Табу

1.

— Переезд всегда сложно, но это лучше, чем жить на одной территории с этим мудаком, Юль! Поначалу будет муторно, сложно, но зато никаких проблем. Это ещё повезло, что у вас детей нет. Вот мы с Валей, если вдруг решим развестись, то придется тяжко! Не дай Бог, конечно же! — Натка плюет через плечо, стучит по деревянной столешнице, провожая взглядом мужа, который таскает коробки с моими вещами.

— Да ладно тебе... Дети не так уж и плохо! — пожимаю плечами, продолжая сидеть на месте, обняв колени. — Ну, по крайней мере в моем возрасте дети уже жизненно необходимы! Ты же понимаешь, что ещё пару лет, и я останусь одна!

— Да брось, Юль, какие твои годы? — говорит Валя, проходя мимо с коробкой, но отвлекшись на нас спотыкается и роняет все на пол. — Прошу прощения! Тут ничего ценного, только книги!

Я наконец-то встаю со стула и прохожу к рассыпанным книгам, бросая взгляд на Валентина.

— Самое ценное в этой пустой квартире – это моя библиотека!

— Так может быть ее продать? — спрашивает он, но я закатываю глаза и присаживаюсь, собирая книги обратно в коробку.

— Это не продается! Ни за какие деньги, Валь... — говорю я, убирая последнюю книгу в коробку и поднимаясь на ноги.

У Натки звонит телефон, и она сразу же берет трубку, расхаживая по моей совершенно необжитой кухне. Ещё вчера я жила в большой, просторной квартире. У меня была огромная кухня, где в каждом шкафчике и на каждой полочке все было расставлено по местам. На столе всегда стояли свежие цветы, которые я сама себе покупала. Вазочка с фруктами, всегда наполнена, но никто никогда не опустошал ее, приходилось раздавать детям на площадке. В прошлой гостиной тоже было уютно: большой книжный шкаф с моими любимыми книгами, нашими с Марком фотографиями, большим диваном с кучей подушек и теплым пледом. В этой гостиной все серое и безжизненное, даже дурацкий жёлтый диван не меняет ситуацию. Для чего я вообще когда-то покупала жёлтый диван? Жёлтый.

— Валь, Антошка звонил, говорит, чтобы мы забрали его от мамы. — Говорит Натка, убирая телефон в карман штанов.

— Да, хорошо. Тогда... — Валя не умеет отказывать, вернее он просто не хочет отказывать в помощи мне, хотя осталось всего-ничего, разобрать коробки и не самовыпилиться. — Тогда мы сейчас заберём Тошку от тещи, я отвёзу их с Наткой домой и приеду помочь. Тебе же нужно ещё собрать полку?

— Шкаф под книги... но я и сама могу отвёрткой поработать, так что... отдыхайте, ребят! Спасибо, что помогли. — Говорю я, скрестив руки на груди, будто бы закрываясь этим от всех.

— Ну хорошо! Звони, если что... Валь, поехали! — Натка торопит мужа, и уже через пару минут я остаюсь одна в пустой квартире с кучей своего хлама.

Хочется плакать, но я же сильная и независимая. Разве я могу позволить себе подобную слабость? Чтобы позволить – нужно выпить, а чтобы выпить – сначала нужно сходить в магазин.

Иду в коридор, который тоже не отличается наполненностью и обжитостью, беру ветровку, ключи с комода и выхожу на лестничную клетку прямо в тапках.

— Вот же черт... — возвращаюсь, переобуваюсь и снова выхожу.

Плохие приметы все уже сбылись. Хуже быть не может. Я отдала какому-то мудаку последние шесть лет своей жизни и взамен не получила ничего, кроме парочки комплексов и упущенного времени. Жениться – не значить быть семьёй, можно и без официоза. Детей – не нужно, ведь он молод и вообще не планирует становиться отцом, только папиком. Но какой из него папик, если он иногда и за квартиру не мог заплатить.

— Женщина, здесь очередь... — говорит тетка в магазине, когда я подхожу на кассу с бутылкой вина, шоколадкой и фруктами в корзинке.

— Я не виновата, что вы стоите и ворон считаете! — отвечаю я, злясь, что меня назвали женщиной.

