Сводный для бывшей

0

— Почему…почему ты так? — сжимаю ладони в кулаки, впиваясь в нежную кожу ногтями до дикой боли. — Разве не видишь, насколько я искренне к тебе отношусь? — пытаюсь не выдавать, что мое тело дрожит так, будто я оказалась посреди снежной пустыни, а не стою здесь перед ним в достаточно теплой и просторной комнате загородного дома, который теперь нам приходится делить.

Только голос все равно выдает с потрохами. Интонация то повышается, то фонить от низкого тона. И так хрипит каждое слово, которое мне удается из себя выдавить.

— Ты маленькая, хорошая моя, — на его губах появляется эта легкая ухмылка, которую я так сильно люблю.

Только сейчас она вызывает во мне лишь раздражение.

— Три года? Для тебя это так много? Тупая отмазка, невероятно тупая, Харван.

Так много чувств сейчас играют внутри меня. Мне хочется одновременно расплакаться и прижаться к нему крепко-крепко, и плюнуть ему в лицо, и сбежать, громко хлопнуть дверью из этого дома…Города.

Но меня останавливает то, что он не станет меня догонять и останавливать.

Как бы сильно мне этого не хотелось.

— Ты обязательно найдешь своего принца, принцесса, — поджимает губы. — Я не похожу на героя твоей сказки. Для меня сказки в реальной жизни - это антиутопия.

— Знаешь… — сглатываю ком, образовавшийся в горле и пытаюсь на дать сорваться слезам, скопившимся на глазах. — Ты пожалеешь.

— Что? — хмурится он, пытаясь уловить суть брошено мною фразы.

— Никто и никогда не полюбит тебя так искренне и невинно, как я, — заявляю твердо. — И тогда ты пожалеешь, что сейчас поступил со мной так. Очень пожалеешь. Но будет поздно, Харван. Я приложу все свои усилия, чтобы к тому моменту ты мне был уже совсем не нужен.

— Маленькая, что ты говоришь, — тяжело вздыхает он.

— Увидишь, — даю ему обещание. — Уже можешь начинать обратный отсчет до того времени, как мы поменяемся ролями.

1

— Это теперь твоя комната, Аля, — Леся заводит меня в просторную комнату с большим окном и собственным балконом.

Всего через пару дней она официально станет моим опекуном. Но я никогда не смогу назвать её мамой… Только Леся. Хоть какая-то часть моей жизни должна остаться неизменной. Чтобы иногда была возможность хотя бы мысленно представлять, что последних событий не происходило.

Это невозможно. Я знаю, что моя боль теперь будет моим постоянным спутником и единственный вариант - принять её и научиться с ней жить.

Но не сейчас. Не так быстро. Мне нужно время.

В этой комнате уже бывала. Это гостевая спальня и иногда я останавливалась в ней с ночевкой.

Тогда мне так сильно нравилось, ведь она намного больше и просторнее, чем моя комнатушка в небольшой квартире в тридцать квадратных метров.

Могла бы я тогда подумать, что буду здесь жить? Никогда в жизни.

Сейчас больше всего на свете мне хочется, чтобы пару последних дней и событий оказались глупой жестокой шуткой. Тогда я бы с радостью вернулась в свою крохотную, но уютную хрущевку.

— Ты можешь поменять здесь все, что захочешь, — продолжает Леся. — Сделать перестановку, покрасить стены… Только скажи и мы купим все, что тебе понадобится…. — она осекается и смотрит на меня сочувствующим взглядом. — Знаю, не сейчас. Просто сразу скажи мне, если захочешь что-то поменять.

— Спасибо, — выдавливаю из себя.

Мне сложно говорить.

В горле стоит острый непроходимый ком.

Я с последних сил сдерживаю истерику, а слезы сами катятся по лицу. Совсем это не контролирую.

— Я побуду немного сама? — последнее, что успеваю выдавить из себя.

— Конечно, малыш, — понимающе кивает Леся, аккуратно подходит ко мне, целует в макушку, на мгновение прижимая к себе и спешно выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

Всхлипываю и уже не могу сдержать эмоций, рвущихся наружу.

