Своя земля

СУД

За три месяца до Нового года. Городище каменщиков, что в губернии Энска. Дьякова служба.

В клети сидел здоровый парень с крепкими телом и пудовыми кулаками. Соломенные волосы торчали в беспорядке, яркие голубые глаза на широком лице излучали весёлость и бесшабашность, а тонкие губы еле сдерживали улыбку. Он слушал приговор судьи, который зачитывал текст с жёлтой, слегка помятой, бумажки.

–Решение суда! – крикливым и тонким голосом начал худощавый муж с крючковатым носом. – Признать виновным в кабацкой драке с последующим смертоубийством двух человек, сопротивлением при аресте и оскорблениями в адрес службы исполнения Права ­– Лихолетова Артёма Борисовича. Двадцати трёх годов от роду, вольноотпущенного, ранее судимого за хулиганство и побои. В виду тяжести преступления суд назначает повинность на выбор.

Служба штрафников на южном приграничье в рядах пехотного полка армии его Княжеского величия, сроком на двадцать пять лет без права амнистии / или каторжные работы на государственном золотом прииске пожизненно, – хлопнул обухом деревянного топора судья.

–Ну, и чтобы окончательно усраться, каков третий вариант? – расслаблено произнес осуждённый, прикидывая свою незавидную долю. Сбежать с прииска можно, но без теплой одежды и припасов с берегов Лены так просто не доберёшься. Дезертиров стреляют без суда и следствия, а юг кишит змеями, тварями и доносчиками.

–Поселение на три года на Острове Буйный, без права амнистии, – злорадно выплюнул дьяк.

–Вот, это по мне. Через три года встретимся, дьяк – сизый хряк. И с тобой тоже, задроченный особо уполномоченный, – рассмеялся в лицо чинам Артём.

–За оскорбление службы исполнения Права, Вы наказываетесь…

–Не шипи так, башка болит. А ты мне уже решение вынес, от того второй раз не можешь за одно и то же судить. Съел хрена с солью? Короче, на поселение еду. Как говориться, семь бед – один ответ. Только чтобы сани с бубенцами были и ямщик поразговорчивее. Чего замерли? Жрать осуждённому когда дадите?

Через два часа прибыла крытая карета для перевозки заключённых. Артёма грубо толкнули внутрь, а после приковали к сиденью. На вопрос об удобствах – указали на дыру в полу.

Помимо здоровяка, пассажирами чёрного воронка, как называли дилижанс с каторжанами, были трое угрюмых ребят с воровскими рожами и тщедушный старичок с бегающими глазами.

–Покатилась душа в рай, – громко смеясь, грохотнул Артём. – Теперича город вздохнёт свободно, аж пятерых лиходеев выпроводила управа! Глядишь, губернатор увидит в том добрый знак и главных чинов следом сошлет… Вот, тогда заживёт городище...

–А ну, цыц там! Говорить не велено, – отозвался стражник и для острастки ткнул древком копья здоровяка, но не сильно. Больше для того, чтобы, если случайный прохожий и услышал похабные речи арестанта, то видел попытку доброго стража закона прекратить хуление высших чинов власти. А, положив руку на сердце, был солидарен со словами осуждённого. (отрывисто)

Дьяков служка подскочил к ямщику, сунул в руки сопроводительные бумаги и помчался по своим чернильным делам.

Громко цокнув, возничий ударил по крупу лошадки, заставляя тронуться. Колесо тюремного дилижанса закрутилось, наматывая мусор и грязь с мостовой, рисуя новую судьбу для пятерых заключённых.

ПО МОРЮ-ОКЕАНУ

–Грузимся быстрее, сухопутные крысы. Поживее! – кричал крепкий дядька с корабля. Засаленная фуражка с кожаным козырьком была украшена пуговицей с изображением якоря. Волны и ветер вытравили синий цвет глаз и изрезали морщинами крупное лицо с приплюснутым носом. Солнце разлило деготь на кожу рук, выжгло цвет бороды и волос, оставив их серебряными. – Куда тащишь вьюк, сучье племя? В трюм, я тебе говорю. На хрен ты на палубу кидаешь?

–Господин старпом, не сдюжим с этим ящиком! Разрешите разобрать на части и перенести! – гаркнул матрос с берега.

–Тупая башка, видишь, опечатаны все стороны. Значит, нельзя… Травите лебёдку, – проорал в ответ мореман.

–Дык лебёдка не дотянется. Ещё шагов двадцать пердячим паром нужно тащить, – высказал свое мнение моряк.