Ну какая из меня женщина? Какая? Мне чуть за тридцать... Ну ладно, хорошо, не буду обманывать себя. Мне около сорока. Тридцать шесть – это ещё не приговор, и до сорока я могу родить. Вот только вопрос – нужно ли это мне? Почувствовать себя матерью было бы не совсем правильным в этом возрасте, потому что нужно было раньше заниматься личной жизнью, а я... чертова карьеристка.

— Здесь я стою!

— Да стойте себе, ради Бога, от меня вы что хотите? Десять рублей на хлеб не хватает? Сейчас добавлю... — да, я вне себя от злости, но стараюсь быть улыбчивой, как и всегда. Об меня могут вытирать ноги, унижать, но я буду улыбаться, потому что меня так научили. Вот только эта улыбка ни к чему хорошему ни разу не привела.

Кассир – парень лет тридцати, полусонный после плотного обеда, молча смотрит то на меня, то на женщину из очереди, поправляет очки и не понимает кого обслуживать. Спустя пару минут наконец-то отмирает и начинает пробивать мой товар под громкие возмущения тетки, обозвавшей меня женщиной. Я прекрасно понимаю, что уже не девочка на вид, но указывать мне на это не нужно. Больная тема, после отношений с малолетним козлом. Вот он минус неравных отношений.

— Тысяча шестьсот восемнадцать. Оплата наличными или по карте? — замучено гнусавит кассир.

— Карта.

Достаю из кармана джинсов карту и прикладываю к терминалу. Слышу мерзкий писк и вновь гнусавый голос кассира:

— Операция отклонена.

— Как это? — не понимаю я, потому что ещё утром рассчитывалась с карты с грузчиками и там оставалась приличная сумма.

— Оплатите наличными?

— Или будем ждать, пока сутенёр приедет и рассчитается? — тетка из очереди начинает раздражать ещё больше.

— Я по-вашему на шлюху похожа? — я оборачиваюсь на женщину, желая разобраться с ней.

— Рассчитываться будете или я охрану вызову? — бесит кассир, настолько, что хочется снять его очки и пару раз ударить головой о тот самый терминал.

— На невостребованную шлюху!

— Скажите спасибо, что я не бью пожилых женщин. — И вновь улыбаюсь, вместо того, чтобы показать насколько я в бешенстве. — Старая сука...

— Оплачивать...

— Отменяйте, у меня нет денег! — отхожу от кассы, чувствуя себя облитой дерьмом: липким и вонючим.

Дрожащими руками набираю номер Марка и прижимаю трубку к уху, направляясь домой. В новый дом. Новую квартиру... Новую жизнь...

— О, Юлька, привет! Решила вернуться к конечному мудаку? Не ожидал! — смеётся Марк, не давая мне возможности первой открыть рот. — Извини, но на твое место претендуют ещё несколько девчонок.

— Мне плевать на твоих девчонок и вообще на то, кто и с кем... Ты заблокировал мою карту? — говорю я, и чувствую, как меня трясет от нахлынувших эмоций.

— Нет... Я заблокировал свою карту, которую когда-то давал тебе.

— Но на ней мои деньги!

— Ты потратила часть своих денег. Все, что осталось на карте – мое. Скажем так, я забрал немного за моральный ущерб. Я потратил на тебя кучу времени, естественно теперь мне нужно восстанавливать силы и тратить деньги на кого-нибудь получше!

— И как я теперь буду? — не понимаю я, открывая дверь в подъезд и на мгновение замираю у лифта, решая пойти по лестнице.

— Мне плевать. Мы же расстались. Ах да, и за разбитую посуду я тоже взял с карты. Не переживай, там на все хватило.

— Какой же ты... отвратительный...

— Я тебя умоляю, Юлька... я далеко не отвратительный. Хотя бы вспомни наши ночи. Тогда тебе было хорошо.

— Да пошел ты, Петровский в задницу!

— Я такого ещё не пробовал, но стоит, да? — смеётся Марк, а я сбрасываю вызов и просто врываюсь в свою квартиру.

Бросаю телефон и ключи на комод, переобуваюсь в тапки и прохожу в гостиную. Внутри бушуют эмоции... чувствую себя униженной и разбитой.

Обнимаю себя за плечи, сажусь на чертов жёлтый диван и просто не хочу жить. Слезы душат, и я пытаюсь расслабиться, потому что мне нужно выпустить накопившиеся эмоции.

