Табу на любовь, или Девочка чемпиона

Глава 1

Руслан

– Руслан, это не то, что ты подумал!

Прижав простынь к немаленькой груди, причитает блондинка со светло-голубыми глазами, а я стремительно теряю к ней всякий интерес.

– В какую сказку ты предлагаешь мне поверить? Этот чувак, – кивком головы указав на стоящего рядом с кроватью голого парня, я возвращаю все внимание всхлипывающей девчонке, – просто сантехник, пришедший устранить засор, а одежды на вас нет, потому что вы заткнули ей течь? Последнее на что я рассчитывал, так это стать свидетелем сцены из дешевой порнушки.

Пнув носком кроссовка валяющуюся у ног юбку, я делаю мысленную пометку вызвать клининговую компанию, а потом организовать ремонт. Сменить прогибающиеся под тяжестью кубков и медалей полки, перекрасить стены и выбросить на свалку эти убогие лиловые шторы. Вместе с размазывающей косметику по лицу предательницей.

– Руслан, послушай…

– Хватит, Юль. Собирай вещи и выметайся отсюда. У тебя десять минут. Время пошло.

Стукнув ногтем по циферблату часов, я круто разворачиваюсь и шлепаю на кухню прямо в обуви. С Юлей Смирновой, танцовщицей и студенткой третьего курса филфака, мы познакомились два года назад в парке. Съехались после четвертого свидания и жили на два города, забрасывая друг друга эсэмэсками. Я привозил ей подарки из Лос-Анджелеса, она готовила лимонный пирог и висла у меня на шее, и всех все устраивало.

Ровно до того момента, пока я не перешагнул порог собственной квартиры без предупреждения.

Сосредоточившись на спортивной карьере, я умирал на тренировках, вытаскивал почти безнадежные бои и жил в моменте, не думая о создании семьи. Не рассматривал Юлю в качестве будущей жены и не успел приобрести в ювелирке обручальное кольцо. К счастью.

Только вот осознание того, что Смирнова предпочла мне дохляка с татуировкой-бабочкой на ребрах, ощутимо корябает задетое самолюбие и норовит опустить забрало. И я бы, наверное, мог свернуть незадачливому любовнику табло, но это ничего не изменит в наших с Юлькой разрушенных отношениях.

– Руслан, пожалуйста…

– Пошла вон!

Рявкнув на протиснувшую голову в дверной проем девушку, я удовлетворенно фиксирую ее поспешное бегство и наполняю водой стакан. Мосты лучше сжигать сразу – окончательно и бесповоротно, пока никто не успел покорежить твою душу и засесть так глубоко, что не выкорчевать с корнем без кровоточащих ран.

Проведя поверхностный анализ, я не обнаруживаю серьезных потерь, иронично ухмыляюсь и падаю на диван, листая контакты в мобильном. Ужин в кругу родичей я, пожалуй, перенесу на следующую неделю, а вот отвиснуть где-нибудь с товарищами не помешает.

– Здорова, Демид. Предложение на вечер еще в силе? Отлично, я подскочу.

Переговорив с бывшим бойцом, открывшим свой подпольный клуб, я вальяжно потягиваюсь и иду принимать душ. Смываю с себя усталость после перелета и горький осадок от измены и двигаю к бару, в котором мы знатно гудели в мой прошлый визит.

– Добро пожаловать на родную землю, Бекет.

– И тебе не хворать.

Ухмыляюсь, ощущая, как градус настроения медленно, но верно ползет вверх, и жму протянутую ладонь. В нескольких словах описываю радость от приезда и даже делюсь некоторыми подробностями, сподвигнушими меня приостановить выступления на профессиональной арене. После крайней схватки врачи диагностировали растяжение тазобедренного сустава, и я самую малость остыл, опасаясь дорвать травмированные связки и сесть в инвалидное кресло на несколько месяцев.

– Руслан Романович, Олег Викторович, добрый вечер. Прошу сюда, располагайтесь.

Девчонка-администратор в узком темно-синем платье вмешивается в нашу беседу и провожает к столику в центре зала, я же невольно цепляюсь взглядом за сидящую через проход от нас брюнетку. В кремовом топе на тонких бретелях, с рассыпавшимися по плечам волосами и выразительными серо-голубыми глазами, она выделяется своей естественной красотой на фоне силиконовых кукол, чью внешность подправил пластический хирург.

А еще она очень забавно морщит маленький аккуратный нос и смешно кусает кончик самого обычно карандаша. И я ловлю себя на мысли, что хотел бы узнать ее поближе. Особенно тогда, когда она так старательно меня изучает и что-то черкает в своем потертом блокноте.

– Ну, рассказывай. Как дела? Как сам? Жениться не надумал?

– На Юльке-то? Бог миловал.

– А что так? Вы же давно вместе.

– С любовником ее сегодня застал. Прикинь?

– И как? Сломал ему челюсть? Разнес хату?

– Да нет. Послал к хренам и велел выметаться.

– Стареешь.

– Взрослею.

Закончив словесный пинг-понг, я извиняюсь перед Олегом и встаю из-за стола. Потому что затронувшая какие-то неведомые струны внутри меня девчонка тоже поднимается и исчезает в полутемном коридоре, а меня тянет за нею, словно мощнейшим магнитом, и я не могу сопротивляться этому неизвестно откуда взявшемуся влечению.

Делаю шаг, второй, третий. И ловлю ее в свои объятья, когда она вываливается из дамской комнаты мокрая и взъерошенная.

Глава 2

Дарина

Я лежу на груди у Руслана и слушаю, как мерно бьется его сердце. Даю себе еще пару минут и осторожно снимаю его ладонь со своей поясницы. Скатываюсь с кровати и выскальзываю из спальни, тихонько притворяя дверь.

Он крепко спит, а я забираю из ванной еще влажные вещи и неторопливо их надеваю. Снимаю пиджак с вешалки, туфли несу в руках, потому что ноги еще дрожат от волнующей близости, и долго вожусь с хитроумным замком.

На часах шесть утра, в общем коридоре пустынно, так же, как в спускающем меня на первый этаж лифте. Слишком рано, чтобы встретить кого-то во дворе, да оно и к лучшему. Я, как никогда, сейчас нуждаюсь в одиночестве, чтобы смириться с тем, что натворила.

