Тайна красной дачи

Глава первая, в которой завязывается интересное знакомство

Когда автобус остановился, и Максим, волоча за собой рюкзак, вышел на улицу, солнце припекало вовсю. Желтоватый песок на обочине казался ослепительным, приходилось щурить глаза, чтобы смотреть на него. Один раз рискнув поднять взгляд наверх, Максим тут же опустил голову – в небе ни облачка, а солнце палит «в сто сорок солнц», как у Маяковского.

«Так и ослепнуть можно. Или солнечный удар получить. Как назло, у меня и волосы чёрные!», – ругая себя за то, что не удосужился надеть кепку, теперь надёжно запрятанную в рюкзак, он поплёлся по дороге. До бабушкиного дома недалеко... вот только бы не было так жарко. Вместо джинсов и тёмно-синей футболки надо было надеть шорты и белую майку. Максим стёр со лба пот, поудобнее закинул рюкзак на плечо и зашагал быстрее.

В принципе, он был не против того, чтобы его отправили на месяц к бабушке. Что интересного дома? Вечно ворчащая мать, постоянно пропадающий в командировках отец, забитый учебниками и тетрадями шкаф, компьютер, в котором, по мнению окружающих, Максим проводит слишком много времени. И никак не объяснишь, что более-менее успешная учёба без компьютера невозможна – сразу начинается: «А вот мы в своё время без всяких компьютеров учились!» Да, учились. И мать, между прочим, не вылезала из троек – Максим как-то раскопал в шкафу её старый дневник. Но попробуй что скажи ей – такое начнётся!

Девятый класс, кстати, Максим окончил успешно – одни четвёрки с пятёрками, и экзамены сдал неплохо. Решение учиться до одиннадцатого класса было само собой разумеющимся – никто и не ждал, что Максим Черникин, гордость школы, прекрасно «шарящий», как говорили одноклассники, в математике и физике, уйдёт после девятого класса.

«Кого-то после экзаменов на море повезли, а меня на деревню бабушке», – думал Максим с печалью, но без особой злобы. В деревне есть река, а он неплохо плавает – не зря пять лет подряд ходил в бассейн. Есть берёзовая рощица, а он как раз увлёкся фотографией. Есть свежий воздух и звёздное небо. Даже какая-то заброшенная дача дореволюционного времени существует...

Он весь истекал потом, когда впереди наконец-то показался знакомый зелёный забор. У бабушки Максим последний раз был несколько лет назад – потом, бывало, она навещала родных в городе, но съездить в деревню у Максима как-то не получалось. Впрочем, заблудиться он не боялся – мать чётко объяснила ему, как добраться до дачи. «Выходишь на остановке «Красные Зори» и идёшь прямо по дороге, никуда не сворачивая, пока не увидишь дом за зелёным забором», – инструктировала она, усаживая сына в автобус. «Как приедешь – позвони». «Всё знаю, не маленький», – ответил ей тогда Максим.

В названии Красные Зори было что-то советское и в то же время поэтичное. Максим даже задумался, откуда произошло такое название. Наверное, раньше эта деревня, сейчас гордо именуемая посёлком городского типа, носила другое имя...

Забор был уже совсем близко. Максим снова вытер пот, подошёл к калитке и постучал. Сразу же послышался заливистый лай, затем калитка открылась, и на пороге появилась Тамара Васильевна, бабушка Максима.

Она ничуть не изменилась – те же карие глаза, седая коса, уложенная венцом вокруг головы, строгий взгляд бывшей учительницы, и даже клетчатое платье было знакомым Максиму. В её присутствии он всегда робел и стремился опустить глаза. Это он сделал и сейчас и наткнулся взглядом на пушистое бело-серое создание, отдалённо напоминавшее лайку. Оно-то и оглашало весь двор лаем – впрочем, при этом дружелюбно виляя хвостом.

– Цыц, смирно! – шикнула Тамара Васильевна. – Это Снежок, он не кусается. Должен двор охранять, но пока ещё молодой, своих и чужих не различает, ластится ко всем подряд.

– Привет, – Максим потрепал пса по загривку – тот в ответ ткнулся мокрым холодным носом ему в ладонь. – Хороший мальчик, хороший.

Пёс действительно походил на комок снега – не свежевыпавшего, а сероватого мартовского, успевшего залежаться. Глаза у него были синие – почти как у самого Максима.

