Там, где не цветëт рамонда

Пролог

Магритт Янт едва минуло девятнадцать лет, когда её жизнь разделилась на до и после. К этому не было никаких предпосылок. По крайне мере она так думала, будучи всего лишь дочерью кочегара, служившего в Дреннском дворце.

Магритт, которую все в семье ласкового называли Мэй, родилась и выросла в городе Дрен, являвшимся одним из пёстрых лоскутов многонационального покрывала Мирольской империи. Несмотря на то, что семья Янт принадлежала к нейстрицам, которые официально считались национальным меньшинством в государстве, они неплохо ладили с ближайшим окружением, состоявшим по большей части из мирольцев.

Глава семьи Борин Янт всю свою службу был на хорошем счету у смотрителей дворца, хотя они иногда позволяли себе кидать в его адрес не очень терпимые фразы на национальную тему. Отец всё же старался быть выше этого, ибо от его скромного заработка зависела семья. К тому же такую зарплату, как в имперской резиденции, не платили ни одному кочегару во всём Дрене. Его супруга Карол считала, что нейстрицу получить такую работу было просто подарком судьбы. И всё же с годами такая служба превратила Борина в усохшего смугло старика со слабым желанием жизни в янтарных глазах.

Карол Янт занималась домашним хозяйством в домике для прислуги, где проживала вся семья. Порой мать семейства брала заказы от персонала дворца на пошив и ремонт одежды, но этих денег хватало не более, чем на булавки. Даже в зрелом возрасте она, имея острые черты лица, курносый нос да седину в тёмно-русых волосах, привлекала взгляды работяг со всего дворца. Борин порой ревновал супругу, однако Карол отличалась кристальным благочестием и всегда оставалась верна своему любимому мужу. Плодами этой любви стали трое детей: двое сыновей и дочь.

Первенец четы двадцатилетний Габор, конечно, никогда не помышлял сидеть на шеи у родителей, и всё же попытки найти постоянную работу всякий раз терпели крах. Сложно было понять, что являлось тому причина: его происхождение или же взрывной нрав, о котором напоминали шрамы на лице и на теле. В отличие от отца, старший сын не мог молча терпеть пренебрежение к себе и к своему народу. Так что Габор лишь перебивался временными заработками, а иногда подменял отца, когда тот не мог встать с кровати из-за частых болей в спине. Будучи крепким детиной, он не только папе помогал, но и всю тяжелую работу по дому выполнял, а также убедительно побеждал чернорабочих дворца в спорах с помощью “кулачных аргументов”. Карол очень переживала за старшего сына, боясь, что однажды его нрав доведёт до каторги или того хуже.

Второй же сын двенадцатилетний Радо являлся полной противоположностью своего старшего брата. Смышлёный да любопытный малый. Он обожал исследовать окружающий мир и закидывать людей кучей вопросов. Родители, а также брат со сестрой старались утолить его неиссякаемую жажду знаний, однако Борин наедине с женой сокрушался о том, что не имел возможности дать младшему сыну достойное образование, которое он заслуживал. Радо, как и старшие дети, отучился лишь четыре класса мирольской школы для национальных меньшинств. Об имперской гимназии, а уж тем более об университете не могло идти и речи, ибо пересекались три красных флага: национальность, деньги и статус.

Средний ребенок да единственная дочь Магритт помогала матери по хозяйству. Со стороны Мэй была только одна попытка помочь финансово. Однажды отец устроил её на работу горничной во дворец, но Мэй там проработала всего один день. Магритт чуть не подставили, обвинив в краже. К счастью, начальник службы безопасности оказался добросовестным человеком. Виновных быстро нашли, однако Мэй всё же уволили, объясняя это тем, что в следующий раз ей могло бы не повезти. Будущее Магритт было неопределённым, но всё же она старалась мыслить оптимистично. Карол вместе с дочерью часто выбиралась в город. Каждая в таком променаде видела разную цель. Мэй искала среди модисток работу, а матушка водила дочь по нейстрийскому кварталу в надежде найти жениха. Карол считала, что Магритт, в отличии от неё самой, повезло иметь красоту с мягкими чертами лица и янтарными глазами, как у Борина, а также с тёмными волосами от матери. Несмотря на это, дочь простого кочегара, который к тому же работал на верхушку мирольской элиты, была сомнительной партией даже для нейстрица из простонародья.