– Доброе утро.

Плюхнувшись на заднее сидение, я приветствую полусонного водителя и радуюсь, что он включает музыку, заполняющую салон ненавязчивыми битами. Ночью я выплеснула слишком много, и сил не осталось. Ни на то, чтобы говорить, ни на то, чтобы кого-то слушать и даже пошевелиться.

Я провожаю проносящиеся картинки невидящим взглядом, медленно выползаю из автомобиля, когда мы доезжаем до места, и ступаю на асфальт босыми ногами. Холодно.

Какое-то время я сижу на лавочке и не думаю ни о чем. Просто смотрю в пустоту и очень хочу оттянуть момент, когда случившееся обрушится на меня своей тяжестью. А спустя полчаса все же звоню школьной подруге и поднимаюсь в ее съемную однокомнатную квартиру с дешевой мебелью и продавленным диваном.

– Ринка, ты как здесь?

– Привет, Лесь, – я крепко ее обнимаю и съеживаюсь. Продрогла. Зуб на зуб не попадает. – Есть во что переодеться?

– Да, конечно. Минутку.

Бросив мой пиджак на сушилку, она начинает суетиться и вскоре снабжает меня теплой фланелевой пижамой на два размера больше. В которую я с удовольствием ныряю и прячу нос в мягкой ткани.

– На кухню. Живо! Чай будем пить.

Вечная активистка, профорг группы, строго командует Леська, а я с радостью подчиняюсь. Мне нужно, чтобы кто-то взял надо мной шефство, усадил в скрипящее кресло и сунул в руки чашку с горячим черным чаем без сахара.

– Сто лет не виделись. Кажется, с твоей свадьбы? Ты похудела, Дарин. Нормально все?

– Угу.

Я отвечаю односложно и чувствую, как постепенно отогреваются озябшие пальцы. Тепло медленно растекается по стенкам желудка, и жизнь представляется чуть лучше, чем пару минут назад. Медленно цедя ароматную жидкость, я молчу, пока подруга бойко тараторит, рассказывая последние новости.

– Мы с Артуром недавно расстались, и теперь я – птица в свободном полете. Инка иммигрировала в Штаты, Зойка развелась с мужем, Катька родила второго. А вы со своим Бекетовым ребеночка не планируете.

– Нет.

Едва не пролив чай на штаны, я вздрагиваю от мыслей о супруге и моей измене, и это, конечно же, не укрывается от проницательной Леси. Так что она подозрительно щурится и выдает твердое.

– Колись!

– Мое замужество вряд ли можно назвать счастливым.

– И что тебя держит? Его статус? Деньги?

– Было бы все так просто.

Горько усмехнувшись, я опускаю чашку на колени и веду подушечкой указательного пальца по ее ободку. Набираю полные легкие воздуха и резко выдыхаю, приготовившись к исповеди.

– Если мы расторгнем брак по моей инициативе, я буду должна ему огромную сумму. Ни один банк столько не даст безработной студентке.

Я не посвящаю подругу в детали заключенного мной контракта, но и этих подробностей достаточно, чтобы она ошарашенно охнула и грохнула большой пузатой кружкой по столу. Только вот Леся не знает, что самая страшная правда впереди.

Поджав под себя ноги, я промачиваю горло чаем и рвано произношу.

– А еще я переспала с его братом сегодня ночью.

Болезненное откровение падает между нами огромным булыжником и потрясает эмоциональную Леську до глубины души. Так, что она смешно выпучивает глаза, вскакивает со стула и садится обратно, прожигая меня неверующим взглядом.

– С тем самым Русланом Бекетовым, который…?

– Участник смешанных боев. Чемпион. Да.

– Так он же в Америке!

– Прилетел вчера.

– Господи, Ринка! – испуганно всплескивает руками Олеся и хватается за голову. – Муж тебя убьет! А Руслан?!

– Он не знает, что я – Лешина жена. Он пропустил нашу свадьбу. Готовился к какой-то схватке.

Откинувшись на спинку кресла, я истерически хмыкаю и очень жалею, что не могу отмотать время назад. Не ехать в проклятый бар, не сталкиваться с опасным деверем и не принимать его провокационное предложение.

– А делать-то что теперь будешь?

– Молиться, чтобы Руслан укатил в свой Лос-Анджелес и мы с ним больше не встретились.

В конце концов, зачем парню, вкусившему жизнь в Америке, киснуть в задрипанной Рашке?

Глава 3

Руслан

Окно в спальне распахнуто, прохладный летний ветер треплет ненавистные шторы, а я сижу в кровати, заторможено озираюсь вокруг и старательно прислушиваюсь к посторонним звукам. Не шумит вода в ванной, не гудит кофемолка на кухне, не звенят тарелки с ложками. В квартире ровным счетом ничего не напоминает о загадочной девчонке с серо-голубыми глазами, и мне даже на миг кажется, что я ее просто выдумал.

Только вот богатой фантазией я никогда не отличался, да и смятые простыни все еще хранят ее запах, а на коже остались следы от маленьких аккуратных ногтей.

Наверное, нужно радоваться, что утро не встречает меня женской истерикой, потоком обвинений или слез, но в глубине души отчего-то плещется колючая досада. Обычно девушки выстраиваются в очередь, чтобы сходить со мной на свидание, посетить выставку или выпить чашечку кофе, а эта даже не нацарапала номер телефона на злосчастном клочке бумажки.

– Ну, и хрен с тобой, Рина.

Криво ухмыльнувшись, я сонно потягиваюсь и неуклюже скатываюсь с постели. Тело звенит от гуляющей по венам истомы, мышцы приятно ноют, а горечь от вчерашней измены и вовсе куда-то улетучилась. Возможно, виной всем этим метаморфозам образ брюнетки, туманящий разум и пробуждающий такой ворох воспоминаний, что с новой силой вскипает кровь.

Надо срочно принять ледяной душ.

