перестал меня любить со смертью наших близких, но их он никогда не забывал. Это мелькало во взгляде отчих глаз, когда он смотрел на меня.

Мне искренне хотелось, чтобы семья была вместе, рядом. Наверное, только столкнувшись со смертью, или очень тяжелой болезнью близких людей, мы начинаем верить в Бога…

Рома нашел бы нужные слова, я знала это. Но его уже слишком давно не было рядом со мной. Наверное там, на небесах, двойняшки нашли друг друга…

Взглядом отыскала Макса, который терпеливо ждал меня около моей машины, пока дядя Костя помогал остальным рассесться микроавтобусам, включая, “безутешную” вдовушку.

Естественно, я не заметила и даже не услышала, – скорее, ощутила, как на меня со спины с ревом мчался черный мотоцикл. Я даже не могла однозначно сказать, сама умудрилась отпрыгнуть в сторону, или меня оттолкнул дух кого–то из родных.

А затем мое сознание стало потухать…

– Тебе надо лечь и поспать, – негромко проговорил Паша, поднимаясь с моей кровати. – Завтра ты уже обо всем забудешь.

– Не оставляй меня! – жалобно пропищала. – Я боюсь! – и я не врала. Только не было страха перед призрачным наемником. Меня вдруг накрыло понимание, что завтра я должна буду уехать, и…

– Я знаю, что тебе поможет. Пойдем, – протянул мне раскрытую ладонь блондин.

Ни секунды не сомневаясь, я позволила увести себя на кухню и усадить на стул. Максимов, буквально на одно мгновение, покинул помещение и вернулся с картонной коробкой, о содержимом которой было несложно догадаться.

Из обычной с виду бутылки, наполненной темной жидкостью, Макс наполнил ее содержимым два стакана, в один из которых плеснул буквально на донышке.

– Выпей это, – протянул мне хайбол сводный брат.

– Не ты ли говорил, что в твоем доме не водится спиртное, – с усилием выдавила из себя подобие усмешки.

– О, сестренка, – больно резануло по ушам, – это не спиртное, это Гленфарклас, которому лет – как нам с тобой вместе взятым.

Так пафосно прозвучало, что сразу в памяти всплыл тот самый Макс, к которому я чуть не попала под колеса в первый же день моей новой жизни. И от этого стало не по себе. Только пока я пребывала в замешательстве, братец, так и не убрав свою протянутую руку, подхватил свободной свой стакан и быстро опрокинул его содержимое.

Блондин судорожно вдохнул и чуть заметно передернул плечами.

– Как хочешь, – чуть севшим голосом произнес Максимов, и практически бросил мой хайбол на стол. Свой же наполнил до середины повторно. – Аж тошно от того, какая ты правильная, Маргаритка, – не слишком дружелюбно, со знакомыми мне нотками презрительной насмешки, бросил блондин.

Я мало кому позволяла брать себя на понт. Точнее, никому и никогда, кроме сводного братца еще там, в далеком детстве. Даже Костик не пытался, потому что знал, что в споре я легко уступлю, но сделаю все равно по своему. А уж чтобы заставить меня поступить как–то иначе – аргументов никогда не было.

Лишь один Максимов словно знал, на какую нажать кнопку, чтобы я стала покладистой, уступчивой, сговорчивой… И, что еще хуже, мне этого до ужаса не хватало.

Мой Рома просто давал ощущение спокойствия, будто лежишь на спине, наслаждаясь штилем на море, пока теплые водные потоки ласкают твое тело.

Рядом с Максом все иначе, каждый раз я будто балансировала, стоя на одной ноге на вершине Эльбруса. С одной стороны ты ощущаешь невероятную силу каждой клеточкой своего организма. С другой – боишься лишний раз сделать вдох или выдох, потому что сорвешься с огромной высоты и превратишься в ничто.

– Если откинуть в сторону мой стресс, который ты якобы хочешь излечить, – схватила предназначенный для меня стакан, – то пить просто так не интересно, братишка, – процедила сквозь зубы, прежде, чем попробовать содержимое хайбола.

Крепкий, терпкий, но невероятно вкусный напиток обжег мою гортань и провалился в желудок, который попробовал ругнуться в ответ, но тут же затих.

Отчасти моя внутренняя дрожь притихла. Как и чувство вины из–за пропущенных поминок. Ведь и Паша остался со мной, чтобы защитить, хотя дядя Костя обещал подсуетиться с охраной. Тем не менее, другая часть моего все еще ясного сознания понимала, что алкоголь никогда и ни при каких обстоятельствах не мог быть другом.

– Ну, давай тогда сыграем, что ли, – усмехнулся блондин. – Например, “правда или действие”?

Глава 21

Глаза в глаза. Такая молчаливая перепалка, противостояние. Неверие, смешанное с надеждой и каким–то отчаянием со стороны сводного брата, и неизвестно откуда взявшаяся решимость, и острая нужда – с моей стороны.

Тем не менее, под напором моих рук, Макс, наконец, подался вперед, разрешая себя поцеловать.

