Там, где я живу...

Там, где я живу...

Там, где я живу, иногда пропадают люди. Но пропадают ненадолго. Редкий раз их находят спустя неделю, чаще всего — спустя пару дней.

Мой городок расположен у самого подножия горы, которую из века в век люди считали и по сей день считают священной. Говорят даже, что когда-то давно предки жили на этой горе, правда, потом им почему-то пришлось с неё спуститься. Они основали небольшое поселение и назвали его — в переводе с древнего языка — «Тишина средь золотых клёнов». Ныне оно зовётся кратко Чинмоку. И, действительно, это место оправдывает своё название: жизнь здесь тиха и размеренна, никто никуда не спешит и занимается тем делом, которое ему по душе.

В Чинмоку из современных благ цивилизации есть только радио. По нему передают музыку, прогноз погоды и радиоспектакли. Каждое воскресенье владельцы двух местных чайных устраивают Вечера просвещения: приглашают в свои заведения всех желающих послушать новую постановку и обсудить её за чашкой чая в уютной атмосфере. Такие вечера особенно любят пожилые пары. Женщины надевают свои лучшие наряды и украшения, мужчины не забывают заплести волосы: появиться на Вечере просвещения с распущенными волосами считается чуть ли не верхом неприличия.

Стричься в нашем городке можно только в одном случае: когда умирает муж или жена. Вдовы и вдовцы состригают волосы по плечи и кладут их в гроб к ушедшим в иной мир, показывая таким образом свою вечную связь с ними. Все остальные носят длинные волосы, чаще всего укладывая их в простые традиционные причёски. А если нужно сделать особенно роскошную причёску, то зовут главную мастерицу в этом деле — бабушку Оомори. Ни одна свадьба не обходится без бабушки Оомори. Но чаще, чем в городе за работой, её можно застать в лесу у старого святилища.

Несмотря на то что гора считается священной, наши предки так и не построили в городке храма. Только обустроили маленькое святилище, которое, впрочем, с каждым годом становится всё заброшеннее. Люди перестают приходить сюда помолиться, перестают молиться даже дома. Вспоминают о святыне только на время проведения главных фестивалей, которые посещают, в основном чтобы выпить и набить себе желудок.

Бабушка Оомори давно не ходит на фестивали. Когда приходит пора очередного праздника, она, отпустив последнего клиента, запирает дверь на засов и закрывает окна. Говорят, что в её доме всю ночь горит огонь.

Её не раз пытались уговорить пойти на фестиваль, но она наотрез отказывалась. Пожав плечами, люди уходили ни с чем.

Никто не знает причину её отказа. Поговаривают, правда, что когда-то давно, когда она была ещё ребёнком, на одном из таких праздников пропала её старшая сестра. Девушку нашли через три дня спящей в святилище. Она была абсолютно здорова физически, но её психическое здоровье пошатнулось. Она не подпускала к себе никого, даже сестру, а в перерывах между сном и бредом плела странные обереги, которыми вскоре завесила всю комнату.

А потом она умерла.

Возможно, после этого Оомори так часто и посещает то святилище — место, где в последний раз маленькая Морико видела Харуки счастливой.

Несколько раз мы случайно сталкивались у ворот святилища. Мой отец кратко кивал бабушке Оомори, а та как-то странно смотрела на меня — то ли испуганно, то ли жалостливо — и, ничего не говоря, продолжала путь. На мой вопрос, почему бабушка Оомори так странно себя вела, отец не отвечал ничего толкового, но, чем старше я становился, тем заметнее становилась другая странность: эта женщина носила на себе много мелких оберегов. Часть из них была мне знакома: такие когда-то были в каждом доме от разного рода бедствий, теперь же, спустя века, прошедшие в полном покое и умиротворении, ими почти перестали пользоваться. Большую же часть из тех оберегов, что носила Морико Оомори, я видел впервые. И, как только они появились на ней, некоторые из жителей нашего городка перестали к ней ходить.

А потом за три месяца пропало ещё несколько человек. Каждого из них нашли на следующий день в разных частях леса. Они были в полном здравии и даже шутили, что могли бы и подольше погулять: всё равно все привыкли к подобным пропажам и возвращениям. Их даже не спрашивали, что произошло. Действительно, все привыкли, что человек может в любой момент пропасть, и знают, что он точно вернётся. Оттого и не переживают.

И только Морико Оомори не разделяет всеобщего спокойствия. Приходя в чайную, она слушает, что говорят за соседними столиками. За её спиной вьётся густой плющ, усеянный мелкими розовыми цветками; дымится ароматный чай в белой фарфоровой чашке в её руках; ветер играет её серьгами — оберегом, сплетённым из голубой нити.

Хозяин чайной — старик Такаяма — включает радио. В середине композиции из-за одного из соседних столиков доносится слух о том, что кто-то снова пропал. Молодые люди делают ставки, как скоро его найдут и что он скажет, когда вернётся.

Такое повторяется время от времени. И с каждым разом лицо бабушки Оомори становится всё печальнее, а оберегов на ней — всё больше.

А я изо всех сил стараюсь делать вид, что ничего странного не происходит. Что не замечаю, как каждый человек «пропадает» только один раз и возвращается совершенно здоровым. Что не понимаю, почему все, все сторонятся Морико Оомори, чья младшая сестра стала единственной, кто смог пережить встречу с нечто, желавшим занять её место, как сделало это теперь с жителями нашего городка.

Хотя я чувствую: оно знает, что я обо всём догадался. И мы с бабушкой Оомори пропадём следующими, ведь там, где я живу, должны исчезнуть все люди.