Сыночек

Сыночек

Эльза – нежный красивый цветок, белая хризантема на тонком изящном стебле, хрупкая и слабая. Рядом с ней мужчины немедленно начинали чувствовать себя могучими рыцарями, способными сокрушить дракона, и даже принимались осматриваться в поисках хотя бы незначительной опасности, чтобы Эльзу немедленно спасти. Замуж вышла за однокурсника, добивавшегося ее внимания и руки все годы учебы в вузе. Никто не сомневался, что у Эльзы будет идеальная семья: муж был внимателен, бесконечно нежен и заботлив. Через год после свадьбы родился сын. Его назвали Александром. За месяц до своего пятого дня рождения, в понедельник вечером, Санька выпал из окна лоджии их квартиры на пятом этаже.

Погиб он сразу, потому что внизу был выложенный каменной плиткой двор. Эльза была дома, но узнала об этом только когда в дверь позвонила соседка. Сама Эльза в этот момент готовила ужин и была уверена, что сын, приведенный из садика, возится в своей комнате с игрушками. В лоджию пройти можно было только через кухню. Дверь в лоджию открыла сама Эльза: муж не любил запахи готовки в квартире, а вытяжка работала слабо.
Вероятно, сын прошел в лоджию в тот момент, когда Эльза перемешивала на сковороде печенку, одновременно разговаривая с однокурсницей. Та позвонила договориться о совместном отдыхе в Карелии. Слышно было не очень хорошо, Эльзе приходилось почти кричать, плюс ко всему в кухне работал телевизор.

Эльза, все еще с трубкой в руке, не сразу поняла смысл слов соседки; разумеется, не поверила ей, и спросила в комнату:
- Саньк?
В комнате никого не было, на полу валялась коробка от воздушного змея, и ужас коснулся сердца Эльзы.
- Санька! – закричала она и бросилась в лоджию
В лоджии у окна стоял стул: вчера были гости, и они сидели с ними в лоджии, на низеньком диванчике у стены, лениво пили пиво с орешками и сушеными кальмарами, и болтали о чем-то… Сейчас не вспомнить, о чем. Места всем не хватило, и муж принес два стула из кухни. Они так и остались в лоджии. И один из них сейчас был придвинут прямо к окну.

Эльза бросилась к окну: внизу, уже окруженное людьми, лежало маленькое изломанное тельце, вокруг которого расплывалось, увеличиваясь на глазах, целое море крови, невозможное в таком маленьком человечке.
Эльза не отправилась вслед за сыном только потому, что соседка вцепилась в нее и тянула ее вниз изо всех сил, крича так пронзительно, что Эльза упала в спасительный обморок.

Через два месяца после похорон сына от нее ушел муж. Сначала он перестал ночевать дома, потом, стесняясь произносимых слов и заметно тяготясь необходимостью их озвучить, некрасиво подергиваясь, сообщил, что больше не может жить в психушке, и что он искренне советует ей не затягивать с визитом к врачу, для ее же собственной пользы.
Эльза, действительно, вела себя странно: она перестала спать, напрочь. Днем она сидела, как сомнамбула, на рабочем месте; впрочем, толку от нее не было никакого. Ночи она проводила в комнате сына или в лоджии. Наступила осень, но то самое окно было всегда открыто, и дотрагиваться до него Эльза не разрешала. Она без конца пыталась понять и вычисляла, как и когда мимо нее прошел Санька, а она его не заметила; в какой момент это произошло и что она, Эльза, в этот момент делала.
Конечно, нельзя сказать, что Эльза вовсе не смыкала глаз: иногда она проваливалась в краткое забытье, как в темный омут, но никогда не погружалась в него полностью, а будто часть ее продолжала бодрствовать и высчитывать, в какой именно момент Санька придвинул стул к окну. Когда позвонила подруга? Или когда она перемешивала печенку, поглядывая в телевизор?