Забот для семьи Янт хватало достаточно. Карол и её дети были так увлечены грядущими планами, что не замечали того, что происходило вокруг...

В тот роковой день Магритт, как и вся её семья, проснулась раньше обычно. На то были две причины: всеобщая и личная для самой Мэй.

Весь Дреннский дворец гудел словно улей. Всё кипела в работах перед приездом мирольского кронпринца Тибо, которого сопровождали супруга Селин, а также их дети принц Кармин и принц Доран.

Не только этот шум разбудил Магритт, но и ноющая боль в затылке, словно весь сон прошёл на кирпичах. И как она бы не ворочалась, всё равно легче не становилось. Оставалось только идти навстречу к следующему дню. Едва Мэй встала, как она тут же почувствовала на своей коже волну мурашек, при этом во дворе стояла летняя жара. Тяжело выдохнув, Магритт подошла к шкафу, откуда достала сорочку, панталоны, корсет, нижнюю юбку и повседневное светло-голубое платье. Самочувствие оставалось прежним. При затягивании корсета Мэй казалось, что воздух едва доходил до её носа и рта, хотя она всё делал как обычно. Пришлось даже ослабить шнуровку, чтобы можно было нормально дышать. Дрожь же никуда не делалась, даже когда Мэй надела шерстяное платье. Такое уже было не в первый и даже не во второй день. Периодически приходило облегчение, однако потом всё возвращалось назад.

- Mej, zhato ele vorala? (Мэй, ты уже проснулась?) - с первого этажа раздался вопрос матери на родном нейстрийском языке.

- Jo, lala! (Да, мама!) - ответила дочь, закончив заплетать косу.

Когда Магритт спустилась на кухню, Карол уже подала завтрак супругу и сыновьям.

- Doro norat! (Доброе утро!) - едва слышно поздоровалась Мэй, сев за стол.

Семена доверия. I

В Сангреле – столице Мирольской империи – объявление войны восприняли с большим воодушевлением. Ни одна улица не оставалась в тишине, ибо разговоры об этом оказались весьма заразительны. Одни считали, что враги, особенно Нейстрия, должны заплатить кровью за смерть кронпринца Тибо. Другие же считали, что война хорошая возможность показать мощь Мироля. Все подданные внезапно ощутили себя истинными патриотами своего отечества, словно до этого других поводов для гордости своей страной и национальностью не было. Также этих горожан объединяло то, что они знали о баталиях только из книг и картин художников.

Под шумок восторженных жителей столицы, провожавших солдат на “Священную войну”, проезжал чёрный грузовик с имперским гербом. С внешней стороны через затемнённые окошки нельзя было разглядеть людей с магическим потенциалом, которые сидели внутри. А вот они уже могли разглядеть город. Солнечные лучи, выглядевшие из-под серых облаков, бликами отражались на чёрной реке Каллар, обрамленной аспарагусовыми кирпичными мостами и набережной. Строгие остроконечные на вид здания с запачканными в пыли окнами наводили на приезжих провинциалов гнетущие впечатление. Звуки быстро и резко менялись: от щебетания птиц до стука лошадиных копыт с гудением моторов авто, от шарманки до житейского многоголосья с речным прибоем. Даже в грузовике ощущалось противоречивое амбре, смешанное из разных запахов: от свежей выпечки из пекарни и цветов на балконах жилых домов до туманного духа реки Каллар и дыма погасших огней чёрных фонарных столбов, украшенных каменными миниатюрными статуями. Приезжие, всматриваясь в окошко, испытывали разные чувства. Одни радовались возможности выбраться из унылой провинции в столичную жизнь, других же тревожила неизвестность. И только одному человеку была безразлична архитектура Сангреле. Окружённая бесшумным страхом, Мэй забилась в углу со своим чемоданчиком. Нейстрийка сжимала в руках, висевший на шеи, серебряный образ Троебожия: слитое во единое, три лика в круге.

