Тайные близняшки для миллиардера

Глава 1

Байрамов.

В роскошном ресторане тихо играет классическая музыка.

Я сижу за продолговатым столом в окружении делегации юристов и охранников. Но стерегут они не меня, а местного бизнесмена, что расположился на другом конце стола.

Я этого ужина целый год добивался. Сегодня наконец додавлю владельца крупного земельного участка, и он уступит мне его под строительство.

В воздухе звенит напряжение.

Контракт уже в руках Подольского, но он все сомневается — его смущает мое темное прошлое.

— Не волнуйтесь, — подключаю остатки дипломатии, которые наскреб, — все пункты в договоре прозрачные. — Меняю положение ног под столом и случайно задеваю кого-то. Должно быть, охранника, что громоздко замер по правую руку от меня. — Прошу прощения, — хрипнув ему, вновь поднимаю взгляд на Подольского.

— Мы же не торопимся? — салютует бокалом с ледяной водой. — Мои юристы еще раз внимательно изучат контракт.

Разумеется, некуда спешить. Я уже час смотрю на твою недоверчивую физиономию.

А вот охранник, габаритами не уступающий скале и с наполированной лысиной, оказался мстительным. Он в ответ задевает мое колено и при этом внешне держится невозмутимо. Я игнорирую, но внезапно чувствую щипки.

Пододвигаюсь к спинке резного кресла, быстро окидываю взглядом щедро накрытый стол.

Руки у всех присутствующих на виду. Тогда чем лысый охранник может меня щипать?

Виртуозно сдвигаю локтем блокнот, имитируя его случайное падение на пол. Под этим предлогом наклоняюсь и слегка отгибаю край скатерти.

Удивившись, если не сказать охренев, вижу маленького человека. Черт возьми, девочку, сидящую под столом рядом с моими ногами. В ней нет ничего необычного: худенькая, курносая, смотрит на меня большими глазами и хлопает ресницами.

— Ты что здесь делаешь? — очень тихо шепчу сквозь зубы.

— Играю, — пожимает хрупкими плечами.

Я же специально откупил это место, чтобы исключить присутствие лишних людей и соблюсти полную конфиденциальность. Поверил клятвенным словам директора, что обслуживание пройдет на высшем уровне, но, сдается мне, даже царственный интерьер и наивкуснейшие блюда не спасут эту богадельню от моего разноса. Пусть только ужин закончится…

Сверху кто-то тактично закашлял.

Раздраженно схватив блокнот, возвращаюсь в прежнее положение.

— Господин Байрамов, — ухмыляется Подольский, — долго не могли найти записную книжку?

— Да, — кивнув, напряженно облокачиваюсь на стол. — Что у нас с контрактом?

Владелец земельного участка открывает рот, но в этот момент раздается тоненькое протяжное:

— Мяу…

Немыслимая наглость!

Во мне огненным факелом вспыхивает злость. В отличие от остальных, я знаю, чьи это проделки.

— Сообщение пришло, — ловко выкручиваюсь, приподняв телефон.

Другую руку опускаю под стол и показываю девочке кулак.

Я могу лишиться выгодной земли и прибыли в десятки миллионов по вине мелкой пакостницы. Она же вообще не понимает накала ситуации. Я препарирую ее родителей, если моя сделка сорвется.

— Какой интересный у вас звук, — прищуривается Подольский. — И несерьезный.

— Я уже вышел из возраста комплексов и предрассудков, — пытаюсь улыбнуться, но получается криво.

— Поставьте, пожалуйста, телефон на вибрацию, чтобы ничего не отвлекало нас. Вопросы слишком важные.

— Уже, Павел Владимирович.

Но выходит так, будто я не отвечаю за слова перед Подольским, ведь в следующую секунду наш разговор вновь прерывает:

— Мяу… мяу…

Стискиваю челюсть до зубного скрипа. Павел недовольно кривится.

— Кажется, у вас есть вопросы куда важнее! Это полное неуважение! — резко встает. — Перенесем встречу на время, когда вы будете менее заняты.

За ним поднимается рать охранников и юристов. Мужчины покидают зал, а мой контракт остается лежать на столе.

Едва делегация удаляется за пределы видимости, как ко мне забегает взволнованный администратор — женщина с аккуратно зализанными в хвост волосами и в строгом сером костюме.

Я и повелся на весь этот богатый антураж и внешнюю мишуру, намекающую на достойное заведение.

— Встреча прошла успешно? — выясняет, расплываясь передо мной в фирменной улыбке.

Я ее радость собью, а гордость за ресторан растопчу ногами.

— Отвратительно! Какие же вы все идиоты! Скажи мне на милость, почему вокруг меня толпами роятся одни идиоты?

Я сейчас на грани бешенства. Бестолковая дама, от испуга вжимающая голову в плечи, помыслить не может, сколько денег я потерял. Этого ее одноклеточный мозг просто не в состоянии понять.

— Мы все учли, — пытается оправдаться.

— Разве? — отогнув скатерть грубоватым движением, указываю под стол. — А это что?.. Кто?! Черт бы вас всех здесь разодрал!

Женщина краснеет.

— Танюшка…

Танюшка. Чудесно! Сегодня Танюша поиграла на миллионы.

— Твоя дочь?

— Да упаси господь! — ахает. — Девочка нашей уборщицы. Но обычно дети сидят во флигеле для персонала. Это вопиющее недоразумение. Простите, пожалуйста.

— Дети? То есть ваш загородный комплекс премиум-класса подразумевает наличие детей, которые в любой момент могут испортить важные встречи?

— Я приношу свои искренние извинения!

— Не на того нарвалась. Достаточно с меня ваших извинений. Я натравлю на эту шарашку всевозможные инстанции. Можешь прямо сейчас собирать манатки и бежать на паперть закреплять за собой место.

Когда-то я был молодым и добрым. И даже умилялся детям, видел в них нечто прекрасное. Надежду на продолжение. Своих хотел, о семье думал. Девушку встретил с завораживающими васильковыми глазами, утонул в них, погрузившись на самое дно.

А девушка…

Она всего-навсего сломала мою судьбу.

Пять лет прошло с того момента. Я смог поставить себе прививку от безрассудной идеи любви и женитьбы. Мне вот эти семейные ценности к черту не сдались.

Кстати, о «милых» детишках.

Глава 2

Давно я не контактировал с такими маленькими детьми. Племянники уже выросли, а своими не обзавелся. Я на фоне девочки выгляжу настоящим великаном.

— Познакомишь меня с мамой?

— Ага, — доверчиво кивает.

Девочка ведет меня к черному выходу из ресторана мимо барной стойки и кухни.

Люди из персонала озадаченно посматривают в нашу сторону, но возразить не решаются.

Переступая ножками по полу, девочка на ходу заныривает рукой в кармашек на сарафане и достает две дешевые карамельки. Такие обычно бесплатно пылятся в вазах на респшен или в зоне ожидания.

Развернув фантик и запустив одну конфету в рот, девочка вдруг останавливается посреди пути и протягивает мне вторую.

— Хотите, дядя?

— Еще чего, — привычно вскидываюсь. — Портить зубы дармовым сахаром.

Округлив и без того большие янтарные глаза, девочка ошарашенно прячет конфету обратно. В углу берет со стула зимнюю куртку. Сняв с себя тапочки, запрыгивает в валенки.

Я никогда не видел настолько миниатюрных валенок, они бы, наверное, и кошке впору пришлись.

Одевшись, выходит на улицу, а вот мне верхняя одежда не требуется. Мою кровь подогревает злость.

Обширную территорию загородного комплекса окружает высокий забор из красного кирпича. На территории комплекса растут лишь сосны. Система охраны здесь, как обещал владелец, замечательная: сделано все для комфортного проживания. Но я уже в это не верю. Впереди виднеются домики для постояльцев.

Маленькая спутница уверенно шагает по расчищенной от снега дорожке прямиком к моему арендованному двухэтажному дому.

От удивления изгибаю бровь, когда девочка, приподнявшись на носочки, тянет дверную ручку. Дверь поддается и приоткрывается.

Я вообще-то ее закрывал, когда уходил в ресторан, но с учетом того, что там уборка, допускаю вариант с незапертым замком. И, возможно, сотрудница все еще продолжает наводить порядок, это я вернулся раньше, однако…

— А ну-ка стоять, — серьезно обращаюсь к девочке. — То есть ты, посторонний человек, хоть и несовершеннолетний, вот так просто собираешься войти в дом, где хранятся мои личные вещи и за который я отвалил куеву тучу денег? — недоумеваю.

А девочка удивляется не меньше.

— Да. Там же моя мама.

— Поразительно! Нет, увидев тебя под столом, я предполагал, что дно вашей организации уже пробито, но оказывается, еще есть куда опускаться.

— Какое такое дно?

— Ты не поймешь, — отмахиваюсь. — Ладно, заходи.

Девочка, опустив голову, юркает внутрь и, остановившись на пороге, громко кричит:

— Мам! Ма-ма-а-а!

Через секунду из глубины дома до моего слуха долетает:

— Сейчас, доченька, подожди. Я уже заканчиваю!

Мне этот голос кажется знакомым. Точнее, я думал, что больше никогда не услышу его и забуду. Или мой мозг выдает желаемое за действительное?

Мало ли сколько женских голосов похожих, а я неосознанно пытаюсь приписать его той, о которой предпочел бы не вспоминать.

Вскоре из-за угла появляется женщина, держащая в руках груду постельного белья.

С учетом того, что моя кровать двуспальная — по описанию комплекса, а фактически на ней с легкостью поместятся четверо, и подушек разного размера я насчитал шесть штук, — то куча с бельем большая. Она скрывает лицо уборщицы, до которой, впрочем, мне нет никакого дела.

И красоты в женщине не наблюдаю, когда она проносится мимо, не замечая меня.

Да и я ничуть не заинтриговался, видя ее противозачаточный комбинезон синего цвета и черную футболку. Тут весь младший персонал в таких ходит: и женщины, и мужчины. Еще и блондинкой оказалась. Густая копна волос пшеничного цвета собрана в неаккуратный пучок. Терпеть не могу блондинок, они кажутся мне легкомысленными и блаженными, а еще подлыми. Под стать моей бывшей! Связаться с блондинкой это как своевольно приобрести талисман для привлечения неудач!

Женщина, наклонившись, кладет белье в специальную корзину. Стоя ко мне спиной, медленно выпрямляется, растирая ладонями уставшую поясницу. Тяжело, видимо, прибирать за людьми, у которых мозгов достаточно, чтобы не работать уборщиками!

— Доченька, теперь мы можем идти, — бормочет она, подняв корзину с бельем и развернувшись лицом.

Наши взгляды пересекаются.

И весь мой мир, который я с особой тщательностью выстраивал все эти годы, будто рушится по крупицам.

Я специально улетал за границу, но спустя столько лет решил вернуться в родную страну, выбрав другой город, подальше от того, где моя жизнь была испорчена. Чтобы не повстречать Марику, которую когда-то полюбил до изнеможения. Да и теперь тот чудовищный комбинезон, мешком повисший на стройной фигуре женщины, перестает иметь всякое значение — Марика по-прежнему красива. С годами даже стала еще краше. Черты ее лица заострились и выглядят выразительнее.

