Тайна проклятого лабиринта

Пролог

☆☆☆☆☆

"Готовы ли вы погрузиться в мир ужаса? В мир, где все ваши тайные страхи превращаются в явь. Мир, где нет границ между реальностью и кошмаром? Готовы ли вы стать молчаливым свидетелем зла, которое таится в одной из проклятых деревень? Посмотреть в глаза древнему проклятью и пронести через себя все ужасы, с которыми придётся столкнуться? Тогда усаживайтесь поудобнее, я открою вам страшную тайну…"

☆☆☆☆☆

Пролог

В глубине тёмного леса... там, где изумрудные кроны деревьев скрывают голубизну неба, а мелодичное пение птиц превращается в смутные отголоски, вдалеке от общества людей, расположились две крохотные деревеньки. Они, точно забытые остальной цивилизацией, казались маленькими оазисами спокойствия и умиротворения, но на самом деле являлись непримиримыми врагами, разрушающими царствующий тут покой.

Между соседями возвышалась неприступная гора, подлинным величием запрещающая им по–настоящему воевать. На эту гору частенько взбирались смельчаки из обеих поселений, желающие доказать своё могущество и силу.

Однажды, когда соперничество достигло наивысшей точки, там встретились Маша с Елисеем. Прошли дни, недели, месяцы, а ребята продолжали видеться. Даже давняя вражда, причину которой уже никто и не вспомнит, не смогла побороться с силой, тянущей молодых навстречу друг другу. Утёс стал неизменным местом их встреч. Но с каждым днём встречаться становилось опаснее. Влюбленные боялись, что люди прознают об их связи.

Девушка с мольбой обратилась к Богине – покровительнице женщин. К просьбе её Богиня прислушалась, помогла проложить в самом центре скалы лабиринт, через который могли пройти только люди, познавшие истинную любовь. Взамен потребовала заключить договор о вечной службе после смерти. Маша была ослеплена влюблённостью. Её совершенно не волновало, что с ней будет потом, она хотела жить здесь и сейчас.

Мимолетной оказалась помощь покровительницы: совсем скоро жители обоих поселений узнали про запретную связь, творившуюся у них под носом. Виновных наказали за предательство, а Богиня обрела незаменимую помощницу.

Душа Машеньки жаждала отомщения своим убийцам. Она смогла исполнить желание. Две деревни превратились в груду камней и древесины, но народ Маша не тронула – прокляла, обратив в бестелесные сущности. Поселила в горном лабиринте, чтобы не впускали в священный проход людей, не познавших смысл чистой любви...

Спустя много веков деревни восстановили и в них снова заселились люди. Неизвестно, как передавалась история двух влюблённых, но считалось, что дух Машеньки всё ещё обитал в этих краях, а призраки перехода всё так же стояли на его страже, не имея возможности выбраться из заколдованного места. Молодое поколение воспринимало предание как байку, но люди постарше ходить в сердце утёса побаивались, потому юноши и девушки тоже не решались. Они веровали, что лабиринт и его каменные стены служат тёмным силам, призванным запутать души умерших; воспрепятствовать их возвращению к живым. Перед покойниками обитатели обеих поселений испытывали невероятных страх. Их устраивало заточение усопших в горном склепе: народ был одичавший, боязливый. Жил особняком и старался в дела соседей не лезть, но иногда жители всё же менялись товарами друг с другом, взбираясь по скале...

В одной деревеньке, рядом с озером, жила девушка Катя. Её братишка приболел, и мама отправила дочь за целебными травами в соседнее поселение. Посчитав, что времени у неё нет и не веря в россказни стариков, девушка решила сократить путь: не подниматься на утёс несколько часов, а пройти через вырубленный горный коридор.

По ту сторону она, к своему удивлению и восторгу, увидела поселение, намного больше своего. Огромные деревянные колоны, которые оплетал цветущий плющ; бревенчатые домики, с витиеватыми наличниками на оконных рамах. Было видно, что люди здесь жили зажиточнее, чем в её родном доме.

