Тайные детишки от ассистентки. Предательство прошлого

Глава 1

Ярослава

— Яра, пойми, после всего произошедшего и после шумихи в прессе я не могу тебя взять преподавателем, учителем — да просто не могу взять на работу в академию, — произносит мой двоюродный брат, ректор частной академии искусств имени нашего дедушки.

Обходит свой рабочий стол и садится передо мной на корточки. Берёт мои руки в свои и сочувственно смотрит на меня.

— Да, я понимаю, — вздыхаю и выдавливаю понимающую улыбку. — Просто думала, что смогу устроиться куда-то и сама зарабатывать. Я ведь не могу всё время жить на вашей шее. Мне приятно, что и ты, и дядя Даня помогаете мне и моей маме. Но так ведь не может продолжаться вечно, — высказываюсь ему и пытаюсь немного объяснить, что в моей голове происходит. — Мира сама зарабатывает, — беру в пример свою сестру-близняшку. — Я думаю, тоже сама смогу. Но куда я ни прихожу, меня не берут, — с трудом сдерживаюсь, чтобы руки не опустить.

— Всё дело в статье, Яра, — озвучивает он факт, который нам и так хорошо известен. — Хоть пресса всё попыталась замять, людям от этого память не отшибло.

— Знаю.

Несколько месяцев назад нашей семье захотели отомстить и в прессу пульнули недостоверную информацию. Меня оклеветали, назвали мошенницей и девушкой лёгкого поведения, продавшей себя за гроши. Но это не так. Меня обдурили. Воспользовались моей доверчивостью и вокруг пальца обвели. Вначале с документами подставили, затем предложили спасение, но и оно было ложным. На меня собрали целый компромат, который угробил мою жизнь.

В прошлый раз меня защитил мой лучший друг. Но теперь его не было рядом, и люди разрушили все, что я выстраивала. Они сломали меня.

Мужчина моей сестры сказал, что если я хочу выйти из депрессии, мне нужно найти своё дело. Я решила начать работать, но… меня не хотят брать.

— И нет никакого варианта? — всё ещё надеюсь на чудо.

— Вообще, есть один вариант, — брат поднимается на ноги и идёт к своему столу. — Но он малооплачиваемой. Пока. Экспериментальная должность.

— Говори! Я на всё согласна.

— Наша академия периодически нанимает консультантов по какой-либо специальности, — рассказывает Вадим, показывая мне список, в котором отражено, на какие специальности уже нанимали консультантов и какие запланированы. — В этом месяце выступит консультант по анатомии человеческой. Это будет крупный специалист, известный. Думаю, для нашей академии было бы статусно и показательно, если бы мы предоставили ему ассистентку.

— Ты предлагаешь мне стать ассистенткой? — уточняю и не боюсь этой должности. Я у мамы в компании работала её ассистенткой, пока она не доверила мне организацию мероприятий самой.

— А почему нет? — радостно улыбается брат. — По сути, ты просто будешь выполнять мелкую работу. Сопровождать его в академии и выполнять различные поручения по занятиям. Распечатывать для него необходимые материалы. Как мой секретарь будешь, — разводит руками, и данная идея ему нравится. — Кроме того, это солидно и статусно. Может привести к нам таких же крупных специалистов. После двух недель с этим консультантом я тебе дам следующего. И так до конца учёбы. Получать будешь как младший преподаватель. И всё в пределах академии. День короткий.

— А знаешь, давай, — оживлённо восклицаю. Впервые за несколько месяцев. — В любом случае это хоть что-то. Не хочу сидеть ни у кого на шее. Хочу сама зарабатывать.

— Ты вообще как? — брат подходит ко мне и приобнимает.

— Да нормально, не переживай. Я в норме, — вру.

Я вообще не в порядке. Меня беспокоит всё, что происходит вокруг. Меня раздражают журналисты, которые всё ещё как-то пытаются зацепить. Меня напрягают все эти люди, что будто случайно бросают на меня пытливые взгляды, а может, и не случайно. Мимолётный взгляд, а мне кажется, что они ищут подвох. Они знают о статье. Они знают меня. Они смеются надо мной за спиной.

Сестра говорит, что у меня низкая самооценка. Возможно, она права. Но я не знаю, как её поднять. Шопинг, мотивационные видео и даже косметика — это не помогает.

Помогает лишь время, что я провожу наедине с собой. В одиночестве. Когда вспоминаю время, когда не было сети. Когда рядом со мной были верные друзья.

Ещё немного поговорив с братом, оформляем договор на сотрудничество. А после я встаю и иду к двери, уже составляя себе мысленные планы на завтра.

— Яра, я забыл тебе сказать, — кидает мне в спину брат. — Возможно, это будет важно. Консультант — пластический хирург.

— Пластический хирург? — переспрашиваю удивлённо.

— Ты имеешь что-то против пластических хирургов?

— Да нет, — дарю ему улыбку. — Знаю одного пластического хирурга. Они лапочки.

И почему это сразу не зацепило моё внимание? Почему я даже не предположила, что судьба иногда сводит людей?

Ведь у меня есть один знакомый пластический хирург. Мой лучший друг Лев Царёв. Тот самый, который однажды меня спас. Но мы не виделись уже несколько лет. Он уехал.

И я даже не догадывалась, что мне нужно вернуться в Россию, чтобы вновь обрести счастье, найти своего друга и узнать то, что он скрывал от меня шесть лет.

Лев

— Пап, вставай. Вставай давай, — будит меня дочь и трясёт за руку. Она хуже будильника — талдычит одну и ту же фразу. — Ну, давай же! Вставай! Хватит дрыхнуть. Опоздаешь на работу свою важную.

— Анфиса, дай поспать, — бурчу на неё и голову подушкой накрываю.

Жаворонок она, вся в свою мать. Сын в меня пошёл — сова. Но, к нашему общему несчастью, у нас есть Фиса, которая каждый день встаёт в шесть утра и спать не даёт вначале своему брату, а потом всем, кто попадётся ей на глаза.

— Пап, ты так всю жизнь проспишь. Мы тебе завтрак приготовили, — её голос становится мягче и нежнее. А затем резко делается громким: — Никита, ну ты несёшь?

— Несу, — отвечает сын, старательно внося что-то в мою спальню.

Нехотя открываю глаза и кидаю взгляд на дочь. Моя зайка с голубыми глазами смотрит на меня задорно и весело. Ещё бы — поспать мне не дала. Свои демонические планы на этот день выполнила уже с утра.

Глава 2

Лев

Паркуюсь около академии и размеренным шагом иду внутрь, разглядывая всё на своём пути.

Где находится кабинет директора, мне уже известно: во время моего прошлого визита он сам выходил меня встречать. На днях мы пересекались здесь и заключали договор на временное сотрудничество.

Вадим Громов показался мне адекватным, состоятельным и компетентным ректором, который и правда заботится об интересах своих студентов. Думаю, именно поэтому я всё же согласился на эту авантюру, чтобы стать консультантом по анатомии человека.

Да, у меня определённый благотворительный план, который я выполняю каждый месяц. Обучение и чтение лекций студентам, школьникам и даже детсадовцам — один из семи пунктов.

Родство Вадима Громова с Ярославой меня немного смущает. Я не хочу случайно столкнуться с девушкой в стенах академии. Но месяцы наблюдения за ней дали мне понять, что Яра сюда практически не приходит. Было лишь единожды — и то на несколько минут.

У меня был выбор: академия искусств или государственный медицинский институт. Но в государственном медицинском институте я уже преподавал и остался недоволен условиями. Дело в том, что институт не заботился о том, чтобы приходили все студенты. Они наплевательски отнеслись ко всему, что я делал для них. Мои приятели, которые преподавали в академии искусств Громова, давали положительные отзывы и о её организации, и о самих студентах, отмечая хорошую посещаемость.

— Лев Михайлович, вы так пунктуальны. Люблю пунктуальных людей, — ректор встречает меня около своего кабинета — вероятнее всего, он и сам только что пришёл.

Подаю ему руку, которую он пожимает. Оглядев мужчину, понимаю, что моя догадка верна. Сумка в одной руке и пальто в другой свидетельствуют о том, что он только из дома.

— Не люблю опаздывать, — говорю ему, пока он кабинет отпирает. — Я ценю своё время и время людей, которые зависят от меня.

— Может, пройдём в мой кабинет? — предлагает Вадим Громов, открыв дверь. — Не поймите меня неправильно, но мы ждём ещё одного человека. И ждать приятнее в моём кабинете, где есть всё для этого необходимое, — первым делает шаг внутрь и вешает пальто в шкаф.

— И кого же? — захожу за ним следом и закрываю дверь.

— Мы решили улучшить условия для наших консультантов и наняли ассистентку, — рассказывает он, направившись к своему столу. — Она будет во всём вам помогать. Станет вашей правой рукой, — расписывает всё ректор, пока садится в своё кресло. — Она уже едет. Девушка хорошая, приятная в общении, исполнительная и готовая трудиться. Но прошу первые несколько дней на неё сильно не давить. Вы её в первый подопечный, — одаривает меня улыбкой.