Девочка, что привела меня в дом, сбрасывает валенки возле порога и подбегает к матери.

Да и во мне первым безумным порывом возникает желание крепко взять Марику за плечи и прижать к себе. Уткнуться в ее волосы и вновь почувствовать их тонкий цветочный аромат.

Но потом я с болью вспоминаю последствия этой горькой и слепой любви, которой обжегся. Достаточно. Больше не нужно.

— Орхан? — еле слышно шепчет Марика.

Стало быть, наша встреча и для нее неожиданная.

Во мне необузданным огнем полыхают эмоции, грозящие вот-вот пробить броню равнодушия и захлестнуть здесь все. Но я сдерживаюсь, предпочитая сохранять маску официальности. Я не знаю, нужно ли нам говорить. Да и о чем? Слишком много времени утекло. У нас теперь совершенно разные жизни, интересы. У меня грандиозные цели, распланированные на пять лет вперед. Так что возиться с Марикой, как прежде, я не собираюсь, тем более не успев повстречаться с ней, я уже понес убытки.

Отбросив прочь галантность, попеременно смотрю то на женщину, то на девочку.

— Твоя дочь сорвала мне сделку! — строго сообщаю Марике. — Чем ты будешь расплачиваться за ошибки своего ребенка?

Глава 3

Информация, что Марика родила, для меня не нова. Я знал, переварил и со временем смирился. Но я был не готов принять наличие двух детей. Да еще от кого? Моего заклятого врага.

В последний раз я видел его и Марику на экране телевизора, когда стал невольным свидетелем их пышной свадьбы, а сейчас въедаюсь глазами во вторую девочку, проходящую мимо меня, и ищу в ней хотя бы легкую тень, напоминающую Артура, но не вижу. Девочка, как, впрочем, и ее сестра, симпатичная и имеет свою индивидуальность.

От Марики детям достался слегка вздернутый нос, а не орлиный клюв Толгатова. Остальные черты лица я сравнить ни с кем не могу, да и не специалист в этом.

Но даже внешние данные не отменяют мысли, что девчонки родились от Артура.

Глубоко вдохнув, прячу руки за спину, сжав кулаки.

— И? — заставляю себя посмотреть в глаза Марике. — Я тебе поаплодировать должен, а на грудь повесить орден матери-героини?

Моего грозового настроя женщина не ожидала, от того сейчас кажется встревоженной.

— Я просто хотела пояснить…

А уже через секунду я отворачиваюсь от Марики, не выдержав ее взгляда, и шагаю к окну.

— Я не слепой, — уставившись на заснеженный двор, выжимаю из себя слова. — И факта, что именно твой ребенок стал виновником моих финансовых потерь, никто не отменял.

— Танюшка? Лиля?

— Понятия не имею. Они одинаковые. Сама выясняй!

— Пожалуйста, не кричи, — просит Марика дрожащим голосом.

— На любезности от меня можешь не рассчитывать. Пока ты нежилась в теплой постели, я давил койку в тюрьме за преступление, которого не совершал. Отчасти по твоей вине, а ты ни разу не пришла.

— Это уже слишком, Байрамов, — зашептав, Марика суетится позади. — Не при девочках же выяснять отношения!

Краем глаза замечаю, как она хватает корзину и направляется к выходу. Близняшки гуськом семенят за ней.

— Сдалась ты мне что-то там с тобой выяснять! Деньги ищи, можешь, не теряя времени, звонить своему муженьку и жаловаться.

— Мам, а какие деньги? — спрашивает кто-то из девочек, торопливо обуваясь возле порога.

— Неважно, — отвечает Марика.

Не стерпев ее слова, резко бросаю взгляд на нее.

— Конечно! Вашей матери нет дела до чужих неприятностей. Она всегда жила только для себя!

— Ну и вредный ты стал, Байрамов.

Услышав вдобавок еще и это, решительно шагаю к ней, отчего девочки, испугавшись, застывают в полусогнутых позах, не успев обуться, а Марика интуитивно прижимает к себе громоздкую корзину, отгораживаясь от меня.

— Вон! — вытянув руку, пальцем указываю на дверь. — Все трое — пошли отсюда вон! От уборки в доме отказываюсь, я достаточно чистоплотный человек и в состоянии обслужить себя сам. Постельное белье будешь забирать здесь, возле порога.

А Марика, больше ничего не сказав, только кивает и без промедлений выходит на улицу вместе с девочками.

Заселившись в комплекс, я мечтал благоприятно завершить дела и как следует отдохнуть на свежем воздухе, но он теперь застревает у меня в легких, а сон напрочь отшибает. Я лежу на кровати, который час пересчитывая звенья на люстре. Мой покой украла Марика.

В голове крутятся сотни вопросов. С какой стати женщина, которую я так любил, сейчас в должности обслуги, если ее муж богат?

Я почему-то думал, что зимой Марика должна быть на райских островах поближе к океану, а не стирать за мной простыни.

Да и девочки хоть и выглядят более-менее опрятными, но даже я, ничего не сведущий в детской моде человек, смог определить, что одежда на них дешевая. Неужели Артуру все равно, в чем ходят его дети?

С переменным успехом мне удается задремать лишь под утро. Сном это назвать нельзя, я уже много лет не вижу красочных снов, у меня всегда перед глазами однотонная серая пелена. Но этого хватает, чтобы набраться сил и вынудить себя прожить новый день.

Однако весь шаткий покой прерывает внезапный стук и дребезжание стекол.

Очнувшись, замечаю — на улице наступил день, а по моему окну на первом этаже медленно сползает кусок снега.

Здесь две спальни, но я выбрал ту, что снизу, чтобы не мотаться по лестнице.

Поднявшись с постели, подхожу к окну и замечаю рядом с домом дочерей Марики. Они носятся друг за дружкой и кидаются снежками. У матери их никакой фантазии. Дети снова одеты в одинаковые пестрые курточки и розовые шапки с пушистыми помпонами.

Открываю окно.

Девочки перекрикиваются между собой, раздражая мои барабанные перепонки.

Все, чего я хотел — тишину, максимум — умиротворяющие звуки леса, а не вот это все.

— Уходите! — строго приказываю.

Девочки останавливаются, удивленно посмотрев на меня.

— Мы тут всегда играем, дяденька, — осмеливается возразить та, что точно дергала меня за ногу под столом в ресторане. Нутром чую.

— А мне плевать. Чтобы через минуту вас здесь не было. И не смейте подходить к дому ближе, чем на десять метров.

Она, приминая в руках снежок, слегка морщит носик.

— Я все р… расскажу маме!

— Букву «эр» сначала научись выговаривать, потом мне угрожай! — И я недовольно захлопываю окно.

Продолжаю стоять, наблюдая, как девочки, побросав снежки, убегают.

Вот и славно.

От недосыпа трещит голова. Спасаюсь крепким кофе, сваренным машиной, и таблеткой анальгетика. Такой у меня сбалансированный завтрак.

А когда-то Марика мне кашу готовила. На молоке. С орехами. Я ни в одном ресторане подобного не встречал.

Да чтоб ее…

Запиваю мысли горьким кофе, чтобы отрезвиться.

Вообще, я заселялся в комплекс в четверг, и здесь было относительно безлюдно. Но сегодня, в пятницу, я становлюсь свидетелем новых гостей. Ну и хрен с ними. Мне так-то побоку, просто в окошко видно.

От скучной слежки меня отвлекает стук в дверь. Вроде тактичный, но в то же время навязчивый. Открывать я не хочу, но вынужден, когда стук повторяется несколько раз.

Одет я в удобные спортивные штаны, сверху натягиваю футболку и лениво плетусь к двери. Толкнув ее кулаком, вижу Марику, что недовольно уставилась на меня, пытаясь устрашить, нахмурив брови.

Глава 4

Марика спокойно наблюдает, как стекают последние капли.

— Ты же отказался от моих услуг?

Резким движением возвращаю кружку на место, стукнув донышком по столу.

— Это исключительная ситуация.

— Хорошо, — выдержано кивнув, быстро шагает к кухонным тумбам. — Ты очень заблуждаешься, если думаешь, что таким образом смог унизить меня, — отматывает из рулона одноразовые салфетки. — Убирать грязь не стыдно. Стыдно жить в грязи.

Смочив салфетки под струей проточной воды, Марика присаживается на корточки прямо у моих ног и вытирает с паркета кофе. Затем встает и пристально смотрит мне в глаза.

— Надеюсь, полегчало, Орхан?

— Я не собираюсь тебе тут исповедоваться. — Прохрипев это, крепко стискиваю пасть.

Мне трудно признавать, что этот импульсивный жест удовлетворения не доставил, наоборот — я чувствую себя дерьмово.

Хмыкнув, Марика всучивает тряпку мне в руки и гордо покидает дом.

А я остаюсь один. Как всегда.

Выругавшись сам на себя сквозь зубы, швыряю салфетки в мусорное ведро. Потом раздраженно шагаю к двери и запираюсь. Мне больше не надо гостей. Взяв ноутбук, ложусь на диван возле не разожженного камина и с головой погружаюсь в работу, забывая о еде и отдыхе. Только цель вернуться на когда-то утерянные позиции в строительной сфере мотивируют меня двигаться дальше, а не жить прошлым. Я поклялся себе не рисковать и отказаться от мести семье Толгатовых, но, повстречав Марику, держать данное слово будет сложно.

Закрываю ноутбук, когда совсем стемнело.

Только сейчас вспоминаю, что нужно поесть. Встаю, разминая затекшую шею.

В холодильнике, кроме воды, ничего нет. Имеется еще мини-бар с микроскопическими бутылочками разной крепости, но я предпочел бы нажраться другим способом и желательно белком и клетчаткой.

Плетусь к стационарному телефону, чтобы заказать еду в дом, однако меня прерывают громкие хлопки, доносящиеся с улицы, и яркие вспышки света — какие-то идиоты запускают салют во дворе.

И куда только охрана смотрит?

Там присвистывают и орут, что даже мне слышно через двойной стеклопакет. Терпеть не могу праздники и всякое веселье. Подойдя к окну, хмуро наблюдаю за постояльцами.

В ресторане горят огни — кажется, намечается развлекательная программа в честь новых прибывших гостей.

Вообще, меня перестал интересовать кутеж среди малознакомых людей, на которых мне плевать, но я решаю дать последний шанс этому паршивому комплексу. Сделка сорвана, а мне здесь еще до понедельника торчать. Нужно чем-то себя занять.

Особого лоска не стараюсь навести, когда собираюсь в ресторан. Надеваю джинсы и черную рубашку, поверх накидываю кожаную куртку, чтобы дойти по морозу до соседнего здания.

К моменту, когда выдвигаюсь из дома, толпа уже рассасывается. Задержавшись на дорожке, оглядываю владения комплекса. На отшибе замечаю флигель, отличающийся скромностью, по сравнению брусчатыми теремами для гостей.

