Так выглядит развод

Глава 1. Муж шепчет "котенок", но не мне

Просыпаюсь от ощущения пустоты в постели.

Рука автоматически тянется к его стороне - простыня холодная.

В спальне темно, только полоска света из приоткрытой двери гостиной режет глаза.

Зачем он включил свет посреди ночи?

Сонно тянусь, переворачиваюсь на другой бок, но мысли в голове — вдруг что-то случилось? Все же, у него желудок перед сном болел.

Сейчас заварю ему крепкий чай и поищу что-нибудь в аптечке…

Тихо встаю, босые ноги тонут в мягком ковре. Иду на звук его голоса - низкого, приглушенного, но такого родного за двадцать три года брака.

— Да, я понимаю... - слышу я, замирая у двери

Его силуэт вырисовывается у панорамного окна. Лунный свет обтекает его обнаженные плечи, подчеркивает такой родной изгиб спины.

Он даже не потрудился надеть халат.

В одних боксерах, которые я выбирала недавно. Неделю-две назад… Последнее время все дни сливаются в едином коктейле будничной суеты.

Не, я не считаю это плохим.

Наоборот, после сорока уже хочется капельку спокойствия в жизни. Не полный штиль, конечно, но малость… Хочется обычных каждодневных дел, а потом отдыха и тишины.

Тишины… Задерживаю дыхание, ненароком слушаю с кем он там разговаривает посреди ночи. И в мыслях нет ничего плохого… Мы с ним уже давным давно.

Приглушенный, но все же доносится его голос:

— Нет, не сегодня... Да, завтра... - он говорит эти слова с особой интонацией, которую я узнаю сразу. Так он договаривался о наших первых свиданиях.

И вдруг смех.

Тот самый.

Глубокий, с легкой хрипотцой, который раньше звучал только для меня, когда его губы скользили по моей шее, когда его руки...

Я хватаюсь за дверной косяк. Пальцы впиваются в дерево.

Нет. Не может быть.

— Хорошо, - его шепот становится еще тише, еще нежнее. - И я тебя.

Тишина.

Долгая.

Слишком долгая.

Я слышу, как бьется мое сердце. Оно стучит где-то в горле, мешает дышать.

— Спокойной ночи... - он делает паузу, и я чувствую, как что-то внутри меня обрывается. —...Котенок.

Котенок.

Это слово врезается в меня, как нож.

Мозг лихорадочно припоминает — так он называл меня в первые месяцы наших отношений пока не узнал, что мне не нравятся такие прозвища — уменьшительно-ласкательные. Я хоть тогда была простой студенткой, но словно чувствовала, что впереди у меня годы в аспирантуре, ученая степень, еще два красных диплома, высокий ранг на работе и повышение каждый год…

Котенок.

Все разбивается об это слово.

Двое детей.

Взрослые сын и дочка.

Привычная рутина, проблемы на двоих…

…

Котенок.

И пауза.

И тихий мурлыкающий смех.

Глава 2. Предатель

Прячусь за косяк, отхожу в тень стены, но продолжаю оставаться у проема. Хочу услышать что-то еще…

Но сердце твердит — “не дай бог.”

Нет. Все верно.

Не дай бог это все наяву…

Дай бог проснусь.

Проснусь и подумаю еще — приснится же такое!

В припадке паники шлепаю себя по щекам. Ну же, Еленка, давай…

***

… тогда, еще в юности, вместо “котенка” он стал называть меня Еленкой. Еще шутил — раз ты такая важная, то давай вот так…

***

Последний щелчок по лбу — сама себя бью, стучу ладошками, чтобы скорее проснуться…

… чтобы, дай бог, выбило память… и мозг с тремя красными дипломами.

“Котенок”.

Андрей поворачивается на звук, но видит пустоту.

Его голос становится еще тише, он говорит практически интимно:

— Она спит… да нет, она уже не в том возрасте чтобы мы с ней по ночам…

Тело леденеет.

Глаза расширяются от… страха… ужаса…

Нет. Не гнева.

Пока еще не гнева.

Не в том возрасте…

А он, значит, в том!!!

Волна ненависти поднимается к горлу, глаза наливаются кровью, но…

Я держу себя в руках.

Я умней.

Я сильней.

Я выше и больше чем этот… клоун со своей сучкой, ожидающей случки.

Котенок.

Увижу. Найду. Убью.

Нет, пусть живут… еще бы руки о них пачкать… Но все равно увижу-узнаю.

— Ладно, давай… спокойной ночи… чмок-чмок.

Его голос просто истекает любовным соком. И что сразу приходит на ум — со мной он так — никогда.

Из темноты вижу, как он кладет смартфон на журнальный столик. Тот самый, что мы выбирали вместе в Милане, когда отмечали наши двадцать лет семейной…

Нет… Молчать… Не могу.

Лучше сейчас же все выяснить…

Но ноги уже несут меня в сторону спальни, чтобы успеть тихо незаметно лечь.

Он продолжает стоять.

Я мягко ныряю в постель — уже холодную, он — все у окна.

Уже молчит.

Уже наболтался.

