Тайный ребёнок от Босса

Глава 1. Валерия

— Ты до сих пор выбираешь? — в комнату заходит моя старшая сестра и сразу же недовольно кривит губы. — Лер, я всё же считаю это дикостью.

— Что именно, Алиса? Изъясняйся чётче, — сухо отвечаю, читая двадцатую по счёту анкету.

— Весь твой план! Кто выбирает по вот этим писулькам отца своему ребенку? Ты ведь даже не знаешь: правда ли то, что тут написано. Вот этот, например, — женщина поправляет круглые очки на носу и, морща нос, читает: — Кандидат физико-математических наук. Ага, я прям поверила, что некий профессор пошёл в лабораторию, чтобы сдать свою биологическую жидкость. Алкаш какой-нибудь подзаборный, которому на бутылку не хватило.

— Во-первых, в клинике жесткий отбор доноров. Отсутствие вредных привычек и наследственных болезней — главный пункт. Во-вторых, за одну порцию биоматериала им платят от пяти до десяти тысяч рублей. Учитывая, как часто мужчины могут делиться своим материалом, вполне возможно, этот кандидат живёт припеваючи. Пишет свою диссертацию для того, чтобы стать доктором физико-математических наук. И зарабатывает, так сказать, от руки, — менторским тоном чеканю я и забираю распечатанный документ из рук сестры. — Мне через час на работу ехать и нужно уже определиться, иначе пропущу благоприятные дни и придётся ещё месяц сидеть на гормонах и ждать новый цикл.

— Не нужно было разводиться с Гришей, избежала бы вот этой всей волокиты, — себе под нос ворчит Алиса. — И не тратила бы бешеные деньги на химию свою.

— Ясно, — вздыхаю, потирая переносицу. — Уходи, Алиса, и больше не приходи. Мне как никогда нужна ваша поддержка. А всё, что я получаю, — это осуждение, обесценивание и упрёки.

Сестра губы поджимает. Встаю, чтобы проводить. Так ведь ещё долго не выпровожу. Как только за ней закрывается дверь, прижимаюсь спиной к стене и сползаю на пол. Очень плакать хочется. Успокаиваю себя, что это всё из-за гормонов, что колю себе в живот каждый день без выходных и праздников. Из-за них перепады настроения и прочие «женские радости» в виде прыщей, импульсивных желаний и изменений в теле.

На кухне телефон трезвонит, поэтому минутку слабости оставляем на вечер и, бодренько вскочив, идём отвечать на звонок. Просто так начальство в восемь утра не звонит. Явно у нас очередной дедлайн намечается.

— Доброе утро, шеф, — зажимаю трубку между ухом и плечом и сгребаю все разбросанные анкеты. Если бы не приход сестры, возможно, я бы определилась. А теперь опять сомневаюсь. Хорошо ещё, что список до трёх кандидатов сократился. По дороге точно выберу.

— Леркин, там у Галины Павловны какое-то семейное ЧП. Генерал остался без рук, — сонно-хриплый голос раздаётся из динамика. Явно мужчину кто-то выше разбудил. — Езжай срочно в офис, подменишь её, пока отдел кадров не пришлёт замену.

— Почему я? — хнычу, запихивая бумаги в файловый конверт, и, скинув мягкие домашние тапочки, несусь в коридор.

— Не ной! Беги, Валерия, только под ноги смотри. Ещё один твой больничный я не переживу! — рявкает грозно мужчина и отключается.

Кидаю взгляд на часы, накидываю кожаную куртку, повязываю шарф. Брызгаюсь любимыми духами. И выскакиваю на улицу.

Когда куда-то спешишь, вселенная, издеваясь над тобой, подкидывает разного рода неприятности. Иногда это всего лишь красный светофор на каждом перекрёстке. Или перекрытая чужим ДТП дорога. В моём же случае меня подводит китайский автопром, который создал мою «Cherry Tiggo».

На полпути эта посудина издаёт странный чих, дымит и начинает сбрасывать скорость. Быстро сориентировавшись, паркуюсь у ближайшей обочины и, матерясь сквозь зубы, проверяю все горящие на приборной панельке значки.

В окно требовательно стучат, отвлекая. Раздражённо опускаю стекло.

— Сломались? — участливо спрашивает мужчина в форме. А по дымящемуся капоту не видно?

— Здравствуйте, да, — стараюсь не огрызаться и даже улыбаюсь. Из сумочки слышу трель знакомого рингтона. Шеф опять звонит. Бросаю взгляд на часы. Тут либо подвести начальство, либо отменить поездку в клинику. Но времени у меня в обрез.

Хватаю сумку, глушу полностью мотор и спешно выскакиваю из машины.

— Послушайте, инспектор, у меня вопрос жизни и смерти. На кону мой ребенок и работа, — тараторю, протягивая ключи от машины. — Вы могли бы приглядеть или вызвать эвакуатор. А я вас обязательно отблагодарю.

— Остановитесь, гражданочка! — сердится и перебивает мужчина в форме.

Подзывает сидящего в машине коллегу. Чёрт, похоже, будут оформлять штраф. Телефон вновь трезвонит.

— Серёга, отвези женщину, куда ей нужно, — огорошивает дпсник, я даже забываю об орущем гаджете и изумлённо смотрю на мужчину. — Держите визитку. Позвоните, я скажу, куда увезли вашу машину. Внесете оплату и заберете.

— Спасибо, — заторможенно прижимаю к груди небольшой белый прямоугольник. И, не сдержав дурацких гормональных слёз, шмыгаю носом.

— Ну-ну, не плачьте. Поправится ваш ребенок. Кто у вас? Мальчик или девочка? — улыбается белозубо.

— Мальчик…. — выпаливаю, потому что мальчика хочу больше всего.

— Пацаны сильными бывают, — подмигивает он.

Киваю и удаляюсь вместе со вторым хмурым дпсником. Сергей не особо рад оказать мне помощь, но, судя по всему, тот постарше будет по должности. Поэтому, спросив, куда меня отвезти, заводит машину.

Глава 2. Валерия

Я плохо знакома с нашим генеральным директором. Как-то не доводилось сталкиваться напрямую. Вот его отца, Геннадия Викторовича Бессонова, хорошо знаю.

Мужчина старой закалки, строгий, но справедливый руководитель. Верный и любящий супруг. Откуда я это знаю? Шефа около двух лет назад приглашали на рубиновую свадьбу Бессоновых, и мне пришлось подарок выбирать. Так вот, он, кроме всего прочего, многодетный отец.

