Сводные, (не) любимые

Пролог

– Детка, хорош выпендриваться, – лениво протянул один из качков.

– Сколько? – спросил второй, прижав меня к капоту своей навороченной спортивной тачки.

Я плохо в машинах разбираюсь, тем более в их моделях, но уж обычную от спортивной могу отличить.

– Что сколько? Вы что, решили, что я шлюха? – зло выплюнула я.

– А разве нет? – удивился первый. – На трассе стоишь, голосуешь. Одета как шлюха.

– Да что бы вы в моде понимали, мужланы! – рыкнула и попыталась ударить с силой «второго» по яйцам, но реакция у него была будь здоров, и чел умудрился увернуться.

Еще и резко крутанул меня, уложив животом на капот, и руку больно вывернул, так что я зашипела от боли и негодования, а сам прижался к моей спине и заднице. Еще и движение сделал такое характерное, впечатывая меня своей тушей в машину.

– Эй, брат, полегче, помнешь еще тачку, я же только-только её купил, – весело рассмеялся «первый».

– Да она мне чуть яйца не отбила, – недовольно фыркнул «второй».

– Отпустите меня, идиоты! Я не шлюха! – процедила я, еле сдерживаясь, чтобы не начать уже материться во всё горло.

– Тогда что ты тут делаешь? – спросил «второй», наклонившись и прошептав мне на ухо, почти задев его острый кончик.

Почти… Ведь там была иллюзия, и кончика этого быть не должно.

И таким этот жест интимным получился, да еще и задел в моей душе странные нотки, о которых я даже не подозревала, что я неожиданно для самой себя ощутила легкое томление внизу живота.

А этот бугай вдруг начал принюхиваться, словно обычный пёс, как будто я чем-то воняла, а затем еще и высказался:

– Братан, да я ей нравлюсь.

И столько радостного ликования было в его голосе, что мне захотелось резко опустить его с небес на землю.

– Что? – чуть ли не заорала я. – С чего это ты взял? Ты себя вообще в зеркало видел? Урод!

– Девушка говорит, что ты лжешь, – усмехнулся «первый».

– Да ты сам её понюхай, – с обидой (как мне показалось) в голосе ответил второй.

Мля, он еще и обижается на меня?

Ну капец.

Я думала, что первый что-нибудь скажет, типа: «Иди ты», но нет, он реально подошел ближе и тоже начал принюхиваться прямо возле моих нижних девяносто.

Мать моя женщина! Они кто, вообще, такие? Нарики какие-то, что ли? Или из дурки сбежали? А может, грибов обожрались? Или что там сейчас богатенькие буратины кушают, чтобы глюки ловить?

– Хм, и правда слегка нравишься, – ответил «первый», заставив меня насторожиться и начать говорить иначе.

Плаксиво, как Фич учил. Чтобы прониклись сильнее. Глядишь, и правда отпустят.

– Слушайте, ребята. Отпустите, а? Я к маме еду. Она в Тупике должна жить. Это деревня такая.

– Что? Тупик? – переспросил «второй» изменившимся тоном голоса.

– Детка, ты ничего не попутала? – недовольно рыкнул «первый».

– Да с чего же я попутать-то что-то могу? Я блин, дура совсем, что ли? – огрызнулась я. – И вообще, пусти меня уже, руку больно! Могу сообщение мамино показать, если не верите!

– Пусти её, пусть показывает, – сказал «первый».

А «второй» еще сильнее (хотя куда уж сильнее-то) прижал меня к своей тачке и тихо на ухо сказал:

– Только без глупостей, а то я добрый до поры до времени.

Я в ответ лишь пренебрежительно фыркнула. Нашел чем пугать, пуганная уже, и не раз.

– Я предупредил, – добавил «второй» и, о чудо, развернул меня к себе лицом, даже слегка отошел в сторону, давая мне возможность достать телефон из рюкзака, что болтался на моём плече.

Очень сильно хотелось отвлечь этих двоих чем-нибудь и свалить, но эти качки перегородили мне дорогу, зажав меня у своей машины, так что бежать от них было попросту некуда.

Мысленно выругавшись на то, что я, дура, проспала свою остановку и теперь вынуждена с этими уродами тут объясняться, залезла в свой телефон и нашла сообщение от мамы, а затем повернула его экраном к этим двоим.

