Тайна графа Одерли

1

Глава 1.

Осень 1779 года. Англия, графство Уинчестер.

- Только одному человеку во всей округе подвластны такие бесчинства. – Мужчина наклонился к собеседнику ближе, а я прислушалась, стараясь не упустить ни слова. – Жестокому графу.

- Сэр, вы всерьез полагаете, что в слухах о нем есть хоть капля истины? – Юноша перешел на шепот.

- Если бы это были слухи, мой юный друг… Очень скоро вы разберетесь в хитросплетениях хэмпширского общества, которое, уж поверьте, гораздо опаснее лондонского. Я лишь предлагаю вам совет. Остерегайтесь любых дел с жестоким графом Одерли.

Усталость вмиг схлынула с меня, заставляя сжать края серебряного подноса крепче. Что за жестокий граф Одерли? Проклятье, почему я никогда о нем не слышала?!

Не была бы подле господ, непременно стукнула бы себя от досады по лбу. Нельзя упускать слухи, особенно о некоем опасном графе - они могут быть полезны для покровителя! К сожалению, волнение прислуге выказывать нельзя, и я ограничилась лишь рассерженным вздохом, от чего приборы на подносе боязливо задребезжали. Этот жалостливый звук привлек внимание полуночных господ.

- Джесс, принеси еще чаю, будь так добра. – Просьба пожилого постояльца не дала предаться самобичеванию, а учтивое обращение потушило недовольство. Редко кто запоминает имя прислуги.

Мое вымышленное имя.

Присев в поклоне, я бросилась на кухню быстрее скаковой лошади — чем скорее ворочусь, тем больше смогу подслушать.

Жестокий граф Одерли... Кто он? Почему опасен? Что за слухи? Нужно будет рассказать покровителю…

Мысли неслись едва ли быстрее меня самой, летящей по коридорам гостевого дома. Почти все свечи уже потушили, но темнота не мешала — за четыре года я успела выучить каждый паркетный выступ и дверной откос, а потому даже без света обогнула ржавый гвоздь, торчащий из кухонного порога.

К моему удивлению, даже в полуночный час здесь кто-то был. Тусклый огарок озарял пышную фигурку Грейс, притаившуюся за башнями котелков и тарелок. С аппетитным чавканьем уплетала она булочку с абрикосовым вареньем за обе щеки, запивая молоком из глиняной кружки. Я приблизилась к служанке крадущейся кошкой, желая припугнуть.

- Грейс! – От звучного вскрика та подпрыгнула и резко обернулась ко мне, едва не разлив молоко.

– Джесс, черт бы тебя побрал! – Раскраснелась она. – Ошалела совсем, пугать так?! Я уж подумала, Джон спустился запасы пересчитать — бита тогда была бы, ох и бита! – Грейс тяжело задышала, а я изо всех сил сдерживала смех, глядя на ее лоснящееся вареньем лицо.

- А нечего по ночам за господами доедать, тогда бы и не испугалась! Не буду больше пугать, клянусь всевышним!

- Да, уж смотри мне, иначе как начну по углам от тебя шарахаться, как остальные, вот тогда и посмотрю на тебя, тогда и ты испугаешься!

Пф, и вовсе не нужно мне внимание неотесанных слуг! Чтобы собирать слухи мне и тебя достаточно.

Грейс — единственная из девушек гостевого дома, кто не кривился при виде меня, поэтому друзей выбирать не приходилось. Местные служанки невзлюбили не по справедливости, а из завести - я не сама к Джону наниматься пришла, за меня покровитель просил. От того отношение ко мне было особое — работала я не наравне с остальными, а прислуживала ровно там, где могла пригодиться для своего настоящего дела. Не терла полы, не занималась стиркой, не утюжила простыни.

Если бы они знали, что не заносчивая служанка пред ними, но образованная баронесса, которая даже имени настоящего назвать не может… Сердца их были бы полны жалости, а не злобы.

Я осторожно прокашлялась, доставая с полки банку с измельченными черными листьями.

Не нужна мне их жалость. Мне нужны сведения, а посему пора переходить к делу.

- Представляешь, сидят еще сегодняшние гости, чаю свежего просили. - Начала я. - А я и не могу уйти, покуда они в комнаты не отправятся. И не спится же людям!

- Что ж они там делают, в ночи-то, раз не пьют?

- Мне почем знать, беседуют. Да о таком беседуют...

- О чем? – Глаза служанки озорно блеснули.

- Страшные вещи они говорили, про… как же его… Про некоего графа. Жестокого, кажется.

- Ах! То про милорда Одерли поди! – Рука, сжимающая булочку, отдернулась от губ. - И что говорили?

- Что он жесток, и что только он и способен на некие…плохие вещи. – Я взглянула в румяное лицо Грейс, стараясь уловить в нем тень знания, но моей пытливости здесь и не требовалось - ужас и так блестел в ее глазах, озаряя кухню ярче любого огарка.

- Ах! Я так и знала, Джесс, я знала, что он как-то с этим связан! Ну, разве не помнишь, еще в том году говорила? Так и говорила, мол, что еще одна девчушка из его прислуги без языка осталась – это все проделки жестокого графа! Больше некому! – Она положила недоеденную булочку на стол и энергично вытерла руки о замасленный передник. – Все в округе знают, что хэмпширский граф жесток и злобен, но что он языки слугам руками вырывает – этого все никак доказать не могут. Но я-то знаю, я чувствую!

Я фыркнула, не скрывая усмешку.

