Сырок

Она была как маленькая девочка. Такая маленькая старенькая девочка.

Волосы седые до последнего волоска, плохие зубы, большая часть которых не сохранилась, старческое тело, дряблая кожа, вены на ногах. Но всё равно, в её взгляде и улыбке беззубого рта явно сквозила хулиганистая девчонка.

Та девчонка, которая, приходя из школы, швыряла портфель через всю квартиру, чтобы поскорее убежать гулять.

Та девчонка, которая дралась не хуже мальчишек.

Именно та девчонка, которая всегда себя считала некрасивой и когда влюбленный в неё мальчишка предложил ей выйти за него замуж, сказала: «Ты урод, и я урод. И дети у нас будут уроды! Нет!»

Эта старенькая девочка очень любила глазированные сырки. Любила до одури, до безумия, до дрожи. Как кофе. Кофе и сырки были её страстью.

Каждый день она варила себе чайничек кофе, ставила на стол хлеб, масло и молоко. И сырок. Один. Ведь это десерт, лакомство, кульминация радости. А радости не может быть много.

И так было много много лет. Как только эти пресловутые глазированные кирпичики появились на рынке — ритуал с кофе заканчивался только ими.

И однажды она отказалась от них. Сырки сиротливо остались в холодильнике, не понимая, почему они теперь не фаворе.

Прошло три дня. Сырки, нетронутые, лежали на полке. А маленькая старенькая девочка умерла. Пришло её время.

И три для накануне не было кульминации радости, не было ритуала, не было кофе. Было предчувствие. Ощущение другой радости. И ей не нужны были кульминации в виде сырков.