– Вот.

– Дай сюда! – вырвал у меня «первый» телефон прямо из рук и начал смотреть всю переписку.

Но я-то знала, что он там ничего интересного не найдет.

Мама, как и всегда, была очень лаконична.

– Хм-м, и правда, – нахмурился качок и с удивлением перевел взгляд на своего брата. – У нас что, кто-то новенький появился?

– А я почем знаю? – ответил тот. – Мы, вообще-то, если ты не помнишь, вместе не были дома уже больше пяти лет.

– Но мало ли, вдруг тебе Галя что-то рассказывала. Ты же с мелкой часто общаешься.

– Я с этой прилипалой не разговаривал с тех пор, как мы уехали, спецом заблочил её в социальных сетях, – хмыкнул «второй».

Первый же поморщился и, посмотрев на меня тяжелым взглядом, сказал:

– Ладно, садись в машину, поедем узнаем, где там твоя мама живет.

– Что? Опять за дуру меня принимаете? Да я с вами теперь никуда не поеду! Другую попутку подожду, – офигела я от их предложения и попыталась забрать свой телефон у «первого», но он поднял его повыше над головой.

Прыгать я, конечно же, не стала.

Знаю, как это по тупому выглядит, но на ногу с силой этому бугаю наступила и состроила тут же испуганную моську.

– Ой, прости, я случайно!

– Ну и дрянь, – процедил «первый» и кинул в меня моим же телефоном, еле поймать успела.

– Эй! Охренел? Он же мог разбиться! – крикнула я на идиота.

– Эта туфта стоит копейки, где ты вообще её откопала? – пренебрежительно высказался «второй».

– Для вас, может, и копейки, а для меня вполне нормальный и функциональный телефон, – пробурчала я, убирая телефон в сумку и вспоминая, сколько пришлось полов вымыть в подъездах, чтобы заработать на эту «туфту».

– Давай в машину садись, довезем с ветерком, – сказал «первый», потирая свою ногу.

Я же, мысленно злорадствуя, протянула:

– Ты глухой? Я же сказала, что никуда не поеду с вами.

– Поедешь, куда денешься, – хмыкнул «второй» и, открыв заднюю дверь машины, втолкнул меня внутрь, да с такой силой, что я еле успела голову пригнуть, лишь бы не удариться о крышу машины.

1 глава

Сколько я себя помню, вечно мы куда-то бежали и прятались.

Мама не рассказывала мне, почему и от кого мы прячемся, она лишь объясняла, что нельзя, чтобы кто-то понял, кто мы такие.

А мы были эльфами.

Чистокровными эльфами. Дочерями великого леса. Который я совсем не помню.

Мы были с мамой единственными эльфами на всей планете Земля. Почти единственными, если не считать наших преследователей, конечно же.

По крайней мере, так утверждала мама.

И я ей верила, потому что похожих на нас я ни разу не видела.

С помощью портальной магии мама смогла сбежать из своего мира на Землю с новорождённой мной и продолжала прятаться. Ибо по нашим следам пустили кровожадных наемников – дроу. Темных эльфов.

Как только мне исполнилось двадцать пять – первое совершеннолетие по меркам моей расы – и у меня открылась родовая магия, доставшаяся мне в наследство от отца, мама решила оставить меня в интернате для человеческих детей.

Выглядела я почти как местная четырнадцатилетняя девочка, если не считать некоторых мелких отличительных черт: длинных застроенных ушей, субтильного телосложения, слишком больших глаз и светящейся белой кожи. К тому же взрослела я по меркам людей слишком медленно. А в пятьдесят лет и вовсе должна буду застыть и остаться такой навечно.

Почти навечно. По меркам людей, само собой.

Как поясняла мне мама, в свои пятьдесят я буду выглядеть как местная двадцатилетняя человеческая девушка.

Но мы всё же старели. Только очень-очень медленно. Моей маме было пять сотен лет, а выглядела она так, будто ей было не больше двадцати пяти.

Где-то к тысяче лет она, скорее всего, выглядела бы как местная тридцатилетняя девушка.

А вообще, эльфы могли доживать и до пяти тысяч лет.

Никакие болезни нас не брали благодаря внутренней магической защите.