— Конечно.

Внутренний голосок уже твердит — нет, он кричит о том, что что-то не так. Никто из тех, с кем я говорил об академии, не рассказывал ни о какой ассистентке.

Это нововведение мне не нравится. Я привык со всем справляться один. Я одиночка. Мне не нужны шестёрки.

Вместе с ректором быстро пробегаемся по рабочему плану и вопросам, которые возникают по пути. Сверяем все необходимые бумаги. Согласовываем тесты, которые я приготовил. Успеваем даже выпить чашечку кофе. И лишь после этого на телефон Вадима Громова приходит сообщение, и он поднимается со своего места.

— Ассистентка уже на месте. Предлагаю спуститься вниз и встретить её, — в привычном для себя тоне, спокойно и размеренно говорит ректор. — Она проведёт для вас отличную экскурсию по академии. Я даже могу сказать, что она отлично ориентируется на местности. Вчера ваша ассистентка при мне штудировала все карты и планы академии. Искала даже потайные ходы, чтобы удивить вас. Говорю же: ответственная, — расхваливает мне её так, словно женить как минимум собирается.

— Даже интересно с ней теперь познакомиться, — отзываюсь, собирая документы в свою сумку. — Искать потайные ходы академии? Она перечитала фэнтези-книг?

— Она их фанатка, но это по секрету, — подмигивает мне. — Я читал ваше интервью, и, кажется, вы тоже фанат. Гарри Поттера — уж точно, — указывает на татуировку на моей руке. Дары смерти.

Я никогда до встречи с Ярой не смотрел, не читал и не интересовался этой книгой. Но она меня подсадила. Или я подсел, потому что она была фанаткой.

Сердце начинает колотиться как бешеное. Мозг уже давно кричит о том, что не может быть столько совпадений. Неожиданно ассистентка. Фанатка фэнтези-книг. Ответственная.

Я не хочу верить, что моей ассистенткой может стать Яра. Такого не может быть. Такого не должно быть!

Я не хочу этого! Я не хочу с ней встречаться! Я не хочу смотреть в её глаза! Я не хочу, чтобы она узнала о моём предательстве. Для неё я просто исчез, уехал, испарился. Я хочу, чтобы так продолжалось и дальше.

Мне комфортнее оберегать её на расстоянии. Не встречаться с ней. Не видеть её карих глаз. Не пропадать в них вновь и вновь.

— Вон она, — восклицает ректор и указывает на девушку с длинными каштановыми волосами.

Дыхание прерывается. Картинка в глазах темнеет. Звук искажается, терзая внутренним писком в голове.

— Яра, — кричит ректор, и девушка плавно, словно в замедленной съёмке, поворачивается к нам.

Сражает наповал своей широкой белозубой улыбкой и ломает последнюю надежду в моём сердце.

Глаза Яры округляются, когда она замечает меня и узнает. Да, за эти годы, что мы не виделись, я почти не изменился. Лишь в уголках глаз появились морщинки. Но даже если бы я изменился, она бы узнала. Она всегда меня узнавала.

— Она? — хриплым голосом интересуюсь у ректора, надеясь на то, что ошибся. Она просто зашла к брату навестить его. А моя ассистентка — та женщина в синем халате и с ведром в руке.

— Ярослава Громова. Моя сестра младшая, — с гордостью произносит мужчина, представляя её. — Вам что-то не нравится? Вам не нужна ассистентка? — его голос наполняется страхом и какой-то паникой.

Я понимаю, что должен отказаться. Сказать, что мне не нужна ассистентка. Что я справлюсь сам. Что привык работать в одиночку. Но глядя в глаза Ярославы, утопаю в них. В глубине искреннего, наивного взгляда. В её улыбке.

Глава 3

Лев

Домой возвращаюсь ближе к девяти. Операция по исправлению носовой перегородки с изменением формы носа прошла без проблем. Хотя я думал, что они могут возникнуть из-за особенности пациентки. Но обошлось.

Не хотел бы сейчас ещё из-за этого переживать. Мало того, что последним придурком себя считаю из-за того, что нагрубил… Она просто хотела спросить, как я, а я… а я не знал, как дышать в её присутствии. Как смотреть и как говорить. Ведь одно слово с её стороны — и меня могло сорвать. Как кран. Выпалил бы ей всё. О чувствах, о детях и даже о собственном предательстве. Я никогда не мог хранить что-то от неё в тайне.

О моей жизни она не знает всего трёх вещей. Первое — чем занимаются мои родители. Второе — что я люблю её. Третье — что у меня от неё дети.

— Папа! — Анфиса и Никита несутся ко мне. — Ты пришёл! — обнимают меня, пока я глажу их по голове.

То, ради чего я готов пахать днями и ночами. Ради этих малюток, что любят меня, несмотря на то что я натворил. О том, что у них есть мама, они знают. Но о том, почему она с нами не живёт, вопросов не задают. Насытились моим: “Мы пока не вместе, потому что у нас не случилось настоящей любви”.

— Я дома, и я принёс вам сладкого, — отвечаю и демонстрирую бумажный пакет в руках.

— Но без сахара? — уточняет блюстительница моей диеты, всех ограничивая в сахаре.

У Никиты как-то был диатез, и она, узнав причину, прочла в доме всё на эту тему. Узнала, что сахар вреден, и теперь не даёт его есть никому в доме. Даже мне, хотя я тот ещё сладкоежка.

— Естественно! Всё натуральное и без сахара! — отвечаю ей.

— Тогда спасибо, — забирает у меня пакет и вместе с ним несётся в сторону кухни. Никита следом за ней, изображая самолёт.

Сестра выходит ко мне в коридор и, прислонившись головой к арке, спрашивает.

— И как всё прошло? — вопрос её звучит устало и безэмоционально.

Стефания уже продолжительное время в депрессии. Некоторое время назад в Штатах её муж и годовалая дочь разбились в аварии. Её супруг был весьма состоятелен. Его семейка сразу же начала делить наследство, они словно коршуны налетели на Стефу, угрожая и терроризируя. Дойдя до точки кипения, она поняла, что либо загремит в психушку, либо уедет, отдав им всё. Ведь ей не нужны были деньги. Она потеряла дочь.

— Я видел Яру, — оповещаю сестру.

— Я этого ожидала, — хмыкает и вздыхает. — И что?

— Она моя ассистентка в академии, — объявляю, тяжело выпустив воздух.

— То есть вы вместе?

— Нет, — мотаю головой и ловлю её взгляд, чтобы убедить в своих следующих словах. Хотя сам уже начинаю в них сомневаться. — Просто две недели мы будем видеться по работе.

— А потом после работы, а затем…

— Стефа! Прекрати! — рычу, но не на неё. Скорее на себя. Потому что понимаю, что она права. Как всегда — права, и это раздражает меня не на шутку.

— Ты её любишь, Лев, — озвучивает она то, что у нас двоих в голове. — Ты не сможешь её оттолкнуть.

— Тогда же смог, — с вызовом кидаю.

— Тогда нашего папу хотели убить, — напоминает она мне. — И ты вынужден был бежать с семьёй, — бьёт по больному, но это приводит меня в порядок.

— Ага, — кидаю, глядя на себя в зеркало.

Идиот! Безнадёжный романтик! Маньяк! Трус!

— Лев, вы не можете быть вместе, — Стефа подходит ко мне и, поймав мой взгляд в зеркале, продолжает: — Если бы она хотела, то в тот день в ресторане согласилась бы уехать с тобой. Ты ей ведь даже кольцо купил. Предложение думал сделать, как только она согласится ехать, — рука сестры касается моего плеча и гладит. — Смирись. И забудь о ней.

— А о том, что она мать моих детей, мне тоже забыть? — хмыкаю.

— Я говорила, что это плохая идея, — отходит от меня. — Но ты меня не послушал. Ты никогда не слушаешь меня.

— Я мечтал о семье с ней, — поворачиваюсь к ней. — О Яре и о наших с ней детях. Маленьких, красивых и умных. Я смог отказаться от неё, но почему я должен был отказаться от детей тоже, когда у меня появилась такая возможность?

Яра была защитницей природы и животных. Она много читала на эту тему, и как-то в её голову стукнула идея: сдать свои яйцеклетки на хранение в клинику моего отца. Чтобы потом в случае чего воспользоваться материалом и обзавестись потомством.

Когда в нашей семьи появились проблемы, то папа закрыл клинику. Сотрудники обзванивали всех и приглашали забрать свой материал, либо его утилизируют. Она не приехала. Её ждали до последнего дня. И я воспользовался её клетками, ведь их бы просто выкинули.

Ей они были не нужны, а мне — да!

— Пап, ну ты идёшь? — Никита появляется в коридоре и подгоняет меня, уперевшись руками мне в спину и начав толкать. — Мы уже все открыли и ложки всем достали. Анфиса не разрешает без вас есть! Пошли!

