Тайна Клары

Майя

Майя ждала звонка от подруги. Попутно она листала журнал «Бурда», спец-выпуск для беременных. Майя всегда любила выглядеть эффектно.

«Вот, эта алая туника ничего» — думала она, представляя себя в подобной на пляже. Когда она была в консультации, нервная, грубая бабка выдала ей список «нельзя» где среди прочего был и загар. Но что ей какая-то врачиха из консультации? Подруга обещала свести её с единственным в своём роде специалистом по естественным родам.

Муж, правда, настаивал на клинике, хотел отправить Майю в Москву, в современный роддом, но она сразу поняла его уловку — пока она будет далеко, он будет развлекаться со своими прежними подружками, которые спят и видят, как перевести Майю в статус «бывшей» жены.

Майя взяла в руки фломастер и только нацелилась на юную модель в журнале, как раздался звонок.

— Привет! — раздался в трубке всегда немного сонный, медлительный голос Сабрины. — ты как там, давно проснулась?

Майя находила манеру подруги разговаривать, растягивая слова, очень сексуальной, и даже пыталась копировать её.

— Привет, Сабрин. Давно проснулась, жду твоего звонка. Ты говорила, что отвезёшь меня к Ишани сегодня.

— Конечно, отвезу! Май, ты купила то, что я написала?

— Да, почти всё, — Майя поднесла к глазам написанный шариковой ручкой список, — только, знаешь, Кирилл не смог достать благовония палочками, были только пирамидки. А так, всё по списку, специи, сумка. Так когда тебя ждать?

— Мне нужно съездить на объект. Это в области, в Александровском районе. Вот, прямо оттуда за тобой и заеду.

Сабрина работала в риэлтерской компании.

— А во сколько примерно заедешь? — Майя подрисовывала длинные, волосатые уши модели, демонстрирующей приглянувшуюся ей тунику, превращая юную красотку в лесного монстра с клыками и выпученными глазами.

— Часа через три-четыре, заеду, — протянула Сабрина.

— Буду ждать, — вздохнула Майя.

Подумав, она подрисовала модели ещё и бороду. Главное, чтобы Сабринка не столкнулась с Кириллом, он её терпеть не может. Считает, что именно она завлекла Майю в секту, как он говорил «солнцепоклонников и праноедов», которые поклоняются «слонам и обезьянам». Выводы он, скорее всего, сделал по статуэткам Ганеши и Ханумана, которые подарил ей Пракаш, их с Сабринкой гуру по йоге.

Собственно, чтобы удержать Кирилла, Майя туда и пошла, наслушавшись чудесных историй про кундалини-йогу.

Однако, чем больше она тренировалась и медитировала, тем расстояние между ней и Кириллом увеличивалось. Сначала он возмущался, пытался противостоять новому увлечению жены, но… в итоге победили Ганеша и Хануман. И, само собой, кундалини.

Майя считала, что именно благодаря йоге она сумела забеременеть. Кирилл был рад и даже на какое-то время лёд, образовавшийся между ними начал таять, но… услышав, что жена принимает какие-то неизвестные науке травяные сборы и продолжает практиковать йогу и медитацию, Кирилл снова замкнулся, и никак не хотел смириться с желанием жены рожать дома.

— Я не понимаю твоего возмущения, — пожимала загорелыми плечами Майя, — разве то, что нам удалось зачать после стольких лет безуспешных попыток — не чудо?

— Когда ты последний раз была у врача? — задавал встречный вопрос муж.

— В первом триместре. И больше не пойду — нервы мне дороже! — ответила Майя.

— Не нравится врач, найдём другого! Это же не повод рожать как кошка, дома, под ванной!

— Кирилл, ну зачем ты передёргиваешь? — расстраивалась она и уходила к себе.

Подруга заехала за Майей в начале шестого. Майя уже ждала её внизу, прижимая к себе рыжую кожаную сумку с чёрными слонами и красным орнаментом — в неё были собраны дары для Ишани, и сама сумка была подарком для неё.

Майя никогда не видела модную акушерку, но была наслышана. Ишани организовывала «максимально естественные», «мягкие» роды в воде. Говорили, что такие роды менее болезненны, кроме того, и мать, и ребёнок испытывают минимальный стресс.