А вот убить эльфа можно было.

Правда, сложно.

Достаточно отрубить голову.

Колотые раны, даже в сердце, нас не страшили. Конечно, они для нас были очень болезненными, но в течение двух дней мы могли полностью восстановиться.

Проверено на себе лично.

Как и отращивать потерянные конечности.

На это только уходило больше времени. Как-то я лишилась пальца, и на его восстановление у меня ушло больше месяца.

Тогда я была еще слишком юной и не всегда успевала реагировать на опасности, поэтому и получала от милых детишек, с которыми жила в интернате.

Моя магия позволяла мне скрываться от тех, кто заведовал интернатом, ведь я владела магией иллюзий и умела надевать любые личины, но поначалу я еще плохо её контролировала и не ожидала, что настоящую опасность представляли не взрослые, а как раз дети.

На адаптацию в новых для себя условиях у меня ушло больше года.

И опыт этот был ужасным.

Много раз я думала уйти оттуда, но останавливало то, что я не представляла, как буду выживать вне стен интерната. Здесь поят и кормят. Есть где помыться, поспать. И даже одевали детей очень даже неплохо.

Короче говоря, абсолютно все условия для жизни.

Конечно, если не считать детей, пытающихся тебя либо избить, либо изнасиловать, либо и вовсе убить.

Но благодаря этому опыту, магией иллюзий я овладела в совершенстве.

И если поначалу пользовалась ей от силы три раза в день, чтобы воспитатели не заметили во мне чужачку, то через год я научилась держать иллюзию даже во сне.

Иллюзию моего полного отсутствия.

Да-да, я научилась качественно прятаться.

Драться я не умела, физически была довольно слабой, слишком худая, слишком тонкокостная, но вот делать вид, что меня вовсе не существует, или изображать другого человека (дети часто сбегали, и можно было пользоваться их личинами), но при этом получать свою еду, одежду и койко-место – это без проблем.

Конечно, мама не отправила меня в свободное плавание без обучения.

Она рассказала мне подробно, как пользоваться своей магией и в теории, и на практике. Мы тренировались с ней целый год.

И только лишь после этого она уехала искать нам дом и защиту.

Пару раз в месяц мама отправляла мне магический вестник, в котором подробно рассказывала о том, где была этот год и что делала, а я в ответ рассказывала ей о своей жизни.

Мама давала мне советы и всегда напоминала о том, чтобы я помнила, кем являюсь, и ни в коем случае ни с кем не заводила близких отношений, ибо не пристало дочери Великого Леса со всякими низшими даже близко общаться, не то что думать о чем-то другом. К тому же люди могли рассказать о том, кто я, нашим врагам, у которых магия на более высоком уровне, и тогда нас обеих убьют.

Вот так я и жила.

В полном одиночестве.

Часто, порой раз в неделю, создавая себе новую личину. Или вообще надевая отвод глаз.

Ни друзей, ни близких. Только редкие переписки с мамой.

И единственное, чем я могла довольствоваться, – это подглядывание за другими.

Поначалу я считала себя невероятно крутой, ведь у меня, в отличие от бездарных людишек, была магия, и поэтому я несколько раз серьезно была ранена.

После этих увечий и пяти лет жизни в интернате я научилась уважать и бояться тех, кто меня окружал.

И что бы ни говорила мне мама про «жалких людишек», я вдруг осознала, что мы с ней более жалкие, чем они.

Время шло, я взрослела и понимала, насколько сильно я одинока.

Больше того, я начала завидовать тому, что даже в таких условиях выживания взрослеющие и никому не нужные дети создавали самые крепкие союзы.

Здесь, в интернате, было именно так.

Если ты не научишься любить и доверять тому, кто рядом, ты просто не сможешь выжить.

Поэтому, наверное, все эмоции у детей были утрированы. Если ненависть, то лютая, если любовь, то до гроба.

Здесь страсти кипели почище всяких мелодрам, которые мы иногда смотрели, собираясь всей гурьбой перед сном у телевизора в общем зале для игр.

Взрослым по большей части было плевать на подростков. И в межличностные конфликты они почти не вмешивались.

2 глава

Музыка продолжала громко орать, а у меня, походу, случились самые настоящие галюны, как говорил Фич, когда обкуривался, видимо от удара головой.