Слезы не заставляют себя ждать, сами катятся по щекам, губы трясутся. Ни за что на свете не хочу видеть сейчас свое отражение. Слезы – слабость, а я не слабая, но так хочется быть такой, хотя бы наедине с собой. Ничтожество. Какое же я ничтожество.

Провожу руками по лицу, делаю глубокий вдох и вновь плачу во весь голос. Все равно одна в квартире. Обида давит на все органы и выходит со всхлипами. Я не понимаю, что мне делать дальше. Не могу сказать, что Марк был центром вселенной, но наверное его слова меня задели за живое.

— Юль?! У тебя открыто... — слышу голос Вали и сразу же вытираю слезы. — Ну что, где полка? Что случилось?

2.

Не знаю сколько времени я просидела в истерике, но раз уж Валя приехал собирать книжный шкаф, значит долго. Удивительно, что он сразу же понимает, что что-то произошло, да и скрывать незачем. Вытираю слезы ладонями, делаю глубокий вдох и поднимаюсь с дивана.

— Кхм... — пытаюсь откашляться, чтобы голос не дрожал, но не получается.

— Это он тебя обидел? — спрашивает Валя, прекрасно зная какие в последнее время у нас с Марком отношения.

— Меня шлюхой обозвали в очереди в магазине...

— И все?

— Не делай вид, что это для меня комплимент. — Говорю я, проходя в ванную, чтобы умыть лицо.

Главное, не смотреть в отражение, иначе я больше никогда в жизни не смогу принимать себя, как стабильную личность. Умываю лицо ледяной водой, выдыхаю и пытаюсь успокоиться.

— Прости, Валь, что тебе пришлось это увидеть. Я не думала, что так много времени прошло. Я думала...

— Что к моему приходу проплачешься и все наладится? — он снимает пиджак, оставаясь в светлом поло и взглядом ищет ящик с инструментами.

— Я не собиралась плакать... вернее... — не знаю, как объясниться с Валей, да и вообще это и не нужно, но почему-то хочется выговориться. — Я хотела купить винишка, чтобы расслабиться, а когда рассчитывалась, оказалось, что недостаточно средств. А потом я узнала, что Марк заблокировал мою карту, потому что это его карта что ли.

— Винишко – это тема... Да где этот ящик?! — хмурится Валя, после чего переводит на меня взгляд. — Кажется, я забрал его. Сбегаешь к соседям за инструментом?

— Да черт с ним, со шкафом. Думаю, что Натке ты нужнее, а я... сама справлюсь. Все равно сегодня мне не до шкафа.

— Получается, я зря приехал?

— Валь... прости, правда... Я сейчас плохо себя чувствую... — пытаюсь намекнуть, чтобы он ушел, и кажется все правильно, потому что он берет пиджак и направляется в коридор. — Спасибо, что вообще приехал!

Он пожимает плечами и выходит за дверь, а я вновь остаюсь один на один с собой.

Удивительно, что эта квартира была куплена мной лет пятнадцать назад, когда я только начинала хорошо зарабатывать. Вернее, когда я хорошо зарабатывала и была наивной дурой, которая верила в любовь. Каждый раз, когда уходила жить к мужчинам, думала, что не вернусь сюда, но мечтала сделать ремонт и сдавать квартиру, как делают многие. Вот только годы шли, а ремонт оказался слишком долгим и нужным занятием. Поэтому спустя годы здесь нет ничего, что могло бы зваться уютом. Хотя, матрас, который сейчас заменяет мне кровать в спальне и свечи вместо источника света – вполне себе уютно.

Делаю глубокий вдох.

Выдыхаю.

Нужно принять душ и смыть с себя все то, что накопилось. Так и делаю. Беру в комнате из чемодана белье, халат и иду в ванную. Хорошо, что пару лет назад решилась всё-таки затеять ремонт и сделать ванную комнату. Теперь не страшно сюда заходить.

Встаю под теплые струи. Несколько минут просто стою, и только после начинаю тереть себя до боли щеткой. Кажется, становится легче, но всё ещё в груди жжет. Пережить расставание оказалось не так легко, как выходило прежде. Раньше, я была уверена, что расставание – это ощущение лёгкости и уверенности, а теперь кажется, что – это конец всему.