А еще мое внимание приковывает маленькая фигурка со светящейся в полумраке полосой на шапке. Кто-то из дочерей Марики крадется по неутоптанному снегу в окружную от флигеля к ресторану. На улице ночь. Совсем не детское время.

Решаю проследить за девочкой, иду за ней, держась на расстоянии. На заднем дворе ресторана девочка уверенно взбирается на обледенелую кучу снега, насыпанную у самой стены здания. Это позволяет малышке заглянуть в окно и узнать, что происходит внутри.

Быстро надев варежки, что болтались на резинках, девочка придерживается за резной подоконник. Свет, пробирающийся из стекол ресторана, падает ей на лицо.

— И что же ты здесь забыла? — спрашиваю, выйдя из тени. — Разве ты не должна спать?

— Ой! — она дергается от окна и, обернувшись, узнает меня. — Я на маму посмотреть… разочек…

— Судя по специально организованной снежной куче, ты промышляешь этим регулярно.

— Но там праздник, там так интересно. Посмотри же.

Удивительно. Еще нескольким часами ранее я немилосердно прогонял детей от арендованного дома, но девочка и взглядом не намекнула мне на обиду, напротив, она общается со мной с открытым сердцем и совершенно не таит злость.

И я, взрослый человек, бизнесмен с закоренелыми принципами, поддаюсь на ее уловки и шагаю ближе. А может, она и не виновата, это я в глубине души просто хотел найти себе приятную компанию, пресытившись заискивающими мордами людей ниже меня по социальному статусу?

Мне для шпионажа дополнительных подставок для ног не нужно, рост позволяет встать возле окна и видеть всю картину.

На улице холодно, а за стеклами пышное празднество. Столы в ресторане отодвинуты ближе к стенам, чтобы освободить пространство для танцев. Разряженные гости салютуют бокалами, беззвучно — для нас — хохочут. На сцене выступают артисты. Официанты с серебряными подносами снуют между отдыхающими. Жизнь по ту сторону бурлит в хмельном угаре.

— А вон там моя мама, — с гордостью шепчет девочка, — и она как принцесса красивая.

Отслеживаю, куда пальчиком указывает маленькая жительница флигеля, и нахожу взглядом Марику.

Молодая женщина притаилась поодаль в углу. На ней белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, и серая целомудренная юбка. Волосы собраны в косу. Огонька во взгляде нет.

На ее лице пропечаталась усталость и немая тоска. Разумеется, Марике не до танцев, она следит за порядком и, чуть что, кинется убирать осколки разбитого бокала или уроненный десерт.

— В пятницу, субботу и воскресение тут всегда гулянка, — поясняет девочка.

— А ты, пока мама занята, сбегаешь из флигеля?

— Ага! — хвастается она закивав. — Лиля боится ходить, а я нет.

— И правильно делает, — я понимаю, что беседу веду с Таней. — Ночью можно встретить плохих людей. Давай-ка спускайся с кучи и дуй во флигель, — ворчу.

— Не хочу до дому! — запищав, она протестующе машет руками.

— Покапризничай мне тут! Я не мама, чтобы вестись на манипуляции.

Глава 5

Марика

— Не человек, а гранитная шкатулка с молниями и негативом, — шепчет под ухо официантка Леночка. — Но красивый, зараза.

— Красивый, — вторю я.

Притаившись на посту с коллегой, наблюдаю, как по ресторану величаво прохаживается Орхан, сканируя взглядом пространство. Находит один из столиков в относительно тихой зоне, который был занят веселой компанией девушек, любительниц покорять крутые склоны — в нескольких километрах от комплекса располагается горнолыжная база.

То, что стол занят, Байрамов и без моей подсказки понимает. Там в кресле лежат сумочки, а на стола стоят бокалы и тарелки. Девушки отрываются в танцах на кураже. Но Орхана это ничуть не смущает.

Он как ни в чем не бывало берет их шмотье и перекидывает на соседний столик к парням.

Так и случаются неожиданные знакомства. Эти две компашки полвечера переглядывались, но заговорить друг с другом не осмеливались, пока не явился вот этот Купидон грозного вида, решивший занять чужое место.

— Я всегда думала, что такие, как Байрамов, отдыхают где-нибудь в Альпах, а здесь их никогда не встретить, — мечтательно размышляет Леночка.

— Лен, ну это для тебя Куршевель кажется недосягаемым, для Орхана — обыденность. А посетить наш комплекс «Дыхание природы» для него настоящая экзотика.

— Поняла, — незаметно хихикает Лена, прикрывая ладонью рот. — Я как-то реалити-шоу смотрела, где олигархи переодевались в бездомных ради забавы. Значит, Байрамов примерно этим же тут занимается.

— Слышал бы тебя директор Арсен…

У нас достойное место, но его не сравнить с французским курортом.

Когда Байрамов отвлекся на стол, я еще худо-бедно могла совладать с эмоциями, но стоило Орхану поднять покровительственный взгляд, как у меня вспотели ладони и затряслись руки. Прячу их за спину и выпрямляю осанку.

Байрамов делает жест, намекающий, что нужно подойти.

— Кого зовет? — растерянно охает Лена.

— Тебя… точно…

— Может, все-таки тебя?

— Вряд ли.

— Я боюсь к нему приближаться, Марика. Вдруг наорет, как на администраторшу? Элеонора Пална только нас строить горазда. Видела бы ты ее физиономию, когда Байрамов обнаружил под столом Танюшку. Элька хвост свой крысиный поджала и мямлила.

— Леночка, меньше болтовни. Я уже на штраф нарвалась из-за гнева Орхана. Ты тоже хочешь?

Глубоко вдохнув, Лена сжимает в руках поднос и опасливо идет к Байрамову. Я продолжаю следить за ним со стороны. Еще каких-то пять минут назад мучилась от усталости и зевала с закрытым ртом, зато сейчас адреналин бурлит по моим венам. От жуткого желания спать не осталось и следа.

Лена убирает стол. Затем убегает к бару. Быстрее, чем обычным гостям, приносит Орхану пару кружек с кофе и, кажется, что-то из еды. Когда Леночка отвлекается на других посетителей, Байрамов опять вальяжно взмахивает рукой.

Оглядевшись по сторонам, к превеликому сожалению осознаю, что отправить кого-то еще к мужчине не получится. Я осталась одна. Орхан требует меня.

Он здесь на особом положении. Я не имею права ему отказать. Напряженно подхожу к его столу.

Что он предпримет теперь? Вновь прольет кофе или скинет с тарелки стейк? В таком случае я буду вынуждена пасть к ногам Орхана, чтобы все убрать.

Байрамов ведет себя расслабленно, откинувшись на удобную спинку.

— Что-то стряслось? — я стараюсь держаться официально, улыбаюсь даже, но неискренне.

— Садись, — он неожиданно указывает на второе кресло.

Удивившись, приподнимаю брови и невольно задираю голову к потолку, где висят камеры наблюдения.

— Не могу…

— Почему? — ему очень интересно.

— Я на работе. Нам нельзя сидеть с гостями.

— От твоих слов так и повеяло крепостным правом. Еще скажи, вас в теплые уборные не пускают.

Он пытается иронизировать, но сам не догадывается, что считывает суть отношения к нам нашего директора — летом младший персонал посещает только уличные туалеты, те, что с дырками в земле. Сейчас они заметены сугробами на задворках комплекса.

— Я серьезно, Орхан.

В этот момент у меня за спиной раздается стеклянный звон.

Обернувшись, вижу, что женщина из третьего домика в порыве безудержного танца уронила бокал. Он разбился о твердое покрытие пола, а острые осколки разлетелись в стороны.

Дернувшись, спешу убрать, однако Байрамов, быстро среагировав, обхватывает мое запястье и задерживает.

— Косорукая дама подождет, — настаивает он. — Сядь.

— Ради тебя может и весь мир подождать, а мне за это надают по шапке.

Выразительно взглянув потемневшими глазами, Орхан усиливает захват и вынуждает меня приземлиться рядом.

— Нам нужно поговорить, Усольцева, — процедив, мрачнеет. — То есть Толгатова.

Когда Орхан поцеловал меня, я ответила ему пощечиной, но теперь его слова жжением отпечатываются на моем лице.

Отпустив мою руку, Байрамов кончиками пальцев подталкивает мне вторую кружку, и я к изумлению обнаруживаю в ней латте с двойной порцией сливок. Мой любимый.

Наверное, Лена подсказала. Хотя откуда официантке знать, что напиток предназначался для меня? Я не заметила в той паре фраз, которыми успели перекинуться Байрамов и Лена, какого-то заговора, в котом бы фигурировали мои вкусовые предпочтения.

В пересушенном рту возникает острое желание глотнуть латте. Не устояв перед манящим ароматом, отхлебываю немножко.

— О чем нам говорить?

Сначала Орхан демонстративно бросает взгляд на наручные часы.

— За полночь, Марика. А теперь посмотри на эти разнузданные рожи вокруг нас.

— Ну-у… то, что ты оскорбляешь людей, для меня не открытие, — навалившись на стол, подпираю ладошками щеки, пытаясь скрыть румянец от Орхана.

Байрамов хмурится.

— Я не хотел, но чудом уговорил себя выйти из дома. И что я увидел? Твоя дочь разгуливает одна в это время. Без присмотра.

— Неправда, — вздрогнув, ощущаю, как жар с лица медленно расползается по всему телу.

Глава 6

Утром в субботу к воротам комплекса подъезжают два тонированных внедорожника. Абсолютно одинаковые — черные, сияющие хищным глянцем на солнце.

Из салона выходит мужчина сурового вида в темной куртке. Просканировав тяжелым взглядом территорию, он безошибочно направляется к дому Орхана.

Я, крепко сжимая в руке пластиковое ведерко, замираю на пороге флигеля, опасливо наблюдая за незнакомым человеком. Дождавшись, когда он войдет внутрь, хочу пересечь двор.

Однако перебежать не успеваю — тот странный человек возвращается на улицу, выносит красно-черный сноуборд. Следом за ним появляется Байрамов, одетый в горнолыжную экипировку.

— Стойте на месте, девушка, — басит незнакомец и предупредительно поднимает ладонь, обтянутую кожаной перчаткой. Первым спустившись с террасы дома, подходит ко мне и заглядывает в ведро: — Пустое?

— Тряпка там, — растерявшись, показываю ему ведро.

Тот благосклонно кивнув, оборачивается к Орхану.

— Все в порядке.

Байрамов морщится.

— Аскольд, ты лучший в своем деле телохранитель, но не усердствуй. Женщина с пустым ведром для меня не угроза.

А затем, скользнув по мне взглядом, Байрамов топает большими сноубордическими ботинками по ступеням террасы. Вместе с охранником удаляется за пределы комплекса.

После вчерашнего ресторанного веселья почти все гости еще спят или не готовы принять меня для уборки.

Выкроив тридцать минут свободного времени, бегу обратно во флигель и застаю момент пробуждения дочерей. Спросив про ночные похождения, о которых поведал Орхан, по глазам девочек вижу, что он не соврал. Но я не ругаю кого-то из сестричек, ведь виноваты обе — одна сбегала, другая покрывала. Лекцию о вреде вранья и возможных последствиях выслушивают и Лиля, и Танюшка. И я возвращаюсь к работе.