***

Дальнейшую судьбу “понаехавших” магов решал заместитель главы шестого имперского отделения Грегори Альпен. По прошествии не одного десятка лет службы подобное дело для него стало уже рутиной. Сидя в своём зелёном кабинете, обставленного деревянной мебелью, Грегори мельком мазал взглядом папки с личными досье, перебирая пальцами свои длинные седые усы. Алгоритм прост и быстр: изучить данные, решить к какому наставнику пристроить и сделать пометку в своих записях. На удивление заместителя за прошедшую луну досье накопилось так много, что ими можно было обклеить весь кабинет. Каждая секунда, отведённая на одного мага, ощущалась часом. От большого количества мрачных лиц на чёрно-белых фотографиях Грегори хотелось встряхнуть со своего разума накопившееся уныние табаком. К тому же сигара другая отгоняла заместителя от крамольных мыслей о том, что всех этих магов проще перебить, чем с ними возиться как с детьми. Тем более эта мысль намного мучительнее, если она возникала в голове человека с магическими силами, которым нант Альпен и сам являлся. И вот когда морщинистая левая рука потянулась к портсигару, такая же правая достала из бумажной башни досье с красной печатью “Особое внимание”. Эта пометка стала причиной, из-за которой пальцы не дотянулись до желанного табака. Таких досье Грегори давно не видел. Ему даже пришлось надеть свои круглые очки, дабы убедиться, что это не мираж. Понадобилось всего пару секунд, чтобы сосредоточиться. Глаза не обманули, и досье действительно было с красной печатью. Уныние как рукой сняло. Поудобнее устроившись в кресле, заместитель открыл папку.

Дело мага № 22.168

И.Ф.: Магритт Янт

Д.Р.: 40-й день лета 7403 год

М.Р: г. Дрен, Дреннский округ, Мирольская империя

Д.Рег.: 59-й день лета 7422 год

Нац.: Нейстрийка

Родственники с магическим потенциалом:

Герта Янт (ур. Шент) (7336-7403гг)

Дополнительные сведения:

Дочь Борина Янта – главного подозреваемого в убийстве Е.И.В. кронпринца Тибо и его семьи. Персона, не получившая свидетельство о благонадёжности. Несмотря на законопослушное поведение в дреннском департаменте, рекомендуем проявить повышенное внимание, учитывая её происхождение и обстоятельства, изложенные выше.

После прочитанного заместитель поправил свои очки, ранее свисавшие над его пухлыми щеками, и расслабил галстук. Только таких трудных кадров на его редеющую голову ещё не хватало. Взгляд Грегори, размышляющего над делом, невольно устремился на портрет императора Францена, висевший на стене рядом с книжным шкафом. Казалось, облачённый в зелёный мундир со множеством орденов, лысый старик, чьи свисающие усы сливались с бакенбардами, внимательно следил за нантом Альпеном. Грегори понимал, один промах, и его голова полетит далеко и очень болезненно, поэтому нейстрийку нужно было срочно спихнуть на наставника. К счастью для заместителя, над кандидатом долго думать не пришлось. Почесав проплешины на своей голове, Грегори поднял трубку телефонного аппарата, стоящего на столе.

- Нана Джини, - заместитель обратился к секретарю. – Скажите приёмнику, чтобы нану Янт привели в допросную, и пригласите в мой кабинет инспектора Болинга.