Звонок в дверь отвлекает от мыслей, от душа и вообще от всего. Приходится выйти, обмотать волосы полотенцем, накинуть халат, который сразу же промокает и обрисовывает тело, но другого у меня нет. Остался в прошлой квартире.

Звонок в дверь настойчивый, будто бы даже тревожный, и мне становится не по себе. Может быть пожар? Потоп? Что ещё может быть, чтобы так яростно трезвонили? Не знаю, может быть все сразу.

Поворачиваю замок, открываю дверь и удивляюсь, видя на пороге Валентина с пакетом из магазинчика снизу.

— Пройду? — интересуется он, делая шаг ко мне, и я отступаю, не в силах отказать, да и вообще сказать хоть слово. — Я подумал, что вино и хорошая компания тебе не помешает. К тому же...

— Тебя же Натка дома ждёт. Она приедет завтра, шкаф не собран, ты задержишься, я не хочу быть виновницей вашего развода.

— Ты всегда только о плохом думаешь? — спрашивает он, проходя в кухню, снимая пиджак и кидая его на барный стул.

— Я стараюсь мыслить трезво и объективно. Мы с Наткой знакомы с детства, и я бы не хотела из-за недопонимания становиться врагом номер один. Валь...

— Я соберу тебе шкаф прямо сейчас, не переживай. Инструмент я уже купил. Ты будешь пить вино и следить за тем, чтобы я не испортил тебе шкаф. Ну и можешь рассказать что-нибудь о книжках. — Он достает из пакета парочку отвёрток, бутылку вина и шоколад.

Мне нужно привести себя в порядок, поэтому я молча ухожу в ванную, где провожу следующие минут пятнадцать, пока переодеваюсь в пижаму: обычную без пафоса и шелка, сушу волосы и собираю их в пучок. Когда выхожу, Валя уже собирает каркас нового шкафа. Все же, когда в доме есть мужчина – живётся спокойнее. Жаль только что мужчина не мой. А может быть и не жаль. Натка часто жаловалась на то, как Валентин ведёт себя иногда. А ведь у них ребенок, и это «иногда» приходится терпеть только из-за ребенка.

— А как открыть вино, Валь? — спрашиваю я, взяв бутылку в руки. — Штопора у меня наверное и нет, а если и есть, то где-то в коробках...

Валя отвлекается от шкафа, поднимается на ноги и ищет ко мне. Никогда не рассматривала его, как мужчину. Мне казалось, что он совершенно обычный – без изысков, манер и интересов, но кажется, я ошибалась. Могла ошибаться или же попросту не думала, да и сейчас не думаю, просто сравниваю Валю и Марка. Не имею права, да. Вот только Валя в отличие от моего бывшего не оскорблял любимую женщину, а может быть Натка не рассказывала такого.

— Готово! — улыбается он, протолкнув пробку отвёрткой в бутылку. — Но придется допивать бутылку до конца, потому что закрыть ее нечем.

— Да мне уже все равно... Долго там со шкафом ещё?

— Я собираю каркас. За час управлюсь.

— Я тебе не буду мешать, если буду тут над душой сидеть? — беру со стола первую попавшуюся кружку и наливаю немного вина.

— Нет, конечно. Сиди сколько угодно!

Валя вновь уходит к шкафу, а я делаю глоток вина и шумно выдыхаю. Последний год все было отвратительно: в жизни, в отношениях, в постели, в работе. Марк совсем слетел с катушек, и только теперь понятно, что у него появилась девка-ровесница, которая во всех смыслах лучше меня. Она не попросит жениться, не будет высчитывать дни до овуляции и не будет говорить о том, что пора бы уже планировать ребёночка. Она не будет наводить уют на кухне, в спальне, расставлять совместные фотографии по всему дому. Да и вообще она лучше, потому что она новая игрушка, а со мной уже наигрались.

— Уф-х! — выдыхаю я, после очередного большого глотка вина, поправляю бретельку на майке и решаю подойти к Валентину, проконтролировать готовность собранного шкафа. — Всё-таки сложно быть сильной и независимой женщиной. Каждый раз оказываешься сукой, и бывшие потом ещё и смеются, якобы я не устраивала их.