Потому что оба парня резко обросли шерстью, превратились в здоровенных серых волков и выпрыгнули из машины. Один из них лапой оторвал дверь с моей стороны, вытащил меня из машины, зубами схватив за рюкзак, который я так и не сняла со своего плеча. Все же в нем была вся моя жизнь: сменное нижнее белье, запасная куртка, немного косметики, документы и деньги.

Волчара продолжил тащить меня куда-то в лес, тогда как второй вообще исчез из виду.

А затем он и вовсе накрыл меня своим здоровенным мохнатым телом, придавив к земле, еще и грозно рыкнув, чтобы я не двигалась, и в этот момент раздался взрыв.

Нас обоих обдало жаром, волк взвизгнул и отрубился, уже полностью навалившись на меня своей тяжеленной тушей.

Кажется, я тоже отключилась на несколько минут, потому что очнулась тогда, когда поняла, что тяжеленная туша с меня исчезла, мне стало легче дышать и кто-то облизывает мне лицо.

Кое-как взмахнув рукой, я убрала от себя наглую морду и, открыв глаза, в шоке уставилась на настоящего волка.

Только здорового, блин…

Я и не знала, что они настолько огромные бывают.

Как теленок!

На автомате попробовала отползти от него, но услышала чье-то поскуливание.

Повернув голову, поняла, почему так сильно пахло палёной шерстью и поджаренным мясом.

– Богиня, – прошептала я одними губами, увидев обожжённую спину волка, который меня вытаскивал из машины и защищал своим телом.

Второй же, тот, что меня облизывал, подбежал к первому и начал зализывать его раны.

А я просто не понимала, что происходит.

Где парни, что меня везли? И что вообще случилось?

Голова всё еще кружилась, и меня подташнивало от удара, еще и что-то мешало, какая-то вода лилась на глаза.

Я стерла на автомате эту воду и, когда посмотрела на руку, поняла, что это кровь.

Осторожно потрогала свою голову и лоб. Так… похоже, голову я разбила и кровь лилась из раны.

Второй волк, посмотрев на меня пару мгновений, продолжил зализывать раны своего кого… ну не брата же?

Я осмотрелась вокруг и поняла, что машина, кажется, находится дальше, чем изначально, и продолжает гореть. И еще одна тоже лежит недалеко от нашей и полыхает. А рядом с ней куча крови.

Я не сразу сообразила, что это за кровь, пока не заметила чью-то оторванную руку, лежащую рядом.

И чем-то сильно меня смущала эта самая рука.

Мозг работал плохо, и поэтому я решила подойти поближе и понять, что же с ней не так.

Встать не получилось, поэтому я поползла на четвереньках, волк недовольно заворчал на меня, но отвлекаться от спины своего сородича не стал и продолжил усердно её зализывать.

Местные говорили, что собачья слюна лечебная и, когда собаки зализывали друг другу раны, они вроде как не воспалялись и быстро заживали.

Не знаю, относится ли это к волкам.

Надеюсь, что да.

Ибо я сейчас помочь ему абсолютно ничем не могла.

Я вообще пока не понимала, правда это волки или у меня всё же галлюцинации. Я ударилась головой так, что вырубилась, вот мне и причудилось то, что я увидела.

Потому что как люди могли превратиться в животных – я не знала…

Нет, я видела местные фантастические фильмы об этом, но все вокруг уверяли, что это сказки.

Ладно, об этом я подумаю чуть позже, сейчас меня интересовала та самая оторванная рука.

На четвереньках я все же доползла до неё и уставилась на черные пальцы.

Кольцо, что было надето на средний… Точнее, печатка с рисунком.

Этот рисунок показывала мне мама. Я знала его почти с рождения.

Это наши враги. Те, что преследовали нас.

Орден наёмных убийц и отступников.

О богиня… это они на нас напали?

Но оторванная рука еще ничего не значит! Он же может восстановиться!

Я проследила за кровью и заметила еще части тела: руку и ногу. А затем и всё тело. Только с головой и оставшейся одной ногой.

Подползла ближе к нему и увидела, как дроу – наш извечный враг – открыл глаза и что-то шепчет.

Не став дожидаться, когда он наложит на меня проклятье, нашла рядом камень и заткнула его рот булыжником.