Повесив трубку, нант Альпен, наконец, дотянулся до желанной сигары. Срезав её кончик, мужчина нашептал на подушечку указательного пальца заклинания, после чего кожа покраснела. Грегори, немного подождав, приставил палец к срезу сигары, и та загорелась как от обычной спички. Сделав первую затяжку, заместитель подошёл к окну. По улице бегали люди, воодушевлённые эйфорией от иллюзии скорой победы за “правое дело”. Грегори тоже не сомневался в мощи мирольской армии, однако не видел смысла радоваться тому, чего ещё не случилось. Продолжая курить, нант Альпен подошёл к портрету императора. Даже от написанного взгляда главы государства становилось не по себе. Покойный кронпринц Тибо наводил такое же впечатление. Грегори находил ироничным, что наследника убило мелкое меньшинство, за которое погибший и радел, предлагая законопроект о федеративном устройстве Мирольской империи.

Семена доверия. II

На новом месте сон был коротким. Когда Магритт встала с кровати, бледный утренний свет уже освещал комнату. Она торопливо собиралась, дабы успеть приготовить завтрак раньше пробуждения Арсена. Переодевшись и уложив волосы в “корзинку”, Мэй перед выходом взглянула на себя в зеркало. На неё смотрело отражение опрятной девицы, которая, казалось… Не прошла через потерю близких и обретение магической силы… Как будто это было отражением прошлой жизни… Магритт сжала подол своего платья, дабы не дать волю безысходности. Теперь ей оставалось только двигаться вперёд. Сделав глубокий вдох, Мэй вышла из комнаты.

В коридоре нейстрийка передвигалась аккуратно, практически на цыпочках. Хоть пол не скрипел, но всё же каждый её шаг казался очень шумным. Так Магритт, смотря на свои ноги, не заметила книжный шкаф. Тихо ойкнув, а после заскулив, она схватилась за плечо, принявшее на себя удар. Когда же боль утихла, Мэй подняла голову на этот предмет мебели. Прошлым вечером она не обратила на него внимание из-за усталости, а теперь ей казалось странным его нахождение здесь. Нейстрийка негодовала от того, почему Арсен решил поставить этот шкаф в коридоре. Внимательно присмотревшись, Магритт обнаружила ещё кое-что. Книжный шкаф закрывал собой дверь в комнату. В голове завертелись множество вопросов, на которые не было ответа. На секунду Магритт стало жутко от мысли о том, какие тёмные секреты там мог хранить инспектор Болинг. Отстранившись от шкафа как от грязной вещи, Мэй бесшумно продолжила свой путь.

Как оказалось, Магритт зря старалась не шуметь при ходьбе. Когда она зашла на кухню, Арсен уже сидел за столом, читая газету. Мэй растерялась, пытаясь понять: то ли она так долго спала, то ли инспектор был куда большим жаворонком. Нант Болинг же, отвлёкшись от газеты, повернул голову в сторону подопечной. От его взгляда нейстрийке стало не по себе, а все слова застряли в горле.

- Продукты в холодильном шкафу. – вернувшись к чтению газеты, Арсен добавил. – Можешь приготовить, что посчитаешь нужным. Я в еде не прихотлив.

- Х-хорошо, нант. – Мэй взяла передник, который висел рядом.

Приступив к готовке, Магритт открыла холодильный шкаф. Она, оценив запасы, решила, что приготовит яичницу с беконом, фасолью и тостами. Во время всего процесса Арсен не сводил глаз с газеты, но иногда нейстрийка чувствовала, как он время от времени кидал на неё взгляд. Мэй никогда не сомневалась в своих кулинарных навыках, привитые её мамой, но она нервничала из-за того, что нант Болинг мог найти повод для того, чтобы придраться. Однако Арсен ничего не говорил, и это ещё больше нагнетало. Когда всё было готово, Магритт подала завтрак сначала наставнику, а потом себе. Он, сделав круговое молитвенное знамение, начал трапезу без спешки. И первое время Мэй смотрела на него, ожидая вердикта.

