Такое время

Если кто-нибудь долго читал мои истории и теперь сердится из-за большого перерыва, простите меня. В последние маленькие круги — я думаю, даже целый средний круг —мне было некогда записывать днём, а вечером мёрзнут пальцы.

По-первых, скоро канун Великой тьмы, а значит, надо украсить дома, приготовить дары, засушить пищу, запастись горючей смесью для костров и поискать огоньков-из-коробочки, какие всё ещё изредка попадаются за границами Тривяцара.

Потом, я долго вытачивал игрушку-амулет для Лисёнка, ребёнка Илы Речной и, предположительно, дяди Барса. Этим всегда занимаются старшие дети и старики, чтобы приносить хоть какую-то пользу, а у меня получается даже лучше других. Вот и эта лиса вышла как настоящая. Речную теперь все уважают — ещё бы, первый потомок за десять больших кругов! — а Лисёнка балуют. Я завидовал ему и его имени, но потом передумал: моё, Юркая Мышка, мне подходит лучше. У меня действительно серенькие волосы, маленький нос, и вообще я маленький и незаметный. Дядя рассказывал, меня даже хотели оставить в дар духам осенних заморозков, но мама заступилась — и к лучшему: как бы мы теперь чинили вещи, кто бы чьетал немых рассказчиков, записывал имена родных на табличках? И, может, когда мне дадут взрослое имя, меня тоже будут уважать, как родителей, Илу и бабулю. На самом деле я тоже женщина, правда, ещё маленький, поэтому не привык называть себя как надо. До настоящей женщины мне ещё расти и расти, так говорит бабуля. Увы, это правда: испытание, после которого присуждают взрослое имя, проводят только в шестнадцать больших кругов, а настоящим человеком можно считаться с двадцати. Мне всего лишь девять — долго… Зато есть время подготовиться к важному дню.

Кстати, недавно произошло другое невероятное по важности событие, о нём я и хочу записать. Дядя Лось починил, наконец, говорящую коробочку.

Он долго-долго копался в её блестящих и звенящих внутренностях, сверяясь с рассказчиком, которого я чьетал, и вот там что-то заискрилось и зажужжало: коробочка ожила. Прозвучало несколько непонятных фраз не на человеческом, и всё смолкло, но это уже кое-что!

«Вот бы папа обрадовался», — ляпнул я и тут же закрыл рот: отец отдал тело Земле в борьбе с Бурым лесным хозяином уже давно, в то время, как я едва обрёл своё тело, но мама до сих пор скучает по нему. Я знаю папу только по историям, но, как положено потомку, записал его имя на памятной табличке и даже нарисовал на ней фигурку рядом с Тем-зверем, которого закрасил коричневатым углём.

Чьетать и записывать меня научила бабуля. Я долго не понимал, что это и зачем оно нужно, но, когда додумался, страшно возгордился. Я знаю, что хвастаться плохо, но не удержусь: бабуля самая умная и самая древняя из всех семей! Она не мама моей мамы, и даже не мама той женщины, никто точно не знает, сколько ей больших кругов — она хранит уже четыре ряда табличек. Она рассказывает о лечении, о лесных братьях, о духах и о богине-прародительнице нашего дома. И я стал её преемником. Бабуля любит повторять, что очень важно передавать хорошие знания и забывать ненужные, для этого как раз нужны такие, как я.

Она также следит, чтобы никто не нарушал обычаи, не лез, куда не надо, и занимался своим делом. По вечерам все любят собираться вокруг общего костра и слушать её сказки. Некоторые из них, если честно, звучат неправдоподобно. Скажем, та, где очень много людей (я думаю, это ремесло отдельного дома, но кто знает) только и делают, что придумывают, как бы вручить окружающим некрасивые, ненужные, но до-ро-хопрода-е-мые (я точно не запомнил) вещи. Это как обменять на корову пустую корзину, без припасов, но ярко раскрашенную? Нелепица. Есть сказка про других людей, ещё более глупых и опасных: они постоянно придумывают, как бы изобрести такие вещи, которые отдавали бы Земле как можно больше тел. Это уж вообще невозможно.

Зачем кому-то заниматься злыми ремёслами? Как будто можно до такого додуматься! Вот все открытия жителей нашего дома очень добрые и полезные.

Бабушке, правда, не очень понравились успехи дяди Лося: услышав те странные фразы из коробочки, она замерла, потом заплакала, а глаза её застыли — как у шаманов, вроде моего папы, когда они уходят к духам. С тех пор бабуля нервничает и плохо спит. Её смешная привычка — бить пальцами по воздуху — усилилась и перестала быть смешной, мы боимся, как бы она не поранила себя. Мы поили её успокой-травой, но, думаю, придётся разорять запасы и идти с подарком к ночным тварям. Хотя, пожалуй, перед этим я обращусь за советом к названым братьям, те куда дружелюбнее — кажется, они любят не только зерно, но и сушёное мясо, у нас как раз его достаточно. В прошлый раз у меня получилось их вызвать, и они почти ничего не погрызли, так, продырявили маленький кулёк гречи, да пищали громче обычного. Так что, хоть бабуля и называет меня непоседой, от меня есть толк! И эти листочки наверняка помогут потомкам не повторять те ужасы, о которых говорится в сказках. Ну, на случай, если они правдивые.

Что ещё интереснее, когда все уже забыли про странную речь из коробки, я не забыл и ещё раз заглянул в заброшенный дом, где мы нашли её. Представьте, как я ликовал, найдя там записи кого-то из предков! Мне казалось, до этого их там не было, мы же весь дом обшарили с дядей Лосем, но вот откуда-то взялись. Да-да, предок тоже рассказывал о жизни, как я! Это не были ни памятные дощечки, ни немые рассказчики, к которым я привык — буквы казались какими-то косыми, и поначалу я чьетал с трудом, к тому же большей части, видимо, не хватало. Старался я не зря: мне в руки попал настоящий исторический… как его… дакомент. Я попытался переписать некоторые моменты, показавшиеся самыми интересными, а свои мысли отмечал знаком с хвостом трубой:

***

17.10

Сперва это было даже забавно, насколько может быть забавным ужастик. Сколько раз мы читали о фантастическом апокалипсисе — и вот тебе пожалуйста. Промахнулись вы, фантасты: сейчас не 1999-ый и не 2012-ый, никакой магии цифр. Выжило… не знаю, сколько. Мало. Экспедиции из самых сильных мужчин уходили довольно далеко, но никого не нашли. Сомневаюсь, что вот прямо все вымерли, но центр города наверняка. Стресс, перенаселённость — так это пытались объяснять последние оставшиеся «учёные». Чёрт его знает, что это было, сейчас нету, и замечательно, никто о нём не говорит. Неудивительно! Если бы процентов восемьдесят-девяносто ваших знакомых, в том числе родственников, покончили с собой в течении пары месяцев, вы бы болтали об этом?