Мои дети уже достаточно самостоятельны. Знают, где столовая, и чем можно себя занять. Мои коллеги любят девчонок, каждый по возможности играет с ними, общается и всегда приходит на помощь, если понадобится.

Поворчать может только администратор Элеонора Павловна, но ей по статусу положено. Она здесь вторая после Арсена. Да и к тому же спит с женатым директором, так что власть чуять не перестает.

Ближе к вечеру с неба валит крупными хлопьями снег. На улице погода теплая и безветренная. Закончив с уборкой, вижу близняшек, опять что-то замышляющих возле дома Байрамова. К моему счастью, он еще не вернулся.

— Отойдите! — кричу девочкам и вспоминаю принципиального Орхана, как он ругался, что дети ему мешают.

Дочери, побросав снежки, пятятся на два шага и вновь принимаются строить свои планы. А мне сейчас искренне не хочется лишних конфликта Орхана с девочками.

Поняв, что слова малышки не примут всерьез, иду к хозяйственному амбару и беру черенок от сломанной лопаты. Вернувшись во двор, отмеряю шагами приблизительно десять метров от дома Байрамова и вонзаю в снег черенок.

Изобразив строгий взгляд, пяткой прочерчиваю линию, обозначая границы. Впрочем, сколько ни корчь из себя тирана, девочки все равно меня не боятся, потому что знают: кроме взглядов ничего не будет.

— За линию ни ногой!

— Почему?

— Так повелел наш гость, а гости «всегда правы». Вам ясно?

— Ага.

Снова погружаюсь в дела, а когда нахожу минутку, чтобы проверить детей, мое материнское сердце будто увеличивается вдвое от гордости. Малышки сдержали обещание, спокойненько слепили снеговика и сейчас дорабатывали детали.

Запахнувшись потуже в куртку, подхожу к девочкам.

— Танюшка, Лиля, какой чудесный у вас снеговичок получился! — ахаю от восторга.

— Это дяденька Байрамов! — визгнув, Танюша резким движением впечатывает в голову снеговика черный уголек.

У снежного Орхана глубоко посаженные черные глаза, мохнатые брови из оторванных веточек сосны и какая-то демоническая улыбка, нарисованная пальцем.

От природы настоящий Байрамов имеет идеальную мужскую фигуру — перевернутый треугольник. Но девочки изобразили Орхана смачной такой грушей. Сейчас его заднице позавидовала бы даже танцовщица тверка.

Подняв взгляд от сочных форм, замечаю на голове снеговика неочищенную свеклу, вероятно, выпрошенную девочками у поваров.

— А это зачем? — едва сдерживаю смешок.

— Его прическа! — подхватывает Таня. — Прическа Байрамова!

Лиля тоже видит мою позитивную реакцию и за Таней повторяет и притопывает ножкой:

— Дяденька Байрамов!

И я уже в голос хохочу, мне реально смешно представлять на месте величественного бизнесмена вот это «чудо».

Отвлекшись на близняшек, не сразу замечаю, что во дворе появляется четвертый лишний, как грозовая туча посреди зимы. Так некстати.

Прокатившаяся по спине волна стыдливого жара вызывает на коже испарину, а зимняя прохлада перестает ощущаться. Я подрываюсь к Лиле и пытаюсь зажать ладонью ей рот. Куда уж там! Малышка заливается смехом, принимая мои метания за игру.

— Байрамов! — визжит она, прежде чем моя рука оказывается на ее губах.

— Дядька! — добавляет Танюша.

Величественный бизнесмен Орхан уверенно двигался к домику, но долетевшие до него голоса задерживают его. Он, недолго раздумывая, меняет маршрут и шагает к нам.

— Замолчите, умоляю вас, — строго проворчав, намекаю дочерям, что шуточки кончились.

Орхан оставляет без внимания припорошенную снегом линию. Без культурных приветствий он сразу задает вполне закономерный вопрос:

— Что? — и как-то странно косится на своего снежного клона.

Я еще пару секунду надеюсь вырулить конфуз в благоприятную для себя сторону. Но Танюшка, не подозревающая о наших сложных отношениях с Орханом, добивает меня одной лишь фразой:

— Это ты, — хвастается.

А тому вряд ли нравится. Возможно, Орхан отнесся бы снисходительно, если бы вместо снеговика тут была мраморная скульптура с высеченными кубиками на прессе и внушительной мускулатурой. А сейчас он лишь хмурится.

— Свекла тут зачем?

Глава 7

— Спасибо… — шепчу одними губами.

Вряд ли Орхан это услышал. Голос для благодарностей у меня не прорезался. Но и неблагодарной, принимающей все как должное, я тоже назвать себя не могу. По мере возможности оставляю чаевые, если обслуживание понравилось, а когда денег мало — благодарю словами. И Байрамову мне ничто не мешало сказать пару добрых фраз…

Но мне хочется прямо сейчас слиться с бежевым фасадом многоэтажки, чтобы стать незаметной.

Я боюсь заводить новые знакомства и поддерживать старые. Меня не совсем устраивает моя жизнь, зато она стабильная. В прошлом я пыталась думать сердцем, мечтала создать семью с любимым мужчиной, а получился сущий ад. Причем для всех.

Со временем все поутихло, и я не буду нарушать это шаткое спокойствие, потому что уверена: расплата будет слишком жестокой.

— Вперед, — открыв дверь в подъезд, запускаю дочерей.

Квартира у нас достаточно просторная, с нормальным ремонтом. Мебель не из венецианского дуба, но почти новая. На мой диван и двухъярусную кровать в детской вообще муха не садилась. Условия хорошие. Пока есть силы, я много работаю, чтобы у моих детей была нормальная жизнь.

И с хозяйкой квартиры повезло — адекватная, приезжает раз в месяц за деньгами, снимает показания со счетчиков и больше не беспокоит.

Отправляю дочерей помыть руки. Запираю дверь. Оставляю возле порога Кузена, накрытого футболкой с головой.

— А что это с ним? — выскакивает из ванной Лиля, беспокоясь о дружочке.

— Устал голубь. Спит. Я, наверное, его на балкон отнесу. Пусть свежим воздухом подышит, — стараюсь отвадить дочь.

— Кузя же там замерзнет!

— Тогда будет лежать здесь, но ты к нему не лезь. Мне кажется, у Кузена депрессия, и он хочет побыть один.

Дочь, понимающе кивнув, идет в свою комнату. Мои слова услышала и Таня. Она шагает вслед за сестричкой.

Пока дети отвлекаются на свою интересные заботы, я берусь за обыденные дела — разогреваю заморозку для ужина и готовлю спальные места. Поздний вечер воскресенья уже почти год у нас проходит именно так.

И я никого не жду. Однако дрожать меня заставляет звонок в дверь. Черт побери, оказывается, он у нас был, но им так редко пользовались, что я первые секунды теряюсь.

— Кто пришел? — хором спрашивают девочки, высунувшись из детской.

— Понятия не имею, — крадусь к двери.

Аккуратно смотрю в глазок. На лестничной площадке стоит хмурый мужчина. Впервые его вижу. Когда незнакомец вновь нажимает на кнопку, меня словно током бьет, резко пячусь от двери.

— Открывай же! — нетерпеливо говорит Таня.

Вот только у меня по спине ползет неприятный холодок, а на руках проступают колючие мурашки. Увидев непонятного типа возле квартиры, у меня в голове почему-то сразу же возникает образ урода — моего мужа, Толгатова.

Ему на нас плевать. По крайней мере, я на это надеюсь. Страшная мысль о том, что Артур каким-то непостижимым образом узнал, что я спустя столько лет вновь встречалась с Орханом, вызывает настоящую панику.

— Ни звука, — шепнув девочкам, тянусь к выключателю и вырубаю свет.

Быстро пробежав по всем комнатам, гашу люстры.

— Мам, что случилось-то? — девочки тоже волнуются.

А я бы вообще разрыдалась, вспомнив Артура, но при малышках сдерживаюсь.

— Задерните шторы в своей комнате.

Шум на лестничной клетке стихает. На цыпочках возвращаюсь к двери — мужчину в глазок больше не вижу.

Так и не решившись включить свет, потихоньку направляюсь в кухню, чтобы глотнуть воды — от страха пересохло в горле. Прямо из-под крана наполняю стаканчик, но он выскальзывает из рук и падает в раковину. В квартиру уже не звонят тактично, а требовательно стучат.

Лихорадочно соображаю, что делать.

Бежать через окно? Так, мы живем на четвертом этаже. Высоковато для прыжков. Позвонить в полицию? А вдруг Толгатов там всех уже подкупил? Артура хлебом не корми дай взятку всучить. Или мне горой встать и, если негодяй попытается вскрыть дверь, брызнуть ему в лицо каким-нибудь дихлофосом? А есть ли у меня дихлофос?

— Мам, ну кто там?

— Спокойно, — шепчу, — все хорошо. Но будет еще лучше, если вы посидите в комнате.

— Мы прячемся?..

В который раз подойдя к двери, обнаруживаю по ту сторону…

Байрамова.

И он будто почувствовал, что прямо сейчас я рядом. Перестал стучать. Смотрит неотрывно в глазок.

Словами не описать, что со мной творится. Я чувствую облегчение и в то же время растерянность и немалую долю раздражения.

— Кто там? — спрашиваю.

Вопрос будто сам собой вылетает.

— Свои.

Или надо было промолчать? Притвориться, что квартира пустая?

С появлением Орхана моя голова не перестает идти кругом. А в душе присутствует ощущение, что рядом с ним я вновь стала совершать ошибку за ошибкой.

Отперев замок, чуть-чуть приоткрываю дверь и выглядываю.

Байрамов во всем своем великолепии смотрится на фоне обычной площадки как инородное существо, пришедшее из другой, богатой, Вселенной.

— Ты из принципа не открываешь моей охране, чтобы заставить побегать меня? — спрашивает он с укоризной.

— Не поняла…

Байрамов поднимает руку, в которой держит розовый рюкзачок. Один в один как наш.

— Кто-то из девочек забыл у меня в машине.

— Подожди, — трясу головой, чтобы хоть немного прийти в себя. — Я видела твоего громилу, но приходил другой человек. Да и вообще, как ты понял, в какой именно квартире мы живем?

Я специально не стала продавать мамину трешку, чтобы нас было труднее разыскать. Мы с девочками прописаны там, регистрироваться в особняке Артура я категорически отказалась.

— А это не сверхъестественная тайна, скрытая за семью печатями, — кривит уголок губ Орхан. — Я просто действовал как прежде — решил посмотреть, в каких окнах загорится свет. Годы идут, а ты не меняешься. Выбираешь жилье на ниэних этажах.

Я терпеть не могу высоту — голова кружится, меня подташнивает, если посмотрю вниз.

Глава 8

Байрамов

На следующий день

— Аскольд, ты выяснил, кому принадлежит номер звонившего? — спрашиваю телохранителя.