– Это не хаски? – спросил Максим у бабушки.

– Дворянин он, – ответила та. – Забрёл в деревню весной, я его и подобрала, пожалела. Уж какие в нём породы, я не знаю, – и, сменив тон, добавила, – ну что, здороваться-то будем?

– Здравствуй, – смущённый Максим подошёл к ней. Когда Тамара Васильевна обняла его, он неожиданно застеснялся своего высокого роста и ставших вдруг ужасно неуклюжими и длинными рук и ног.

– Здравствуй-здравствуй! Исхудал-то как! – как и положено всякой бабушке, воскликнула она. – Из-за экзаменов нервничал? Не ел ничего?

– Да нет, я просто вытянулся за последнее время, – пробормотал он. – Рост высокий, вот и кажусь худым.

– Иди в дом, – в Тамаре Васильевне вновь проснулась учительница с тридцатилетним стажем. – Разложи вещи и спускайся пить чай, а я пока Насте позвоню, скажу, что ты приехал.

Настей, или Анастасией Сергеевной, звали дочь Тамары Васильевны и мать Максима.

– Слушаюсь, – поборов желание по-военному отдать честь, Максим прошёл в дом.

Там было сумрачно и прохладно, но после жары эта прохлада казалась приятной. Максим осторожно поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице, приоткрыл дверь комнаты для гостей. Там всё было по-прежнему – и клетчатое одеяло на кровати, и широкий письменный стол, и лампа с голубоватым абажуром на нём. Пыли нигде не было – должно быть, Тамара Васильевна прибралась перед приездом внука. Максим постарался как можно аккуратнее сложить футболки, джинсы и шорты в шкаф, куртку, которая туда не поместилась, пристроил на спинку стула, сунул в карман телефон, а фотоаппарат – предмет особой гордости – повесил на шею. Затем он спустился к бабушке.

Глава вторая, в которой Максим нарушает запрет

На следующее утро Максим, вопреки всяким ожиданиям, проснулся рано. Он так и не смог понять, что его разбудило – крик голосистого петуха, донёсшийся с соседнего двора, свежий порыв ветра, ворвавшийся в полуоткрытое окно, запах травы и цветов, принесённый этим порывом, или всё вместе. Максим полежал немного, с наслаждением дыша чистым, незагазованным воздухом, потянулся и понял, что заснуть ему не удастся. Между тем на часах было только девять утра. До встречи с Вероникой оставалось два часа.

Максим постарался как можно лучше заправить постель, быстро привёл себя в порядок и спустился вниз. Тамара Васильевна уже хлопотала по хозяйству. Увидев внука, она удивлённо приподняла брови:

– Проснулся? Уже?

– Петух разбудил, – ответил он, наклонился и потрепал по шее крутящегося возле ног Снежка. – Привет, товарищ. Как спалось?

– Опять он здесь! – Тамара Васильевна махнула на пса полотенцем. – Нельзя тебе в дом, сколько раз повторять! И не надо мне глазки строить, иди на улицу.

– Зачем ты так? – расстроился Максим, провожая взглядом поджавшего хвост Снежка.

– Грязи на лапах в дом натаскает, заразу какую-нибудь принесёт. Он, шельма, знает, что ему в дом нельзя, вот и пробирается по-тихому, чтобы я не заметила, – Тамара Васильевна стала накрывать на стол.

– Значит, я его спалил? – Максим поймал её взгляд и тут же захотел хлопнуть себя по губам.

– Молодой человек, это слово из тюремного лексикона, неприемлемое в моём доме! – она включила режим строгой учительницы.

– Прости, я больше не буду, – Максим потупился, чувствуя себя напроказившим мальчишкой-первоклассником.

За завтраком он немного повеселел – особенно благодаря вкусным булочкам. Тем временем Тамара Васильевна, помешивая чай, расспрашивала его о жизни.

– Ты ко мне уже несколько лет не приезжал. Забыл родную бабушку?

– Я хотел вместе с родителями, но не получалось. То заболею, то в лагерь уеду, то мама боится, что со мной в деревне что-нибудь случится. Например, какую-нибудь болезнь подцеплю или в речке утону.

– Не закалённый ты, Максим, раз часто болеешь, – вздохнула она, макая булочку в розетку с вареньем.

– Это раньше было, теперь у меня со здоровьем получше. Не зря меня мама в бассейн отдала. Я и плавать научился, и новых друзей нашёл.