— Бегу, — отвечаю ему, мысленно благодаря его за спасение от Стефы. — Ты иди! Я руки вымою и пойду, — отсылаю его, и он, получив ответ, несётся обратно к столу.

— Лев, — сестра хватает за руку. — Ты ей скажешь о детях?

— Нет. Она не простит. Да и сближаться я не планирую, — кидаю.

Вымыв руки, иду на кухню поедать молочный десерт и слушать рассказы детей о том, как прошёл их день. Радоваться их маленьким успехам и радостям.

— Пап, а я сегодня знаешь что в планшете смотрела? — дочь вскакивает и бежит к тумбе, где лежит её гаджет. Схватив его, подбегает ко мне и запускает видео с домашними обезьянками. — Пап, а купи мне такую на праздник следующий! Пожалуйста!

— Ты будешь за ней ухаживать?

— Да, и любить, — кивает, расплываясь в улыбке.

И хоть цветом волос она пошла в меня, любовь к животным у неё точно от Ярославы.

Но обезьяна… в доме? Не уверен я как-то.

Только глядя в глаза дочери, я понимаю, что отказать не смогу. Она ведь хочет.

— Пап, а мне динозавра купишь? Большого! — просит Никита. — И кровожадного! Ар-р-р!

А от этого, пожалуй, откажусь.

Подарю ему ящерицу. Чем не динозавр?

Глава 4

Лев

— Стеф, я идиот, — жалуюсь сестре по телефону, закрывшись в своём кабинете в клинике. Из-за случившегося в академии не могу успокоиться уже целый день. Благо я умею отключаться порой: когда я на работе и с клиентами — я на их волне.

— Что ты сделал? — устало вздыхает Стефания. — Что-то связанное с Ярой?

— Я поцеловал её и признался в любви!

— А она что? — сестра даже перестаёт бежать на беговой дорожке, судя по дыханию.

— Она ушла, — рассказываю, чувствуя себя не только идиотом, но и кретином. Ещё что-то ей писал в сообщениях и предлагал встретиться и всё ей объяснить, а она даже не отвечает. — Как всегда, себе самооценку занизила и сбежала.

— Дурёха! — кидает Стефа. — И что будешь делать дальше?

— Не знаю я! — восклицаю и в голос рычу.

— Сойдёшься с ней? Про детей скажешь?

— Зная Яру, она теперь избегать меня будет, — хмыкаю, даже не представляя, как завтра буду общаться с бывшей подругой. — Так что не сойдёмся. Про детей не скажу.

Хотя за последнее чувствую себя последним чудаком на букву М. Я ведь мог тогда не брать её материал, позволить отцу его утилизировать, но чёртово желание в моей груди заставило стать эгоистом и получить хоть какую-то часть моей мечты. Детей от любимой женщины.

— А ты хочешь с ней сойтись? — продолжает Стефани.

— Ты же знаешь — дети.

— Ну, если детей убрать, то сошёлся бы? — исключает моё главное предательство.

— Она не приняла сегодня моих чувств, Стефи. Какое “сойтись”? Бред какой-то несёшь! — не выдерживаю её дурацких вопросов.

— Она только сегодня про твои чувства узнала, Лев! — в тон мне восклицает сестра, но успокаивается быстрее, чем я. — Дай ей немного подумать. Принять свои чувства и мысли, в конце концов. Твоё признание для неё — как новость о неизлечимом раке! Неожиданно! Подумать надо!

— А потом что?

— А потом короночкой к себе привяжи, — цокает она. — Скажи, что использовал её материал, и теперь у неё дети есть! И им нужна мать. И теперь вы обязаны быть вместе!

— Смешная шутка, Стефания.

— Я хоть пытаюсь что-то тебе придумать, а ты сидишь и критикуешь, — возмущается она. — Всё зависит от того, что происходит у неё сейчас в голове. Будешь думать от того, как она завтра себя вести будет.

— Стефа, а что если она заберёт у меня детей? — озвучиваю то, что пугает меня больше всего. — Отсудит их. А после обида от предательства заставит её не давать мне видеться с моими же детьми.

— Я бы так же сделала, — признаётся сестра. — Пойми, ты несколько лет скрывал от неё то, что клиника отца пошла на преступление, а ты взял её материал, и у неё есть дети. Это слишком больно.

— Я не могу потерять Анфису и Никиту…

— Здесь тебе решать, чего ты хочешь больше: своих детей или всё же свою Яру, — произносит сестра.

Да, может Стефа быть грубой и нетактичной по отношению к той, которую я люблю, но моя сестра ко всем такая. Ёжик, который любит лишь свою берлогу и семью. И не любит, когда кто-то лезет в её прайд, так сказать.

— А вдруг она не примет правду?

— Ты предал её, Лев, — напоминает она, ударяя по больным точкам. Которые я замазываю, но они всё так же кровоточат. — Ты украл её материал и себе детей сделал. Как, думаешь, она сможет это принять? И да, ты бросил её, когда она так нуждалась в тебе. Вспомни, что с ней творилось из-за того мужика. Вспоминай! Ты бы простил себя?

— Но она вроде не обижается, — пожимаю плечами. — Всё так же приветлива со мной.

— Это пока она не узнала, что ты бросил её, чтобы втайне от неё сделать детей из её материала, — переворачивает Стефа ситуацию вверх дном.

— Я понял, — тяну, приняв решение. — От неё лучше держаться подальше.

— Умница, — кидает сестра. — Хочешь девушку — сотни других вокруг. Зациклился на этой Громовой! Будто никого другого нет. Давно бы уже женился на ком-то. Дети не маленькие. Примут любую твою пассию. А ты всё ходишь волком-одиночкой и за своей Ярой подглядываешь. Как маньяк какой-то или одержимый.

Я одержим Ярой и этого не отрицаю.

Я люблю её. Но одновременно боюсь… Боюсь сломать и без того сломанную личность.

Ярослава

— Эй, ты в порядке? — сестра дотрагивается до моей руки, и я вздрагиваю от неожиданности. Хоть праздник и мой, но я явно не с близкими сейчас умом и душой. — Что с тобой, Яр? Все вон веселятся в твою честь, а ты сидишь на диване и смотришь в потолок.

— Да так, — взмахиваю рукой и дарю ей ободряющую улыбку. — Просто проблемы навалились. Да и только. Мой котелок пытается их переварить. Да они и сами хорошо справляются, — киваю на мужчин, играющих в детский боулинг. Даже детей запрягли гномами, что все возвращают на место.

— Ещё что-то? Кто-то угрожает? — обеспокоенно интересуется сестрёнка.

— Да нет, Мир, — отвечаю сестре, успокаивая её. — Мелкие проблемы. Я сама справлюсь.

— Но может, я помогу?

— Да всё так же, — вздыхаю и озвучиваю ей всё. — Задержка цикла из-за недобора веса. Уровень гормона стресса в организме повышен. Если не возьму себя в руки, то это может к большим проблемам со здоровьем привести. Лев признался мне в любви. И я убежала из академии, не выполнив свою работу. Кажется, мне стоит уволиться, — заканчиваю с оскалом.

— Что Лев сделал?! — цепляется она за то, что я скрыть другими проблемами пыталась.

— Признался мне в любви и поцеловал, — повторяю, опустив взгляд и стерев улыбку с лица.

— А ты?

— Сбежала!

— Ну, в твоём стиле, — смеётся она, а затем с мудростью в голосе произносит: — Все твои проблемы, Яра, решаемы. И все взаимосвязаны.

— Как это? — недоумеваю.

— Чтобы недостаток веса исправить, надо больше есть, — загибает один палец. — Чтобы стресса не было, надо больше есть и с кем-нибудь начать встречаться. С тем же Львом, — загибает второй. — Начнёшь есть и станешь счастливой — все проблемы исчезнут! Даю гарантию!

— Встречаться со Львом? — округляю глаза. — Мир, ты, кажись, перегрелась на солнце.

Глава 5

Ярослава

Всё утро моё сердце бьётся как ненормальное, и я с трудом дожидаюсь момента, когда должна начаться лекция Льва, и он приедет в академию. Когда мы сможем поговорить.

Меня всю колотит от того, что я собираюсь сделать. И пусть идея кажется мне дикой, я почему-то хочу попробовать. У меня никогда не получалось завести нормальные отношения с мужчинами. Вечно попадались какие-то не те. Сама к себе таких приманивала, как говорит мама. Но Лев, он… он хороший. Я знаю его давно. И он меня любит. Я думала, как друга, но оказалось, даже больше.

Думаю, стоит хотя бы попробовать. Попытка не пытка, как говорится.

Хотя отчасти мне кажется, я делаю это, чтобы не расстраивать его. Чтобы ему не было плохо от неразделенной любви. Чтобы дать другу то, чего он хочет.

Узнай об этом Мира или моя мама, меня бы назвали дурой. Но я такая. Слабая. Добрая. И глупая.