После бессонной ночи я решил развеяться, прокатившись по улицам. Земельная сделка сорвана. Больше мне в этом городе находиться неинтересно. Не вижу перспектив, лишь разочарование.

— Господин Байрамов, номер не зарегистрирован. Сим-карта была одноразовая.

— Это плохо. Просто отвратительно, Аскольд.

Когда я сидел в гостях у Марики, поступил звонок. Механический голос, явно измененный при помощи программы, сообщил, что у меня якобы есть дети.

Да, я понимаю, что с большой долей вероятности это развод, однако меня привела в бешенство вот эта попытка сбить с толку. Что мне в принципе кто-то осмелился позвонить.

В то же время я засомневался: а вдруг это правда? может, со мной решила вступить в конфронтацию обиженная любовница? Женщины всегда у меня были, но я не водил каждую в кабинет психиатра проверять на адекватность. Все постельные контакты были защищенные, но на что только не идут дамы, желающие хорошо устроиться в жизни! Проколоть презерватив, например.

Да, я моделирую все варианты.

— Бизнес у меня белый. От налоговой не скрываюсь, — сидя в салоне авто, рассуждаю вслух. — Если подать на алименты, можно выклянчить приличную сумму.

— Попытается отсудить алименты, — хрипит Аскольд за рулем, — вы отсудите ребенка.

— Само собой разумеется. Но! Аноним говорил про детей. Сколько их может быть в теории?

— Неограниченное количество. Значит, не одна женщина родила. Это похоже на сговор, господин Байрамов.

— Или бред параноика!

Неожиданно телефон начинает вибрировать. И снова этот скрытый номер. Принимаю вызов, включив режим громкой связи.

— Если хочешь обнять своих наследников, оставь пакет с деньгами в условленном месте, — скрипит измененный голос. — Адрес и сумму получишь сообщением.

— Да что ты говоришь, ублюдок! — стало смешно. — Мне за каждого безотцовщину денег отстегивать? Специально для тебя был создан анализ ДНК. Без оригинального документа я и пальцем не пошевелю.

Отключив звонок, бросаю телефон на сиденье.

— А это уже прямой шантаж, — говорит Аскольд. — Но как будет производиться тест без вашего вмешательства?

— Это сложности жадных до денег провокаторов. И пока мы здесь, поиски не прекращай.

— Шантажист может быть из Анталии. Ведь там вы жили последние годы.

— Башка разболелась, — отмахиваюсь. — Поезжай в аптеку.

Охранник, покопавшись в навигаторе, выстраивает маршрут.

— Ближайшая в торговом центре за перекрестком.

Покружившись возле ТЦ, мы не смогли припарковать машину. Вся территория забита настолько, что нереально оставить авто даже с краю, включив аварийку — люди ломятся за покупками перед новым годом.

Охранник делает крюк и останавливается на площади, которая находится напротив торгового центра.

Пока Аскольд пешком направляется мне за таблетками, сливаясь с толпой возле светофора, я выхожу из авто подышать свежим воздухом.

Сегодня впервые за много лет я двигаюсь без второй машины сопровождения. Свою безопасность отодвинул на задний план, поручив охране разобраться с анонимом.

Вся площадь гудит от наплыва горожан. Великое счастье! Никогда не видел, чтобы люди так радовались возведенным скульптурам из мутного льда: каким-то зайцам, не в меру толстому Деду Морозу и Снегурочке с выражением лица, как у прожженной консуматорши. Имеются еще невысокие горки, на которых резвятся дети. По центру возвышается искусственная ель, собранная из ёршиков и украшенная чем бог послал. А по бокам площади выстроились торговым рядом спекулянты, продающие бесполезную ерунду, зато яркую, привлекающую детский взгляд. Фоном льется музыка.

В общем, это идеальное место отдыха для людей, у которых мало денег.

— Дяденька Байрамов, здравствуйте! — вдруг раздается откуда-то со стороны.

Оборачиваюсь и вижу две знакомые пестрые курточки. Лиля и Таня наперегонки бегут ко мне.

Удивительно, но у меня неосознанно губы расползаются в улыбке. Среди такого количества людей девочки сразу выделили меня. Я бы мог назвать их славными, однако быстро вспоминаю, чьи именно они дети, и начинаю испытывать отторжение. Девочки всегда будут напоминать мне ужасное прошлое, как я проиграл в борьбе этому подонку Толгатову. А я бы предпочел все забыть, ведь начал жизнь с чистого листа.

Возвращаюсь к машине, прикидываясь, что не услышал детей, и открываю дверцу.

— Дядя! Дядя! Фух! — догоняют.

Вынужденно оглядываюсь. Девочки такие дольные, улыбаются во весь рот, пыхтят от бега. Смотрят на меня снизу вверх, задрав мордашки.

— Привет. Что нового? — без энтузиазма интересуюсь.

А девчонки выглядят восторженными. Кажется, Таня откликается первой:

— Представляешь, тетенька на площади разрешила погладить собаку! И собака мне очень радовалась!..

Вторая девочка, что поскромнее, берет сестру за руку и что-то нашептывает на ухо. Таня кивает, не прерывая зрительный контакт со мной, а затем говорит:

— …Дядя Байрамов, когда же мы поедем на шоколадную фабрику?

Никогда. Пусть ваш отец возится с вами, организовывает досуг и всякие экскурсии. А мне своих забот хватает.

— Вряд ли получится в ближайшее время.

Да, на днях никак не смогу. Потом улечу в Анталию, а вы здесь живите как хотите. И высказывайте желания родителям, а от меня держитесь подальше.

— Но почему? У нас же есть билет! — пищит бойкая девочка.

— Тише, Тань… — расстроенно шепчет ее сестра, опустив лицо. — Дядя не хочет везти нас на шоколадную фабрику. Больше не будем мечтать. Волшебников не бывает… и эмигрантов тоже… Пойдем на горку…

И так драматично вздыхает. Осунувшись, медленно плетется к площади, размахивая своими крохотными варежками, болтающимися на резинках. Оставляет за собой шлейф печали и стойкое ощущение, что я бездушный засранец.

Глава 9

Марика

— Надо синюю кофту надевать!

— Нет, розовую!

Спорят доченьки. Уж очень волнительным выдалось новое утро.

— Солнышки, — вмешиваюсь я, — наряжайтесь во что каждая хочет. Если фабрика, о которой говорил Орхан, не кустарная, вам все равно выдадут спецодежду.

Я согласилась на эту поездку, потому что слишком просили дети.

Конечно, все дело в близняшках…

А я совсем не ищу повода еще раз увидеть Байрамова и повспоминать о далеком прошлом, когда нам было хорошо вместе. Снова попытаться воссоздать в памяти моменты, когда Орхан целовал меня. Это было так прекрасно, что у меня захватывало дух, как в ощущении свободного полета. И бабочки щекотали в животе…

Телефон, оставленный на диване, заливается трелью. На экране высвечивается «Орхан». Ух, как же непривычно видеть это имя в списке контактов спустя столько лет.

— Доброе утро, Марика, — его голос подчеркнуто деловой, но потом он сбивается. — Или уже день?

— Эм… одиннадцать часов. Для кого как. — Я тоже пытаюсь говорить холодно. Но у меня внутри все трепещет и будто переворачивается. И неловкость присутствует. — Во всяком случае, для нас уже день. Девочки еще в семь меня подняли. Хотят на фабрику.

— Значит, потерпим друг друга ради детей?

— Да, я выдержу твою компанию. Лишь бы девочек не огорчать…

— Постарайся… Марика, — в динамике раздается шорох. Затем Байрамов вновь говорит: — Я подъезжаю. Можете выходить, — и отключает звонок.

Оперативно собравшись, спускаемся из дома. Предусмотрительно беру с собой деньги. Мало ли что может стрястись в дороге. У меня должны быть средства на всевозможные форс-мажоры…

Зато доченьки о плохом не думают. Все в предвкушении бегут впереди меня.

Орхан горделиво наблюдает за нами из окна роскошной машины, но в последний момент вдруг выходит и старается всем своим видом показать, что делает это нехотя.

— Привет, — говорит Байрамов, открывая для нас заднюю дверцу.

— Здравствуй-те-е! — хором кричат малышки.

А вот я, к удивлению, замечаю купленную пару бустеров. Байрамов задумался о комфорте девочек? Завтра точно выпадет снег по колено.

— Вынужденная мера безопасности, — опережая мои вопросы, заявляет Орхан. — Нам нужно будет ехать по трассе.

— Как по трассе? Зачем? — меня же опять охватывает волнение.

Я просто не могу не думать о ситуации, когда Байрамов может узнать, что девочки ему родные. И я ненавижу себя за то, что сейчас смотрю ему прямо в глаза и молчу об этом. Кроме дочерей, у меня совсем никого не осталось. Я очень боюсь, что Орхан может повести себя жестко, если догадается, сколько времени я хранила в тайне этот секрет.

— Фабрика не здесь, а в соседнем городе.

Он говорит о городе, где все начиналось, и откуда я бежала без оглядки. И я обещала Мансуру Довлатовичу, что никогда туда не вернусь.

— Мам, ну ты чего? — поторапливает Лиля.

Танюшка уже заняла свое местечко.

— Мы же только на фабрику и обратно? — уточняю у Байрамова, пока мои ноги все еще стоят на земле.

— Тебе еще нужно куда-то?

— Нет, — мотнув головой, наблюдаю за Лилей, штурмующей высокий внедорожник. — Только на фабрику.

Весь путь в основном смотрю в окно, но это мало кто замечает, ведь близняшки прикрывают мое молчание рассказом Орхану о новом питомце Кузене.

Замерзая в снегу, пернатый бродяжка даже представить не мог, что когда-нибудь поселится в городской квартире с безразличной до его прихотей женщиной и двумя чересчур заботливыми девочками. Что на его судьбу выпадет шанс посетить ветеринарную клинику, где придется сдавать анализы и ставить прививки. Крылья у голубя оказались в порядке. Думаю, через некоторое время его можно будет выпустить. Все-таки Кузен по природе натура вольная.

За окнами виднеются первые дома, а у меня сердце сжимается в комок. Вроде этот город мне родной, но ассоциации с ним горькие.

— Твоя мать еще здесь живет? — обернувшись, спрашивает Орхан. — Можем заехать.

Таня, услышав вопрос, тоже удивленно на меня смотрит.

— Мам, у тебя что, тоже есть мать?

— Нет, — я опускаю взгляд на свои руки. — Ее нет.

— В смысле?— не понимает Байрамов.

— Больше нет мамы…

— Прости, я не знал.

— Ничего страшного.

Эту тему мы закрываем.

Фабрика располагается на окраине. В смятении рассматриваю серый бетонный забор, огораживающий по периметру территорию. Я примерно догадывалась, что собой представляет место, но не колючую проволоку, растянутую наверху забора…

А девочки вообще грезили попасть на сказочный островок. С деревьями, на которых растут конфеты. С зефирными единорогами и молочными фантами. А вместо причудливого эльфа в шляпе-колпачке нас на входе встречает хмурый сторож в черной спецодежде. Проверив номер машины, открывает шлагбаум.

Притихнув, мы с девочками лишь озираемся по сторонам.