- Нечего на меня так глазеть, нана Мэй! – оторвавшись от завтрака, Арсен взглянул на подопечную. – Всё вполне съедобно.

- Спасибо, нант Арсен. – Магритт, наконец, сама приступила к трапезе. – Какой распорядок на сегодня?

- До полудня приберись во всём доме, кроме кабинета и спальни. – отдал распоряжение наставник. – Уборкой в них занимаюсь только я.

- Кроме кабинета и спальни? – не уверенно спросила Мэй.

- Разве я неясно выразился? – раздражённо бросил Арсен, не глядя на подопечную.

- На втором этаже комната… Она шкафом…

- Это тебя не касается! – от ледяного тона нанта Болинга кожа Магритт покрылась мурашками.

Мэй поёжилась на стуле. Такая реакция наставника стала для неё неожиданностью. Осознав, насколько сильно напугал подопечную, Арсен быстро успокоился. Закончив утреннюю трапезу, он резко вышел из кухни, бросив на пороге: “Когда закончишь, постучишь в мой кабинет.” После этого нейстрийка ещё долго смотрела на дверь, хлопая глазами.

Арсен решил до полудня поработать в своём кабинете. Для разогрева мозговой деятельности инспектор начал с отчётов, которые нужно было потом отдать заместителю шестого отделения. В такие моменты нант Болинг погружался в мир, где есть только чернильные буквы с цифрами. Мир, где нет темноты и печали, которые вцепились в сердце Арсена, как клещи, высасывающие жизнь уже одиннадцатый год. Нелюбимая многими бумажная волокита стала для нанта Болинга успокоением. Конечно же, такой способ не лечил душевную рану, а только заглушал боль, однако инспектор считал, что от его многолетнего тихого горя никогда не смогут изобрести лекарство. К сожалению для него, и бумажная волокита невечная. Закончив заполнять последние листы, Арсен отложил их к остальным таким же.

Как бы нант Болинг ни хотел оттянуть этот момент, однако он был неизбежен. Инспектор приступил к подготовке первой практики. Достав с книжного шкафа сборник заклинаний первого ранга, он делал в нём пометки карандашом над теми, которые юная нейстрийка могла бы на первых парах разучить без последствий для своего организма. Время от времени до его ушей доходили её копошения в коридоре. Прилежная тихоня… За которой требовался глаз да глаз. Ранее Арсен не говорил этого Мэй, но он был удивлён, что у неё вообще получилось осуществить заклинание ослепления, пусть и с побочными эффектами. Инспектор думал над тем, что не будь она девицей, да к тому же из национального меньшинства империи, то это мог бы быть перспективный маг с хорошим карьерным будущим. Однако всё иначе: Магритт Янт – неблагонадёжная нейстрийка, чей отец навсегда останется главным подозреваемым в убийстве кронпринца Тибо. Арсен осознавал, что для шестого отделения магический потенциал крайне ценный ресурс, тем более во время войны, однако он не понимал, какова будет судьба нейстрийки с мирольским подданством после обучения… В любом случае, инспектору Болингу дали задание, и он намеревался его выполнить добросовестно.

Вернувшись к своему рабочему столу, Арсен достал чистый лист и обмакнул стальное перо в чернила. По его расчётам жена уже должна была прибыть в Тильвердрофф. Он легко написал: “Дорогая Элси”, - однако дальнейшие слова растворились в разуме. Арсен не хотел писать о нейстрийской головной боли, однако других тем инспектор не смог вытащить. Он пока не видел смысла спрашивать о её самочувствии. Нант Болинг и так знал, что физически супруга будет в безопасности в глуши, а морально… Её состояние уже ни один год находилось в штиле… Арсен был уверен, что обязательно ей напишет, но в эту минуту писать просто оказалось не о чем.