— …я не смог её принять, — говорит Лев с кем-то по телефону и входит в аудиторию. — У меня лекции. Могу предложить только после смены осмотреть. Спроси, если её устроит, то я задержусь. Да, и перезвони мне, — отключается и поднимает взгляд на меня, стоящую в платье около его стола.

— Привет, — смотрю ему в глаза, казалось бы, спокойно. Но мысленно я уже пакую чемоданы и еду на северный полюс.

— Доброе утро, — отвечает и садится за стол. — Я не стал тебя вчера тревожить. Подготовил тесты сам. Всё для лекций у меня есть. Можешь садиться на своё место, — указывает на маленький столик около своего.

— Да я бы распечатала, — отвечаю ему. — Есть ещё какая-то работа для меня? Я как бы работать должна. Личное не должно мешать работе.

— Пока нет, — еле качает головой, включая ноутбук и принимаясь бумаги из сумки доставать.

— Лев, насчёт вчерашнего и твоих слов… — начинаю, но он перебивает меня, не дав даже начать.

— Не стоит, — оборачивается и пронзает железным взглядом. — Это было глупо — сообщать тебе такое. Да и какая любовь? Мы столько не виделись. Просто нахлынуло старое. Бывает. Забудь. Иногда гормоны бьют в мозг.

— Да?

— Конечно, Яр, — даже улыбку на лицо надевает. Обычную свою. Расслабленную и равнодушную. — Прости, что так себя повёл. Это было ужасно с моей стороны — целовать тебя.

— Ты говоришь это, чтобы мне не было неловко? Неловко отвергать тебя? — решаю спросить, потому что чувствую ложь в его словах. — Если это так, то не стоит, — заявляю, улыбнувшись. — Я сильная девочка. Я могу справиться с чьими-либо чувствами.

— Я говорю то, что в моей голове, — хмыкает он, вернувшись к своей подготовке к занятиям.

— А почему ты мне тогда не говорил о своих чувствах? Раньше? В Штатах?

— Боялся, что, сказав, я потеряю тебя, — вздыхает он и садится на стул, продолжив чуть грустнее: — Ты же страус, Яра. В любой стрессовой ситуации ты прячешь голову в песок. Я не хотел, чтобы ты однажды спряталась от меня. Я решил, что лучше буду твоим другом, чем подвергну себя риску потерять тебя.

— Лев и страус. Мило, — смешок сам по себе вырывается. — Дети бы у нас вышли стралеусы, — захожусь в смехе и не могу успокоиться. — Как троллейбусы, но стралеусы.

Это истерическое. Я знаю. Я чувствую. Просто сердце разрывается от осознания того, что столько лет рядом со мной был ОН! А я с другими встречалась и обжигалась.

Я… потеряла столько времени! А счастье-то было рядом! В соседнем доме. А иногда и в моей комнате.

О господи!

Идиотка!

— Яр, всё в порядке? — спрашивает Царёв, испуганно глядя на смеющуюся меня.

— Всё шикарно, — отвечаю, продолжая хохотать. — Я пойду карандаши новые принесу, — отвечаю, указав на огрызки. — Тебе же нужны карандаши?

Какие, к чёрту, карандаши? Какие, к чёрту, карандаши?! Дура! О господи! Что я несу?! Но мне просто надо сбежать! От него подальше! Иначе прямо у него на глазах разрыдаюсь!

— С тобой что-то не то… — прищуривается, провожая меня взглядом до двери. — Ты знаешь? Ты ведь это понимаешь?

— Да всё нормально. У меня давно крыша поехала, — признаюсь и иду на выход, но у самой двери решаюсь сказать. — А насчёт поцелуя… Хоть он был неожиданным и всего лишь отголоском воспоминаний, мне понравилось, — закусываю губу и взгляд опускаю. — Я бы повторила, но, к сожалению, это было твоей ошибкой. Очень и очень жаль… — и выхожу, оставляя его наедине с собой.

Дура! Истеричка! Ненормальная

Но ещё я знаю его. И я знаю, когда он врёт… Особенно сейчас, когда мне известно о его чувствах.

Лев

— Яра, — вылетаю из кабинета и оглядываюсь по сторонам, но девушка за две секунды словно испарилась. Растворилась в воздухе. — Ярослава, — повторяю и вглядываюсь в студентов в надежде увидеть среди них её, но всё тщетно.

— Лев Михайлович, уже можно входить? — спрашивают те, кто у двери стоят и вопросительно смотрят на меня.

Я бы их послал куда подальше. Но нужно провести лекцию для них. Истинное же моё желание найти Яру, обнять её и не отпускать. Она примет моих детей. А после я расскажу ей о том, что они созданы из её материала. Что они наши общие. Но вначале я её влюблю в себя до такой степени, что ей будет плевать.

— Да, — отхожу, пропуская их внутрь. — Вы не видели мою ассистентку?

— Она хохотала и пошла туда, — указывают на правую часть коридора.

— Вы идите. Я скоро буду, — объявляю им, возвращаюсь на секунду и, схватив телефон, иду в указанном направлении. Я должен её немедленно увидеть! Хотя бы на обратном пути, но мы должны встретиться.

Но что-то идёт не так. И мы не встречаемся даже через десять минут ожидания у лестницы. А когда я возвращаюсь в аудиторию, чтобы начать лекцию, обнаруживаю Яру за моим столом.

С немым вопросом смотрю на неё и спрашиваю, где она была.

— Карандаши, — поднимает она один в воздух и освобождает моё место, позволяя сесть.

— Лев Михайлович, а вы сегодня тоже будете показывать наглядно всё на своей ассистентке? Мы бы посмотрели, — студенты подкалывают меня и заходятся в смехе.

Глава 6

Лев

— Заказывай всё, что хочешь, — протягиваю ей меню и слежу за ней внимательно. — И желательно побольше, — добавляю, когда, едва открыв книгу, она уже собирается позвать официанта и сделать свой заказ. Она не любит ждать, когда я решу. Ведь я выбираю дольше, чем она. Гораздо дольше. Порой ей уже принесут, а я только с первым блюдом определился.

— Чтобы домой колобком катиться? — спрашивает с улыбкой и вновь раскрывает папку меню. — Я много есть не хочу. Закажу пасту и в основном сладкое. Хорошо? Такой выбор тебя устроит? — интересуется, и я киваю. Знаю я этот ресторан и то, сколько пасты они дают. А Ярослава не любит ничего оставлять на тарелке. Ей кажется, что таким образом она своё неуважение к труду повара покажет.

— Вино? Сок? — интересуюсь, решив в этот раз не акцентировать внимание на меню. Возьму то же самое, что и она, и салат с говядиной, который обычно здесь беру.

— Я сейчас на таблетках, — отнекивается Громова. — Мне алкоголь нельзя. Буду гранатовый сок и яблочный.

— Я тоже не буду алкоголь, — киваю, соглашаясь с её выбором. — Мне ещё до дому тебя везти.

— Подвезёшь? — губы в улыбке растягивает довольной. — Я бы тоже на машине ездила, но мне врач пока запретила. Таблетки, которые я принимаю, замедляют реакцию. И, в общем, мама и сестра настояли на том, чтобы я не садилась за руль, а семья меня в случае чего подвезёт, куда мне нужно.

— Ты уверена в таблетках, которые принимаешь? — спрашиваю её, чисто как врач. Да и беспокоюсь я о том, что она принимает. Действие не всех лекарств проходит бесследно. Стефа принимала одни, и они вызвали у неё зависимость. Пришлось даже в специализированную клинику её положить.

— Да, — отвечает Яра, улыбнувшись мне. — Братья нашли хорошего психиатра. Да и Адам, муж Миры, психолог — и он сказал, что они безопасны. Привыкания и никаких побочных эффектов, кроме заторможенности реакции, не вызывают.

— Может, мой знакомый тебя посмотрит?

— Не заморачивайся, — взмахивает рукой. — Всё хорошо. Я нормально себя чувствую.

— Яр, — тянусь к её руке. — Я дурак, да? Стоило утром себя иначе повести?

— Я ждала тебя, чтобы сказать, что готова попробовать ответить на твои чувства, — рассказывает она, мягко улыбаясь. — Но ты должен понимать, Лев, что со мной не всё в порядке. Я подвержена истерикам и иногда могу заплакать от того, что другим людям кажется мелочью.

— Я понимаю это, — вздыхаю. — Яр, но у меня тоже есть некоторые… изменения в жизни. И не все тебе могут прийтись по душе. Некоторые и вовсе повергнут в ужас.

— Ты решил стать Франкенштейном и теперь собираешь людей по частям? — предполагает шутя.

— Нет, — мотаю головой, поддавшись её шутке.

— Ты переделываешь лица преступникам? — уже серьёзнее спрашивает и даже шёпотом.

— Нет!

— Тогда, может, все эти сложности завтра? — предлагает она, ослепив меня улыбкой. — А сегодня пообедаем, после ты отвезёшь меня — и?..

— Поехали со мной на мою работу? — неожиданная мысль, возникшая в моей голове, сама срывается с языка.

— Я? С тобой? — неуверенно переспрашивает она.