Но жители деревни, напуганные появлением молодой девушки через лабиринт и приняв её за сбежавшего из многолетнего плена призрака, решили изловить её. Девчонке, которой едва исполнилось восемнадцать лет, отрубили ноги, чтобы избежать повторного побега из мира мёртвых; и оставили умирать на жертвенном алтаре. А на следующий день из вершины горы показалось множество белых вспышек, улетающих далеко в небо, и деревенские жители восприняли это как добрый знак: Богиня смилостивилась и освободила заколдованных духов, отпустив их на покой; открыла проход в качестве благодарности за принесённую жертву...

☆☆☆☆☆

Смерть завораживает, пугает неизвестностью. Идёт в объятия каждого; имеет власть над человеком и вселяет ужас. Вернуться никому не удавалось. Никто не устоит перед "красоткой" в чёрном капюшоне. Неважно, молод ты или глубокий старец, беден или богат, её когтистых лап не избежать.

Для кого-то она наступает внезапно, как от несчастного случая, для кого-то ожидаема, словно температура после прогулки в дождливую погоду.

Если углубиться в фольклор, то смерть воспринимается как враг. Она приходит в положенный срок, не обращая внимание на мольбы близких; не даёт им попрощаться, а мёртвых не принято тревожить. У многих народностей глаза покойников должны быть закрыты, поэтому им прикрывали веки монетками. Но здесь, как я уже узнал, использовали повязки на глаза. Люди боялись, чтобы умерший не утянул за собой живых. В нашем современном обществе процесс погребения утратил первоначальное значение и стал проще. В данном мире смерть не являлась концом, а была лишь её началом...

Глава первая

–1–

– Ты серьезно думаешь, что какие-то убогие деревеньки – это предел моих мечтаний?! – Сестра, как обычно, не обращая внимания на мои доводы, пыталась отстоять заведомо проигрышную позицию. Сложив руки под грудью, Мирослава недовольно поморщилась, отчего её переносицу украсила паутина морщинок, и максимально занудным тоном продолжила гнуть свою линию: – Там нет моих друзей, нет интернета! Нет элементарных удобств! Чем, по твоему мнению, мой смышлёный братец, я должна там заниматься? Таскать воду из колодца коромыслом? Или лучше сидеть с местными бабками и плести венки из одуванчиков? – Сегодня был последний день, когда девчонка могла бы переубедить меня, потому, не получая от меня желанного ответа, её аргументы пропитывались всё большим оттенком возмущения. Мира демонстративно бросилась на кровать лицом вниз, укутываясь в тёплое одеяло. – Короче, я пас. Оставь свои забавы для себя.

– Нет, Мирослава, так дело не пойдёт. Ты едешь и точка. – Вытащил из шкафа небольшой чемодан на колесиках и бросил его на кровать. – Были бы живы наши родители…

– Братик, были бы живы наши родители, – перекривляла меня, показав голову из-под пухового навеса, – они бы не позволили тебе так со мной обращаться.

Я отмахнулся от разговора о маме с папой. Тоска по ним ещё жила в моём сердце и объяснять сестре, почему она не права, было тяжело. Они погибли, когда Мирославе не исполнилось и пяти лет, так что память о них у неё не сохранилась такой же ясной, как у меня. Родители были людьми с неодолимой тягой к путешествиям и не одобрили бы домоседство дочери.

– Твоё присутствие не обсуждается, – резюмировал я и вышел из комнаты, закончив разговор.

Характер у сестры непростой. Наперекор мне она скорее всего не сразу последует указанию, чтобы просто позлить. Её любимая фраза – "Не обязана" – по итогу всегда оборачивалась молчаливым выполнением моих требований. Почему-то Мира любила демонстрировать, что именно она приняла решение, а не исполнила навязанную просьбу.

Вот и сейчас несколько часов не вылезала из своей комнаты, а потом с шумом и грохотом выкатила чемодан, поставив у двери.

– Ты заблудишься без меня, – бросила с вызовом. Откинула за спину кучерявые светлые волосы, и ехидно прищурив зелёные глаза, протянула: – И да, моё присутствие не обсуждается. Доволен раскладом?

– Да, вполне, – кивнул я, но доволен не был: по неведомой причине на языке появился терпкий привкус поражения, несмотря на её согласие.

☆☆☆☆☆

Я читал много легенд про умирающие деревни нашей страны, и хотел бы их посетить. Когда нет ни работы, ни приличных дорог, отсутствуют школы, больницы – у молодёжи нет причин оставаться, и они уезжают в крупные города. А в пустующих населенных пунктах живут только старики, и там же умирают. Но не это интересовало меня. Мне были любопытны предания с таинственными исчезновениями жителей, хотелось выяснить обстоятельства необъяснимого.