Внутри тоже все скучно, много железных амбаров, снег прикатан тяжелыми колесами грузовиков, а главный цех выглядит серьезно. Он возвышается на пять этажей, облицован сталью и ничего общего с пряничным домиком не имеет.

Выходим из автомобиля.

Аскольд остается ждать нас в салоне.

Едва ноги Байрамова касаются земли, дверь в здание распахивается и на пороге появляется мужчина, отличающийся внешним видом от работников. На нем элегантный темно-синий костюм, белая рубашка и бордовый галстук. Его русая шевелюра аккуратно причесана набок. На запястье сверкают золотые часы, а на лице сияет вежливая улыбка.

Полагаю, он и есть владелец фабрики.

На правах лидера нашей напросившейся на экскурсию компании Орхан шагает первым. Два солидных мужчины дружелюбно жмут друг другу руки. Владелец, что для Байрамова просто Ник, а для нас Николай Сергеевич, обращает внимание на меня и девочек.

— Добрый день, — лучезарно произносит он. — Готовы посетить фабрику?

— Да! Да! — несмотря на неоправданные ожидания на внешний вид фабрики, девочки не теряют запал.

Глава 10

Вера с годами постройнела. Это заметно по ее очерченным скулам. Поменяла прическу, срезав длину каскадом.

А вот Рафаэль ничуть не изменился, будто ни на день не постарел. Он словно законсервированный! Ни морщинки на идеальном лице с аристократической бледностью. Все те же холодные глаза, как промерзшее насквозь озеро.

— Думал слиться незамеченным? — говорит Раф Байрамову и переводит на меня недобрый взгляд.

— Провальной была идея, — отвечает Орхан.

Я чувствую себя крайне некомфортно, вряд ли родственники Байрамова счастливы меня видеть. Их впечатление обо мне сложилось самое отвратительное. Они считают меня предательницей.

— Орхан! — восклицает Вера и, стряхнув с пушистой шубки снег, подходит к мужчине обниматься. — Ну в самом деле, если бы не Ник, мы ни сном ни духом!

Мне Вера тактично кивает, я шепчу ей «привет» одними губами.

— Мы здесь проездом, — поясняет Орхан.

— Но это не повод забывать о нас! Полгода не виделись. Задержитесь немножко, поехали к нам! Я приглашаю всех в гости, можем…

Рафаэль вновь стреляет в меня взглядом.

— Дорогая, не лучшая мысль, — перебивает. — Я не хочу видеть в своем доме кого-то, кроме Орхана.

Я даже не сомневалась.

Кажется, когда Борн мчался к фабрике, он рассчитывать на встречу с братом и, возможно, его новой девушкой, а увидел меня. От того настроение Рафа портится, и он бесстрастно возвращается к машине.

А вот Вера медлит, оказавшись меж двух огней. Потом все же выбирает Борна и следует за ним.

И я хочу сесть в салон, пячусь, вот только Танюшка не понимает хитросплетений в наших отношениях и расстраивается:

— Мам, а почему нам не разрешили поехать в гости? Мы что, плохие?

Она говорит громко и с детским негодованием. Этого хватило, чтобы Вера замерла возле распахнутой дверцы машины Борна. Вера оборачивается и быстро шагает обратно.

— Ах, детка! — оправдывается за Рафаэля. — Ни в коем случае! Ты очень милая и хорошая девочка. Какая же ты красотка! — Наклонившись, улыбается Тане доброжелательно и протягивает руку. — Как тебя зовут?

— Таня Толгатова, — представляется.

Улыбка махом исчезает с лица Веры, но она усиленно натягивает другую.

— Очень приятно… я Вера Валерьевна. — Потом подходит к Лиле с тем же жестом. — А тебя как зовут?

Но малышка, засмущавшись, прячется за меня.

— Девочка не говорит? — спрашивает меня Вера, подняв взгляд.

— Лилька испугалась! — опережает Таня.

— Не нужно меня бояться.

— Лиля немного застенчива с незнакомыми людьми, — поясняю. — Вер, для всех будет лучше, если Орхан поедет с вами, а мы уедем домой на автобусе. Мне совсем не хочется навязываться.

Байрамов, что все это время отстраненно наблюдал, осекает меня:

— Нет. Я вас привез, со мной и вернетесь домой. И под флейту Рафаэля здесь никто, кроме Веры, плясать не будет. Встречусь с ним в другой день. Садитесь в машину!

Мне приятно, как Орхан выстроил приоритеты в нашу пользу и показал брату, что мы с детьми чего-то стоим.

— Ой, ты будто Рафаэля не знаешь! — Вера изображает шутливый тон. — Поворчит и перестанет. Орхан, давайте хоть поужинаем вместе, а то как-то неправильно складывается встреча…

— Господин Байрамов, — опустив стекло внедорожника, высовывается Аскольд, — погода портится. Скоро начнется метель. Двигаться по трассе будет проблематично.

— Да, погодные условия аварийные, — рассуждает Орхан.

— Вот именно, зять! — подхватывает Вера. — Пойду обрадую Борна.

Женщина направляется к белой машине, а вот я тут же хватаю Байрамова за руку и утягиваю за угол фабрики.

— Я не могу разъезжать по городу, тем более с тобой.

— Почему? — подозрительно прищурившись, дергает бровью. — Боишься, муж заревнует? — а затем резко перехватывает мою ладонь и поднимает ее на уровень глаз, рассматривая мои пальцы. — Или не заревнует? Ты не носишь кольцо, я это увидел еще в первый день, как мы встретились. Может, нет никакого Толгатова?

Я вышвырнула обручальное кольцо в ту же минуту, как отец Артура выгнал меня с детьми из особняка. Это кольцо сжигало мою кожу, будто незаживающее клеймо. И ни дня не пожалела о содеянном. Однако по документам я все еще жена Артура.

— Кольца нет, но штамп есть, — говорю Байрамову, хотя бы в этом не обманывая его.

— А чувства?

Орхан, не сводя с меня взгляда, медленно переплетает наши пальцы. Другой рукой задевает мою спину. Дыхание перехватывает, как от крутого виража, адреналин подогревает кровь, из груди рвется отчаянный крик и тысячи слов, но я лишь шепчу:

— Нет… такого мерзавца невозможно полюбить…

После этого взгляд Орхана меняется. Он становится удивленным, заинтересованным и… ликующим?

— А я?.. Я что-то еще значу для тебя, Марика?

Ты был для меня целой Вселенной, Орхан.

Но сказать это вслух у меня смелости не хватает. А нужны ли слова, если на моем лице и так все написано?

Чем дольше я нахожусь рядом с Орханом, тем ярче во мне чувства к нему. Да и Байрамов сейчас, как под гипнозом, склоняется ко мне так близко, что его дыхание окутывает лицо. Зажмурив глаза, не шевелюсь, ощущая, как его губы слегка задевают мои…

— А что это вы тут делаете? — звучит хитренький голосок.

Вздрагиваю. От неожиданности меня захлестывает обжигающим жаром с ног до головы. Дергаюсь от Орхана, как от огня, и вижу возле нас Танюшку.

— Мне… мне… соринка в глаз попала, а Орхан любезно помог ее достать…

Господи. Такого стыда я не испытывала давно.

А должна ли я испытывать стыд перед дочерью? В представлениях Танюшки я по-прежнему люблю ее отца, ведь мама должна быть с папой. Даже после побега из дома Толгатова девочки не видели рядом со мной других мужчин — не было их.

Орхан тоже напрягается, нахмурится. Зачем-то стряхивает снежинки с куртки. Изображает из себя серьезного человека.

— Ясно — кивает дочь. — Так мы поедем в гости или нет?

Глава 11

Войдя внутрь классического снаружи особняка Борна, мы с девочками будто попадаем в дворцовую эпоху. Здесь мебель винтажная, с потолка свисают царственные хрустальные люстры. На стенах много живописи в золотых рамах. Неудивительно, ведь хозяин всего великолепия — коллекционер.

Снимаем верхнюю одежду.

С лестнице доносятся торопливые шаги, и к нам выбегает мальчик лет семи — сын Рафаэля и Веры.

— Ура, дядя Орхан приехал! — радостно кричит он, а потом притормаживает, замечая меня и девочек.

— Привет, Алекс! — Байрамов идет ему навстречу и протягивает руку, как настоящему мужчине.

Мои дочери при виде мальчика насторожились.

Обняв дядю, Алекс с интересом поглядывает на нас.

— Ты не помнишь меня? — улыбаюсь ему.

— Нет.

— Я нянчилась с тобой когда-то.

Разумеется, он забыл. Он только учился ходить, а теперь вырос. Симпатичный мальчишка, взявший самые привлекательные черты от обоих родителей.

— А где Снежана? — Орхан спрашивает о племяннице.

— Снежка на соревнования по танцам уехала. Она у нас звезда.

— А я спортсмен! — вскрикивает Алекс и стреляет глазками в близняшек.

Выбегает в центр прихожей и встает в бойцовскую стойку, красуясь перед Танюшкой и Лилей.

— Он на секцию восточных единоборств ходит, — поясняет Вера, благоговейно любуясь сыном.

— Ки-и-я! — внезапно визжит Таня.

И поднимает ножку и руки, повторяя за Алексом. Шагает к мальчику, готовясь вступить в несерьезный спарринг.

— Ого! — изумляется Вера. — Она тоже занимается единоборствами?

Я собираюсь ответить, но Орхан опережает:

— Таня из нас самая смелая, — довольным тоном говорит. — Моя школа.

Ах, у него получилось сказать это с такой добротой… Я еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Сердце разрывается на две половинки. Лучше бы Байрамов молчал, так бы у меня не было поводов страдать от того, что я храню тайну. Мне очень тяжело видеть, как девочки тянутся к Орхану. Если и Байрамов станет тянуться к ним, то я пропала. У меня не будет никакого морального права молчать.

— Брат, — хмуро отзывается Рафаэль, — можно тебя на минуту?

Мужчины удаляются в недра особняка.

Алекс и Таня быстро находят общий интерес. Лиля пока скромничает, привыкая к новой обстановке. Ей нужно немного времени, чтобы тоже начать кривляться.

— У меня есть боксерская груша и скалодром, — сообщает Алекс девочкам. — Хотите покажу?

— Хотим!

Дети убегают наверх. Я предлагаю Вере помочь с ужином. Радушная хозяйка соглашается.

— Не принимай близко к сердцу поведение Рафаэля, — накинув кухонный фартук, извиняется Вера. — Его тоже понять можно. Борну дорого стоило вытащить брата из тюрьмы. Ведь твой муж подстроил крушение стены на стройке и подставил Орхана.

— Мне очень жаль, что так вышло, — встаю возле тумбы.

Жаль — это всего лишь слово, сказанное для Веры. И только моя подушка знает, сколько слез я пролила бессонными ночами, когда Орхан был в тюрьме. Но я была бессильной, ничего не могла сделать.

Вера открывает холодильник, достает угощения, которые следует разогреть.

— Мы очень… очень удивились, увидев вас с Орханом вместе. Опять. Как такое произошло? Где Артур? Что вообще между вами происходит? Орхан нам ничего не рассказывает.