О сыне бывшего руководителя я слышала вскользь и из сплетен коллег. До того как забрать бразды правления у отца, Роман Геннадьевич редко появлялся в компании и славился разве что своими многочисленными похождениями.

Мой начальник сначала скептически отнёсся к смене руководства. Всё ставки делал, через сколько новый генеральный развалит фирму. Но со временем мнение своё изменил и сейчас даже прислушивается к нему. А я привыкла доверять своему боссу. Он, конечно, тот ещё хитрый змей, но в людях разбирается.

Кофемашина издаёт характерный звук, вырывая меня из собственных мыслей. Встрепенувшись, отвлекаюсь на неё. Раскладываю на поднос чашки, сахарницу, ложечки, салфетки и в отдельное блюдце — небольшие печенки. И, подхватив тару, иду в кабинет.

— Не лечи меня, Рома! — слышу гневное восклицание Саркисова, как только толкаю бедром стеклянную дверь. Оба мужчины вскидывают головы, но не замолкают. — Твой лучший адвокат жить меня учит, вместо того чтобы закрыть чёртов развод. Два месяца прошло, моё терпение на исходе. Либо ты берешь всё в свои руки, либо дело Калининой очень быстро всплывёт наружу.

Уверенно раскладываю перед мужчинами чашки, виском чувствую тяжёлый взгляд генерального. Ему явно не нравится, что я стала невольной свидетельницей их разговора. Но я вида не подаю. И вообще считаю себя профессионалом, то есть держу язык за зубами. Хотя сейчас на подкорке зудит знакомая фамилия. Где-то уже слышала её.

— Мой адвокат закрыл бы твоё дело, — цедит Роман Геннадьевич, — Если бы ты прислушивался к его советам и не вставлял палки в колёса своими выходками. Натан тебя уже три раза отмазывает от следствия.

— И за это хорошие бабки рубит, — краем глаз замечаю, как чужая ладонь тянется к моей филейной части. Подхватываю опустевший поднос и выпрямляюсь, лишая этого мудака возможности облапать. Я вообще за последний месяц с Саркисовым улучшила все свои рефлексы.

— Мне перенести встречу с главой УФСИН? — сухо обращаюсь к генеральному. Никакой встречи, естественно, нет. Мне просто нужно спасти начальство от нудного клиента.

— Нет. Федеральные исполнители не любят, когда встречи с ними переносят. Можешь идти, Валерия, — быстро сориентировавшись, отвечает шеф. — Я тебя услышал, Руслан. Твоё дело у меня в приоритете. Дай Натану сделать своё дело и не влипай в неприятности хотя бы этот месяц.

Дежурно улыбнувшись, разворачиваюсь и иду на своё временное рабочее место.

— Решите вопрос до Нового года, Рома, — почти шепчет Саркисов, но я всё ещё слышу его и неосознанно замедляюсь. — Ты ведь не хочешь, чтобы твой старик потерял не только репутацию, но и всё, что построил тяжелым трудом. Я слышал, у него в последнее время с сердцем проблемы.

Не сдержав эмоции, ошеломлённо разворачиваюсь. Сразу же попадаю в плен яростно-испепеляющих глаз генерального. Шеф не просто зол. Он в бешенстве. Ещё немного и из ушей пар пойдёт. Как бы свой гнев на мне не сорвал. Сделав морду кирпичом, быстро юркаю за дверь и прячусь за стойкой.

Саркисов долго не задерживается. Буквально через пять минут выходит из кабинета и быстро удаляется. Слава яйцам, без ссыльных шуточек и сомнительных предложений. Похоже, надавить на Бессонова не особо получилось.

— Лера, зайди! — отрывисто приказывает из коммуникатора шеф.

Сделав дыхательное упражнение, сжимаю кулаки и иду на эшафот. Замираю в нескольких шагах от массивного дубового стола.

— Ты подписывала договор о неразглашении при трудоустройстве?

— Нет. Это новшество ввели совсем недавно и старых сотрудников, работавших ещё при вашем… при Геннадие Викторовиче, не коснулось.

— Сегодня подпишешь этот договор. Всё, что ты услышишь и узнаешь, должно остаться здесь же.

— Конечно, Роман Геннадьевич. Могли не озвучивать, я прекрасно знаю свои обязанности, — последние слова звучат с некой обидой. Это всё чертовы гормоны опять просыпаются. Шеф тоже замечает изменение в голосе, бровь надменно вскидывает и улыбается лишь уголками губ, хотя взгляд остаётся жёсткий.

— С УФСИНом ты хорошо придумала. Не зря Галина Павловна именно тебя посоветовала. Останешься со мной, пока она не вернётся, — ставит перед фактом большой босс.

Мысленно сама себя ругаю за проявленную инициативу. Я помощник одного конкретного адвоката, мы вместе уже семь лет. Даже с мужем меньше в браке была. У нас крепкий тандем: я его бешу, он меня раздражает. А тут совершенно новый человек. Неизвестно вообще, сработаемся ли мы?

— А как же Натан... Артурович? — решаю всё же уточнить.

— Ему отдел кадров замену пришлёт. Не в первой, — отмахивается мужчина. — Иди, Валерия, работай. И не волнуйся, до обеда подготовят рапорт о переводе, доплатой не обижу.

Скрипнув зубами, иду.

Примерно через час приходит девчонка из отдела кадров. Заглядывает к шефу и, вернувшись, протягивает мне два документа. Один из них — рапорт о переводе. Присвистываю, увидев процент доплаты. И ведь слово своё Роман-то Геннадьевич сдерживает. Не обижает. За стопроцентную доплату я готова на время предать собственного шефа. Быстро расписываюсь в графе «ознакомлен и согласен». И изучаю второй документ. А точнее договор о неразглашении. Не доверяет большой босс, ну и ладно. Мне не сложно.

Глава 3. Валерия

Остаток дня проходит спокойно. Со мной связывается репродуктолог и долго ворчит, что пропустила сегодняшнюю встречу. Понимаю свой косяк и даже заранее расстраиваюсь, потому что ещё один месяц придётся сидеть на гормонотерапии. Но нет, врач успокаивает. Спрашивает, определилась ли я с донором. Перебрав три последних варианта, озвучиваю номер самого, на мой взгляд, подходящего.

— Замечательно, Валерия. Мы сегодня же начнём культивирование эмбрионов, — радуется женщина. — Я вышлю вам новый график приёма препаратов. Пожалуйста, следуйте графику и не пропускайте часы приёма. Через пять дней к восьми утра ждём вас на подсадку.