— Не хочу тебя отпускать, — признаюсь и решаю говорить с ней открыто. Не хочу я больше скрывать от неё своих чувств. — Мне кажется, что только я отпущу тебя, и всё пропадёт. Всё окажется сном или даже хуже… кошмаром.

— А мне можно с тобой? — хмурится, размышляя над моим предложением.

— Прикинешься моей ассистенткой, — легко выдаю легенду. — И будешь с умным видом выполнять мои задания.

— Это безумие! — выдыхает она. — Но я согласна! А мне халат дадут?

Кому что, а Яре нужен халат. Может, стоило с этого и начать? Ярослава любит перевоплощаться в разных героев, чем и заслуживала в своё время места в школьных спектаклях, где играла исключительно главные роли.

— Работа будет до поздней ночи, а затем я тебя отвезу домой.

— А зайдёшь? — неожиданно интересуется. — Я скажу маме, и она плюшек сахарных сделает. Хочешь? — бьёт она по самому больному. По тому, что я люблю.

— Сахар? — облизываюсь на это слово.

— Ты не ешь сахар?

— Только когда мне разрешают.

— Чего? — кривится, как Анфиса, когда я спрашиваю её о том, чего она не понимает.

— Потом расскажу, — обещаю ей. — Но… а ты можешь попросить маму сделать ватрушки? Там сахара меньше ведь?

— Ну, конечно! — вновь зубы скалит. — Значит, зайдёшь?

— У меня есть выбор?

— Нет, — мотает головой и всё больше Анфису мне напоминает. — Я так рада, что ты вернулся, Лев. Мне безумно тебя не хватало. Когда ты уехал, я словно часть себя потеряла. Я не могу ни с кем сойтись в интересах. Ты единственный меня всегда понимал и мог перенастроить в случае чего. А другие — они… не знаю. Они словно не с той планеты.

— Я тоже скучал, — шепчу. — Очень.

— Почему ты тогда не появился? Столько лет прошло! Мог бы хоть раз в год…

— К сожалению, к тому моменту, когда я мог вернуться, я уже совершил то, что не давало мне прийти к тебе, — вздыхаю, вспоминая эти две причины, которые теперь живут в моём доме и называют меня “папой”.

Ярослава

— Надевай, — протягивает мне халат, который я больше всего во всей этой затее ждала. Но на мне эта белая вещица смотрится ужасно отчего-то.

Хотя это легко объяснить. Размерчик у халата не мой, а стандартный. Поэтому и висит всё.

— Они так все странно на меня смотрели, — говорю про девушек, которые на ресепшене сидели и ключи от кабинета Льву передавали.

— Они не поняли, кто ты, и почему я тянул тебя за руку, — безразлично кидает он, а я будто вновь в школе, где все влюблены в моего лучшего друга, а он со мной возится.

— А давай я сейчас буду кричать, а потом ты выйдешь весь в крови? — предлагаю со смехом. — И ты скажешь: “Кто следующий?” Вся очередь разойдётся. И тогда мы будем кофе пить спокойно.

— Не выйдет, — одевается он в свой медицинский костюм. — Там только три моих клиента записанных, а у меня сегодня вся запись.

Глава 7

Ярослава

— Срочно ко мне в кабинет, — проговаривает брат в трубку и отключается, заинтриговав своим приказом.

Взглянув на часы и убедившись, что у меня есть двадцать минут до лекции Царёва, несусь к Вадиму. Стучу и вхожу без разрешения.

— Что случилось? — спрашиваю, увидев, что брат чем-то обеспокоен. Ходит из угла в угол и задумчиво смотрит из одной стороны в другую.

— У нас проблемы, Яра, — ведёт меня к стулу, я присаживаюсь, а он, опершись на край стола, оглядывает меня с жалостью.

— Какие? — его тревога даже мне передаётся.

— Проверка! В академии серьёзная проверка!

— Но у тебя всё чисто? — уточняю на всякий случай. Вдруг проблемы какие есть, и я могу помочь? Хотя чем я могу помочь? Я никогда в этой сфере не работала.

— Чисто всё, — кивает, но выражение его лица не даёт мне полностью расслабиться. — Кроме одного. Ты не можешь работать в академии. У тебя нет педагогического образования.

— Но я ведь не учу никого, — произношу задумчиво, не сумев уловить логику.

— Да. Но ты работаешь в академии.

— У вас даже уборщицы с образованием педагогическим, что ли?

— Там свои тонкости, Яр, — обходит меня. — Новицкий обещал помочь с комиссией. Но тебе нужно не высовываться. Иначе мне придётся тебя уволить. Не по своей воле.

— Что мне конкретно можно, а чего нельзя? — интересуюсь, решив, что если брат считает, что так нужно — значит, так нужно. Я подстраиваться под других умею. Главное — знать условия.

— В общем, не вызывать к себе вопросов, — обходит стол и садится на своё место. — Работать, как и работала. Но не допускать ни единого косяка!

— Я же не косячу, — одариваю его улыбкой.

— Ну да, — поджимает губы и достаёт лист. — Жалоба на тебя и Царёва. За неподобающее поведение на лекции. И даже видеодоказательство, — сдерживает с трудом нервную улыбку. — Ты передай этому Царёву, что я ему руки сломаю, если ещё лапать тебя будет.

— Вадим!

— Я серьёзно, — по глазам вижу, что не врёт.

— Мы встречаемся, — объявляю.

— Понимаю, — согласно кивает. — Но давайте вы будете проявлять свои чувства не на лекциях. Не при студентах. И вне стен академии. Тогда всё будет идеально!

— Так это он меня лапал! — восклицаю. — Ему говори. Я вообще в шоке была!

— После тебя у меня разговор с твоим парнем будет, — отвечает он мне, взглянув на часы. — Но я тебя предупредил. Я буду стоять за тебя, но, если нужно будет, мне придётся оставить тебя без работы. Я найду тебе другую, конечно же. Но мне бы не хотелось. Мне нравится идея, которую я придумал и которую реализовал для приглашённых консультантов.

— Я понимаю!

— Иди давай, — отправляет, но в дверях ловит. — Никаких прикосновений в академии, Яра. Разделяй личное и рабочее! Это важно!

Блюститель морали заговорил. Рассказывал мне Егор, что в стенах этого кабинета творили все братья Громовы. Да и статус их жён говорит о том, что они сами не белые и пушистые.

Но так уж и быть.

Выхожу из кабинета и почти сразу сталкиваюсь в дверях со Львом. Тот тянется, чтобы обнять меня и поцеловать, но, заметив взгляд брата, я отскакиваю в сторону.

— Яра? — испуганно тянет Царёв. — Чёрт! Не надо было тебя оставлять на ночь! Так и знал!

— Мы на работе, Лев Михайлович, — окидываю его строгим взглядом. — Никаких прикосновений!

— Чего?

— Я объясню, — подаёт голос Вадим. — Входите, Лев. Яра, готовься к лекции.

Лев

— Я люблю её и отказываться не собираюсь! — заявляю Громову, как только дверь закрывается.

— Никто не посягает на ваши чувства, Лев. Любите её на здоровье, — коротко смеётся, но резко меняется в лице. — Но обидите её — и мы с братьями к вам наведаемся. И прихватим жён! Некоторые из них лютые.

Ярослава

— Сходим куда-нибудь после лекции? — подкатывает ко мне Лев. — Но у меня всего час будет перед приёмами в клинике. Или ты со мной на работу? — поигрывает бровями, искушая нарушить планы и пойти с ним.

Любви пока ещё нет, но скучаю я по нему безумно. Вот не виделись несколько лет — всё нормально было. А сейчас стоит ночь не вместе провести — и всё уже! Словно жить сложно становится. Даже с трудом утра дождалась, чтобы скорее поехать в академию и встретить здесь Льва.

— Сегодня не выйдет, — развожу руками и расстроенно поджимаю губы. — У нас с девочками выходной вечер. Пойдём делать ногти, масочки, стрижки и массаж, — перечисляю. — Сегодня десятое, а это наш постоянный СПА-день, когда братья отпускают своих жён и сидят с детьми.

— Жаль.

— Да и мама настаивает после вчерашнего, — вздыхаю. — Говорит, что мне это необходимо. Чтобы быть красивой и желанной. Ну, ты её знаешь, она любительница всех этих процедур. А я так и не прониклась. Хотя от массажа никогда не откажусь. Ты же знаешь.

— Маму надо слушать, — тянет он и достаёт кошелёк. — Моя карта. Держи. Я завтра сделаю на твоё имя, и будешь пользоваться, но сегодня моей всё оплатишь.

— Зачем? — прищуриваюсь и делаю шаг назад.

— На ногти, масочки и массаж, — перечисляет он всё, что вспоминает. — Яр, я, если честно, не запомнил, что вы там делать будете. Но сделай себе всё, что захочешь.

— Мне не нужны твои деньги.

— А мне не нужны твои отказы, — в тон мне отвечает. — Бери и целуй в щеку. Либо ограничимся простым “спасибо”.