– Что за глупости, да разве ж кто способен на такое? Вырвать язык голыми руками?

2

Глава 2.

- Получай, злобный вояка! На, на, на! – С восторгом кричала Энни, изображая бойню между пиратами и офицерами. В роли первых выступали две прищепки с нарисованными углем мордашками, а вот весь офицерский полк играл потрепанный медный солдатик, оставленный случайным гостем много лет назад.

– Больше не будешь охотиться на нас и наших братьев на море! Тпфууу! – С огромной высоты прищепка вонзилась прямо в тело несчастного солдатика, и тот демонстративно упал.

- Тебя можно поздравить с победой? – Спросила я, едва донеся до мойки груду грязной посуды с обеда. Грейс возвела глаза к небу, увидев, сколько еще тарелок предстоит перемыть.

- Конечно, слава пиратам! Слава! – Закричала Энни, и я искренне разделила эту радость.

Не доверяю офицерам. Любым, даже игрушечным.

- Тогда поздравляю тебя и пиратов. Я закончу с уборкой столов, и пойдем почитаем, хорошо?

- Нет! Мне нужно кое-что доделать!

- Что же? Пираты победили и могут отправляться обратно в прачечную.

- А вот и нет! Им еще нужно заключить союз!

- Какой такой союз?

- Пираты не будут убивать офицера. Они предложат сделку.

- И с чего бы им предлагать сделку офицеру, который охотится на них на море?

Глаза девочки сверкнули, и я опустилась на корточки рядом с ней.

- Потому что месть не исправит их дела, Джесс!

Мой рот приоткрылся в изумлении, я даже обернулась на Грейс, чтобы поймать ее насмешливый взгляд. И поймала.

- Как же, не исправит?

- Вот так. Если они отомстят, то господин король назначит нового офицера, и на пиратов все также будут охотиться. Кто от этого выиграет? Никто. – Мои брови поползли вверх. – От этого пиратам будет хорошо только первые дни, когда они будут отмечать победу. Пить ром и петь песни. Но потом все вернется, как было. Месть ничего не исправит.

- И… и что же они предложат офицеру?

- Он перестанет на них охотиться, а они будут отдавать по сундуку от того, что смогут награбить. Понимаешь? Вот привезли они целых десять сундуков, а один ему отдать должны. – Она усердно изображала, как прищепка и солдатик пожимают руки.

- А если привезут пятьдесят сундуков?

- Все равно один должны отдать.

Я рассмеялась, и внутри разлилось тепло. Энни слишком прозорлива для своего возраста и для этого места. Надеюсь, в будущем отец сможет распознать и использовать ее таланты для процветания гостевого дома. Да. У Джона точно должно хватить на это ума.

***

Закончив с обедом, уроками чтения и уборкой комнат, я приступила к любимой части работы - подготовке столовой к ужину. Большинство гостей еще на прогулках по живописным окрестностям, или же в покоях, выбирают вечерние туалеты. Поэтому столовая перед ужином – тихое место, где я могу побыть одна и вспомнить, каково это.

Быть баронессой Луизой Ле Клер.

Белоснежные скатерти пахли мылом, а в натертых до блеска бокалах плясали огоньки свечей. Вечером это место было похоже на дом в его лучшие годы. Под мерное тиканье напольных часов я с любовью расставляла тарелки с позолоченными каемками, представляя, что накрываю стол для семьи. Для непоседливой Жюли, которая больше крутится, чем ест; для Джейн – прямо напротив себя, чтобы переглядываться на каждую мачехину реплику; для отца, который откажется от закусок и сразу же перейдет к горячему, не тратя времени на разговоры, и, наконец, для мачехи.

Мачехи, которая предпочла отказаться от меня, нежели очернить доблестную репутацию семьи Ле Клер.

Перед глазами заплясали острые осколки ее образа – холодное, бледное лицо, обрамленное не по возрасту накрученными локонами.

Ее голубые глаза оценивающе пробегали по мне снизу-вверх, а тонкие губы поджимались в полоску. Она была недовольна. От этой мысли все внутри сжималось и желудок прилипал к позвоночнику.

- Ты, кажется, забыла, как подобает вести себя леди.

Холодные пальцы больно сжали плечо. Мои раскрасневшиеся щеки и растрепанные волосы громче меня говорили о том, что она права. Бегать между фонтанами с сыновьями Герберт не являлось образцом этикета, особенно в почтенном возрасте двенадцати лет, но в танцевальном зале было так скучно! Я не хотела наказания, а поэтому все отрицала.

- Нет, леди мама, не забыла. – Голос дрожал, и эта дрожь переносилась мурашками на кожу.

- Вернемся домой, - я сглотнула, с ужасом ожидая услышать продолжение фразы, - И я буду ждать тебя в кабинете. С розгами.

Серебряная рукоять ножа больно впилась в ладонь, и я обнаружила себя недвижно стоящей над накрытым столом. Проклятье. После глубоко вздоха, рассеивающего туман воспоминаний, я опустила прибор на полагающееся ему место. Вот так.

Я решила не злиться на мачеху, ибо в моем теле не осталось ни единой клеточки, способной на обиду к этой женщине. Я совершенно равнодушна. И когда я вернусь, а я сделаю это с размахом и роскошью, способная покрыть все долги покойного отца, я не выкажу ей никакого почтения, не удостою и взглядом. Я останусь равнодушна к ней, как и она ко мне, когда я решилась написать домой с просьбой о помощи. И получила отказ.