Ощущая не кстати проснувшееся желание, я шлепаю в ванную и встаю под холодные струи, намереваясь как следует прочистить забитую хламом башку. Ежусь, фыркаю, морщусь, когда студеная вода продирает морозом до самых костей, но упрямо терплю до тех пор, пока слишком яркие картинки не отступают. Понемногу стирается острота пережитых ощущений, пульс выравнивает свой ритм, и организм начинает нормально функционировать.

На смену разбушевавшимся вчера инстинктам приходит осмысленность.

Это была ничего не значащая интрижка, позволившая выплеснуть адреналин и поставить крест на Смирновой. Не более.

Разложив для себя все по полкам и заключив пакт о ненападении с совестью, я выпиваю два стакана воды натощак и неспешно одеваюсь, влезая в любимые черные джинсы и неизменное белое поло. Прочесываю волосы пятерней и застываю, обнаруживая на трюмо небольшой потертый блокнот на металлических кольцах.

Он совершенно точно не принадлежит далекой от живописи Юльке и будит во мне азарт, перемешанный с любопытством. Хочется хоть так прикоснуться к кусочку Даринкиной жизни и понять, чем дышит моя то ли девочка, то ли виденье.

Да, мама в детстве учила, что брать чужие вещи нехорошо, читать чужие письма неприлично. Но, судя по всему, эти простые истины в одно мое ухо влетали, в другое вылетали. Куда лучше запоминались советы от бритоголового сурового тренера: «наращивай скорость постепенно», «не блокируй его удары, иди в разрез», «ныряй под слабую руку и пробивай двойку».

– Ну ка, что тут у тебя, Рина?

Не слишком заботясь о морали, я перелистываю с десяток страниц и цепенею от мурашек, атаковавших мой позвоночник. Рисунки такие разные, но вместе с тем такие безупречные, что от них попросту захватывает дух.

Незаконченные, абстрактные, замысловатые. Объемные, оригинальные, выразительные. С плавными линиями, резкие, четкие. Они заставляют восхищаться рукой художника и в один миг стирают хлипкие остатки сомнений в его таланте.

С небольших белых страниц в крупную клетку на меня косится толстый холеный кот. Оттуда же мне улыбается кудрявый пухлощекий ребенок. Скользит по мне томным взглядом изящная танцовщица в длинной цветастой юбке. Там дождь размывает очертания хмурых зданий, лежит на боку покореженная в аварии машина, перебирает струны гитары веселый бродяга-музыкант.

А на последнем листе Руслан Бекетов движется между столами небезызвестного бара…

– Привет, сын! Ты как обычно. Прилетел домой и даже не позвонил собственной матери, – от созерцания вдохновенного творчества меня отвлекает телефонный звонок, и я невольно растягиваю губы в улыбке, замечая притворную обиду в родном голосе.

 – Здравствуй, ма. Не хотел вас с батей тревожить. Отдыхайте спокойно в своем санатории. Итак редко куда-то выбираетесь вдвоем.

– Я очень соскучилась по тебе, сынок.

– Я по тебе тоже.

– А, может, ну ее, эту заграницу? Оставайся в России.

– Я подумаю, мам.

Пообещав обмозговать свалившееся на меня предложение и не влипать в неприятности, я тепло прощаюсь с родительницей и снова перелистываю страницы потрепанного блокнота, залипая на этой эстетике в чистом виде. Пожалуй, теперь у меня есть причина если не осесть на родине, то задержаться здесь на какое-то время.

Только вот как по одному имени искать беглянку в многомиллионном мегаполисе?

Рвано выдохнув, я кладу принадлежащую Дарине вещь на тумбу и еду в клинику проходить плановый осмотр. С опаской кошусь на сверкающие чистотой стерильные стены, терпеливо выслушиваю выговор за то, что забыл нацепить бахилы, и получаю крохотную дозу облучения в аппарате магнитно-резонансной томографии.

С самого детства не люблю докторов и все, что с ними связано, но лечащий врач старается сделать мой визит в больничку максимально приятным. Рыжеволосая девушка в идеально отглаженном белом халате мягко мне улыбается, предлагает попить воды и поправляет квадратные очки, съезжающие к кончику курносого носа.

Глава 4

Дарина

– Так где ты вчера была, Рина? – сдавливая мой подбородок, высекает Алексей, пока я растерянно моргаю. Против воли думаю о прошедшей ночи и машинально облизываю пересохшие губы.

– Сначала у Катьки, у нее дочка ангину подхватила, нужно было в аптеку заехать, лекарств купить. Потом у Леськи, подруга моя школьная, помнишь? Пили чай с бутербродами, беседовали о жизни, фильмы смотрели. Ничего особенного.

Поведя голыми плечами, намеренно тарахчу я, потому что знаю: супруг ненавидит подробности о ерундовых вещах, вроде помады, платьев, детских болячек и прочих женских штучек. Он-то и с родной матерью дольше трех минут по телефону поговорить не может. Вот и в этот раз Бекетов хмурится, кривится, но все же разжимает побелевшие пальцы и роняет короткое.

 – Через пять минут жду тебя внизу. Пообедаем вместе.

Отдав распоряжение, он разворачивается на пятках и поспешно покидает ванную, с грохотом захлопывая за собой дверь. Я же шумно выдыхаю и погружаюсь под воду с головой. В ушах гудит, язык прилипает к нёбу, а сердце стучит тревожно и часто.

Если муж обо всем узнает, он сотрет меня в порошок.

Содрогнувшись от ужасающей мысли, я выныриваю на поверхность и жадно глотаю воздух, наполняя легкие кислородом. Отталкиваюсь от бортиков ванной, наступаю на коврик, заливая его катящейся с тела водой, и торопливо кутаюсь в полотенце.

Чувствую холод, хоть в комнате и тепло, поэтому натягиваю на себя плотный спортивный костюм и в спешке просушиваю влажные волосы.

– Приятного аппетита, – потратив отведенное мне на сборы время, я проскальзываю в кухню и занимаю место напротив супруга. Ковыряюсь в безвкусном салате для проформы и ничего не хочу есть.

Так же нехотя пробую финский суп с лососем и сливками, мучаю рыбу в кляре, отказываюсь от десерта и тихо радуюсь, что Алексей слишком занят мобильным, чтобы заметить апатию на моем бледном лице.