Стоит, смотрит на мир сверху… Панорамное окно большое… когда выбирали эту квартиру мне казалось, что эти окна несут так много счастья…

***

“Андрей! Я влюбилась в это окно…” — смеялась я, и на следующий день мы оформили покупку квартиры. Я тогда не сомневалась, что это и есть настоящая любовь, когда мужчина кладет к моим ногам целый мир…

***

Но теперь этот мир рушится. Наверное, из панорамного окна это видно хорошо.

Он продолжает молча стоять.

Я задерживаю дыхание, наблюдая, как он проводит рукой по лицу — жест усталости или сожаления? Нет, просто привычное движение.

Он не раскаивается.

Не сожалеет.

Наконец, он поворачивается и идет к спальне. Его шаги тихие, осторожные — не потому что боится разбудить меня, а потому что привык скрывать.

Я едва успеваю закрыть глаза, когда он присаживается на край кровати. Матрас прогибается под его весом, и я чувствую, как его тепло касается моей спины. Он тянется ко мне, его пальцы едва касаются моих волос — ласковый жест, который раньше заставлял меня таять.

"Котенок", — шепчет он в темноте.

Но не мне.

Он ложится, поворачивается на бок, отгораживаясь от меня стеной молчания.

Я притворяюсь, что просыпаюсь, невнятно бормочу:
— Всё в порядке?

Его ответ — поцелуй в плечо. Сухой, быстрый, как роспись в ведомости.
— Просто пил воду. Спи, дорогая.

Дорогая. Не "котенок".

Я делаю вид, что засыпаю, а он…

Он достает телефон. Экран освещает его лицо синим светом. Я вижу отражение в окне — его пальцы быстро набирают:

"Спокойной ночи, малышка. Снись мне".

Он думает, что я сплю.

Думает, что я ничего не вижу.

Думает, что все под контролем.

Как же он ошибается.

Через несколько минут его дыхание становится ровным.

А я лежу с открытыми глазами, глядя в темноту, и понимаю одну простую вещь:

Мой муж только что лег спать с другой женщиной.

Просто сделал он это в нашей постели.

Рядом со мной.

***

Завтра утром я проснусь раньше него. Приготовлю его любимый кофе с корицей. Поцелую в щеку, когда он будет завязывать галстук.

А потом начну войну.

Глава 3. Все выяснила

Утро. Я варю кофе, и мои руки не дрожат. Сегодня — годовщина нашей свадьбы.

Ни ресторана, ни, как в молодости — гостей, еды и кино.

Нет.

Мы хотели только вдвоем и… Вот оно, настало.

Андрей спит. Я наблюдаю, как его грудь медленно поднимается в ритме дыхания. Такой знакомый. Такой чужой.

Казалось, он такой мой…

На тумбочке рядом с ним телефон. Он никогда не оставляет его без присмотра.

Никогда.

И сегодня — как всегда, смартфон рядом с его рукой в десятке сантиметров. Можно взять и прочитать, но я хочу без скандалов.

В тишине.

Одна.

У меня план.

Беру кружку, делаю глоток обжигающего кофе... и "случайно" ее роняю. Фарфор разбивается о пол с оглушительным звоном.

— Черт! — вскрикиваю я, подскакивая.

Андрей вздрагивает, глаза открываются мгновенно — рефлекс бывшего спортсмена. Его фигура сейчас, в сорок с лишком, стала даже еще соблазнительнее, чем в зеленые двадцать, когда мы только познакомились.

Против воли засматриваюсь на его крепкие плечи и представляю на них чужие блядские ноги…

— Что случилось?

— Ничего, — собираю мысли в кучку, на максимум врубаю актерский талант, — просто разбила кружку, — бормочу я, уже наклоняясь к осколкам. — Не вставай, я сама... Ой!

Искусный вздох боли, стараюсь как в театре. Капля крови появляется на пальце — я специально провела им по острому краю.

Андрей вскакивает.

— Ты порезалась? Давай посмотрим...

Он хватает меня за руку, тянет в ванную. Его телефон остается на тумбочке.

Позволяю ему промывать ранку, заклеивать пластырем.

Пока он копается в аптечке, я незаметно вынимаю из кармана свой телефон и кладу рядом с его — две одинаковые модели, купленные вместе в прошлом году.

А его утаскиваю в карман.

Он не заметил. У нас даже чехлы одинаковые — прозрачные, пока не начнешь копаться в телефоне — где чей не отличишь.

Дети еще смеялись, что мы, типа, не хотим разбираться в моде, ведь сейчас такой большой выбор моделей…

“А вы — два сапога пара”, — сказала Анька, ей уже двадцать два.

Сереге под двадцатник, на днях будет день рождения, в отличие Аньки он такой шалопай…

Мы собирались на день рождения купить ему машину, повозить его по автосалонам и оплатить. Но буквально на днях — недели две назад — муж сказал, что “машина для него — не лучший подарок”, мол молодой еще, на дорогах опасность и вообще — ему об учебе думать надо…

И замял эту тему.

Вздрагиваю от воспоминаний, теперь-то я понимаю почему.