Я предложил своему другу отказаться на время от соцсетей, интернета, привычного образа жизни, завязанного на познании смысла бытия, рефлексии под тяжелый рок и изучении оккультных наук. Витязь был рад отправиться вместе со мной в турне по мистическим местам России, хотя и переживал о домашних змейках, оставленных на передержку у тётки. Увлечения, да и животные чудаковатые, но он вообще парень необычный, и неподготовленному человеку будет тяжело его понять. Я общался с ним со школьной скамьи – привык к странностям, но многих знакомых и друзей его поведение всё-таки смущало.

Например, девушка моя – Алекса, – его побаивалась и старалась меньше с ним контактировать. Она в целом была пугливой, хотя всегда сопровождала меня в путешествиях, с тех пор, как мы начали встречаться. В последнее время ещё подружку свою таскать с нами стала, чтобы общество Витязя было сносным.

Вот и отправились мы такой разношерстной компанией покорять российские поселения.

Незадолго до поездки у меня напрочь пропало вдохновение. Сроки перед издательством поджимали, так что вылазка в глухие места показалась единственным верным решением, чтобы получить писательское озарение.

Поехали на машине, считая этот способ более удобным. Ведь всегда можно задержаться в интересном месте, независимо от маршрута общественного транспорта. Я раздобыл карту деревень в нужной нам местности, и, следуя ей, неплохо справлялся с дорогой.

За два дня наша компания посетила несколько заброшенных поселений, но ничего любопытного там мы не обнаружили. Мирослава откровенно скучала: всё время вносила свои "ценные" язвительные замечания и пинала моё кресло, требуя остановиться в различных придорожных забегаловках.

Мы ехали по пустынной дороге. Девушки мирно дремали на заднем сиденье, привалившись друг к другу. За час нам не встретился ни один автомобиль после того, как мы свернули по направлению указателя. Меня привлекло название – "По ту сторону озера".

– Мдааа... Это название деревни или что? Похоже на какой-то фильм ужасов... Обычно, когда пишется – по ту сторону чего-либо, у меня сразу ассоциации с чем-то мистическим и страшным, – Мира отложила наушники, через которые слушала высокоинтеллектуальный подкаст, и откинулась на сидении, прикрыв глаза.

– Мира, зайка, а как же я? – Воскликнула подружка Алексы. Она весело засмеялась, обнажая полумесяц белоснежной улыбки, и обхватила малышку за плечи, чем вызвала её раздражение. – Ты же знаешь, что я тебя засисю... защичу... защитю... В общем, ты меня поняла!

Глава вторая

–2–

Когда я задумывал путешествие, то не предполагал, что столкнусь с таким... таким... Даже слов не могу подобрать, чтобы описать этот кошмар.

Нависший надо мной старческий облик с глубокими глазницами; кожей, покрытой изрытыми морщинами и трупными пятнами, вселял животный ужас. Я никогда не был подвержен панике, но сейчас не готов к подобному всепоглощающему страху. Когда в меня пахнуло зловонным, кислым дыханием, не мог пошевелиться, словно парализованный. Она, как собака, пыталась вцепиться в меня когтями, готовая разорвать на куски, но задела только многослойную походную одежду. На лицо стекала пенистая зеленоватая слюна, пока я отстранял от себя ее клацающую челюсть с гнилыми зубами. Это была пожилаяженщина, но она явно имела сверхъестественные возможности. Не хватало мощи скинуть её дряхлое тело и я чувствовал, как медленно меня покидают силы.

Я почти смирился с неизбежным проигрышем, но тут туловище старухи сверху проткнули какой-то острой палкой. Багровая вязкая кровь закапала на мой торс. Мистическая сущность неистово вскричала, искривленными пальцами схватившись за торчащий край "хворостины", и я наконец смог завалить её на бок.

Поднялся, едва дыша от недавнего ужаса, и увидел перед собой Витязя, который продолжал вдавливать длинное деревянное орудие в позвоночник неведомого существа. Вытянутое лицо любителя оккультных наук украсилось воинственным выражением, чёрные глаза засверкали, а украшенные множеством татуировок руки лихорадочно дрожали. Он сам не до конца понимал, что именно сделал, но останавливаться и отпускать старушонку был не намерен.