Дроу попытался помычать, но мне было плевать, сейчас срочно надо было найти что-то острое, чем можно отделить его голову от туловища, иначе он восстановится, позовёт своих дружков и нас с мамой убьют!

Я начала осматриваться вокруг, но всё было не то.

И голова еще сильно кружилась.

Краем уха услышала недовольное ворчание волка.

Он подбежал ко мне и начал оттаскивать за шиворот от трупа.

– Не надо! Я должна его убить! Ты не понимаешь! – попыталась объяснить я серому. – Он опасен! Ему надо голову оторвать! Тогда он точно умрет и не позовёт своих сородичей! А они опасны! Они нас убьют!

Волк притормозил, заглянул мне в глаза, наверное, чтобы убедиться, что я говорю правду, а затем подошел к дроу и начал уже рассматривать его с недоумением.

Я примерно понимала, почему он удивлен.

– Братан, – услышала я хриплый голос Тимофея. – Не добивай этого урода, его допросить бы… раз он такой живучий.

Я повернула голову и уставилась на покачивающегося грязного и совершенно голого, но твердо стоящего на своих двоих мужчину.

И сглотнула появившуюся от увиденного слюну.

Кажется, такое тело я видела только на обложках журналов да в интернете…

Вот что значит из спортзала не вылезать сутками.

Это же просто невероятно красиво…

Мне враз захотелось стать скульптором и запечатлеть это идеальное мужское тело на века.

Да по нему можно анатомию изучать. Тут же все мышцы видны, еще и каждая увеличена в разы.

– Что, детка, нравлюсь? – подмигнул мне Тимофей, который и так-то еле на ногах стоял, но всё равно продолжал красоваться передо мной.

– Эта сволочь мне тачку новою угробил, – услышала я второй голос с другой стороны и, повернув голову, увидела Никиту.

3 глава

Мужчины порадовали меня тем, что всё-таки поверх маек надели еще и куртки. Сразу как-то дышать даже легче стало.

– Значит, так, – слово взял Тимофей, почему-то скептически посмотрел на меня и, подойдя впритык, полез рукой к моему лицу. Естественно, я начала отходить. – Да тихо ты, я рану хочу глянуть.

– Чего на неё смотреть? Завтра заживет, – недовольно пробормотала я и отошла еще дальше, чтобы не вдыхать аромат, исходящий от мужчины.

Он отмылся от кишок дроу и теперь пах мылом и еще чем-то таким приятным, отчего у меня пальцы на ногах подворачивались, а мурашки внизу живота словно взбесились.

Тимофей повернул голову в сторону, словно настоящий зверь, крылья его носа затрепетали, отчего он даже глаза прикрыл, словно наслаждаясь, а затем резко открыл их и серьезно спросил, становясь сильно похожим на своего брата:

– Меня интересует, как ты себя чувствуешь. Нам до деревни тридцать кэмэ, сможешь такое расстояние быстро пройти?

Я мысленно выдохнула оттого, что он не сказал ничего по поводу моего влечения к нему, ведь явно же почуял, а затем почесала затылок. Тридцать километров – это не пять. Да, за день я наматывала, наверное, столько же. На мне было три пятиэтажных дома. В каждом по шесть подъездов. Я, конечно, выносливая стала благодаря мытью полов, но всё равно, наверное, будет сложно.

– Если не бегом, а шагом и с передышками, то думаю, что дойду, – пожала я плечами.

– Останавливаться не будем. Если что, понесу, – сказал он и подмигнул мне.

А я представила, как он возьмет меня на руки, и опять сглотнула набежавшую слюну. Ну уж нет, у меня же совсем голову снесет.

– Постараюсь идти быстро, – хриплым голосом сказала я и, отведя взгляд, начала его прочищать.

– Твои ноги… тебя же комары сожрут, нет нормальной одежды? – почему-то недовольным тоном голоса спросил Никита.

– Меня местные насекомые не едят, – ответила я.

И да, это действительно было так. Насекомые даже не пытались пробовать меня на зуб. Наоборот, держались подальше, словно я была чуждым опасным элементом. И не только насекомые, но и животные. Кошки, собаки, птицы…

Мама еще в детстве мне пояснила, что это из-за того, что мы эльфы. И попросила меня не лезть к животным, чтобы никто другой нас не заподозрил в чуждости к этому миру.