— У меня есть процент от доходов академии. У меня есть деньги, — настаиваю на своём. — Не будет денег — попрошу у тебя. Но сейчас мне не нужно.

— Как думаешь, на сколько процентов я тебе верю? — спрашивает он, потирая подбородок и давая ответ на свой же вопрос.

— Ноль?

— Бинго! Попадание в яблочко! — восклицает он, строя из себя ведущего лотереи. — За правильный ответ вы выиграли главный приз! Мою карту, — вновь всучить мне её собирается.

— Мне всё равно не нужны твои деньги! Правда! — уверяю его. — Я не хочу быть содержанкой! Я согласилась на отношения, а не на то, чтобы ты стал моим папиком.

Глава 8

Ярослава

— Сердце, — начинает Лев свою новую лекцию, и все заворожённо открывают рты. Царёв умеет привлекать внимание и вовлекать в то, что говорит. — Как вы думаете, останавливается ли сердце у живого человека когда-нибудь? Девушка с первого ряда, — разрешает говорить блондинке, что руку поднимает.

— Нет.

— Парень рядом с ней, — просит он другого.

— Нет.

— Ярослава? — оборачивается ко мне.

— Нет, — неуверенно отвечаю, потому что знаю этот приём. Он рассказывает какие-то факты, предварительно убедившись, что никто об этом не знает. Иначе заставляет другого человека рассказывать и объяснять, почему, по его мнению, всё так.

— А вот и неверно, — цокает Царёв и расслабляется, получив всеобщее внимание. — При чихании все функции организма останавливаются, даже сердце. Представляете? Каждый раз, когда вы чихаете, ваше сердце замирает.

— Ого! — проносится по аудитории. Данная информация даже меня удивляет, не говоря уж о студентах.

Но Лев знает много такого. Он любит копаться в интересных фактах и потом рассказывать всем. В школе он рассказывал их лишь мне, потому что учителей раздражал чересчур умный школьник, который знает больше, чем они.

— И добавлю, что женское сердце бьётся чаще мужского. Но это так — вприкуску к лекции, — идёт к доске. — Сейчас я нарисую вам сердце и покажу ещё одну вещь, которой меня научили в университете, — поворачивается ко мне. — Ярослава, принесёте мел? Нет ничего.

— Да, — отзываюсь и, поднявшись со своего места, иду в помещение, где хранится вся эта необходимость. И к своему ужасу, обнаруживаю там проверяющую с Вадимом.

И чего ей не сидится? Всё решила проверить на пыль и схемы? Мне даже брата уже жаль. Целый день возится с этой мегерой.

— Зачем вы пришли? — спрашивает она меня. — Во время лекции?

— За мелом, — отвечаю и подхожу к коробке, откуда беру пять кусочков.

— Об этом стоило побеспокоиться заранее. До лекции. Но вы же отмечали роды кошки, — всё не может забыть она наши объятия с Царёвым.

— Лев Михайлович истратил тот мел, что был приготовлен на эту лекцию, — выдаю спокойно. — Много зарисовывает и пишет. Бывает.

— Ладно, — тянет она подозрительно. — Берите мел и идите. И помните: я присматриваю за вами, — разрешает она мне сделать то, зачем я пришла.

Вот же стерва!

— Я помню, — отвечаю и оглядываюсь на брата, который по цвету кожи сам сейчас на мел похож.

— Вадим Данилович, а может, после проверки этого помещения посмотрим, как занятия у вашего Царёва проходят? — предлагает мадам Вадиму, но задеть явно меня хочет.

— Конечно, — соглашается он, но у него выбора нет. Я понимаю.

— Заходите! Будем вас ждать! — объявляю ей и с мелом в руках спешу обратно. Но мой взгляд цепляется за то, чего точно не должно быть в академии. И на пути проверяющей.

— Эй, вы куда? — преграждаю дорогу двум детям лет пяти, которые уверенно шагают по коридору.

— Мы к папе, — кидает светловолосая девчонка.

— Он здесь работает, — дополняет её брат, и они пытаются меня обойти, чтобы попасть в аудиторию, где Царёв лекцию читает.

Почему я так решила? Потому что там, куда они идут — его аудитория — единственная рабочая.

— Ну, идите к нему! Там его точно нет, — отсылаю их, ведь если эти двое сорвут лекцию Льву, я могу лишиться работы. Я и так на грани увольнения из-за проверяющей. А эта мегера как раз собирается идти к нам.

За что мне такое?

Детей мне тут ещё не хватало!

В другой раз я бы им помогла обязательно. Нашла бы их папу и сдала бы ему с рук на руки, но не сейчас, когда всё так опасно.

— Он там! Я его слышу! — восклицает девочка и показывает на дверь, из которой я недавно вышла.

— Но там только Лев… — тяну и прищуриваюсь, окинув детей изучающим взглядом, и понимаю, что мальчик безумно похож на моего временного босса. — О господи! — оглядываю девочку — и в какой-то момент словно бы себя маленькую с детских фотографий вижу.

Что за?..

— А как зовут вашего папу? — спрашиваю, надеясь на то, что мне просто показалось. Ну не может у моего друга быть детей, о которых он мне не сказал.

— Лев Михайлович Царёв, — вздыхает девочка устало. — Ну, ты нас пустишь? У нас важное дело! Очень важное! И нам срочно он нужен!

— А маму как зовут?

— Стефания Михайловна Царёва, — тем же тоном отвечает светловолосая малышка. — Ну, ты глухая? Дай пройти!

— Но она нам не совсем мама, — дополняет мальчик сестру. — Просто она разрешает нам так её называть.

— А вы кто?

— Никита и Анфиса, — отвечает парнишка, который взял на себя роль отвлекающего, пока сестра, прошмыгнув под моей рукой, несётся ко Льву. — Нам срочно нужен папа, тётенька!

— Зачем?

— Стефанию машина сбила, — нежно хватает он меня за руку и в глаза заглядывает. — Она в больнице! А репетитор Анфисы привёз нас, чтобы мы папу забрали и к ней отвезли. Мы ему звоним, а он трубку не берёт!

Чёрт!

Перехватываю руку мальчика и вместе с ним спешу ко Льву. Плевать, если уволят меня или Вадиму будет выговор. На кону чужая жизнь. Притом того, кого я хорошо знаю. Человека, которому сейчас рядом нужен близкий.

— Зачем так ручки высоко?! — ворчит и прыгает Анфиса, пытаясь отворить дверь.

Отодвинув девочку, отпираю вход сама, впустив малышню в аудиторию. Мальчик даже отпускает мою руку, чтобы за сестрой поспеть.

— Папа! Папа! — в один голос кричат они и бегут к нему, тем самым срывая лекцию. Но студенты должны понять, когда услышат, что у Льва Михайловича в семье беда случилась, а эти вестники здесь, чтобы сообщить ему.

— Анфиса? Никита? Что вы здесь делаете? — удивлённо интересуется Лев и опускается на корточки, чтобы заключить в свои объятия. — Что случилось? Чего вы такие взбудораженные? — оглядывает их обеспокоенно по очереди.

— Папа, там… — начинают они одновременно тараторить, но каждый разное, из-за чего создаётся неразбериха.

Глава 9

Ярослава

— Проходи, Яра. Проходи, — ведут они меня за руку в свою квартиру, и кажется, когда я перечислила им список того, что я ему готовила, меня приняли в команду. И забронировали на несколько дней, потому что сами уже список составили, что я им должна приготовить обязательно.

И я не против для них постараться и посидеть с ними. Я ведь понимаю, что Лев пока будет занят здоровьем сестры, а за детьми нужно кому-то присматривать. А у детей, как я узнала, няни нет. С ними Стефа сидит.

— Спасибо, — разуваюсь, и мне сразу тапочки дают, как дорогому гостю.

— А ты правда папин друг? — дети тоже переобуваются, и Никита закидывает меня вопросами. — Старый? Ты вроде молодая и очень красивая.

— Мы в школе дружили, — отвечаю мальчику, который уже раз в десятый говорит о том, что я для него очень красивая. — Но да, твой папа старше.

— Я со следующего года тоже в школу пойду, — заговаривает Анфиса. — И у меня появятся друзья. Представляешь, я с кем-то буду дружить и общаться. Папа говорит, что в школе разные детки, и у кого-то точно будут интересы, как у меня.

— А сейчас у тебя нет друзей?

— Только Никита, но у нас разные интересы и взгляды на жизнь, — бросает она. — Ему лишь бы что натворить, а мне интересно книжки читать, про животных смотреть. А Никита любит про животных, только если смешно. Где они падают. А я такое смотреть не могу!

— Я тоже люблю про животных читать и смотреть документальные фильмы, — говорю ей с улыбкой. — В школе у меня даже была коллекция книг. Но они в Штатах остались, иначе бы принесла.

— И у меня коллекция есть! — восклицает она. — А ты посмотришь со мной сегодня про змей фильм? Мы с папой уже неделю договариваемся, но всё никак не соберёмся.