Поблагодарив, отключаюсь и с блаженной улыбкой откидываюсь на спинку кресла. Нет, я знала, что через пять дней тот самый день икс. Но почему-то сейчас, услышав вновь, меня бросило в жар, а потом в холод. Скорее всего, это опять побочный эффект от гормонотерапии, но очень страшно стало в моменте. Будто мне обрубили дорогу назад. Всё.

Вот этот донор с длинным двенадцатизначным номером вместо имени — отец моего будущего ребенка. И очень жаль, что кроме сухих фактов я ничего о нём не знаю. Хоть бы фотографию прикрепили, чтобы примерно знать, на кого будет похож будущий малыш. А вдруг в жизни я бы никогда не выбрала его. Вдруг он страшный, прыщавый, с кривыми зубами. Да, возможно, наследственных болезней у него нет, но физические данные ведь тоже никто не отменял.

Репродуктолог высылает график и список лекарств. Пока начальства нет, быстро спускаюсь, благо аптек в центре Петербурга пруд пруди. Скупаю все необходимые препараты и возвращаюсь к себе никем не замеченной.

Опять долго кручу в руках донорские карточки. Сама себя успокаиваю, что мои гены победят и сын или дочь будут похожи на меня. Хотя, если бы была такая возможность выбрать по внешности, я бы, возможно… возможно, родила бы от шефа… От шефа моего шефа. Романа, который Геннадьевич. Глупость какая.

— Ланская! — раздражённо рявкает большой начальник, вырывая из собственных мыслей. Вздрогнув, вскидываю голову. Твою мать, как давно он здесь стоит и сколько раз уже зовёт? Я ведь не озвучивала свои мысли вслух, правда?

— Шеф? — сохраняю невозмутимость и откладываю в сторону анкеты.

— Вызови ко мне Тодоренко, Гурьеву и Акопяна. Подготовь документы на ходатайство по этому делу. И кофе завари, — отрывисто чеканит мужчина, кидая на стойку стопку бумаги, и исчезает в кабинете.

Время на часах пять вечера. Судя по всему, я совершенно точно задержусь. И нет, меня не пугают задержки на работе, к этому я привыкла, и за внеурочные часы нам доплачивают. Вопрос скорее: где мне сделать укол? Ну, точно не в уборной ведь, правильно?

Как я и думала, на работе я застреваю почти до полвосьмого вечера. Между основными задачами большой босс подкидывает мелкие поручения. Он тоже задерживается и почти погребен в документах и пустых чашках из-под кофе. Поэтому не жалуемся, работаем.

— Езжай домой, Валерия. Завтра к восьми и без опозданий, — внезапно заявляет Роман Геннадьевич, когда я в очередной раз заношу ему кофе и прибираю сервиз, а то для нового напитка чашек не осталось.

— Хорошо. До завтра, шеф, — киваю флегматично и выхожу.

Один из уколов по графику нужно делать ровно в восемь утра и восемь вечера. Прикинув, что даже на такси я к восьми до дома не доеду, решаю всё же принять лекарство на работе. Все сотрудники на этаже ушли по домам. А большой босс вряд ли полезет в секретарскую подсобку.

Перед тем как колоть препарат, его нужно разогреть в горячей воде. В микроволновке грею немного воды в чашке, опускаю ампулу и пока вынимаю шприцы и спирт. Быстро набираю жирную консистенцию и около полуминуты кружусь вокруг зеркала.

Юбка-карандаш очень узкая, задрать её до самой талии с трудом получается. Лучше бы не ленилась, а полностью сняла. Повозившись ещё с дурацкими колготками и пустив две стрелки по ним, я кое-как всё же оголяю пятую точку.

К тому времени препарат в шприце остывает. Приходится сунуть его обратно в чашку с кипятком и стоять с голым задом.

Через две минуты вытаскиваю нагретый укол. И именно в этот момент дверь со скрипом распахивается. Вскрикнув, разворачиваюсь лицом ко входу, прячу зачем-то руки со шприцем за спину и шокированная таращусь на шефа…

Бессонов невозмутимо осматривает меня с задранной юбкой и со спущенными колготками. Выгибает бровь и переводит взгляд на тумбу. А на ней разбросаны вата, пустая ампула, обёртка от шприца и бутылёк со спиртом.

— Вряд ли это наркотики, да, Валерия? — в его голосе я впервые улавливаю нотки веселья. Чёртов гад! Его забавляет вся эта ситуация, а я двинуться не могу, чтобы не свалиться и не показать ничего лишнего. Хотя куда уж больше?

— Я прохожу терапию гормонами, и их нужно колоть строго по часам, — выпаливаю. — Я бы сделала это в машине, но, как назло, сегодня без неё.

— Давай сюда и поворачивайся, — хмыкает мужчина и, шагнув, протягивает раскрытую ладонь.

— Что дать? — туплю, хотя вот никогда этим не страдала.

— Препарат давай, не бойся. Больно не будет.

— Я сама могу, — мотаю головой и отступаю.

Тесная подсобка с приходом большого начальника ещё сильнее сужается. Он будто всё пространство занимает. Ещё зачем-то рукава чёрной рубашки закатывает, показывая свои гигантские ручищи.

Глава 4. Роман

Я всю свою осознанную жизнь был тем самым представителем золотой молодёжи Петербурга. Мудаком, что тратил деньги отца. По клубам таскался, пьяным машины разбивал, девок менял. Наверное, так бы и продолжалось дальше. Если бы не один эпизод, унёсший чужие жизни.

С того несчастного случая прошло больше семи лет. Февраль. Ночь. Подруга, такая же отбитая на всю голову, решившая объехать не только мой член, но и порш. Мы оба сильно веселые и пустая трасса.

До сих пор не могу вспомнить, в какой момент та серая тойота выскочила перед нами. Но всё случилось слишком быстро. Визг колёс, дым от жжённой об асфальт резины и удар. И хоть за рулём был не я. Чувство вины по сей день снедает меня. Отец подруги не последний человек, быстро смекнул и, пока я в себя приходил на больничной койке, потянул за рычажки, сделав всё, чтобы имя его дочери нигде не фигурировало.

С того дня наши отношения с отцом резко сошли на нет. Да и в семье я стал большим разочарованием. К тому моменту я уже закончил юридический университет, но не торопился начинать практику. Прожигал жизнь в своё удовольствие. А когда прижало, сорвался и улетел из Петербурга. Подальше от семьи, от компании так называемых друзей, что тянут вниз, от чувства вины.

Пять лет работал в одной из юридических фирм в штатах. Начинал с самых низов, ассистентом был. Практически на побегушках у секретарей. Постепенно поднимался по карьерной лестнице и даже получил несколько бесплатных дел, которые вполне успешно выиграл.