— Не устраивала в чем? — он пальцами поправляет челку, упавшую на лицо и смотрит на меня снизу вверх.

Выглядит достаточно сексуально с отвёрткой, сосредоточенным выражением лица, и я где-то в глубине души завидую Натке. Мы все не идеальные. У нас у всех есть свои недостатки, но... кажется, в этом и смысл отношений – мириться с любыми недостатками, которые могут перекрыться любовью.

— В постели... Разве вас что-то другое интересует? Уверена, что секс и еда – это все, что нужно вам – мужчинам.

Снова делаю глоток вина и сажусь на жёлтый диван, от которого тошнит. Наблюдать за Валей одно удовольствие. Он умеет все. Мастер на все руки, хоть и Натка говорила, что руки у него растут не из того места. Как по мне – он может собрать мебель, а это уже плюс. Большой и жирный плюс. А вот мне, как женщине сразу можно поставить минус потому что готовить я не умею, родить – не родила (пока), зато сутками могу оставаться на работе.

— Банального «как прошел день» нам – мужчинам – тоже не хватает. Учти это, когда будешь выбирать новую «жертву».

— Как прошел день, Валь? — не знаю зачем и для чего я это спросила, но кажется, он тоже не очень удовлетворен тем, что происходит в его жизни.

— Тебе, правда, интересно?

Шкаф постепенно проходит на реальный шкаф, которому не достает парочки полок, которые тоже там будут.

— У меня сегодня был отвратительный день! — начинаю я, возвращаясь к бутылке с вином, чтобы налить себе ещё. — Я наконец-то созрела на переезд, вернее, забрала свои вещи от мудака, которому посвятила последние годы своей жизни. Меня оскорбили в очереди в магазине. Бывший заблокировал карту. Я переехала в квартиру с отвратительным жёлтым диваном... И вообще, мне так это все надоело... Такое ощущение, что у меня началась черная полоса, и она настолько жирная, что белой за ней не видно.

— Какой бы не была черная полоса, за ней все равно идёт белая. Это закон жизни, Юль, так что выше нос. — Он улыбается, но мне кажется, что все совершенно не так, как он говорит.

Пожимаю плечами и вновь пью. Кажется уже нет полбутылки, но это не мешает мне продолжать. К тому же за разговором всё идёт куда быстрее. Или же мне просто так хочется думать.

3.

— Ну и все! Шкаф готов. Ты здесь его оставишь? — спрашивает Валя, ставя на полку книги, чтобы проверить не рухнут ли они.

Большой белый шкаф стоит в углу, рядом я планирую поставить большой рабочий стол и это все будет выглядеть более менее прилично. Главное, избавиться от ужасного жёлтого дивана. Со временем и его выброшу, а пока нужно наводить порядок, обживаться и не думать о человеке, который разбил мне сердце.

— Спасибо тебе, Валечка, что не оставил меня одну в таком состоянии. Я, правда, благодарна тебе! — говорю я, поднимаясь с дивана, едва ли стоя на ногах.

Перебрала, но все ещё обиженная женщина, которой не хватает внимания.

— Юль, Юль, Юль... давай ты пойдешь спать. Тебе же завтра на работу! — говорит Валя, придерживая меня под руку.

— Точно! Мне же завтра ещё на работу... не хочу работать, Валь. Давай, ты меня прикроешь, м?

Он смеется. Такой добрый и отзывчивый, но достался не мне. Обидно, но ничего с этим не поделаешь. Натка моя лучшая и единственная подруга, а Валентин – ее муж, который попросту запрещен.

— Не прикроешь, значит? А я думала, что мы друзья. — Улыбаюсь я, хлопая Валентина по плечу и чуть пошатываюсь, когда пытаюсь сфокусировать взгляд на окне. — Обидно, знаешь ли. Ладно, обижаться ещё и на тебя я не смогу. Идём, я провожу тебя до двери.

— Ты еле стоишь на ногах.

— Я?! Сомневаешься во мне? Думаешь, что я слабая, беззащитная и не в состоянии сама дойти до спальни?

— Юль, я же не об этом...

— Ой, да иди ты... — говорю я, махнув рукой и неторопливо плетусь к двери, стараясь не упасть, но в последний момент меня ведет.