Забираюсь с ногами на кровать, прижимая колени к лицу и начинаю реветь.

Я держалась целый день. Старалась быть сильной. Но сейчас, когда осталась одна, поняла, насколько сложно мне это далось. Дверь в мою комнату открывается.

— Стучать не учили? — шмыгаю носом, через пелену слез замечая, как Влас заходит и закрывает за собой дверь.

Он нагло и молча присаживается рядом со мной и без спроса прижимает к себе.

— Держись, маленькая, — тихо проговаривает, поглаживая по голове. — Дядя Миша для всех нас был семьей.

— Тебя не было на похоронах, — не хочу этого, но упрекаю вопреки.

— Знаю, прости, — тяжело вздыхает. — Я не успел, ты же знаешь… Только сегодня сходил на кладбище…

— Это было так тяжело, — проявляю слабость, но за последние дни так устала быть сильной.

Он лишь крепче прижимает к себе.

— Хочешь побыть сама? — спрашивает.

— Да, — отвечаю, но уже не уверена, что этого желаю.

Мне страшно оставаться наедине с этими чувствами. Кажется, что они смогут поглотить меня целиком.

Влас не уходит. Остаётся со мной.

Мы проводим несколько часов в тишине.

Я плачу на его плече, а он продолжает поглаживать длинные светлые волосы.

— Сегодня я снова уезжаю, — нехотя говорит он. — Смог вырваться на пару дней.

— Знаю, — констатирую факт, который поднимает в груди волну негодования.

Он остро необходим мне сейчас. Так сильно. Но снова уезжает. В очередной раз.

— Ты сильная, Саша, — заверяет он. — Знаю, когда я вернусь… — хочет что-то сказать, но замолкает.

— Аля, — впервые поправляю его.

Он не комментирует.

Сашей меня последние несколько лет называет только папа. Называл. И теперь кажется, что это имя покинуло меня вместе с горсткой земли, которую мне пришлось кинуть в его могилу.

Полтора месяца спустя

— Вот и набралась сил прийти к тебе, папа, — присаживаю у его могилы. — Это так сложно. Я до сих пор не могу поверить. Поэтому так долго решиться не могла. Будто бы если не пришла, могла продолжать верить, что ты просто уехал куда-то и это все жестокое недоразумение.

Слезы подступают к глазам, но так и не скатываются по щекам.

За прошедший месяц я уже выплакала все что можно и, кажется, утратила эту способность.

Пообещала сама себе быть сильной.

Раньше меня до ужаса пугали кладбища. Когда я была маленькой, одноклассница рассказывала, что видела девочку в белой ночнушке и с черными волосами, когда они были на поминках бабушки. Это детское вранье так сильно отложилось в моей памяти. Никогда даже близко к ним не подходила, обходя стороной.

А теперь… Находясь здесь, рядом с отцом, чувствую себя так спокойно и умиротворенно. Кто бы мог подумать.

— Я буду приходить чаще, пап, — обещаю, вглядываясь в его фотографию. Она успела немного выцвести от палящего солнца. — Надеюсь, ты не злишься, что так долго не могла на это решиться.

Выдерживаю паузу, будто он способен мне ответить.

Я верю, что сейчас он находится где-то рядом и радуется, что я наконец-то набралась сил.

— Я не знаю, что обычно приносят… — хмурюсь. — Поэтому я принесла твое любимое печенье, которое готовит Леся. В последнее время тебя мучила зубная боль и ты отказывался от всех сладостей… Но теперь можно, — шмыгаю носом. — Она по тебе очень скучает. Все по тебе скучают, пап.

Домой я возвращаюсь к обеду. Да, теперь это и мой дом тоже. Я смогла немного привыкнуть, хоть и по-прежнему не смогла принять.

— Аля, — радостно улыбается Леся. — Давай к столу. Мы как раз собрались кушать.

— Привет, — киваю Сергею - мужу Леси. — Ты так много наготовила, будто на роту солдат.

Мою руки, прежде чем сесть за стол.