Но инфаркт отца заставил вернуться на родину. Благо врачи смогли вытащить его с того света. И хоть он до сих пор смотрит на меня как на самое большое разочарование, скрепя сердце согласился с мамой и передал своё кресло.

За этот год между нами проклюнулось хоть какое-то подобие родственных уз. Но всё выходит из-под контроля, и я даже не понимаю, в какой момент это происходит. Где я дал слабину и пропустил удар?

Прав был отец, когда считал, что я не справлюсь с его махиной. Конкуренты в затылок дышат, а клиенты, что отцу были преданы и от него уходили разве что после смерти, сейчас разбегаются. Будто чувствуют, как тонет глыба.

И я второй месяц расслабиться не могу, пашу как проклятый на пределе сил. Ищу ту крысу, что топит мою компанию. Отцовскую империю и гордость. Ещё этот Саркисов глаза мозолит, продавить пытается. Откуда-то компромат достал. Думает, держит меня за яйца и управляет. И ладно бы удар по мне был, я бы смог выдержать. А вот отец — вряд ли. Здоровье уже не то.

Сегодняшний день с самого утра идёт не по плану.

Галина Павловна, преданный отцу секретарь, пишет на отпуск без содержания по семейным обстоятельствам. Да и недвусмысленно намекает, чтобы потихоньку искал ей замену. На пенсию, мол, пора. Детям помогать да внуков нянчить.

Очередная крупная строительная компания срывается. Вдруг отменяет пролонгацию договоров между нами. Не объясняя причины, их генеральный шаблонными фразами общается. Будто девку на одну ночь выпроваживает.

По своим каналам узнаю об ещё одной утечке. Вновь конкуренты успешно предложили собственные услуги, на пару процентов снизив ставку.

По-хорошему, пора звонить отцу. Пора подключать тяжелую артиллерию, нанимать частников, проводить полную проверку сотрудников. Только это очередная утечка, на этот раз в СМИ. И те клиенты, что всё ещё держатся за нас, точно свалят, решив, что мы с собственным штатом разобраться не можем, что уж говорить о защите их интересов. И я оттягиваю этот момент, убеждаю себя, что справлюсь. Должен. Доказать в первую очередь себе, что смогу.

Тяжёлый вздох с соседнего сиденья отвлекает от собственных мыслей. Слишком глубоко в себя ушёл, совсем забыл, что в машине ни один. Кидаю взгляд на ёрзающую секретаршу.

Чёртовка хороша! Рыжей просто одним махом удалось стереть всю тяжесть этого дня. Увидев её в подсобке со спущенными колготками и задранной юбкой, я на время забыл обо всех своих проблемах.

Она испуганной лисицей стояла ко мне лицом, вот только за ней было зеркало в пол, которое транслировало упругую округлую задницу в красных кружевных стрингах.

Много я встречал баб в стрингах, да и голых немало было в моих руках. Но эта ярким пятном отпечаталась. И мне до зуда в штанах захотелось развернуть, наклонить и оказаться меж её ягодиц. И даже стринги оставить, только чуть сдвинуть вбок.

Чёрт меня дёрнул предложить собственную помощь. Потому что, стоило рыжей чуть выпятить филейную часть, пошлые фантазии почти не перешли в натуральный харассмент.

— Разблокируйте окно, Роман Геннадьевич, — вздыхает с неким стоном Ланская, опять к себе внимание привлекая. Машинально жму нужную кнопку.

Женщина сразу же спускает стекло, запуская в салон морозный воздух и мелкий крап. На каких-то своих инстинктах взглядом выхватываю тяжело вздымающуюся грудь. Она, пока мы ехали, умудрилась расстегнуть куртку и сорвать с шеи шарф.

— Тебе плохо? — включив поворотник, перестраиваюсь к первой полосе.

— Это от укола, скорее всего, — губы пухлые облизывает и машет руками на лицо.

Включаю в салоне верхние светильники. Женщина жмурится от яркого света и голову отворачивает к окну. А я матерюсь сквозь зубы и скорость сбрасываю, чтобы в аварию очередную не попасть.

Валерия почти сливается с цветом своих волос. Дышит, будто марафон пробежала. Ноги вместе сводит и ёрзает. Тугие вишенки сосков отчётливо выпирают из тонкого кружева белья и шёлковой блузки.

Глава 5. Валерия

Мужские губы настойчиво и страстно прижимаются, лёгкая небритость колет разгорячённую кожу, а язык, сталкиваясь с моим, так уверенно прокладывает себе путь. Первые секунды ещё пытаюсь остановить этот сметающий все барьеры бронепоезд. Но мгновение спустя уже не замечаю, как сама отвечаю на поцелуй. Ногтями смуглую шею царапаю.

Давно меня не целовали так жадно, до безумия, до нехватки кислорода. Не набрасывались, словно зверь на добычу. Так целуют любимую женщину на пике страсти, но совершенно точно не временную помощницу.

Юбка до неприличия задралась из-за моих ёрзаний, и прохладные пальцы уверенно касаются бёдер. Разгоняя мурашки через тонкий капрон. Я вздрагиваю и ещё сильнее прижимаюсь, притягиваю его, чтобы согреться.

Шеф наваливается сильнее, буквально вдавливает меня в себя. Губу кусает. Угасшее возбуждение вспыхивает с новой силой. Жаром топит изнутри, между ног всё горит, а болезненно тяжёлая грудь ноет.

— Остановись, — протест в стон превращается, когда мужчина, оглаживая бока, сжимает упругое полушарие. Безошибочно находит острую вершинку и зажимает между костяшек пальцев.

Роман Геннадьевич весь состоит из прокачанных мышц. Я ощущаю каждый каменный мускул под своими ладонями. Ощущаю жар через чёрную рубашку. И мне хочется касаться его. Трогать. Щупать. Пробовать на вкус. Меня всю окутывает его запах. Кофе, корица и что-то перечно-острое.

Ладонь двигается всё ниже и ниже, пока не накрывает внушительный бугор. Рома толкается, молчаливо прося сжать его, что я и делаю. Наслаждаясь шумным вздохом, словно песней.

Границы совсем размываются. Я в его руках плавлюсь, хотя он просто целует, жадно, до дрожи. Просто прикасается, просто гладит… Везде. Его губы смещаются на шею, уничтожая меня окончательно чувственными поцелуями и укусами. Откинув голову назад, позволяю всё. Просто тону.