– Так, Рина, я в офис, а ты прокатись в торговый центр. На следующей неделе у мамы юбилей, мы, естественно, приглашены. Выбери что-то длинное и скромное.

Опустошив свои тарелки, приказывает Бекетов и поднимается из-за стола, заставляя меня кипеть от бурлящей внутри злости. По-хозяйски мажет большим пальцем по моей щеке, отвешивает сомнительный комплимент, сути которого я не улавливаю, и исчезает в коридоре. Я же судорожно вдыхаю и безотчетно гну чайную ложку, выплескивая на столовый прибор привычные негодование и гнев.

Я ненавижу своего мужа. Ненавижу ту ситуацию, в которой очутилась. И до помутнения рассудка мечтаю сбежать из пленившей меня золотой клетки. И, если для этого понадобится пройтись по лезвию ножа, станцевать с Азазелем или переспать с самим дьяволом, то я с легкостью на это решусь.  

Переодевшись во что-то более подходящее для прогулки по магазинам, я вызываю такси, только бунтарская натура берет верх и ведет меня не к многочисленным бутикам с кричащими вывесками, а к небольшому зеленому скверу. Где я могу часами сидеть на одной лавочке, залипать на красивый цветок и расчерчивать лежащий на коленях листок плавными линиями.

Кстати, любимый блокнот с самыми крутыми набросками остался у Руслана. Жаль…

Затолкав непрошеные образы на самый край воспаленного сознания, я шагаю по тенистой аллее и нахожу поистине идеальный пейзаж. Солнце золотит своим светом сочную лужайку, на траве в позе лотоса с закрытыми глазами сидит молодая хрупкая девушка, а рядом с ней нежится рыжий упитанный кот.

Руки сами лезут в болтающуюся на плече сумку, быстро находят и карандаш, и бумагу, и я готовлюсь запечатлеть идеальную картинку, когда в барабанные перепонки врезается сиплое.

– Дарина?

Узнавание огненной волной прокатывается по венам. Голос Руслана вибрирует, и вместе с ним вибрирую вся я. Сглатываю гулко и выдаю самое глупое, на что я только способна.

– Вы обознались.

– Да неужели.

Идиотская уловка не оказывает на Бекетова никакого эффекта и не сбивает его с толку. Молниеносный, как в спарринге в октагоне (да, я гуглила как у них в MMA правильно называется ринг), он цепляет меня за запястье и дергает на себя. Так, что я одним большим глотком впитываю его запах и забываю, как дышать.

Плавлюсь от этой чертовой близости и добровольно тону в глубине беспросветно-черных пытливых глаз. Руслан задевает во мне какие-то запретные струны, и мне это совсем, вот нисколечко не нравится.

– Не стоит играть со мной, девочка.

– А то что?

Я явно уступаю Бекетову в дерзости, но все равно пру на него, как маленький танк, чтобы в следующую секунду получить звонкую словесную оплеуху.

– Сломаю.

Он говорит негромко и достаточно мирно и вряд ли вообще подозревает, как сильно близок к истине. Меня же до самого нутра пробирает, током простреливает от рычащих ноток в низком бархатном голосе. И я, по-хорошему, должна как можно скорее выпутаться из его убийственных объятий, но ловкие пальцы слишком умело ласкают немеющие запястья, а близость надежного, как скала, мужчины дезориентирует.

– Ломай.

Глава 5

Руслан

– Я и не собиралась сбегать. Только пообещай мне одну вещь, ладно?

Прикрыв ресницы, шепчет Дарина, а у меня окончательно крышу рвет от того, какая она податливая, мягкая, гибкая. То ли кокетничает, то ли цену себе набивает, но в эту секунду я готов пообещать ей что угодно. Хоть пресловутый трамвай, хоть звезду с неба, хоть миллион алых роз.

– Какую?

– Ты меня простишь. Что бы ни случилось. Что бы я ни сделала. 

Распахивает испуганные глазищи и замирает под моими пальцами, не больно сдавливающими ее шею. Кажется, забывает, как дышать, и не шевелится, выжидая моего вердикта.

Смешная. Кто вообще верит словам, когда в голове гуляет туман из нетерпеливого азарта и похоти.

– Хорошо.

Киваю утвердительно и на этом заканчиваю с глупыми реверансами. Раздвигаю языком ее пухлые губы, терзаю порочный рот, скольжу ладонями по хрупким предплечьям. Лишние мысли в мгновение ока выветриваются из воспаленного мозга, в башке звенит абсолютная пустота, а движения становятся короткими, резкими, жадными.

Стягиваю резинку с ее волнистых каштановых волос, сдергиваю футболку с упругого тела, скатываю слаксы со стройных бедер. И любуюсь, любуюсь, любуюсь. Крохотной родинкой на виске. Острой выпирающей ключицей. Часто вздымающейся грудью. Полупрозрачным кружевным бельем, будоражащим воображение.

Рина как будто знала, что мы с ней сегодня обязательно столкнемся, и надела свой лучший комплект.

Я недолго рассматриваю заливающуюся румянцем девчонку и отчетливо слышу, как рвутся канаты самоконтроля. Трещит по швам выдержка, а терпкое всепоглощающее желание затапливает каждую клетку. И я ему не противлюсь. Твердо шагаю вперед, притискиваю Дарину к стене и со знанием дела отщелкиваю крючки бюстгальтера, попутно впиваясь зубами в трепыхающуюся жилку.

Впитываю сиплый вдох, слетающий с алых губ, и застываю на пару секунд, когда в барабанные перепонки врезается приглушенное.

– Не ставь засосы… пожалуйста…

Не знаю, почему, но эта просьба вызывает бурный протест, царапает по натягивающимся нервам ржавым гвоздем и провоцирует заклеймить Рину всю целиком. Пометить, присвоить, прогнуть. Но я вовремя себя торможу и наотмашь бью по стене ладонью, с шумом выпуская воздух из ноздрей.

Поразительно, как одна случайная встреча переворачивает все вверх дном и превращает человека в кого-то другого. На ринге, на тренировке, да где угодно я предельно сосредоточен и собран, рядом с Дариной же я неуравновешенный вспыльчивый психопат.

– Руслан…

– Молчи.