— Все, не смертельно, — бормочет он, отпуская мою руку.

Я смотрю во все глаза. На мгновение мне показалось, что он прочитал мои мысли и… на них ответил.

Но нет. Он промывает мою рану.

Собираю себя в кулак и говорю, стараюсь обычным голосом:

— Спасибо, — улыбаюсь. — Иди досыпай, я уберу осколки.

Он кивает, возвращается в постель, берет... мой телефон. Идет в душ, захлопывает дверь.

Через секунду я уже листаю его сообщения.

“Алина. 23 года. Фитнес-тренер”. Адрес премиального фитнес-клуба. Так-так… Пионерская 27а…

Листаю дальше.

Их переписка — нож в сердце.

"Ты пахнешь так вкусно..."

"Когда ты придешь? Я скучаю"

“Как и договаривались, вечером. Сказал, что совещание”.

“И она верит?”

“Конечно. Не подозревает даже”.

“Ты правда оставишь ее? Когда?”

"Скоро, котенок. Очень скоро."

Я делаю скриншоты. Отправляю их себе. Стираю следы.

Когда Андрей выходит из душа, я уже варю свежий кофе.

— Вот, — протягиваю ему чашку. — И... с годовщиной.

Он целует меня в лоб — обычно, буднично, совершенно спокойно. Берет теперь уже свой телефон и уходит на работу.

Я остаюсь одна. Впервые — по-настоящему: один на один с планами и с рваной болью в душе.

***

Я захожу в интернет, набираю номер премиального фитнес-клуба по Пионерской. По чертовой 27а.

— Здравствуйте, я хотела бы приобрести абонемент, — говорю я сладким голосом. — На имя Елены Соколовой.

Пауза.

— И еще… Вы не подскажете, какие часы работы у тренера Алины? Я слышала, она просто чудо.

На другом конце провода девушка оживляется:

— О, Алина у нас действительно лучшая! Ее групповые занятия по пятницам в 18:00 всегда аншлаг. А еле она работает индивидуально…

— Прекрасно, — улыбаюсь я в трубку. — Тогда запишите меня… именно на ее занятие. На групповое.

Пока на групповое. Присмотрюсь.

***

Кладу телефон и смотрю на свое отражение.

Губы алые.

Глаза холодные.

В пятницу я познакомлюсь с котенком лично.

Осталось ждать два дня.

Главное не нервничать.

Хоть как… через силу… успокоиться…

Дышу.

Вдох-выдох.

Что же, теперь даже интересно… Посмотрим кто кого.

Глава 4. Железная леди

Машина мчит по мокрому асфальту, дворники монотонно смахивают дождь.

Сжимаю руль так, будто он может рассыпаться в пальцах, если ослаблю хватку.

Еще два дня.

Чертовых дня.

Два дня — это сорок восемь часов до утра пятницы. Две тысячи восемьсот восемьдесят минут, — лихорадочно считает мозг, привыкший все держать под контролем.

Это бесконечность, если считать каждую секунду.

Каждую миллисекунду.

Каждый вдох.

Радио бормочет что-то о пробках, но я не слышу. В голове — только ее голос из тех сообщений:

«Когда ты придешь? Я скучаю!»

Я резко перестраиваюсь, обгоняю медленно плетущийся грузовик. Мне хочется давить на газ, мчаться быстрее, уехать так далеко, чтобы ни пятница, ни она, ни этот ком в горле больше не имели значения.

Но я просто еду на работу.

Одна.

Меня никто не возит.

Муж уходит всегда раньше, хотя мог бы…

Да плевать!

Еду одна. В тишине. Стараюсь ни о чем не думать, но… мысли грызут меня изнутри, как голодные крысы.

Дождь стучит по крыше. Светофоры, заплаканные дождем, мелькают. Жизнь идет своим чередом…

А я — просто жду.

***

Сижу за столом в своем кабинете и пятый раз за час перечитываю один и тот же документ. Текст расплывается перед глазами — цифры, графики, юридические формулировки — ничего не задерживается в голове.

Я — финансовый директор крупной фармацевтической компании. Моя работа — контроль бюджетов, переговоры с инвесторами, анализ рисков.

Моя работа — контроль.

Мои коллеги называют меня «железной леди» — я никогда не ошибаюсь, никогда не срываю сроки, никогда не позволяю эмоциям влиять на решения.

Никогда…

Но сегодня я не могу сосредоточиться. Обхватываю голову руками, роняю ее на ладони, руки локтями ставлю на стол… Тяжелый выдох вырывается из груди.

Сегодня только среда.

До пятницы долго.

Закрываю папку и с силой откидываюсь в кресле. Офис за стеклянной стеной шумит — звонки, принтеры, голоса. Никто не догадывается, что у «железной леди» внутри — ураган.

Котенок.

Я достаю телефон, снова открываю их переписку. Читаю.

"Когда придешь? Я скучаю"

…

“Ты правда оставишь ее? Когда?”

…

Его ответ…

"Скоро, котенок. Очень скоро."

…

Каждое слово — как удар.