— Так и есть, — согласно кивает она. — Сегодня эта самая рота и приедет.

— В смысле? — вопросительно приподнимаю брови.

— Сегодня приезжает Амалия с мужем на несколько дней, — ставит в известность Леся.

— Неожиданно, — удивляюсь.

Амалия дочка Леси и Сергея. За последние полтора месяца она часто приезжала в гости, но не разу не оставалась с ночевкой.

2

— Я тебе не сестра, — хмурюсь, скрещивая руки на груди.

Его обращение ко мне вызывает в груди волну негодования.

— Кажется, даже ты мне совсем не рада, малыш, — невесело подмечает Влас.

Сразу меняюсь в лице и хочу уверить его в обратном, но не успеваю этого сделать.

— Всем привет, — в кухне появляется сначала округлый животик, в после и Амалия целиком.

Она сразу зажимает Власа в объятиях и треплет за щеки.

— Какой ты уже большой, — смеется она. — А все такой же вредный. Удивительно.

— Мать, ты же знаешь, что беременным нельзя ничего употреблять? — он внимательно вглядывается в её глаза и аккуратно прикасается к животу. — Задавишь меня своим авторитетом.

— Все в порядке, — следом заходит муж Амалии - Костя. — У нас по расписанию прилив веселья и любви ко всему сущему, — он наигранно смотрит на свои часы на запястье.

— Да ну вас, — фыркает она. — Вообще ничего не понимаете.

Следом она подходит ко мне, и так же заключает в объятия.

— Привет, сестренка.

— Там точно растет богатырь, — усмехаюсь я, ощущая, как нашим объятиям мешает её животик.

— То есть ей можно, да? — удивлённо смотрит на меня Влас. — Что за дискриминация началась в этом доме?

— Ты о чем? — сразу вникает Амалия.

— Я тоже назвал её сестренкой, — осведомляет её. — Она сказала, что она мне не сестра.

— Ну понятное дело, — с важным видом отвечает девушка. — Ты ведь у нас приемный.

— Твои тупые шутки, — закатывает глаза Влас. — Ничего нового.

— А давайте уже сядем за стол? — в разговор внедряется Леся. — Целый день у плиты стояла, а вы здесь только языками чешете.

Все без промедления занимают свои места.

Леся и правда наготовила много вкусностей, от которых даже качественная столешница и натурального дерева способна проломиться.

— И что, поговорим таки об учебе? — начинает она после того, как мы успеваем обсудить все на свете.

— Можете обсудить, а я пока выйду, — Влас сразу меняется в лице и встает из-за стола.

— Ну что за несносный ребенок, — тяжело вздыхает Леся.

— Ну уж какого воспитала, — Амалия встает на его защиту, пока Влас действительно выходит из комнаты.

Через полчаса разговоров мы все расходимся, чтобы немного отдохнуть.

Особенно сильно на этом настаивает Амалия. Якобы не хочет, чтобы ни один разговор прошел мимо её ушей, но настаивает на том, что ребенок требует дневного сна после еды.

Возвращаюсь в свою комнату, беру в руки книгу и плед с кровати, и выхожу на балкон.

— А ты что здесь забыл? — удивлённо уставлюсь на Власа, который стоит у перил явно о чем-то задумавшись.

— Точно, — невесело ухмыляется он. — Мы ведь теперь соседи. И балкон придется делить, он смежный на эти две комнаты.

— Не вижу радости на твоем лице, — говорю с абсолютно безэмоциональным выражением лица.

— Как ты, малыш? — внезапно спрашивает он, участливо вглядываясь в мои глаза.

— Нормально, — пожимаю плечами. — А ты? Эта ситуация со школой…

— Нормально, — не дает мне закончить. — Не сиди долго, замерзнешь.

Уходит, закрывая за собой дверь и оставляя легкий холодок, пробежавший по моей коже.

Мы были близки когда-то. Очень.

Но очевидно, что не теперь.

Та нить давно потеряна и теперь мы чужие люди.

Ощущение, что даже гораздо дальше, чем чужие.

Обидно? Да.