– Да, друзей ты, видно, быстро заводишь. Снежок мой к тебе с первого дня привязался.

– Я люблю собак, только мама не разрешает. Говорит, держать негде, – Максим намазал маслом половинку булочки. – А насчёт друзей – я тут с одной девочкой познакомился, Вероникой Ольховской зовут.

– Ольховские? – прищурилась Тамара Васильевна. – Знакомая фамилия. Кажется, мать с детьми приезжает сюда время от времени. И как, хорошая девочка?

– Мне понравилась, и Снежку тоже, – улыбнулся Максим. – Мы с ней сегодня погулять хотели.

– Гуляйте сколько хотите, только осторожно, – напутствовала его бабушка, когда он вставал из-за стола.

***

Вскоре Максим со Снежком вышел на улицу и направился в сторону речки, повесив на шею фотоаппарат. Он брёл по дороге, радуясь тому, что день не такой жаркий, как предыдущий, и вспоминал просмотренный вчера вечером фильм – «Мост в Терабитию». Фильм ему понравился, вот только конец был печальным. И надо же было найти себе такое убежище, до которого можно добраться, только рискуя жизнью!

«Если у меня когда-нибудь будет такое место, она будет надёжным и безопасным», – подумал Максим. «Возможно, старый дом или что-то в этом роде... главное, чтобы не надо было никуда лезть». И тут он остановился как вкопанный.

Старая дача, заброшенный особняк, построенный ещё до революции!

– Хорошее место, правда? – обратился Максим к Снежку. – Я, конечно, помню, что сказала бабушка, но она ведь мне не запрещала ходить туда, верно? Она сказала, что я уже взрослый и буду выбираться сам, если что.

Снежок повилял хвостом и ткнулся носом Максиму в голое колено.

– Ай, холодно! Снежок, у тебя нос холодный! – Максим погладил пса. – Как ты думаешь, Вероника обрадуется, если я скажу ей? Конечно, обрадуется!

Он хотел кинуться на речку, но тут ему в голову пришла шальная мысль. А что, если самому сходить в старый особняк и осмотреть его? Вероника может обидеться, что Максим пошёл туда без неё, но ведь...

– Но ведь я не хочу, чтобы с ней случилось то же, что с Лесли Бёрк? – спросил он скорее самого себя, чем Снежка. – Вдруг там опасно? А я всё-таки парень, я могу постоять за себя, и потом, ты со мной. Решено! Я схожу туда просто посмотреть, а потом покажу дачу Веронике. Если ей понравится, мы устроим там тайное логово. Логово... хорошее слово, правда, Снежок? В нём есть что-то дикое.

План был, прямо сказать, не ахти, и Максим это понимал. Лезть в незнакомое и достаточно опасное место в компании одной лишь собаки, да ещё и с дорогими вещами – фотоаппаратом и телефоном... В другой раз Максим бы обязательно придумал что-либо получше, но то ли свежесть утра его опьянила, то ли лай Снежка прозвучал как уверенное согласие, а может, влияние фильма было слишком велико, но, так или иначе, Максим развернулся и пошёл в сторону, противоположную реке.

Глава третья, в которой начинается расследование

Больше в этот день Максим на улицу не выходил. Он благополучно добрался до дома, поболтался немного у ворот и, наконец решившись, вошёл. Тамара Васильевна удивилась раннему визиту и расстроенному виду внука, попыталась даже устроить допрос, но Максим отвечал уклончиво, потом сообщил, что у него заболела голова, и поднялся к себе. Снежок, жалобно повизгивая, улёгся во дворе и накрыл хвостом нос, даже не делая попыток прорваться в дом.

Максим перепробовал все возможные способы успокоения – полежал на кровати, глядя в потолок, попытался заснуть, понял, что это не удастся, и, смирившись, сел за ноутбук. Письменный стол стоял таким образом, что сидящий за ним оказывался повёрнут к двери правым боком. Максима это не устраивало, поэтому он с ногами забрался на кровать и прижался спиной к стене, устроив ноутбук на коленях, – не очень удобно, но зато создаёт чувство безопасности.

Сначала он хотел найти в «Контакте» Веронику или её брата, но поиск выдавал других Ольховских. Около получаса побродив по просторам Сети, Максим разочарованно вздохнул и решил узнать побольше о старой даче. «В конце концов, технарь я или нет? Если технарь, то должен действовать логически и искать любую информацию».