Я знаю, что это ошибка — перечитывать. Себя только бередить, свои больные раны. Все психологи мира советуют себя любить.

Но я… читаю, чтобы напитаться злобой.

Читаю все, что он писал ей…

Ей.. этой…

Нет. Не надо опускаться до оскорблений.

Надо любить себя.

Бросаю телефон, но рука сразу тянется обратно. Не могу остановиться. Это как ковырять рану — больно, но оторваться невозможно.

Мой ассистент стучит в дверь.

— Елена Сергеевна, у вас через пять минут совещание с маркетингом.

— Перенесите.

— Но…

— Перенесите.

Она замирает, кивает и быстро ретируется.

Я никогда не срываю сроки.

Но сегодня — исключение.

***

Внезапно наступает вечер и я уже дома. Не помню как добралась, нормально ли ехала. Просто села за руль, мысли в голове и…

В гости пришел сын.

Поесть.

Ему в своей квартире лень готовить. Квартиру, кстати, мы с мужем купили, он очень хотел быть хорошим отцом.

Но недавно перестал хотеть. Машину, поэтому, не купили. А теперь уже ясно откуда ноги растут…

Стою у плиты, механически помешиваю соус для пасты. Рука движется сама по себе — годами наработанная привычка. Ужин. Дом. Семья.

Но мысли — там. В фитнес-клубе, где уже буду… нет. Не завтра. Голова уже не варит, казалось, остался один день…

Нет.

Еще долго ждать.

Еще долго забивать свою голову мыслями об этой девке.

О ней.

Я так и рисую в воображение, как она двигается. Как смеется. Как смотрит на мужчин.

На моего мужа.

Я слишком резко бросаю ложку в раковину.

— Мам, ты чего? — Макс заглядывает на кухню, жуя булку, до ужаса любит выпечку.

— Ничего, просто устала.

Он смотрит на меня внимательно, его глаза изучают мое лицо.

— Ты странная сегодня.

— Работа.

Он хмыкает и уходит, оставляя меня наедине с кипящей кастрюлей и мыслями.

Глава 5. Муж пахнет чужими духами

Два часа как Андрей должен быть дома. Но его нет.

Конечно, понятно.

Я сижу в гостиной, пью третий бокал вина и смотрю на часы. Стараюсь не смотреть, но взгляд так и скользит по циферблату.

Он ничего не сказал.

Даже не сообщил про “совещание”.

Не позвонил.

Раньше он всегда звонил.

Телефон лежит передо мной. Я могу проверить его геолокацию. Могу позвонить. Могу устроить сцену.

Но я ничего не делаю.

Я жду…

***

… и ложусь спать. Потому что скоро полночь. У него “просто завалился на работе, вот и не успел” — я знаю наперед что он мне скажет, — “а потом мы с ребятами прогулялись до бара”.

Глаза напряженно смотрят в пустоту. В тишине громкое тик-так — отсчитывает время.

Ключ поворачивается в замке.

Я не встаю.

— Лен? Ты не спишь? — Его голос удивленный, чуть виноватый.

Он заходит в гостиную, и я вдыхаю его запах — дорогой парфюм, легкий дымок — он курил, что-то еще…

Духи.

Сладкие. Ванильные.

— Где ты был? — Мой голос звучит спокойно. Слишком спокойно.

— Задержался на работе. Потом зашел с коллегами выпить.

Ну да. Как и всегда.

— С какими коллегами?

— Ну… Петр, Игорь. Ты их не знаешь.

Я медленно поднимаю на него глаза.

— Ты пахнешь чужими духами.

Он замирает.

— Это… Наверное, в баре кто-то обрызгал. Там было тесно.

Я держу паузу.

— Я приготовила ужин.

— О, черт, прости…

— Он в холодильнике. Разогрей сам.

***

Я лежу в темноте и слушаю, как он копается на кухне. Включает микроволновку, лязгает вилками.

Потом шаги.

Он заходит в спальню, раздевается и ложится рядом. Его движения странно осторожные, будто он боится разбудить меня, хотя знает — я не сплю.

— Лен... — его голос прерывается.

Я не поворачиваюсь. Дышу ровно, спокойно.

Он замолкает. Ложится на бок, тихо вздыхает, удобно укладывается под одеялом. Берет вдох и…

… он хочет что-то сказать.

Я это чувствую.

Я готова. Я слушаю.

Может, это что-то изменит…

Его пальцы слегка касаются моего плеча — легкое, неуверенное прикосновение.

Я не двигаюсь.

Он отдергивает руку.

И вот тогда, в темноте, я понимаю: он тоже боится.

Но не за меня.

А за себя.

За то, что я узнаю.

За то, что каждый день могу узнать.

Он всё же решается заговорить — и я буквально чувствую, как в его горле сталкиваются слова, как рвётся наружу эта фальшивая нерешительность…

— Лен…

— Спокойной ночи, Андрей.

Он вздыхает и поворачивается на бок и через десять минут храпит.

А я смотрю в потолок и думаю о пятнице.

О том, как посмотрю ей в глаза.

Как улыбнусь.

Как начну войну.

Глава 6. Четверг: последний день перед бурей

Утро началось с кофе, который я пересолила.