Поэтому с сожалением приходилось врать всем, что у меня аллергия на кошек и собак, когда, например, гуляя во дворе, все гладили чью-нибудь собаку или кошку, а я не подходила. Ибо знала, что только напугаю несчастную животину.

– Прикольно, мне бы так, – хмыкнул Тимофей.

– Тогда идем, – скомандовал Никита, и мы пошли.

М-да, если честно, я думала, что выносливая, но… одно дело – ходить по городу, и совсем другое – по лесу.

Спустя где-то час, как мне показалось, я решила поинтересоваться, а заодно притормозить у дерева и отдышаться:

– А мы туда идем хотя бы? И как вы ориентируетесь?

У мужчин не было никаких средств связи или компасов. Но они перли с уверенностью носорогов. И по их лицам я и близко не заметила, что они устали.

– Вот тебе и дитя Великого Леса, – усмехнулся Никита. – Да ты еле дышишь. Или это сказки, что эльфы на деревьях живут?

– Не сказки, – уязвленно посмотрела я на мужчину. – Я в Великом Лесу жила во младенчестве, всё остальное время мы с мамой жили на Земле и только в городах, прячась от преследователей. К тому же мы не дикари, у нас тоже города свои были… есть.

– Хм, – нахмурился Никита. – Значит, преступница не ты, а твоя мать?

– Да с чего ты взял, что она преступница! – Я даже ногой топнула от злости.

– Так чего же вас столько лет преследуют? Почему она тебе ничего толком не рассказывала?

– Она сказала, что они наемники, отступники, фанатики, вот и преследуют! – еще громче начала я орать.

А затем осеклась и задумалась.

Ибо раньше как-то не было времени даже поразмышлять об этом. Я просто верила маме на слово. Не знаю почему, но верила.

– Наемники, – вычленил лишь одно слово из моей отповеди мужчина и начал размышлять вслух: – Значит, кто-то нанял наёмников, чтобы они вас поймали…

– Не поймали, а убили, – уже тише ответила я.

– О как. Интересно, что такого сделала твоя мать, что и её, и тебя убить хотят, – задумчиво спросил мужчина.

– Да ничего она не делала! – опять начала я злиться на него, не веря в то, что мама могла бы быть преступницей.

Уж кого-кого, а настоящих преступников я видела. Это те уроды, что терлись вечно у интерната и детей забирали в свои притоны. Я как могла «своих» охраняла, а вот остальные… остальным приходилось намного хуже. Потому что всех я спасти не могла.

– Если она ничего не делала, то почему её преследуют? Еще и в другом мире? И для этого еще и наняли наемников?

– Да не знаю я! – уже с отчаяньем заорала я на мужчину, почему-то с каждым его словом сильнее злясь.

Ведь я сама никогда не спрашивала у мамы. Почему? Почему не задавала ей этих вопросов? Почему просто верила, и всё?

Как так-то?

– Ладно, хватит болтать, – постановил Тимофей, подошел ко мне ближе, повернулся спиной, присел на землю и скомандовал: – Полезай мне на спину. Так быстрее добежим.

– Да я бы передохнула, и можно дальше, – выдохнула я неуверенно, сама прекрасно понимая, что так быстро, как они, просто не могу идти, но и вдыхать постоянный аромат от мужчины – то еще испытание для моих гормонов.

Но ответил за него вечно чем-то недовольный Никита:

– Полезай давай, а то я сам тебя сейчас через плечо перекину, и будешь, как мешок картохи, болтаться всю оставшуюся дорогу. А то и так из-за тебя еле тащимся.

Я посмотрела на него и поняла, что этот точно может исполнить свою угрозу, поэтому решила, что лучше уж с удобством, чем без.

Рюкзак у меня давно уже висел не на одном плече, а на двух, поэтому подошла к мужчине и, стараясь не думать о том, как круто от него пахнет, а также игнорировать радостно запорхавших бабочек в моем животе, обняла за шею. А он резко поднялся и подхватил меня за ноги, прижав к своему корпусу, еще и вверх подбросил, отчего я взвизгнула и сильнее обняла его за шею.