— Совсем совесть потеряли! — дребезжит возмущённый голос где-то на периферии.

— Твою мать, Ланская! — хрипит шеф, нехотя отрываясь, упирается лбом в мой лоб, за голову удерживает и дышит тяжело.

Я пьяная, мозг окончательно плывёт в гормонах и остром желании. Не понимаю, почему он остановился.

Роман Геннадьевич дёргает мою юбку-карандаш, пытается укрыть и, отступив на шаг, велит сесть ровно. Постепенно возвращаясь в сознание, сдвигаю растопыренные конечности и полностью разворачиваюсь на сиденье. Запахиваю куртку, даже шарф на шее закутываю.

Хлопнувшая дверь оглушает. Вздрогнув, жмурюсь.

Идиотка!

Ланская, ты просто форменная идиотка!

Пока Рома обходит авто, поднимаю с пола упавшую бутылку воды и за пару секунд почти полностью осушаю её. Облегчение это не приносит, потому что как только мужчина садится за руль, воздух вновь искрит и во рту снова сухо как в пустыне.

Шеф заводит машину, замечаю, как подрагивают его пальцы на руле. Похоже, не одна я голову потеряла от возбуждения. Часть меня мысленно ликует и поднимает голову повыше. Всё же за последний год мне славно самооценку понизили. Особенно бывший муж и собственные родственники.

До моего дома мы едем в молчании. Решаю сделать вид, что эта мимолётная вспышка ничего не значит. Меня накрыло побочным действием от препарата. А его мой оголённый зад и торчащие соски. Бывает. Поддались минутной слабости. Главное — остановились. И вообще, мне перед подсадкой нельзя заниматься сексом!

— Какой подъезд, — от этой сексуальной хрипотцы по позвоночнику электрический разряд проносится, и хочется выгнуться. Чёртова стимуляция гормонами!

— Второй, — мой голос тоже осип и выдаёт с головой состояние.

Внедорожник плавно останавливается возле моего подъезда. Мужчина глушит мотор и явно желает поговорить.

— Спасибо, Роман Геннадьевич, — перебиваю только открывшего рот шефа. — До завтра.

Бодро открываю дверь и очень быстро, насколько позволяют шпильки и собственная гордость, иду домой. Только возле лифтов позволяю себе расслабиться и сгорбиться. Жму кнопку вызова и стягиваю чёртов шарф. Мне опять жарко.

Двери лифта распахиваются. Устало захожу и, развернувшись, отшатываюсь. В кабину следом за мной уверенно шагает мой шеф. Вжимает меня в себя и, не дав опомниться, набрасывается на губы.

Оплетаю руками его голову, в волосы зарываюсь, отвечаю с не меньшим жаром. Мир перестаёт существовать, маленькая кабина лифта просто наэлектризована нашим одним на двоих желанием.

Двери с шумом отъезжают в стороны. Рома пятится, вытягивая нас на нужный этаж.

— Всё, — всхлипываю, отрываясь от чертовски притягательных губ. — Уходи…те.

С трудом оттолкнув, разворачиваюсь к собственной двери. Мужчина за спиной стоит, дышит тяжело, наваливается, давит ладонью на живот и целует в шею. Холку прикусывает. Ягодицами ощущаю его твёрдость. Подрагивающими пальцами роюсь в сумке в поисках ключей.

Распахиваю дверь и вскрикиваю. Этот неандерталец одной рукой поднимает меня и заносит в тёмный коридор. За собой хлопает моей дверью, отрезая пути отхода и погружая прихожую в кромешную тьму.

Мне удаётся развернуться в кольце его рук. Упереться ладонями в плечи.

Глава 6. Валерия

Во мне столько неудовлетворённых желаний, столько гормонов, которыми я себя на протяжении года пичкаю. Именно они разрушают меня окончательно. А безумие… сладкое, обволакивающее разум безумие сжирает в животном желании.

Эта ночь превращается в настоящий марафон страсти. Чувственного, сладострастного удовольствия. Мы, словно изголодавшиеся путники, срастаемся друг с другом.

Обнажённые, мокрые, всклоченные, обкусанные тела сплетаются вновь и вновь. И мой яростный захватчик столь неутомим, столь ненасытен, это даже пугает. Что, если не выживу к утру?

За окном кромешная тьма, даже уличные фонари отключили. Значит, где-то четыре утра, скоро рассвет. А мы падаем на мокрые простыни после очередного жёсткого оргазма. Мышцы гудят и подрагивают. Я не уверена, что смогу сегодня выйти на работу. Ироничный внутренний голос предлагает взять отгул. Далеко идти не нужно, только голову поверни.

Рома сгребает моё обмякшее тельце, обнимает крепко, почти до хруста и, разгоняя горячим дыханием мурашки по влажной коже, отключается.

А ко мне сон не идёт. Где-то глубоко внутри взрослой эмансипированной женщины выглядывает маленькая, слишком правильная девочка. И напоминает, что нельзя спать с начальством. Да вообще нельзя спать с почти незнакомцем! Нельзя позволять такое, что я позволила Роме за эту ночь. И гореть мне за это в чьём-нибудь котле.

Я обещаю сидящей во мне правильной девочке, что обязательно выпровожу мужчину из дома. Прям с утра правила установлю, потребую забыть и держать субординацию. Обязательно.

Клянусь.

Успокоив совесть, засыпаю.

Будильник звенит очень настойчиво, громко и в коридоре. Ну да, телефон-то вместе с сумкой валяется именно там. Мне больно даже открыть глаза. Я безумно хочу спать. Тем более в этих тёплых руках, что держат меня в объятьях. А в теле такая сладкая нега.

Истеричный телефон, наконец, замолкает. Только я уже проснулась. И, судя по тому, как напрягается подо мной мужское тело, шеф тоже.

— Который час? — хрипит Роман Геннадьевич, впиваясь пальцами в бока и не давая сползти с него.

— Семь утра.

— Дьявол! — мужчина скидывает меня на соседнюю подушку и резко садится. Трёт ладонями лицо и поднимается.

Я на бок переворачиваюсь, подтягиваю повыше одеяло и любуюсь игрой мышц под смуглой кожей. Татуировки его рассматриваю. Шеф совершенно не стесняется своей наготы. Подбирает разбросанные вещи. В какой-то момент поворачивается ко мне и ловит за подсматриванием. Чувствую, как щёки горят от этих пронзительно-зеленых глаз.

— Слушай, Ланская…

Заткнись, Бессонов! Не порть момент! Не говори ничего сейчас!

— Не стоит мне ничего объяснять, я взрослая девочка, — моим голосом можно лед рубить. — Вам пора, мне тоже.