Нет, я не пью соленый, я не из тех, кто в кофе добавляет соль. Я добавляю сахар — потянулась рукой к сахарнице… задумалась и…

Вместо сахара — теперь соль.

Я стою на кухне, наблюдаю, как крупинки соли медленно растворяются в черной жидкости, и думаю, что это идеальная метафора моей жизни — что-то невидимое, но отравляющее каждый глоток.

Дверь скрипит — Андрей входит на кухню, свежий, бодрый, в идеально отглаженной рубашке.

— Ух, какой аромат! — Он тянется к моей чашке, но я резко отодвигаю ее.

— Не пей. Я пересолила.

— Да ладно, — он ухмыляется, — может, это новый тренд? Морской кофе?

Я не смеюсь.

Его улыбка замирает, глаза бегло скользят по моему лицу, и я вижу, как в его взгляде мелькает что-то тревожное — будто он только сейчас замечает, что между нами выросла невидимая стена. Но сказать об этом он не решается.

Вместо этого поворачивается к кофемашине, делая вид, что все в порядке. А я продолжаю смотреть, как последняя крупинка соли исчезает в моем кофе.

Он наливает себе свежий кофе, выпивает залпом, целует меня в щеку — его губы едва касаются кожи, небрежно, будто я дверной косяк — и говорит:

— Сегодня, наверное, задержусь.

— Опять?

— Да нет, не опять, — он хмурится, — просто совещание.

— В восемь вечера?

— Лен, — вздыхает он, — не начинай.

Я сжимаю кружку так, что пальцы белеют.

— Хорошо. Не начну.

Он уходит, оставляя за собой шлейф лжи и моего молчания.

Дверь закрывается с тихим щелчком, а я продолжаю вглядываться в черноту кофе, где уже не осталось ни одной не растворенной крупинки соли.

***

Работа ничерта не спасает.

Сижу с коллегами, конференция. Киваю, делаю пометки в блокноте, а перед глазами — только одно:

Завтра.

Завтра я увижу её.

Завтра буду дышать с ней одним воздухом.

Завтра узнаю, что в ней есть такого, чего нет во мне.

— Елена Сергеевна, вы согласны?

Я вздрагиваю. Весь зал смотрит на меня.

— Простите, я отвлеклась. Повторите, пожалуйста, вопрос.

Маркетологи переглядываются. «Железная леди» никогда не отвлекается.

А я чувствую, как под воротником блузки медленно ползёт капля пота.

***

Стрелка часов приближается к часу дня, и я, отодвигая папки с отчетами, резко встаю из-за стола.

Мне нужно бежать, нужно двигаться, нужно что-то менять — прямо сейчас, в этот самый момент, пока я еще не задохнулась от этой удушающей рутины.

Машина послушно заводится с первого раза, будто чувствует мое нетерпение. Я мчу по городу, пальцы барабанят по рулю в такт какой-то забытой мелодии, которая крутится в голове. Салон встречает меня прохладой и запахом лака для волос — сладковатым, почти приторным.

— Подстричь и уложить, — говорю я стилисту, и мой голос звучит чужим даже для моих собственных ушей.

— Как обычно? — спрашивает он, уже доставая знакомые инструменты.

— Нет.

Мои пальцы лихорадочно листают глянцевый журнал, пока не находят нужную страницу. Вот оно — каре до подбородка, четкие, почти хирургические линии, никакой небрежности, никаких полутонов.

— О, это вам пойдет! — восклицает парикмахер, и в его глазах загорается тот самый профессиональный азарт.

Я молчу.

Мне плевать, "пойдет" или нет.

Мне нужно, чтобы было по-другому. Чтобы, глядя в зеркало, я увидела другого человека — того, кто способен на войну.

Первая прядь падает на пол.

Потом вторая.

Третья.

Ножницы стучат, будто отсчитывают секунды до завтрашнего дня. В зеркале мое отражение меняется с каждым срезом — глаза кажутся больше, скулы острее, взгляд — холоднее.

Увидит ли он?

Заметит ли?

Или уже настолько разучился смотреть мне в лицо?

Вечер застает меня в примерочной спортивного магазина. Я стою перед зеркалом в пятых по счету леггинсах, критически изучая каждую складку, каждую линию.

— Мне нужны такие, которые подчеркивают каждую мышцу, — говорю я продавщице, и мой голос звучит так, будто я заказываю оружие, а не одежду.

— Собираетесь кого-то сразить? — ухмыляется она, явно довольная своей шуткой.

— Да, — отвечаю я, глядя своему отражению прямо в глаза. — Себя.

Черные, с едва заметным блеском — они облегают тело, как вторая кожа. Топ, подчеркивающий талию. Кроссовки, в которых можно бежать — или нападать.

Кассир упаковывает покупки, а я чувствую, как внутри растет что-то новое — острое, колючее, готовое к бою. Двери магазина распахиваются, и холодный вечерний воздух бьет в лицо.

Я выхожу, сжимая пакеты, и понимаю: завтра я переступлю порог не просто фитнес-клуба.