Я подбежал к нему, привлекая внимание крепким объятием за плечи, и удивился тому, как необычно нервно прозвучал мой голос:

– Оставь её, нужно уходить.

Витязь посмотрел на меня туманным, неуверенным взглядом смоленых глаз, но кивнул. Сначала рефлекторно, затем понимающе и осознанно.

– Даня, сюда, я нашла лодку! – Раздался звонкий голос Мирославы и мы молниеносно побежали на крик, не став дожидаться момента, когда нечто придёт в себя. Почему-то я был уверен, что эта тварь так просто не сдохнет.

Спотыкаясь на каждом шагу, добежали до шлюпки и забрались в неё. Я тяжело дышал и не мог окончательно сфокусироваться на происходящем: перед глазами застыл образ раскрытой пасти. Не знаю, как остальным, но мне мерещились в воде чудовища, будто они окружали наше хлипкое судёнышко со всех сторон. Торчавшие из озера коряги воспринимались сломанными конечностями умерших здесь людей, которые, как мы, случайно оказались в злачном поселении. Попутчики были заняты и, видимо, не придавали важного значения моему странному поведению. Если бы они знали о мыслях, терзающих меня, то так остервенело не бултыхали бы в озере руками, стараясь ускорить движение судна. Я же не мог заставить себя последовать их примеру и просто кричал: "Быстрее, быстрее...".

Обернулся – мистическое непонятное лежало в той же позе. Неизвестно, умела ли она плавать, но проверять не хотелось.

– Тут дыры! – Воскликнула сестра, поднимая ноги из лужи, образовавшейся на дне. – Я промокла!

– Радуйся, что жива, – отмахнулся я с непрошедшей паникой в голосе. – Греби, осталось немного.

– Если б не эта твоя дебильная поездка, я бы валялась в теплой постели, а не уплывала бы на этом подобии транспортного средства от полоумной старухи. – Возмущаясь, Мира сняла с себя прорезиненные ботиночки и принялась выгребать проступающую озёрную воду.

– Черпай резче, а не болтай, – немного грубовато оборвал начавшуюся тираду. Нашла время для возмущений.

– Не обязана! Твоя идея была переться в деревню – ты и занимайся! – Надулась, как клоп, и сложила руки на груди в своей излюбленной манере.

– Ребят, – резко оборвал начавшийся спор Витязь. – Надо поторопиться, бабка, кажись, очухалась.

Обернувшись, я увидел, как создание с изломанными ногами, изловчившись, наконец крепко обхватило длинными пальцами торчащий, окровавленный конец палки. "Восстание" старухи не было лёгким: тело встречало преграды, задевая сучки, разрывалась её гнилая плоть. Выглядело жутко до тошноты. Я почувствовал, как копится противный комок в основании горла; прерывисто задышал носом, уверенный, что, если сделаю глоток воздуха через рот, меня стошнит прямо в лодку. Она вытащила из себя деревянное копьё Витязя и со всей силы бросила его в нашу сторону. Орудие упало невероятно близко, всколыхнуло воду, слегка подбросив нашу лодку.

Девчонки закричали, но ещё отчетливей ужас зазвенел в их голосе, когда старуха прыгнула в озеро следом. Они подскочили с мест, и дырявое судёнышко начало раскачиваться ещё сильнее, пока вовсе не перевернулось. Захлёбываясь, мы всплыли на поверхность. До берега оставалось немного. Страшась за свою жизнь, мы достигли его в рекордно короткие сроки.

Перед нами возвышалась огромная гора. Отплёвываясь от влаги, забившей дыхательные пути, разглядели проход внутри и, не задумываясь, нырнули в спасительную неизвестность. В пещере темно, как на дне океана – ориентироваться почти невозможно. Где-то в наших рюкзаках лежали свечи, но времени искать их не было – та тварь дышала нам в затылок.