–Так-то верно, а валки на кой хрен тебе? Катни на них двадцать шагов, бестолочь.

–Ты старый хрен, говорю, не сдюжим, значит, так и есть, – взорвался старший матрос. – Шобы валки подсунуть, нужно приподнять. Плечо приложить некуда. Ещё двоих троих нужно.

–Попроси каторжан. Нету людей, сам знаешь, – уже спокойным голосом отозвался старпом, соглашаясь с доводами.

К карете подошёл мореман с неумелой просьбой. Он явно стеснялся просить, больше привык помыкать.

–Это, ребята. Пойдём, толкнем ящик. Нужда есть в ваших руках, а не то до вечера простоим. Когда ещё подмога с города дойдёт…

–Мы осуждённые, значит, находимся под арестом, морячок. Да, и какая нам с того печаль? День прошёл, срок уменьшился, – с умешкой процедил один из братьев.

–С меня бутылка и снедь. Все получше, чем та баланда, коя вам на ужин перепадет, – начал торговаться старший матрос.

–Не интересно спину рвать, морячок. Подумай, может, что ещё предложить? – поднимал ставки второй арестант.

–А ежели батогами угощу? – взъярился мореман.

–Никак не можешь, – ухмыльнулся третий. – Покамест, до места не доставишь, мы с братьями под защитой Прааава находимся. Наказывать можно лишь за преступления, а мы ничегошеньки не сделали после судилища.

–Сколько порций еды? – спросил в лоб Артём.

–Три, – быстро ответил старший матрос.

–До конца плаванья три порции и колодки снимешь. Про бутылку говорил, так я не прочь, – проговорив свои условия, протянул скованные руки Лихолетов.

–Ты один не сдюжишь, – усомнился матрос.

–Не сдюжу я, не оплатишь ты, – отозвался Артём и вновь потряс цепями.

–Эй, стражник, отцепи нам, этого… здоровяка, – попросил конвоира старший матрос.

Сухо щёлкнул замок, цепи упали под злые взгляды трёх братьев.

–Сядь на место, идиот. Цена за помощь слишком мала, – прошипел один из братьев.

ПРИБЫТИЕ

Две недели пролетели в делах и заботах, новых знаний набилось в голову Артёма так много, что он начал переживать, не вытекут ли мозги через нос, как сопли. По утру просыпался и первым делом проверял нос, уши и рот. Довольно улыбаясь, выходил на палубу, чем злил всех, кроме старпома и Роберта. Те давали ему советы и делились слухами относительно острова. Лихолетова их россказни веселили, и он постоянно крутил отгоняющие зло знаки в ответ.

Вскоре высадили трёх братьев на острове Могутовка. Артём погулял по твёрдой земле, напился родниковой воды и обменял сохранённую бутылку вина на простой перочинный нож. На острове вели добычу редких металлов, что светятся в темноте, меж тем жёлтый дым, коим исходила земля, был весьма ядовит и душил кашлем.

Короткая остановка не принесла долгожданного отдыха, лишь раззадорила желание остаться на земле, но старпом скомандовал погрузку, принял двоих отмотавших срок болезненных на вид мужиков на борт, и корабль вновь сорвался в море, разрезая свинцовые осенние волны просмолённым деревом.

–Проклятое место. Очень дурное. Слушай меня сюда, Артём, – старпом был встревожен, глядя на приближающуюся сушу. – То, о чем мы говорили, далеко не шутка. Тут всякое случалось, а от тех, что смогли вырваться из плена, я слышал много небылиц. Из двух трех десятков арестантов вывез с острова лишь одного. Знай, если тебе удастся добыть «сердце тьмы», то ты сможешь уехать ближайшим кораблём. Для того, чтобы дать знак, вывеси тряпку на причале. Но ежели вздумаешь шалить или обмануть, пеняй на себя. Дважды в год, весной и осенью, мы проходим мимо Буйного… Советы кончились, береги себя. Ты хоть и шалопай редкий, но мужик неплохой. Удачи тебе на острове!

–Ты не сойдешь? Ноги размять? – спросил Лихолетов. Получив отказ, протянул руку для прощанья. После наблюдал за приготовлениями команды. Ощетинившиеся копьями и рогатинами матросы внимательно смотрели за мутной от прилива водой. У веревочной лестницы его ждал старший матрос с ножом в руке. Скрипнула натяжно бечёвка, принимая тяжёлое тело осуждённого. Только нога коснулась деревянного почерневшего причала, как лестницу с большой спешкой подняли. Лихолетов махнул рукой испуганной команде, а затем широким шагом потопал на берег.