Зло дёргаю край одеяла и, отвернувшись, встаю с другой стороны кровати. Жмурюсь, оставаясь к нему спиной. Мужчина молчит. Неужели мысли прочёл?

Поворачиваю голову, натыкаясь на очередной его взгляд. Чёрт, он всю ночь трахался, а в глазах до сих пор голод стоит. И член стоит по стойке смирно в мою сторону. Что за терминатор?

Поспешно дёргаю покрывало и кутаюсь в него. Иначе он точно на очередной заход пойдёт. И я не уверена, что устою.

— Все мысли вышибаешь, рыжая! — внезапно заявляет мужчина и выходит из комнаты.

Ретироваться из моей квартиры шеф не спешит. О нет! Пока я перевожу дыхание, собираю разбросанные по полу презервативы да коробки от них, он благополучно запирается в моей ванной. И, судя по шуму воды, принимает душ.

Один из презервативов протекает и пачкает пальцы. Хлопаю глупо ресницами. Странно будет осматривать их, да? Может, просто Рома не дозавязал концы? Ну точно, не связал парочку. Уф! Аж на сердце отлегло.

Меня, конечно, не страшит залёт по неосторожности. С моим диагнозом забеременеть от одного контакта — задачка на миллион. У мужа за пять лет брака ничего не получилось. Пришлось прибегнуть к ЭКО, которое, впрочем, тоже закончилось выкидышем. Что меня пугает, так это разные венерические букеты, которые могут быть у мужчины с его половой активностью. Если, конечно, я ничего не испортила сексом, то вот ЗППП точно отложит мою долгожданную подсадку как минимум на месяц. А там опять терапия, опять графики и протоколы.

Выбросив всё это добро в урну, мою руки под раковиной на кухне и ставлю чайник. Мне необходим кофе и надо что-нибудь пожевать перед приёмами лекарств.

Я как раз достаю яйца, масло и колбасу из холодильника, когда на кухню заходит мой шеф.

— Я твоим полотенцем воспользовался, ничего? — спрашивает, продолжая сушить этим же полотенцем волосы.

— Ничего, — отвечаю и, оставив его, ухожу в ванную. Мне тоже нужен душ.

Из шкафчика достаю чистое полотенце и с блаженным стоном встаю под горячие капли душа. Каждая мышца в моём теле ноет и поёт одновременно. Что ни говори, но качественный секс просто необходим каждой женщине. А у меня его не было… Давно.

После этих стимуляций гормонами иногда так накрывало, что не успевала батарейки на вибраторах менять. А когда была замужем, Гриши после одного раза не хватало. И таблетки для мужской силы отказывался принимать, задевало его гордость химия эта. А я, дура похотливая, себя сдерживать не могу.

Глава 7. Валерия

В офис мы приезжаем вместе. Естественно, это не укрывается от коллег по работе, особенно от женской части. Но меня в принципе никогда не трогали сплетни.

Я и так, по мнению местных барышень, сплю с Натаном. А некоторые особо яркие сплетницы не раз нас даже ловили то в уборных, то в гардеробных, то прям в кабинетах, в которых особо не скроешься из-за стеклянных вставок на дверях и стенах.

Роман Геннадьевич запирается в кабинете и в первую очередь меняет одежду на свежий костюм. Как хорошо, что у него есть запасные вещи в офисе. Наверное, именно для таких вот случаев. Внутри злоба ворочается, неприятная такая, обжигающая.

Скидываю все эмоции, включаю компьютер и цепляю маску деловой женщины. Меня не волнует, с кем ещё он проводит ночи.

Разовая акция.

Она закончилась, стоило нам выйти за пределы моей квартиры. А на следующей неделе уже выйдет Галина Павловна. Я вернусь к нервнобольному Рахлину и окончательно забуду шефа моего шефа.

Рабочая рутина засасывает и полностью забирает всё внимание. Генеральный в разъездах и встречах, мы практически не видимся. Я тоже погребена в документах и важных поручениях, что пачками шлёт начальство на почту и в личный чат.

В обед всё же вспоминаю о еде и очередном приёме лекарств. Поэтому спускаюсь в общую столовую. Там меня к себе за стол утягивают девчонки-ассистенты других юристов.

— Лер, как ты работаешь с ним? — стонет Дашка, роняя голову прямо на стол.

— С кем? — непонимающе поднимаю взгляд на молодую девчонку, что пришла к нам, кажется, месяца три назад, сразу после универа.

— С Рахлиным! Он постоянно рычит и требует. Требует и рычит. Ещё обзывается! Курицей рукожопной!

— Это он ещё мягко! — громко прыскаю и поглаживаю девчонку по плечу, дабы не обижать её.. — Кто тебя вообще к нему отправил?

— Он сам выбрал, — вздыхает Даша.

— Ну, тут тебе остаётся только терпеть, быть пошустрее и расторопнее. Включай диктофон, подслушивай его разговоры телефонные, не бойся. Записывай все фамилии, номера дел и старайся предугадывать его требования. Вот ему Ермаков из Ростелекома звонит, ты их соединяешь и тут же открываешь в базе этот контакт. Смотришь, кто такой, какое дело. Помечаешь. Если понадобится какая-то информация — ты уже распечатываешь.

— Спасибо, Лер, — тянет уже менее расстроенно и даже улыбается.

— Как тебе с Генералом работается? — меняет тему Юля и опять играет бровями.

— Нормально работается. Пока не рычит, — пожимаю плечами.

— Ну да, и уже вместе приезжаете. Быстро ты, — усмехается подруга Юли Вика.

— Ты на что-то конкретно намекаешь? — выпрямляюсь, строго в глаза смотря. — Говори, Вик, словами через рот.

— С одного хера на другой пересела. Вот, сказала, — нагло вздёргивает подбородок брюнетка.

— Даже если пересела, тебя это как-то касается? Или тоже хочешь, но сесть не можешь?

— Ладно вам, девчонки, — шипит Юля, оглядываясь на соседние столы.

— Не волнуйся, Викуль, пара дней и генерал будет вновь доступен. У тебя появится шанс, — подмигиваю и, сложив грязную посуду, поднимаюсь.

— Сука, — прилетает в спину.

Но я больше не оборачиваюсь. Спокойно добираюсь до стойки. Оставляю посуду, благодарю поваров и выхожу из столовой.

Остаток дня пролетает в спокойном режиме. Ровно в шесть часов выхожу из офиса и звоню доброму милиционеру, что мою тачку на хранение забрал.