— Конечно!

— Но вначале надо будет Никиту чем-то занять, — говорит и на брата показывает; — Потому что иначе он что-то сам придумает и сломает себе руку, ногу или что похуже. Или шишак набьёт, но это он может даже сидя на одном месте сделать.

Девочка берёт меня за руку и ведёт в гостиную.

— А что он любит? — спрашиваю её.

— Всё, что опасно.

— Подробнее?

— Он любит движения и веселье, — разводит руками. — Может полчаса поиграть в планшет, но ему быстро надоедает.

— Хм-м… — задумчиво оглядываю мальчика. — Я подумаю, как это можно использовать.

— Яра, не стой на одном месте, — тащит за собой. — Пошли на кухню готовить. А ещё я хочу есть. Но ты не переживай, — оборачивается ко мне. — Стефа ещё вчера сделала рыбных котлеток и пюрешку. А ещё овощи можно нарезать. Я люблю огурчики. Никита — перец болгарский.

— Сейчас накормлю, — отзываюсь, и Никита берёт меня за вторую руку.

— Но вначале мыть руки, — включает Анфиса свет в ванной по пути на кухню и пропускает меня вперёд. — А у тебя есть дети? — спрашивает она.

— Нет, — включаю воду и мою руки по локоть.

— А будут? — хлопает она ресницами.

— Наверное, да, — пожимаю плечами и пропускаю мальчика к раковине. Никита, как джентльмен, ждёт своей очереди, уступив сестре.

— А если не будут? — тем временем спрашивает он.

— Это как?

— Ну, вот как у Стефы, — поясняет. — Была дочь, а потом её нет. Она умерла.

— Ты спрашиваешь меня, умрут ли мои дети? — неуверенно уточняю у него, впав в некий шок от такого вопроса.

— Ага.

— Не знаю… — озадаченно тяну. — Как бы…

— Дед говорит, что мы все когда-нибудь умрём, — вместо меня отвечает Анфиса. — Поэтому надо иметь страховку.

— Какую страховку? — совсем теряюсь в логике детей Льва. Кажется, его странность и детям передалась. И каждому своя.

— Не знаю, — заговаривает Никита. — Он так говорит. Но мы когда в верёвочном городке играем, то мне всегда страховку прищипывают. Наверное, это, — разводит руками и наконец идёт руки мыть. — То есть дедушка хочет, чтобы у нас всегда верёвки за спиной были?

— Ты смешной, — бросаю ему, глядя на этого гения логики. — А где ваша мама?

— Стефа?

— Нет, другая, — мотаю головой и закусываю губу в ожидании ответа.

— Наша мама — добрая фея, — кидает девочка. — Папа был влюблён в неё, но она не могла быть с ним, потому что фея и человек не могут быть вместе. И она ему подарила зёрнышки. А из зёрнышек выросли мы.

— То есть вы зёрнышки феи? — оглядываю их с улыбкой.

— Получается, да.

Зёрнышки феи… смешно. Глупая, но необычная версия, как сказать детям, что мама их бросила. Хотя не понимаю, как можно было бросить этих малышей. Они пусть и слегка странные, но ведь такие милые и классные.

Да и легенда странная… Дети из зёрнышка…

Явно Лев придумал.

***

— Только аккуратно, — прошу Никиту, отпуская его играть с другими мальчишками на детской площадке.

— И никаких горок, — кричит ему вслед Анфиса и утягивает меня на скамейку. — Ну так вот! Мы когда с папой были в зоопарке, то там была обезьяна с лысой головой.

— Вид такой? — спрашиваю девочку, поглядывая за её братом.

Все истории о травмах, которые мне были рассказаны за приёмом пищи, не дают мне успокоиться. Если этот несносный мальчишка себе что-то сломает, я не переживу. Да, Лев ругаться вряд ли будет, но себе-то я не прощу.

И я бы не выходила на улицу, то дети сказали, что им очень надо подышать свежим воздухом. Без этого им будет сложно уснуть ночью.

— Нет, Ярочка! — тянет она, окинув меня взглядом, каким мама смотрит на меня, когда я немного туплю. Эта девочка всё больше и больше мне кажется похожей на мою маму, меня и Миру. — Просто некоторые обезьяны лысеют. Вот как мой дедушка. Ты же видела его лысину? Три волосинки торчат из головы, — бросает, хихикнув себе в ладошку.

— Когда я его видела, у него были ещё волосы, — отвечаю ей.

— А я его только лысым видела, — вздыхает девочка. — Я ему как-то предлагала, чтобы он парик носил. Даже свой дала, но ему розовые пряди не идут.

Даже представляю себе это и могу с уверенностью сказать, что девочка права. Её грозному дедушке вообще ничего не идёт, кроме его чёрных одеяний и отсутствия улыбки.

Глава 10

Ярослава

— А ты видела жирафов? — забрасывает меня Анфиса новыми вопросами про животных, которыми за прошедший день и так завалила меня.

Мне кажется, она решила, что если я хоть что-то знаю о них, то уже почти энциклопедия. Хотя из нас двоих умнее явно она. Даже поправила меня разок, когда я неправильно породу собаки назвала. Точно будет учёным, хотя, если верить тенденциям и традициям Царёвых, то врачом, только не человеческим. Ветеринаром.

— Да, — отвечаю, перебирая её волосы. — Мы были с мамой как-то в гостях у её приятеля. Он нас водил в какой-то зоопарк местный, но просто огромный.

— Круто! — тянет она, мечтательно вздохнув, а затем резко меня обнимает. — Знаешь, а ты мне нравишься, Ярочка. Стефа не любит животных особо. А говорить о них вообще не хочет. А мне порой так хочется с кем-то поделиться тем, что нового я узнала о животных, что словами не передать, — жалуется она мне на свою нелёгкую жизнь. — Только папе по вечерам можно, если он не занят. Но теперь у меня есть ты, — ещё крепче меня обнимает. — Ты теперь не только его друг, но и мой!

— Рада слышать, — обнимаю её в ответ, умиляясь девочке. Милашка такая, и ещё явно ребёнок в некоторых вопросах, но уже и взрослая.

— А ты с папой поженишься? — ошарашивает неожиданным вопросом, и у меня даже дыхание перехватывает.

— Эм-м…

— Ну, я не маленькая, Яра, — восклицает она. — Я уже большая и много знаю о любви. Я знаю, что когда люди нравятся друг другу, они потом женятся. И детей заводят. Но вы с папой такого заведите, чтобы животных любил.

— Пора рано о свадьбе, Анфис, — вздыхаю расслабленно. — Ты спать собираешься вообще?

— Не хочу засыпать, — признаётся она и вновь начинает меня обнимать. — Потому что пока не сплю, ты рядом со мной. А завтра я проснусь, и тебя не будет. И опять мне придётся терпеть, пока будет хоть с кем-то поговорить о животных.

— Завтра, даже если меня не будет с утра, я приду к тебе в течение дня, — обещаю, хоть мы уже за столом решили, что я остаюсь с ночёвкой. И всё же придётся с утра поехать домой, чтобы сменить вещи. Сегодняшние уже непригодны для завтра. Они были не готовы к детям. — Пока ваша Стефа болеет, а у твоего папы куча работы, я помогу ему. У меня мало работы, и мне несложно с вами посидеть, если ты больше не будешь меня уговаривать оставить мышат, — напоминаю ей с укором, а когда вспоминаю эти комочки, аж вздрагиваю.

Я трогала мышей!

— Ты меня прости за мышек сегодня, — искренне извиняется Анфиса. — Я просто очень хотела зверушку. Обычно мне Стефа запрещала, а папа всё обещает и обещает. Я думала, пока их нет… Тем более что мышат бросила мама. И я им нужна…

— Но твой папа не согласился их оставить, — прерываю этого стратега.

— Он завтра отвезёт их к ветеринару! — напоминает она мне. — И он уже заказал мне обезьянку! Договорился с заводчиком, а это значит, что точно будет. На днях у нас дома будет обезьянка! — радостно восклицает. — И у меня будет зверушка любименькая!

— И как ты её назовёшь? — спрашиваю её.

— Если девочка, то Ева, а если мальчик, то Адам, — задумчиво рассуждает. — В честь первых людей.

Ещё немного поболтав с девочкой об обезьянах, открываю книгу сказок про Африку и начинаю ей читать, пока в какой-то момент не понимаю, что любительница всей живности заснула. И лишь тогда я выхожу из комнаты девочки.

В гостиной за бумагами уже сидит Лев и, сидя по куче, сидит он здесь приличное время.

— Работаешь? — веду рукой по его плечу и сажусь рядом на диван.

— Да, — отвлекается на секунду. — Сегодня отменил приёмы все. Нужно разобрать бумажные дела, чтобы завтра принять тех, кого сегодня должен был.

— Никита уже спит? — кидаю взгляд на комнату мальчика.

— Да, — кивает. — Он быстрее отрубается. За день так набегается, что касается подушки и улетает в сон. Его просто нужно уложить — а вот здесь сложнее. Пришлось кучу фокусов просмотреть, пока он лёг.