Утыкаюсь лбом в ее лоб и методично вентилирую легкие. По-хорошему, мне нужно отлепиться от дрожащей со мной в унисон Рины, напялить на нее разбросанную по углам одежду и выдворить за дверь, чтобы не влипнуть еще сильнее. Но необратимые процессы уже запущены, снаряд детонировал, чужой ядовитый запах отравил кровь.

Уступив ревущему внутри зверю, я принимаю неизбежное, подхватываю ничего не понимающую Дарину на руки и несу ее в спальню. Бережно опускаю на кровать, задергиваю шторы и возвращаюсь к обнимающей себя за плечи девушке-катастрофе. Она расшатывает мое зыбкое равновесие, сдирает с мясом наносную шелуху и, сама того не подозревая, проникает так глубоко, что становится на долю секунды страшно.

Но это ощущение быстро проходит, особенно, когда Рина подается вперед и цепляется пальцами за мою шею. Выгибается дугой, жмется и вынуждает распластывать ее по атласному покрывалу. Близость в этот раз ощущается особенно остро, оседает горечью на языке и вытаскивает со дна души что-то странное и неизведанное. То, чему нет названия. И объяснения тоже нет.

Да я и не пытаюсь это анализировать. Просто вылетаю в стратосферу и падаю на спину, пытаясь восстановить сбитое дыхание.

– А о чем ты мечтаешь, красивая девочка Рина?

Прижимаю к своему боку запыхавшуюся раскрасневшуюся малышку, оттираю большим пальцем пот с ее виска и снова прикипаю взглядом к родинке в форме звезды. Жду какого угодно ответа, но слышу расплывчатое.

– О свободе.

– Серьезно? Люди грезят о дорогих машинах, яхтах, вертолетах. О Мальдивах или, на худой конец, Бали. О банковских счетах с кучей нулей.

– Нули бы не помешали, – грустно ухмыляется Дарина и отстраняется, прижимая колени к груди. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Что?

– Я замужем, Руслан.

– Надеюсь, третьим супруга твоего не позовем?

Раздаю жестко и сам подхватываюсь, ощущая, как расслабленная истома трансформируется во что-то кипучее. Заливает кислотой грудину и требует зацепить Рину больнее.

– Руслан!

– Что? Я не фанат таких развлечений.

Жгу кусающую губы девчонку злым взглядом и сам не знаю, что на меня нашло. Она не клялась мне в вечной любви, в общем-то, даже не врала. Я не интересовался ее семейным положением, когда тащил к себе в квартиру, не спрашивал, есть ли у нее муж там, в баре, и рассчитывал просто спустить пар и получить острый секс на одну ночь.

Глава 6

Дарина

– Ты продолжаешься видеться с Русланом?

– Угу.

Я снова сижу на кухне Леськиной съемной квартиры, поджимаю под себя ноги и кутаюсь в наброшенный на плечи плед. Вырисовываю озябшими пальцами узоры на светло-голубой керамической кружке и каюсь подруге в смертных грехах. Она же суетливо мечется между плитой и столом и норовит вот-вот спалить успевший подрумяниться вишневый пирог.

Аромат сдобы ползет по тесной комнате и щекочет ноздри, а я не чувствую даже намека на аппетит. Только и могу, что лить в себя теплую травяную жидкость.

– А он?

– По-прежнему ничего не знает. Я хотела во всем признаться, но не смогла.

Опускаю понуро голову и с досадой рассматриваю красующееся на безымянном пальце золотое кольцо. Я обязательно сниму его на лестничной клетке перед жилищем Руслана и верну на место уже в такси, которое будет мчать меня в проклятый дом.

– Господи, Ринка! Ты хоть представляешь, что будет, если правда вылезет наружу?

– Меня вываляют в смоле и перьях, протащат по базарной площади и забьют камнями. Ага.

Едко ухмыляюсь и, отставив пустую чашку в сторону, методично растираю предплечья. Хоть в помещении и не холодно, меня дико морозит и кромсает колким льдом изнутри. Наверное, всему виной чересчур чувствительный организм. Он знает, что до встречи с младшим Бекетовым остается каких-то полчаса, поэтому заранее мобилизует всевозможные резервы.

– Сердце кровью за тебя обливается. Может, переедешь куда?

– Разве что на Луну. Там не найдут. И то не факт.

Мысленно примеряю на себя герметичный скафандр и с кривой улыбкой извиняюсь перед приятельницей. Мне стоило держать позорную тайну при себе и не перекладывать на Леську часть ответственности, я же разделила вину на двоих.

– Береги себя, Ринка!

– Ты тоже.

Глубоко выдохнув, я захлопываю за собой дверь и скатываюсь вниз, приходя к одному простому выводу. Бывшая одноклассница, с которой мы на какое-то время теряли связь, сейчас единственный человек, которому я могу довериться. Грузить маму множащимися проблемами и впутывать ее во всю эту грязь я попросту не имею права.

Родительница же, к слову, словно на расстоянии чувствует мое эмоциональное состояние и звонит чаще обычного. Интересуется тем, чем раньше не интересовалась, вроде нашего с Алексеем питания и режима дня, и то и дело спрашивает, не жду ли я ребенка. От этих разговоров мой желудок непременно скручивается в комок и скудный завтрак просится на волю, но я бодро уверяю ее в том, что все в порядке и никаких серьезных перемен пока не предвидится.

– Вот здесь за поворотом направо, да.

Выпутавшись из паутины липких мыслей, я помогаю уставившемуся в навигатор таксисту и спустя пару минут проскальзываю в просторный холл с серьезным консьержем. В лифте сдергиваю с пальца полоску желтого металла и нервно стучу носком лакированной туфли по полу.

Предвкушение разливается терпким коктейлем по венам, туманит рассудок и будоражит меня всю. Ноги становятся ватными, пульс отбивает хаотичное стаккато, и я буквально висну на шее у Руслана, затаскивающего меня в коридор.

Его мощные ладони впечатываются в мою талию, колено расталкивает бедра, горячее дыхание опаляет покрывающуюся мурашками кожу. И я стремительно падаю в поглощающую нас бездну и не узнаю собственный хриплый голос, шепчущий что-то до безобразия порочное.