Что и говорить, в интернет-поиске Максим кое-что соображал. Меняя слова запроса и переходя по ссылкам с одного сайта на другой, он нашёл небольшую статью о деревне Красные Зори. Старая дача была названа там местной достопримечательностью – главной и, скорее всего, единственной. Конкретики было мало – дача построена в середине XIX века, принадлежала семье Филипповых, позднее стала собственностью государства. Подумав, Максим откопал в рюкзаке ручку с тетрадью и переписал фрагмент статьи, в котором говорилось о даче.

Ещё несколько исторических сайтов мелкого масштаба содержали похожие сведения. Максим внимательно вчитывался в текст, отбрасывал повторяющуюся информацию, выписывал, подчёркивал, обводил – в общем, изображал из себя заправского сыщика. К концу его изысканий текст имел примерно такой вид:

«Дача Ивана Фёдоровича Филиппова, также именуемая «красной дачей», находится в деревне Красные Зори, по адресу: улица Луговая, 1. Здание построено в середине XIX века, приблизительно в 1859-1860 гг. Стиль оформления элек эклектичен, преобладают стили ренессанс, неоготика, ампир. Информация о хозяевах дачи крайне скудна. Скорее всего, И. Ф., а впоследствии его дети, проживали здесь летом вплоть до революции 1917 года, а затем эмигрировали. Здание было разграблено, ценности похищены, а сам дом постепенно пришёл в запустение. Никаких сведений о призраках не найдено».

Подумав, Максим приписал следующее:

«Нет никакой достоверной информации о присутствии женщин в особняке, но я думаю, что они там были – жена, сестра, мать или дочь И. Ф., служанки, в конце концов!»

От внезапного резкого стука он вздрогнул и не сразу сообразил, что стучат в дверь. Та приоткрылась, и на пороге показалась Тамара Васильевна с самым строгим выражением лица.

– Нет, ну и что это такое? – раздражённо вопросила она. – Это называется, голова у него болит!

– Да она почти прошла... да я только сейчас сел, – Максим с молниеносной скоростью спрятал листок в тетрадь, выключил ноутбук и захлопнул его.

– Ты сюда не в компьютере сидеть приехал, – не терпящим возражений тоном заявила она. – Если так быстро выздоровел, милости прошу в огород – помидоры полить, и огурцы тоже.

Весь остаток дня Максим провёл с бабушкой – сначала помогал на огороде, возясь с вёдрами, лейками, лопатой и кучей вещей, о которых имел самое отдалённое представление, а потом пил чай с давешними булочками. Именно этот чай в совокупности со свежим воздухом и малиновым вареньем совершил настоящее чудо – Максим успокоился и отправился в постель в полной уверенности, что всё, произошедшее в старом доме, было просто плодом его воображения.

***

Ночью Максим не видел кошмарных снов, или они ему не запомнились. Проснувшись от крика петуха, слившегося со звонким лаем Снежка, он некоторое время лежал, вдыхая непривычный аромат цветов и сена, и думал, что надо позвонить Веронике и сказать, чтобы отменяла своё расследование и не занималась ерундой. Конечно, вчера ему в усадьбе показалось. Сумерки, тени, отсветы, богатое воображение, кроме того, он ведь вспоминал различные истории о призраках...

Но ведь ни в одной из них не было женщины в белом платье, так?

– Глупости! – вслух сказал Максим сам себе. – У меня просто фантазия разыгралась.

С чего вдруг, если он никогда не гордился буйным воображением?

– Прекращай! – ещё строже сказал он. – А то так от каждой тени шарахаться будешь! И кстати, разговоры с самим собой – верный признак сумасшествия, – он нервно усмехнулся. Неизвестно, чем бы закончилась эта «беседа», но тут Тамара Васильевна позвала его из кухни:

– Максим, ты проснулся? С кем ты разговариваешь?

– Да так, мысли вслух! – крикнул он в ответ, поднимаясь с кровати. Уже через десять минут он сидел за столом, уплетая булочки и размышлял – стоит ли рассказывать бабушке о вчерашнем?

«Не стоит. В лучшем случае она мне не поверит, примет всё за глупую шутку и наругает меня за то, что полез в старый дом. А в худшем подумает, что я схожу с ума, и каникулы мои продолжатся в психбольнице». От этой мысли у Максима сразу пропал аппетит.