В моем, и без того ватном, мозгу размеренно потекли воспоминания из спальни Максимова, затем – из душа, нашего контакта в гимназии и около отделения полиции.

Очередная новая картинка все сильнее разжигала пожар внутри, раскрепощала мое невинное, неумелое естество. Каждая клеточка моего тела безудержно тянулась к тому, кого я не переставала любить ни на секунду, несмотря ни на что.

Только Паша не спешил отвечать взаимностью, позволял ласкать его рот, гладить шею, царапать кожу головы.

Но все равно не готова была сдаться или отступить, осознавая, что, очевидно, сейчас проходила некий тест от Макса: насколько далеко я готова зайти.

Не отрываясь от столь манящих губ, я опустила руки на торс, где гулко билось сердце, готовое выпрыгнуть из груди мне в ладони. Еще ниже, чтобы зацепить футболку.

Но стоило моим пальцам коснуться горячей кожи мужского тела, как Паша глухо простонал мне в рот и перехватил инициативу, вжимая меня в свое напряженное тело.

Уже не существовало его или меня, – только общее возбуждение, которое, подобно шаровой молнии, в любой момент готово было разорвать пространство своим разрядом.

– Ты пожалеешь, – хрипел мне в шею, оставляя жалящие следы от поцелуев.

– Никогда, – простонала в тон ему. В следующую секунду раздался треск ткани – моя футболка пала жертвой в этом бою.

Изловчившись, содрала, наконец, одежду с торса блондина, и, пока он не начал снова бормотать всякие глупости, ухватившись за пояс его джинсов, потянула Максимова в сторону спальни.

Мой бюстгальтер улетел куда–то, пока мы рваными шагами двигались в сторону кровати, – я даже не успела сообразить.

– Мы не должны, – рухнул вместе со мной на постель Макс.

Так неуместно и не вовремя я поймала очередной фидбэк.

– Мы не должны, – в очередной раз простонал мой муж, когда я снова попыталась неумело соблазнить его. На сей раз я стояла красная, как вареный рак, от макушки и до самых пяток, за исключением черного, почти прозрачного, пеньюара, надетого на нагое тело.

Только даже это не сработало. Снова. Я ведь и в душ к нему приходила, и в кровать забиралась… Только всегда одно и то же.

Я сама себе казалась какой–то прокаженной. Да, пусть нам не было отведено “долго и счастливо”, но я думала, что таким образом могла показать Роме свое отношение к нему, выразить благодарность за все, если так можно было сказать.

“Дудки!” – возмущенно вопил мозг. – “Сегодня все будет!”

Сделала вдох и решительно сорвала с себя бесполезный кусок ткани, который обещал свести с ума любого мужчину.

Шаг и еще один в направлении моего Рыжика, который сидел в кресле, и держал на своих коленях ноут, старательно делая вид, что работал, а сам – бросал на меня совсем не двусмысленные взгляды.

Уж в этом сомнений не было. За недолгий период жизни под одной крышей я научилась понимать эмоции своего мужа. Знала, когда его дыхание становилось тяжелее из–за боли, а когда причина была в другом.

– Это неправильно, – отбросил в сторону высокотехничный агрегат и встал с кресла Рома.

“Да, господи, да! Иди ко мне!” – умоляла взглядом мужа, продолжая двигаться вперед.

И он шагнул навстречу! Шаг, еще один, и мы уже слишком близко, настолько, что я слышала, как отчаянно билось сердечко Рыжика, едва не выпрыгивая из груди. Мое тоже не отставало.

А когда Рома резко потянул свою футболку вверх и оголил торс, я едва не подпрыгнула от радости!

Только, как оказалось, я рано радовалась. Потому что тут же материя, еще хранившая тепло своего хозяина, настойчиво была натянута на мое тело.

Мой муж вернулся в кресло, увлекая меня за собой.

– Ты не представляешь, насколько ты красива и желанна, Маргаритка, – негромко произнес Рыжик, оставляя легкий поцелуй на моем плече, покрытом футболкой.

– Тогда почему нет?! – всхлипнула, с трудом сдерживая предательские слезы.

– Ты же знаешь, что мне осталось недолго, – повторил свою заученную фразу, но я лишь помотала головой, выражая протест. Не могла, не хотела и не собиралась верить в это, не теряя надежды на чудо.

Я даже молиться научилась по ночам!

– Я просто хотел дать тебе свободу от отца с мачехой, не более, – крепче прижал меня к себе Рома. – И уж поверь, последнее, чего я хочу, чтобы ты плакала от боли и обиды, считая себя пользованной или использованной, когда я умру.

– Не смей так говорить! – истерично воскликнула. – Я хочу тебя! И…

– Только потому, что нет рядом того, кого ты любишь всем сердцем, – грустно усмехнулся Рыжик. – Но рано или поздно наступит момент, когда все изменится…

Глава 22

Прим. автора: ВНИМАНИЕ! На всякий случай, напоминанию, в книге нет сексуальных отношений между кровными родственниками, то бишь, НЕ ИНЦЕСТ.