Однажды ее вызвал к себе шеф, Маркел Семеныч, седой грузный дядька. Говорили, что он вдовец, и что его взрослый уже сын живет в северной столице. Маркел Семеныч переложил какие-то бумаги на столе и, не глядя на Эльзу, сухо сообщил, что переводит ее на склад кладовщицей, поскольку в бухгалтерии на нее постоянные жалобы, и переделывать за ней отчеты всем надоело. Эльза бездумно кивнула и ушла на новое рабочее место. Там она три часа изучала программу «Склад», еще пару часов вбивала данные с новых накладных, а потом ее позвали таскать коробки с оборудованием: фирма занималась установкой систем сигнализации. Эльза ужасно устала и, добравшись домой, почти сразу же заснула в Санькиной комнате, прямо на ковре. И впервые ей приснился сын. Он стоял на стуле в лоджии, на том самом, у окна, со змеем в руках, и оглядывался на Эльзу. Она хотела крикнуть, но голоса не было; бежать во сне тоже не получалось, и она, толчками бросая вперед свое, во сне огромное непослушное тело, заворожено смотрела, как Санька, сильно наклонившись, пытается запустить змея самолетиком в небо. Змей, дернувшись от ветра, рванул бечевку, и Санька, взмахнув рукой, исчез в окне.
Эльза отчаянными рывками выгребала к окну, двигаясь, как в замедленном кино.

В следующую ночь Санька не приснился. В среду Эльза опять таскала коробки, а ночью Санька опять падал в окно, и она не могла ни кричать, ни бежать. Утром Эльза принесла заявление об уходе.
- И не надейся, - грубо сказал Маркел Семеныч. – Будешь работать, пока я сам тебя не уволю.
Эльза пустилась на хитрость: она не только вызывалась сама разгружать новые поступления оборудования, но и приноровилась перекладывать коробки на другие стеллажи, да еще чтобы никто не видел и не помогал; через пару недель неожиданно стала незаменимым работником: на складе никто, кроме нее, не мог ничего найти. Да и легко ли, если каждый день все менялось! Маркел Семеныч, заходивший несколько раз на склад и наблюдавший за Эльзой, однажды вызвал ее к себе и объявил в своей обычной грубой манере:
- Отставить фанатизм, Элька! Хочешь физнагрузку? Во-первых, начинай есть нормально, а то коробка с видеокамерами весит уже больше тебя, а во-вторых, вот, держи! – и протянул ей абонемент в фитнес-клуб. - Там качалка есть, таскай железо.

Назавтра после работы Маркел Семеныч отвез ее в фитнес-клуб и сам передал с рук на руки персональному тренеру - гориллоподобной женщине в устрашающих мускулах, широкоплечейи узкобедрой, с короткой стрижкой и жестким холодным взглядом. Пообещала сделать из Эльзы за год такую же, как она сама. Маркел Семеныч содрогнулся, но мужественно выдержал презрительный взгляд тренера, заметившей на прощанье, что ему и самому не мешало бы подкачаться. Маркел Семеныч бодро пообещал поработать над собой, впрочем, так он и поступил: приобрел абонемент и себе, и теперь занимался по оздоровительной программе в другом зале.

Эльза выкладывалась по полной; горилла-тренер не могла ею нахвалиться, но вскоре начала ее тормозить с нагрузками и тоже что-то говорить про нежелательность фанатизма. Эльза ее не слушала. У нее была цель; все остальное ее не интересовало.

После тренировок Маркел Семеныч отвозил Эльзу домой, обязательно с посещением продуктового магазина и ужина под его наблюдением. Эльза не возражала; ей было все равно, а еда необходима, ей нужны были силы во сне. Когда Эльза начала сама готовить и есть без дополнительных напоминаний, Маркел Семеныч тихо исчез.
Тренировки были не каждый день, поэтому Эльза устроилась на вечернюю подработку в соседний супермаркет, раскладчицей: работала она так, что невольно стала голосом совести для грузчиков со склада: завидев ее, парни заканчивали свой вечный перекур и брались за ящики .

Впрочем, Эльза ничего не замечала: каждую ночь она видела Саньку. Сон всегда начинался одинаково: она из кухни видела, как Санька, стоя на стуле в лоджии, запускает в окно змея и исчезает в этом окне. Эльза добежать не успевала, хотя пыталась изо всех сил, переваливаясь в неподвижном киселеобразном воздухе сновидения. Но однажды она заметила, что ей удалось преодолеть дверь кухни, и Санька исчез в окне, когда она оказалась в лоджии. Весь день Эльза думала об этом, и ночью, во сне, попыталась оттолкнуться рукой от двери. Как ни странно, ей это удалось, и Санька исчез за окном, когда Эльза уже добралась до середины лоджии.

Воодушевленная, Эльза перед сном досконально осмотрела лоджию и кухню, буквально по сантиметру изучила пол, как полководец поле предстоящего сражения. Этой ночью ей удалось подобраться к Саньке еще ближе. Через неделю она почти добежала до Саньки и даже протянула руку, но не успела.