ОСТРОВ

На удивление, Артёма никто не встречал. Будто бы и не осуждённый прибыл отрабатывать повинность, а гость заехал по мелочному делу. Подивившись такому отношению, он последовал по единственной дороге, уходящей с пристани.

Широкая тропа вела сквозь лиственный лес, что был одет в великолепные осенние наряды: жёлтый дуб, красные ясень и клен, бурая, с жёлтыми пятнами, осина. В нос тут же ударил аромат опавших листьев, сырости и грибов.

–Давненько я так не гулял, – громко крикнул Артём, подивившись раскатистому эху, которое разнесло его слова по острову. – В городище все больше – камень и кусты, а тут что не дерево, то великааан. – Широко раскинув руки, здоровяк ловил прохладный ветер и редкие лучи солнца.

–Чего орёшь, оглобля, – раздался голос из кустов... Чуть погодя появился и его хозяин, тщедушный мужичок в простом, но добротном жупане да в лисьей шапке. Куцая спутанная борода была щедро «украшена» мусором и приставшими крошками еды. – Лес, он это… тишину и уважение любит.

–Судя по приспущенным порткам, ты как раз уважение и выказывал! Как говорится, чем богаты! – хохотнул Лихолетов.

Старичок ничуть не смутился, лишь поправил штаны и затянул пояс.

–Но но, не смейся над старым человеком. Молодость полна надежд, а старость – сожалений упущенных возможностей. Как зовут тебя, новичок? – пристально рассматривая Лихолетова, начал расспрашивать дед.

–Артёмом нарекли родители. Родом Лихолетовым буду.

–Каков нрав, таков и род. Надолго в гости?

–Ежели не выгонят раньше, то на три года. Подскажи, дедуля, далече до посёлка? – потянув руки за спину, вопрошал здоровяк.

–Топай по дорожке, в аккурат в него упрешься, – затем грозным голосом добавил. – В лесу не шастай! Зверь к зиме готовится. Может и обидеть.

–Благодарствую, дед. Ежели помощь какая нужна, в поселке меня сыщешь. А если не нужна, так приходи, – отозвался осуждённый да пошел мерить широкими шагами землю.

–Три года, говоришь… значит, еще дважды свидимся. Ежели Мороз братец да Стужа сестра не задуют жар твоей души, – прошептал задумчиво дед.

А спустя мгновение, на том месте, где стоял старик, ветер разгонял осыпавшуюся листву, разукрашивая землю. Еще через пять минут появилась сгорбленная фигура попутчика Артёма, старика, которого чуть не забыли на корабле. Прошёл следом, трясясь от каждого шороха или вскрика птицы.

–Да уж, не велико село. Три дома, два хлева и сарайка под дерьмо. Ни дымка тебе, ни лая псов. Скотиной не пахнет, да топор не стучит. Будто после мора какого. Вот уж, присказка, к слову: тень в тени тени спряталась. – размышлял вслух Лихолетов.

Если другого человека испугала бы такая перспектива – остаться одному на острове, то судя по уверенной походке арестанта, его такие новости лишь обнадёжили. Но чем ближе были покосившиеся дома, тем чаще попадались следы человека. Свежесрубленные брёвна пахли сосновой смолой. Вот добротный косырь для свежевания стволов воткнут в разбитый от частого применения пенёк. Тут же – стружка от стусла, свежий уголёк, не разбитый дождём, отливающий антрацитовыми боками.

–Жаль, – поморщился, будто от кислой сливы, здоровяк. Его мечта – побыть одному – разбилась о знаки судьбы.

Сжав до скрипа крепкие кулаки, осуждённый продолжил путь, разглядывая ближайший дом. Мелкие отличия в постройке наводили на мысль, что остров не так уж и безобиден: медвежья дверь против лесного Хозяина, малые окна, зияющие чёрными провалами. Стекла тут быть и не могло, но пузыри были порваны в лохмотья, а из одного окна и вовсе торчала острога в засохшей крови и с клочками рыжей шерсти.

–Для шатуна слишком рано, Хозяин леса должен жира нагулять перед зимушкой. Плохо, если людоед, тот сюда, как на пасеку, ходить будет, пока сладкую, словно мед, человечью кровушку подчистую не изведёт, – продолжал размышлять вслух.