За первый визит Ишани попросила своих клиенток благодарить её указанными в специальном списке вещицами. Обычно это были благовония, подставки для них, талисманы, шкатулки, бижутерия с натуральными самоцветами, одежда из натуральных тканей и кожаные изделия.

За всем этим нужно было ехать в Москву — только там были магазины, где был представлен широкий ассортимент товаров из Индии.

— Кстати, — Сабрина положила руки на руль, — если хочешь отказаться, сейчас самое время. Потом будет поздно — деньги Ишани тебе не вернёт. Её время стоит дорого.

— Почему отказаться? Я прекрасно себя чувствую, — заявила Майя, — по срокам, поставленным в консультации, рожать мне через две недели. А по моим подсчётам, и того меньше.

— Ну, тогда поехали! — скомандовала Сабрина.

— Поехали! — кивнула Майя.

Всю дорогу они слушали в машине трек «Панжаби МС» и сердце Майи наполнялось радостью. Даже когда Сабрина выключила магнитолу, задорная мелодия продолжала звучать в их головах.

— Я забыла сказать, — припарковав машину, понизила голос Сабрина, — Ишани тебя осмотрит, и если ей что-то не понравится, она может оказать тебе в родах.

— А что может быть не так? — так же тихо спросила Майя.

— Ну, не знаю… может, ребёночек не так расположен, — скосив глаза на большой живот Майи, осторожно ответила подруга. — Или, скажем, ей твоя аура не понравится.

— А она и её видит? — изумилась Майя.

— Естественно, — надевая дымчатые очки в пол-лица, ответила Сабрина, — пошли, а то опоздаем!

На этаже была только одна обитая дерматином дверь. Женщины позвонили, и тут же услышали остервенелый лай. Дверь в коридор им открыла маленькая, босая женщина — в растянутой майке с мандалой, и в шароварах. В ногах у неё захлёбывалась от возмущения маленькая собачка.

— Намасте! — молитвенно сложив ладони, и не обращая на внимания на собачку, приветствовала Сабрина хозяйку.

— Замолчи, Зита, — прикрикнула на собачку женщина, после чего сделала пригласительный жест: — Привет! Заходите, девочки.

Рита

— Вся в мать свою непутёвую! — ворчала баба Саша, наблюдая, как ловко мелькают спицы в руках внучки Риты.

— Не говори так, ба. Разве мы с мамой виноваты, что нам попадаются такие… недомужчины? — вздохнула Рита, отложив вязание.

— Так зачем от такого, прости господи, рожать? Рябёночек, он же всю эту кобелячью наследственность папаши своего наследует! — шамкала старуха.

— Ну, я же не унаследовала, — резонно заметила Рита.

— Так ты в мать пошла. Непутёвая! — старуха повернулась к стенке и сердито засопела. Она считала внучку доверчивой и наивной, как и её мать, Нина. Та тоже рано родила не пойми от кого, а потом и померла в тридцать лет. Страшно умерла, несправедливо.

Казалось, только всё стало налаживаться: рядом с Ниной наконец-то появился мужчина, ласковый и надёжный, которого она смогла полюбить. И к семилетней Риточке он относился очень тепло, был готов удочерить.

Нина с Николаем как раз собирались подавать заявление в ЗАГС, когда вдруг у неё заболел живот. Резкие боли врачи приняли за аппендицит, и немедленно увезли её в город на операцию. Там диагноз не подтвердился и женщину выписали. Возвращалась Нина на электричке с пересадкой.

Приехала домой, легла на постель и тихо застонала. Вскоре пришёл её Николай. Увидев любимую в таком состоянии, он тут же побежал до станции, чтобы оттуда вызвать помощь.

Вернувшись, сел подле Нины и держа её за руку, успокаивал, шептал нежные слова.

Когда врач приехал, было слишком поздно: ему оставалось только констатировать смерть.

Вскрытие показало, что у Нины было внутренне кровотечение, следствие внематочной беременности. Мать свалила всю вину на Николая не хотела его видеть.

И не увидела. Непьющий Николай переживал смерть Нины, и тут же нашлись «утешители» напоили его. В тот же день он погиб на железной дороге. Говорят, что сам бросился под поезд, а может просто не понимал, что делает.

Когда Рита подросла, она навещала и мать, и Николая, хоть он так и не успел стать ей отцом. Настоящего отца она не знала, хоть баба Саша и обмолвилась как-то, что это был «залётный анженер». Искать его Рита и не пыталась.