Как день от ночи отличающийся от моего мужа этот Бекетов будит во мне грубую чувственность, задевает самые потаенные струны и надавливает на те точки, о существовании которых я раньше не подозревала.

Скоро Руслан исчезнет из моей жизни, так почему не взять от нашей близости максимум? Почему не освободиться от въевшегося в подкорку страха и не слететь с катушек? Хотя бы на несколько дней. Пусть.

Достигнув линии невозврата, я выпускаю на волю все потаенное, выжимаю себя досуха и то же делаю с глыбой-Бекетовым. Я рассыпаюсь на мелкие осколки в его ловких сильных руках, взмываю ввысь перепуганной птицей и камнем падаю вниз, потому что канаты надежно привязали меня к мужчине с черными, как сама ночь, глазами. Еле дышу, наблюдая рождение сверхновой, и оставляю глубокие царапины-борозды на его спине.

И есть во всем творящемся между нами что-то хрусткое, острое, уязвимое. Готовое превратиться в серый пепел-прах от одного неосторожного слова-вздоха, движения.

– Дарина, ты самая настоящая ведьма. В средневековье тебя бы обязательно сжег на костре какой-нибудь инквизитор.

– Сам меня и спалишь. Пошлешь к дьяволу в ад.

Горько хмыкаю, отчетливо представляя разделяющую нас пропасть, о которой Руслан еще не знает, и устало сползаю вниз по стене. Истратив все нервы, захожусь в гулком истерическом хохоте, и никак не жду, что Бекетов сядет рядом и зафиксирует мой подбородок горячими пальцами.

– Э нет, девочка. Я спущусь в ад, если ты вдруг отправишься туда без меня.

Не дышу. Не говорю. Практически не существую, растворяясь в опасной бездне антрацитовых омутов. Хапаю больше, чем могу вместить, и лихорадочно выпускаю воздух из легких, с горем пополам восстанавливая дыхательные функции.

Глава 7

Руслан

Дарина снова от меня сбегает, выбешивая набившим оскомину «прощай», а я никак не могу воткнуть, почему запал на замужнюю. Вроде бы обычная девчонка, каких в Москве не один десяток и даже не сотня, а меня от нее так плющит, что трезво мыслить перестаю и следую импульсам.

Методично проветриваю воспаленные мозги, убеждаю себя, что не нуждаюсь в лишнем геморрое, и принимаю волевое решение больше ей не звонить. Еду на встречу с потенциальным спонсором, то и дело косясь на молчащий телефон, до полуночи зависаю с Демидом в прокуренном баре, а наутро мчу на первую тренировку в академию.

Успеваю влить в себя полбутылки прохладной воды и цепляю на лицо маску серьезного тренера. Мальчишки лет семи-восьми мнутся у края татами и с легко читаемым интересом меня изучают.  Галдят шумно и едва не подпрыгивают от нетерпения приступить к первому занятию.

– Ну, что, чемпионы? В шеренгу построились. По порядку рассчитайсь!

Сразу стараюсь приучить их к дисциплине и спустя полчаса выделяю из небольшой группки двоих – худого жилистого блондинчика и крепкого веснушчатого рыжика. Стиснув зубы, они усердно отжимаются, выпрыгивают выше всех и не признаются, что устали, желая произвести на меня впечатление.

Ну, а я сам заряжаюсь их неиссякаемой энергией и верю, что все у меня выгорит.

– Руслан Романович, а мы станем такими же сильными?

– Будем выигрывать турниры?

– Получим чемпионский пояс?

Оттирая катящийся со лбов пот, они засыпают меня вопросами, стоит только тренировке закончиться, а я мягко улыбаюсь и не хочу их расстраивать тем, что до победного конца дойдут не все. Кому-то помешает физуха, кому-то – недостаточная мотивация, а кто-то предпочтет спорту гулянки с понравившейся девчонкой.

– Обязательно. Только сначала придется много бегать, приседать и отжиматься. А еще соблюдать режим.

Немного притушив детский энтузиазм, я провожаю мальцов в коридор, где сгрудились их родители, и десять минут трачу на разговоры о технике безопасности, минимизации травм и обязательном наблюдении во дворце здоровья. Только вот две или три мамашки пропускают все мимо ушей и, вместо того чтобы впитывать касающуюся их чад информацию, с вытаращенными глазами разглядывают покрывающие мои руки татуировки.

– Руслан Романович, а продиктуете еще раз ваш телефончик. Я, кажется, не успела записать, – находится самая предприимчивая из них, но я на корню пресекаю авантюристскую попытку.

– Потому что я его не диктовал. Связь будем поддерживать через администратора Евгению. Она добавит вас в чат, и все продублирует. Всем хорошего дня.

Поставив точку в этой беседе, я возвращаюсь в зал и упорно тренируюсь, выметая глубоко засевшие образы из башки. Нога практически не беспокоит, все функции в норме, и я бы мог хоть завтра сесть на самолет и укатить в Штаты. Но с недавних пор что-то крепко держит меня в полной парадоксов России и не дает помыслить о том, чтобы купить билет на рейс в Лос-Анджелес.

И это вовсе не девчонка с загадочными омутами цвета штормового моря. Нет.

Сбросив эмоциональный груз, я неторопливо переодеваюсь и покидаю спортивный комплекс с легким сердцем. Засыпаю, стоит только голове коснуться подушки, и весь следующий день трачу на поиски идеального подарка на юбилей мамы. Объезжаю кучу салонов, магазинов, бутиков и, в конечном счете, выбираю изящный серебряный браслет с висящей на нем фигуркой Бенгальского тигра.

Именно такой до сих пор болтается у меня на брелоке, который мама вручила мне перед отлетом в Америку несколько лет назад. Она, как никто, верила в мой успех, и каждую победу я посвящал ей.

В назначенный час я лихо паркую грозно рычащего Ягуара перед родительским домом, бодро шагаю по дорожке, насвистываю незатейливую мелодию себе под нос и прижимаю к груди огромный букет пионов. Понимаю, что немного опоздал, но знаю, что никто не будет журить меня за это.

Проскальзываю внутрь, скидываю кроссовки в угол и двигаюсь на звук нестройных голосов, раздающихся в гостиной. А уже в следующую секунду примерзаю к полу и с гулом выпускаю воздух из ноздрей, наталкиваясь на сидящую рядом с братом Рину.