— Добрый вечер, Павел, — опустив его отчество, здороваюсь, как только он поднимает трубку. — Это Валерия, которая на Черри Тигго вчера утром заглохла.

— Здравствуйте, узнал, — басит мужчина на том конце провода. — Как ребенок? Получше?

— Э..э, — мне так не хочется врать ему. Зачем вообще ляпнула такое? Но приходится лукавить снова. — Благодаря вам и Сергею всё хорошо.

— Я рад. Вашу машину отогнал в сервис, запишите адрес…

Достав из сумочки ручку с блокнотом, быстро записываю локацию. Благодарю дпсника за помощь и вызываю такси. Вот только совершенно точно не ожидаю, что этот мужчина в форме приедет в автосервис и назначит мне свидание.

Впервые я как-то даже теряюсь. Смотрю в эти голубые, незамутнённые злобой глаза и не знаю, как поступить. Согласиться? Мужчина симпатичный, добрый, и обижать его вот совсем не хочется.

— Ну что вы молчите, Валерия? — торопит дпсник, крутя в руках фуражку.

— Я сегодня никак не могу.

— Сегодня я тоже не могу, ночная смена. В пятницу после работы? — улыбается Павел, ямочки показывает.

— Хорошо, давайте в пятницу после работы, — соглашаюсь.

— Замечательно, я позвоню.

Мужчина аж светится от радости. Надевает фуражку, отходит к мастерам, напоминает им, чтобы не заряжали тут цену, иначе он их всех атата, и уезжает.

Молодец, Ланская! Только этого тебе сейчас не хватало!

Мысленно даю сама себе хорошую затрещину, авось мозги на место встанут. Расплачиваюсь за ремонт машины и еду домой. Принимать свои пилюли и спать в обнимку с котами.

Глава 8. Валерия

Пятница — как много эмоций в одном слове. Я очень люблю пятницу. Она даже лучше, чем суббота. Уже предвкушаю, как проведу этот вечер. Гулять пойду по набережной. В любимую кондитерскую зайду, куплю себе сладостей. Раньше я бы в бар сходила с подругами или мужем, а потом в караоке. Но у меня изменились приоритеты. Время для веселья сдвинулось на пару-тройку лет.

Несмотря на то что с утра я жду выговор и взбучку от Романа Геннадьевича, это не портит мне настроение. А вот что портит — это смска от Павла инспектора. Который желает доброго утра и уточняет, в силе ли наше свидание.

Чёрт!

Я совершенно забыла о планах на вечер. На меня даже опять плаксивость нападает, когда понимаю, что прогулка и кондитерская отменяются. И хоть прекрасно понимаю, что глупость полнейшая — расстраиваться такой мелочи. Погулять можно ведь и с Павлом, и в кондитерскую зайти. Но слёзный поток уже не остановить.

Вот и сижу я, спрятавшись за стойкой ресепшена. Носом шмыгаю, обмахиваюсь толстой папкой, потому что вместе со слезами ещё и приливы пришли, и в жар бросило. И именно в этот момент в приёмную заходит биг босс и заглядывает за мою стойку. Нет бы мимо пройти!

— Доброе утро, шеф.

Волосами прикрываюсь и делаю очень занятой вид. Пишу что-то на стикере. Не хочу, чтобы он меня такой расклеившейся видел.

— На меня посмотри, — чеканит вместо приветствия.

Матерю его мысленно и нехотя поднимаю голову. А он… Брови густые свои красивые свёл на переносице. Взглядом зелёных глаз мечет молнии. Челюсть сжата. Красивый, зараза. И злой. Опять.

Правда, спустя секунду выражение лица меняется. Злость Романа испаряется, а в зелёных глазах появляется растерянность. Внезапно. Впервые вижу у мужчины эту эмоцию.

— Ты что себе надумала уже? — напряжённо уточняет, выпрямившись.

— А? — я вроде не блондинка, но не понимаю, куда катится наш диалог.

— Не нужны мне твои объяснительные, Ланская. И ругать я тебя не собираюсь, — тяжко вздыхает мужчина. — Саркисов своё получит, не сомневайся.

Так вот что он подумал! Что я тут слёзы из-за него лью? Господи! Какие мы самовлюблённые! Будто кроме него в мире нет больше причин, чтобы поплакать. Сейчас главное — глаза не закатить и не фыркнуть.

— Но впредь мои приказы не нарушай, рыжая! Иначе точно накажу так, что сидеть не сможешь! — заканчивает пламенную речь Роман Геннадьевич. А я всё-таки закатываю глаза и фыркаю. Может, стоит ему про харассмент на рабочем месте рассказать?

Большой начальник исчезает в кабинете и даже кофе не просит. А я иду в уборную, чтобы холодной водой себя остудить. Когда-нибудь это закончится вообще?!

Когда возвращаюсь, на стойке уже лежит стопка документов с пометками. Задание от шефа. С улыбкой принимаюсь за работу. Не знаю, как остальным, но мне нравится то, чем я занимаюсь. Да, для кого-то это может быть рутиной и канцелярщиной. Но я обожаю структурировать, каталогизировать, вести реестры, регистрировать и сверять. Ну и во время упорядочивания и проверки этих самых документов можно беспрепятственно читать разные интересные юридические дела.

Я опять думаю о Калининой. В архиве нет никаких документов по этому процессу. Значит, Галина Павловна допустила ошибку? Ведь когда закрывается дело, его именно помощник ведущего юриста систематизирует, вводит в базу и относит в архив. Что, если она забыла, бросила где-то? Такое бывает.

Я один раз, ещё в начале карьеры, выбросила в урну одну квитанцию по грузовой перевозке. Она была вся истрёпанная, потёртая. Решила, что не такой уж и важный документ, просто прилепился к остальным листам. В итоге меня чуть не уволили. А Натан отправил искать клочок бумаги в мусорных баках за зданием. Именно эта накладная была самой важной деталью всего дела. Естественно, квитанцию я не нашла, но пришлось тридцать три объяснительных написать. Премии тогда лишили и отстранили от работы, пока не закончился тот процесс.

Может, и Галина Павловна напортачила, но скрыла свою ошибку, чтобы не уволили? Меня оставили из-за Рахлина, он заступился. Сам, конечно, наорал.

От глубоких дум меня отвлекает телефонная трель. Автоматом поднимаю трубку.

— Приёмная ге…

— Переключи меня на Рому, — капризный женский голос даже не даёт завершить приветственную часть и перебивает.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Ты глухая? Соедини с Ромой! — повышает голос дама.