Взялись за руки и стали идти вдоль стены, покрытой чем-то мягким, скорее всего мхом. Крепко удерживал сестру, боясь потерять её в зловещей преисподней. Шествуя впереди, с трепетом в сердце и дрожью в каждой клеточке тела, ощутил, как потолок снижается, а стены приближаются, медленно, но неумолимо. Воздух стоял плотный, точно вязкая субстанция. Дыхание стеснилось, каждый вздох стал мукой, но мы не останавливались. Протискивались через узкий проход, затем целую вечность взбирались по скользким ступеням и сырой земле; ползли на четвереньках, как животные, удерживаясь руками, но ни на секунду не подумали о том, чтобы передохнуть.

Глава третья

☆☆☆☆☆

Языческая древность имела иные, совершенно отличные от нынешних, воззрения на усопшего: он был только переселенцем, здесь праздновалось это событие, сопровождалось веселием и пляской" – А. Котляревский (славист, этнограф, литературовед)

☆☆☆☆☆

–3–

Я часто читал об обычаях и устоях разных народностей, а также о жертвоприношениях, но никогда не присутствовал на подобных мероприятиях. Когда-то существовал культ, но скорее всего, традиция была давно прервана; то есть в какой-то момент не осталось живых носителей – волхвов, жрецов. А это значит, что никто точно не может сказать, как именно проводились обряды и таинства в давние времена. Всё, что сегодня можно увидеть, лишь реконструкция. Пускай это будет фикцией, но я бы хотел посетить её: может быть полезным для написания книги.

Сразу же пошёл в домик, который нам определили, и сообщил ребятам о предстоящей церемонии. Девочки не особо обрадовались такой перспективе, а вот Витязь проявил любопытство.

– Слово "жертвоприношение", по-моему разумению, не может не скрывать в себе что-то интересное. – Уголки его тонких губ насмешливо приподнялись, когда он заправил за уши непокорные чёрные волосы и вальяжно откинулся на спинку потёртого дивана. – Смерть не увлекательна, если она приходит в глубокой старости, во сне. – Как-бы дико не прозвучали слова друга, но многие народы, как раньше, так и сейчас, проводят умершего в мир иной с плясками и песнями...

– Не думайте, что я вообще ни черта не соображаю, – вклинилась Мира. Ну, естественно, куда мы без её своевременныхзамечаний! – Но у меня это ассоциируется с подношением Богам фруктов, зерна, разных плюшек...

– Славочка, – если бы он знал, как мою сестру бесит эта производная форма от документального имени, и как она злится, когда её так называют, он бы счёл нужным промолчать. Но Витязь даже не догадывался об этой детской неприязни, потому елейным голосом продолжил: – Жертвоприношение не дар, а убийство. В основном, домашних животных, реже птицы, с последующим съедением мяса. После косточки жертвенной зверюшки сжигаются, чтобы еда дошла до покровителя.

– То есть, по-твоему, жертва не является аналогом подарка? – Уточнила сестра, подаваясь ближе. Видимо, ей действительно казалась занимательной тема поклонения сверхъестественному. – Разве это не сакральный дар, рассчитанный на ответный презент: теплая погода, урожайный год, избавление от несчастий и прочая фигня? – Мирослава начинала распыляться сильнее. Она не любила оставаться в неведении и, когда не понимала что-то, развивала продолжительную дискуссию. – Неужели подобные действия не составляют основу взаимоотношений между людьми и потусторонними силами?

– Мира, детка, ты настолько умная, что в данной области я просто не конкурент тебе.

Витязь сразу уяснил, что диалог образуется длительный, потому решил оперативно его свернуть, но неожиданно в разговор вступила Алекса, незаметно сидевшая подле меня:

– Вы оба неправы... В обычаях жертвоприношений каких-либо народностей нельзя делать акцент на жестокости. – Она уверено взмахнула волосами – весь её вид кричал о готовности явить ребятам свою эрудированность.

Алекса – охотница до знаний, но не всегда столь чудесное качество её характера вызывает положительные эмоции у других. Девушкой она была ласковой и мягкой, но умела разговаривать снисходительно и слегка высокомерно; будто озвучивала очевидную вещь, которую её собеседники, по-своей малообразованности , или, не дай Бог! несобранности, упустили из виду. Как говорил Витязь – она была типичной девой, но я не верил в суету вокруг гороскопов.