Маркел Семеныч понемногу проявлялся и осваивался в ее жизни: вызвал мастеров, когда Эльзу затопили соседи, и сам лично приезжал следить за ремонтом; выделил грузовик, когда муж, после развода, пожелал забрать свою половину имущества, привозил продукты и вообще, помогал по мелочам. Эльза была ему по-своему благодарна: все люди для нее поделились на две категории: те, кто мешал ее цели, - и те, кто не мешал. Маркел Семеныч не мешал.

Эту ночь Эльза ждала особенно: был Санькин день рождения. Эльза во сне, как обычно, увидев сына из кухни, бросилась в лоджию, и успела ухватить его за рубашку. Санька удивленно обернулся к ней и, потеряв равновесие, исчез за окном. Эльза, захлебываясь в крике, проснулась. Поднимаясь с дивана, заметила, что у нее в руке зажата пуговица. Синяя пуговица, от синей в белую клетку рубашечки Саньки, в которой тот был в тот самый день.

Днем она не могла работать, путалась в цифрах. Маркел Семеныч, как обычно, заглянувший на склад, внимательней обычного посмотрел на нее, а вечером, после фитнес-клуба, в своей обычной грубой манере сообщил, что побудет у нее немного. Эльза не возражала, она его даже не слышала.

Ночью, во сне, Эльза сразу бросилась в лоджию, еще не видя Саньки. Санька только начал наклоняться к окну со змеем в руках, когда Эльза схватила его в охапку, и, сдернув со стула, отпрянула вместе с ним от окна. Змей, кувыркнувшись, исчез внизу, и Санька громко заплакал, требуя игрушку. От его плача Эльза проснулась и обнаружила себя у стены лоджии с Санькой на руках. Тот гудел басом, требуя улетевшего змея. Эльза, не чуя под собой ног, внесла Саньку в кухню и, выпустив его на пол, первым делом тщательно закрыла дверь в лоджию. Потом, упав на пол, она вцепилась в плачущего малыша и кажется, потеряла сознание, потому что очнулась только от недовольного голоса вернувшегося с работы мужа: квартира была полна чадом от сгоревшей на сковороде печенки.

Вечером, раздевая Саньку перед сном, Эльза вдруг увидела, что на его рубашке не хватает одной пуговицы – она была вырвана грубо, вместе с кусочком ткани. Руки Эльзы задрожали так сильно, что она не смогла расстегнуть остальные пуговицы, и пришлось снимать рубашку через голову, как свитер.

В остальном все было как обычно, как в той, далекой уже невероятной жизни: муж вел себя в точности как в то время, когда они еще были женаты: проверил почту, просмотрел пару сайтов, поцеловал Саньку на ночь, сообщив, что говорил сегодня с родителями, которые по Саньке соскучились, передают привет Эльзе, и отправился спать. Всю ночь Эльза просидела в детской, возле Санькиной кроватки, а утром, выходя из подъезда с Санькой (его – в детсад, ей на работу), вдруг увидела на ветке дерева застрявшего там воздушного змея. Машинально переведя взгляд на то место под окном, на которое она смотрела каждое утро и каждый вечер в течение года, она увидела влажное пятно причудливой формы. Впрочем, возможно, кто-то выплеснул ведро воды, может, дворник; но Эльза, взяв Саньку на руки, отправилась с ним на работу.

В бухгалтерии удивились, что Эльзе вздумалось привести на работу сына, но сдержанно: мало ли какие обстоятельства, может, в детском саду карантин. Саньке выделили кусочек стола, дали конфету, листок бумаги и ручку. Довольный Санька принялся рисовать, уминая конфету.

В отдел вошел Маркел Семеныч и замер, глядя на Саньку. Потом нашел взглядом Эльзу и медленно кивнул. Тогда Эльза сделала вот что: она подошла к нему и, никого не стесняясь, обняла и поцеловала.

Через полчаса Эльза с Санькой и Маркелом Семенычем заехали к ней домой за вещами. Все необходимое уместилось в два чемодана и большой пакет с Санькиными игрушками. А через месяц они уехали жить в Карелию, к бывшей однокурснице Эльзы.

И живут теперь в Петрозаводске, в новой девятиэтажке. В квартире на первом этаже. Санька стал уже совсем взрослый: учится в третьем классе, освоил планшет и вчера переслал мне по скайпу фотографию сестренки. 14 марта ей исполнилось два года. Она очень похожа на Саньку, только глаза у нее ярко-синие, как у Маркела Семеныча. Говорят, он в ней души не чает.