Там, где умирает магия

Глава 1.

Таэллина

Ночь. Звезд совершенно не видно, вторая луна пытается разрезать своим ярким светом - тяжелый, густой туман, который разлегся до самой поверхности земли. Туман настолько густой, что даже в паре шагов ничего не разглядеть. Холодно. Глубокая зима расправила свои крылья, накрыв все вокруг снегом, словно рассыпав по земле хрустальные барханы, уходящие до самого горизонта. Мое любимое время года. Если бы туман не спрятал в себя все краски - было бы видно, как красиво снег мерцает серебром под блеском двух лун. Я сижу в тесной крытой повозке, на мне лишь розовое домашнее платье и слишком короткие галоши, не достающее до щиколотки, куда дует пронизывающей ветер. Черные оковы на запястьях и шее обжигают кожу холодом. Злой и нервный смешок срывается с моих губ. Черные оковы... Есть несколько видов оков, белые - легкие, самые безобидные, временно сдерживающие движение и свободу заключённого, едва напоминающие о своём присутствии. Медные - для проблемных, но не смертельно опасных. Реагируют на эмоции, чем сильнее злость заключенного, тем тяжелее становится металл. И черные - их одевают самым жестоким заключенным, а, то есть магам. Металл впитывал магию, высасывая силу из каждой жилы, и любой, кто пытался использовать дар, ощущал мучительную боль, пронизывающую тело, будто сам металл разрывал его изнутри.

Меня схватили прямо в родительском доме 7 лун назад, когда мой дар открылся. В нашем мире есть всего лишь два пути: жить спокойной, однообразной и умеренной жизнью, без дара, но счастливо и с семьей. Или с даром магии, окутывающем твое тело приятным теплом и трепетом от струящейся внутри силы, непреклонными горизонтами скрывающими неизведанное, но оказаться в оковах, при малейшем его появлении.

Но проблема в том, что дар не выбирают, он либо появляется, либо нет.

Они узнали это почти сразу. Конечно, ведь Аррион работает на империю. Ненавижу его. Властный, расчетливый, безжалостный мерзавец.

С ниспадающими черными как смоль волосами, ярко голубыми глазами как ледяная бездна, куда можно провалиться засмотревшись хоть дольше позволенного и миловидными чертами лица, которые совершенно не подходили к его характеру. С угрожающей массивной фигурой, пробуждающей в жилах дрожь и жар, словно сама тьма текла в его присутствии. И Сила. Да, как бы это не было абсурдно, Аррион был магом. Она душила мысли, пробегая по воздуху ледяными искрами, от которых хотелось отшатнуться. Его взгляд пробирал до костей, а присутствие заставляло сжаться сердце. Я его ненавидела, но также отчаянно боялась. Он бы мог стать отличным стражем для магов, с его силой мы бы смогли противостоять правителю, смогли бы вырвать из-под контроля наш дар, но гнусная тварь выбрал корону.

Правитель ненавидит магию, оскверняет ее - желая запереть всех, кто владеет даром в Гримстоун. Гримстоун был тюрьмой для магов. Темный замок стоящий на самой кромке империи, на остроконечной горе. Его чёрные стены, словно вырезанные из самой ночи, смотрят на мир с непреклонной суровостью. Сквозь мрак и туман слышен вой ветров, а сильные волны бьются о каменные склоны горы, срываясь в пенящиеся струи и вздымая над собой тучи солёных брызг. Океан вокруг — холодный и безжалостный, мчащийся к утёсу с непреклонной яростью, словно сам пытается стереть магию с лица земли.

Повозка едет довольно медленно, усталые кони еле перебирают копытами, почти на ощупь сквозь не просветный туман. Но щадить их никто не собирается, ослушаться приказа Арриона непозволительно, поэтому повозчик торопит лошадей изо всех сил, содрогаясь от ужаса не успеть вовремя.

Мы в пути уже три солнца и четыре луны, осталось немного и я попаду туда. В эти, звенящие мраком стены, которые раньше сдерживали предателей и убийц, а сейчас сдерживают всех магов, и будут сдерживать меня. Злость взросла во мне тугим узлом, и магия заколола на пальцах, и я закричала. Боль такой силы охватила голову словно невидимые тиски разрывали ее на две половины. Каждая мысль лопалась, как стекло, а в висках пульсировал огненный звон, пронзающий кости. И я кричала, кричала одновременно — от боли, ярости и невозможности её одолеть.

- Ха, жалкое отродье. - Сказал повозчик. - Даже не пытайся воспользоваться своей ничтожной силой, у тебя все равно ничего не выйдет. Скоро ваше выродье замкнется, и вы прекратите появляться на свет.

- Когда я выберусь отсюда, я убью тебя.

Повозчик злобно повернулся, сверкнул грязной ухмылкой и начал жадно разглядывать меня.

Стройное не высокого роста тело, белоснежная мраморная кожа, пухлые губы, точенный нос, гетерохрония сильно выделялась, будто каждый глаз взял себе от одного из родителя. Правый был нежно-голубой как лазурное небо в самый ясный день - от мамы и темно-коричневый с вкраплениями золотого как поздняя набирающая краски осень - от папы. И волосы, длинные до поясницы мраморно белового оттенка лежащие поверх моего платья.

По стандартам - я верно была красивой, но мне было совершенно плевать на это.

- А ты ничего, на одну ночь пойдешь. - сказал он слишком довольно, и повозка остановилась вовсе.

Я напряглась, услышав, как вскрывается замОк.

Дверь со скрипом раскрылась.

У него было старое, сморщенное лицо. Глаза заплыли пеленой, тонкие кривые губы. Низкий, дряхлый и с брюхом, вывалившимся из портков. Этот ублюдок потянулся ко мне.

Я дернулась, пытаясь ударить его, но он был намного тяжелее и свалился на меня своим противным телом.

- Не сопротивляйся дрянь, обещаю тебе тоже будет хорошо, возможно не так как мне, но будет. - И засмеялся диким, гнусным гоготом, расстёгивая свои потные, рваные портки.

Я отворачивалась, вырывалась, извивалась под ним, но он лишь сильнее на меня наваливался.

- Никуда тебе не убежать, и никто тебе здесь не поможет.

Магия возникла сразу, руки обожгло болью, но я продолжала ее вливать в свои пальцы. Всю усталость, несправедливость, страх и она рванула в него огромным потоком. Хмыря откинуло из повозки на трех ярдье от меня, снег заискрился, позволяя мне увидеть открывающийся портал, свет от него ослепил меня. И все тело пронзило болью, оковы. Я закричала так сильно, что меня трясло. Зажмурила глаза, боль была столь сильная, что я больше не могла вздохнуть, сердце билось как бешенное, легкие сжались, готовые разорваться без воздуха и мне показалось, что я умру. И я умирала...даже не успев доехать до тюрьмы. Тело горело раскаленной лавой, и я уже была в агонии смерти.