Мне не хватает того беззаботного и вечно веселого мальчишки, который когда-то обещал на мне жениться.

Тогда он был для меня самым близким на всем белом свете. Неужели душевная близость способна так легко испариться в никуда?

***

— Ничего себе, смотри какой красавчик, — Катя толкает меня в бок.

Её глаза горят неподдельным любопытством.

— Мм? — поднимаю на нее не заинтересованный взгляд, а сразу после перевожу его в ту сторону, куда она таращится.

Влас собственной персоной.

Что скрывать, мои глаза, подобное её, сразу загораются.

Так происходит всегда, когда на него смотрю. Сколько себя помню. Он притягивает мой взгляд, словно самый мощный магнит.

Приблизительно так же, как магнитится железо к аппарату МРТ.

В памяти всплывает наш вчерашний разговор. Это его бездумное «сестренка».

Фыркаю и перевожу взгляд.

Все изменилось - повторяю сама себе.

— Ничего особенного, — говорю из-за обиды затаившейся во мне.

Нагло вру.

Харван красивый. Действительно.

Он немного смазливый даже…

Но четкие линии подбородка, тёмные волосы и манящий взгляд делают свое дело.

— Ой мамочки! — с придыханием произносит Катя. — Он идет прямо к нам.

Не реагирую на ее слова, вопреки тому, что сердце на них отзывается слишком рьяно.

— Привет, сестренка, — слышу его голос совсем рядом. — Будешь помогать мне вновь освоиться в этой школе?

— Я тебе не сестра, — фыркаю, скрещивая руки на груди.

— Он твой брат? — одновременно со мной восклицает Катя.

— Совсем недружелюбно с твоей стороны, Саша, — хмурится Влас.

— Аля, — поправляю его.

— Она не любит, когда её так называют, — констатирует факт подруга.

— Любит, — сухо отрезает Влас, не сводя с меня своих глаз.

— Вы меня запутали, — отмахивается Катя. — Ты её брат или нет?

— Это так важно? — удивлённо приподнимает бровь.

— Конечно, — утвердительно кивает головой.

— Почему же? — переводит на нее заинтересованный взгляд.

Улавливаю моментально и мне это совсем не нравится.

— Ну как же, — она, черт возьми, кокетничает. — Как это бывает в романах…Трепетно влюбиться в брата лучшей подруги.

— Меня сейчас вырвет, — прикладываю руку к губа от отвращения. — Что ты несешь.

Влас лишь смеется.

— Увы, — он больше не смотрит на Катю. — Она не признает во мне брата. Книжная лав стори не осуществится.

— Очень жаль, — с улыбкой на губах произносит подруга. — Извиняюсь.

3

Уйти вечером на прогулку с Катей получается без пробел. Леся ничего мне не запрещает. В гранях разумного, естественно. Понимает, что я уже достаточно взрослая и самостоятельная.

А возможно просто пока боится в чем-то мне отказывать и ущемлять.

— И куда мы идем? — спрашиваю у Кати, обхватывая руками края своей джинсовки. Начало октября выдалось достаточно холодным, но я по прежнему не спешу надевать курточку.

— Иванов вечеринку закатил, — говорит шепотом, будто это большой секрет. — Почти пришли, следующий дом его.

Иди далеко не приходится, ведь особняк Иванова находится в пару кварталах от дома Харванов.

— Это который одиннадцатиклассник? — приподнимаю вопросительно бровь.

— Да, — согласно кивает подруга.

— Его ведь никогда в школе не бывает, — припоминаю я.

Я так редко его вижу, что практически забыла как он выглядит. Помню о его существовании лишь потому, что другие девчонки в классе часто что-то о нем говорят.

— У него там мутки постоянно какие-то, — отмахивается она.

— Какие? — хмурюсь.

— Да кто его знает, — подруга лишь пожимает плечами.

— А с чего мы вообще идем на его вечеринку? — задаю волнующий меня вопрос. — Не знала, что ты с ним общаешься.

— Он сам пригласил, — Катя тянет губы в довольной улыбке. — Частно пишет и звонит мне.