— Анфиса спать вообще не хотела, — рассказываю ему с улыбкой. — Я столько с ней сегодня говорила, что кажется, завтра язык отвалится. Да и мозг болит немного от того потока информации, что на меня вылили сегодня.

— Это она может, — тянет, хохотнув. — Я с детства её тягу к животным обнаружил и развивать её начал. Она знает о животных даже то, что мой отец не знает. А ты помнишь, что он тебе часто с биологией помогал и настоящий знаток в этой области. Осталось Фиске химию подтянуть — и дедушку перескачет.

— Да, помню твоего отца, — ностальгически вздыхаю. — Умная у тебя дочь, Лев. Безумно умная и приятная.

— Да, Яра, — поворачивается он ко мне полностью и берёт мои руки в свои. — В общем, тут такое дело. Умная Анфиса явно в меня, а вот любовь к животным у неё от матери. Никита активный в меня, а вот безумный в мать.

— Ну, это логично, что им от матери что-то досталось, — хмыкаю, не понимая, на что он намекает и зачем акцентирует внимание на этой женщине.

— Да, Яра, — кивает активно и выглядит взволнованным не на шутку. — И насчёт их матери… Прошу отнестись спокойно и вдумчиво в то, что я тебе скажу дальше.

— Ага…

Он меня пугает! Почему он так на меня смотрит?

Анфиса точно в него пошла! Она так же на меня смотрела, боясь, что я уйду.

— Яра, в общем, мама моих детей…

— Лев, не пугай меня, — прошу его, видя, с каким выражением лица он смотрит на меня. Будто собирается признаться в том, что мать его детей инопланетянка.

И мне даже плевать, если так. Главное, чтобы он расслабился и прекратил меня мучить.

— Яра, — вновь начинает он, но нас прерывает звонок в дверь. И я уже готова проклясть этого человека за то, что время позднее, а он тревожит детский сон.

— Ты кого-то ждёшь? — спрашиваю его, первой поднявшись.

— Нет, — мотает он головой и, встав на ноги следом, идёт открывать дверь гостю. Я же остаюсь ждать на диване в куче бумаг. Но вскоре идентифицирую пришедшего по знакомому и даже родному голосу.

Глава 11

Лев

— И когда вы меня выпишете? — ворчит на меня сестра, словно я её лечащий врач, и я её здесь насильно держу.

— Когда доктор скажет, — отвечаю, раскладывая фрукты, которые принёс для неё.

— А мне доктор намекнул, что всё ты, дядя Саша и папа решили, а не он, — продолжает на меня наезжать, а я жалею о том, что я с ней сейчас наедине. Папа с дядей заварили кашу, а мне расхлёбывай её. Меня лично перед фактом поставили, что она не на один день здесь останется, а на неделю как минимум.

— Возможно, и так, — уклончиво отвечаю.

— Я не могу тут долго лежать, Лев, — возмущённо восклицает она и рычит на меня. — Ты же понимаешь. Анфиса и Никита без меня…

— Они справятся.

— Ты сказал о них Яре, и теперь у них есть мама? — предполагает, и, судя по её лицу, данная перспектива ей не по душе от слова совсем.

— Нет, они с отцом, — оповещаю её. — Он забрал их утром.

— А-а… — тянет, и теперь непонятно, рада она тому, что я Яре ничего не сказал, или, наоборот, расстроилась. — Я вчера звонила вам. Анфиса взяла трубку, и я отчётливо слышала голос Громовой. Я думала, что ты сказал…

— Она была с ними, но в качестве обычной няни, которая сидела с детьми, пока я с тобой тут вопросы решал, — опускаюсь на стул, рассказывая ей. Вчера она была не в состоянии ничего слушать. Вначале наркоз, затем ей стало плохо от вида крови приехавшего параллельно с ней пациента.

— И она не знает, что это её дети? — кривится сестра недоверчиво. — Она не поняла ничего?

— Не догадалась, — поджимаю губы.

— Как? — удивлённо округляет глаза. — Анфиса ведь так на неё похожа! Как можно было не понять? Я думала, как только она её увидит, то сразу поймёт, что дочь точно её.

— Яра реалистка, — отвечаю, разведя руками. — Если не рожала, то дети не могут быть её.

— Ну и глупышка! — шепчет Стефа. — Ты собираешься ей сказать? Когда?

— Не сейчас, — мотаю головой, и сестра недовольно качает головой. — Вчера она чуть не сбежала после того, как я перед отцом её невестой назвал. Она не хочет торопиться. Хочет всё правильно, — цитирую ей свою девушку, а затем выдаю план. — Повстречаемся месяц-два. Затем предложение ей сделаю. А после свадьбы скажу про детей. Она ведь хочет всё правильно. Отношения — свадьба — дети. Будет всё именно в таком порядке.

— На её месте я бы тебя убила, — бросает сестра, но, благо, больше эту тему мы не затрагиваем.

Поболтав немного со Стефани и справившись о её здоровье, покидаю палату сестрёнки, потому как приёмные часы скоро уже должны начаться, а я хочу ещё перед началом выпить кружечку кофе. Отец всю ночь мозг делал насчёт Яры.

Но желание выпить кофе отходит на второй план, когда створки лифта передо мной открываются, а внутри я вижу плачущую Громову.

— Яра? — округляю глаза, не веря в то, что вижу её. — Что ты здесь делаешь?

— Мама настояла на повторном посещении, — шмыгает она носом и всё больше мне Анфису напоминает. — И этот врач сказал, что с такими низкими темпами набора веса я точно потеряю возможность иметь детей!

— Чего?! — новость меня в шок повергает.

И это в нашей клинике так врачи разговаривают? Отцу и дяде стоит навести порядок среди персонала. Как можно такое пациентам говорить?

— Так и сказал! Ты не набираешь, а теряешь вес! Это плохо! — кривляется, копируя врача. — А что я? Я ем и булочки, и даже иногда хлеб со сметаной домашней. Но вес не набирается! За неделю килограмм скинула! Хотя даже диету специальную соблюдаю, — жалуется, пока я в лифт захожу и нажимаю кнопку своего этажа.

— Странно, — тяну, поскольку даже меня, как врача, данный случай заинтересовал. — Ты анализы сдавала? — спокойно интересуюсь, ведь в лифте мы одни.

— Да! — кивает активно головой. — Лев, а если я и дальше так худеть буду, ты же меня не бросишь?

— Не брошу! Ты чего? — приобнимаю эту дурёху. — Я тебя завтра отведу к дяде Саше. И пусть это не его специальность, но он тебя посмотрит. Я ему больше доверяю, и посмотрим, что он скажет. Это ненормально, что твой вес падает, несмотря на то, что ты и правда хорошо питаешься.

— Лев, а если я не смогу иметь детей, ты же меня не бросишь? — продолжает она свои дурацкие вопросы. — Будешь любить?

— И правда глупышка… — вздыхаю шёпотом. — Как я могу тебя отпустить, если только обрёл, Яра? Глупости не говори! И твой вес мы начнём набирать! Обещаю! И вес вернём, и животик тебе округлим, — провожу рукой по её плоскому животу.

Ярослава

— Успокоилась уже? — спрашивает мама, когда я возвращаюсь домой и захожу в гостиную. Родительница сидит перед телевизором и смотрит кулинарное шоу своей любимой ведущей.

— Да, — киваю, скидывая сумочку по пути. — Встретила Льва, и он меня успокоил. Сказал, что его дядя посмотрит меня и мои анализы. Вдруг мой нынешний врач что-то пропустил, — рассказываю ей, чувствуя себя убитой.

Слова и поведение Льва мне помогли прийти в себя после приступа паники. Подарили надежду и даже кое-какие мысли в голову вложили, но всё равно настроение всё ещё упадническое.

— Пусть посмотрит, — соглашается она и звук на телевизоре немного убавляет. — Вообще, это не дело, что ты таешь на глазах, Ярослава. Я первым делом решила, что, может, глисты у тебя, но нет, — недовольно хрипит и качает головой. — Мне это не нравится.

— Мне тоже, — вздыхаю и опускаюсь в кресло. — Врач опять пугал тем, что детей может не быть, — наконец ей причину своих слёз и истерик по телефону объясняю. — Я испугалась. У меня паническая атака началась.

— Будут у тебя дети! — произносит она и взмахивает рукой. — Мне тоже, вон, говорили, что не рожу! Но вот сейчас у меня две дочери и даже два внука. Все живы и здоровы. Врачи иногда и сами ошибаться могут. Поверь мне! Им лишь бы пощупать несчастных женщин и номерок у них свистнуть.

— У меня есть план, мам, — заявляю ей с особой важностью. — Я буду лечиться, но если ничего не выйдет, то воспользуюсь своим материалом, который сдавала в клинике Царёва. Только придётся лететь аж в Штаты и там делать всё это. Придётся какое-то время пожить вдали от вас. Но главное ведь конечный результат.