Кровь оглушительно стучит в висках, взор застилает багровая пелена, и я в последний момент хватаю за шкирку вставшего на дыбы внутреннего зверя, чтобы не испортить матери праздник.

«Откуда ты такая взялась на мою голову?».

«Тебе не понравится».

«Мне нужно тебе кое-что сказать».

«Что?».

«Я замужем, Руслан».

«Надеюсь, третьим супруга твоего не позовем?».

Прокрутив на ускоренной перемотке фразы, вонзившиеся занозой в память, я целую маму и пытаюсь сохранить видимость спокойствия, пристраивая нежные цветы в крафтовой бумаге на стол. После чего выпрямляюсь, вальяжно подкатываю рукава и многозначительным взглядом распластываю Дарину по обшивке стула.

– У тебя красивая жена, Лех. Не боишься, что уведут?

Ухмыляюсь ехидно и заставляю себя прекратить пялиться на заливающуюся румянцем девчонку. Обхожу стол дугой, жму руку бате и опускаюсь на свободное место – аккурат напротив брата и его дражайшей супруги. Леха же выразительно хмурится, как будто проглотил пару лимонов, и выдавливает из себя запоздалый ответ на повисший в воздухе вопрос.

Глава 8

Дарина

Казавшийся неуютным вечер становится и вовсе невыносимым с появлением Руслана. Свет будто бы ярче мигает, слепя глаза. Звуки слышатся резче, долбясь в барабанные перепонки. И я сижу на стуле, как на иголках, сминая онемевшими пальцами ткань пиджака, и едва дышу, поддавшись всепоглощающей панике.

Понятные нам двоим намеки врезаются отравленными стрелами в грудную клетку, жесткий взгляд испепеляет, и я не выдерживаю. Царапаю ладони ногтями и стремительно выскакиваю из-за стола.

– Чайник вскипел. Пойду чай заварю.

Отказываюсь от помощи Светланы Алексеевны и несусь на кухню так, как будто за мной гонится волк. Каким-то чудом не сшибаю попадающиеся по пути предметы, но чай все-таки рассыпаю. Зависаю, рассматривая трясущиеся руки, и пропускаю тот момент, когда Бекетов-младший решает нарушить мое одиночество.

Предпринимаю жалкие попытки отстоять личные границы, и с треском проваливаюсь. Слишком сильно реагирую на пьянящую близость деверя, скатываюсь в истерический смех и снова испытываю на себе все прелести шантажа. Наверное, у меня на роду написано выполнять чьи-то прихоти.

 – Руслан, ты же не скажешь Алексею? – прошу, четко осознавая, насколько унизительной представляюсь в эту секунду, и выпаливаю то, что вертится на языке. – А ты почему до сих пор не в Америке?

– Ты серьезно? – дернув уголком рта, хохочет Бекетов и изучает меня, словно восьмое чудо света или магнитную аномалию. – Ты и, правда, думала, что я пропущу мамин юбилей и мы с тобой больше не встретимся?

– Но твой агент во всеуслышание объявил, что восстановление завершено и ты готов как можно скорее приступить к подготовке к следующему бою.

Произношу уже намного более растерянно и цепенею от яркой вспышки на дне темно-карих глаз. Сглатываю судорожно и каждым позвонком чувствую, что слова Руслана перевернут вверх тормашками мою жизнь.

– Он поторопился. Я приостанавливаю карьеру и остаюсь в России.

Это сокрушительное известие фигурально сбивает меня с ног, попутно прокручивая внутренности в мясорубке. Нокдаун, господа! Чистейшая победа. Рассчитывать на то, что я отделаюсь малой кровью и буду лицезреть непримиримого бойца только на мониторе компьютера больше не приходится.

– А теперь не тормози, Рина. Порежь торт, я отнесу. Ты же не хочешь, чтобы твой муж озадачился нашим долгим отсутствием?

Пропитанный хлестким сарказмом вопрос вытаскивает меня из непроницаемого вакуума и заставляет, наконец, шевелиться. Так, что я торопливо делю шоколадный бисквит на одинаковые ровные треугольники и передаю Бекетову поднос. После чего поправляю растрепавшиеся волосы, стираю потекшую тушь с век и несу в гостиную чай, надеясь, что никто не заметит моих пылающих щек.

Планирую прикинуться неприметной серой мышью и упорно молчать, но Руслан, судя по всему, задался целью превратить меня в звезду вечера. Лукаво подмигивая, он оттирает шоколад с губ и приковывает к моей скромной персоне все внимание.

– А ты чем занимаешься в свободное время, Рина? – непринужденно разваливается на стуле и отбривает невысказанное неудовольствие Алексея. – Что? Раз уж я пропустил вашу свадьбу, мне, действительно, интересно узнать немного больше о твоей жене.

– Учусь на заочке по специальности «дизайнер». Увлекаюсь рисунком. 

Это все, что я транслирую осипшим голосом. Красноречие куда-то испаряется, и я не могу придумать ничего, кроме сухих безликих формулировок. Не могу рассказать, что часами залипаю на городские пейзажи, стараясь перенести на бумагу созданный природой шедевр.  Что вдохновляюсь спокойной или бушующей гладью Москвы-реки. Что извожу кучу грифеля и десятки раз стираю ластиком лишние линии в попытке достичь совершенства.

От этого концентрированного любопытства, источаемого братом мужа, липкий пот струится вдоль позвоночника и волнение запирает сердце в стальную клетку. И, если я нервно ерзаю на стуле, сгорая от смущения, то Руслан напротив чувствует себя расслабленно. Катает в зубах невесть откуда взявшуюся зубочистку и не отводит от меня глаз, раз за разом провоцируя свирепеющего Алексея.

И я ловлю себя на мысли, что братья попросту друг друга терпеть не могут.

– Уверен, что ты прекрасно рисуешь, Рина. Прибережешь для меня пригласительный билет на свою выставку?

– Дарина ничего нигде не собирается выставлять, – опережая меня, цедит супруг и с мерзким скрежетом отодвигает стул, цепляя меня за локоть. – Нам пора ехать.