Я вступлю на поле боя.

Глава 7. Не просто тренер

Часы показывают десять, когда дверь, наконец, открывается. Андрей переступает порог, его пальцы расстегивают пальто с той небрежной грацией, которая когда-то заставляла мое сердце биться чаще.

Я сижу в гостиной, сжимая в ладонях чашку с чаем - на этот раз без соли.

На экране мелькают кадры сериала, но я не вижу лиц актеров, не слышу реплик. Голоса сливаются в монотонный гул, словно доносящийся из-под воды.

Ложка звенит о фарфор, когда я невольно вздрагиваю от скрипа ламината под его ботинками. Он останавливается в дверном проеме, его тень ложится на спинку дивана, почти касаясь моего плеча.

— Ты еще не спишь?

Его голос звучит слишком громко в этой тишине.

Делаю медленный глоток, чувствуя, как обжигающая жидкость обволакивает язык, но не могу различить вкус - только тепло, только боль.

— Ждала тебя, — отвечаю я, и мои слова повисают в воздухе, тяжелые, как свинец.

На экране кто-то смеется. Искусственно. Натянуто. Как и эта наша жизнь последние месяцы.

— Зачем? Я же говорил, что задержусь.

— Ты не ответил на мой звонок.

— Было совещание.

— В восемь вечера?

Он вздохнул, подошел, сел рядом.

— Лен… Ты что-то не так себя ведешь.

Я повернулась к нему.

— А как я должна себя вести?

Он смотрел на меня, и вдруг его глаза расширились.

— Ты подстриглась.

— Да.

— Почему?

— Просто так. Разве стрижка должна происходить почему-то?

Он хотел что-то сказать, но я встала.

— Я спать. Завтра рано вставать.

***.

Темнота сгущается вокруг — в сердце и за окном — плотная и безжалостная, как правда, которую я теперь знаю.

Я лежу неподвижно, стиснув зубы до боли, и слушаю.

Как он дышит.

Ровно. Глубоко. Спокойно.

Как будто не предал. Как будто не врал.

Его дыхание — медленное, размеренное — режет мне слух.

Он спит. Спит так легко, будто не оставил за собой руин.

Будто не разорвал меня изнутри.

Я сжимаю кулаки под одеялом, ногти впиваются в ладони.

Он здесь. Всего в нескольких сантиметрах. Его рука лежит на одеяле — та самая рука, что гладила ее кожу.

Я ненавижу его за этот сон.

Ненавижу за то, что он может спать.

А я нет.

Не теперь.

Не после всего.

Тени на потолке, кажется, шевелятся, принимая очертания ее лица — того, что я еще не видела, но уже ненавижу.

Завтра.

Завтра я увижу ее.

А сегодня…

***

Сегодня я просто лежу и слушаю, как дышит человек, который убил нас, даже не заметив.

***

Будильник прозвенел в шесть, но мои глаза были открыты еще до его звона — всю ночь я ворочалась, перебирая в голове возможные сценарии сегодняшней встречи.

Всякие.

Разные.

Ото всех тошнит.

Кофе, который я варила на автомате, оказался горьким даже без соли. Душ не смыл это липкое ощущение тревоги, а помада, которую я наносила с особой тщательностью, оставила на зубах противный восковой привкус.

Рабочий день пролетел мимо и в норме бы порадоваться этому…

Но не сейчас.

Теперь я стою перед зеркалом в раздевалке фитнес-клуба, и мое отражение кажется мне чужим. Новые леггинсы, как вторая кожа, подчеркивают каждую линию тела, а спортивный топ делает плечи уже, талию уже — будто я сжимаюсь, готовясь к броску.

Где-то за этой дверью — она.

Мои пальцы непроизвольно сжимают полотенце. Только полотенце, больше ничего лишнего. Ничего, что могло бы выдать мое истинное намерение.

Но отражение в зеркале все кажется мне чужим.

Глаза — слишком внимательные. Губы — слишком плотно сжатые. В них нет расслабленности, нет той легкости, с которой сюда обычно приходят женщины.

Я пришла на войну.

Разминаюсь у стены, наблюдаю, как зал постепенно заполняется. В основном женщины — молодые, подтянутые, с идеальными ногтями и заплетенными в тугой хвост волосами. Они смеются, обсуждают последние новости, перебрасываются шутками.

А я жду.

И вот — дверь открывается, и в зал входит она.

Алина.

Котенок.

Мучительно закрываю глаза.

Глава 8. Бабочка на затылке

Первое, что бросается в глаза — ее энергия.

Она не просто входит, она врывается, как ураган, оставляя за собой шлейф смеха и легких духов. Высокая, подтянутая, с каштановыми волосами, собранными в высокий пучок.

Лицо — открытое, смуглое, с ямочками на щеках и карими глазами, которые блестят, как будто она только что услышала самую смешную шутку на свете.

— Привет, девчонки! — ее голос звонкий, чуть хрипловатый, как у тех, кто привык командовать.

Она хлопает в ладоши, и зал мгновенно затихает.

— Кто готов попотеть?

В ответ — смех и одобрительные возгласы.