— Вот это новость, — присвистываю, хоть и плохо умею это делать. — А я хоть каким боком туда иду?

— Я предупредила его, что буду с подругой, не ссы, — хлопает меня по плечу.

— Надо же, еще днем пыталась охамутать Власа, а теперь оказывается, что общаешься с Ивановым.

— Могла просто сказать, что Влас твой, — легко отзывается она.

— Что? — ошарашено переспрашиваю и моментально спотыкаюсь.

— Что что, — смеется она. — Под ноги смотри, а то весь асфальт своим носом изучишь.

— Он не мой, — огрызаюсь. — Бред мелешь какой-то.

— Да? — сразу же воодушевляется она. — Значит, у меня таки есть шансы?

— Тебе Иванова мало?

— Он мне не сильно интересен, — задумывается Катя. — Так что, я могу попытать удачу?

— Да пожалуйста, — фыркаю я, ощущая в груди жгучую неприязнь.

— Твоё выражение лица говорит совсем о другом, Ася, — ухмыляется она. — Пришли.

Особняк Иванова достаточно приличного размера.

И, стоит заметить, с прекрасной шумоизоляцией, потому что музыкой меня оглушает лишь тогда, когда мы открываем входную дверь.

Захожу я с недовольным выражением лица, потому что внутри еще остался осадок от разговора с Катей.

— Не дрейф, Ася, — толкает меня плечом.

— Ты о чем? — непонимающе уставляюсь на нее.

— У меня нет шансов.

— Почему же? — спрашиваю, испытывая в груди какую-то странную и непонятную надежду.

— Слишком большая конкуренция, — она поджимает губы. — Я люблю, когда я единственная.

— Я тебя не понимаю, — отрицательно качаю головой, но после прослеживаю за взглядом Кати и понимаю о чем она говорит.

Влас тоже здесь.

Видимо об этой вечеринке он говорил, когда приглашал меня.

Вот же интересно получилось.

И рядом с ним крутится какая-то брюнетка. Вряд ли с нашей школы, кажется, раньше я ее не видела.

Влас моментально улавливает мой взгляд, на его губах мелькает странная улыбка, и кивком головы он подзывает к себе.

— Пошли глянем, что там, — тяну Катю в противоположную сторону.

— Кажется, он звал, чтобы ты подошла, — подмечает, но таки следует за мной.

— Пусть хоть обзовется, — сухо отвечаю и сворачиваю в другую комнату.

— А вот и Иванов, — улыбается Катя. — Не убегай далеко, я пойду поздороваюсь.

— Ладно, — отвечаю её удаляющейся спине.

Подумываю куда бы пойти и уже присматриваюсь к лицам, вдруг есть кто-то знакомый с кем можно пока поговорить.

— Сбежать от меня решила? — раздаётся позади меня вместе с тем, как на плечо ложится массивная ладонь. — Как вообще здесь оказалась?

— А я что, отчитываться должна? — хмурюсь, резко поворачиваясь к Власу.

— Ты снова в боевом настроении? — ухмыляется. — Почему не подошла? Я ведь подозвал тебя.

— Тебе надо - ты подходи, — скрещиваю руки на груди.

Так злюсь на него отчего-то, но сама не понимаю почему.

— Подошел, как видишь, — указывает на себя.

— Мог не отвлекаться от увлекательного разговора, — смело выдерживаю его настойчивый взгляд.

— Захотел поговорить с тобой, — парирует он.

— Зачем? — вопросительно приподнимаю бровь.

Уже достаточно привыкаю к шумной обстановке и музыке, чтобы различать его голос на незначительном расстоянии.

— Не знаю, — честно отвечает он. — Но ты явно в последнее время совсем не рада моей компании, да, Саш?

— Ася, — отвожу виноватый взгляд в пол. Неловко ощущаю себя, поправляя его раз за разом.

Что мне ему сказать? Что я сама совсем не понимаю, что со мной происходит?

— Хочешь сбежим отсюда? — внезапно предлагает Влас.

По телу моментально пробегает тысяча мурашек. Мне не нравится, что мое тело именно так реагирует на него…