Связанные одной тайной

Пролог 1

Генрих скучал. Вот уже пару лет он именовался королём не только Наваррским, но и Французским, и это, как и любое долгожданное желание после его осуществления, начинало угнетать. Апатичность с примесью разочарования.

Дело даже не только в том, что титул –это ещё не власть. Важнее, что ради завоевания столицы, провинций и верности своих подданных ему требовалось теперь делать то, что от него ожидали, а не то, что подсказывали его принципы и жизненные убеждения. Приближённые говорили Генриху, что очередной отказ от веры его матери — самый короткий, а вероятно, и вовсе единственный путь к полноценному правлению. Париж, возможно, стоит мессы, но чего стоит постоянная борьба, которую он вёл всю жизнь, если победа в ней означает не торжество собственной правды, а подчинение навязываемой идеологии? Что толку от его политического таланта, раз даже на троне у него связаны руки и никак не преобразить государство в соответствии со своими идеалами?

Не выходили у него из головы и воспоминания о двух самых дорогих людях, с которыми он был навеки разлучён. Возможно, будь они рядом, он легче переносил бы превратности.

И именно в этот момент сомнений в руки Генриха попало письмо.

Пролог 2

Генрих скучал. Вот уже пару лет он именовался членом-корреспондентом Российской академии наук, и это, как и любое долгожданное желание после его осуществления, начинало угнетать. Апатичность с примесью разочарования.

Дело даже не только в том, что членкор — это ещё не академик. Важнее, что ради дальнейшего повышения статуса, развития карьеры и обретения признания современников ему предстояло говорить то, что от него хотели слышать, писать то, что были готовы прочесть. Со школы преподаватели твердили Генриху: не надо давать волю творчеству, меньше инициативы, больше ссылок на чужие труды, залог успеха минимум наполовину состоит в правильном оформлении. В чём смысл его достижений в астрономии, если даже обретение престижных статусов в исследовательском сообществе не даёт ему привнести в науку вклад, который он хотел бы и мог бы привнести? Стоит ли всю жизнь стремиться совершенствовать знания, если открытия, на которые он способен, подавляются и отторгаются само́й системой?

Не выходил у него из головы и образ самого близкого человека, с которым он был всю жизнь разлучён. Возможно, будь он рядом, его мудрость и поддержка облегчили бы выбор пути.

И именно в этот момент сомнений в руки Генриха попало письмо.