Наша с Алексой встреча была скорее комичной, чем романтичной, хотя познакомились мы в несколько клишированном месте: университетской библиотеке. Она тогда писала доклад по теме древних цивилизаций. У неё не получалось собрать нужную информацию, отчего студентка сидела в кипе учебников недовольно бурча и чертыхаясь. Это выглядело забавно, но когда я случайно прошёл мимо рассерженной девушки, усмешка с лица быстро пропала – Алекса резко отодвинув стул, отправила меня в свободное падение, а улыбаться, лёжа на полу, было не очень весело. Сейчас же угрозы непреднамеренного избиения не наблюдалось, так что я мог не скрывать довольную ухмылку, смотря на свою девушку: если кто и сумеет поспорить с Мирославой, то только она. Алекса и доказала мои мысли следующими словами:

– Но и с тобой, Мира, я не согласна. Не всегда это цветочки и ягодки, подносимые лесным Богам. Периодически подобные ритуалы содействовали благополучию и продолжению жизни в определенной местности. Смерть считалась почетной. – Обычно спокойные глаза Алексы загорелись восторженным блеском с каждым дополнением, и, если я находил её увлечённость предельно умилительной, то Витязь будто лимон кислый съел: начитанное женское общество явно тяготило его. – Не стоит, правда, упоминать о жертвоприношении младенцев и девушек–девственниц, которые шли на это добровольно. Такое происходило в язычестве и некоторых других верованиях, но историки об этом предпочитают не распространяться, дабы обелить какие-либо народы.

– Чтобы закончить полемику – а она может быть бесконечной, – устало протянул Витязь, хлопнув в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание, – я скажу, – произнес друг, глядя на меня, – что посещу с тобой обряд и нанесу так сказать визит вежливости духам–покровителям деревни.

Глава четвертая

☆☆☆☆☆

"Да разольется акварель в чёрном небе... Краски сияния озарят мглу... Красота природы выступит во всём своем величии. Ибо идет Смерть!"

☆☆☆☆☆

–4–

Раздался оглушительный гром и в черноте ночи небо озарилось оттенками белого и голубого. Зрелище невообразимо прекрасное настолько, что я не сразу заметил, что алтарь пересекла глубокая трещина, разделяя его на две половины.

– Могу тебя поздравить, Даниил, – Миранда пыталась сдержать злость, но у неё плохо получалось; голос так и сочился гневом. – Ты практически пригласил зло в нашу деревню...

– Ты! Больная старуха! – Разъярённо прошипел Витязь. Парень резко подскочил к целительнице и сжал её плечи до хруста; встряхнул так, что седая голова дёрнулась, как у болванчика. Сопровождающие Миранду мужчины бросились ей на помощь, но она движением головы остановила их. – Зло, по-вашему, Даня пригласил? А оно разве ещё не здесь? Кто тогда вы? Фанатичные ублюдки! – Его тело забилось мелкой дрожью. Глаза лихорадочно блестели; слова слетали с бесцветных губ без осмысления: близость смерти затуманила разум. Усыпанные татуировками руки ещё сильнее сжались на старческом теле Миранды – она болезненно вскрикнула. Витязь, проигнорировав её стенания, проговорил, понизив голос до шёпота: – Если так хочется прислуживать вашим Богам, то нужно убивать собственных детей: показывать своим людям на какие жертвы вы и ваши приспешники готовы пойти ради веры.

– Подношение не только признак нашей преданности, мальчик мой, но и единственная возможность спасти деревню. Народ не понимает этого, он слишком глуп, но я – нет. – Знахарка поддалась вперед, и тон её был так не похож на то, что я слышал ранее: он звучал прерывисто и заискивающе, с необычной встревоженной интонацией. Мне с мучительной ясностью пришло осознание: Миранда – сумасшедшая. – Я говорила, что лес не выпустит вас. Не лес, совсем нет. Существо не позволит вам сбежать. Ему нужны души, много душ, чтобы закончить обряд. Оно сто лет ждало этого момента. Мы сдерживали его как могли, а вы только что разрушили всё. – Беззвучные слёзы скатились по старческому лицу, такие чистые и искренние, что Витязь разом разжал тиски непослушных пальцев и сделал шаг назад. Целительница по-детски, кулачком стёрла скопившуюся влагу и хрипловато бросила мужчинам, окружившим нас: – Не трогайте их. Пусть идут.

Дорога в деревню прошла в тягостном молчании, иногда нарушаемом сиплыми выдохами Витязя, который не мог до конца поверить в случившееся.