Раздраженный, Алексей направляется к выходу, мастерски портя праздничную атмосферу, и тормозит уже у самого порога, проводя пятерней по взъерошенным волосам. Меня же капитально заклинивает. Надежно приклеивает к стулу, и я продолжаю упрямо смотреть на Руслана.

Злюсь на него за то, что довел брата до белого каления, и одновременно им восхищаюсь. Раз за разом прикипаю к плавным линиям татуировок на сильных руках и корю себя за этот нездоровый интерес, который вряд ли можно назвать сугубо творческим.

– Дарина!

Потеряв терпение, окликает меня муж, оглашая комнату раскатистым рыком, и я, наконец, поднимаюсь на ноги. Ощущаю босыми ступнями каждую ворсинку пушистого ковра и неловко прощаюсь со старшими Бекетовыми, не зная, то ли извиняться за поведение супруга, то ли хранить молчание.

Глава 9

Руслан

Мне кажется, что во всем мире закончился кислород. Это смешно, но именно так я себя чувствую, когда хрупкая фигурка исчезает в глубине длинного коридора.

– Еще кусочек будешь, мой хороший?

– Да, спасибо.

На автомате откликаюсь на мамин вопрос и отрешенно наблюдаю за тем, как она перекладывает ко мне в тарелку шоколадный треугольник, пропитанный сметанным кремом. Отцепляю небольшой кусок вилкой, так же неторопливо отправляю его в рот, а у самого разрозненные догадки гоняют в башке по дикой траектории и расшибаются в пыль.

– Студентка. Отличница наверняка. Сколько Дарине лет? Девятнадцать?

– Двадцать недавно исполнилось.

На три года младше меня. Киваю, пакуя эту информацию на дно отведенного специально для странной девчонки фантомного контейнера, и гадаю, как ее угораздило выскочить за моего брата. На типичную содержанку она не похожа. В присутствии Лехи не млеет. На мою близость реагирует слишком остро.

Все это никак не желает укладываться в стройную схему или я просто хочу видеть то, чего нет на самом деле, и Рина самая обыкновенная охотница за чужим баблом, готовая ради хрустящих бумажек терпеть прикосновения нелюбимого человека.

Так себе расклад.

– Почему заочка, не знаешь?

– Нет.

Продолжаю допрашивать маму с пристрастием, позабыв на развороченный десерт, и, конечно же, замечаю тревожную складочку, прочерчивающую ее высокий лоб. Знаю, что впоследствии нравоучений не избежать, но все равно топлю до победного, пытаясь выудить все детали, которые только возможно.

Почему-то даже мелочи представляются сейчас важными.

– Может, она беременна?

– Это вряд ли, – немного смущаясь, качает головой родительница и понижает голос, как будто я снова превратился в подростка и мы с ней разговариваем о методах контрацепции. – У Алексея есть… кхм… определенные проблемы в этой сфере. Он за год меняет уже пятую клинику. Пока безрезультатно.

Ухмыляюсь. От новых фактов настроение почему-то резко ползет вверх. На фоне интимных проблем брата Ринкина чувственность воспринимается как-то иначе, словно она принадлежит только мне. Отчего еще более непонятным становится этот нелепый брак.

Почему она до сих пор с ним? Почему не подала на развод, не собрала шмотки и не свалила в закат?

– Сын, – судя по сухому покашливанию матери, все мои мыслительные процессы слишком явно отражаются на моей довольной физиономии, так что приходится поспешно принимать покаянный вид и притворяться, что чужие трудности меня не слишком радуют. – Я очень надеюсь, что все, что я сказала, останется сугубо между нами, и ты не будешь давить брату на родную мозоль.

– Я постараюсь.

– Руслан!

– Я не буду его трогать, если он не будет меня цеплять, ма, – даю то обещание, которое не будет в нашей ситуации ложью, и молча иду на задний двор, где стоят деревянные садовые качели, способные вместить нас с отцом и смешного корги Лиса, семенящего за нами следом.

Сжалившись над коротколапым пушистым облаком, я подхватываю его на руки и замираю, каждой клеточкой напрягшегося тела ощущая надвигающуюся бурю. Батины брови сведены к переносице, скулы проступили острее, и кадык нервно дергается, предвещая серьезный разговор.

– Какой же ты взрослый стал, мальчик мой, – вопреки ожиданиям, тихо выдыхает отец и опускается рядом, взъерошивая мою отросшую шевелюру.

Роется в карманах наброшенной на плечи куртки и выуживает на свет пачку сигарет. Щелчком выбивает одну папиросу и, прикурив, жадно затягивается, окидывая меня пронзительным долгим взглядом.

– Дарина тебе нравится.

Не спрашивает. Утверждает, припечатывая своей убежденностью, и фиксирует, как я дергаюсь, крепче зарываясь пальцами в холку попискивающего Лиса.

– Я прекрасно тебя понимаю, сын. Дарина – красивая девочка. Изящная, интересная, в меру загадочная. С изюминкой. Мужчины таких любят. Только она – жена твоего брата, – выпустив струю дыма, папа озвучивает то, что и без него мне известно, и осторожно кладет свободную руку на мое плечо. – И я, конечно, не вправе тебе ничего запрещать. Но не забывай, своей горячностью ты можешь сломать три жизни. Как тогда.

Замолкая, отец выбрасывает в урну бычок и судорожно подкуривает вторую папиросу, в то время как мою грудь заливает серная кислота, а мозг заполоняют непрошеные выцветшие образы.

 Я. Леха. Ринг. И заплаканная светловолосая девчонка, которую мы не поделили.

Наше соперничество закончилось тем, что я экстренно отбыл на смотр в Америку, брат загремел в клинику, а не справившаяся с депрессией Вера – к психологу. Тяжелее всего тогда пришлось родителям. Мать разрывалась между нами двумя, а батя так и не смог найти подход к Лехе, которому дал свою фамилию и пытался воспитывать, как родного сына.

Прокрутив на быстрой перемотке достойную экранизации драму, я встаю с качели и протягиваю руку отцу. Я ценю все, что они для меня сделали, и не хочу доставлять им лишних проблем, так что настойчиво крушу успевшие созреть в отношении невестки наполеоновские планы.