Сама она знакомств с молодыми людьми не искала, и к восемнадцати годам сохранила девственность. Парням её несговорчивость не нравилась, они предпочитали девушек более доступных, тем более что и особой красотой Рита не блистала.

Однажды она поехала в гости, к тёте Клаве, которая приходилась матери старшей сестрой. Та мучилась с ногами и просила помощи. Нужно было распродать живность, за которой вдовой Клаве стало тяжело ухаживать.

В выходной день, Рита повела двух козочек с козлёнком на площадь у сельского рынка. Изредка ней подходили люди, интересовались, что почём, но большинство всё же, разглядывали саму Риту, а не её товар. Она заметила это, и уже собиралась уходить, как вдруг к ней подошёл мужчина лет сорока, и не торгуясь, купил всех. При этом на Риту он даже не взглянул.

Вечером того же дня, Рита ворочала вилами сено в амбаре, что находился в двухстах метрах от тёткиного дома. Без скотины сено также стало товаром, и Клава попросила разделить его на три части: мол, люди придут и заберут.

Сделав работу, девушка села отдохнуть, и задремала. Она и не заметила, как кто-то вошёл и запер амбар.

Она проснулась, ощутив чью-то широкую, жёсткую ладонь на своём лице.

— Тише, тише, — шептал мужчина, шаря второй рукой по её телу. — Не бойся, не обижу.

— Ммм! — промычала она, пытаясь сопротивляться, но за день она выбилась из сил, а мужчина был больше и сильнее её.

— Не трепыхайся, пташка, — шептал он, шаря у неё под юбкой. Пытаясь снять ей трусы, он на мгновение ослабил давление ладони, зажимающей Ритино лицо и она тут же укусила его.

Он вскрикнул, затряс прокушенной рукой, и Рита, вывернувшись вскочила и рванулась к двери.

Он погнался за ней, и прежде, чем она успела открыть дверь, на плечо ей легла его тяжёлая рука.

— Не так быстро, пташка!

Она обернулась и в слабом свете, пробивавшемся из наддверного оконца, узнала давешнего покупателя. Это был тот самый мужик, что купил у неё коз с козлёнком.

— За что вы так со мной? — сказала она, — я в милицию пойду.

— Зачем же сразу в милицию, — тихонько засмеялся он, — может, я с серьёзными намерениями!

— Вот пусть там и разбираются, с какими вы намерениями! — огрызнулась она и взялась, было, за ручку, но он перехватил её руку.

— А ты с норовом! Люблю таких! — ничуть не смущаясь, заявил он.

— Пусти! — Рита дёрнула дверь, и вырвав свою руку, открыла задвижку и выбежала.

— Тебе сколько лет-то, девка? — крикнул он ей вслед. — может, я жениться хочу!

— И не мечтай!

— Отчего же это? Чем я плох?

— Ты старше моего отца! — крикнула она, отбежав на безопасное расстояние.

Вернувшись в дом тётки, она хотела всё ей рассказать, но та спала, и Рита решила поговорить с ней утром. Куда и кому жаловаться, она толком не знала, поэтому вышла на улицу, и спросила проходившую мимо бабу.

— Скажите, а где у вас тут милиция?

— У нас тут участковый, но к нему сейчас бесполезно идти, — махнула та рукой.

— Почему? — спросила Рита, которую начал колотить озноб.

— Так сын у него родился! Он с утра празднует, теперь уж не добудишься его! — засмеялась женщина и пошла дальше.

— Подождите! — догнала её Рита, — но ведь здесь есть какая-то власть?

Окинув Риту с головы до ног, баба, наконец, поняла, что случилось что-то интересное.

— А зачем тебе участковый? — сощурила она и без того узкие глаза, — тебя что? Неужели снасильничали?

— Не успели, — поспешно ответила Рита и пошла к дому тётки.

Баба посмотрела ей вслед, и едва Рита скрылась за дверью, плюнула ей вслед:

— Ишь, понаехали!

Вернувшись к бабке в родную деревню, Рита привезла с собой липкий страх, охвативший её, когда насильник придавил её к дощатому полу. Она до сих пор слышала его голос: «Не трепыхайся, пташка», чувствовала шершавую ладонь на своём лице, и вес его тела, мешавшего дышать. Ночью он приходил к ней во снах и шептал ей на ухо разные гадости.