Я не удержался и съязвил: – Ну как, теперь насильственная смерть не кажется тебе скучной? Смерть не увлекательна, если приходит в старости – так кажется ты говорил, друг? – Пробурчав ответ себе под нос Витязь остановился.

В самом поселке происходило нечто невообразимое: собаки истошно выли и приподнимались на задние лапы, натягивая цепи до металлического звона; мычали коровы, стирая рога в рыхлой почве! Домашняя птица клювом выдергивала из своего крохотного тела пёрышки.

– Что здесь происходит? Похоже на апокалипсис. – Прервал я затянувшееся безмолвие.

Друг взглянул на меня каким-то замутненным взором, мне даже показалось, что он не расслышал вопрос, но уже спустя мгновение послышался тихий ответ:

– В древности существовал целый список примет, которые предвещали смерть, – когда заговорил о теме, в которой разбирается, он стал выглядеть немного более спокойным и собранным, будто не его кровь совсем недавно пытались пролить на ритуальном камне. – Странное поведение животных – предвестник беды.

Как только мы добрались домой, я разбудил девочек. Витязь отсиживался в стороне и, видимо, не планировал издавать ни звука. Я не настаивал и рассказал всё самостоятельно.

– Какой кошмар! – Воскликнула Нинка, спрятав за тонкими ладошками напуганное личико.

– А я говорила, что здесь не всё так чисто! – Сестра не выглядела встревоженной, более того, почудилось, что она наслаждается.

– Да, говорила, говорила! – Воскликнул в сердцах. Миркино зазнайство надоедало, но не было беспричинным. – Прости, что не послушал тебя.

– Очень хорошо, что ты это понимаешь, но сути не меняет. – Снисходительно заявила она и "по-взрослому", закинув ногу на ногу, уселась на потрепанный диванчик. – Лучше скажи, что ты предлагаешь?

– Миранда сказала, что мы можем беспрепятственно покинуть деревню. – Я начал расхаживать по комнатушке, чтобы выплеснуть скопившееся напряжение и нервную энергию, не накричав на кого-нибудь. – Через лабиринт, естественно, по понятным причинам, мы даже пытаться не будем. – Растерянное выражение лица сменилось вопросительным, что я и подчеркнул движением бровей. Дождавшись соглашающихся кивков, продолжил мысль: – Думаю, стоит попробовать пройти через лес, ведь он же должен где-то заканчиваться?

При этих словах в окно ударилась птица, затем вторая, третья... Как слепые, они летели на свою погибель, размазывая кровь по полупрозрачному стеклу. Натужно скрипели ставни и крыша, стены издавали жалобные стоны. Спать совсем расхотелось. Мы уселись в гостиной и до самого рассвета тихо переговаривались, чтобы заглушить протяжные стенания за дубовыми брусьями. Утром собрали скудные пожитки, взяли немного еды и, проходя под тяжелыми взглядами местных жителей, направились к окружавшему деревню лесу.

Глава пятая

–5–

Не удостоив сестру ответом, бросился на поиски знахарки. Скорее всего, она в столовой: недавно я видел её там, но когда пришёл женщины уже не было. Пришлось обойти пол деревни и потратить кучу времени, прежде чем я нашёл её в обществе Аркадия: того самого мужчины, который был главным на ритуале. Более того – правой рукой Миранды.

Вкратце обрисовав ситуацию и попросив помощи, я не был уверен в том, что после случившегося сегодня ночью целительница придет мне на помощь.

– Как выглядела та женщина?! – Испуганно спросила она. Её бесцветные глаза живо забегали по моему лицу в поиске ответа. – Что ты помнишь?

– Ну, – медленно протянул я, невольно делая шаг назад, – брюнетка, длинноволосая, не больше тридцати пяти.

– В чём она была одета? – Неожиданная хватка Аркадия обескуражила: он вцепился в мои плечи клещами, не позволяя больше отходить.

Почувствовал, как на ладонях образуется холодная испарина, но заставил себя стоять на месте и продолжать разговор: я здесь ради Витязя. Ответил, скривившись от неприятного ощущения от прикосновения мужчины:

– Да обычное платье, длинное до пят. Ничего особенного.

– Даниил, Аркадий имеет в виду, какого цвета вышивка была на ее одеянии?

– Разве это так важно?