Падаю на дверь, ведущую в ванную, она не плотно закрыта, поэтому открывается, и я бьюсь локтем о кафельный пол. Лежу, не могу встать или просто не хочу. Слышу, как на это реагирует Валя, но даже не краснею.

— Юль, ну ты чего? — улыбается он, протягивая мне руку.

— Я внезапно поняла, что хочу прилечь. Локоть ударила... больно... — берусь за локоть и прикрываю глаза. — Я чуть-чуть полежу здесь... ты же не против?

— Угу...

Валя тяжело выдыхает, а после я чувствую, как он поднимает меня на руки. Так легко, будто бы каждый день это делает. У него красивые глаза и такие приятные ямочки на щеках, так и хочется провести пальцами по ним, чтобы он улыбнулся, и я вновь увидела их. Но нельзя даже думать об этом. Какая из меня подруга Натке, если в моей голове такие мысли? Интересно, а что в голове Валентина?

— У тебя есть аптечка? — спрашивает он, опуская меня на диван, и я пытаюсь вспомнить о том, где валяется аптечка.

— В шкафчике... — указываю рукой в сторону кухни, но вновь вспоминаю, что так было в прошлой квартире. — Ой, Валь, нет... в ванной аптечка! Да Бог с ней... все в порядке... Тебе, наверное, уже вообще-вообще пора домой.

— Не могу же я тебя раненой оставить. — Говорит Валя уходя в ванную и возвращаясь через пару минут с аптечкой.

Он садится рядом со мной, открывает аптечку и копошится в ней. У меня завтра будет болеть рука. Стоило бы взять отгул на один день, но я помню, что у меня очень важный пациент, которого никак нельзя перенести на другой день. Ее уж точно не будут волновать мои проблемы, а если она променяет меня на кого-то другого, то я вообще сойду с ума.

— Я говорил, что нужно было быть осторожнее... после бутылки вина и не такое может быть. — Говорит он, промакивая ватный диск в перекиси и осторожно обхватывая пальцами мое запястье, чтобы повернуть руку и обработать локоть.

— А что ещё может случиться?

— Что угодно. Я знаю случаи, когда люди под этим делом выходили покурить на балкон и падали оттуда.

— Жесть, конечно... повезло, что я курю только в экстренных случаях и в моей квартире нет балкона. Или не повезло? Ай! Аккуратнее, доктор!

И вновь то, что может свести с ума любую женщину. Валя улыбается. Ямочки на его щеках хочется потрогать. По-прежнему хочется потрогать. Он смотрит на меня, а после просто дует на мой разбитый локоть, который горит огнем, после перекиси.

Не знаю, что происходит со мной и как я буду завтра оценивать ситуацию, но я наклоняюсь ближе к Валентину и касаюсь его губ своими губами.

Неловкая пауза...

Он смотрит на меня широко распахнув глаза, я смотрю на него, пытаясь предугадать реакцию, но... ничего не происходит... Ничего плохого, я хотела сказать.

Его пальцы касаются моей щеки, осторожно заправляют упавшие на лицо волосы за ухо, а после целует. Снова несмело. Осторожно, будто боится спугнуть, но... я пьяна, и это мешает мне мыслить ясно.

Ничего не меняется, когда я стягиваю поло с Вали. Наш вечер обещает быть слишком запретным, страстным и безумным, и самое главное я не виню себя в моменте. Мне хочется почувствовать себя желанной, и я чувствую это, глядя в глаза мужчины, который совершенно не мой. Чужой... но зато все поцелуи настолько мои, что не хочется прекращать их. Это некое влечение, которое никак нельзя предотвратить, и оно исходит не только от меня. Я лишь запустила этот спусковой механизм, а дальше... все по наитию.

Валентин действует быстро, умело и так, будто бы прокручивал этот момент последние пару лет. Удивительно, но так хорошо. Мне ещё никогда не было так хорошо с мужчиной. Возможно, дело в алкоголе или эмоциональном плане, но мне хорошо. Да и ему тоже. По-другому и быть не может.

— Натка не должна ничего узнать, ты же понимаешь? — говорит он, застегивая ремень на джинсах.

— Да, я... конечно же, понимаю... Я не знаю, как это все вообще...

— Давай не будем обсуждать, Юль, окей?