Я стою в стороне, наблюдаю.

Она не просто тренер — она звезда. Она ловит каждую реакцию, каждую улыбку, каждое движение. Она знает, что все здесь — ради нее.

И, судя по переписке с моим мужем, не только здесь.

— О! — ее взгляд падает на меня. — Новенькая?

Я киваю, делаю шаг вперед.

— Елена.

— Привет, Елена! — Она подбегает ко мне, и я ловлю запах ее духов — сладких, с нотками ванили. Тех самых, что я уловила на рубашке мужа на прошлой неделе.

— Рада тебя видеть! Сегодня будем выжимать из тебя все соки, — она подмигивает, и я заставляю себя улыбнуться в ответ.

Ее рука касается моего плеча — легкое, дружеское прикосновение.

— Ничего не бойся, я с тобой.

"Я с тобой."

Фраза, которую она, наверное, говорит всем. Которая звучит так тепло, так заботливо.

Которая нравится всем.

И моему мужу в том числе.

***

Занятие начинается.

Музыка гремит, Алина кричит команды, прыгает, смеется, подбадривает.

Она живая.

Она яркая.

Она — полная противоположность мне.

Я выполняю упражнения, но мой взгляд неотрывно следит за ней.

Как она двигается — энергично, но мягко.

Как смеется.

Как касается девушек, поправляя их позы — легкое касание бедра здесь, спины там.

Тактильная.

Мой муж любит, когда к нему прикасаются.

Я всегда была сдержанной.

А она…

Она — огонь.

Двигаюсь вслед за ней, пытаюсь… соответствовать. Нет. Только в физическом плане. Я про тренировки…

Черт. Кому я вру.

Не свожу глаз с ее спины — стройная гибкая, с ее острых плечей, худых рук и длинных пальцем с ярким маникюром. Черным. Она эффектно отбрасывает свисающий до поясницы хвост набок, обнажая затылок, с выбритым на нем рисунком бабочки, сидящей боком. Вот-вот улетит.

Интересно, зачем бабочка на затылке?

Смотрю на бритый затылок не сводя глаз. Он так и привлекает к себе внимание...

***

После занятия я остаюсь, делаю вид, что пью воду.

— Ну как, понравилось? — Алина подходит ко мне, вытирая лоб полотенцем.

— Да, — отвечаю я. — Ты отличный тренер.

— Спасибо! — Она улыбается, и я вижу, как ее глаза бегло скользят по моей фигуре. — Тебе надо чаще приходить, у тебя хорошие данные.

"Хорошие данные."

Мне сорок шесть. Ей двадцать три.

Разница в целую жизнь.

— Спасибо, — говорю я. — Я подумаю.

— Отлично! — Она хлопает меня по плечу. — Кстати, если хочешь индивидуальные тренировки — я свободна по вечерам.

— По вечерам? — переспрашиваю я.

— Да, с восьми до десяти.

С восьми до десяти.

Именно в это время мой муж "задерживается на работе".

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Я учту.

Она кивает и убегает к другим девушкам, оставляя меня наедине с мыслями.

Я смотрю на ее спину, на то, как она легко перескакивает с одной темы на другую, как заразительно смеется.

Она не злая.

Она не монстр.

Она просто…

Молодая.

Живая.

Беззаботная.

И мой муж выбрал ее.

***

Выхожу из зала, и в раздевалке ловлю себя на том, что смотрю в зеркало снова.

Мои глаза больше не холодные.

Они горят.

Теперь я знаю врага в лицо.

Знаю, ради чего мой муж готов разрушить нашу жизнь.

Глава 9. Чья подстава?

Выхожу из фитнес-клуба и холодный вечерний воздух бьет мне в лицо, как пощечина. Ноги несут меня к машине на автомате — шаг за шагом, механически, будто кто-то другой управляет моим телом.

Пальцы дрожат, когда я роюсь в сумке в поисках ключей. Металл выскальзывает из рук, падает на асфальт с глухим звоном.

Приседаю, чтобы поднять, и вдруг замечаю — на ладони остались следы от ногтей.

Глубокие, багровые. Я сжимала кулаки так сильно, что теперь на коже проступила кровь.

Ее кровь.

Нет, пока еще моя. Но это только начало.

За рулем я вдруг понимаю, что не помню, как завела машину. Город проплывает за стеклом — огни, тени, чужие лица. Все кажется нереальным, как в дурном сне.

В голове — только она.

Алина с бабочкой на затылке. Смеющаяся энергичная...

Ее смех, звонкий и молодой. Ее руки, уверенно поправляющие позы клиенток. Ее взгляд — такой открытый, такой... наглый в своей невинности.

Я включаю радио, чтобы заглушить мысли, но из динамиков льется дурацкая любовная песня. Вырубаю звук резким движением.

Телефон вибрирует в кармане. Андрей.

«Где ты?»

Я смотрю на сообщение, и во рту появляется привкус железа — видимо, прикусила щеку.

«В магазине», — отвечаю я, не задумываясь. Вру так же легко, как он.

Дом встречает меня тишиной. Андрей на кухне, разогревает ужин. Поворачивается, улыбается — как ни в чем не бывало.