— Чем быстрее вы представитесь и скажете цель вашего звонка, тем быстрее я соединю вас с Романом Геннадьевичем, — всё же во мне слишком много терпения. Или просто я привыкла за годы работы на Натана к таким капризным барышням?

— Я его невеста, Милана, — цокнув, высокомерно заявляет дама на том конце провода. Трогает ли меня эта информация? Ни капли.

— Одну секунду, Милана, — жму кнопку соединения.

— Да? — Бессонов отвечает почти сразу же и, вскинув голову, ловит мой взгляд через стеклянные вставки.

— Соединяю с Миланой, — льдом режу и переключаю звонок. И это явно очередная побочка от терапии. Никогда не позволяла себе эмоции. И даже когда бесилась на Рахлина, держала субординацию и деловой этикет.

Глава 9. Роман

Давно меня так красиво не отшивали. Причем с раннего утра, с ледяным спокойствием и хладнокровием. Точнее, никогда такого не было. Обычно мне приходилось быть циничным, жёстким мудаком. Не с теми женщинами всё-таки я спал.

И вроде бы всё правильно рыжая преподнесла. Никаких отношений между нами не может быть, кроме рабочих. Но я думаю о ней почти постоянно. И дурею с каждым днём сильнее. Сам себя сдерживаю, чтобы не затащить в ту же подсобку или, похрен, в кабинет. Наклонить, распластать на собственном столе и ворваться.

Знаю, что ей это понравится. Сама будет подмахивать и требовать. Голодная и жадная штучка. Все соки высосала из меня за одну ночь. И всё равно член на неё стоит, будто не было ничего несколько лет.

Вечером как раз собирался с Рахлиным поговорить, узнать, что там между ними. Явно ничего не было давно у Ланской, или из Натана так себе трахарь-пахарь. Сообщение о приходе Саркисова отвлекло. Написал ей, чтобы отправила его вниз к Рахлину, но она даже не прочла. И Натану ничего не ответила. Мы оба сорвались на этаж, будто некая чуйка сработала.

Руслан и раньше позволял себе многое в отношении Ланской. Но черту не переходил, да и Лера его на место ставила. Но, увидев этого борова, зажимающего помощницу, меня накрыло. Хотелось ему руки, которыми он мою рыжую лапает, переломать. Прямо с тридцать пятого этажа в полёт отправить, чтоб не топтал землю и не мучился.

Пока разбирался с Саркисовым и себя сдерживал, Рахлин утешал нашу женщину. Обнимал её. А эта сучка так доверчиво жалась. Слушала его признание в любви и в глаза преданно заглядывала. Будто не она ночью на моём члене скакала.

Блять!

Взбесили оба!

Хороша рыжая бестия, ничего не скажешь.

С Натаном из-за юбки, конечно же, не собирался портить отношения. Он один из немногих, кому я доверяю. Учитывая нынешнее положение дел, это дорогого стоит. А вот поговорить с Ланской нужно. Зачем? Понятия не имею. То ли повторить напоследок, то ли предложить сменить любовника. Секс уж больно шикарен.

Вот только эта зараза не дождалась и сбежала. Рубанула льдом, права свои предъявила и телефон отключила.

Думал, с утра придушу её. Только увидел красное лицо, слёзы на глазах, и вся злость на нет сошла. Мне её сгрести в объятья захотелось. Обнять до хруста рёбер. И, блять, перед глазами вчерашний эпизод предстаёт. Как её Рахлин утешал. Не знал, что вообще способен ревновать кого-то.

Максимально включаюсь в работу. Загружаю себя. Изучаю распорядок дня. Отправляю Ланской материалы. И стараюсь не думать о рыжей, что сидит за стеклянной стенкой. У меня очень много дел и очень много проблем, которые нужно разгребать.

Вчера, выпроводив Саркисова, решил выпить с Рахлиным. Снять стресс, благо повод один на двоих. И чёрт меня дёрнул довериться ему. Рассказал о положении нашей компании. Об утечках и крысе, что гадит в нашей песочнице.

Мы до поздней ночи просидели, составляли план. Он предложил воспользоваться услугами его товарища по охране и безопасности. Мол, у него есть опыт работы тихо и бесшумно. В одном из известных банков тоже были утечки, причем утекали сбережения вкладчиков. Но его специалисты быстро разобрались, и банк избежал серьёзных исков.

Прикинув шансы, я согласился с Натаном. И он тут же связал меня с Авериным. Мужик оказался толковым, выслушал и сказал, что в выходные, пока в здании никого не будет, приедет с ребятами. Подключит новое программное обеспечение, обновит охранные системы. В понедельник в каждый отдел внедрит своего специалиста. Полностью перелопатят кучу данных, сверят документы, вплоть до архивных дел. Проверят каждого сотрудника: от уборщика до руководителя. И в самые кратчайшие сроки предоставят мне информацию.

Вместо того чтобы звонить в отдел кадров и объявлять о необходимости открыть несколько вакансий для отвода глаз, я опять думаю о рыжей. Сегодня наш последний совместный рабочий день. Может, на обед её пригласить, накормлю вкусно, а она меня порадует. Перед этой своей подсадкой.

На хрен ей этот ребенок нужен? Молодая ведь, успешная. Захочет подняться по карьерной лестнице, легко с документоведа до начальника делопроизводства доберется. Вижу ведь, что работоспособная и хватку имеет деловую. Но нет, сидит седьмой год помощником юриста. Преданная своему Рахлину.

Меня телефонная трель отвлекает.

— Соединяю с Миланой, — буквально выплёвывает Валерия. Улыбаюсь сам себе, слыша нотки ревности в голосе. Не так ты и безразлична ко мне, рыжая.

Пока Мила что-то там щебечет елейным голосом, любуюсь сидящей с ровной спиной Ланской. Бездна, она мне училку младших классов напоминает. Вся такая строгая, в деловом костюме. Плечи расправила. Смотрит прямо.

— …медвежонок, — вылавливаю из всего потока рафинированного щебета ненавистное слово и морщусь.

— Коротко и быстро, — чеканю, ломая карандаш, что вертел в пальцах.

— Я беременна, — звучит фраза словно выстрел.

И мне только детей от бывшей любовницы не хватало. Милана — массажитска в моём спортклубе, с которой я регулярно снимал напряжение. И, уверен, не я один. Да и встречи наши сошли на нет около месяца назад. Она капризничала, конечно же, обижалась, обвиняла меня в обмане. Ведь считала, что мы пара. Пришлось сменить спортклуб и дать себе слово не гадить там, где ешь. Но я опять нарушил собственный завет, потащив Ланскую в постель.