Я прекрасно понимаю позицию Валентина, но после того, что было между нами, можно было немного иначе высказываться. Поправляю растрепавшиеся волосы, прикрываться нет смысла, потому что он уже успел все увидеть.

— Ну, пока? Ещё увидимся, и если вдруг что-то нужно будет собрать...

— Иди, Валь. — Не знаю, откуда у меня столько мужества выгнать мужчину после секса, но по сути я и не выгоняю, ведь ему нужно возвращаться домой. Я лишь подталкиваю его к быстрому принятию решения.

— До связи.

— Ага, и дверь захлопни! — кричу я, когда Валентин уже в коридоре.

Опьянённые алкоголем и наслаждением мозг отказывается мыслить трезво, поэтому я предпочитаю выспаться, а уже завтра что-то решать.

Плетусь в душ. Кажется, завтра ситуация не исправится, а станет только хуже. Как теперь смотреть в глаза Натке? У них же с Валей ребенок, а я... та самая сука, которая может разлучить семью. Но я не хотела, просто все наложилось одно на другое и сыграло со мной злую шутку.

Не смешно.

Когда выхожу из ванной, мой телефон разрывается от навязчивого звонка. Подхожу ближе к столу, где его оставила и вижу, что звонит Натка. Не думаю, что Валя приехал уже домой. Прошло пару минут, а значит она звонит по другому поводу.

— Алло? — говорю я, но голос хрипит, выдавая мое состояние.

— Валя у тебя ещё? Его до сих пор нет дома... я переживаю...

— Он минут... — прикидываю, вычисляю и впервые в жизни лгу лучшей подруге. — Он полчаса назад уехал от меня и... может быть пробки?

— Очень надеюсь на них. Странно, что телефон не берет. Ладно, извини, что гружу тебя своими проблемами. — Ната ведёт себя, как обычно, такая милая и приветливая, а я... мне безумно стыдно за то, что я перестала с ее мужем. — Завтра вечером, как и планировали?

— Ой, Нат, знаешь... я посмотрела по записи, и у меня весь день расписан так, что на вечер не останется сил. И это скажи своему мужу, который эту работу мне подкинул.

— Ох, ну знаешь ли... у лучшего терапевта в городе должна быть лучшая медсестра! К тому же, у тебя скоро отпуск.

— Ну да... скоро... Ладно, Нат, мне уже пора... Я выпила таблетку, чтобы поскорее заснуть и меня уже клонит в сон. Спокойной ночи! — и снова ложь. Одна порождает за собой другую, и это просто какой-то замкнутый круг, который теперь никак не разомкнуть.

— Давай, Юль. Спокойной ночи.

Натка кладет трубку, а я провожу руками по лицу и тяжело выдыхаю, стараясь не паниковать. Все под контролем, пока Ната ничего не знает, да и не узнает, если Валя не разболтает ничего. Но, он вроде бы, умный мужчина. Не должен рисковать семьёй.

В моей спальне нет кровати, только матрас, на который я сразу же падаю и некоторое время просто лежу, глядя в потолок. Нужно скорее делать ремонт, чтобы в квартире стало хоть чуточку уютнее. Я впервые буду ночевать одна в пустой квартире. Мне страшно, но страх порождает сомнения, а сомнения не должны мешать принятию важных решений. Сейчас моим решением является – ложь. Я не собираюсь говорить лучшей и единственной подруге о произошедшем и продолжу дружить с ней, вот только как? Как забыть о том, что у меня с ее мужем что-то было. Я знаю их тысячу лет... обоих. Я присутствовала на выписке их сына, на каждом празднике, мы были одной большой семьёй, они смеялись, когда я рассказывала о том, какие мудаки меня окружают, а теперь... Стоит ли ретироваться от них? И даже, если в жизни это получится, то что делать с работой? Я работаю в той же больнице, где работает Валентин, и переводиться куда-то в другое место из-за одной ошибки – не вижу смысла. Будь что будет? Стоит попытаться пожить с неким чувством вины, а дальше уже будет видно. Если у меня получится, то все будет, как прежде, а если нет, то... тогда и буду думать, что нужно поменять.

Засыпаю в эту ночь я не сразу. В голове множество мыслей, никак не связанных воедино, но все они волнительные и вызывают тревогу. Не знаю, как унять это все, но со временем, постепенно погружаюсь в сон.