— Я не живу с Артуром.

— Почему? — ошарашенно оглядывается Вера. — Журналисты только вашу семью в пример и приводили. Как образцовую, крепкую…

Сжимаю ладони в кулаки, до боли вонзаюсь ногтями в кожу.

— Не сошлись характерами.

— Только и всего?

— Да…

— Ну-ну…

Принимаемся накрывать на стол. Сегодня Вера угощает нас пастой с морепродуктами, а на десерт предлагает вишневый пирог.

Беру последнюю тарелку и шагаю из кухни в гостиную, но задерживаюсь, услышав голос Рафаэля:

— Из четырех миллиардов женщин на планете ты снова спутался с Марикой. Чем другие тебе не угодили?

— Остынь уже, сколько можно читать нотации? Не брюзжи, закрываем эту тему.

Мужчины садятся за стол, а я продолжаю подглядывать из-за угла.

— Ты огорчил меня, брат. Где твой ум? Она чужая жена, да и к тому же с детьми.

— Я тебе уже сказал, что думаю по этому поводу, — Орхана явно раздражает дотошность Борна. — Проблема заключается в другом. Найди того анонима, который треплет мне нервы.

— Это будет стоить недешево.

— Я согласен даже заключить с тобой сделку.

Потом они убавляют тон — больше слов не разобрать. А у меня сердце в груди безудержно рвется. Что за аноним? Немного подаюсь вперед, чтобы стало лучше слышно, но половица предательски скрипит. Братья замолкают.

Вынужденно показываюсь из своего укрытия, делая вид, что появилась только что.

— Вера готовит детям какао, а для нас поставила вариться глинтвейн на виноградном соке, — щебечу я, отдавая тарелку Орхану.

Байрамов нарочно закашлялся.

— Ее витаминный глинтвейн — убойная смесь. Сноха добавляет туда слишком много корицы и гвоздики.

Из кухни появляется Вера:

— Ну-ка не наговаривай на мой глинтвейн, — и, набрав в грудь воздуха, кричит: — Алекс! Девочки! Спускайтесь кушать!

Несколько секунд стоит тишина, а затем ребятня наперегонки бежит к нам. Доченьки визжат, хихикают и выглядят веселыми, словно знакомы с Алексом и его родителями уже сотню лет. Адаптация прошла успешно.

Алекс садится рядом с мамой, близняшки плюхаются со мной.

— М-м-м лапша! — облизывается Лиля. — Вкуснятина!

— Не лапша, а спагэтти, — поправляет Таня.

Уж что-что, а макаронные изделия девочки любят. Мне вообще порой кажется, что в прошлой жизни они были итальянками. Ужин обещал быть непринужденным, но Рафаэль, приподняв голову, слишком пристально смотрит на моих детей.

— Я знал вашего отца, — обращается он к девочкам. — Вы не виделись с ним много времени. Скучаете?

От вопросов Борна пережеванный осьминог застревает у меня в горле. Хватаюсь за стакан с водой. Почему нельзя просто спокойно поесть?

Глава 12

Утром, открыв глаза в новом доме, подтягиваю к себе спящую дочь. Чуть-чуть наклоняюсь к ней, осторожно целую в макушку и вдыхаю чудный аромат волос. Прелесть моя маленькая. Сдвинув волосики с лица, понимаю, что это Лиля. Повертевшись по сторонам, Танюшку не нахожу. Бесшумно встаю с постели.

Комната для гостей у Борнов очень комфортная. Мы спали на большой кровати с ортопедическим матрасом и подушками. По сравнению с моим диваном в съемной квартире — небо и земля. Рафаэль любит гостей и заботится о них. А вот нас Борн видеть в доме не хотел, но все равно спасибо ему за прием.

Натянув кофту и брюки, выхожу из комнаты. Стрелки на часах едва показывают восемь, а в кухне уже слышится бренчание посуды. На ходу, спускаясь по лестнице, расчесываю пальцами волосы.

Бодрая хозяйка уже вовсю суетится возле плиты. Запах витает в воздухе аппетитный. Возле Веры стоит на табуретке моя маленькая пропажа. Танюшка. Доченька первой замечает меня.

— Привет, мама! — пищит с энтузиазмом. — А мы с тетей Верой печем блины!

— Доброе утро, — улыбаюсь я.

Вера тоже в добром расположение духа. Сняв со сковороды блин, оглядывается:

— Привет. Ты ванные принадлежности с собой брала?

— Да куда уж… — машинально приглаживаю руками волосы. — Я не знала, что придется ночевать не дома.

— Я на всякий случай приготовила тебе сменную насадку на электрическую щетку. Она запечатана, воспользуйся.

— Спасибо, ты очень выручила.

Таня деловито мешает ложкой в кастрюльке жидкое блинное тесто, чтобы консистенция была однородной, а заодно отчитывается передо мной:

— А я уже зубы почистила. Пальцем.

— Молодец какая, — похвалив, обнимаю себя руками и отворачиваюсь от девчонок, рассматривая весь первый этаж, что попадает в поле моего зрения. — А где?..

— Орхан, Рафаэль и Аскольд на улице, — понимает без лишних уточнений Вера. — Возятся в гараже.

Подхожу к окну и сразу обращаю внимание на небо. Сегодня оно ясное, ярко-голубое. Поодаль вижу гараж. Одна воротина открывается, и выходят мужчины. О чем-то переговариваясь, они направляются к дому. Взглядом я сразу цепляю Байрамова.

Он, как всегда, безупречен и, кажется, в отличном настроении, судя по улыбке и смеху, который не слышно через стеклопакет. Во мне опять что-то дрожит, а воспоминания о вчерашнем поцелуе приятным жаром отпечатываются на щеках.

Отпрянув от окна, спешу в ванную. Почему-то сегодня мне особенно не хочется появляться перед Байрамовым в несвежем виде. На два раза почистив зубы и умывшись, я тщательно укладываю волосы и придирчиво изучаю отражение в зеркале.

Вообще, я не успела спросить разрешение Веры, но все равно заимствую тушь из ее косметички, чтобы подчеркнуть глаза.

Когда возвращаюсь в кухню, замечаю, что все уже в сборе, даже Лиля спустилась. Сидит теперь за столом на стульчике и болтает ногами, ждет свою порцию блинов.

За завтраком я то и дело поглядываю на Байрамова, ничего лишнего себе не позволяя. Он тоже держится тактично, но в те секунды, когда наши взгляды встречаются, внутри меня что-то будто искрит. Не описать словами.

— Вер, — говорит Рафаэль, — принеси мне, пожалуйста, солнцезащитные очки.

— Зачем? — изумляется она.

— Эти двое, — кивком головы указывает на нас с Байрамовым, — светятся сидят, у меня уже глаза устали!

— Ой, не придумывай, — отмахивается его любимая супруга.

— Я не придумываю. Они вчера не спали. Ты посмотри на них. Брат сидит самодовольный, а Марика глаза от тарелки стесняется нормально поднять. Что она в тарелке пытается разглядеть? Истину? И покраснела вся.

— Да перестань ты уже! Как ворчливый дед! Молчи, Раф, молчи.

***

— Вам понравилась экскурсия? — интересуется Орхан по пути домой.

— Да! — хором отвечают девочки.

— Поедете еще?

— Да-а!

Обнимаю своих крошечек. Нарадоваться не могу. Во мне столько было сомнений по поводу Байрамова, причем плохих, но вышло все наилучшим образом.

— Удивительно, — говорю я. — Мы провели вместе столько времени и ни разу серьезно не поспорили…

— Сам в шоке, — Орхан ловит взгляд через зеркало заднего вида. — Ни на секунду не пожалел о поездке.

Мои губы вдруг загорелись, а тело слегка задрожало от неосознанных воспоминаний нашего поцелуя. Байрамов постепенно становится добрее, наверное, так влияют на него доченьки. Мои малышки способны растопить сердце даже такого черствого бизнесмена. По крайней мере, мне так хочется думать.

— Ты звони, если что-то понадобится, — вполголоса напоминаю Орхану.

Я сказала это сама, решилась, ведь в глубине души мне страшно, что встреча может стать последней. Когда Байрамов в хорошем настроении, общаться с ним одно удовольствие.

— И заходи в гости, — добавляет Таня. — Мы тебе нальем какаво!

— От таких предложений трудно отказаться, — посмеивается над Танюшкой Орхан. — Но сегодня у меня еще остались дела. В другой раз, хорошо?

— Хо-ро-шо.

Аскольд притормаживает возле подъезда. Попрощавшись, плетемся домой. Именно плетемся, не спешим. Счастливых возгласов вроде «ура! Наконец-то мы дома!» не говорит никто, особенно после того, как Байрамов уезжает.

А поднявшись в квартиру, я вообще начинаю скучать по Орхану. По обходительному и вежливому — это важно для меня. А если бы рычал и корчил из себя надменного принца, вряд ли бы я так тяжело вздыхала и думала о мужчине, запирая дверь на ключ. Хорошо хоть девочек есть кому отвлечь.

Прошлепав лапками по линолеуму, к нам из кухни выходит голубь. Чуть наклонив голову, смотрит на нас своим круглым глазом с таким удивлением, будто мы вломились в его квартиру.

Остаток дня проводим дома, еще долго обсуждая с малышками шоколадную фабрику.

Под вечер в квартиру звонят. Осторожно посмотрев в глазок, открываю дверь. На лестничной клетке стоит курьер.

— Букет для Марики Усольцевой, — протягивает мне цветы.

Глава 13

Несколько дней спустя

Все рабочие будни, которые я провожу в загородном комплексе на работе, мы оставались с Байрамовым на связи. Между нами определенно что-то происходит даже на расстоянии километров. Мы разговаривать друг с другом стали несвойственными голосами, более мягкими тембрами, я так вообще нет-нет да соловьем заливаюсь, но потом осекаюсь.

Доходит до того, что я оправляю фотоотчеты Орхану, как мы проводим время без него. Девчонок в шутливых позах на фоне снега, свои селфи.

Селфи делаю очень придирчиво, порой доходит до нескольких десятков попыток. На фотографиях я всегда подкрашиваюсь и распускаю волосы. Байрамов тоже присылает фото, правда, проблемой идеального снимка не страдает, его ответ приходит быстро: вот он сидит в каком-то кабинете, или в машине. Иногда дома. Я ни разу не была в гостях у Орхана, но по фотографиям видно, что устроился бизнесмен в шикарной квартире. По-другому Байрамов не умеет.

После обеда в воскресенье я сдаю полномочия коллеге и иду собираться для возвращения в город. Вместо привычного спортивного костюма и уггов надеваю платье, плотные колготки, сапожки — предусмотрительно взяла с собой в комплекс.

— Марика! — строго кричит администратор, ворвавшаяся без стука во флигель, — шевелись уже. Тебя одну полный автобус ждет.

— Я же предупредила, чтобы двигались без нас.

Элеонора Павловна язвительно кривится.

— И на чем же ты в город отправишься? На швабре полетишь или такси вызовешь? Хорошо живешь, раз позволяешь разъезжать на такси, а все жалуешься, что зарплата маленькая.