– Это очень важно! – Миранда дрожащими руками обхватила мои запястья. – Цвет – это сердца. По нему видно, сколько ей не хватает, чтобы коснуться душ жителей нашей деревни. За сто лет к нам очень редко попадали путники. Это было праздником, но обычно зло не пропускало их, сжирая сердца. – Её голос странно задрожал. Что это? Страх? Или что-то другое? – Но днём, – продолжила она более бодрым тоном, – когда существо спало, туристы забредали к нам. Аркадий, кстати, один из них. – Мужчина кивнул. Если честно, то в этой богадельне, этот человек был единственным кто выглядел более менее нормальным. Что значит нормальным, я не смог бы объяснить, но его немногословие выбивало из колеи. Аркадий никак не выдавал своё отношение, лишь сейчас проявил эмоции: плечи всё ещё чувствовали его прикосновение. – Он узнал тайну и решил остаться и помочь нам. Это случилось год назад. – Миранда выглядела одухотворенной. Её слова интриговали. Я полностью отдался их истории, совершенно позабыв о цели своего визита. – Пройдя через лабиринт, он потерял всю свою семью: жену и двоих детей. И сейчас его желанием является остановить зло и вернуться в свой мир.

– Мне не к кому возвращаться, Миранда. – Глухо возразил мужчина целительнице, но Миранда взглядом дала понять кто здесь главный: Аркадий пожал плечами и произнёс, словно извиняясь: – Я хочу уничтожить то, что убило мою семью. Возможно, моё предназначение помочь, даже через смерть близких.

После его слов я задумался – такие чувства посещали и меня. Я тоже ощутил связь с этим местом. Мне хотелось расспросить Аркадия, узнать, чем он занимался прежде, чем попал сюда, но жизнь Витязя была дороже любопытства. Я и так потерял много времени. Сам не понял, как и что могло отвлечь меня от состояния друга.

Миранда, собрав сумки со снадобьями, отправилась вместе со мной.

Витязь выглядел как сломанная кукла: глаза закатились, кожа лица напоминала рваные ошметки. Девочки в ужасе сгрудились в углу, боясь подойти ближе и не зная, чем помочь ему. В него будто вселился дьявол: он бегал по комнате, переворачивая все вокруг. Матрас был изрыт царапинами, сквозь который проникали пружины. Обеденный стол перевернут, ножки вырваны с корнем.

Витязь издал злобное рычание при виде нас. Миранда приготовила какой-то отвар, и мы общими усилиями попытались влить настойку в плотно сжатый обескровленными губами рот. Как только нам удалось задобрить демонов, парень успокоился и вырубился.

Поблагодарив целительницу, обернулся к девочкам:

– Думаю, на нём сказалось то, что его пытались принести в жертву. Он не выдержал этого. Ему нужно поспать, прийти в себя; осознать, что жив.

Мирослава недоверчиво посмотрела на меня:

– Ты идиоток из нас делаешь?! Всем очевидно, что в него вселился дьявол, – сестра неожиданно ядовито улыбнулась и сложила руки на груди. – Точнее, дьяволица.

– Какая ещё дьяволица, Мир?! – Паршивая девчонка: я, значит, стараюсь здесь всех успокоить, а она, как обычно, не может свою надменность приструнить. – Сейчас не время панику провоцировать. Витязь просто переутомился. Давайте поспим. Нам всем нужно отдохнуть.

☆☆☆☆☆

Тишину ночи разрушил истошный крик Мирославы. Я тут же взбежал на второй этаж к сестре. Она куталась в одеяло и оттуда послышались прерывистые всхлипы.

– Мира, – хрипловатым ото сна голосом позвал я, осторожно прикасаясь к шерстяному покрывалу.

– Мне приснился кошмар! – Надрывно воскликнула она, но голову так и не показала.

– Неужели твой кошмар настолько страшен, что ты решила перебудить весь дом?!

На этих словах она выглянула и в её голосе зазвучали истеричные нотки, что было на неё совсем не похоже:

– Даня – это не смешно! Мне очень страшно!

Сестра оттолкнула меня и ринулась вниз по лестнице. Я пустился за ней. В промелькнувшем окне показалось северное сияние. Мы выскочили во двор. Темно, только тонкая полоска света от единственного зажженного факела на площади пересекала неподвижно лежащее на земле тело.