— Как работа? — спрашивает он, и в его глазах мелькает что-то... Напряжение? Или мне кажется?

— Обычно, — пожимаю плечами, прохожу мимо.

В душе я стою под ледяными струями, скребу кожу мочалкой, пока не появляется краснота. Но ее запах — эти духи, сладкие и навязчивые — будто въелся в меня.

Позже, когда Андрей уже спит, я открываю ноутбук. Набираю в поиске:

«Алина Климова фитнес Пионерская 27а»

Социальные сети выдают мне ее страницу сразу же. Улыбается, сверкает плоским животиком, выкладывает сторис с тренировок. А на одной — ноги в чулках и на них мужская рука…

Дорогие часы. Которые я дарила ему на день рожденья в бог весть каком забытом году.

Я захлопываю ноутбук так резко, что Андрей ворочается во сне. В темноте спальни его профиль кажется чужим — резкая тень от уличного фонаря режет лицо пополам, превращая в зловещую маску.

Подхожу к шкафу, где висит его пиджак. Пальцы скользят по подкладке, выуживая из кармана чек из ресторана. «La Veranda». Датирован вчерашним числом.

Телефон в моей руке оживает — делаю фото чека, отправляю себе. Возвращаю бумажку на место.

Я вдруг понимаю — здесь что-то нечисто. Он никогда не хранит чеки.

Значит, это подстава.

Он хочет, чтобы я нашла.

Или она.

Кто-то хочет, чтобы я закатила сцену.

Чтобы у него был повод сказать: «Ты сошла с ума!» и уйти с чистой совестью.

Я медленно выдыхаю.

Нет. Так не получится. Я буду вести свою игру.

***

Первой мыслью было отправиться в ресторан, сесть рядом, затаиться с поворотом и явиться, когда они будут там миловаться.

Нет. Не орать. Не выяснять отношения.

А просто встать около столика и посмотреть ей в глаза…

А потом ему.

Я живо себе это представила и стало понятно: это не план, это полная хрень. Лажа, жопа… можно назвать как угодно. Но с таким планом — лучше не ввязываться в войну.

НО…

Я должна победить…

И тут я призадумалась: а чего, собственно, мне надо? Узнать кто она — узнала.

Вернуть мужа в семью? Ну уж нет.

Мы с Андреем много лет, я его берегла как зеницу ока. Несмотря на работу дома все наготовлено, убрано, вымыто…

Нет. Опускаться до глупых обвинений — не мое.

Какая, собственно, моя цель? Странно, но я не могу ответить. Закрываю глаза, отпускаю все мысли к чертовой матери и….

… вижу рожу этой Алины… заплаканной.

ДА!

Теперь мне четко все понятно.

Я не хочу громких фраз. Не хочу его обещаний. И уж точно не стану говорить ей нравоучения.

Я хочу…

Я хочу ее слез!

***

Шестеренки забегали в голове, я быстро сложила все факты в кучу и…

Да.

Поняла.

Вот это — истина. Девочка заплачет только если… красивый богатый Андрей пошлет ее к чертям.

***

На бешеном воодушевлении иду на кухню, мир, кажется, засиял яркими красками — даже луна, символ ночи, стала светить золотистым светом.

Сама себя поправляю — луна — это символ СВЕТА в ночи. Даже когда темно, надо идти на свет и выйдешь… в утро.

А что для меня утро? — мучаю себя философией.

Утро — это когда меня кто-то ждет.

***

И опять стало тоскливо. Вот я представила — придумаю план, даже сделаю так, чтобы Андрей сам его бросил. Естественно, как бы ни было больно… брошу сама.

Но потом… Я буду приходить в пустой дом, одна готовить еду, ну иногда — к приходу Максима, когда он надумает заглянуть к маме. Вечера буду коротать в гордом одиночестве и… кто от этого выиграет?

Точно не я!

Мысли вертятся в голове: я прощу, я…

А может...

Я ДАЖЕ НЕ УЗНАЮ О ТОМ, ЧТО У НЕГО ЛЮБОВНИЦА.

Якобы. Будто.

Он ее бросит. Все встанет на место и я… буду видеть его глаза???

НУ УЖ НЕТ!

Нет!

Господи… Эмоции шпарят так, как никогда у “железной леди”.

Вздыхаю и понимаю стопроцентное: мне нужна пауза. Мне нужен перерыв.

***

Под коленками трясет, дыхание, к чертям, неровное. Ложусь к мужу в кровать…

К какому мужу?

Нет. Спокойно. К своему.

Беру телефон, чтобы хоть как-то отвлечься, перевести дух, полазить по соцсетям, посмотреть ленту друзей. Смотрю как готовить чизкейк, хоть и в жизни такое не приготовлю, тупо пялюсь в картинки, палец дрожит и экран становится белым.

Черт.

Сбила ленту.

Ну ладно, плевать.

Теперь вместо череды постов у меня все в квадратиках — рекомендации. Пролистываю вниз, и вижу собственное дите — подросшее уже, большое, скоро двадцати лет отроду…