Если честно, никогда не высказывала претензии по оплате, Элеонора любит добавлять отсебятину при любом удобном случае.

— За мной заедут, — отвечаю сдержанно.

— Кто? Личный водитель? — прыскает смехом. — Ну как знаешь, потом не стони, что не на чем уехать.

Элеонора, цокая каблуками, спускается с крыльца флигеля.

— Мам! Мама! — с улицы кричат девочки.

— Ну-ка не шуметь! — ворчит Элеонора.

Но близняшки пробегают мимо вечно недовольной женщины.

— Мам, дядя Байрамов приехал!

От новости сердце в груди застучало быстрее. Накидываю пальто. Отдаю дочерям их рюкзачки и беру сумку.

На улице администратор подрагивает каждой клеточкой своего тела, когда встречает вошедшего Орхана. Она думала, что Байрамов вновь ругаться приехал или забронировать еще раз домик. Брови Элеоноры безудержно ползут вверх, когда я подхожу к мужчине и слегка приобнимаю его в знак приветствия.

— Привет…

— Привет, девочка с васильковыми глазами, — улыбается мне.

А Элеонора совсем застывает, будто ее заколдовал Морозко своим посохом.

Она, ложась в постель к директору, считала себя едва ли не султаншей среди рабочего люда, а теперь, увидев простую уборщицу с мужчиной гораздо сложнее и статусней, чем Арсен, все нейронные сети в ее мозгу заплелись в узелки.

***

У меня из головы никак не выходит разговор, подслушанный в доме Борна о загадочном анониме. Но спросить напрямую я не могу, иначе Байрамов узнает, что я шпионила. Я задаю вопросы о работе, и Орхан говорит, что все нормально, а у меня на душе почему-то тяжело. Предчувствие какое-то нехорошее…

— В городе открылась выставка жителей морских глубин, — оглянувшись на нас с переднего сиденья внедорожника, говорит Байрамов. — Хотите сходить?

— Хотим! — девочки за любую идею Орхана.

— А с каких это пор ты отслеживаешь всякие выставки? — спрашиваю я.

Хотела сказать бесстрастно, но вновь ловлю себя на флирте.

— Аскольд сообщил, — он махом находит отговорку и несерьезно ударяет охранника по плечу, — да, громила?

— Так точно, господин Байрамов, — рапортует он. — Я увлекаюсь выставками, просмотрами мультиков в кинотеатрах и всеми остальными тенденциями современной молодежи.

— Вот! Слышала, Марика? Я здесь ни при чем.

— Ах, конечно-конечно…

— Так что? Девчонок долго уговаривать не нужно, а вот вокруг тебя с бубном пошаманить надо.

— Ладно, — сдаюсь. — Вижу, тебе и самому понравилась наша компания. Может, завтра поедем?

— Часов в десять устроит?

— Лучше в одиннадцать, чтобы не очень рано.

— Тогда заеду к одиннадцати.

***

Откладываю щипцы для выпрямления волос в сторону, когда слышу звонок в дверь. Машинально смотрю на экран телефона — без пяти одиннадцать. Орхан приехал. Мы созванивались час назад.

— Мам! К нам пришли! — кричит Таня из коридора.

— Это дядя Орхан.

Танюша торопливо натягивает на себя кофточку. Лиля медлит, обслуживая сначала прихоти Кузена — насыпает ему микс из гречки и перловки. На ходу заглядываю в зеркало, затем распахиваю дверь.

— Привет, мы почти готовы! — заранее улыбнувшись, говорю.

— Привет, любимая жена…

Из подъезда на меня хищно смотрит Толгатов.

Я не ждала его сегодня, сейчас, здесь, и воспринимаю встречу как дурной сон. Артур… он же был на островах, насколько я знала. Но у мужа землистый цвет кожи вместо бронзового загара. Он такой же высокий и худой, каким был, только еще более озлобленный.

— Марика, ты будто призрака увидела, — скалится Артур.

Я опять слышу его голос… Нет, это не сон. Он реально нашел нас и приехал.

— Дядя Орхан! — пищит Таня, протискивается вперед и замирает. — Ой…

— Здравствуй, доченька, — Толгатов молниеносно прикидывается любящим отцом, улыбается малышке фальшиво.

— Привет… папа… — шепчет она, растерявшись.

— Ну что же вы так и будете держать папочку на пороге?

Он делает шаг. Я слышу, как его начищенная до глянца туфля топнула по кафелю в подъезде.

Точно не сон, не галлюцинация.

Мое сердце подпрыгивает до самого горла и будто перекрывает дыхание. В ушах противно шумит. Пытаюсь вдохнуть, но мне больно. Грудную клетку сковало. Перед глазами все плывет, образ Толгатова размывается и последнее, что вижу — его блеснувшие глаза, а потом проваливаюсь в темноту…

Глава 14

Байрамов

Было очень сложно последовать совету Борна, я категорически не хотел вестись на провокации шантажиста. Но Рафаэль все же уговорил меня согласиться с условиями анонима и подготовить деньги в обмен на информацию. Дождавшись очередного звонка, я подыграл шантажисту.

Это случилось два дня назад. После чего получил сообщение о месте для передачи суммы, на которую мог бы с легкостью прикупить себе островок в Тихом океане… Но, доверившись брату и стиснув зубы, я поддался на провокацию.

Первое, что поразило меня уже спустя пару минут — адрес. Он был не там, где сейчас нахожусь я, а в соседнем городе. Мы в нем с Марикой впервые встретились.

Это наводит на мысль, что либо шантажист нарыл мой номер, но не смог выяснить, где именно я живу, либо со мной пытаются вести слишком сложную и запутанную игру, где география имеет значение. А поскольку действую я теперь в тандеме с братом, в город не помчался, переложив выкуп информации на людей Рафаэля. Они сделают все по высшему уровню.

Борн не исключает, что выкуп может быть предлогом и на самом деле на меня могут готовить покушение, а я…

Я просто хочу уже разобраться в этой истории! Наказать наглого шантажиста. Узнать, есть ли у меня дети. Мысли, что я могу быть отцом, внедрились мне в голову, как вирус. Мне все сложнее удается об этом не думать.

Чтобы хоть как то отвлечься, я убиваю время рядом с Марикой и девочками. На близняшках тренирую себя в новой роли. Да, они от Толгатова, но когда мы с девочками общаемся, я стараюсь забыть об этом и вести себя добродушно. Примерно так, как если бы на месте Лили и Тани были мои дочери. Получается не слишком идеально, но и я не опытный папаша.

К тому же их мама всегда рядом, помогает разруливать наши спорные ситуации с мелкими.

А в последние дни мы вообще сблизились с Марикой до такой степени, что едва не перешли черту дозволенного. Я хотел от нее гораздо большего, чем поцелуи. Столько лет прошло, а эта чертовка до сих пор остается самой красивой женщиной из всех, что я когда-либо встречал…

Марику сложно не целовать, не зажимать, не тискать… Она слишком приятная на ощупь, пахнет вкусно, говорит интересно.

— Господин Байрамов, — хрипит Аскольд, — походу, это надолго.

— Да понял уже…

За пару улиц до нужного дома застреваем в лютой пробке. Кажется, впереди авария. Уже начало двенадцатого на часах. Звоню Марике, чтобы предупредить об опоздании, но трубку она не берет. Чем-то занята. Увидит пропущенный вызов и перезвонит сама.

— Может, такси вызвать? — предлагает Аскольд. — Бросим машину, все равно полоса колом стоит, доберемся до Марики. Вы дождетесь в квартире меня и…

— Подожди, — прерываю охранника.

Телефон в ладони вновь загудел. Думал, Усольцева перезванивает, но требует меня Борн.

— Айла Стайтен тебе знакома? — спрашивает Раф.

Махом прошерстив все закрома памяти, отвечаю:

— Нет.

— Я почему-то так и думал. А Алла Васильевна Береткина?

Морщусь.

— Понятия не имею. Ты мне что, кастинг по телефону устраиваешь? А можно посмотреть сразу всех?

Борн засопел.

— Да нет, просто сейчас у меня сидит дамочка, явившаяся за выкупом. Мои люди поймали ее. Шантажистка утверждает, что она была подругой Марики Усольцевой. Смекаешь?

И тут меня словно осеняет. Да, я вспоминаю эту девицу.

— Сфотографируй ее немедленно!

Не прерывая звонок, ставлю телефон на режим громкой связи. Захожу в мессенджер и открываю фото.

Да, это точно она… Аллочка. Подружка Марики, любовница Артура. Со временем она немного похорошела, но ее хирожопый взгляд, который сейчас покраснел от слез, ничуть не изменился.

— Все верно, брат. Она подруга Марики, — говорю нервно.

— Ага… И что думаешь? Подружки в сговоре?

В динамике раздается визг Аллы:

— Нет, Марика здесь ни при чем! Мы не общаемся, она не знает…

— Будь любезна, заткнись, — осекает ее брат и снова обращается ко мне. — В обмен на деньги Береткина положила конверт, в котором были фотографии выписок из женской консультации. А пациенткой числилась Марика.

— Что? — выдавливаю вопрос, глотку будто сжало.

— По правде говоря, Береткину мы поймали еще вчера, но я не стал дергать тебя понапрасну. Нужно было все хорошо проверить. Я нашел адрес этой консультации, организация до сих пор работает. Приложил немалую долю обаяния и денег, которые ты потом возместишь, чтобы встретиться с врачом, принимавшим тогда Усольцеву. По срокам Марика забеременела, когда была еще в отношениях с тобой. Незадолго до вашего расставания. Без документов вычислить ее срок на глаз никак бы не удалось, поэтому сейчас можно натянуть сову на глобус и подумать, что ее дети родились от Толгатова.

— Что?!

— Я про сроки. Здесь два варианта: беременность случилось, когда Усольцева жила с тобой, а следовательно и спала с тобой. Или бегала к Артуру, пока была у тебя в особняке.

— Что?!

— Что ты зачтокал? Снимки УЗИ, анализ крови на ХГЧ — все на руках имеется. А Береткина утверждает, что в это время она спала с Толгатовым. Марика с ним не была, значит ее близняшки — твои дети. Но она по каким-то причинам скрыла это и выскочила замуж за Артура беременной. Я бы на твоем месте сделал тест ДНК.

— Ты меня сейчас просто убил…

— Новость, конечно, жесть. Я сам как узнал, так дара речи лишился минуты на три. Что с Береткиной делать?

У меня самым натуральным образом задвоилось в глазах. В башке загудело, будто Раф надел на меня железную бочку и со всей дури шибанул по ней кувалдой.

— Придержи Аллу. Я потом лично с ней потолкую.

— Хорошо. Ну что тут добавить? Я свои условия сделки выполнил. Дальше разбирайся сам. Фотографии снимков сейчас тебе вышлю.

Ничего не ответив брату, отключаю звонок.

Очень странно, но первые минуты я не ощущающую абсолютно ничего, во мне будто разверзлась пустота. Я не зол и не рад… Всего-то моя жизнь разделилась на до и после звонка брата.