—-----------------------

“Нет. Нет. Нет!” – отчаянно трясла головой в тщетных попытках отогнать от себя глупые мысли. – “Этого просто не может быть!”

Моя мама никогда бы не поступила так с отцом! Кто угодно, но только не она! Эта женщина всегда являлась моим эталоном хранительницы семейного очага. Да она ни разу даже с папой не ругалась!

Букет эмоций из смеси неверия, негодования и непринятия захлестывал с головой, вновь погружая меня в события, произошедшие совсем недавно. Только теперь они уже не казались правильными, не несли в себе радость, – скорее… – боль.

Лениво потянулась, когда моего лица коснулись первые солнечные лучи. Все тело болело, словно я неделю не вылезала из спортзала. Только это была такая приятная ломота, что я невольно улыбнулась.

Макс еще спал, что давало мне возможность беспрепятственно любоваться им. Вот так выглядело мое счастье! Светлые волосы, серые глаза, скрытые опущенными веками, расслабленное красивое мужественное лицо, мощный торс, немного тронутый шрамами…

Отчаянно захотелось коснуться каждой черточки, которые едва не лишили меня любимого… Однако, стоило признать, что шрамов стало гораздо больше, наверное, отпечаток оставил СИЗО.

В любом случае сейчас Паша выглядел настолько расслабленно и безмятежно, что мне было страшно нарушить его покой. Так и не решившись дотронуться до своего первого мужчины, стараясь действовать как можно осторожнее, сползла с кровати.

“Боже!” – чуть было не рухнула на пол. Ноги совершенно не хотели удерживать мой весьма скромный вес, а низ живота тянуло так, словно я готовилась родить гибрид ёжика–бегемотика.

С трудом сдерживая стоны, едва переставляя своими непослушными конечностями, я поползла в сторону ванной. Горячий душ – вот что должно принести облегчение. По крайней мере, мне так казалось.

К тому же, мне жутко интересно осмотреть и, возможно, ощупать себя, чтобы понять, какие произошли изменения, помимо дефлорации.

Не без божьей помощи, добравшись до нужного помещения, с удивлением взглянула на отражение незнакомки в зеркале. Это уже не была молодая девушка детской наружности с наивным взглядом.

На меня смотрела уверенная в себе блондинка, глаза которой сияли, словно у сытой кошки. Взрослая, настоящая, я бы сказала, красивая… С алыми пухлыми (ну и что, что припухшими от поцелуев) губами и глупой довольной улыбкой.

Несколько минут с несвойственным мне удовольствием занималась самолюбованием, а затем, с каким–то детским азартом рассматривала красно–синеватые отметины на шее, ключицах, груди…

Пальцы сами поползли от точки к точке, прокладывая замысловатые дорожки куда–то вниз.

Мотнула головой и решительно шагнула в душ. Стоило горячей воде коснуться кожи, как мои глаза закрылись, а голове замелькали картинки прошедшей ночи.

Ноги, которые, казалось, только начали слушаться хозяйку, вновь задрожали, да еще так, что пришлось одной рукой опереться о стену. Промежность тоже поспешила напомнить о себе.

Не придумав ничего лучше, решила второй рукой погладить низ живота, в надежде успокоить свое тело. Только на нем пальцы надолго не задержались – слишком был велик интерес изучить, осознать перемены в собственном теле.

И первое, что меня, мягко говоря, изумило, – нет, – не следы собственной крови, а мужское семя.

“Или он хотел бы в меня вернуться”, – глупо улыбнулась, вспоминая примету про фонтан и монетку. – “Либо, возможно, через девять месяцев появится весомый аргумент, кило этак на три с половиной, который окончательно свяжет нас незримыми узами.

Почему–то, перспектива стать матерью ребенка от Паши не только не страшила меня, – наоборот, – излишне воодушевляла, будоражила, даже… возбуждала.

Только самостоятельно разрядиться больше не хотелось. Поэтому я наспех помылась, и, обернувшись в полотенце, пошлепала в спальню.

Макс уже не спал. Более того, он успел натянуть на себя джинсы и задумчиво рассматривал что–то на кровати.

– Привет, – подошла сзади и попробовала обнять своего мужчину.

Только блондин ловко увернулся. Этот поступок неприятно кольнул внутри, но я постаралась не придавать ему особого значения. В конце концов, вчера я думала об отъезде и…

В любом случае, омрачать свои впечатления мне не хотелось.

– Оденься, жду на кухне, – сухо бросил Максимов, спешно покидая комнату.

Некоторое время я пребывала в замешательстве, а затем решила ничем не заморачиваться, а просто собраться. Я не только оделась, упаковала свой рюкзак, но еще и сняла с кровати постельное белье, решив по дороге на кухню забросить его в стирку.

Возможно, Максимову было неприятно рассматривать пятна на ткани, вот он и…

Или просто был не рад, что оказался не прав в нашем споре. Или от того, что связался с девственницей, ведь нас считают прилипалами, доставучими дурами, которые после первого и единственного раза потом прохода не дают.